Текст книги "Крокодилий сторож"

Глава 11

«К сожалению, я сейчас не могу ответить на ваш звонок, поэтому оставьте сообщение или перезвоните…» Эстер повесила трубку и на мгновение задумалась над тем, как правильнее назвать действие, которое все еще называлось «повесить трубку», ведь больше не было ни трубок, ни того, на что их можно было бы повесить. Нужно попробовать попозже, она бы не вынесла беседы с каким-нибудь другим следователем, которому пришлось бы все объяснять сначала.

Она сидела посреди гостиной на полу с компьютером, сдвинув очки на кончик носа, стопка убористо исписанных бумаг разлезлась по всему исфаханскому ковру. Собаки довольно посапывали в своей корзинке, взгромоздившись друг на друга, квартира воплощала мир и идиллию, залитая щедрым полуденным солнцем. На рассвете ее разбудил сон – она стоит по колено в воде, теплой и мутной, и ждет помощи, постепенно приходя в отчаяние, и вдруг видит, что по ногам у нее течет кровь. Она долго лежала, прикипев к матрасу и убеждая себя успокоиться и проснуться. Это был знакомый кошмар, который она научилась вытеснять из сознания, однако на этот раз, проснувшись, она очутилась в не менее жуткой реальности. Она отказывалась признавать связь, но дальше отрицать ее стало невозможно. Интернет-издания написали обо всем очень ясно, ей даже не надо было заходить в Инстаграм и смотреть на фотографию. Порывшись в стопке бумаг перед собой, она выудила одну страницу.

«Звездочка»

Ничего больше, только это. Прописные буквы, черные чернила. Она вслух прочитала это слово, стоя прямо посреди улицы, и почувствовала, как в ее теле что-то высвободилось. Когда она подняла глаза, он уже ушел.

Это была их первая настоящая встреча. После нее она стала ходить к почтовому ящику ежедневно.

Эстер снова позвонила и опять наткнулась на автоответчик. На этот раз она оставила невнятное сообщение. Должен ведь он рано или поздно взять трубку? Отложив страницу, она пошла в кухню, вытряхнула из рукавов халата использованные бумажные платочки и поставила чайник. Кажется, Виктор Гюго поручил своему дворецкому спрятать одежду на то время, пока писал книгу, и ему пришлось разгуливать в халате, до тех пор, пока произведение не было закончено? Она вернулась к вороху бумаг, покопалась там и извлекла еще одну страницу.

Мужчина в очках отклонился назад и рассматривал молодую женщину с распущенными волосами, лежавшую перед ним. Она уже перестала сопротивляться и лишь слегка постанывала. Макияжа на ней не было, лицо было по-детски чистым и открытым. Готовым. Его маленькая муза, его белый холст, он почувствовал какое-то волнение в мошонке, легкое давление в диафрагме. Нож острый и тонкий, с твердой деревянной рукоятью, гладко отполированной его руками. Он задумался, откуда начать, продлевая этот возбуждающий момент как можно дольше. И вот он уже не в силах больше медлить. Мгновение, когда кончик лезвия проникает в молочную кожу, лучшее. Кожа поддается уже через секунду и разрывается, рассекается под давлением маленького ножика в его сильных руках. Линия за линией, разрез за разрезом.

Его творение обретает форму.

Каким образом сценарий, придуманный ею месяц назад, вдруг стал реальностью? Кто-то прочитал его и решил воплотить в жизнь. Но почему? Эстер убрала грязные тарелки и вылила в раковину кофейную гущу. Она попросила Кристофера пока не приходить, поэтому грязной посуды накопилось много.

В течение минувшего часа ее несколько раз посещало чувство, что она не может дышать в полную силу, грудь сдавило судорогой. Такая реакция была знакома ей по самым стрессовым периодам в институте. Она вытянула руки в стороны, как распятый Христос, держа в одной руке кофейник, и посмотрела на потолок: я выбрала Юлию, потому что она похожа на меня, я убила ее, потому что она полностью соответствовала моему замыслу. Кто мог знать, что книга о ней?

Очевидный ответ пришел ей на ум сразу при взгляде в раковину. Кристофер. Он был знаком с Юлией, возможно, влюблен в нее, она не разобралась в его отношении к девушке, и имел неограниченный доступ к бумагам и всему, что находилось в квартире. Он мог прочитать черновик и, видимо, имел основания причинить Юлии вред? Может, она его отвергла? Но это же чистое сумасшествие, убийство – это сумасшествие, совершенное свихнувшимся человеком, никак не Кристофером. Не тем Кристофером, которого она знала.

Покидая свой кабинет в Копенгагенском университете на Амагере в январе и устраивая экстравагантную прощальную вечеринку с пианистом и коктейльным баром, она чувствовала облегчение. Друзья спрашивали, не ощущает ли она пустоты теперь, когда ей не надо вставать на работу? Однако Эстер никогда не было так хорошо. Избавление от институтских передряг и мучительных размолвок с избалованными студентами – ни в коем случае не потеря. Теперь она могла заняться работой над книгой, о которой всегда мечтала. Больше никаких научных статей; она взялась за сюжет и персонажей с детской восторженностью, которой не испытывала уже много лет. Когда к ней въехала Юлия, Эстер распознала свою жертву почти сразу. Симпатичная девушка из провинции с запятнанным прошлым, бесхитростная, и при этом с изюминкой, придающей ей привлекательность. Мать умерла, властный отец, сильная воля, скрывающаяся за спокойной улыбкой, и тоска во взгляде. Образ был вылеплен. И вот она мертва.

Эстер села за бензиново-синий письменный стол с компьютером. Тут же в золотой рамке стояла ее детская фотография с мамой и папой. Круглые щечки, локоны и дерзкий, беззаботный взгляд. Внезапно она вспомнила почти физически, как стояла перед зеркалом в прихожей, а мать нетерпеливыми пальцами заплетала ее волосы в тугие косы. Она чувствовала прикасавшуюся к шее шерсть синего пальто с крупными костяными пуговицами и грубые материнские руки, гладившие ее на прощание. Внизу, уже в дверях, она ослабила косы, прежде чем продолжить путь в школу. Это воспоминание возникло из ниоткуда и оставило ее преисполненной меланхолии. Эстер отпила из кофейной чашки, стоявшей, видимо, еще со вчерашнего дня. Кофе был ледяной и с молочной пенкой.

Она посмотрела на строчки на экране монитора; материалы по вскрытию головного мозга. Она так и не выяснила, белые или зеленые халаты носят в отделении судебно-медицинской экспертизы. Возможно, кто-нибудь из университетских знакомых организует ей экскурсию. Телефонный звонок оборвал ход ее мыслей в ту самую секунду, когда она поняла, что ей не суждено закончить эту книгу.

– Да?

– Кернер. Вы звонили?

– Кермер? – Она была совершенно сбита с толку.

– Следователь Йеппе Кернер. – Голос был запыхавшийся. – Вы мне звонили.

Она вдруг вернулась на землю. Полицейский, ну наконец-то! Она откашлялась. – Да, как я уже говорила, у меня есть важная информация о смерти Юлии Стендер.

– Да, я понял по вашему сообщению. Что-то, чего вы нам еще не рассказали? – На фоне раздавались громкие звуки дорожного движения.

– Да. Думаю, вам стоит прийти сюда еще раз.

– Фру Лауренти…

– Эстер! Так лучше.

– Хорошо, Эстер, скажите в двух словах, о чем речь. Что-то о Юлии Стендер и рукописи?

С чего бы начать?

– Да, в общем, как я уже сказала, я пишу книгу. Детектив. – Она ожидала услышать какое-нибудь утвердительное междометие, но его не последовало. – Я прочитала в интернет-газете, что преступник вырезал на лице Юлии орнамент. А у меня так и было написано. И… – По-прежнему никакой реакции. – Понимаете, я написала об убийстве Юлии и об узорах на ее лице несколько недель назад. Неужели это может быть совпадением?

Она вздохнула и ждала ответа.

– Я еду к вам, – сообщил он и отключил телефон. Эстер так и осталась сидеть с трубкой у уха.

*

Он начал с виска, потихоньку погружая нож в тугую белую кожу, отметил, как острие проникло внутрь и стало с ней одним целым, затем спокойно повел линию. Наверх ко лбу, вниз к переносице и дальше, через округлую девическую щеку, обратно к виску. Сердце его стучало, собираясь выпрыгнуть из груди. Левой рукой он взял ее за подбородок и продолжил вести нож к правой стороне лица. Его промежность нависала над ее неподвижными, и он чувствовал, как эрекция усиливается над безжизненным телом, пока он занимается своей работой.

– Уф, проклятие! Кто только написал это извращенное говно? – Ларсен больше не мог сдерживаться.

Йеппе поднял глаза от мелко исписанного листа и серьезно посмотрел на коллег.

– Да, Ларсен, очевидно, что этот вопрос актуален. Этот текст – часть детектива, который пишет Эстер ди Лауренти. Хозяйка дома, где жила и была убита наша жертва.

– А какое это имеет отношение к делу? – Ларсен говорил, сложив руки на груди. – Она вдохновилась кримналистикой, как и тысячи других метящих в детективщики. Да на здоровье!

От нескольких коллег послышались возгласы одобрения.

– В первую очередь здесь интересно не то, кто это написал, а то, кто прочитал. Этот текст – прошу внимания – написан три недели назад. – Он на мгновение остановился. – Перед нами около сорока страниц текста – набросок детектива, в котором описываются и жертва, и преступник, и само убийство, в общих чертах схожее с убийством, совершенным два дня назад.

Заскрипели сиденья, беспокойно заерзали ноги.

– Мне передали рукопись всего полчаса назад, и у меня еще не было возможности досконально ее изучить, но Эстер ди Лауренти рассказала, что строила образ жертвы на основе личности Юлии и что реальное убийство, насколько она имеет о нем представление, походит на придуманное ею, включая такую деталь, как узоры, вырезанные ножом на лице. В книге Эстер убийцей является человек, с которым жертва познакомилась совсем недавно, и этот факт представляет собой перенесение на бумагу того, что Юлия в действительности переживала и о чем поведала ей: она была влюблена в мужчину, с которым встретилась на улице. К сожалению, Юлия не сообщила Эстер о нем ничего конкретного, поэтому автор не поможет нам установить личность этого человека. Ни имени, ни профессии. Мы знаем лишь то, что он прилично старше Юлии, среднего роста и носит очки.

– У кого был доступ к рукописи? – спросила Сайдани.

– Распечатка лежала в квартире Эстер, именно ее я сейчас держу в руках. Это означает, что все, кто имел доступ в квартиру, имел доступ и к рукописи.

– Кристофер Гравгорд! – Ларсен не преминул поделиться очевидным. – У него есть ключи от квартиры Эстер ди Лауренти, он приходит и уходит, когда захочет. Он прочитал отрывок и решил воплотить ее в жизнь. И прежде чем вы спросите о мотиве, я готов предложить вам один на рассмотрение: он больной на всю голову! – Ларсен отступил к стене, подбоченившись. По залу прошло беспокойство.

Фальк и Сайдани о чем-то перешептывались, склонив головы друг к другу.

– Это вполне возможно, Ларсен, но выслушайте меня… Ш-ш! Да послушайте, черт возьми!

Йеппе призвал на помощь весь свой авторитет и продолжил речь.

– Мы не можем просто так закончить обсуждение. Эстер ди Лауренти входит в онлайн-группу, состоящую их трех человек. – Он сверился с блокнотом. – Эрик Кинго, Анна Харлов и, наконец, Эстер ди Лауренти. Они загружали тексты через Гугл Докс и обсуждали работу друг друга. Их сотрудничество строилось на взаимной мотивации, как объяснила мне Эстер ди Лауренти. Она загружала черновик своего детектива в два захода. Первые двадцать пять страниц она выложила 5 июля. Это часть, в которой описывается молодая девушка – Юлия Стендер, – переехавшая в город и повстречавшая мужчину. Следующие пятнадцать страниц, где описано само убийство, были выложены 30 июля. Это значит, что к моменту совершения преступления рецепт убийства лежал в Интернете целую неделю.

– А кто-нибудь, кроме членов творческой группы, знал об этом? – поинтересовалась Анетте со своего обычного места у стены.

– Это нам и предстоит выяснить. В принципе, все, что лежит в Интернете, может прочитать любой, если обеспечит себе доступ.

– Одно дело – кто мог прочитать рукопись, и другое – кто мог знать, что речь идет о Юлии Стендер? Как я вижу, у девушки в книге нет имени. – Сайдани напоминала прилежную студентку с ручкой наготове.

– Хорошее замечание, Сайдани. Мы изъяли компьютер Эстер ди Лауренти. Выясни все, что сможешь, о творческой группе, об их переписке друг с другом и так далее.

Сара Сайдани кивнула, ее кудряшки подпрыгнули.

– Возможно ли, что это вовсе не имеет отношения к убийству? Что совпадения случайны? Я еще не прочла текст, но…

– Нет, невозможно, – Йеппе перебил Анетте. – Реальное убийство совпадает с рукописью в количестве деталей, что я считаю невозможным отрицать факт прочтения преступником текста и сознательного подражания ему.

Анетте кивнула, но по-прежнему имела скептический вид.

– В данный момент нам важно сосредоточить внимание на людях, которые точно имели доступ к тексту, – продолжал Йеппе, – и вместе с этим установить, мог ли кто-то, кроме них получить доступ к их файлам в Гугл Докс. Члены группы ведут активную деятельность на страницах Объединения писателей Дании, посвященных всяческим дискуссиям. Кроме того, в последнем выпуске «Журнала писателей» опубликовано интервью с Эриком Кинго, где он называет творческую группу важным элементом своей профессиональной деятельности.

– То есть в принципе кто угодно может прочитать об этой группе и, обладая минимальной технической подготовкой, войти на их страничку в Гугл Докс? Кристиан Стендер, кстати, также бывал в квартире Юлии и, вероятно, мог получить доступ к рукописи, которая… – вклинилась Анетте.

– Теоретически, да. Но давайте все-таки сосредоточимся на двух людях, которые точно прочитали рукопись…

– А как насчет того, чтобы сосредоточиться на одном человеке, у которого точно были мотив, возможность, который состоял в отношениях с жертвой и имел доступ к рукописи? Не будет ли продуктивнее направить все силы на него? – Ларсен выпалил эту тираду так бойко, что лучше бы он направил все силы на укрощение своего темперамента.

– Я не отвергаю кандидатуру Кристофера Гравгорда как потенциального преступника, – парировал Йеппе. – Продолжай заниматься им и его прошлым. Но нам также нужно присмотреться к этой группе. Это может иметь решающее значение. Фальк, ты прочтешь текст и соотнесешь его с убийством, чтобы иметь перед глазами все детали, Сайдани я скоро выдам компьютер. А также посмотрим, удалось ли Клаусену и его коллегам из Центра криминалистической экспертизы обнаружить что-нибудь полезное, чтобы потихоньку приблизить нас к сути дела. Мы с Анетте скоро уезжаем. Вопросы есть?

– Это только мне так кажется или мы действительно упустили важную деталь? – Следователь Фальк сложил руки на своем основательном пузе, самодовольно выдающемся между полосатыми подтяжками.

– О чем ты, Фальк?

– Да уж, возможно, я несколько старомоден, но мне сдается, что самый очевидный подозреваемый по какой-то причине оказался заранее оправдан.

– Ближе к делу, Фальк!

– Эстер ди Лауренти, черт возьми. Какого лешего с вами со всеми тут происходит? Вы не видите за деревьями леса. Убийство происходит в ее доме, по ее сценарию и когда она находится дома. Почему ее не допросят сейчас же?

– Потому что ей сто лет и весит она сорок кило! – Ларсен сдобрил свое восклицание улыбкой, однако ему не удалось скрыть раздражение.

– Ей шестьдесят восемь, и она в гораздо лучшей форме, чем многие из нас. Что за идиотская возрастная дискриминация? – не унимался Фальк.

– Ради всего святого, каким образом ей оказалось бы под силу повалить и удерживать молодую сильную девушку на голову выше ее? С помощью ножика? – Анетте тоже проявляла нетерпение.

– Прекратите! Неужто вы все считаете, что после пятидесяти лет вся сила безвозвратно уходит? Она могла воспользоваться эфиром, или пневматическим пистолетом, или хрен знает чем еще. Я лишь говорю, что мне кажется – только совсем выжив из ума, можно заранее исключать ее из списка подозреваемых.

– Я ведь беседовал с ней не раз… – Йеппе понимал, что Фальк прав, но был не в настроении это признавать.

– Я совсем не это имею в виду, сам прекрасно понимаешь. Я хочу ее допросить. А вы тут можете сколько угодно безумствовать, исследовать писательские группы и разыскивать фарерских парней.

– Отлично! Так и сделаем. Только для начала просмотри рукопись.

– По рукам!

В аудитории наступила тишина, но это была тишина секунд между молнией и раскатом грома. Отсутствие улик и разнообразные теории – не оптимальная комбинация, когда необходимо раскрыть преступление. Йеппе не покидало острое ощущение, что он не справляется с ролью лидера команды.

– Хорошо. Итак, за работу!

Йеппе шлепнул рукопись на стол перед собой. Фальк подошел и забрал бумаги, остальные члены команды покинули помещение в нехарактерном молчании. Выходя, Ларсен слегка покачал головой.

Анетте подошла к Йеппе, когда все вышли.

– Не знаю, прав ли Ларсен, но подумай еще раз – может, нам все-таки стоит задержать Кристофера.

– Позволим Ириске диктовать нам, что делать?

– Ириске? – Анетте с недоумением посмотрела на него.

– Анетте, чего ты от меня хочешь? Ты же знаешь, мы не можем его задержать, у нас на него ни пшика нет. Ничего, что позволило бы нам это сделать.

– Устроим допрос. Давай приведем его сюда. Что в этом плохого?

– И что мы с того получим? Мы допросили его вчера вечером и перепроверили полученные сведения сегодня. Сейчас нам нужны доказательства, чтобы двигаться дальше. И я по-прежнему не верю, что он преступник.

– Какое отношение к делу имеет твоя вера? Йеппе, ты стоишь во главе команды, ты решаешь, но, блин…

– Ну приведи его! Только давай по крайней мере сначала поговорим с Клаусеном, чтобы хотя бы знать, какие улики могут дать нам основание его задержать. Всего пара часов, а потом сдернем его, договорились?

Теперь настала очередь Анетте покачать головой, выходя. По-видимому, только у него осталось ощущение, что виртуальное объединение писателей является ключом к дальнейшему расследованию убийства. А что, если Эстер ди Лауренти повлияла на него гораздо сильнее, чем он сознавал? Йеппе пнул ножку стола. Бывает, не замечаешь очевидного, потому что хочешь совсем другого. Бывает, твоя жена трахается с Нильсом под твоим носом, а у тебя не возникает ни тени подозрения.

Глава 12

Путь к стоянке был проделан молча. Анетте казалась задумчивой, если не сказать обозленной. Она никогда не проявляла свою женскую суть полнее, чем в минуты злости, с которой сама не желала мириться. Стратегия поведения Йеппе в отношении женщины, раздираемой противоречиями, совершенствовалась на протяжении его всей взрослой жизни, поэтому он предпочел заткнуться. Он слегка расстегнул ветровку, чтобы молния не впивалась в шею, и уселся на пассажирское сиденье. Они проехали пару минут, когда Анетте раздраженно закашлялась. Он расценил это как приглашение к диалогу.

– Ты дозвонилась до матери Каролины?

Анетте мгновение колебалась, после чего решила отказаться от Плана «Брюзга». По крайней мере на данный момент.

– Ага. У нас произошел любопытный разговор, пока ты поднимался к старушке Лауренти. Ютта в курсе романа Юлии с учителем и была рада поделиться своими знаниями. Семья Боутруп раньше близко дружила со Стендерами, однако эта симпатия, кажется, ослабла. – Анетте с таким энтузиазмом принялась рассказывать эту историю, что почти позабыла о своей обиде.

– Кристиан Стендер порядочно обесцветил эту связь, когда рассказывал о ней тебе. В крошечном Сёрваде разразился настоящий скандал. Школьный учитель совращает невинную дочку магната. Нелишне будет заметить, того же самого магната, который женился на своей секретарше сразу после похорон первой супруги. На протяжении десятка лет эта семейка поставляла большую часть тем для разговоров в местной парикмахерской.

Они свернули на бульвар Г. К. Андерсена, и Йеппе попытался вспомнить, когда он в последний раз видел Ратушную площадь без дорожных работ. Повествуя, Анетте барабанила по рычагу переключения передач розовыми ногтями.

– Учителя зовут Йальти – а не Йальте – Патурссон, он родом с Фарерских островов. Учился в семинарии в Копенгагене, переехал в Орхус, встретив женщину, на которой потом женился. Отношения разладились, и Йальти очутился в государственной школе Сёрвада, где, по выражению Ютты, по уши влюбился в пятнадцатилетнюю Юлию Стендер. Она, судя по всему, тоже им увлеклась. Ему было около сорока, но он не мог скрыть свои чувства к девочке. Ютта рассказала о неловкой встрече в театральном клубе, когда он в открытую уставился на Юлию влюбленными глазами. Старался дотронуться до нее, раздавая распечатки для занятий, и так далее. Пошли разговоры, и Кристиан Стендер добился его увольнения.

– Но звучит довольно-таки невинно, нет?

– Да все было отнюдь не невинно! Ютта кое-что знает от Каролины, он ведь спал с Юлией, старый козел! У них возникла полноценная любовная связь, прежде чем отец обо всем узнал и вышвырнул его из города.

– Уф! Не хотел бы я перейти дорогу Кристиану Стендеру на его территории.

– Вот-вот! По словам Ютты Боутруп, Йальти Патурссон покинул город и даже страну.

– Ладно, допустим. Скандал – девушка, старый козел, разгневанный отец и так далее. Но прошло уже много лет. Это может иметь какое-то отношение к убийству? Бывший парень Юлии с Фарер мог решиться на месть?

– Ты еще не слышал главного.

Йеппе посмотрел на напарницу за рулем. Она встретила его взгляд, подняв бровь. За Анетте мелькала дуга Биспеэнгбуэн[6]6
  Автомагистраль между Копенгагеном и Фредериксбергом.


[Закрыть].

– О нет, ты же не хочешь сказать, что…

Анетте кивнула, удовлетворенно надув губы.

– Да-да, верно. Юлия Стендер, пятнадцати лет от роду, забеременела от школьного учителя и втайне сделала аборт в больнице Орхуса. Официально она в течение долгого периода отсутствовала в школе по причине жуткой депрессии, но позже она во всем призналась Каролине. Это уже на что-то похоже, правда?

– Да, но на что? Нам бы позвонить в Торсхавн и поговорить с Йальти Патурссоном.

Внешний Нёрребро превратился в странное, никем не занятое пространство, занимающее область между Брёнсхой и Ванлёсе; бездушное гетто для среднего класса из многоэтажек с простыми окнами и сплошные дискаунтеры. У Слотсгерренсвай, 113 они свернули к большому двухэтажному комплексу из красного кирпича и припарковались. Здание уже наполнилось ожиданием вечернего отдыха после трудового дня, на парковке народ перебрасывался репликами через крыши машин. Все расходились по домам к тапкам, холодному пиву и спорам о том, какой соус подать к ужину. Прошлой весной Йеппе разорился на газовый гриль, по размеру сопоставимый с лимузином, с шампурами на вертеле и разными температурными зонами. В этом году он ни разу не вытащил его из сарая.

Криминалист Клаусен стоял на верхней ступеньке и разговаривал по телефону, когда они пришли. Он махнул им, приглашая войти, и начал спускаться им навстречу по длинной галерее с белыми стенами без окон, по-прежнему погруженный в телефонную беседу. Клаусен был небольшого роста, узкоплечий и щуплый, с тонкими волосами какого-то мышино-коричневого оттенка и обветренной, обезвоженной кожей. В общем, не претендент на обложку «Euroman». Но когда он говорил, его лицо сияло целой сетью оживших морщинок, а маленькое тело заполняло все окружающее пространство жестикуляцией. Клаусен состоял в четвертом браке с божественно красивой (так говорили) скрипачкой из Королевского оркестра, и, стоило увидеть его в деле, становилось понятно, как так вышло.

Клаусен остановился у большого деревянного стола, обтянутого линолеумом, и завершил телефонную беседу какими-то жужжащими звуками и поспешным прощанием.

– Хорошо, что вы пришли. Мы сегодня обнаружили несколько любопытных вещей. Вы уже кого-то подозреваете?

– Нет.

– Да.

Эти незамысловатые ответы обнажили растущую трещину в сотрудничестве Йеппе и Анетте. Йеппе поспешил объясниться.

– Мы работаем в нескольких направлениях. Вот появилось новое – несколько недель назад соседка сверху подробно описала случившееся в доме убийство.

Клаусен вытянул шею, словно приближение уха на сантиметр к губам Йеппе могло облегчить понимание.

– Это новое обстоятельство, мы с ним еще не очень продвинулись. Общее мнение по-прежнему состоит в том, что Кристофер Гравгорд – наш основной подозреваемый, – продолжал Йеппе.

– Но ты, как я вижу, так не считаешь. Почему? – вклинился Клаусен.

– Потому что в данных временных рамках это представляется маловероятным. И еще потому, что он никак не ассоциируется у меня с типом, способным на предумышленное убийство. Но давайте посмотрим. Я рассчитываю поумнеть за час в твоем обществе.

Клаусен кивнул, довольный назначенной ему ролью оракула, и вытащил из коричневого конверта стопку глянцевых фотографий. Выложив в ряд двенадцать снимков интерьера квартиры, он указал ручкой на отмеченные пятна крови.

– Как вы знаете, мы обнаружили пятна крови в гостиной, на кухне и в коридоре, ведущем на кухню, где она была найдена. Множество кровавых пятен! Мы собрали более восьмидесяти образцов с ковра, стен и мебели. Сложно сказать, где все началось, но, судя по многочисленным эллипсообразным брызгам внизу на стене и на диване в гостиной, я полагаю, что первые раны были нанесены здесь. По форме кровавых пятен мы можем установить, что кровь брызнула на стену сверху, а длина их говорит о том, что брызги летели в стену с большой скоростью. Видимо, девушка упала на диван, так как в обивке диванной спинки есть два глубоких пореза ножом, там, где он ее пырнул. Мы нашли отчетливый отпечаток левой руки Юлии в луже крови под диваном. Также три отпечатка руки были оставлены на полу по дороге в кухню. Это отлично согласуется с ранами, обнаруженными Нюбо у нее на спине. То есть, убийца наносил удары ножом, когда она пыталась уползти от него.

– Почему она ползла туда, а не к выходу?

– С дивана видно кухонную дверь, и она ближе. Так что логично было выбрать этот путь. Взгляните вот на этот снимок кухонной стенки под столиком в углу, здесь пятна крови круглые. Значит, они попали на стену под прямым углом. Следовательно, она лежала, когда он пырял ее. Возможно, хотела спрятаться под этим столиком.

– Насколько я помню, этот кухонный стол площадью не больше половины квадратного метра. Разве не странно заползать под него, когда тебя преследует безумец с ножом?

– А ты что думаешь?

– Не знаю. Может, там на столе лежало что-то, чем она могла бы попробовать защититься? Что-то тяжелое? Что было на столе, когда вы его видели?

Клаусен пролистал стопку фотографий, вытащил одну и изучил ее очень внимательно. – Какие-то бумаги, все чистые, несколько ручек, пепельница и кофейная чашка.

– Пепельница?

Клаусен покачал головой и взял фотографию.

– Вот такая треугольная пепельница типа тех, что бывают в кафе, из желтого пластика. Не такая тяжелая, чтобы ей можно было нанести сколь бы то ни было серьезный удар. Ну и мы, естественно, стерли с нее пыль. На ней не нашли ничего, кроме пары отпечатков пальцев девушки. Говорю тебе, в этой квартире нет ни одного не осмотренного предмета, который можно было бы поднять и который бы весил больше двухсот граммов.

– Но Йеппе прав – она, вероятно, пыталась защищаться. – Говоря, Анетте кусала заусенец у корня розового ногтя на большом пальце. – Это происходит инстинктивно, когда тебе угрожают. А можно предположить, что она пыталась ударить его чем-то тяжелым, а он отобрал у нее этот предмет, убил ее им и, уходя, унес из квартиры? – Анетте выплюнула на пол микроскопический кусочек кожи.

– Мы нашли в квартире множество кровавых следов, но каждая капля крови принадлежала жертве. По крайней мере, пока судебно-генетическая экспертиза этого не опровергла. По словам Нюбо, под ее ногтями не нашлось никакого генетического материала преступника, как можно было бы ожидать. Вполне возможно, что она ударила в ответ и поранила его, но мы не видим никаких признаков этого.

Клаусен извлек из бумажного конверта что-то мягкое.

– Вот эту флисовую кофту мы нашли на кухне рядом с телом. – Клаусен продемонстрировал очередную фотографию. – Она была вся в крови, как мы предположили, опять-таки жертвы. Судмедэксперты подтвердили наши догадки. И это хорошо согласуется с гипотезой о том, что убийца чем-то прикрыл голову жертвы, прежде чем нанести удар. Кофта могла пропитаться кровью из всех ран на теле девушки.

– Я знаю, ты думаешь, что убийца скорее всего был в перчатках, – перебил Йеппе. – Но если в луже крови есть следы ее ног, то там могут быть и ее следы? Он же никак не мог заставить свои ноги не следить?

– Мы нашли множество отличных отпечатков подошв преступника и в пыли, и в крови, даже проверили их по базе данных и нашли совпадение. К сожалению, следы, оставляемые обувью, совсем не уникальны, в отличие от отпечатков пальцев, а потому единственное, что нам удалось узнать, – это марка и размер ботинок.

Клаусен пригласил их следовать за ним в большой офис открытого типа с рядами мониторов вдоль стены. Воздух там был теплым и застоявшимся. Йеппе расстегнул воротник и вытер ладони о брюки. Множество озаренных белым светом лиц подняли взгляды от виртуальных миров и кивками поприветствовали их. Один из криминалистов оторвался от работы и повернулся к ним. У него было добродушное, дружелюбное лицо с густой бородой и задорными глазами. Его колени нервно дергались под письменным столом, видимо, эта привычка настолько вошла в его образ жизни, что он и сам перестал ее замечать. Он протянул руку и представился.

– Привет. Сёренсен.

– Мы так понимаем, у вас есть соответствие?

Сёренсен широко улыбнулся, обнажив, во-первых, немаленькую щербинку между передними зубами и, во-вторых, остатки томатного соуса после обеда на щетине у уголков рта.

– Ага, подфартило. Старый знакомый.

Он вывел на монитор описание дела. Высветилось черно-белое изображение резиновой подошвы.

– Взгляните, один из лучших образцов, что я когда-либо видел. Прямо посередине листа А4, который, видимо, валялся на полу. Идентичный трем другим следам, найденным в луже крови. Прямо-таки кажется, что он их специально отпечатал. – Сёренсен воодушевленно указал на сияющую на экране подошву. – Посмотрите на маленькие крестики посередине стопы и на квадратики по бокам. И на характерную пятку, разделенную на четыре части. Кроссовок «Найк Фри Трейнер», версия 5.0. Самые обыкновенные кроссовки, продаются повсюду. Размер 44, или 10, если по американским размерам.

– Очень чистый и аккуратный след. – Теперь Анетте наклонилась вперед и присмотрелась к изображению.

– Именно! – Сёренсен одобрительно закивал. – Прямо-таки необыкновенно чистый и аккуратный, и я скажу вам почему. Кроссовок новый.

– Новый?

– Ни единого признака износа. Ни малейшего. Ни единого камешка не застряло в подошве, грязи не прилипло – к тому моменту, когда он вошел в квартиру. Этот ботинок никогда не ступал по улице.