Текст книги "Ангел"
Автор книги: Катерина Даймонд
Жанр: Триллеры, Боевики
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 21
Как почти все население страны, Имоджен и Дин смотрели в интернете видео нападения на чету Уоллис, распространявшееся подобно вирусу. Только на одном сайте его открыли сотни тысяч человек, и счетчик просмотров все крутился, молниеносно и неудержимо. Эдриан прислал напарнице ссылку несколько минут назад, приписав, что заедет за ней рано утром. Нужно было браться за работу не теряя времени. Пока же Имоджен с Дином расположились на софе и смотрели запись на ее мобильном телефоне.
– Ты занимаешься этим делом? – спросил Дин в начале ролика.
Видео длилось восемь минут.
– Да, и дальше станет только страшнее. Я своими глазами видела итог. Ты уверен, что хочешь…
Он вскинул на нее удивленный взгляд.
– Меня трудно испугать.
Еще минуту они смотрели на дисплей в полном молчании.
– Несчастные старики, – сказала Имоджен. – Что, черт возьми, пошло не так в мире, где мы живем?
– Есть предположения о мотиве?
– Никаких. Пара пенсионеров. Все, что у них было, это сын и трое внуков. У них не водилось денег, которые заслуживали бы упоминания, ничего ценного, насколько мне известно, из дома не пропало. Вот почему преступление на первый взгляд выглядит так, словно его совершили просто ради развлечения.
– Что известно о преступниках?
– Думаю, это подростки. В любом случае – зеленые юнцы. Никаких отпечатков пальцев, на видеозаписи нет звука. В этом смысле не с чего даже начать. Наши технари, конечно, попытаются определить, как и когда это видео попало в Сеть. Но подростки сейчас очень грамотные по части того, что касается компьютеров. Эта банда хочет что-то показать. Уж слишком много старания они вложили в убийства. Значит, суть не только в чистом насилии.
– Выключи. Тебя это явно слишком волнует. Так ты спать спокойно не сможешь. – Дин прижал ее к себе.
– Осталась всего минута, так что я дождусь конца, – возразила Имоджен. – Мне в любом случае придется смотреть это в участке.
Она наблюдала, как один из преступников вырвал клок шерсти из бока уже мертвой собачонки и принялся рисовать на стене. Тот, кто держал телефон с камерой, делил кадры между ним и вторым негодяем, безжалостно избивавшим старика. Камера медленно плыла с откровенного акта бессмысленного насилия на примитивный рисунок на стене гостиной. Причем запись пропустили через программу, придавшую ей вид старого изображения, исцарапанного и окрашенного в сепию. Звучавшей музыки Имоджен не узнавала, но могла бы определить мелодию за несколько секунд с помощью приложения в телефоне. Впрочем, Дин прав. Надо выключить. Просмотр ролика здесь и сейчас слишком сильно напоминал работу на дому, хотя любой из людей на планете мог при желании открыть это видео. Имоджен проследила за счетчиком просмотров – цифра продолжала расти: все больше людей заходили на сайт, чтобы увидеть страдания стариков. Почему их так интересует это омерзительной зрелище? Имоджен бросила взгляд на Дина и заметила, что он впал в молчание, в необычное, ненатуральное, лишь дыханием выдавая, что старается держать эмоции под контролем. Имоджен в последний раз посмотрела на дисплей, увидела, как фигура в черном закончила последние штрихи символа, после чего изображение замерло.
Ее охватила новая волна сочувствия к паре стариков, которые были, скорее всего, мертвы, когда запись закончилась. У них отняли даже чувство собственного достоинства, которое они могли проявить в последние секунды жизни. Размещение записи в интернете только добавляло преступлению жестокости, демонстрировало полное пренебрежение к личностям этих людей, поскольку все теперь видели, насколько уязвимыми и беззащитными они были. Имоджен подумала о моментах, когда сама чувствовала себя подобным образом, и мысль, что это могли заснять и выложить в Сеть, вызвала приступ реальной тошноты. Имоджен тряхнула головой, стараясь избавиться от начавшего преследовать ее наваждения.
– Каким чудовищем надо быть, чтобы совершить такое? – спросила она и задумалась, не делал ли Дин в прошлом чего-то сравнимого по жестокости.
Она ведь видела его самую грубую сторону, когда он был негласным подручным и головорезом в подчинении ее отца. Тем, кто не брезговал испачкать руки, способным вправить мозги или запугать. Однако она не верила, что Дин мог пасть так низко. Имоджен исподволь наблюдала за ним, пока он смотрел на дисплей, пристально изучая кровавый символ. Быть может, она просто всегда искала и находила оправдания для него? Что она знала о нем на самом деле? До конца ли понимала, на что он способен? Имоджен постаралась выбросить неприятные мысли из головы, как делала на протяжении многих месяцев. Но настанет день, когда с этим придется разобраться раз и навсегда.
Вслух она сказала:
– Интересно, что означает этот символ. Нечто языческое или сатанинское?
– Это трикветр, – ответил Дин чуть хриплым голосом.
– Что-что?
– Кельтский символ. Означает любовь, честь и защиту, или, по крайней мере, такое значение ему придают некоторые люди.
– Откуда ты знаешь?
– Я много чего знаю. – Он улыбнулся и встал. – Хочу выпить. Тебе принести что-нибудь?
– Нет, я воздержусь, пожалуй. – Одного воспоминания о блеске кровавых луж, пусть и монохромных, было достаточно, чтобы желудок вывернулся наизнанку.
– Что теперь? – Он повернулся к ней, стягивая футболку через голову.
Они проводили вместе не каждую ночь. Имоджен сделала это правилом их интимных отношений, – если их можно было так назвать. Многое происходящее между ними не имело четкого определения, потому что с тем, что имеет название, приходилось разбираться в реальном мире, а Имоджен к этому не была готова. Но как только они оставались наедине, все заканчивалось одинаково. Плохой день на работе? Семейная ссора? Нехватка денег? Головная боль? Противоядием всегда становился секс.
Сегодня он служил антидотом против осознания смертности человека, так они справлялись с творившимся в мире злом – показывая себе, что не только живы, но и ничего не боятся. Проявляя нежность друг к другу, не поддаваясь депрессии или страху. Страсть в таких случаях неизменно оказывалась полезной.
Этой ночью в постели Дин вел себя необычно: он был сосредоточен и напряжен – почти как в первую ночь, которую они провели вместе. Он не просто занимался любовью, он поглощал Имоджен, впитывал в себя. Это ощущалось как отчаяние, словно финальный аккорд. После того как оба кончили, Дин притянул ее к себе, прижав спиной к своей груди. Имоджен свернулась калачиком в его объятиях, его ладонь поглаживала ее плечо. Она чувствовала биение его сердца, которое колотилось очень быстро. Они словно находились вне времени.
Глава 22
После карцера жизнь в крыле ощущалась совершенно по-другому. Гэбриел почувствовал себя почти дома. Он с удивлением обнаружил, что ему доставляет удовольствие видеть лица некоторых заключенных.
До камеры его проводил Джонсон, но Гэбриел старался не смотреть на охранника, над правой бровью которого темнели швы, а на челюсти красовался огромный синяк. Не требовалось особой догадливости, чтобы понять, кто его так отделал. Когда Гэбриел вошел в камеру, там сидел незнакомый мужчина. Выходит, у него наконец появился сокамерник.
– Меня зовут Бейли, – представился вновь прибывший и протянул руку.
Он казался спокойным и энергичным. Очевидно, это не первая его ходка.
– Гейб, – отозвался Гэбриел, пожимая руку.
Ему хотелось понять характер и норов нового соседа как можно быстрее.
– Не попадай в передряги, и скоро сможешь получить разрешение работать, – сказал Джонсон, выходя из камеры. Гэбриел так и не понял, к кому из них двоих он обращался.
– Стало быть, вернулся из карцера? – спросил Бейли. – За что угодил туда?
– Начистил рыло одному козлу из камеры на той стороне галереи.
Гэбриел одним прыжком взобрался на свою койку и с удовольствием растянулся на матраце, ощущая его всей спиной, уставшей и даже болевшей от жесткой постели карцера. Там был только кусок поролона, становившегося тоньше обычной простыни, стоило на него лечь. Гэбриел закрыл глаза, но его новый сосед продолжал разговор. Стало ясно, что Бейли нисколько не опасается сокамерника и даже не держится с ним настороже. Еще несколько минут непрерывной болтовни показали, что новый товарищ не особенно умственно развит. Словесный поток лился из него без конца. Впрочем, Гэбриел был благодарен за шум после мертвой тишины, окружавшей его так долго.
* * *
– Значит, ты знаком с этим парнем? С Бейли? – в тот же день спросил Гэбриел Сола в очереди за едой.
– Да, он уже парился здесь прежде. С ним может быть иногда трудно, но и особо плохим сокамерником его не назовешь.
– Трудно в каком смысле?
– Он трепло. А когда сам перестает чесать языком, задает вопросы. Не всем здесь нравится, когда им лезут в душу. Обычно таких переводят в тюрьму с менее жестким режимом, но только он закоренелый рецидивист. Я встречал его раньше и уж точно увижу снова. Если коротко: он вполне безвредный.
Гэбриел заметил, что Бейли приближается к ним, и попытался от него укрыться. Шум хорош в умеренных количествах, но постоянная бессмысленная болтовня начинала раздражать. Спрятаться, конечно, было негде.
– Так. Что в меню сегодня? – спросил Бейли почти весело.
– Спагетти, – ответил Сол.
– А кто рулит на кухне?
– Ты его не знаешь, но повар он хороший.
– Куда подевался Уелш? Почему он не за главного на кухне? Он по-прежнему твой сокамерник? – Бейли втерся в очередь между ними.
– Нет. Его перевели в крыло Д.
– Ух ты! Ну да ладно. Оно и к лучшему. Поваром он был дерьмовым.
– Я бы на твоем месте не стал влезать без очереди, приятель. Сейчас у нас тут вообще напряг. Даже с этим, – сказал Сол.
– Ладно, понял.
Бейли покорно вернулся в хвост очереди.
Гейб повернулся к Солу.
– Что за напряг?
– О, Гейб, ты пропустил много интересного, пока отсиживал срок в карцере, хотя, наверное, оно и к лучшему.
– Что интересного случилось?
– Сокамерник Ашера всерьез заболел, блевал кровью и все такое. Тогда Ашер совсем с катушек слетел на хрен. Потребовал перевода в другую камеру. Потом подрался с Джонсоном.
– С Джонсоном?
– Да, с ним. – Сол бросил на Гэбриела пристальный взгляд. – А что?
– И кто победил?
– Ашер в лазарете, а Джонсону, по всей видимости, грозит дисциплинарное взыскание. Зависит от того, выдвинет заключенный обвинение или нет. Он провалялся на койке в лазарете дольше, чем ты пробыл в карцере.
– И что же будет дальше?
– Могла бы вмешаться полиция, вот только случаи нападения на охранников считаются внутренним делом тюрьмы. Сомневаюсь, что Ашер затеет новую заваруху. Они с Джонсоном не впервые сцепились.
– Между ними особые отношения?
– Какие, например? – с невинным видом спросил Сол.
– Не знаю. Просто я иногда замечаю некоторые вещи, – ответил Гэбриел, не особенно веря, что только он просекает такие дела.
– Дам совет. Для своей же пользы постарайся больше ничего не замечать.
Они подошли к началу очереди. Гэбриел бегло оглядел столовую. Появились люди, которых он не узнавал. Он понял, что перестал быть новичком. Больше не нуждался в советах, как себя вести, и не чувствовал себя настолько не в своей тарелке, чтобы хотелось орать. Он приспособился. И вспомнил первый день, когда почти не верил в возможность приноровиться к тюремной жизни. Еще в карцере Гэбриел принял решение попросить тюремного адвоката записать его в одну из образовательных программ, как только вынесут приговор. Чтобы чувствовать себя лучше, ему требовалось на чем-то сфокусироваться. Невозможно продолжать существование здесь без занятия, не имея точки приложения энергии и внимания. В лучшем случае он мог провести в тюрьме десять лет. Власти объявили о начале бескомпромиссной кампании против поджигателей, а факт, что по вине Гэбриела погиб человек, превращал его дело в показательное. В наглядный урок для всех. Но он сумеет получить диплом, добиться всего, что было доступно на свободе, будет работать ради этого. Нельзя больше попусту растрачивать жизнь. Гэбриел ненавидел мысль, что потребовалась смерть ни в чем не повинного человека, тюремное заключение и потеря свободы, чтобы он осознал, насколько бесценная вещь – время. Прежняя жизнь предоставляла ему массу возможностей, и как же бездарно он их профукал!
* * *
На следующий день Гэбриел так и не открыл глаза на протяжении всех тридцати минут перед обедом. Пока они оставались в камере вдвоем, Бейли говорил без умолку. Гэбриел понял, что хочет хорошие наушники, и чем скорее, тем лучше. Он не имел склонности к насилию, но сокамерник настолько действовал на нервы, что кулаки все чаще сжимались сами собой. Задумываясь, какой сосед вообще мог ему попасться, Гэбриел мысленно соглашался, что ему в общем-то повезло и это редкий удачный случай. Тревожило другое: если учесть, что после выхода из карцера прошло совсем мало времени, Бейли слишком быстро его утомил.
– Эй! Я спросил, есть ли у тебя братья? – звенел в ушах голос Бейли.
– Что? Я пытаюсь немного поспать.
– Извини. Просто не люблю тишины.
– Я заметил.
– Моя болтовня раздражает тебя? – спросил Бейли удрученно. – Прости, я знаю, что бываю занудой и действую людям на нервы. Мне часто говорят об этом. Но иначе я не могу расслабиться. Особенно в камере.
Гэбриел даже почувствовал вину, что трепотня Бейли выводила его из себя. Если взглянуть на все с иной точки зрения, сокамерник не так уж плох.
– Нет, все нормально. Я еще не полностью отошел от карцера, только и всего.
– Вот у меня трое братьев, – проинформировал Бейли. – И они постоянно талдычат, что я их раздражаю.
– Чем занимаются твои братья? – Гэбриел свесил ноги с койки и спрыгнул, оставив надежду вздремнуть.
– Один сидит в Ноттингеме, другой мотает срок в Дартмуре. А самый старший перебрался в Австралию лет десять назад и вообще не поддерживает контактов с семьей.
– Забавно. У меня нет ни братьев, ни сестер. Я – единственное разочарование своих родителей. Особенно сейчас.
Гэбриел постарался избавиться от возникшего в голове образа матери, стоявшей у раковины, где она проводила почти все время. Вечно спиной к происходящему даже на кухне, задом ко всему миру, похоронившая себя в хозяйственных хлопотах, чтобы не осознать ненароком факт, что ее семья полностью развалилась, что она по ошибке вышла замуж не за того мужчину, что ей, вероятно, не стоило заводить от него ребенка.
– Зато у меня нет родителей. Оба давным-давно умерли. Как только мне сравнялось восемнадцать, старший брат, прежде опекавший нас, подался в волшебную страну Оз. Я остался с двумя, один из которых тоже очень скоро попал за решетку. Сейчас сидит в тюряге по третьему разу.
Гэбриел вздохнул.
– Послушай, Бейли, а тебе никто прямо не говорил, что ты раздражаешь людей именно постоянной болтовней?
– Конечно, говорили не раз. Но я же объяснил причину. Просто не выношу тишины.
– А вот я как раз люблю тишину. Значит, нужно найти способ сделать так, чтобы мы оба остались довольны.
Гэбриел потер виски, стараясь заранее унять головную боль, грозившую вскоре стать острой.
– Еще раз прошу прощения. Я постараюсь умолкнуть.
– Нет, можешь говорить. Но что, если ты будешь молчать, когда я лежу с закрытыми глазами? Как думаешь, мы сможем для начала ввести такое правило?
– Я был в машине с отцом, когда он разбил ее вдребезги, – внезапно признался Бейли. – Долго лежал в реанимации. С тех самых пор ко мне навсегда привязалась нервная привычка болтать без умолку. Видать, что-то случилось с мозгами. Даже врачи не понимают, в чем дело.
– Понял. Все бы хорошо, но только я не привык жить с таким соседом.
– Я действительно очень сожалею.
– Да прекрати ты извиняться, Бейли. Говорю же, все путем. – Гэбриел снова почувствовал легкий укол совести.
– Молчание заставляет меня не просто нервничать, а порой сводит с ума.
– Это я уже понял. Может, нам попросить радио и включать его?
– Не люблю радио.
– Вот оно как. – Гэбриел ненадолго задумался, а потом понял, что не задал самого очевидного вопроса. – Сколько тебе лет?
– Тридцать семь.
– Выглядишь ты намного моложе, – удивился Гэбриел, которому порой казалось, что он разговаривает с ребенком.
Повисла пауза.
– Ты намного лучше, чем тот парень, с которым я в последний раз сидел вместе. Чтобы я молчал, он затыкал мне рот футболкой.
– Господи! Я бы никогда так не поступил.
– Мне это очень не нравилось.
– Да уж. Легко понять, что не нравилось. А ты не можешь читать или попробовать еще что-нибудь?
– Если честно, читаю я плохо. То есть умею, конечно, но, если берусь за книгу, начинаю много думать. Чужие мысли превращают мои собственные в нечто большее, и внезапно голова переполняется множеством сложных идей сразу, и от этого кажется, будто я схожу с ума. Такое чувство возникает.
– Хорошо. Тогда и чтение – не выход из положения.
Общий сбор!
Очень кстати.
После переклички Гэбриел удалился от своей камеры как можно быстрее в надежде, что Бейли не заметит, куда он пошел. На самом деле сосед был даже симпатичен, но, если им придется долго жить вместе, требовалось немного пространства, чтобы побыть в тишине. Он зашел к Солу и уселся на стул. Хозяин валялся на койке.
– Что, уже наелся досыта трепотней Бейли? – спросил он.
– Да, почти. По крайней мере, мне нужен перерыв.
Сол посмотрел на него.
– Что ты собираешься делать, когда выберешься отсюда?
– Ты имеешь в виду, когда после приговора меня переведут в другую тюрьму?
– Нет. После того как отбудешь срок до последнего звонка. Весь.
– Понятия не имею. Я даже не знаю, где окажусь через год, а если мне впаяют десять лет…
– Десятку не назначат. Это же твоя первая ходка.
– Человек умер.
– Люди смертны, Гейб. Ты же не сам убил его.
– Нет, но погиб он по моей вине.
– Может, и так. Или просто пришел его срок помирать.
– Умоляю, не начинай базар о судьбе и прочей пустопорожней чепухе. Ты-то сам строишь планы?
– Да есть кое-какие мыслишки, – ответил Сол. – Хочу попытаться снова наладить отношения с дочерью. Но это при условии, что она вообще захочет со мной разговаривать. Найду небольшую квартирку. Хорошо бы с видом на реку, если денег хватит. И может быть, попробую начать собственное дело. Садоводство, мытье окон – что угодно, где не потребуют автобиографии и рекомендаций. Хотя я занимался этим в прошлый раз, но не очень-то хорошо у меня получилось.
В дверном проеме появился Спаркс. Кензи следовал за ним по пятам.
– Твой самый большой друг вернулся, – сказал Спаркс с улыбкой.
– Ашера выписали из лазарета, и у него вот такущий шрам над глазом. Как посмотрит, сразу ясно: порвет любого к хренам собачьим, – добавил Кензи, округлив глаза.
– Да уж, злой – дальше некуда. Он, конечно, не забыл, как круто ты с ним разобрался, – кивнул Спаркс.
– Только этого мне сейчас и не хватало.
Гэбриел откинулся на спинку стула.
Глава 23
Имоджен проснулась раньше будильника. Задолго до звонка. Было около пяти часов утра. Она потянулась, перевернулась на другой бок и внезапно обнаружила, что Дина рядом нет. Простыни на его стороне уже успели остыть. Имоджен неохотно встала, накинула халат и обошла квартиру. И почувствовала пустоту еще до того, как проверила все комнаты. Дин часто вставал чуть свет и уезжал, но сегодня он испарился намного раньше обычного. Имоджен сомневалась, что он вообще спал. Только дождался, пока заснет она. Ведь, по сути, ночь еще не кончилась. Имоджен решила принять ванну и просмотреть материалы по делу. Так она будет готова еще до того, как за ней заедет Эдриан. Чтобы наполнить ванну, не требовалось много времени.
Через несколько минут Имоджен закрыла кран с горячей водой. Она видела, как поднимается пар над ванной, ей не терпелось лечь в нее, но часть давнего ритуала состояла в том, чтобы дать воде постоять примерно четверть часа, чтобы немного остыла.
Имоджен поискала сумку с досье по делу об убийстве Уоллисов. Она сняла несколько копий и принесла их домой. Кое-какие семейные финансовые документы и фотографии с места преступления. Если хотя бы иногда не работать дома, все продвигается медленнее, в особенности остается гораздо меньше времени на спокойные размышления. Порой нужно вырваться из служебной суеты, чтобы, например, тщательно рассмотреть фотографию, впитывая малейшие детали изображения. Случается, что, как на так называемой «волшебной открытке», за очевидным проявляется нечто новое и неожиданное, не сразу бросившееся в глаза.
Имоджен порылась в сумке и достала папку. Она показалась до странности легкой. Потому что внутри ничего не было, если не считать послания на желтом стикере, где почерком Дина было написано: «Прости. Целую».
У Имоджен перехватило дыхание. Дин забрал ее материалы по делу. Почему он вдруг заинтересовался ее работой? Он вообще не проявлял любопытства до вчерашнего вечера. Если вспомнить в деталях, то до того, как просмотрел видео… Неужели он заметил что-то, ускользнувшее от нее? Как бы то ни было, Имоджен почувствовала в действиях Дина нечто темное и запутанное, выглянувшее из прошлого, очередную загадку, которую ей предстояло расшифровать. Насколько она знала, Дин избегал откровенной лжи, предпочитая уходить от ответа – по крайней мере на прямые вопросы. Имоджен взяла мобильный телефон и набрала номер, прекрасно понимая, что ничего не добьется, – а просто чтобы показать, насколько она недовольна пропажей служебных документов. Дин теперь не отзовется ни на какие ее звонки, пока не будет готов к разговору. Оставалось надеяться, что он не наделает глупостей, пока не даст возможность спросить, какого дьявола творит. Важно и другое – он не должен попасть в полицию с материалами на руках. Подобного Имоджен всегда опасалась. Как бы он не зашел слишком далеко и ей не пришлось самой арестовать его. Она в голос застонала, подумав об этом.
Вернувшись в ванную, Имоджен погрузилась в воду и попыталась представить, каким образом это дело могло касаться ее любовника или даже отца. Их странная близость не переставала удивлять ее. У них не было друг от друга секретов. Дин знал Элайаса значительно лучше нее. Папа практически воспитал его. Если верить Дину, в буквальном смысле спас ему жизнь, когда тот был почти ребенком, а потом не дал перевести его в тюрьму для взрослых из исправительной колонии для несовершеннолетних. Имоджен постаралась вспомнить все, что говорил Дин перед тем, как они легли в постель, его реакцию на видеозапись, любую деталь, которая показалась бы странной. Правда, она недостаточно хорошо знала его, чтобы понимать, было ли что-то необычное в его словах и поступках. Однако в том, как они занимались любовью вчера вечером, ощущалась некая особенность. Словно Дин прощался.
Имоджен снова вздохнула. Возникла ситуация, из-за которой их отношения не могли продолжаться долго и закончиться благополучно. Быть с Дином означало всего лишь пытаться отдалить неизбежное и любить человека, с которым не суждено соединить судьбу. Мысль, что она, может, больше никогда его не увидит, заставила мышцы напрячься. Имоджен даже не была уверена, что способна арестовать Дина, если он совершит преступление. Она всегда думала, что сможет надеть на него наручники, а сейчас вдруг засомневалась. Порой ей казалось, что он сознательно ходит по краю, исследуя, как далеко может зайти без ее вмешательства в роли защитницы закона. Неужели таким безумным образом он проверяет, любит ли она его на самом деле? Или все куда проще: он ставит свои потребности на первое место, а ее жизнь и карьера для него второстепенные факторы? Наверное, он уже не может измениться. Останется таким, каков есть. Только одно Имоджен знала наверняка: Дин ни при каких обстоятельствах не подвергнет ее опасности. По крайней мере, в этом она полностью доверяла ему.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?