Текст книги "Девушка из космоса"

– Мы поделим доходы по этому контракту. Двадцать пять процентов вам, потом надо не забыть Холмана, остальное мне и Марти. Договорились?

– Вы, должно быть, ненормальный! – заговорила потрясенная Анджела. – Как вы могли подумать, что я…

Карл снова взглянул на часы.

– У вас остается десять минут на размышление. Если я не позвоню Марти и не скажу ему к этому сроку, что мы договорились, он выполнит мой приказ убить девушку.

На мгновение сверкнули его неестественно белые зубы, которые я впервые сравнил с клыками хищника.

– И он это непременно сделает, можете не сомневаться. Полагаю, это доставит ему удовольствие!

Анджела в смятении посмотрела на меня.

– Что же нам делать, Рик? Мы не можем допустить, чтобы девушка погибла, но…

– Но у нас нет иного выбора, как пойти на эту сделку, – буркнул я. – О'кей, ваша взяла, Карл!

– Ох, Холман, прекратите болтовню!

– раздраженно крикнул Карл.

– Уж не считаете ли вы меня настолько глупым, что я попадусь на эту удочку? Вы согласитесь на сделку, я звоню Марти и говорю ему, что все в порядке, а потом вы от всего отказываетесь? Нет, прежде чем я позвоню Марти, мы втроем примем участие в осуществлении первой части программы.

– Он снова подмигнул. – Разве я выражаюсь не как юрист?

Мы будем соучастниками, верно?

– Должна заметить, я не понимаю, что вы имеете в виду! – холодно произнесла Анджела.

– Я имею в виду, что мы втроем усадим Хью за ваш письменный стол – не теряя ни минуты, прямо сейчас, и продиктуем ему предсмертное послание, – ровным голосом ответил Карл. – А после того, как он его подпишет, мы втроем проведем его на крышу здания – это достаточно высоко, не так ли? – и поможем ему спрыгнуть вниз. Тогда, и только тогда я позвоню Марти!

– Даже если мы согласимся, – сказал я, – то неужто вы воображаете, что все это можно осуществить менее чем за десять минут?

В его карих глазах мелькнуло беспокойство.

– Пожалуй, вы правы, – согласился он. – Я разрешил вам слишком долго говорить, Холман. – Он заколебался. – Ладно! Если вы согласны на эту сделку, я позвоню Марти и велю подождать еще полчаса.

– Мне кажется, вы и правда ненормальный! – сказал я. – Посмотрите-ка сперва на него!

Я ткнул пальцем в Хью, все еще полулежавшего в кресле. Голова у него свисала вбок, глаза закатились под полуприкрытыми веками, так что видны были одни белки.

– Учитывая его теперешнее состояние, я считаю, что нам понадобится минимум тридцать минут, чтобы он смог хотя бы держать в пальцах ручку, не говоря о том, чтобы написать признание.

Карл снова заколебался, не сводя с Хью глаз.

– Час?

– Два, – безапелляционно заявил я. – Эта предсмертная записка должна быть написана собственноручно им. Ничто не вызывает столько подозрений, сколько записка, напечатанная на машинке и лишь подписанная самоубийцей. И почему вы учитываете только время, которое потребуется Хью, чтобы написать эту записку?

Нам ее еще надо составить. Не забывайте, что в ней надо учесть и манеру Хью выражаться, и его состояние перед самоубийством. Если мы допустим хоть маленький ляпсус, нам всем придется отвечать за убийство.

– По временам вы рассуждаете разумно, Холман, – признал Карл.

– Но я предупреждаю вас с полной ответственностью, что если кто-то попытается проникнуть в Дом иллюзий, Марти немедленно…

– Мы знаем! Звоните ему! – сказал я.

Он подошел к письменному столу и взял телефонную трубку. Я следил, как он набирает номер, и весь напрягся в ожидании.

– Марти? – Он говорил очень вкрадчиво в самую трубку. – Это Карл. Я был прав, конечно. Разумеется, Холман нашел его сегодня утром. Но никаких больших проблем нет, за исключением Хью. Потребуется некоторое время, чтобы все должным образом организовать.

Так что даю тебе еще два часа от…

– Он взглянул на часы. – Сейчас ровно восемь. Если я не позвоню тебе до десяти, вступает в силу наша прежняя договоренность, ясно?

Он слушал ответ брата, стоя к нам спиной. Я осторожно, не спуская с Карла глаз, извлек из кобуры «магнум».

– В данный момент единственной проблемой является сам Хью. Конечно! – Он положил трубку на рычаг и посмотрел на Анджелу. – Есть ли у вас…

Закончить он не успел, потому что я изо всех сил ударил его по затылку рукояткой «магнума». Он свалился вбок, свесился с края письменного стола и неподвижно растянулся на полу.

– Рик? – дрожащим голосом спросила Анджела. – Что…

Я подошел к Хью, все еще лежащему в кресле, и пару раз ударил его по щекам – отнюдь не слегка. Его голова качнулась в обе стороны, но никакой другой реакции не последовало.

– Вызывайте полицию! – сказал я Анджеле. – Скажите, чтобы они поспешили сюда. О Карле можете не беспокоиться, он не скоро очухается. Расскажите полиции, что произошло, и попросите их связаться со сторожем в увеселительном парке, пусть он меня встретит у ворот. Не разрешайте им направлять туда большую группу горланящих копов. Я ни минуты не сомневаюсь в правильности того, что Карл сказал про Марти: этот кретин получил бы величайшее удовольствие от убийства девушки. Так что наш единственный шанс состоит в том, чтобы незаметно проникнуть в Дом иллюзий и разыскать Монику до того, как Марти обнаружит меня или истечет двухчасовой срок. Надеюсь, я справлюсь с этим.

– Я немедленно звоню в полицию, Рик! – Анджела уже совладала с минутной растерянностью. – А вам лучше не терять напрасно времени.

* * *

Чтобы добраться до увеселительного парка, мне понадобилось не менее часа, а может, чуть больше. Поэтому в моем распоряжении оставалось еще минут пятьдесят до того, как Марти начнет действовать. Я припарковал машину в тридцати ярдах от главного входа и вылез из нее на тротуар. Внезапно ожили какие-то тени. Ближайшая ко мне спросила:

– Мистер Холман?

– Точно.

– Лейтенант Стерн. Я все еще не разобрался, что здесь происходит, но самым существенным является то, что какой-то псих удерживает девушку пленницей внутри парка. Так ведь?

– Да, в Доме иллюзий.

– Если ему не позвонит его брат до десяти часов, он убьет эту девушку? И если кто-то попытается проникнуть внутрь – то же самое?

– Все верно, сторожа нашли?

– Да, дежурит у ворот, – хмыкнул Стерн.

– Знаете, я никогда не слышал, чтобы частный детектив опережал в своих действиях офицера полиции. Но мне ясно сказали, что я должен вам подчиняться! – Он медленно качал головой, шагая к главному входу.

– Больше нет ничего святого!

Сторожа я сразу узнал, накануне дежурил он же.

И ему тоже не требовалось никаких объяснений, а это было немало!

– Откуда Дом иллюзий получает ток? – спросил я.

– Весь парк питается от одной установки, – ответил сторож.

– У нас имеется собственная подстанция, которая…

– Вы можете в нее попасть?

– Разумеется! У меня есть ключ.

Я с минуту смотрел на Стерна.

– Если бы кто-то сумел вырубить на пять минут ток после того, как я доберусь до Дома иллюзий, у меня появилась бы возможность незаметно проникнуть внутрь.

– Это мы сумеем для вас сделать, – произнес Стерн лаконично.

– И не забывайте, Холман, я и мои люди будем находиться поблизости от вас, так что когда свет загорится, мы в любом случае ворвемся в здание.

– Прекрасно! – Я одобрительно закивал. Потом спросил у сторожа:

– Вы можете отсюда позвонить в Дом иллюзий?

– Отсюда я могу позвонить в любое место в парке, горделиво ответил он. – Даже в…

– Это замечательно! – прервал я его. – В таком случае, давайте сначала подготовим все, чтобы можно было без задержки выключить свет.

Сторож удалился в сопровождении одного из людей Стерна. Я в ожидании закурил сигарету.

– У вас оружие с собой, как я полагаю? – спросил Стерн.

– Конечно. – Я подмигнул ему. – Хотите взглянуть на лицензию?

Он неохотно подмигнул в ответ.

– Возможно, позднее.

Пять минут тянулись довольно долго. Наконец сторож вернулся с человеком Стерна.

– Никаких проблем, лейтенант, – отрапортовал парень.

– Можете врубить ток и вырубить его, когда захотите.

Я взглянул на свои часы.

– По моим девять двадцать восемь.

– По моим столько же, – сказал Стерн.

– Договоримся так: в девять тридцать пять вы отключаете ток, – произнес я.

– Мне хватит времени, чтобы подобраться очень близко. А ровно через пять минут включите его снова.

Я взглянул на сторожа:

– Через полминуты после того, как свет погаснет, позвоните, пожалуйста, в Дом иллюзий и скажите Крузу, что вам только что звонили с электростанции. У них какие-то неполадки в трансмиссионных кабелях, или как это именуется? Но они говорят, что это временно, они должны все наладить через несколько минут. О'кей?

– Это я могу сделать! – воскликнул он возбужденно. Знаете что? Я работаю здесь вот уже пятнадцать лет, но ничего подобного тут еще не бывало!

Стерн согласился дождаться того момента, когда будет вырублен ток, после чего он направит своих людей в парк.

Поэтому я один проскользнул в ворота. Когда я добрался до карусели, то проверил время. Было девять тридцать три.

Дальше я уже пробирался осторожно, скрываясь в тени, чтобы Марти невзначай не заметил меня. Лишняя осторожность не помешает.

Приблизительно через минуту я добрался до темного главного входа в Дом иллюзий. Наиболее вероятным местом, где мог обосноваться Марти, подумал я, была комната с приборами. Девушка же находилась вместе с ним либо очень близко. Понимал я и то, что как бы я ни действовал, для Моники Байер это было сопряжено с несомненным риском, а на обдумывание плана операции у меня оставалось не более полминуты.

Я незаметно пробрался до двери в конце здания, из которой был прямой проход в операторный зал, и снова посмотрел на часы. До того, как отключат электричество, оставалось пятнадцать секунд. Я вытащил «магнум» из кобуры, снял его с предохранителя и зажал в правой руке. Фосфоресцирующие стрелки моих часов, отсвечивающие зеленоватым светом, показывали девять тридцать пять. Я нажал на ручку двери. Она оказалась запертой изнутри. Я услышал, что где-то в здании задребезжал телефонный звонок, и тотчас дважды ударил изо всей силы рукояткой пистолета по замку и навалился на дверь плечом. Сухое дерево затрещало, и дверь распахнулась, повиснув на петлях. Шум и треск был отчаянный, но я не обращал на это внимания.

Я припомнил, что за дверью начинался узкий коридор, и пошел вперед ощупью, держась одной рукой за стену. Телефон продолжал настойчиво звонить, раздражающе действуя не только на мои барабанные перепонки, но и на нервы.

Внезапно моя рука почувствовала впереди пустоту. Это означало, что я нахожусь внутри операторного зала, а телефон где-то рядом. Так какого же черта Марти не снимает трубку? Потом я сообразил, что это чертовски глупый вопрос: после того шума, с которым я расшатал дверной замок пистолетом, телефонный звонок был сущим пустяком, и Марти, скорее всего, где-то неслышно крадется в темноте в поисках незваного гостя.

Я замер на месте, прислушиваясь, но ничего не услышал.

Тогда я медленно протянул свободную руку назад, снова нащупал стену и двинулся вдоль нее направо. Щиток с основными выключателями находился как раз на этой стене, если это имело какое-то значение. Я пробирался вперед очень медленно, делал всего три-четыре шага, потом поворачивался к стене спиной и выжидал. Я не мог решительно ничего сделать, пока снова не загорится свет.

Телефон перестал звонить, и тишина показалась необычайно звучной. Я был уверен, что ток врубят вот-вот, и секунд через пять это сделали.

Все дальнейшее произошло одновременно. Операторский зал неожиданно залил яркий свет, и в то же мгновение где-то поблизости раздался душераздирающий вопль.

Я кинулся к двери соседней комнаты, в которой Карл демонстрировал нам накануне вечером Девушку из Космоса. Но там тоже никого не было, как и в операторском зале. Было похоже, что крик донесся из центральной части здания, но больше он не повторился. Я слышал, как люди Стерна заполняют павильон, и тут вдруг почувствовал, что где-то что-то горит. Я двинулся вперед на запах – втягивал носом воздух подобно охотничьей собаке и в итоге уперся в пустую стену. Только от отчаяния пнул я в нее ногой. И тотчас целая панель размером в дверь медленно повернулась внутрь.

Я прошел в тайник, находившийся за стеной. Он был заставлен дуговыми лампами и кинокамерами, старомодным оборудованием всех форм и размеров. Кабель был протянут по полу, свисал со стен и потолка.

Девушка из космоса, снова облаченная в бикини, стояла, прислонившись спиной к стене. Ее руки были зажаты над головой, запястья прикручены к балке.

– С вами все в порядке? – прохрипел я.

Она молча кивнула, облизала губы и попыталась что-то сказать, но не произнесла ни единого слова.

Запах гари усиливался с каждой минутой. Впрочем, это был не запах, а тошнотворное сладкое зловоние. Я медленно осмотрелся, затем увидел макушку головы Марти, возвышавшуюся над чем-то похожим на генератор.

Я прицелился в него из «магнума». Мой палец почти автоматически нажал на спусковой крючок, и тут я заметил струйку дыма, медленно поднимавшуюся в воздухе. Сделав пяток шагов, я оказался за генератором и все понял.

Возле ног Марти продолжал гореть фонарик. Одна его рука все еще была засунута внутрь массивной электрической машины. Пальцы буквально прилипли к обнаженному тяжелому сердечнику. Тело его выгнулось в дугу, лицо, повернутое ко мне, было искажено в агонии, глаза вылезли из орбит. Я снова втянул носом этот тошнотворный сладковатый запах. Над головой Марти поднялось новое облачко дыма, и я понял, что горят его волосы.

Я вернулся назад к девушке и развязал ее запястья.

Она упала мне на руки.

– Он сказал, что из-за этой машины одни неприятности, – неожиданно заговорила она ясным голосом. – Поэтому погас свет. Он сказал, что все исправит без хлопот за какие-то пять минут. Потом свет снова загорелся…

В комнату вошел Стерн в сопровождении двух полицейских в форме, и тут Моника Байер потеряла сознание. Один из полицейских вынес ее из помещения, второй вызвал санитарную машину. Я подумал, что с ней все будет в норме, когда она справится с шоком, и особенно после того, как она узнает правду о смерти Дарена: что убил его Хью Лэмберт, а вовсе не она.

– Черт возьми, что тут произошло? – в недоумении спросил лейтенант.

Я кивком указал на тело Марти и закурил сигарету: мне это было совершенно необходимо. После того, как Стерн все увидел и понял, я передал ему в точности слова Моники Байер.

– Ирония судьбы, – сказал я.

– Мы считали, что телефонный звонок отвлечет его, сторож сообщит ему о предупреждении с электростанции, но Марти не посчитал необходимым даже поднять телефонную трубку.

Он торопился устранить неполадку в своем собственном оборудовании.

* * *

Домой я попал почти в полночь. На диване сидело существо, похожее на разъяренную тигрицу с всклокоченными светлыми волосами и держащее в руке стакан.

Оно было закутано в какой-то балахон, скрывавший его от шеи до пят. Я воспринял это как намек.

– Все сгорело! – кислым голосом сообщила Кэти. Весь обед!

– Очень сожалею, что я так поздно, дорогая, – произнес я миролюбиво.

– Зачем сожалеть? Я даже рада, потому что мне нужно думать о своей будущей карьере, а вываливать домашние обеды в помойное ведро каждый вечер меня не прельщает.

– У меня был очень тяжелый день, – пробормотал я, – мне надо выпить.

И тут она улыбнулась.

– Понимаю. Анджела позвонила час назад и все мне рассказала. Я счастлива, что Моника о'кей.

Я просиял.

– Прекрасно, значит теперь я могу получить свой бурбон?

– Ты должен приготовить мне стаканчик скотча. И она протянула мне пустой стакан знакомым царственным жестом.

– Черта с два! – заявил я. – Хочешь выпить – сделай сначала стриптиз. Помни, что играть надо по правилам.

– С тобой тяжело иметь дело, Рик Холман, – мрачно произнесла Кэти. – Ну-ка лови!

Она запустила в меня пустым стаканом, и я еле успел поймать его, прежде чем он вышиб мне правый глаз. Кэти встала во весь рост, закутанная в свое одеяние, словно в арабский бурнус.

– Нравится? – дерзко спросила она.

– Мне кажется, в этом можно жить, как в палатке, – прорычал я. – Ты там свободно помещаешься?

– Ты хочешь знать, а я хочу выпить! – Она с важностью наклонила голову. – Я считаю, что мы могли бы решить обе проблемы одновременно, мистер Холман. Замечаете ли вы, что это одеяние спереди застегнуто на «молнию»?

– Ну?

– Ну, и я расстегиваю эту «молнию» – вот так!

Она и в самом деле ее расстегнула, и я скажу вам, что Венере, восстающей из морской раковины[9]9
  Имеется в виду известная картина Сандро Боттичелли.


[Закрыть], далеко до Кэти Фрик, явившейся из арабского бурнуса.

– Ты требовал стриптиза, – умиротворенно произнесла она.

– Теперь подавай мне выпивку.

Она направилась ко мне, неся свою наготу, словно именно это самый последний писк моды, и с моей точки зрения так оно и было. Вся эта великолепная поэзия в каждом движении, это покачивание и пританцовывание.., и она притом требовала выпивку?

Она ее получит – попозже!