Текст книги "Добро пожаловать на борт! Что делают бортпроводники во время полета и после приземления"

Заработать на хлеб

Чуть менее романтичным начало работы было у Жаннин Уотерс и Лилиан Фейяртс. Они просто искали хорошую работу, одна – как мать-одиночка, другая – как студентка-переводчик. «Шел 1971 год, и я училась в Брюсселе, – вспоминает 68-летняя Лилиан. – Я искала работу, и мой отец, который в то время служил в BIAS[13]13
  BIAS – авиакомпания Belgian International Air Services, которая в период между 1959 и 1980 годами летала из Антверпена и Брюсселя (прим. автора).


[Закрыть], предложил мне попробовать поработать у них. Но! Ко мне не было какого-то особого отношения. Я должна была посещать занятия и сдавать экзамены так же хорошо, как и все остальные. Однако мне разрешили сразу же начать обучение.

Это было время чартерных авиакомпаний в Бельгии – Sobelair, BIAS, TEA. Они летали в основном в летние месяцы и на выходных. Я тоже так работала. Единственное – было трудно после таких выходных сдавать устные экзамены, но у меня все равно получалось.

Путешествия на самолете были для меня привычным делом – с двухлетнего возраста до моего пятнадцатилетия мы постоянно летали из Конго, где тогда жили, и обратно. Мой отец работал наземным механиком и слесарем в Sabena. Сначала в Леопольдвиле, потом в Элизабетвиле[14]14
  Ныне Лубумбаши (прим. автора).


[Закрыть]. Это были места, где происходили разные вещи, но у меня остались в основном хорошие воспоминания об этом периоде жизни. Как же я плакала, когда мы окончательно вернулись в Бельгию! К счастью, это была не последняя моя поездка в Конго. Спасибо за это моей работе. Правда, в конце карьеры я сильно уставала от достаточно тяжелой физической работы и ненормированного графика, но профессия стюардессы подарила мне много счастливых мгновений».

Ее 70-летняя коллега Жаннин, возможно, так же влюбилась бы в Африку, но изначально работа стюардессой была для нее просто способом заработать на хлеб: «Я только окончила школу и успела поработать на каникулах офисным работником, а потом у меня родился сын. Я была не замужем, поэтому была вынуждена искать работу. От своего сводного брата, который работал в Sabena, я узнала, что Sobelair ищет стюардесс. Я сходила на собеседование, и меня взяли. Сначала мне предложили контракт только на два месяца, на время туристического пика, и мне пришлось идти подрабатывать в один паб в Левене. Перед тем как начала работать Лилиан, в штате Sobelair было только двадцать стюардесс. Я устроилась туда годом позже, и спустя некоторое время нас стало уже сорок.

Работа была тяжелой. Особенно в июле и августе – был аврал. У нас набегало по целой сотне часов налета за месяц. Причем летными часы считаются с того момента, когда начинают работать двигатели, и до тех пор, пока вы снова не встанете ногами на асфальт. Но мы были молодыми и могли это вынести».

Дорис Дей

Нора Валкс – старожил в Sabena и первая европейская стюардесса, которая пролетала 33 года. Она случайно оказалась в этой сфере. «В 1955 году на третьем курсе моего обучения на социального работника я захотела написать дипломную работу о военных, живущих в нашем гостевом домике за углом, – рассказывает она. – Это были отказники от службы или юноши с депрессией. Видимо, мне были интересны такие случаи. Но майор из гостевого домика посчитал меня слишком юной и неопытной для такой сложной темы и направил меня в социальную службу армии. Там мне дали задание посещать девушек, забеременевших от юношей, отправившихся служить в Германию.

Еще до того, как я защитила эту дипломную работу, мне позвонил директор школы социальных работников и сообщил, что Sabena набирает стюардесс. «Я стюардесса?» – удивленно спросила я. Эта профессия была для меня чем-то вроде Голливуда! Я представляла себя Дорис Дей[15]15
  Дорис Дей – американская актриса и певица (прим. перев.).


[Закрыть], спускавшуюся с самолета в красивой шляпке и с безупречной прической. До этого времени Sabena всегда нанимала девушек с аристократической внешностью, которые говорили на французском и, возможно, немного на английском. К счастью, я учила языки в школе. У меня были подружки по переписке из Англии, и я часто смотрела кино в оригинале. Так все началось. Я приоделась у портного и отправилась сдавать экзамен вместе с пятьюстами другими девушками».

Наберись мужества!

Через двадцать три года, в 1978 году, Ингрид Арнойтс решила использовать свой шанс. Отец поддерживал ее, а вот мать беспокоилась и была против. «Я была молоденькой девушкой из Мейсе – деревни, где жили несколько командиров, но ни одной стюардессы, – вспоминает она. – Тем не менее после Expo 58 эта профессия стала пользоваться успехом. Меня она тоже привлекала, но я никогда не предполагала, что зайду так далеко. Много званых, но мало избранных, думала я.

Я начала работать у бухгалтера. Моей матери нравилось это место, и я могла добраться до него на велосипеде. Но я сидела в подвале, где компанию мне составляли только кот и молочник, который иногда туда заходил. Я страдала от одиночества и через полгода уволилась. К счастью, я смогла устроиться в Trade Mart[16]16
  Nrade Mart – большой центр моды и интерьера в Брюсселе (прим. автора).


[Закрыть] и работала там с 1974 по 1978 год. У меня было красивое место на ресепшен, клиенты делали мне подарки, и я могла практиковать языки, общаясь с людьми. Мои французский и английский были хорошими, а немецкий я смогла подтянуть, работая в шестнадцать-семнадцать лет как au pair.

Но однажды летом дела в Trade Mart пошли плохо, и я решила больше там не задерживаться. Представитель мебели Durlet когда-то был пилотом, но ему пришлось оставить эту работу, чтобы проводить больше времени с женой и пятью детьми. Он приходил ко мне поболтать и рассказывал, как удивительно можно жить, работая в авиации. До этого времени я даже не представляла, что это значит. Однажды я увидела фотографию стюардессы, она выглядела потрясающе. Я хорошо подходила для этой профессии: диплом в сфере туризма, языковые навыки и желание общаться с людьми. Кроме того, я выросла с двумя братьями и поэтому была авантюристкой».

Ингрид едва исполнилось двадцать, когда она начала писать письма в Lufthansa, TEA, Sobelair и Sabena: «Моя мама была ужасно обеспокоена. Тот, кто летает, падает и погибает, думала она. И разве возможно, чтобы девушка была в авиации?! Прошло недели две, прежде чем я случайно обнаружила, что она прятала от меня письма с ответами от авиакомпаний. «Я бы тебе их все равно отдала, детка», – сказала она. Но слова уже были не нужны. Это была моя жизнь! Папа поддержал меня. Он сказал: «Ты должна делать то, что хочешь».

Письменный экзамен в Sobelair я уже пропустила благодаря своей маме, но еще успевала на устное собеседование в Lufthansa в Штутгарте. Я поехала туда одна, но это было несложно. Когда мне было шесть лет, я сама добиралась на двух автобусах до родственников в Кортенберге. Тяга к путешествиям была у меня в крови. Я сохраняла все изображения из книг издательства Artis Historia и мечтала о том, что когда-нибудь увижу Мексику, Бразилию и Китайскую стену.

Однако не все было так очевидно. Lufthansa предложила мне рабочее место с хорошей оплатой, но при условии, что я буду жить в радиусе 40 км от Штутгарта, а в то время я встречалась с молодым человеком из моей деревни, Люком. К счастью, через пару месяцев я получила письмо от Sabena, в котором они приглашали меня принять участие в экзамене в феврале. Я как раз бросила курить, но тогда все-таки подкурила сигарету. Маргрит, фермерша, у которой мы всегда брали яйца, сказала: «Наберись мужества и сделай это!» Она была права».

Галдеж

Изабелль посчастливилось получить приглашение на обучение в Sabena в 1984 году, когда ей было 22 года, но до этого она попала в лист ожидания. «Я хотела заниматься спортом, но мой папа считал это занятие недостойным и отправил меня в престижную школу для девочек. Так я выбрала экономику, которая на самом деле совершенно меня не интересовала. Но я была упрямой, в отличие от моего брата, который делал все, что ему говорили мама и папа. Брюгге был такой маленький в то время, такой тесный! Я сходила с ума. Я хотела жить в студенческом общежитии где-нибудь в Генте или Левене, но даже этого мне не разрешали. Тогда мне оставалось выучиться на кинезиста, а на каникулах подрабатывать в Sabena.

Я не то чтобы мечтала стать стюардессой – тем более я попросту не могла себе представить, что они возьмут меня и позволят работать среди этих стильных мадам высшего класса. Я носила юбку только в школе, а дома всегда одевалась удобно и носила обувь на низком каблуке. Я была спортивного телосложения и такая худая и высокая, что мои одноклассники называли меня «спаржей» или «тетей Сидони»[17]17
  Тетя Сидони – одна из главных героинь серии комиксов «Suske en Wiske» (прим. перев.).


[Закрыть].

А потом пришло письмо, что я могу приехать на собеседование – Sabena искала летный персонал. Я немедленно побежала к Лизбет, жене папиного двоюродного брата. Она была стюардессой. Очень милый человек, но не красавица. Это придало мне немного уверенности. Это и энтузиазм Лизбет.

Я прошла собеседование и попала в состав запасного персонала. Я слышала, что ожидание первого рабочего дня может длиться месяцами или даже годами, поэтому начала сдавать экзамены второго курса по кинезитерапии. На следующий день – это была пятница – мне позвонили из Sabena: «Юффроу Блувэ, в понедельник вы начинаете обучающий курс для летного персонала». – «Пардон? – спросила я. – У меня сейчас идут экзамены. Могу ли я немного подумать?» – «Юффроу, если вы будете раздумывать, мы примем это за отказ».

В тот выходной у нас в доме стоял адский галдеж. Папа был в ярости. Он хотел, чтобы я сначала окончила обучение, но я повторяла: я должна идти. Решающую роль сыграла мама, напомнив ему, что я скорее всего останусь на второй год и должна буду учиться заново. Этого она больше не хотела.

Для меня возможность работать в Sabena была огромной удачей. Это был шаг в неизвестность, но я была уверена, что мне понравится. Я с восхищением смотрела на все эти улетающие и приземляющиеся в Завентеме самолеты. Больше не было опасений, что за каждым углом я увижу знакомое лицо из Брюгге – только новые люди. Это было так забавно для меня! Аэропорт – это мир. Настоящий мир».

Вайкики

Джулия Браун, родившаяся в Детройте, а позднее ставшая первой американкой в штате Sabena, так же как и Изабелль, хотела увидеть весь мир. Еще маленькой девочкой она мечтала стать астронавтом, потому что приземление на Луну было великим событием для всего мира, но сфера образования оказалась более реальной перспективой. «Я начинала работать учителем с полной уверенностью в том, что сделала правильный выбор. Но через какое-то время я заметила, что больше улаживаю конфликты, чем обучаю, – вспоминает Джулия. – Кроме того, я чувствовала, что мне нужно расширять свой кругозор, чтобы стать совершеннее в своей работе. Мне нужно было знать о мире, о котором я рассказывала на занятиях, больше. Намного больше, чем я могла узнать в этом укромном уголке Огайо. Подруга предложила мне полетать. Ну да, если бы я получила возможность открывать новые культуры и места, о которых было написано в моих учебниках, прямо на работе, я бы стала настоящим, самым лучшим учителем на свете.

Я решила полетать год или два, но в конечном счете это заняло тринадцать лет. А что вы хотели, если в одну из первых командировок попадаешь в Вайкики и в запасе тридцать два часа свободного времени?

Не все американцы могут похвастаться тем, что побывали в каждом из пятидесяти штатов. В Sabena я наслаждалась тем, что имела возможность увидеть Азию и Африку. Я побывала в Бамако, Конакри – местах, которые сейчас считаются опасными, но тогда они произвели на меня неизгладимое впечатление.

Я была воспитана как очень самостоятельный ребенок, но родители все равно были не очень довольны тем, что я решила стать стюардессой. Особенно беспокоилась мама. Однако нужно честно сказать: сейчас я сама мама и мачеха, и я ее понимаю. С другой стороны, я могла брать своих родителей с собой повсюду: например, в штат Мэн, где жил мой брат, или на Гавайи, где мои родители как дети Второй мировой хотели посетить Перл-Харбор. Я до сих пор очень благодарна своей работе за те возможности, которые она мне дала. Если бы я могла, я бы завтра же снова стала там работать».

Добро пожаловать на борт

От собеседования до испытательного полета

День, когда стюарды и стюардессы получают униформу и прикалывают к ней свои крылья, полон волнующих моментов. До этого дня был пройден уже целый путь: они проходили разные тесты, и их оценивало строгое жюри. Если они проходили отбор, то могли начинать обучение, которое длилось недели, а то и месяцы. Те, кто не сдавал практические и теоретические экзамены, могли распрощаться со своей мечтой. А те, кто набирал высокие баллы, получали билеты на испытательный полет. Под бдительным присмотром старшей стюардессы они делали первые шаги на борту.

«В 2012 году я потеряла должность административного работника, но в жизни часто бывает так, что что-то плохое становится хорошим. Это был как раз тот случай, – говорит тридцатидвухлетняя Аннеке Бюленс. – От коллеги я услышала, что в Jetairfly ищут стюардесс, и решила попробовать свои силы. Когда мне было двенадцать лет, я летала авиакомпанией KLM и видела этих самых стюардесс. Все они были красивыми и стильными в своей униформе. Я была от них в восторге.

Первая часть моего собеседования в Jetairfly проходила в группе – эксперты оценивали, как мы реагируем на определенные ситуации и как работаем в коллективе. Конечно, я нервничала, хоть и знала, чего ожидать: я заранее нашла информацию об этом собеседовании в Интернете. Затем мы должны были пройти тест в салоне самолета (конечно, это был не настоящий самолет, а макет). Рядом со мной сидела дама с собачкой на коленях. Это было запрещено правилами, потому что держать животное на сиденье негигиенично. Кроме того, питомец мог помешать другим пассажирам. Некоторые люди так привязаны к своим домашним животным, что могут посчитать оскорблением слова о том, что держать питомца на коленях нельзя. Но я все очень спокойно объяснила той даме, и она поняла, поэтому все прошло хорошо.

На следующий день мне позвонили и сказали, что я могу прийти на индивидуальное собеседование. Там проверяли мой голландский, французский и английский. У меня уже были базовые знания, потому что я училась на направлении «экономика и современные языки», но я все равно освежила все в своей памяти, чтобы уж точно пройти.

Не прошло и суток, как мне сообщили, что я могу подписать контракт и на этой же неделе пройти медицинский осмотр. Там проверяли мои зрение, слух и уши – выдерживают ли они высокое давление. Также проверили мой вес. На этот счет нет строгих правил, но мы всегда должны выглядеть ухоженными. Я считаю, это нормальное требование».

На самом деле

«Во время шестинедельного обучения нам каждый день читали теорию, – рассказывает тридцатидвухлетняя Шари Богартс, близкая коллега Аннеке, косметолог по образованию. – Потом у нас был экзамен, где мы должны были ответить правильно хотя бы на восемьдесят процентов вопросов. Если мы не набирали нужные баллы, приходилось сдавать экзамен повторно. Тот, кто сдавал теоретическую часть, мог приступать к практическим занятиям. Все это казалось мне необыкновенным и увлекательным – на курсах ты узнаешь, как на самом деле нужно работать на борту. Нас загрузили терминами и новыми понятиями, но мне все было интересно, и я часто сидела на краю стула, подавшись вперед.

Я с нетерпением ждала дня, когда смогу полететь в первый раз. Сначала проходит наблюдательный полет, где ты сидишь в гражданской одежде и ничего не делаешь, только смотришь вокруг. При взлете и приземлении можно было посетить кабину пилотов – очень впечатляюще! На ознакомительный полет ты приходишь уже в униформе и можешь помогать обслуживать пассажиров. Для безопасности к тебе приставляют кого-нибудь с опытом. В третий решающий полет от тебя ожидают самостоятельной работы. Я бы не могла пожелать лучших коллег, чем те, которые мне все объясняли и показывали. После этого началась настоящая работа».

Более двадцати лет назад Шанталь также пережила свой испытательный полет без происшествий: «Я была самой молодой в нашей группе, но все прошло благополучно. За те шесть недель, которые, впрочем, оплачивались, мы выучили теорию: теперь мы знали все о правилах безопасности на борту, об общении и о продажах. По окончании курса у нас были практические занятия в макете самолета. В течение этих шести недель кто-то заваливал экзамен, не набирая необходимых семидесяти пяти процентов правильных ответов. Испытания проходили полностью на английском языке и были не такими уж простыми. К счастью, у меня были сильная мотивация и огромное желание. Я должна была пройти, и я прошла».

Улыбающиеся топ-модели

Изабелль была убеждена, что эта работа не для нее. «Я хорошо подготовилась к испытаниям, – рассказывает она. – Но в середине восьмидесятых это было не так легко, как сейчас с компьютерами: например, чтобы знать, по каким направлениям летала Sabena, я должна была пойти в турагентство. Я также сходила к парикмахеру – попросила сделать мне макияж и накрасить ногти, потому что сама не умела этого делать. Было весело. В новом приталенном платье от Burberry и на высоких каблуках я добралась на поезде до Брюсселя. Там я пересела на электричку. Когда я приехала на место, у меня болели ноги.

В зале ожидания сидели одни топ-модели с «голливудскими улыбками». Я спрашивала себя, что я тут делаю. У меня было желание просто уехать обратно домой. Одна девушка выглядела особенно привлекательно. Она посмотрела на меня из-под своей челки и сказала: «Мы точно здесь не на своем месте».

Интервью, которое последовало потом, я не забуду никогда. За длинным столом сидели человек восемь членов жюри. Пока я прошла эти три метра, они оглядели меня с ног до головы. И что же я сделала? Я подала каждому из них – какая наглость – руку! Я подумала: «Ой, это уже неправильно». Но они стали задавать мне вопросы, постоянно переключаясь на голландский, французский и английский. Для меня это не было проблемой. Также я смогла показать направления авиакомпании Sabena на пустой карте. Они спросили меня о предназначении Sabena, и, к счастью, я нашлась что ответить. Я также смогла объяснить разницу между винами бордо и бургундским – на самом деле мне повезло: мы случайно заговорили об этом дома на выходных.

Когда они спросили меня, почему я хочу летать, я уже знала от Лизбет, которая работала в KLM, что нельзя отвечать, что хочешь увидеть мир. Работа, конечно, не в этом заключается, поэтому я ответила: «Потому что мне нравится общаться с людьми». Собственно говоря, я понятия не имела, что именно должно привлекать в этой работе стюардесс. Я летала всего два раза: в Рим с семьей и в Ленинград – с экскурсионной группой вместе с мамой и братом.

Потом я ничего не слышала от Sabena несколько месяцев, но во время пасхальных каникул я внезапно получила сообщение о том, что должна пройти психотехнический тест – опять что-то новое, чего я еще не делала. Я снова встретила ту девушку с челкой, но «топ-моделей» уже нигде не было. Мы никогда их больше не видели. После теста я прошла медицинский осмотр, а потом все опять затихло, пока я не услышала, что попала в состав запасного персонала, то есть должна была ждать приглашения, чтобы приступить к работе. Как я уже говорила, на второй день моих экзаменов на втором курсе кинезитерапии мне позвонили из авиакомпании. В понедельник, 9 июня 1984 года, я начала обучение. В тот выходной я помчалась покупать себе еще пару юбок в таком магазине, куда в любом другом случае я бы никогда не зашла».

«Я бастую, поэтому ты тоже бастуй»

После трех месяцев практических и теоретических занятий 1 сентября 1984 года Изабелль смогла полететь в первый раз: «Это была катастрофа. Я прибыла в аэропорт, а члены экипажа устроили забастовку. «Ты не пойдешь в свой самолет, ты не можешь лететь, потому что мы бастуем и за тебя в том числе», – сказали они. Мой шеф добавил: «Я бастую, поэтому ты тоже бастуй». Но у меня еще не было подписанного контракта, а командир был явно рассержен. Споры продолжились, я встретила других новеньких, которые тоже ходили кругами… Короче, это был целый спектакль, но они так ничего и не добились.

На следующий день я смогла полететь в Копенгаген. Оттуда – в Стокгольм, потом снова в Копенгаген и обратно в Брюссель. Самолет был полон, там сидели девяносто бизнесменов, но я не имела права что-либо делать. По всей видимости, тогда как раз внедряли новую систему бизнес-класса, и экипаж хотел доказать, что обслуживать по-новому было невозможно. Я должна была находиться в кабине пилотов вместе с другими членами экипажа. Приятно, конечно, особенно потому, что в Стокгольме пилоты купили для меня лосося: очевидно, это было традицией – во время первого полета дарить новичку рыбу. Но дело в том, что в тот день у меня был решающий полет, а мне все еще ничего нельзя было делать.

«Все будет хорошо», – сказал мне шеф[18]18
  Или наставник, который обучал персонал на борту (прим. автора).


[Закрыть]. Когда в ту субботу я зашла в комнату персонала, там нервно ходил кругами мужичок. Я этого никогда не забуду. Это был инспектор, который принимал решение насчет меня. Капитан самолета подошел ко мне и сказал, что у них возникли огромные разногласия. Тот инспектор был старым профсоюзным деятелем, который изменил свое решение во время недавней забастовки и сорвал пилотам все планы. Профессиональное объединение членов экипажа раскрасило автомобиль того инспектора в свой фирменный желтый цвет, и должны были последовать очень бурные разборки, но мой шеф сказал, чтобы я не беспокоилась. Легко сказать…

Я должна была сразу же начать работать в бизнес-классе, а этому меня еще не обучали. Повезло, что этот полет в Лондон был после обеда и я должна была разносить только кофе и печенье. Когда я вернулась обратно в комнату персонала, тот инспектор задал мне пару safety questions – вопросов по технике безопасности. После этого все было в порядке. Меня отпустили, и я подумала: в какой дурдом я попала?»