Текст книги "Девушка из космоса"

Глава 8

Кэти сделала еще один глоток из высокого стакана со скотчем, который я ей налил, затем сбросила туфли и устроилась с ногами на диване. Я медленно потягивал свой любимый бурбон с кубиками льда, восхищенно поглядывая на девушку. Ее платье поползло вверх по крутым бедрам, а две тесемочки, которые удерживали его на плечах, выглядели так, будто они вот-вот лопнут, не выдержав резких движений хозяйки.

– Благодарю вас, Рик Холман! – задумчиво произнесла она, затем выпила еще глоток скотча. – Благодарю вас за один из самых поразительных вечеров в моей жизни. За какие-то четыре часа вы познакомили меня с таким количеством ночных кошмаров, что мне этого будет достаточно до конца моих дней. И я хочу, чтобы вы знали, как я это ценю!

– Она вздрогнула и вновь пригубила скотч.

– А последний номер больше всего подействовал мне на нервы. Я до сих пор не могу поверить, что Моники не было с нами в комнате, хотя я и знаю, что она где-то в Европе.

Как кто-то сказал, дорога в ад вымощена благими намерениями. В тот момент меня раздирали противоречивые чувства, и это ощущение было болезненным.

Одна моя половина спрашивала: чего я жду, автобуса или чего-то еще? Передо мной потрясающая блондинка, которая на протяжении вечера продемонстрировала, что я ей совсем не противен. Потом, по ее собственному признанию, ее нервная система была подвергнута всяческим испытаниям. И вот теперь она сидит на моем диване и пьет слишком много скотча в слишком быстром темпе.

Другая моя половина твердила, что сейчас наступило время, когда я должен докопаться до истины, без которой мне никак не удастся соединить воедино уже скопившиеся у меня разрозненные куски и кусочки.

Я надумал подкинуть вверх монетку, но тут Кэти неожиданно выпрямилась, одернула юбку до самых колен и поправила бретели на плечах.

– Ответьте мне совершенно откровенно, Рик Холман, – заговорила она холодным как лед тоном, – был ли весь сегодняшний вечер, начиная с прекрасного обеда в ресторане и кончая посещением дома ужасов, частью большого плана соблазнить меня? Именно потому вы привезли меня к себе домой и теперь упорно спаиваете?

– Я вовсе вас не спаиваю, милочка, – возразил я миролюбиво.

– Вы сами требуете вам подливать.

Она посмотрела на свой стакан, затем фыркнула:

– Ха! Мне следовало сразу об этом догадаться! Ты не получишь ничего спиртного в этом проклятом месте, если сама не потребуешь! Мой стакан снова пуст!

Я забрал его, прошел к бару и вновь наполнил до самого края, затем отнес ей. Она забрала у меня стакан и по-королевски махнула рукой, как будто ожидая, что я немедленно упаду на колени и буду стоять возле нее, замерев в почтительном экстазе. Потом сделала первый экспериментальный глоток.

– Чего вы сюда намешали? – спросила она с негодованием. – Подлили воды в скотч?

– Дом иллюзий вас и в самом деле напугал, – заметил я, – а вот Карл Круз вам ни капельки не страшен, верно?

– Совершенно верно, ни капельки! – От выпитого скотча она расхрабрилась, и все же в ее голосе чувствовался неподдельный испуг. – Я считаю его мразью, а его бородка вызывает у меня омерзение. Но вообще-то он меня не страшит.

– В таком случае, вы ужасно боитесь Марти? – спросил я вкрадчиво.

Она не донесла стакан до рта.

– Марти? – послышалось некое воркование, которое, очевидно, должно было изображать смех. – Чего ради мне его бояться?

– Не знаю, – ответил я правдиво, – но он напугал вас так сильно, что превратил в лгунью. И давайте смотреть правде в глаза: вы, Кэти, – милочка, вы – потрясающая девушка, и вместе с тем – трусливая врунья.

– Как вы смеете называть меня вруньей? – Ее глаза гневно засверкали. – Да я, Рик Холман…

– Что вы? Скажите мне правду. Я считал вас хорошей старомодной девушкой в удивительной современной рамке, – заговорил я насмешливо. – Именно старомодной порядочной девушкой, у которой достаточно ума, чтобы справиться с любым мужчиной и вертеть им, как заблагорассудится. Одним словом, девушкой с характером. Но Марти Круз вас до того напугал, что превратил вас в лгунью, а возможно, во что-то худшее.

Ее лицо вспыхнуло, затем она плеснула содержимое своего стакана мне в лицо. Лихорадочно нащупывая в кармане носовой платок, я сердито подумал, что это моя собственная вина: откинься я вовремя назад, все было бы в порядке.

– Рик… – Она произнесла это извиняющимся голосом, почти униженным. – Простите…

Я вытер глаза и снова обрел способность видеть. Кэти растерянно смотрела на меня, в глазах ее стояли слезы.

– Ладно, успокойтесь, – сказал я. – Забудьте о случившемся… Я все равно собирался отдать ковер в чистку, чтобы уничтожить пятна от пролитого на него вина.

– Вы, конечно, абсолютно правы, – со вздохом пробормотала она. – Вот почему я на вас так обозлилась.

Я ненавижу Марти Круза! Он превратил меня в трусливую врунью, и за это я его возненавидела. Но я его к тому же боюсь! Он не просто жестокий человек, он настоящий садист!

Я внезапно живо представил себе, как выглядело дно каньона, когда я перегнулся через ограждение веранды, лишь чудом не полетев вниз.

– Это я знаю, милочка. Лучше расскажите, как он превратил вас в лгунью.

– Ладно… – Она похлопала длинными ресницами, ибо красивая женщина в любой обстановке не перестает кокетничать. – Как вы считаете, могу я выпить стаканчик для храбрости?

– О'кей… – Я исподтишка вздохнул, однако взял у нее из рук пустой стакан. – Но предупреждаю, если и этот скотч полетит мне в физиономию, я сразу же отвезу вас назад в дом кошмаров и запру там на всю ночь до утра!

– Да? – Ее чувственная верхняя губа слегка изогнулась. – А я подумала, что вы пригрозите сделать со мной что-то более волнующее!

Я был рад тому, что отошел от нее к бару, чтобы приготовить очередную порцию. Ее слова подлили масла в огонь, и соотношение между моими двойственными намерениями на какое-то время изменилось явно не в пользу здравого смысла. Устоять перед соблазном мне помогла лишь мысль о том, что я все же мужчина, а не безмозглый юнец, не умеющий управлять своими инстинктами.

Я отнес Кэти свежее питье. Она взяла стакан и похлопала ладошкой по дивану рядом с собой:

– Садитесь сюда, Рик. Так мне будет легче исповедоваться перед вами.

Она убрала ноги с дивана, чтобы я мог устроиться совсем рядом с ней. Я сел. В эту минуту она снова подняла ноги и положила их без тени смущения мне на колени. Это скрытое дикарство в ее натуре я заметил еще при нашей первой встрече, но ни в тот раз, ни сейчас не смог определить, являлось ли оно ее врожденной особенностью или же тщательно продуманной игрой.

– Итак, расскажите мне, каким образом Марти сделал из вас лгунью, – произнес я не совсем уверенно.

– Вообще-то я карьеристка, Рик, – начала она. – Полагаю, вы это заметили.

– С такими ножками вы могли бы… – ? начал я, затем сухо добавил:

– Заметил, конечно.

– Анджела Бэрроуз – фантастическая женщина. Она создала это «Агентство талантов» из ничего, а теперь оно известно по всей стране. И прошло-то всего два года. Она – требовательный босс, которому нелегко угодить на работе, но я уверена, что могу многому научиться у нее, чтобы побыстрее подняться вверх по служебной лестнице. Как я считаю, в ее агентстве на это мне потребуется в четыре раза меньше времени, чем в любом другом месте. Но в чем она совершенно непреклонна – это ошибки. Допустите хотя бы одну серьезную ошибку, и она укажет вам на дверь.

– Вроде бы я не просил вас характеризовать Анджелу Бэрроуз?

– Вы хотели выслушать меня, ну так разрешите мне все объяснить по-своему! – огрызнулась Кэти.

– О'кей, обещаю больше не прерывать.

Я отпил немного бурбона и рассеянно положил руку ей на колено.

– Вы мне мешаете! – твердо заявила она.

– Автоматический рефлекс, – пояснил я с достоинством. – Надо же мне было на что-то опереться…

– Вот-вот, а потом скажете, что в голове у вас появляются фривольные мысли! – заметила она не слишком гневно. – Ладно, пусть ваша рука остается на моем колене, но если она начнет менять положение, я отвлекусь, и вы так и не услышите о том, как я превратилась в лгунью.

Я крепко сжал пальцами колено вокруг впадинки.

– Теперь рука никуда не соскользнет!

– О'кей!

Она сделала глоток скотча, чтобы прочистить горло.

– Ну, как вы знаете, Анджела поручила мне побыть в роли компаньонки при Монике Байер в брентвудском многоквартирном доме. Я не пришла в большой восторг от этой перспективы, но работа есть работа. До того, как я приступила к своим обязанностям, Анджела объяснила мне, что она не ждет от меня, чтобы я ровно в девять вечера загоняла такую красивую девушку, как Моника, в постель. От меня требуется лишь, чтобы я была в курсе всех ее свиданий во избежание у Моники каких-то серьезных неприятностей. – Кэти снова глубоко вздохнула. – Но стоило нам с ней перебраться в эту квартирку, как мы буквально были атакованы мужчинами. Первым появился с характерным голодным выражением в глазах Хью Лэмберт. До этого он уже несколько раз довольно откровенно приставал ко мне в офисе, но мне удавалось его вежливо поставить на место. Когда же он появился у нас в Брентвуде, он просто меня не замечал. Он был без ума от Моники. Каждый раз, когда он смотрел на нее, глаза у него становились маслеными, он только что не пускал слюну. Она действительно была славной девушкой. Для нее мистер Лэмберт был человеком, с которым она встретилась в Мюнхене, важной голливудской шишкой – он рекомендовал ее Анджеле в «Агентство талантов» и уговорил ту выкупить контракт Моники в местной киностудии. Поэтому она всегда была с Хью вежлива и мила, обращаясь с ним как со своим старым дядюшкой, наведывающимся к ней из города. Но однажды Хью приехал к нам вместе с Дареном. Дарен и Моника разок взглянули друг на друга, и все! – влюбились… Она стала ходить к нему на свидания. Он ей ничего не рассказывал про себя и Анджелу Бэрроуз, и я, таким образом, оказалась между двух огней. Понимаете?

Нестроевой солдат, который получает тычки с обеих сторон… Я подумала, что если я скажу Монике про Дарена и Анджелу, она либо мне не поверит, либо передаст Дарену то, что я ей сообщила, и он придет в ярость. Если же я скажу Анджеле, результат будет точно таким же.

Поэтому я помалкивала и только держала пальцы крест-накрест, надеясь, что это отвратит беду. Моника обычно мне рассказывала про свои встречи с Дареном, про те места, где они бывали, про его дом. А через какое-то время и про его приятеля Марти Круза. Она заявила, что Марти ей не нравится, но, естественно, поскольку он был другом Билла, она была вынуждена этого не показывать.

Кэти на минуту замолчала, чтобы снова смочить горло, затем опустила стакан на стол и задумчиво посмотрела на него.

– Наконец наступил тот роковой понедельник, как это принято называть в душещипательных романах. Зазвонил телефон, человек сказал, что говорит Марти Круз, он догадывается, что я – Кэти Фрик. Я ответила, что он не ошибся. Тогда он объяснил, что звонит по поручению Билла Дарена и хочет кое-что передать для Моники. Она в это время была у фотографа, там делали какие-то рекламные снимки, освободится уже после обеда, объяснила я ему. Его это не смутило, он попросил меня передать Монике, что Билл просил ее приехать к нему домой, как только она освободится. Он будет ее там ожидать, потому что ему необходимо ее повидать по крайне важному делу. Моника вернулась домой приблизительно в половине третьего. Я передала ей просьбу Дарена, она тут же вызвала машину и помчалась туда. А в половине четвертого раздался дверной звонок. Я побежала открывать. На коврике перед дверью стоял Билл Дарен. Он спросил меня, дома ли уже Моника. Тогда я объяснила ему, что произошло. Он переполошился, заявил, что не давал Марти Крузу никаких поручений. И сразу же удалился с видом мстительного вельможи. Я взяла с него слово, что он сразу же позвонит мне и подтвердит, что все в порядке. На протяжении последующих пяти часов я чуть не помешалась. Телефон молчал, дверной звонок тоже. Наконец я позвонила Дарену домой. Ответил Марти Круз.

Я спросила, не могу ли я поговорить с Биллом. Марти сказал, что его нет дома. Тогда я спросила, все ли в порядке у Моники. Объяснила, как я за нее беспокоюсь.

Он попросил меня немножечко подождать у телефона.

Прошло довольно много времени, прежде чем со мной заговорила Моника. Сказала, что все в порядке. Марти Круз едет к нам домой, чтобы все объяснить. Ее голос звучал напряженно, но она упорно повторяла, что все прекрасно, Марти расскажет.

Марти приехал приблизительно через полчаса. Он сказал, что звонил вовсе не он, а какой-то человек, назвавшийся его именем. Анджела кое-что заподозрила и поручила кому-то позвонить, чтобы проверить, поедет ли Моника в дом к Дарену. В итоге Моника оказалась в весьма уязвимом положении, ведь ее контракт принадлежал Анджеле. Поэтому они с Дареном решили потихоньку удрать. На следующий день они тайком вылетают в Европу, и Моника просит, чтобы я упаковала ее вещи.

Я сказала, что в целях самозащиты обязана до утра сообщить Анджеле обо всем. Как это будет выглядеть, если я между прочим упомяну, что Моника всю ночь не была дома, а я ровным счетом ничего не предприняла в связи с этим.

Марти ответил, что мне нечего паниковать, они все продумали. На следующий день у меня выходной, так что я могу заявить, что, когда утром уходила из дому, Моника еще не поднималась. Марти показал мне записку, написанную Моникой и датированную следующим днем, и заверил, что у меня не будет никаких неприятностей. Когда я вернусь домой после выходного, то смогу сообщить Анджеле, что Моника ушла из дому, забрав все свои вещи и оставив эту записку.

Я все еще не соглашалась, и тогда Марти прямо-таки осатанел. Он закричал, что, если я посмею сейчас предупредить Анджелу, она помешает Монике уехать с Биллом за границу, тогда Билл заявит, что я с самого начала знала о его романе с Моникой, но держала язык за зубами, потому что он платил мне за молчание.

Губы у девушки задрожали, она жалобно поморщилась.

– Таким образом Кэти нежданно-негаданно угодила в переплет… Так или иначе, но я уложила вещи Моники в чемодан, а Марти проверил ее комнату с такой придирчивостью, как будто он работал на ФБР, потом забрал пожитки и уехал. Теперь вы знаете все.

– Он сделал несколько больше, чем только это, – сказал я.

– Он положил в ящик ее стола целую пачку путеводителей и рекламных туристических буклетов.

– Совершенно верно! – закивала головой Кэти. Я об этом позабыла. Марти сказал: «Пусть они воображают, что Моника надумала вернуться в Германию. Это будет соответствовать содержанию оставленной Моникой записки. Анджела сконцентрирует свое внимание на тех местах, и у наших голубков будет время затеряться в Европе».

– Что делали Марти и Карл в вашей квартире, когда я туда заехал за этими рекламными проспектами? – спросил я.

– Предостерегали меня относительно вас.

– Кэти улыбнулась. – Я им сказала, что вы из меня ничего не вытянули. Я сообщила вам только то, что велел Марти:

Моника часто встречалась с Биллом Дареном, а иногда человек, называвший себя Марти, разговаривал от имени Дарена с Моникой.

– Вам не показалась довольно странной вся эта история? – задумчиво произнес я. – Сначала они шантажом заставили вас участвовать в заговоре, скажем так.

Держать в тайне, что Моника с Дареном удрали в Европу. Затем, когда Анджела поручила мне отыскать Монику, они пожелали, чтобы вы преподнесли мне на блюдечке историю о существовании связи между Моникой и Дареном. И привлекли к этому Марти Круза.

Она закусила губу.

– Все это тревожит меня с самого начала. Но во второй раз, когда у меня побывали оба братца Круз, уже после вашего отъезда, Марти заявил, что если я когда-нибудь раскрою рот и обмолвлюсь кому-то о том, что Моника уехала в понедельник вечером, то он… – Губы у нее неожиданно задрожали. – Он мне в точности описал, что он со мной сделает! Я не хочу этого повторять вовсе не из-за интимных подробностей, а из-за тех мучений, которые все это сулит! Он настоящий садист, этот Марти! – Она передернула плечами и быстро поднесла к губам стакан.

– Этот Марти, – начал я вкрадчиво, – редкий экземпляр, ничего не скажешь!

– Ну… – Она снова опустила стакан. – Вы собираетесь приготовить мне новую порцию, Рик Холман, после моего чистосердечного признания?

– Нет, – твердо заявил я.

– Вы уже выпили достаточно. Я намереваюсь отвезти вас домой. Уже два часа ночи, вам это известно?

– Если вы воображаете, что я собираюсь провести остаток ночи в этом проклятом брентвудском доме, где меня будут терзать кошмары об электронном Марти Крузе, преследовавшем меня в доме ужасов, – выкрикнула она, – то вам лучше подумать о чем-то другом. И уберите свою наглую руку с моего колена, Рик Холман! Мне надо выпить. Если вы не приготовите немедленно еще один стакан, я посрываю с себя всю одежду и буду кричать до тех пор, пока соседи не вызовут полицию. А когда они приедут, я заявлю, что вы похитили меня с улицы, когда я вышла на минуточку опустить письмо, привезли меня сюда, силком напоили, хотя я до этого ни разу в жизни не пробовала спиртного, после чего изнасиловали меня шесть или семь раз подряд!

– Я уже чувствую себя обессиленным, – устало заметил я.

– Итак? – Она торжествующе посмотрела на меня. Уберите руку с моего колена, Холман!

– Непременно. – Я послушно убрал руку.

Она королевским жестом протянула мне пустой стакан, затем опустила ноги на пол.

– А теперь подавайте мне мой скотч!

– Безнадежно!

Чувственная верхняя губа воинственно изогнулась.

– Не думайте, что я шутила насчет того, что я сделаю, если вы не дадите мне еще выпить!

– Мне хорошо известно, какая вы храбрая, Кэти Фрик!

Не забывайте, что я был вместе с вами в этом доме ужасов! – усмехнулся я совсем уж непочтительно.

– Вы сами все и решили! – Она яростно сжала зубы. – Ничего, скоро вы об этом пожалеете, Рик Холман! Ладно, только потом не говорите, что я вас не предупреждала!

Она вскочила с дивана и остановилась в двух шагах от меня, упершись руками в бока.

– И все же я хочу быть честной до конца! – произнесла она глухим голосом. – Это ваш самый последний шанс, Холман. Получу я скотч или нет?

– Нет, нет и нет!

– Хорошо.

Послышался слабый дребезжащий звук, когда Кэти расстегнула «молнию» на своем черном платье. Затем она скинула с плеч худосочные бретельки – обе одновременно, хихикнула, и платье упало к ее ногам. Она перешагнула через него, подняла с пола, встряхнула и аккуратно повесила на спинку ближайшего стула.

– Для девушки, которую только что впервые в жизни напоили, а затем пять или шесть раз изнасиловали, вы ведете себя с потрясающей аккуратностью, – ехидно заметил я.

Это был совершенно неподходящий для нее момент для «быстрого реагирования», потому что она как раз выбиралась из нижней юбки. Она возмущенно повернулась ко мне, потеряла равновесие, запуталась в черных кружевах и довольно неуклюже грохнулась на ковер. Правда, ей удалось подняться на ноги, хотя при этом пострадала ее замысловатая прическа. Волосы растрепались и закрыли полностью лицо, так что Кэти теперь смотрела на меня одним глазом, пылавшим дикой ненавистью.

– Вы воображаете, что я шучу, не так ли? – бормотала она неразборчиво.

– Ничего, подождите немного, тогда поверите!

Если она хоть на секунду допускала, что я не стану ждать продолжения, значит, она ничего не понимала в мужской логике! Она стояла передо мной уже полуодетая, пугая меня приездом полиции. Наивное создание, даже свора полицейских не смогла бы меня сейчас поднять с дивана!

– Двигайтесь же! Идите к бару и приготовьте выпивку! – приказала она и тут же плюхнулась на диван рядом со мной, расстегнула подвязки, осторожно стянула с ног нейлоновые чулки, сняла пояс, все это аккуратно положила рядом с собой и с трудом поднялась снова на ноги.

Следующим номером было избавление от бюстгальтера. Это сопровождалось чисто риторическим вопросом:

– Вы все еще воображаете, что я шучу?

– Шутите, шутите! – пробормотал я.

– О'кей, смотрите!

И в следующее мгновение бюстгальтер вместе с чулками и поясом для резинок были аккуратнейшим образом повешены на спинку стула, где уже находились нижняя юбка и черное мини-платье. Стриптиз продолжался.

– Ол-райт! – Она отбросила прядь светлых волос с правого глаза и запустила пальцы за пояс кружевных штанишек. – Я получу свой скотч, Холман?

– Нет.

Штанишки постигла судьба остальных вещей: они соскользнули на пол, хозяйка их подняла и бросила на тот же вместительный стул.

Кэти уперлась руками в бока и с видом победительницы посмотрела на меня.

– Скотч – или я немедленно закричу!

– Никакого скотча!

– Прекрасно!

– Она неистово затрясла головой. Я могла бы даже изредка навещать вас в Сан-Квентине, куда вы теперь загремите на протяжении последующих пятидесяти лет! – Она откинула голову назад и широко раскрыла рот.

– Подождите!

– Ах так? – Она торжествующе посмотрела на меня. – Теперь вам не терпится принести мне этот стаканчик, Холман?

– Никаких стаканчиков, но, если мне суждено провести последующие пятьдесят лет в тюрьме, я считаю, что вы должны быть честной в этом отношении и разрешить мне сначала совершить преступление!

– Пять или шесть раз?

Я нервно откашлялся.

– Кто в такое время занимается подсчетами?

Неожиданно наклонившись ко мне, Кэти вытянула руки, и на мгновение мне показалось, что она намеревается выцарапать мне глаза. Но она схватила меня за плечи, опрокинула на кушетку и сама прильнула ко мне. Мне не оставалось ничего иного, как прижаться к ее губам.

– Вы знаете? – едва слышно спросила она через минуту.

– Что именно?

– Вы меня дважды напугали! – Голос ее звучал возмущенно.

– Что значит дважды?

– Я боялась, что вы испугаетесь и принесете мне этот проклятый скотч. Или что не потребуете своих гражданских прав сначала совершить преступление, а потом уже понести за него наказание.

– Ну а если бы ваши опасения оправдались?

– Все закончилось прекрасно! Зачем же думать о том, чего не должно было случиться?

Действительно, разве нам больше нечем было заняться?