Текст книги "Музыка моего сердца"

23

День одиннадцатый.

Проснулась я одна. Финн готовил завтрак. Я встала с кровати, подошла к нему и обняла сзади.

– Доброе утро, любовь моя.

– И тебе доброе, принцесса.

– Сегодня мы познакомимся с монахом, Таня сказала, что он классный дед.

– Вот и отлично, хорошо, если он тебе понравится.

Мы позавтракали и пошли в монастырь. Все ребята еще спали, но во дворе монастыря мы встретились с отцом Петром. Как только я его увидела, тут же влюбилась в него. Из него лился свет. Он подошел к нам с улыбкой, и мы познакомились. Он сказал, что почтет за честь поженить нас.

– Скажите, а когда мы сможем провести церемонию? – спросила я

– Когда захотите, хоть завтра, – с улыбкой отвечал он.

– Может тогда завтра и устроим? – спросила я Финна.

– Давай, мне не нужно время, я уже давно все решил.

– Я вижу, что вы очень счастливы, – сказал отец Петр, – и решение ваше взрослое и обдуманное. Бог уже благословил ваш союз.

Мы и правда были бесконечно счастливы. Раз Финн хотел, что бы я была невестой, надо было найти платье. И мы с Таней отправились по магазинам. Мы нашли мне красивое платье с маленькими рукавчиками из рюш. Длинное, атласное белое платье отделанное кружевом. От фаты я наотрез отказалась, но туфли Таня заставила меня взять. Финн с остальными ребятами были в соседнем магазине, и выбирали наряд ему. Потом мы вместе с Финном выбрали обручальные кольца.

Вернувшись в монастырь, латыш показывал нам, как они делают оливковое масло. Боже, каким оно было вкусным! На территории монастыря был огород, у них были козы и куры. Отец Петр поделился со мной рецептом вкуснейшего козьего сыра. Остаток дня мы провели на пляже. Еще, в Греции было полно мандарин, апельсин и лимонов. Мы так соскучились по этим цитрусам. Лимон у меня был дома, он был среди тех домашних цветов, что мне подарил Финн на 8 марта. Вероятно, он был привит, потому что на нем появилось шесть маленьких лимончиков. Я пылинки с него сдувала. В Турции мы тоже повсюду встречали мандарины, но они были дикие, и есть их было невозможно, а садов нам так и не встретилось. Зато в Турции мы объелись винограда. У нас дома, на базе, рос виноград, но он был совсем поздний, и до снегов был кислый и несъедобный.

Мы решили нарушить традицию, и спали вместе.

– Мне не вериться, что мы завтра поженимся, – говорил Финн, обнимая меня.

– Мне тоже. Как думаешь, ребята дома на нас обидятся, что мы прокатили их со свадьбой?

– Опять ты о других думаешь. Кстати, я поговорил с Андреем по поводу дома.

– И что он сказал? – с любопытством спросила я.

– Он не то что не против, он даже за. Когда Таня сказала ему, что мы женимся, он сам об этом подумал. Так что с Никитой тем более проблем не будет.

– Таня не хочет, что бы он переезжал к ним в дом. Говорит, что у них там женское общежитие, и она хочет ходить в трусах, немытая, и нечесаная, если захочет. А если в доме появится парень, то всего этого будет делать нельзя.

– Значит, так вы себя ведете без мужчин? – смеялся Финн, – ходите немытые и в трусах?

– А вы разве нет? – так же в шутку спрашивала я.

– Я открою тебе секрет. Я вчера разговаривал с Никитой, они с Настей отселяются в отдельный домик, пока еще есть свободные.

– Значит, мы остаемся одни? В своем доме? Ура! Я тоже буду ходить в трусах!

День двенадцатый.

День был ясный и теплый. Церемония проходила в маленькой церквушке на территории монастыря, окна были раскрыты, и теплый соленый воздух наполнил собою помещение. Мы с Таней украсили алтарь какими-то белыми цветами, которые росли на территории монастыря и оливковыми ветвями. От оливы исходил особый аромат, которого я раньше никогда не чувствовала. Мы одевались с Финном в разных комнатах монастыря, со мной была Таня.

– Как это все романтично, я щас прям слезу пущу, – говорила она.

– Мы встретили много людей, и я уверена еще встретим. Так что и для тебя парень найдется.

– О нет, это не для меня. Я не верю в отношения, и вообще, все мужики козлы.

– Значит, ты и в наши с Финном не веришь?

– Нет, ваш случай один на миллион. Вас наверно создавали друг для друга. Вряд ли мне встретиться действительно достойный мужик.

– Я тоже так думала многие годы, а потом встретила Финна. Это действительно чудо, что мы встретились. Но чудеса случаются, я это точно знаю.

В дверь постучали. Это был голландец. Он метнул на Таню восхищенный взгляд, и сказал, что все готово и все ждут меня.

– А голландец-то вроде хороший парень, может, заберем его с собой?

– Я об этом как-то не думала. Ладно, пошли выдавать тебя замуж.

Таня открыла передо мной дверь в церквушку, я увидела Финна, стоявшего перед алтарем. Я видела, что он слегка переживает, но он весь сиял. Андрей увидел меня и включил Аве Марию. Я шла по маленькому коридорчику между скамьями и не могла убрать улыбку с лица. Меня распирало от эмоций, и наворачивались слезы счастья.

– Мне много лет, но такую улыбчивую невесту я вижу впервые, – сказал отец Петр, – спасибо тебе Боже, что я дожил до такого момента. Итак, готовы приступить? – с улыбкой спросил он.

Мы с Финном кивнули, и церемония началась. Я даже не слышала, что говорил отец Петр, меня разрывало от счастья и любви. Мне хотелось прижаться к Финну и говорить, как сильно я его люблю, но было пока нельзя. Потом мы одели друг другу кольца, а нас объявили мужем и женой. Наконец-то жених мог поцеловать невесту. Финн прижимал меня к себе как подарок.

Таня снимала видео на фотоаппарат, а потом мы пошли к морю сделать свадебные фото. Отец Петр выдал нам самое настоящее свидетельство о браке, и так как мы теперь были официально женаты, он предложил нам одну на двоих комнату в монастыре. Но мы отказались. Наш трейлер был лучшим местом для нас. Мы отогнали его на пляж, и встречали там закат.

День тринадцатый.

Не смотря на то, что замуж я выходила в третий раз, секс в брачную ночь у меня был первый. В первый раз у меня были небольшие осложнения с беременностью, во второй раз мы так устали, что было уже не до секса. Когда я сказала об этом Финну, он был доволен, что хоть здесь он был первым. Мы лежали в обнимку на нашей любимой кровати и думали о том, что надо составить дальнейший маршрут, так как завтра решено было ехать дальше. Мы подъехали к монастырю, там уже все встали. Мы все сидели за завтраком во дворе. Отец Петр рассказывал о своей жизни. Он действительно был замечательным человеком, и я была рада, что обвенчал нас именно он.

Вместе с ребятами мы составили дальнейшие маршруты. Мы с Финном ехали в Италию через Албанию, Черногорию и Хорватию. Дальше из Италии ехали в Мюнхен, проверять завод BMV. Далее Прага, Берлин, Варшава, Калининград, Вильнюс, Минск и домой. У Андрея с Таней были Македония, Сербия, Словения, Австрия, Швейцария, юг Франции, Юг Испании и Португалия. Назад они возвращались через север Испании, потом Париж, Брюссель, Амстердам. Возможно, мы встретились бы в Берлине и дальше ехали бы домой вместе.

Я позвонила Оле, рассказать новости. Мы долго разговаривали. Я рассказала ей, что мы с Финном поженились, она была очень рада за нас, но требовала свадебную вечеринку, когда мы вернемся домой.

Упаковав припасы и заполнив баки водой, завтра утром мы были готовы ехать.

День четырнадцатый.

Распрощавшись с Отцом Петром, парнями и Грецией, мы продолжили свой путь. Мы проехали всю Грецию, Албанию, и к ночи были в Черногории. Люди нам нигде не встретились, не было даже признаков жизни. На ночлег мы остановились возле города Петровац, на пляже. Проснувшись утром, мы сразу нырнули в море. Оно было еще прохладным, но нам было хорошо. Позавтракав, мы поехали дальше. Мы проехали Черногорию и Хорватию, людей не было. Мы составляли маршрут с учетом точек сигналов, которые нам дал Дима. Было странно, что совсем нигде не было людей. Мы проехали границу с Италией и остановились на ночлег. Я решила позвонить Тане. Они были в Вене. Им также не встретилось ни единой живой души. В Италии у нас было три города с сигналами Венеция, Болонья и Флоренция.

День пятнадцатый.

Проснувшись, мы направились в Венецию, до нее был часа полтора езды.

– Ты была в Венеции? – спросил меня Финн.

– Да, я люблю Италию, и была в нескольких городах. В Венеции мы были с мамой, но нам не повезло с погодой, и почти все время шел дождь. А ты был?

– Да, мы были тут всей семьей, весной в год апокалипсиса. Дети, конечно, не дали нам насладиться романтикой.

Насладиться ею и нам не пришлось. Город был в запустении. Не было цветущих горшков в окнах, колоритных гондольеров и прочей развлекухи для туристов. Без всего этого Венеция была блеклой и скучной. Не найдя там людей мы направились в Болонью. Там мы тоже не нашли людей, но нашли послание. В нем было сказано, что люди отсюда переехали во Флоренцию, так же были указаны координаты места их нахождения.

– Ну наконец-то, хоть кого-то живого увидим, – сказала я.

– Еще полгода назад ты с грустью смотрела в окно, в надежде увидеть кого-то кроме нас. Смотри сколько мы нашли людей, не переживай, я думаю эти люди не будут последними.

– Да, я по ходу просто зажралась, – смеялась я.

Через два с половиной часа мы были во Флоренции. Судя по оставленным координатам в Болонье местом, где были люди, была фазенда под Флоренцией. Ворота были открыты и мы ехали по длинной дороге к большому дому вдоль виноградников и небольших полей. Издалека я увидела, как из дома вышел мужчина, за ним вышло еще двое мужчин и женщина.

– Надеюсь, они говорят по-английски, – с надеждой сказала я.

Они говорили. И не только по-английски. Среди них был русский мужчина. Его звали Романом. Он был врачом, и не просто врачом, а гинекологом-акушером. Он приехал в Рим на конференцию, в этот момент началась эпидемия, из-за того что границы закрыли он не смог вернуться домой. Потом он встретил пару, что жила с ним. Им повезло, они были мужем и женой, и оба выжили. Пара была уже зрелых лет. Потом их нашел другой мужчина из Болоньи. Он-то и оставил послание. Рома был не просто вшивый врач из местной поликлиники. Он был звездным гинекологом, и вел беременности всех наших звезд. Когда мы сказали, что у нас есть для него пациент, он был бесконечно рад, и решил присоединиться к нашей общине. Мы рассказали о том, как живем там, сколько у нас людей, его все устраивало. Он очень соскучился по своей стране. Но сигналов жизни в окрестностях Москвы не было, а жито где-то еще он не хотел. Он колесил по Европе, нашел людей только в Париже, но французов он не любил и решил остаться здесь. Он сказал, что нас к нему сам Бог послал. Мы же думали наоборот. Я рассказала ему, что являюсь местным врачом, но совершенно не справляюсь с этой ролью, и бесконечно рада, что мы его встретили, и тому, что он хочет к нам присоединиться. Это нам его Бог послал. На следующий день он уехал на нашу базу. Я позвонила Оле, рассказать, что к ним едет настоящий врач, да еще и гинеколог-акушер. Она, конечно, была рада. У меня с души упал камень.

– Теперь я точно буду дома принцессой!

Так как Рома объездил всю Европу вдоль и поперек и был уверен, что людей нигде, кроме Парижа нет, мы решили переночевать тут, а завтра ехать в Мюнхен. Я позвонила Тане и рассказала новости. Они были в Берне и завтра должны были ехать в Париж. Так как людей больше нигде не было, я предложила встретиться в Праге и оттуда вместе поехать домой. Они согласились.

День шестнадцатый

Утром мы подробно рассказали Роме как к нам добраться. Распрощались с итальянцами и выехали в Мюнхен.

– Я сейчас кое-что спрошу у тебя, но ты только не расстраивайся, ладно? – сказал Финн.

– Я догадываюсь, о чем речь. Надеюсь, я ошибаюсь.

– Ну почему нет? Ведь теперь у нас есть настоящий врач.

– У меня и раньше был настоящий врач, однако детей моих это не спасло.

– Тебе даже не хочется? Или ты просто боишься?

– Конечно хочется, и я боюсь.

– Ты просто не проявляла внимания к встреченным нами детям.

– Я и их боюсь.

– Почему?

– Боюсь привязываться.

Финн замолчал. Мы ехали каждый погруженные в свои мысли.

– Ты сказал мне, что у нас будет ребенок, если я захочу, – через некоторое время сказала я, – зачем ты сейчас опять поднял эту тему?

– Затем, что появился врач, я подумал, что возможно, это что-то изменит, потому что ты сама тогда сказала, что если бы мы встретились в нормальное время, ты бы может еще и подумала. Я решил, что ты можешь подумать.

– Ты сейчас мало чем отличаешься от наших, ты мною пользуешься. Ты знаешь, что я начну думать «Финн так хочет ребеночка, может надо ему угодить, и наплевать на то, чего я сама хочу, или точнее не хочу».

– Я не верю, что ты так думаешь.

– А разве это не так?

– Нет, не так.

– Так, ты так думаешь, а если и не думаешь, то подсознательно это чувствуешь.

Мы надулись и ехали молча. Это была наша первая ссора. Я опять оказалась между двух огней, между тем, чего хочу я, и тем, чего хочет мой любимый человек. В стремлении сделать его еще счастливее, я могла потерять свое счастье. Как тут можно выбирать? Но с другой стороны, я действительно задумалась, появление реального врача играло Финну на руку. Около четырех часов дня мы приехали в Мюнхен. Почти весь путь после ссоры мы ехали молча. Финн был за рулем, я предложила поменять его, он отказался. Это и был весь разговор. В Мюнхене мы остановились перекусить и немного отдохнуть.

– Мы так и будем молча дуться друг на друга? – спросила я, наливаю Финну чай. – Это глупо, ты не считаешь? – уже мягче спросила я.

Финн подошел ко мне и обнял.

– Ты права, я пользуюсь тобой, прости меня.

Он так сильно сжал меня, что мне стало больно.

– Ты меня задавишь, – сказала я.

– Прости, – он поцеловал меня, – прости, мне просто очень хочется ребенка. Я представляю, когда мы вернемся, у Оли уже будет животик, он будет расти. У меня какая-то непонятная зависть. Дима раздолбай, каких ему детей? Почему ему не нужно, но у него есть, а мне нужно, но у меня нет? Я знаю, что это низко, и так думать нельзя. Я возьму себя в руки, я обещаю. Я не должен к тебе так относиться.

– Все хорошо. Это вполне нормальные мысли. Общество навязало нам, что они низкие, но они естественны. Я сказала тогда, что подумаю, и я обещаю тебе, что я подумаю. Не только потому, что ты этого хочешь, а потому, что и я хочу. Но это если мне удаться справиться со страхом. А страх потери у меня самый сильный, это практически фобия. Помимо того, я должна тебе это сказать. После вторых родов у меня возникли осложнения, это чудо, что я вообще смогла родить ее в таких условиях. К тому же, мне не двадцать лет, так что высока вероятность того, что у меня и не получится зачать. Я не говорила об этом, потому что раньше не было смысла.

– Хорошо, спасибо, что сказала сейчас. И спасибо, что подумаешь.

– Я подумаю, но это еще ни о чем не говорит.

Я поцеловала его. На этом конфликт был исчерпан.

Мы отправились на завод BMV, он был просто гигантский. Мы блуждали по нему около часа, пока не нашли то, что нужно. А нужны нам были аккумуляторы, и зарядники от бытовой сети. Сами автомобили мы могли привезти позже, сейчас нужно было проверить, работают ли все сопутствующее оборудование, потому что оно не было выпущено в продажу. Его только изобрели и тестировали, а потом начался апокалипсис. Все батареи и аккумуляторы были разряжены. Для проверки нужно было подключить их к электросети, но электричества нигде не было. Финн нашел электростанцию, питающую завод. В ней все было черное, там был пожар. Финн позвонил Диме для консультации. Дима сказал, что бы мы просто привезли все домой. Если все работает, то потом они просто съездят за автомобилями. Мы так и сделали. Делать нам здесь было больше нечего, и мы решили ехать в Прагу, там передохнуть день и подождать Таню с Андреем, потом вместе ехать домой. В Праге мы были к десяти вечера. Было уже темно, мы вместе приготовили ужин, а потом просто валялись в постели.

Финн обнял меня и положил голову мне на грудь.

– Ань, прости меня, – тихо сказала он.

– Я думала, мы уже все выяснили?

– Нет. Я подвел тебя. Я тот человек, который должен поддерживать и защищать тебя, а я этого не делаю.

– Что за глупости? Никто никого не подвел. Я не жду того, что ты будешь идеальным, никто не идеален, да и стоит ли к этому идеалу стремиться? Я тебе сейчас открою великий секрет. Все, совершенно все человек делает исключительно для себя. Даже делая что-то бескорыстное для другого, мы делаем это для себя. Отдавая – получаешь. Получаешь разное, похвалу, одобрение, благодарность, самоутверждение и так далее. Понимаешь? Я люблю тебя, но кому хорошо от моей любви? Мне. Разве я любила бы тебя только потому, что от этого было бы хорошо только тебе?

– Если смотреть с этой точки зрения, то себе можно все простить.

– Себе и нужно все прощать, иначе ты так и останешься заложником своей совести. Совесть, кстати говоря, совершенно приобретенное чувство. Природой оно в нас не заложено. В нас его заложило мое любимое общество. Нас учат тому, что нужно быть хорошими, тогда нас будут любить. Нас не учат любить себя, нас учат добиваться чужой любви. А как же можно получить из вне то, чего нету внутри? Поэтому прощение себя это первый шаг на пути к любви к себе.

– А ты все себе простила?

– Да. Я научилась прощению в монастыре в Индии. Поверь, мне было, что себе прощать. Ты даже не представляешь, скольких людей я убила за те месяцы, пока пыталась пересечь границу. Самый страшный грех, отнять чужую жизнь. Я винила себя за смерть детей.

Финн молчал.

– Если тебе нужно мое прощение, то мне нечего тебе прощать. Мы поговорили и все выяснили. Нам даны язык и разум, с помощью этих инструментов можно решить любую проблему. Самая большая проблема людей в том, что они разучились общаться. А может, и никогда не умели. Не зря говорят, сколько людей, столько и мнений. Но мы почему-то уверены, что все вокруг большинство вещей воспринимают так же, как и мы. Для тебя элементарно то, что ты считаешь своим долгом поддерживать и защищать меня, так поступают люди в парах. Но ты считаешь это так же элементарным и для меня. Ты считаешь, что и я должна поддерживать и защищать тебя. Если допустим, это не так, и жизнь рано или поздно поставит нас в такую ситуацию, в которой это раскроется, что ты будешь чувствовать? Ты будешь поражен, для тебя это элементарные вещи, которые должны быть у каждого. Но все разные, в этом и суть. Тебе кажется, что ты подвел меня, но это не так. Мы поговорили и все выяснили. После того как ты сказал мне о своих чувствах по отношению к Оле и Диме, и их ребенку, для меня все стало ясно. Я поняла, почему ты начал давить на меня. И все, это не выросло в обиду, которую я бы сама додумала и добавила каких-нибудь небылиц. Поэтому так важно общаться, что бы избежать недопонимания. А для меня очень важно, что бы мы понимали друг друга.

– Для меня тоже. Спасибо, что ты такая терпеливая и понимающая.

– А тебе спасибо за то, что ты честен со мной, не боясь показаться плохим.

– Я люблю тебя больше всего на свете, ты мое счастье и моя жизнь, – говорил Финн, сильнее прижимаясь ко мне.

– И ты мое счастье.

День семнадцатый.

Мы проснулись около двенадцати. Спешить нам было некуда, и мы наконец-то выспались. Не смотря на отсутствие людей, Прага не потеряла своего очарования. Я очень любила этот город. И скелетов там на улицах практически не было. Вообще Чехия поразила своей чистотой. Как будто кто-то убрался здесь после апокалипсиса. Но мы не увидели ни единого признака жизни. Мы гуляли по мощеным улочкам, нам было хорошо вдвоем.

– Это наш последний день вместе, – сказала я, – завтра приедут Таня с Андреем.

– Тогда не будем терять времени даром, – сказал Финн, обнимая меня за талию, – думаю, нам лучше поторопится к трейлеру, смотри, какая туча надвигается.

– И правда. Пошли скорее.

Дождь все же застал нас, был просто ливень, и мы вымокли до нитки. Мы решили не пережидать, поняв, что дождь обложной. Заскочив в трейлер, мы начали снимать с себя все.

– У меня даже трусы промокли насквозь, – с улыбкой сказала я.

Финн принес полотенца, с нас ручьями стекала вода. Я замерзла и вся покрылась мурашками.

– Иди ко мне скорее, я тебя погрею, – сказал Финн, обнимая меня, – ух, как я тебя сейчас погрею!

Руки Финна блуждали по моему голому телу. Я целовала его вкусные губы. Это был самый вкусный мужчина в моей жизни. На улице была самая настоящая буря, но мы не обращали на нее внимания, у нас была своя буря.

День восемнадцатый.

Дождь продолжался всю ночь и весь следующий день. К обеду приехали Таня с Андреем. Передохнув пару часов, мы поехали домой.

– Это наш медовый месяц провожает нас слезами, – говорила я с грустью.

– Ничего, мы продолжим его. Выгоним всех из дома, и неделю не будем вылезать из постели.

– Мне нравится твой план!

К ночи мы были в Варшаве и решили переночевать там. Андрей с Таней были какие-то молчаливые. Мы лежали с Таней на кровати в их трейлере.

– Что у вас с Андреем произошло? – спросила я.

– Он узнал про голландца и в отместку трахнул одну француженку. Все это вышло за какие-то рамки. Мы как будто начали предъявлять друг другу какие-то претензии, и ни один из нас этому не рад. У нас был классный секс, но отношения наши на этом закончились.

– Я даже не знаю расстраиваться или радоваться за тебя.

– Ты же сама говоришь, что все случается только к лучшему. Так что порадуйся.

Мы услышали стук в дверь трейлера.

– Что это они стучатся? – удивилась Таня, вставая, что бы открыть.

– Подожди, – я остановила ее за руку, – это не они, они бы не стали стучать. Где у тебя оружие?

Таня вытащила из-под кровати пистолет. Я взяла его и пошла к двери. Андрей с Финном уехали к реке заправить бак водой. Мы были вдвоем. Я спрятали руку с пистолетом за спину, и открыла дверь. На улице стояли два ребенка лет по семь-восемь. Мальчик и девочка, они были очень похожи, и я решила, что они брат и сестра. Они выглядели напуганными, и были готовы бежать в любую минуту. Они молча смотрели на меня, видимо пытаясь понять мою реакцию. Я улыбнулась.

– Привет! Вы что здесь делаете, под дождем? – радушно спросила я.

Их напряжение ушло, и они попросили еды. Я впустила их в трейлер, Таня дала им первое, что попало ей под руку, вчерашний кекс, лежавший на столе. Бедные дети накинулись на него. Я экстренно начала что-то готовить на скорую руку. Дети говорили по-украински. Потом, когда поняли что мы русские, начали говорить по-русски. Они действительно были братом и сестрой, и были в гостях у тетки на летних каникулах. Они были из Чернигова. Кое-как они прожили тут больше года. Они встречали и других людей, но они были плохими. Когда я расспросила подробнее, чем именно люди были плохие, из рассказа мальчика я поняла, что это были очередные мародеры. Их давно здесь уже не было, но дети все равно боялись нас. Но темненькая тетя показалась девочке доброй, и та решила пойти к нам за едой, брат не бросил ее и пошел следом. Их звали Миша и Маша, вот так пошутили их родители. Им было по восемь лет. Мы рассказали, что живем в хорошем месте, что у нас там всегда есть еда, теплая постель и настоящий дом, и пригласили их с собой. Они с радостью согласились.

Когда вернулись парни и увидели детей, то были в шоке. Мы рассказали им все, что те рассказали нам.

– Конечно мы заберем их, – сказал Финн, – как они вообще тут выжили, не представляю.

Мы накормили и помыли их. Спать они захотели с доброй тетей Таней, и разделяться отказались напрочь.

– Надо будет завтра с утра найти им нормальную одежду, – сказала я Финну, когда и мы уже легли спать.

– Ты их не боишься?

– Нет. Во мне перевешивает чувство жалости к ним. Я даже не могу представить, что они тут за год пережили. У них наверняка уже сформировались психологические травмы. Бедные малыши, у меня сердце кровью обливается.

День двадцатый

Утром мы нашли детям новую одежду и обувь. Полдня они ехали с Андреем и Таней, потом захотели ехать с нами. Им понравился Финн.

– Почему они тебя боятся? Я не понимаю, – сказал Финн.

– Они увидели у меня пистолет, а оружие ассоциируется у них с плохими людьми.

К ночи мы приехали в Смоленск. Эту ночь дети спали с нами. Финн объяснял им, что тетя Аня не плохая, она просто женщина-воин. Он рассказывал им финские сказки и саги. Они с удовольствием его слушали, пока не уснули.

Рано утром мы продолжили путь. Впереди был дом, милый дом. Мы все уже немного соскучились по нему, и устали от кочевой жизни.