Текст книги "Добро пожаловать на борт! Что делают бортпроводники во время полета и после приземления"

Под крылом

У Хильды остался в памяти не самый первый, но один из первых полетов: «Шел 1988 год, то есть еще было время до эпохи мобильных телефонов. Перед тем как отправиться в Фару и Лиссабон, я через свою подругу отправила письмо Питеру – молодому человеку, на которого положила глаз. Я хотела встретиться с ним в тот вечер, когда возвращалась из Португалии. Но потом одна за другой стали возникать проблемы, и я поняла, что не успею в Лёвен к десяти часам вечера. И я не могла его об этом предупредить. В конце концов я добралась до кафе после полуночи, он все еще был там. Так что все было в порядке».

Шанталь часто видит в Brussels Airlines девушек и юношей во время их испытательного полета: «Иногда случаются действительно непредвиденные обстоятельства, а иногда все идет как по маслу. Единственное, что бывает постоянным, – проявление заботы со стороны более опытных коллег. Мы знаем, что такое первый полет, поэтому всегда помогаем новичкам. Я с удовольствием беру под крыло молодежь – точно так же, как и меня когда-то взяли под опеку во время моего первого полета в Варшаву в 1990 году.

Недавно я должна была в пять утра лететь на Ибицу. Это был один из чартерных рейсов, которые Brussel Airlines в исключительном порядке выполняет в летнее время. В комнате для экипажа я увидела невысокого молодого человека в костюме, который чувствовал себя не в своей тарелке. Я спросила, был ли это его первый полет, и он вежливо ответил: «Да, госпожа». – «Ты прекрасно выглядишь, – сказала я. – Кто твой начальник кабинного экипажа?» – «Госпожа Девос». – «Ага, Виске, она хорошая. У тебя все получится». По воле случая я встретила того юношу несколько дней спустя, когда отправлялась в Найроби. «Все прошло замечательно, госпожа», – сказал он.

Тот юноша был воспитан еще в духе старой школы: он был вежлив и проявлял большое уважение к своему капитану и старшим коллегам. Сегодня большинство обращаются к командиру по имени, в то время как мы говорили: «Oui, commandant, après vous, commandant»[40]40
  Да, капитан, после вас, капитан.


[Закрыть]. Жаль, что этого больше нет. Мне кажется, это очень подходит для такой работы. И я бы тут же подписалась, чтобы сегодня снова начать так общаться. Если я лечу с новичками, которых только что допустили до полетов, я всегда ставлю себя на их место. Для них все еще впереди».

Красота

Об униформе и эстетике

Ухоженная и с красивой прической, в безупречной униформе со шляпкой, с элегантной походкой на высоких каблуках – вот основные черты имиджа стюардессы. В первые же дни они принесли на борт нотку красоты и изысканности. Они являются олицетворением гламура, и на их лицах всегда сияет ослепительная улыбка. За многие годы эстетические правила, которым подчиняются стюардессы, изменились. Например, традиционной «смотрительной» комиссии уже не существует, но основной принцип сохранился: в воздухе и на земле стюардесса должна выглядеть как с картинки.

«Они нанимали нас за наш внешний вид, – рассказывает Жюли о Delta Airlines, своем первом работодателе. – До начала девяностых годов мы должны были постоянно взвешиваться. Оглядываясь назад, можно сказать, что это было ужасно унизительно, но я делала это по привычке. Более ужасным мне показался тот случай, когда моя коллега получила выговор. Энджи была невероятно красивой, но однажды ее вес оказался на один килограмм больше положенного. Она набрала его в основном за счет своей мышечной массы, потому что была инструктором по фитнесу. Когда ей сделали замечание, я сказала начальству, что считаю это позором. Она была самой красивой в группе и, возможно, самой здоровой. Другие весили, может быть, на два килограмма меньше, но они не расставались с сигаретами. После этого Энджи никогда не делали замечания».

«В тридцатых, сороковых и пятидесятых годах в Pan Am[41]41
  Американская авиакомпания Pan American World Airlines (прим. автора).


[Закрыть] все было очень строго. – Нора знает об этом не понаслышке. Первые американские стюардессы, начавшие работать в 1930 году, не могли весить больше 52 килограммов и не должны были быть выше 1 метра 52 сантиметров. Такой формат был необходим для маленьких кабин того времени. – Я слышала истории про девушек, которые набирали два лишних килограмма: они должны были оставаться на земле до тех пор, пока не избавятся от них».

Во время первых наборов стюардесс у Sabena еще не было норм по весу и росту. Тот, кто нанимал девушку, должен был оценивать ее по собственному усмотрению. Позднее на предприятии все же были сформулированы некоторые условия: например, рост должен был быть не менее 1 метра 55 сантиметров. Со временем эта планка поднялась еще на семь сантиметров.

«В самом начале у Sabena действительно была свобода действий, – говорит Нора. – Но по мере развития организации на борт стало приходить все больше и больше проверяющих, которые нас оценивали. «Девушка, вы все-таки должны немного похудеть», – говорили они потом. «Но у меня сахарный диабет, сэр», – это было одним из самых распространенных оправданий.

Иногда это не срабатывало, и я знала пару девушек, которых уволили из-за того, что они недостаточно хорошо выглядели. В конце своей карьеры вместе с другими стареющими коллегами мне пришлось пройти комиссию. Это было обязательно для сотрудников старше сорока лет. Но члены жюри извинились передо мной: «Excusez-nous, madame Valckx[42]42
  Извините нас, мадам Валкс.


[Закрыть], вы, конечно же, проходите». Я могла оставаться на работе до пятидесяти пяти лет».

В обмороке

Моник, которая начала работать в 1954 году, терпеть не могла эстетические комиссии: «Успокойтесь», – сказали они мне. Была зима, и я должна была как можно элегантнее скинуть с себя шарф и пальто. Я должна была покрутиться на месте, а четыре директора и старший бортпроводник оценивали, могла ли я продолжить работу на борту: было ли приятно на меня смотреть, выглядела ли я симпатично. Я чувствовала себя ужасно неловко.

Одна моя коллега выбежала из аудитории в слезах, потому что услышала от членов жюри, что у нее слишком много морщин. Другая моя коллега, Мишелин, работница профсоюза, отказалась появляться перед комиссией, потому что не хотела подвергать себя унижению. Ее уволили. Acte d’indiscipline[43]43
  Акт недисциплированности.


[Закрыть]. Настоящим облегчением стало, когда в 1974 году после протестов феминистических групп эти позорные смотрины отменили»[44]44
  Более подробно об этом можно прочитать в главе «Дамы и господа» (прим. автора).


[Закрыть].

Хильда, принятая на работу в 1948 году, помнит свою коллегу с лишним весом: «Я не знаю, почему Sabena когда-то взяла ее на работу. Она была очень хорошей, но, как правило, с ее весом летать не разрешали. Мы, женщины, должны были постоянно проходить эстетическую комиссию. Мужчины – нет. Хорошо еще, что нам не надо было выигрывать призы в конкурсах красоты. Приличный внешний вид – вот что было самым главным.

Публика считала нас очаровательными. По воскресеньям люди приходили в аэропорт в Мелсбруке, чтобы посмотреть на стюардесс и членов экипажа. Вместе с самолетом мы были для людей аттракционом». Уже с тридцатых годов аэропорты, например в Харене и Дюрне, были как лейкопластыри для зевак. «Я помню, как пробиралась по лестнице сквозь толпу, – говорит Хильда. – И когда я к ним приближалась, они шептались: «Стюардесса! Стюардесса!» Мне было так неловко, как будто я была пришельцем».

В восьмидесятых годах народ уже не падал в обморок при виде стюардесс, но Ингрид Арнойтс считает, что тогда еще было красивое время: «Например, на борту подавали шампанское, икру и лобстеров. За первые десять лет работы в Sabena я набрала десять килограммов. Во время очередного медицинского контроля мне не повезло наткнуться на нового молодого доктора. Он выписал мне таблетки, чтобы удерживать вес. К счастью, от нашего семейного доктора я узнала, что это были амфетамины. Он предупредил меня, чтобы я никогда их не принимала».

Рапорт

Хильда говорит, что в девяностых Sobelair не издавала никаких указов о весе, но тема лишних килограммов оставалась щекотливой: «После рождения двух детей я должна была снова начать летать через три-четыре месяца. Только вот размер моей униформы мне уже не подходил. Во время медицинского контроля мне на это тонко намекнули. Я села на диету, в том числе и для самой себя. Я хотела быть здоровой и хорошо себя чувствовать. Я была не против правил. Я работаю даже лучше при таком подходе: все законы ясны и понятны, и все перед ними равны».

Сегодня многие компании все еще записывают вес своих сотрудников, особенно при первом медицинском осмотре. «На первый взгляд это возмутительно, – говорит Аннеке из Jetairfly. – Но нам делали замечание только в том случае, если мы много набирали или сильно худели».

Прическа и аккуратный макияж должны быть обязательно, считает она: «Никто не говорит, что наша помада должна быть красной, а карандаш для глаз – голубым, но мы должны приходить с макияжем. Ногти необязательно покрывать лаком, как раньше, но если у тебя гелевые ногти, те, что полностью из геля, они должны быть одного цвета, и допускается не более одного рисунка. Смысл был в том, чтобы мы выглядели одинаково и чтобы люди сразу узнавали нас как стильных стюардесс из Jetairfly.

То, насколько внимательно ты за собой ухаживаешь, отмечается в отчете о твоих достижениях наряду с тем, насколько твои мысли схожи с мыслями компании, сколько внимания ты уделяешь детям и инвалидам, насколько совершенен твой сервис и так далее. Руководство хранит такие отчеты, так что в течение нашей карьеры они могут нас направлять или повышать. Это можно сравнить с аттестацией работников на других предприятиях».

«Нет ничего хуже, чем стюардесса, которая на работе выглядит как уборщица, – считает Нора. – Во время долгих перелетов некоторые девушки выглядят очень уставшими, а их волосы спадают на глаза. Как старшая бортпроводница, я всегда говорю: «Сделай что-нибудь по-быстрому. Ты же не пойдешь в таком виде разговаривать с пассажирами?» Сейчас авиакомпании обращают на это все меньше внимания, но в мое время после полета мы каждый раз получали отчет, в котором оценивался наш внешний вид».

«В семидесятых и восьмидесятых годах в Alitalia и Saudiа тоже существовали четкие правила, – рассказывает Мари-Поль. – Для нас были установлены границы нормы. По-моему, максимальный вес был пятьдесят три или пятьдесят пять килограммов. Нам приходилось постоянно взвешиваться, но мне не казалось это странным или унизительным. Сегодня никакого осмотра нет, и это ужасно. Если я вижу стюардессу, у которой дырка на колготках, или ненакрашенную, или со сломанным ногтем, во мне просыпается старшая бортпроводница и мне приходится сдерживать себя, чтобы не сделать замечание. Стюардесса всегда должна выглядеть привлекательно и ухоженно, независимо от возраста».

Disco tights[45]45
  Диско-колготки.


[Закрыть]

«Мне всегда делали замечания насчет моего макияжа, – вспоминает Кристелл, которая работала стюардессой в начале девяностых в Air Belgium и European Airlines. – Обязательную тушь я всегда наносила, а вот помада моментально стиралась с губ. В конце концов они не придумали ничего, кроме как низко оценить мою работу в отчете. Природная естественность – это про меня. До сих пор я считаю это самым красивым».

«Даже сегодня я никогда не выхожу на улицу без помады, так глубоко эта привычка сидит во мне, – говорит Жаннин из Sobelair. – В конце моей карьеры, в 2003 году, я заметила, что молодежь меньше пользуется косметикой. Правила смягчились. Когда я начинала в семидесятых годах, мы не могли ходить со слишком длинными распущенными волосами – нам приходилось делать прическу. Свои я укладывала в шиньон, но со временем мне надоело это делать. Слишком много работы. Чтобы больше не мучиться, я подстригла волосы коротко».

К тому же носить униформу не всегда практично. Изабелль, которая летала в восьмидесятых и девяностых годах, знает это по себе: «Зимой все, кто работал в Sabena, должны были носить теплую униформу, даже если нам предстояло отправиться в ней в Африку. Я много раз сталкивалась с тем, что не могла снять свои капроновые чулки, потому что они прилипали к ногам из-за жары».

«Я загубила ноги, – говорит Ингрид Арнойтс из Sabena. – Самолет всегда летит под небольшим наклоном, и стюардессам приходится постоянно ходить туда-сюда в зауженных туфлях на каблуке». У ее коллег, работающих сегодня, тоже болят ноги, особенно если компания разрабатывает для работниц лодочки с открытой пяткой или туфли, оголяющие больные пальцы. К счастью, существуют специальные бренды для стюардесс, где можно найти удобную обувь.

«Однажды рано утром я должна была пройти в своих туфлях на каблуках по заледенелому асфальту, – продолжает Ингрид. – Я попросила у капитана опереться на его руку, иначе мне пришлось бы ползти на коленях до самолета. Внутри судна было очень холодно, потому что оно не отапливалось всю ночь, и металл, из которого сделан самолет, успел охладиться. Вода в кофеварке замерзла, и я не чувствовала ног от холода до самого Копенгагена. После этого полета папа сделал мне резиновые подошвы с каблуками, которые я могла прикрепить к туфлям. С тех пор я всегда брала их с собой. Они помогали не скользить на льду.

Мой папа всегда задавался вопросом, как я умещала свои слоновьи стопы в узкие туфли от Sabena. Я говорила, что у меня не было выбора. Я должна была это делать. Пока у меня не начались настоящие проблемы. После нескольких лет уговоров я получила разрешение попросить у доктора справку на покупку пары ортопедических туфель. Я могла носить их во время обычных полетов, но на специальных или торжественных рейсах приходилось переобуваться». Сегодня стюардессам не нужно уговаривать работодателей. При предоставлении справки от врача они могут носить свои собственные специальные туфли.

Через какое-то время Мари-Поль стала носить туфли на сплошной подошве: «Я не могла, как большинство моих коллег, пятнадцать часов подряд бегать на тонюсеньких каблучках. Мои туфли, конечно же, были элегантными и подходили по цвету к униформе. Самыми лучшими были темно-синие нейлоновые колготки, которые мы получили от Saudiа в семидесятых годах. Их можно было приобрести только у Marks & Spencer, которые продавали их эксклюзивно для персонала Saudiа и Japan Airlines. Они так красиво блестели, что я называла их моими disco tights».

Мини-юбки

Мари-Поль говорит, что носила свою униформу с большой гордостью. «Нас всегда хорошо одевали – в добротное пальто и красивые шляпки. Свои волосы я закалывала заколкой. И больше ничего не надо было делать. Моя последняя униформа была роскошной. Она была создана Пьером Карденом[46]46
  Пьер Карден – французский кутюрье (прим. автора).


[Закрыть] в темно-синем и бордовом цветах. Юбка была чуть ниже колен, нам еще раздали подходящие шляпки и сумочки. Все на нас смотрели, когда мы проходили по аэропорту».

«Sabena подарила нам целый гардероб, – рассказывает Нора. – Например, в семидесятых годах у нас была униформа синего и красного цветов. Однако мы могли выбрать, идти на работу в полностью красной форме или в голубой юбке и красной блузке. У нас были хорошо подобранный кардиган до колен и длинное пальто до пят. Все было сшито французским модельером Луи Феро».

Первая униформа Норы, которую она надела в середине пятидесятых, выглядела элегантно и скромно: темно-синий костюм, жилет с кнопками золотого цвета, заостренная пилотка и кожаные перчатки. Sabena хотела, чтобы одежда стюардесс сочетала в себе шарм и строгость и походила на военную униформу.

В золотые шестидесятые конкуренция между авиакомпаниями возросла, и все хотели выделиться. «В конце шестидесятых мы носили мини-юбки, – говорит Нора. – Нам выдали их в трех пастельных тонах, и мы могли сами выбрать, какую хотим надеть. К ним еще прилагались светло-голубой плащ, ремень с буквой «S» на пряжке, длинное зимнее пальто, большие бежевые сапоги и бежевая сумка – идею такой униформы (которую можно было собрать «по кусочкам», как артишок) придумал малоизвестный парижский кутюрье Клод Аллизан. Всем это безумно нравилось».

«Во время долгих перелетов, например в Африку, мы переодевались, когда пересекали экватор. Сегодня компании, конечно, не могут позволить себе одевать каждого в такую дорогую униформу». Нефтяной кризис 1973 года и его последствия действительно положили конец экспериментам в области моды, что в той или иной степени нанесло ущерб и престижу стюардесс. Люди вернулись к классическим, иногда даже скучным униформам. В конце восьмидесятых они снова походили на военную форму, что помогало противостоять некоторым слишком наглым пассажирам. С весны 1990 года члены экипажа Sabena носили одежду Strelli[47]47
  Olivier Strelli – бельгийский модельер (прим. перев.).


[Закрыть]. Основными цветами униформы были изумрудно-зеленый и фиолетовый – два ярких оттенка, которые были в тренде в девяностых, как было написано в фирменном журнале ONZE SABENA[48]48
  «НАША SABENA».


[Закрыть]. Новая униформа подходила и для зимы, и для лета, и ее носили почти тысяча стюардесс. Бельгийские фирмы поставили для ее пошива шестнадцать километров ткани и сто тысяч пуговиц.

Сегодня большинство авиакомпаний не могут тратить кучу денег на сумасбродства, но есть и исключения. Например, в Thai Airways на дальних рейсах часто работает двойной экипаж. Когда первая половина экипажа начинает работать, вторая идет спать. На середине пути они меняются. За время полета они дважды переодеваются. «Я рада, что застала то время, – говорит Нора, имея в виду период, когда роскошь была в моде. – Но я по-настоящему осознала, чем именно мне довелось наслаждаться, только годы спустя, когда уже была на пенсии».

Hermès и Dior

Лилиан очень нравилось, что Sobelair могла позволить себе новые наряды для стюардесс. «В самом начале, в семидесятых, мы даже надевали белые перчатки, чтобы приветствовать пассажиров. Мне еще нравилась пилотка. Это наложило свой отпечаток. Единственное, что было непрактично, это то, что в салоне у нас не было места, где их можно было спрятать, – в Sabena пилотки исчезли из виду в начале семидесятых, но в середине восьмидесятых они вернулись вновь. К 2005 году, когда я вышла на пенсию, уже не было ни пилоток, ни красивых шейных платков от Hèrmes и Dior, – говорит Лилиан. – Нам повезло, что мы застали этот период».

«Когда в 1967 году после рождения детей я вернулась на работу, на этот раз в Sobelair, мне предложили самой придумать новую униформу, – рассказывает Элис. Она была принята на борт как опытная стюардесса Sabena и стала начальницей. – Мне хотелось чего-нибудь отличного от светло– и темно-синих комплектов, которые мы унаследовали от Sabena, поэтому я нарисовала розовое платье и пиджак. Я выбрала этот цвет, потому что мы совершали много ночных полетов. Благодаря такому оттенку розового наши бледные уставшие лица выглядели немного лучше. Там еще была темно-синяя шляпка. Sobelair не работала с кутюрье, но каждая стюардесса могла сшить себе униформу по размеру у портного в Брюсселе».

Позднее дамы из Sobelair тоже стали обращать на себя внимание красочным нарядом. Он гармонировал с веселым настроением, которым они хотели делиться с туристами. Пина, которая поступила на службу в 1991 году, была рада своей рабочей одежде: «Она облегчала жизнь. Мне не нужно было думать о том, что надеть, если я вылетала в середине ночи. Мы должны были собирать волосы, делать макияж и отказаться от длинных сережек. Если тебе что-то не нравилось, ты всегда мог уволиться».

Кодекс поведения

«Униформа олицетворяет власть, – считает Хильда, бывшая коллега Пины. Как раз по этой причине – чтобы добиться уважения – в 1947 году Sabena ввела униформу для своих стюардесс. К тому времени они уже год были на службе. – Униформа придает тебе уверенности, особенно если кто-то из пассажиров проявляет агрессию, – продолжает Хильда. – Поэтому я придавала такое значение внешнему виду, когда была начальником экипажа. Девушки у меня должны были всегда выглядеть чистыми и представительными. Их туфли должны были быть начищены, и длина юбки должна была быть соответствующей – что можно взять с женщины в мини-юбке? Макияж нужен для того, чтобы выглядеть привлекательно даже при ужасном освещении в салоне самолета.

Мы годами боролись за длинные брюки, но руководство было категорически против. Абсурдным было то, что однажды в конце девяностых мы сами убедили их в том, что пассажирам не нравятся брюки. А для нас брюки были более удобным и современным предметом гардероба, но, по всей видимости, для публики мы были не более чем красивыми дамочками. Сегодня большинство авиакомпаний выбирают длинные брюки только зимой».

«Там стюардессы!» – Мы замечаем, что люди бурно реагируют, когда мы проходим мимо. Хотя сейчас это случается уже гораздо реже, чем раньше, – говорит Грита, которая работает стюардессой уже двадцать пять лет. – Мне-то все равно, потому что мы ничем не отличаемся от других людей. Может быть, у нас особенная работа и мы живем в несколько другом мире, но разве людям нужно из-за этого на нас пялиться? Я думаю, нет. Уборщики, медработники и водители автобусов тоже носят униформу и заслуживают такого же уважения.

Delvaux, Hermés, Strelli… марки, которые ничего мне не говорят. Я не glamour girl[49]49
  Гламурная девушка.


[Закрыть], – продолжает она. – Но я всегда гордилась тем, что могла носить униформу. То же самое я говорю людям, которых я сегодня обучаю: они должны гордиться этим. Униформа очень важна. Если что-то пойдет не так, стюардессу легко узнать в толпе и позвать на помощь».

Вместе с униформой существует и кодекс поведения. «Пока она на нас надета, мы не можем курить или пить. Это особенно подчеркивается, так как мы в конце концов – лицо компании, – рассказывает Аннеке из Jetairfly. – Невозможно представить, чтобы члены экипажа сидели в отеле и, как обычные пассажиры, курили, пили или шумели. Даже перед клиентами неудобно. Как капитан экипажа, ты должен сделать единственное усилие: найти свой номер, принять душ и переодеться. Потом будет достаточно времени, чтобы расслабиться. Безусловно, благоразумно расслабиться».