Текст книги "Жут"

– Садитесь, сэр! – спокойно ответил я. – Не я называю вас так; я лишь сказал, что считает о вас этот человек.

– Откуда вы это знаете?

– Я так думаю.

– Вот как! Я выбью из вас эти мысли, сэр! Мне все равно, вы ли меня называете глупцом или же кто-то другой так меня прозвал. Встаньте! Кто имел смелость меня оскорбить, должен имел смелость и боксировать со мной! Только сделайте выпад! Я так вам врежу по желудку, что он вывалится у вас прямо изо рта!

– Хорошо, я составлю вам компанию, сэр! Но не сейчас, а потом, когда наша беседа окончится.

– Я не могу так долго ждать!

– Вам придется подождать, раз я не могу составить вам компанию раньше. Вы совершили смелый поступок, за который вас вообще-то следовало бы наградить орденом. Вы поехали в Скутари, чтобы предостеречь Галингре о кознях Хамда эль-Амасата, а вместо этого вы предупредили Хамда эль-Амасата о нашем прибытии. Вы плыли на пароходе в Антивари, чтобы помочь нам в беде, а между тем сделали все возможное, чтобы предать нас в руки наших врагов; да, вы сами с удивительной естественностью побежали прямо к ним в западню. Конечно, они смеются над вами. Если вы и тут думаете, что они считают вас светочем ума, то я не понимаю вас вообще.

Эти слова лишь разъярили его. Он сжал кулаки, заносчиво встал передо мной и воскликнул:

– Это, это вы отваживаетесь мне говорить, вы, мастер, вы, мистер, вы, сэр, вы… вы… вы, мосье? Встать и сюда! Бокс начинается! Я так врежу вам, что вы разлетитесь вдребезги как горшок молока!

– Потерпите минуту, сэр! Неужели вы не догадались, что тот самый, кого вы предостерегали, и был именно тем, от кого вы хотели нас предостеречь?

– Как? Что? Если бы я это сделал, то, разумеется, я был бы глупее любого глупца; меня бы назвали безумцем.

– Ладно, как бы вас ни называли! Не обижайтесь на меня за то, что я вложил слово «глупец» в уста других людей. Вас не удивило имя, которое назвал управляющий?

– Хамд эн-Наср? Нет.

– И вы остерегали его от человека по имени Хамд эль-Амасат!

– Что тут такого, если имена совпадают? У миллионов людей одни и те же имена.

– Хорошо! Мы же рассказывали вам о том, что приключилось с нами в Сахаре, об убийстве молодого Галингре, а потом и проводника Садека в Шотт-эль-Джериде. Вы можете вспомнить имя убийцы?

– Да, это был все тот же Хамд эль-Амасат.

– Он назвался тогда по-другому. Вспомните!

– Пожалуй, я припоминаю. Он представился «Отцом победы», по-арабски Абу эн-Наср.

– Ладно, тогда сравните оба этих имени, Хамд эль-Амасат и Абу эн-Наср, с именем управляющего, коего звали Хамд эн-Наср!

Он все еще держал поднятыми кулаки. Теперь он медленно опустил руки. Его нижняя губа все сильнее свешивалась, а лицо приняло выражение такой трогательной скромности, что я громко рассмеялся.

– Хамд… эн… Наср! – бормотал он. – О боже! Это имя составлено из двух имен убийцы! Неужели… неужели… неужели…

Он осекся.

– Да, случилось именно то, чего вы сейчас страшитесь, сэр! Вы сами предупредили убийцу. Он вас стал считать за такого… такого… я хочу сказать, такого безобидного человека, что даже передал вам рекомендательное письмо, в котором советовал Кара-Нирвану разделаться с вашей персоной. С подкупающей честностью вы доставили это письмо точно по адресу. Вас, естественно, схватили и доставили сюда, чтобы закоптить вас до смерти, как, приготавливая колбасу, стараются убить копчением какую-нибудь финну[36]36
  Финна – личинка солитера.


[Закрыть] или трихину[37]37
  Трихина – червь, паразитирующий в стенках кишок млекопитающих и человека. Вызывает трихиниллез.


[Закрыть]. При этом вы поведали ему о нашем прибытии, то есть человеку, которого мы преследуем, вы дали в руки оружие против нас. Трудно даже найти пример, чтобы кто-нибудь сослужил столь добрую и разумную службу, какую вы сослужили себе и своим друзьям. А теперь, сэр, можно начинать бокс. Я готов. Итак, come on![38]38
  Выходите! (англ.)


[Закрыть]

Я встал и закатал рукава. Но стоило мне сделать выпад в его сторону, он медленно отвернулся, еще медленнее опустился на свое прежнее место, понурил голову, почесал обеими руками у себя за ушами и испустил такой громкий вздох, будто намеревался одним махом потушить весь костер.

– Ну, сэр, я думаю, вы хотите сдуть меня в пустыню Гоби?

– Успокойтесь, мастер, – сказал он жалобным тоном. – Я думаю, что у меня самого в голове Гоби!

– Или хотите разбить меня вдребезги, как горшок с молоком!

– Сейчас я самый большой в мире горшок с клейстером!

– Или врезать по желудку, чтобы он вывалился прямо изо рта!

– Молчите! Я думаю теперь о своем желудке. Я – лорд Дэвид Линдсей, и что же я сотворил! Well! Yes!

– Похоже, вы теперь уже не восторгаетесь прекрасным джентльменом из Скутари?

– О, горе! Оставьте меня в покое с этим подлецом! Что он обо мне думает! Он ведь полагает, что в голове у меня овечий сыр вместо мозгов!

– Так же думал и я, поэтому вы хотели со мной боксировать! Похоже, теперь вы отказались от сатисфакции?

– С удовольствием, с большим удовольствием! О боксе не может быть и речи, ведь вы были совершенно правы. Мне хотелось бы боксировать с самим собой. Будьте же так добры, мастер, и дайте мне пощечину, но такую, чтобы ее было слышно в старой, доброй Англии!

– Нет, сэр, этого я не стану делать. Кто сознает свой промах, того избавляют от расплаты. И чтобы успокоить вас, хочу заверить, что вы не причинили нам вреда. Лишь сами вы пострадали от последствий вашей ошибки.

– Вы говорите это, чтобы только успокоить меня.

– Нет, это правда.

– Не верю в это. Теперь этот Хамд эль-Амасат знает, что от вас ждать.

– Нет, ведь он уверен, что мы погибли.

– Не успокаивайте себя!

– Нет-нет! Он знает, что нас должны здесь убить. Он полагает, что, ежели нам удастся спастись, мы тем вернее попадем в руки Жута. Так что, он спокоен и не ждёт от нас никаких бед.

– Откуда он обо всем этом знает?

– От Жута, которого навестил.

– Ах! Вы думаете, что он побывал там?

– Да. Хоть я и не слышал, но догадываюсь. Можно сделать кое-какие выводы. Если вы полагаете, что купец Галингре впрямь находится в Приштине, то заблуждаетесь. Быть может, он был вашим соседом по тюремной камере, ведь он сейчас сидит в сторожевой башне под Руговой.

– Мастер!

– Да, да! Хамд эль-Амасат управлял его делами лишь для того, чтобы разорить его. Он сопровождал его на пути в Приштину, а потом выдал в руки Жута. Там они отобрали у него деньги. Я полагаю, что у него при себе была немалая сумма, ведь он собирался закупить зерно. Еще раньше, я полагаю, Хамд эль-Амасат убедил его продать свое дело и открыть новое. Так состояние Галингре превратилось в наличные деньги. Поскольку его самого не было в Скутари, деньги эти оказались в руках его жены или зятя. Чтобы заполучить их, Хамду эль-Амасату пришлось завоевать расположение домочадцев и при этом остаться неузнанным. Поэтому он обманом известил их, что Галингре отправился прямо в Ускюб и просит немедленно ехать к нему. Они пакуют вещи и уезжают, но не в Ускюб, а в Ругову, где исчезнут со всем своим скарбом. Этот план был задуман давно, и исполняли его с изощренной хитростью. Хамд эль-Амасат попросил своего брата Баруда прибыть к нему и встретиться с ним в Ругове, в Каранирван-хане. Эта записка попала мне в руки и подсказала маршрут. Оба брата, пожалуй, намеревались с награбленными деньгами открыть свое дело или попросту растранжирить добычу. Если Галингре не убили, то ему на какое-то время позволили жить лишь для того, чтобы, пользуясь его подписью, завладеть ускользнувшим пока от них имуществом. Так я представляю себе все случившееся и не думаю, что сильно ошибаюсь.

Линдсей молчал. Его промах так угнетал его, что он поначалу не хотел даже думать о чем-то ином. Я взял медвежью лапу и стал держать ее над костром, снова подогревая ее; потом я протянул ему угощение со словами:

– Ладно, не ворошите старое! Займитесь-ка лучше деликатесом. Вам это будет полезнее.

– Я тоже так думаю, мастер! Вот только слишком много чести получить в награду за все эти глупости жареную медвежью лапу. Я возьму ее, конечно, но свою вину все же заглажу. Горе этому управляющему, если он попадется мне в руки!

– У вас не будет возможности с ним поквитаться. Ведь проводник Садек, застреленный им, был отцом нашего Омара. Итак, по законам кровной мести Омар обязан рассчитаться с Хамдом эль-Амасатом. Нам не остается ничего иного, как завершить это, дело как можно гуманнее, сохранив мошеннику жизнь ради встречи с Омаром. Так что, угощайтесь пока, сэр! А потом вы расскажете мне, что случилось с вами в Ругове.

– Вы можете узнать об этом тотчас. Моя исповедь добавит толику соли к этому жаркому.

Сунув в рот изрядный ломоть мяса, он принялся жевать его так, что нос стал ходить ходуном. Тем временем он продолжал свой рассказ:

– Прибыв в Ругову, мы разместились, конечно, в Каранирван-хане. Хозяин был дома, и я вручил ему рекомендательное письмо. Он, не спеша, прочитал его, затем убрал письмо и самым радушным образом протянул мне руку. С помощью переводчика он уверил меня, что я рекомендован ему самым лучшим образом и во всем могу полагаться на него; я вправе оставаться у него в гостях, сколько захочу, и мне нет надобности платить за что-либо.

– Насколько я знаю вас, вы непременно показали ему свои деньги?

– Конечно! Пусть этот человек видит, что лорд из старой, доброй Англии готов щедро заплатить даже тогда, когда от него не требуют никакой платы.

– Я узнал про это, когда мне довелось подслушать разговор углежога с алимом. Последний рассказывал, что вы, должно быть, очень богаты. Какая неосторожность, приехав в чужую страну – и вдобавок к этим полудиким людям – хвастаться перед ними деньгами!

– Так неужели я должен был убедить их, что я нищий, раздобывший рекомендательное письмо только затем, чтобы есть и пить на дармовщинку?

– Это ваше мнение, сэр. Я же уверяю вас, что на всем нашем пути мы почти никогда не платили за кров и стол, однако нас никто не принимал за нищих.

– Тогда я не понимаю, каким образом вам это удавалось. Куда бы я ни прибыл, всюду хотят первым делом заполучить с меня денег. И чем больше я плачу, тем настойчивее требуют все новых денег. Короче говоря, я тотчас раздал каждому из слуг Каранирван-хане солидный бакшиш; в ответ они осыпали меня благодарениями.

– Да, благодарениями… И кончилось это тем, что у вас отняли все, даже свободу. Каким же образом вас заманили в ловушку?

– С помощью переводчика, которому я рассказал по дороге о своем путешествии и в том числе упомянул, что люблю искать клады – крылатых быков и так далее – но никогда не был в этом по-настоящему удачлив. Он поведал об этом хозяину, а тот спросил меня, не угодно ли мне заняться в этом краю поиском старинных сокровищ. На мой вопрос он поведал, что знает одно местечко, в котором стоит поискать что-нибудь ценное, однако власти запретили заниматься подобными изысканиями.

– Ах вот как! Он выдумал этот запрет, чтобы выманить вас ночью из дома?

– Именно так. Он тайком указал на переводчика, сделав жест, из которого я понял, что тот не должен знать ничего о наших планах. Вот тут мне пришла в голову мысль дать хозяину словарь, купленный мной без особой надобности в Стамбуле. Он взял его – наверняка, чтобы его штудировать.

– Здорово же вы поступили! Ведь он не мог говорить с вами без переводчика. Тот непременно бы вас предостерег. Вручив Жуту книгу, вы дали ему в руки прекрасный козырь, чтобы заманить вас в ловушку, не возбуждая недоверие переводчика. Не говорите же, что драгоман разделяет с вами вину. Запишите все на ваш счет. Что же Жут, он разобрался в этой книге?

– Очень легко, ведь он знал турецкую грамоту. На следующий день, улучив минуту, когда никого не оказалось рядом, он подал мне знак, показывая, что надо следовать за ним в дальнюю комнату. Мы были там одни. Книга лежала на столе. Он отметил несколько слов, прочитал мне их по-турецки и указал на находившийся рядом английский перевод. Чаще всего повторялись слова «kanad aslani» и «maden».

– Значит, крылатый лев в руднике?

– Да, как постепенно я начал понимать, речь шла именно об этом. Указывая мне слова, которые он отыскал, он объяснил, что ночью меня отвезут в лодке на тот берег реки, к руднику, где я могу отыскать крылатого льва.

– И вы поверили в эту бессмыслицу?

– Почему нет? Если на Тигре есть крылатые быки, то здесь, на Дрине, могут найтись и крылатые львы.

– Конечно, вы лучше разбираетесь в истории, чем я, считающий, что этого быть не может.

– Может или не может, я поверил в это. Он вопрошающе кивнул мне, а я кивнул в ответ. Дело было решено, и когда все уснули, вызвал меня и отвел в деревню, лежавшую на берегу реки. Там стояла лодка; мы сели в нее. Он поплыл вверх по течению, пока не достиг какой-то скалы; там имелся лаз, прикрытый ковром из растений, свисавших сверху. Внутрь вел какой-то ход. Мы привязали лодку; потом Жут зажег факел, прихваченный с собой. Мы выбрались из лодки и оказались внутри коридора, напоминавшего штольню; пол был выложен досками. Он кивнул мне, приказав следовать за ним, и зашагал вперед, держа в руке факел. Штольня все время вела вверх, пока мы не попали в какое-то большое, круглое помещение; в его стене я заметил несколько дверей. Увидел я также железное кольцо в стене; в него Жут вставил факел. Потом он хлопнул в ладоши. Одна из дверей открылась; оттуда вышел слуга, получивший от меня днем бакшиш. В руке его был молоток. Жут открыл другую дверь и знаком предложил мне войти. Когда я нагнулся, чтобы осмотреться внутри, слуга стукнул меня молотком по голове – я упал.

– Но, сэр, вы даже ничего не заподозрили?

– Нет. Вы только взгляните на этого Кара-Нирвана и скажите потом, может ли такой человек оказаться негодяем! У него настолько честное лицо, что тотчас начинаешь питать к нему огромное доверие. Я только здесь узнал, что он и есть Жут.

– Ладно, надеюсь, я тоже увижусь с ним и как следует всмотрюсь в его физиономию. Дальше!

– Когда я снова пришел в себя, я находился в одиночестве. Руки у меня были свободны; на ноги были надеты железные кандалы, вбитые в камень. Всюду – под ногами, справа, слева, позади – я нащупывал лишь камень скалы. До потолка я не мог дотянуться рукой, так как подняться на ноги был не в силах. Я мог лишь сидеть или лежать – я был пленником!

– Очень сильное, но не такое уж незаслуженное наказание за вашу неосторожность! Что у вас было на душе? О чем вы думали?

– Можете себе представить. Я проклинал все и молился; я часами звал на помощь или рычал, не слышимый никем. Я убедился, что я совершенно ограблен. Мне не оставили часов; унесли даже шляпу.

– Что ж, хотя поездку сюда вы проделали без головного убора, высокий серый цилиндр легко скрасит вашу беду. А что касается часов, то стоило ли ждать, что разбойники оставят вам столь ценную вещицу, усеянную бриллиантами, только ради того, чтобы вы, сидя в этой мрачной каморке, могли узнавать время.

– Мне же нужно было их заводить. Кроме того, я не знал, как долго я пролежал без сознания. Я не могу определить, сколько времени я ждал, пока не появился хоть кто-то. Наконец, дверь открылась. Снаружи стоял Жут. У него были с собой свеча, чернильница, бумага, перо, моя книга и какая-то записка. Он разложил все это и сел передо мной. Он держал наготове два пистолета, чтобы я не мог наброситься на него, – ведь руки у меня были свободны. Записка была составлена из слов, выписанных из моей книги. Прочитав ее, я узнал, что умру, если не выпишу чек на двести пятьдесят тысяч пиастров. Итак, мне надлежало выписать чек на приготовленном листе бумаги. Он достал из кармана кольцо с печатью, отобранное у меня, и немного лака для печати.

– Это почти шестнадцать тысяч талеров. Дела у этого человека шли бы лучше некуда, если бы он почаще ловил подобных птичек и получал от них деньги. Но вы отказались пойти ему на уступки?

– Само собой разумеется. Он приходил еще несколько раз, но с тем же успехом. Он ругался на меня по-турецки или по-армянски, да и, пожалуй, по-персидски, а я отвечал на английском. Мы не понимали слов, но догадывались, что они значат. Наконец, он пришел еще раз и привел с собой слугу, о котором я уже говорил. Мне связали руки, а ноги освободили от кандалов. Впрочем, тут же мне снова связали ноги, закрыли глаза платком и потащили куда-то.

– Куда? Снова в штольню?

– Нет. Мы шли какими-то каморками и коридорами, как я мог судить по звуку шагов. Сам я не мог идти – меня несли. Потом снова уложили наземь. Меня привязали к веревке и какое-то время – оно показалось мне вечностью – поднимали наверх.

– Ах! Там все-таки есть шахта! Если бы только вы видели, где расположен вход в нее!

– Подождите! Наверху, почувствовав свежий воздух, я улегся. Люди тихо говорили между собой; я слышал фырканье лошадей. Потом мне развязали ноги, усадили в седло и опять стянули ноги веревкой, пропустив ее под животом лошади. При этом платок немного соскользнул, и я мог уже что-то видеть вокруг себя, хотя и не слишком много. Я увидел развалины дома и массивную, круглую башню – очевидно, это и была сторожевая башня. Вокруг расстилался лес.

– Значит, вход в шахту находится среди развалин, вблизи башни, как я и думал.

– Именно так оно и есть. Меня повезли. Кто и куда, вы уже знаете.

– Глаза у вас еще долго были завязаны?

– Повязку сняли лишь перед нашим прибытием; к тому времени стемнело, и я не мог уже ничего видеть. Остальное незачем уже пересказывать.

– А что приключилось с вами? – спросил я драгомана. – Ведь исчезновение лорда встревожило вас.

– О нет, – ответил он. – Правда, я не увидел его, проснувшись, но, когда я спросил о нем, мне ответили, что он направился в деревню, очевидно, решив прогуляться. В этом не было ничего необычного. Не мог же я запретить лорду в одиночку осматривать деревню и любоваться рекой. Потом подъехал алим; он прибыл еще поутру. Он сказал мне, что видел лорда и может отвести меня туда…

– Он сказал это сразу, едва подъехал?

– Нет. Сперва переговорил с хозяином.

– Так я и думал! Тот инструктировал его, как взяться за дело, чтобы схватить вас. Алим еще накануне условился, что привезет вас, потому что углежог не мог объясняться с лордом. Итак, вы пошли с ним?

– Да. Он показал мне место, где видели лорда, но того здесь не было. Мы отправились его искать.

– Очень хитро! Тем временем вызвали людей, которым надлежало вас схватить.

– Так оно и есть. Алим привел меня, наконец, к сторожевой башне, где я увидел хозяйских конюхов. Там мне сказали, что англичанин намерен совершить небольшое путешествие и мне полагается сопровождать его. Отказ будет означать мою смерть. Меня схватили, привязали к лошади и надели на глаза повязку, как и лорду. Винить меня в случившемся не вправе никто.

– Это никому в голову не придет. Вас без всякой вины хотели лишить жизни. Вы можете лишь помочь наказать этих людей. Надеюсь, вы будете тщательно охранять их!

– Само собой разумеется, но я надеюсь, что вы не заставите себя ждать. Ведь неизвестно, что может случиться.

– Я поспешу. Если бы я знал хоть кого-то в Колучине, где буду проездом, то послал бы вам в подмогу нескольких надежных людей, дабы они составили вам компанию. Но я не знаю там никого и боюсь, как бы не прислать вам дружков углежога.

– Так я могу назвать вам одного, к кому вы можете обратиться, или даже двоих. У моего соседа в Антивари жена родом из Колучина. У нее остались там два брата, одного из которых она часто навещала. Я знаю его очень хорошо и могу, если требуется, поклясться, что он – человек верный и надежный и охотно придет мне помочь. Он может привести с собой брата и, наверное, еще одного знакомого.

– А кто этот человек?

– Он работает в каменоломне, крепкий парень, такой и троих не убоится. Зовут его Дулак. Хотите позвать его?

– Да, я пришлю его сюда, если он согласится. Если он найдет себе спутников, то мы привезем их сюда, ежели у них не окажется лошадей. Что ж, поговорили мы вдоволь. Пора спать; мы не знаем, что принесет грядущая ночь. Мы бросим лишь жребий, чтобы узнать, в каком порядке выставлять часовых. На рассвете мы отправляемся в путь, чтобы уже к полудню, быть может, оказаться в Ругове.

– Господин, – сказал переводчик, – не нужно никаких часовых, кроме меня. Вам с вашими спутниками завтра придется напрячься, а я в это время могу здесь отдохнуть. До рассвета остались считанные часы. Так уважьте мою просьбу.

Я не хотел этого, но он так настаивал, что я поступил ему в угоду. Я был уверен, что на него можно положиться и за время нашего сна он не совершит ничего дурного.

Все же я не мог спокойно спать. Я вновь и вновь думал о запертых нами разбойниках, ведь они могут придумать что-то и выбраться из пещеры. Когда рассвело, я первым поднялся на ноги. Тотчас я пошел к конюшне посмотреть на четверку стоявших там лошадей. Здесь же висели седла и попоны. На двух попонах были вышиты буквы «St» и «W». Наверняка это значило «Стойко Витеш». Две лошади, в том числе каурая, и два седла были его. Он получит их вновь.

Я пробудил своих товарищей, а затем заполз в пещеру, чтобы убедиться, что пленники надежно закрыты. Я велел принести им воды и напоить их. Еду они не получили, хотя в комнате углежога я заметил муку и другие съестные припасы, но в каком же состоянии все это было!

Оружие, найденное в тайнике, мы хотели сперва сжечь, чтобы оно не было нам обузой, однако потом не стали его уничтожать. Пусть переводчик возьмет его и делает с ним, что хочет. Он обещал, что ненужное ему оружие раздаст людям, которых мы пришлем к нему из Колучина. Мы еще раз посоветовали, ему хорошенько присматривать за пещерой, и попрощались, надеясь, вскоре увидеться с ним. Если же встреча не состоится, лорд обещал ему отправить условленную плату домой, в Антивари. Солнце только поднималось над восточной стороной горизонта, когда мы покинули роковую долину.