Текст книги "Город, который мы вспомним"

– Так, Мил, отпусти нас с Нитом переделывать твой планшет, и мы пойдем, чувствую, обсуждение у вас не закончится еще долго, – встал Пан, – мы все равно по этому вопросу ничего толкового сказать не можем. Конечно, мне очень интересно, особенно про радиацию, но честно скажу, не кажется он мне похожим на специалиста в этой области. А чужие сказки – актуальности маловато. Тебе нужна помощь, мы поможем.

– Спасибо, буду ждать вас здесь же, как закончите, – кивнул Мил.

Они вышли с какой-то поспешностью, Нит едва не снес свой стул, пока вставал. Оставшиеся молчали, посматривая в разные стороны, никто не желал начать разговор. Шашун выглядел напряженным, я понимала, что это из-за Мары, впервые их позиции так разошлись, он всегда считал ее слишком мягкой и сердечной, особенно после отказа взаимодействовать с крысами. Теперь же, когда она открыто высказала возможность контроля человека с помощью физических лишений, весь милый образ разом слетел. Впрочем, в отличии от крыс, чужак пришел к нам с корыстной целью и хотел получить выгоду для себя.

– Я подумал, – начал Мил, – быть может, стоит поднять это на большое обсуждение? Устроить совет.

– Даже мы тут не можем договорится, – покачал головой Шашун, – представляешь, что будет, когда придет толпа горожан? Среди нас и так много тех, кто критично настроен по отношению к прибывающим, говорят, они не такие, и все прочее.

– Точно! – вскрикнула я, – прибывающие в город!

– Что с ними?

– Один из последних прибывших Борз, это было двадцать лет назад, сейчас практически ничем не отличается от нас, он такой же высокий и кожа у него того же цвета, не такой, как этот. Разве мы делали что-то специально?

– А ведь точно, молодец Нани, нужно расспросить его. Ведь вы с Ларой вытащили его из воды? Она помнит, как он выглядел и менялся ли он. Нужно позвонить им, – сказав это, Мил поднялся со стула и направился к большому планшету с видеосвязью, вмонтированному в стену кабинета.

Оценив идею, мы все встали вокруг монитора, в ожидании ответа на звонок. С третьего раза получилось – немного растерянная Лара появилась перед нами:

– Привет! Как вас много.

– Доброе утро, – кивнул Мил, – позови Борза, пожалуйста.

– Подождите пару минут, он на улице, сейчас крикну ему.

Лара скрылась, наконец, на экране появился ее муж.

– О, ждал чтобы, рассказать о наблюдениях, всего на минуту отошел, – кивнул он, – лодка в порядке, никто оттуда не вылезает, звуков не издает, спецэффектов не было. Буду и дальше поглядывать, если что, пришлю информацию сразу же.

– Постараюсь быть на связи регулярно, спасибо, – ответил Мил, – не отключайся у меня к тебе несколько вопросов о тех десяти годах, когда ты жил вне города.

– Ого, раньше никто особо не спрашивал.

– С какого момента ты помнишь себя?

– Я проснулся у себя дома, в землянке. Мы жили в деревне, только вот дома наверху почти все разрушены были, в подполе сохраннее выходило. Кричал во сне, подошла мать, протерла лицо полотенцем, очень обрадовалась, что я очнулся. Она была совсем плоха, еле на ногах держалась. Видимо, чем-то болела, потому что ее постоянно рвало, и скоро она легла на мое место. А я прекрасно себя чувствовал, только не помнил ничего, а узнать не у кого было – мама как заплохела почти не говорила, а через неделю умерла. Остались трое братьев и сестра, все маленькие, сестренка еще не говорила вообще.

– По твоим ощущениям, ты был такой же, как они?

– Как-то даже не задумывался, сложно сравнивать. Мама показалась такой маленькой, когда я ее нес из домика. Помню, вылез, тело вытащил и встал, как дурак, что делать не знаю, земля твердая – снег и лед, как хоронить? Пошел вдоль дороги, а она заканчивается в воде, как будто колея должна дальше продолжаться. Тогда взял доски пошире, оставшиеся от стенки в домике, что утонул наполовину, положил их на воду. Не утонули. Вот туда мамино тело и положил, оттолкнул ногой и отпустил с миром.

– Скажи, а другие в деревне были? – спросил Мил.

– Да, немного, но были. Сначала видел каких-то людей, но они редко из землянок высовывались, потом почти никого не стало. Был еще один, такой же, как я парень, он тоже спокойно ходил на земле, мы даже сдружились, еду искали какую-то вместе. Нашли в подвале глубоком козу, я ее себе взял, все кору и ветки собирал, чтобы прокормить, а она нас кормила. Сестренка быстро ушла, мы же не сразу молоко раздобыли, сначала я им, что находил тащил – то зерна, то мох, то просто снег грел, хорошо, в землянке печка была, топили. Хоть и по-черному. От этого братья стали сами черные, все сажей покрылись. Последний почти лет пять прожил, была бы жива коза, может еще бы дольше. Только ошиблись мы – как она умерла решили мясо съесть, брат говорил можно, мы его на печке пожарили. Мне то еще ничего, а он на глазах, отравился, видимо. В результате мы с тем парнем остались вдвоем.

– А он где?

– Погиб, был очень сильный ветер, а он пытался избу починить, с крыши упал, а на него полена посыпались. Я пытался спасти, но там нечего было спасать, раздавило полностью голову и грудь. Только руки торчали из-под поленьев. Пару лет один провел, чуть с ума не сошел, и решил, что надо оттуда уходить, да поскорее. Соорудил плот, почти как для мамы с братьями и сестрой, и отправился. Сам не знал куда попаду, хорошо, еды не особо требовалось, пару месяцев плутал, только воду пил, хоть она и соленая. А потом как-то попал в сильный ветер, он перевернул плот, а меня выбросил к вашим берегам.

– Понятно, – сказал Мил, немного промолчав, продолжил: – спасибо тебе. Значит, у тебя нет воспоминаний из до, так же, как и у нас?

– Точно, приятель. Быть может, мать и рассказала бы чего, но она была слишком слаба, когда я очнулся, да и у меня все в голове смешалось тогда, не до расспросов. Потом жалел, конечно, пытался с людьми поговорить в деревне, но они все отшатывались и убегали с криками. Пару раз даже кинули камнями и досками. Я не злился, многие из них были очень слабы, они часто что-то кричали, бредили. Те, что сидели под землей жили дольше, другие, кто выбегали на поверхность умирали очень быстро, но все умерли за пару лет. Братьев не выпускал, вот только и это не помогло в итоге.

– Значит, земля помогает, – проговорила я задумчиво, – а как глубоко была ваша землянка? Глубже, чем у других?

– Да, прилично так. Мы прятались в подполе, там метра два в глубину, строили, видимо, когда еще не было такого количества льда и снега, а внизу земле теплее, не промерзшая. На поверхности никто не выжил, а другие так, посередине где-то были.

– Спасибо, Борз, я даже не представлял, через что ты прошел, – вздохнул Мил, – нам была очень нужна эта информация. И спасибо за помощь с лодкой.

– Чем могу, как говорится.

Борз развел руками, кивнул, и отключился от связи. Вернувшись на места, мы какое-то время молчали.

– Простите, но я ничего не понимаю, – высказалась Мара, – выходит, какие-то люди оказались способны пережить воздействие излучения, пусть и не в идеальной форме, в плане, многие нуждались в протезировании, но это происходило и вне города. Сложно сказать, где находилась деревня Борза, ведь он мог плыть как по идеальной прямой, так и по какой угодно траектории.

– Выходит, это врожденная способность? – вздохнул Мил, – значит, нам нечего предложить чужаку, дело решено. Откажемся от его информации, как бы не было любопытно и отправим его обратно, пусть путешествует дальше по миру, вечной молодости у нас точно нет.

– Не согласен, – категорично встрял Терц, – как мы его отпустим? Он знает про город, знает про нас, что, если он вернется не один и попытается получить ответ на вопрос силой?

– Ты так опасаешься вторжения? – в ответ протянул Мил, – не можем же мы сделать его пленником города? И потом, кормить лишний рот. Знаешь сколько он ест! Мне помощник доложил, он принес ему трехдневную норму жителя города, а тот уже все съел, дня не прошло. Нет уж, нечего ему тут делать.

– Погодите, у меня, кажется, мысль, – осторожно сказала я, – что, если нам посмотреть его на машине воспоминаний? Так мы поймем почему он ушел, кто вообще такой. Зная это, примем решение.

– Отличная мысль, Нани, – кивнул Мил, – так и поступим. Я распоряжусь перенести машину в подвал, как-нибудь дотащим. До тех пор, пока он не покажет себя, отпускать точно не будем. А там, просмотрев записи, да.

– Жаль, что эта машина не показывает мысли, – протянула Мара, – и намерения. В долгой дороге всякое может случиться. Вы не против, если я пойду к себе в кабинет? Хочется заняться настоящим делом.

– Да, все можете быть свободны. Я позвоню, сообщу как пройдет разговор и когда снова соберемся. Собственно, собрание закончено.

Терц потряс головой, распрощался со всеми, особенно поблагодарив Мару за поддержку, и шустро направился к дверям. Никто не стал его задерживать. Шашун тоже пошел в рабочий кабинет, хотел помочь с разработкой чертежей летающего аппарата. А мы впервые за долгое время остались с Милом вдвоем. Почему-то в голове всплыл последний разговор с Таной и поездка на поезде. Сейчас все это казалось очень далеким и совсем не важным, видно было, что никакой романтики в воздухе не витало.

– Ты не уходишь? Обычно бежишь домой.

– Освоилась в лаборатории, уже не так дискомфортно, как раньше. Теперь хороших воспоминаний больше.

– Значит, все-таки есть влияние, даже через тридцать лет?

– Уже тридцать один. Я слежу за временем. Да, есть. Ты доволен? Просто не хотелось говорить об этом при всех. К тому же, ты знаешь, я ничего не чувствую. Поэтому дискомфорт этот в голове скорее. То есть я скорее думаю, что мне должно быть плохо, чем на самом деле испытываю это плохо. И, если честно, не хочется оставаться одной.

– Это серьезно. Что-то беспокоит?

– Все беспокоит. Ночью снились очень странные сны, и Шашуну тоже. Не знаю, можно ли говорить, но он не просил, чтобы это было секретом. А еще я заметила такую вещь – кушетки неудобные в кабинете, да?

– Они всегда были неудобные, – отмахнулся Мил, – я на них столько лет спал, пока не догадался обустроить себе комнату. Все думал переберусь в квартиру.

– А чего не перебрался? В моем доме всегда есть свободные, а идти два шага.

– Некогда, очень некогда, к тому же я почти всегда не хочу оставаться один, а не в чрезвычайных ситуациях. А тут всегда столько людей, что-то происходит. Теперь вот вообще весело. Так что там с кушетками?

– Они коротковаты для нас, поняла наконец. А вот чужаку пришлись бы по размеру. Они же старые?

– Старые.

– И остались от прежних времен.

– Ты намекаешь на то, что когда-то все были как он по росту? Выходит, мы мутанты?

– И изменились мы под действием излучения от распада вещества, – продолжила я за него, – и, возможно, чего-то еще.

– Препарата? – нахмурился Мил.

– Или врожденной особенности, может быть на генном уровне. Просто были те, кто выжил, превратившись в то, что мы сейчас, а были те, кто умер. Ведь в городе нашли много трупов за первый месяц, так ведь? На поверхности, в руинах, в том, что осталось от домов. В подвалах было очень много трупов, Мил. Их кровь так и не удалось стереть со стен. Мы спрятались в той комнате, но выжила одна я. Помнишь, чужак сказал про катастрофу?

– Помню.

– Мы знали о ней. Знали и готовились, и комнату эту построили, и лабораторию укрепили. Как будто времени было очень мало и спасали самое ценное – знания и приборы. А книгохранилище, ты же знаешь, что там очень толстые стены и дополнительный уровень защиты? Большая часть книг все еще под землей, в подвале, и я ношу их наверх, когда есть силы, потому что даже с механической рукой тянуть по лестнице выходит не много. Мы спрятали их специально, мы все это сделали специально.

– Выходит, мы даже могли специально превратить себя в то, что мы есть. А память исчезла в результате трансформации. Что если опросить еще кого-то из прибывших?

– Я помню рассказ Мурза, там тоже самое – проснулся, не понимая, где он, кто он, как-то добрался до города. Если тебе не лень, давай обзвоним еще кого-нибудь, все равно времени еще много.

Он кивнул, и направился к планшету. За час мы поговорили с тремя, точнее говорил Мил, а я тихонько слушала, поражаясь, как же были похожи эти истории – проснулся, выживших не было, пытался добраться до людей, в результате нашел город. Неужели никто не говорил с людьми? Но нет, от мутировавших либо бежали, либо говорить было не с кем.

Закончив разговоры, мы устало опустились в кресла. Говорить не хотелось, все было и так понятно, что ничего не было понятно.

– Знаешь, а ведь я по-прежнему совершенно не хочу знать, что было в до. И чем больше слышу, тем больше убеждаюсь, что хорошего там не было точно. Мне и начала хватило, чтобы бежать как можно дальше к другой жизни.

– Тебе нравится твоя жизнь? – тихо спросил Мил.

– Очень, – призналась я, – теплый дом, хорошая работа, любимые друзья, теперь еще и кот Арчи, который, конечно, гуляет сам по себе, но дома регулярно бывает, такой забавный. Здесь нет боли и нет потерь. Каждый день одно и тоже, все очень просто и понятно, правила изучены и не нужно бросать кубик. А тебе разве не нравится?

– Скажем так, далеко не все. Мне не нравимся мы.

– Ты что, тоже считаешь нас уродливыми? – спросила я, почувствовав внутреннюю обиду. Еще один любитель высказаться нашелся.

– Нет, внешне ты очень красивая, я бы даже сказал, ты прекрасна Нани. Да и не к тебе у меня претензии. У нас практически нет фантазии, соображаем еле-еле, все делаем, как в замедленной съемке в видеосвязи, разработка проектов идет по полгода. Нас здорово выручают технологии, но без них кто мы были бы? Просто глыбы льда, которые разморозились бы, только когда эта вечная зима закончится, и забыли бы вообще все на свете. А еще, ты прости, но нам не хватает чувств.

– Ну, у других же есть чувства. Лара и Борз любят друг друга, Тана влюблена, пусть и безответно, соседи Ивы очень любят друг друга. Нормальные мы, живые. Просто люди разные.

– Конечно, да. А как ты думаешь, в до ты чувствовала? Там ты могла любить?

– Думаю, это не то, что мы когда-нибудь узнаем, поэтому что тут говорить.

Я крутила механический болтик на руке, чтобы снять нервозность. Эта тема немного раздражала, за словами Мила четко слышалось обвинение – мне плохо от того, что ты меня любишь. Но что я могла поделать?

Наконец, дверь открылась и комнату вошел Пан, он принес планшет, как обещал.

– Здесь хватит заряда где-то на пол часа, поэтому не забалтывай чужака слишком сильно. Все сохраняется сразу на специальную карту, потом ее можно будет вставить в планшет и отправить данные на любой другой, как по видеосвязи. И почему раньше такое в голову не приходило? Можно было бы носить планшеты с собой.

– Думаю, потому что дома им пользоваться удобнее. Не будешь же на морозе говорить с кем-то, – я пожала плечами.

– Логично, – усмехнулся Пан, – но, вдруг есть любители, – что ж, удачи вам. И возьмите с собой пару дроидов для защиты, не понравился мне этот тип по рассказам. Нит тут в красках изобразил, как он внизу выделывался.

– Мы возьмем бластеры, – кивнула я, – и летающих дроидов, как в небоскребе, которые крыс отстреливают. У Шашуна должна быть парочка экспериментальных где-то в кабинетах.

– Удачи, – кивнул он и вышел, оставив нас вновь вдвоем.

– Ты собираешься идти со мной? – удивился Мил.

– Конечно. Ты же сам говорил, я наблюдатель. И должна быть везде и все фиксировать. Если даже ночью потребовалось поднять, то в подвал точно можно будет спуститься.

– Ладно, признаться, буду рад компании. Одному мне там не по себе. К тому же, ты можешь помочь, голова у тебя отлично варит в нестандартных ситуациях.

– Спасибо. Да, выдает иногда на нашу голову, – усмехнулась я придуманной иронии, – а все так хорошо начиналось. Мне хотелось красивые фонарики.

– Но это же даже интересно, куда может привести путь. Уверен, эта цепочка не от якоря, так что давай настраиваться на лучшее. Сама любишь так говорить.

– Люблю. А еще мне пришла в голову мысль, надо проверить в камере кое-что. В подтверждении теории мутации.

Глава 5. Точки на ё.

Мы все спускались и спускались в подвал, ужасно долго. Потом петляли по коридорам, в какой-то момент даже показалось, что Мил сбился с пути. Больше переживала даже не за нас, которым суждено было провести вечность в подвале в случае, если дорога так и не будет найдена, а за планшет, который мог разрядится, оставив нас перед выбором – возвращаться и заряжать или не снимать разговор.

Впрочем, как и все в этой жизни, дорога кончилась, и мы остановились у плотно закрытой тяжелой двери. Проверила по таймеру – еще двадцать две минуты, шустрые мы, оказывается, все казалось куда хуже. Дверь бы не заперта, замок тут изначально был не предусмотрен, хватило размеров и веса. Боялись не чужих, а того, что проникает без всяких запоров.

Чужак лежал на кушетке, обхватив голову руками, выглядел он каким-то не довольным. Но, при виде Мила подскочил, пригладил волосы и жестом пригласил нас садиться на стулья.

– Как ты здесь устроился? Всего хватает.

– Да, жить можно. Еда, конечно, не особо сытная, мне бы кусок мяса. Дома мы все время его готовим.

– Мы не убиваем живых существ для пропитания, а те, что умирают своей смертью могут быть опасны, – объяснил Мил, – едим то, что выращиваем на ферме.

– Кошмар, знал бы, что у вас тут такое никогда бы не отправился в путь.

– Ты что шел целенаправленно? – удивленно спросила я, – разве не просто отправился путешествовать из любопытства? Ты знал, что были еще выжившие люди?

– Скажем так, я надеялся на это, все же, гор много и городов на планете было очень много, – выкрутился он, но я заметила, как забегали глаза и поджались губы, выдавая вранье. Значит, чужак специально плыл к нам, возможно даже зная маршрут.

– И как ты узнал куда плыть? – напрямую спросила я.

– По координатам, вбил их в навигатор. Ты что, чудище, никогда не выбиралось отсюда? То есть, я хотел сказать, просто вбил наугад, где-то в этой стороне, – исправился он, видя, как изменились наши лица, – там по старым картам были горы, я решил, что при таянии ледников у гористой местности больше шансов выжить.

Но, я уже услышала то, что было нужно – у него были координаты, значит в том городе, откуда пришелец родом, могут знать о нас. И в случае чего, приплыть. Вот только будет ли кто-то его искать?

– Хватит расспросов! Я же сказал, что расскажу что-либо только в обмен на средство для вечной молодости и жизни, пусть и такой своеобразной.

– Ты постоянно называешь меня уродиной, но сам хочешь стать таким? Или тебе роста не хватает? – усмехнулась я.

– Не обращай внимания, Нани, мы здесь не за этим.

– Мне просто любопытно, – я пожала плечами.

– Ваша подруга права, я противоречу сам себе. Но, в этом мире, вдалеке от города, мне не выжить без средства, хоть его прием меня и пугает. Либо придется сидеть много лет здесь, запертому, а так хочется посмотреть на ваш город, уверен, здесь много красивых мест.

– Ты поставил перед нами сложную задачу, – вздохнул Мил, – давай начистоту. Без твоих воспоминаний мы не сможем понять, что именно тебе нужно дать и что должно помочь. Либо ты начинаешь говорить правду, либо мы ничего не сможем сделать. Я имею ввиду, никто из нас не пьет чудо-воду каждое утро, и приборов, дающих разряд тока, побеждающий излучение у нас нет.

– Мы вообще не уверены, что средство существует, – добавила я, – возможно, это что-то врожденное на генном уровне.

– Да какой генный уровень! Некий ученый, живший в этом городе, разработал препарат, дающий возможность переживать влияние радиации и части ядов, активизирующий процесс метаморфозы под их действием, превращая людей в существ, способных жить практически вечно. Я нашел это в заметках, принадлежащих дочери известной исследовательницы. Она когда-то жила в нашем городе, и отправилась сюда для изучения безопасности препарата. То, что вы сидите передо мной, подтверждает, что опыты прошли успешно, средство существует. Почему я не могу его получить?

– Потому что мы понятия не имеем, что это за препарат и где его искать, – сказал Мил, – но, открыв это, ты уже приблизил нас к разгадке происходящего. Хотя бы, мы знаем, что искать, ну и вообще многое становится понятно.

– Видимо, одно из его побочных действий на мозг состоит в нарушении памяти, и торможении общей активности, – я покачала головой, – иногда воспоминания проскальзывают, но это только образы и то не у всех.

– Хоть что-то, – Мил развел руками, – мы пропускаем их через машину воспоминаний, прибор, дающий возможность увидеть, что происходит в голове человека.

– Серьезно, – чужак аж подскочил, – и вы молчали? Там нужно лишь правильно провести настройку, и вся ваша память моментально оживет, если это то, о чем я думаю, конечно. Отведите меня к ней! Мы посмотрим воспоминания, вы поймете, в какой шкафчик спрятали таблетки, и дадите мне. Много не надо, серьезно, если данные записей верны, хватит одной.

– Проще будет доставить ее сюда, чем обшивать свинцом всю дорогу к кабинету, – ответил Мил, – ты научишь меня ей пользоваться, потом мы поднимем ее, посмотрим воспоминания, и, надеюсь, выполним свою часть сделки.

– Скажи, а люди в твоем городе, они тоже хотят препарат?

– Быть может кто-то и хочет, но в основном, все считают его не самой лучшей штукой. Приняв таблетку, ты можешь сохранить свою жизнь, но не создать новую. Поэтому, некоторые ученые, чьи заметки я прочитал, выступали категорически против препарата, по крайней мере в последнем письме. Вы все равно узнаете это, когда посмотрите память, споры были очень жаркими. В моем поселении создали защитную систему, позволившую продолжить человеческий род, но люди живут практически первобытно, не сохранилось толком ничего, посевы не растут. Мы разводим грибы, они еще как-то выживают в сырости, животных, которые соглашаются есть эту дрянь, и расходуем запасы. Скоро совсем ничего не останется. Так жить нельзя.

– Выходит, ты надеешься найти путь, как помочь людям и направить их к лучшей жизни? – С надеждой спросила я.

– Ну, так далеко я не заглядывал. Хотелось бы хотя бы лучшей жизни для себя.

Мы переглянулись с Милом и промолчали. Он встал.

– Что ж, будем считать договорились? Я приду с машиной, скорее всего завтра.

– Даже не знаю, наверное, встретимся, сам понимаешь, дела. Я же могу быть здесь, и еще здесь, может быть здесь, но скорее всего да, я буду здесь.

Неожиданно чужак рассмеялся, очень довольный своей шуткой.

Мы не особо поняли, почему подобное вызвало такую реакцию, поэтому просто ушли, тем более что запись почти кончилась. Поднимались молча, преодолеть столько ступеней за разговорами было бы тяжело. Только наверху, вызвав ребят, и просмотрев видео, мы решились обсудить услышанное. Не было только Терца, который сообщил, что будет занят ближайшие пару дней, и очень просил не принимать критических решений без него.

– Что-то в таком духе мы и предполагали, – начал Мил, – он многое выболтал, кроме того, мы, по сути, договорились на невозможное и куда более важное, на наши собственные воспоминания. Завтра дроиды перенесут аппарат, а после протестируем на ком-то из нас. Постепенно, дойдем до понимания препарата, где он и что это вообще такое за средство. А там решим, давать или нет. В конце концов, Мара и Терц правы, это он наш пленник, и сила на нашей стороне.

– Думаешь, наших воспоминаний окажется достаточно? Я бы еще и его протестировала, проверить, работает ли машина. Что скажешь? – спросили Мара.

– Идея хорошая, но он явно что-то тщательно скрывает, касательно своего путешествия, – парировал Шашун, – не думаю, что он согласится надеть датчик на голову. Проверим, работает ли он во сне, и, если что тихо спустимся ночью, после всех испытаний, и сделаем запись, получив необходимую информацию.

– А ты оказывается коварный, – Мара удивленно подняла брови, – я и не знала о таком твоем положительном качестве.

– Давайте идти поступательно, – серьезно ответил Мил, – сначала попробуем восстановить машину. А там видно будет. Кто знает, что мы там увидим.

– Борьбу как минимум двух ученых умов, – вздохнув, сказала я, – и вы можете оказаться кем-то из них, запросто. Все же, самые умные люди в городе собрались в этой комнате. Не хватает Саве и Лиса, и был бы полный набор.

– Ты никого не забыла? – усмехнувшись уточнил Мил. Говорил он, конечно, про Терца.

– Нет, о нет.

– Нани права, – кивнул Шашун, – что, если окажется, что сражение шло между, например, Милом и Марой, как мы вообще будем после такого общаться?

– Спокойно, – дернула плечом девушка в ответ, – все закончилось тридцать лет назад, это были другие мы. Я вообще не считаю человека, находящегося тогда в моем теле собой, да и тело то было другим.

– И все же, ответы могут полностью перевернуть наш мир, который мы строили столько лет, – вздохнул Мил, – как бы мне не хотелось поднять эту завесу тайны, я боюсь. И может Нани права, и не стоит оно того?

– Вот тут возникло не понимание, – прервала я его, – я всегда говорила, какой смысл биться над загадкой, которую мы не можем разгадать, тратить на это силы, время и другие ресурсы. Давайте сосредоточим их на том, что можно сделать. Сейчас у нас есть реальный шанс все узнать, значит надо действовать. Тащи машину вниз, подключай дроидов, и вперед. А если то, что мы узнаем, сломает многолетние устои и дружбу, то так им и надо, нечего быть такими хрупкими. Я тебя не узнаю, и этот парень ничего не боялся, когда часами пытался настроить машину, лишь бы проникнуть в тайны памяти?

– Думаю, нам надо заключить договор, – подытожил Мил, – что бы мы не увидели, что бы ни узнали, это никак не скажется на нынешних нас. Все это в прошлом, и все это пережито.

– Согласна, – кивнула Мара, – определим наши личности как родившиеся в начале, а до будем рассматривать как, уммм, истории, просто интересные и информативные истории, только и всего. Ладно, как бы не было любопытно, признаюсь честно, на первом месте у меня сейчас летательный аппарат. Еще немного и можно начинать производство, эти последние штрихи – самые интересные и захватывающие. Надеюсь, ты еще не забыл об этом задании, Мил? Нам понадобиться много материалов.

– Да, генератор для двигателя почти готов, – подал голос Нит, они с Паном не участвовали в обсуждении, как прибывшие в город и не так переживающие за его историю, – даже забавно, как легко это оказалось после всех разработок. Первый мы создавали лет пятнадцать, на второй ушло полгода, а тут меньше месяца, можем собой гордится.

– И мы очень вами гордимся, – улыбнулась я, – уже не терпится поднять вверх после все испытаний и заглянуть за пелену облаков!

– Сборка не затянется надолго, я уже настраиваю дроидов и формирую цех, – улыбнулся Шашун, – кто бы мог подумать, что мы начнем работать так слажено. Не бойся, Мил, чтобы не произошло когда-то, это не уничтожит хорошее. И не должно замедлить работу над основной задачей, так что соберись, и пойдем настраивать дроиды на транспортацию машины памяти.

– Да, вперед! Всем спасибо, завтра будем собираться?

– Конечно, сигнализируй, как все узнаешь, встретимся у машины. Ты еще не понял, что здесь собрались самые любопытные люди во вселенной? – усмехнулся Шашун.

В ответ Мил только покачал головой. Они отправились придумывать, как перенести аппарат, довольно тяжелый, хоть и не слишком большой по размеру. Основная сложность состояла даже не весе, а в устройстве – две части (планшет с экраном и технический блок) соединялись причудливой паутиной проводов, нарушать которую боялись, потому что восстановить бы уже никто не смог, даже Мил, который провел с этим прибором больше времени, чем за едой и во сне.

Впрочем, разобрались довольно быстро, наладив летающие дроиды, и на следующий день аппарат был торжественно внесен в комнату пришельца. Я, как и полагается, напросилась с Милом посмотреть, уверяя, что это необходимо для истории, а также для его безопасности.

Чужак выглядел не очень бодрым, стали заметны темные тени под глазами, скулы на лице проступили, вены на кистях набухли. Возможно, они стали такими по всему организму, но под одеждой было не разобрать. Он сидел на кровати, глядя в пустую стену, размышляя о чем-то. Нашему визиту пришелец обрадовался, утверждая, что сидеть одному ужасно скучно и попросил что-нибудь для развлечения. Пришлось пообещать ему книгу, тем более что Шашун уже прочитал свой экземпляр и вполне мог поделиться.

– Ты готов показать нам действие машины? – спросил Мил.

– Конечно, – со странной готовностью отозвался он, – что-то я не важно себя чувствую, хоть уровень радиации здесь совсем не высокий, возможно воздух сказывается.

– Ты же всю жизнь провел под землей? – удивилась я.

– Там были прекрасные пещеры с естественными воздушными фильтрами, а здесь стальная коробка с протухшей вентиляцией. Разница очевидна, – нахмурился он.

– Да, прости, не хотела тебя как-то задеть. Просто мы понятия не имеем как там, на твоей родине. Давайте сосредоточимся на деле.

– Это верное решение, – кивнул чужак, – значит так, устанавливай планшет сюда. Проверяю провода, ну точно, смотри, этот воткнут неправильно. Так он работает только на режим воспроизведения картинки, получается, что человек представляет в голове. Но, если повернуть датчик вверх, а этот переключить в режим перемотки, то мы вполне можем перейти к самым ранним воспоминаниям. Так, мне требуется кто-то для демонстрации. Ты, – он ткнул пальцем в мою сторону, – садись, сейчас будем показывать почти магию.

Я аккуратно приставила планшет, которым вела съемку так, чтобы он продолжал снимать в нормальном ракурсе, и легла на кушетку. Постельное белье отдавало странным запахом, показавшимся знакомым, но я не придала этому значения. Чужак аккуратно закрепил шлем на голове, убрав прядки волос в стороны, чтобы не мешали установить датчики. Сейчас он уже спокойнее воспринимал нашу внешность, даже пошутил, что иногда иметь мало волос вполне удобно.

Когда все было готово, они вместе проверили безопасность и еще раз повторили назначения каждого рычага и этапность включения. Запись велась достаточно долго – несколько часов, в течении которых я пребывала в трансе, не в состоянии пошевелиться под действием электрического тока, но слышала все, что происходило, и чувствовала в полной мере. Признаться, впервые было страшно, ведь чужак мог запросто воспользоваться моей беспомощностью, но он тихо рассказывал Милу особенности техники, имеющейся в их городе.

– Внизу в пещерах практически ничего не удалось сохранить, большая часть приборов уничтожена. Таких машин осталось штук пять, а были сотни. Там наверху здоровенный город, потрясающий научный институт, опыты нереальные были, человек практически стал богом, мы могли создавать что угодно, мозг читали запросто, смотрели сны друг друга. А потом все рухнуло, природа взяла свое. И теперь мои соотечественники бегают с мотыгами, трясутся над плантацией грибов и устраивают праздник свиней. Сколько бы я не пытался, все без толку, они не хотят принимать разум. Даже есть те, кто считает, что чем проще будем, тем будет лучше. Придумали себе богов целую кучу, нелепые ритуалы.