Текст книги "Путь златой секиры"

Вечер опустился быстро. В темноте продолжать путь было бессмысленно, так что Бран спутал ящеру ноги, чтобы не удрал, после чего Соня наконец смогла покинуть седло.

– Огня не разводим, – твердо молвил Стейн, – обойдемся холодной едой. Лучше чуток померзнуть, чем проснуться с головой на пике.

– С головой на пике ты не проснешься, – усмехнулся гэл.

– Тем более. Но хотел бы я знать, почему у Врага, – по негласной традиции, не зная ни имени, ни прозвища главного противника, его называли «Врагом» с большой буквы, – служит столько этих амазонок? Женщины-воины – редкое явление…

Соня демонстративно откашлялась.

– Редкое, редкое, – северянин почесал бороду, – уж кому знать, как не тебе. Не многие женщины желают вступить на эту тропу…

– Ты, надеюсь, помнишь старую мудрость – «если женщина чего-то хочет, ей надо это непременно дать, ведь иначе она возьмет сама». – Воительница очаровательно улыбнулась, что словно бы сбросило с нее пару-тройку лет. – К воинскому ремеслу это относится в той же мере.

– Да кто спорит! – махнул рукой Стейн. – Но смотри сама, они же все в похожей одежде, как в солдатской форме – в Византии до сих пор такой обычай, и в Империи когда-то был, хотя у нас он не в ходу. Ты тоже такую броню носишь, Соня, и ты тоже из Загорья пришла… И я как раз в тех краях лет этак двадцать назад столкнулся с племенем женщин, которые смертно возненавидели мужскую половину человечества и поклялись вовек не иметь с ними (с нами то бишь) никаких дел.

– Блеск! – подался вперед Бран. – А как же…

– А никак.

– Но…

– МНЕ можешь не говорить. Вон, у Сони лучше спроси, как это.

Воительница пожала плечами.

– Броня моя тут ни при чем, в степи такой «боевой костюм» и мужчины носят, достаточно удобная штука, если точно по тебе скроена-сшита. А насчет амазонок… сдвинутых везде хватает, что среди баб, что среди мужиков. У вас это просто заметнее; мы, женщины, куда лучше управляем собой. Я вполне поверю, Стейн, что такие вот… чокнутые сбились в одно племя – может, даже и то самое, что ты двадцать лет назад повстречал. И – да, согласна, слишком много их тут, чтобы это случайные наемники были, а значит, против нас, у Врага на службе, – все их племя… – Она помолчала, а потом очень медленно проговорила: – Но амазонки мужчинам не служат.

– Угу, – проворчал Бран, – значит, наш Враг – это не «он», а «она». Лично мне от этого не легче.

– Или – «оно». Не человек. Чужинец.

– Ну и что, что не человек? Herojinya, даже эльфы Альбиона, которые называют себя Рожденными-под-Звездами, делятся на мужчин и женщин.

– Тролли и цверги – тоже, – добавил Стейн.

– Никто из нас не знает всех народов, которые пришли из Старого Мира. – В низком, внезапно охрипшем голосе Сони зазвенел металл. – Эльфы, тролли, цверги – они конечно очень себе на уме, только они-то не чужинцы – у нас с ними общие дети могут быть, если сказания правду говорят. Но в ТЕ времена жили и другие… и вот это – действительно Враги. С большой буквы. Даже с йотунами можно договориться, если припрет; с ними же – мир невозможен.

– Наги-змеелюди? – хмуро спросил Бран. – Или род Червя?

– ВСЕХ старых народов теперь не знает никто, – с нажимом повторила воительница. – Для ныне живущих будет лучше, если такие уйдут навсегда. Потому что те, кто ищет мудрости и знаний Старого Мира, получают их вместе с черным ядом, который выжигали наши предки в Великой войне, да так и не выжгли до конца…

Продолжать беседу не хотелось никому – каждый и сам был способен додумать очевидное. То, с чем спокон веку сражались герои мифов, саг и преданий – Старый Мир, который был давно мертв, но упорно тянул за собою чужие жизни, – было и оставалось самым сложным и серьезным из препятствий, самой страшной угрозой, самым жестоким и коварным врагом. Потому что Старый Мир, стертый с лица земли много веков назад, существовал теперь только в разумах отравленных его зловещим искусством – чернокнижников, как называли таких иногда, а также – нелюдей-чужинцев, которых не добили в век Великой войны. Последняя завершилась так давно, что ни одно из преданий седой древности не упоминало этого названия; но все же это имя, этот образ несли в своей крови все, кто хоть раз посмотрел в глаза иному и Иным. И недаром все меньше Иных оставалось среди людей – ведь даже такие, кто не враждовал с человечеством, не способны были спокойно вынести волн жгучего презрения и ледяной ненависти, когда люди, которые ведали, о чем говорят, произносили слова «Старый Мир»…

День пятый. Цитадель Эддара

Утро пробудило их холодным, противным осенним дождем. Ящер замерз и время от времени чихал, выпуская клубы багрового дыма; в первый раз Соня едва не свалилась от сотрясения, но потом притерпелась. Двигались без излишней спешки, внимательно следя за горизонтом – который оставался девственно чист.

Наконец на северо-востоке возник шпиль Цитадели. Через некоторое время показалось и ее основание – строение выглядело не слишком большим, примерно с трехъярусный дом. Для обители колдуна, в общем-то, сущий пустяк – тот же Грауторм был величиной с небольшое селение и высотой локтей под сто. Впрочем, как гласило одно из правил упомянутых колдунов, и это правило борцы с порождениями колдовства не стеснялись использовать, – «вещи не всегда таковы, какими кажутся».

Приближались осторожно. Ни звука, ни единого движения. Цитадель словно вымерла.

Вокруг стен – ров, который некогда был заполнен водой, но давно пересох. Дно покрывал толстый слой ила и грязи. Мост – поднят, ворота – закрыты, и решетка перед ними – опущена. Скорее всего, сие должно было обозначать готовность Врага к осаде.

Соня попыталась было направить ящера в ров, но тот заартачился и зашипел. Хватив «скакуна» кулаком по голове, воительница все же настояла на своем; ящер неохотно ступил в сырую грязь, с каждым шагом увязая по колено, и подобрался к самой стене. До ближайшего окна (точнее сказать, узкой бойницы) было не менее тридцати локтей.

– Стейн, крюк есть?

– Щас сварганим, – проговорил северянин, привязывая к своей веревке пару наконечников от пик, подобранных после вчерашней битвы. – Так, держится вроде, – наконец объявил он, опробовав самодельную «кошку» на прочность. – Бран, запусти-ка ее в окно – у тебя глаз вернее.

Раскрутив за веревку неуклюжий снаряд, гэл метнул его в бойницу. С пятого броска наконечники пик прочно зацепились за внутреннюю сторону подоконника.

– Ну, я полезла, – молвила Соня. – Кстати, ящер-то нам так и не пригодился, – добавила она, когда освобожденный от ее веса чешуйчатый скакун, разбрызгивая грязь по сторонам, дал деру.

– Плевать. Смотри, осторожнее там.

– Нашел… кого учить… – выдохнула воительница, взбираясь по веревке.

Внутри ее встретило мертвое молчание. Знаком приказав друзьям следовать за ней, Соня осторожно, держа наготове секиру, заглянула в ближайший коридор.

– Добро пожаловать, herojinya, – сказал высокий женский голос на языке Загорья.

– Ты?!

– Я.

В воительнице было более четырех локтей росту, немало и для мужчины, а для женщины Соню так и вовсе почти великаншей считали. Но амазонка превосходила ее почти на пол-локтя.

Она улыбалась, и ни тепла, ни холода в этой улыбке не было. Так могла бы улыбаться пустая тряпичная кукла, без малейшей тени подлинных чувств и мыслей. Темно-бронзовая кожа и черные глаза – и белые, не седые, а именно белые волосы, стянутые в узел на затылке; в покрытой тонкими шрамами правой руке она держала длинный трезубец остриями вниз, а в левой, также отмеченной множеством старых рубцов – туго свернутую сеть.

Соня знала эту странную женщину, рабыню в собственной стране, которая обрела в Загорье волю и стала повелительницей амазонок. Клео, названная в честь одной из цариц древней страны Та-Кемт, рожденная у Великой Реки предпочитала сокращенную форму своего имени. Возможно, по причине полной своей непохожести на ту, первую его хозяйку. Нет, она тоже с удовольствием расшатала бы опоры враждебной ей державы, как Клеопатра поступила со Средиземноморской Империей, но ведь не так, как она, не соблазняя всех подряд от легата-полководца до самого Кесаря!..

Каждому – свое, и Клео всегда предпочитала силу оружия. Трезубец и сеть были всегдашними ее спутниками; еще в юности Клео для собственного удовольствия освоила забытое ныне умение имперских гладиаторов-ретиариев, и когда надо, не стеснялась смешивать удовольствие с делом.

Хотя встречались они более девяти лет назад, обе без труда узнали друг друга. Впрочем, особой дружбы между ними не водилось, хотя и вражды не было.

– Ты – Хозяйка Цитадели, Клео?

– Нет. Пока – нет.

– Какие приказы тебе отданы?

– ПРИКАЗЫВАТЬ мне не властен и Хозяин. Никто не может приказывать носящей венец. Пусть это и не Венец Власти, но я все-таки – царица, и он об этом хорошо знает.

– Хорошо, о чем вы с ним договорились?

– О защите его персоны от незваных гостей вроде тебя и тех, кто там ползет за тобой. Однако тебе известно, что всякий договор можно нарушить, если в том есть необходимость.

– Я бы не нарушила своего слова, необходимость там или нет.

– А я слова и не давала. Ну так как, Соня? Что ты можешь предложить мне в обмен на мое невмешательство в ваши дела?

– А что тебе нужно, Клео?

– Во-первых, расплатиться за тех, кого вы сразили…

– За смерть в бою, с оружием в руках, ни пени, ни виры не положено. Не мы первые напали. Дальше.

– Цитадель и все, что в ней находится – мое.

– Нас не интересуют сокровища, мы пришли сюда за двумя пленниками. Одна – женщина средних лет, желтоволосая, с карими глазами и узким подбородком, по имени Герда. Второй – паренек лет десяти, темноволосый и сероглазый, весьма заносчив; зовут его Карл.

– Карль, – педантично поправила Клео, – он ведь все-таки франк родом. Да, знаю я их. Уж не знаю, что от них там нужно Хозяину – но они при нем постоянно. Сидят на цепи в Зале Удачи.

Соня скрипнула зубами. Рабства и его атрибутов – хлыстов, цепей и ошейников – она вообще терпеть не могла; а уж держать особ королевской крови, как последних шавок, на цепи – это такое поношение, за которое следует вырезать весь род оскорбителя до третьего колена. Не то чтобы воительница так преклонялась перед теми, кого судьбе приспичило возвести на трон – уж ей-то хорошо было известно, каковы подчас эти «носящие венец». Что в этом мире и этом времени, что в других… Просто король, хочет он того или нет, связан со своим народом так же тесно, как голова связана с телом. В сущности, он и был – головой народа. Ярл, вождь, конунг, царь, князь, фараон, басилевс, кесарь, император – разные народы называли своих правителей по-разному, суть от этого не менялась. Изначально, титул «глава государства» отнюдь не был пустым славословием…

– Значит, договорились? Я отхожу в сторону и оставляю вам Хозяина. После этого вы, если выживете, забираете пленников и спокойно уходите куда пожелаете. Цитадель Эддара остается мне.

– Я не возражаю. Посмотрим, что скажут остальные.

Амазонка презрительно скривилась.

– Власть должна принадлежать женщинам! Мужики думают лишь тем, что у них между ногами, и только об этом!

– У нас власть не принадлежит никому, – равнодушно сказала Соня, – мы просто делаем общее дело. А мною, как тебе известно, никто – ни мужчина, ни женщина – не командует без моего позволения.

– Женщины всегда договорятся между собой. С мужиками же…

– Чушь, Клео. Попадались мне такие бабы, что с самым тупоголовым и самовлюбленным мужиком проще поладить, чем с ними… ну да мы уже об этом спорили. Не будем наступать на старые грабли.

Шорох. Воительница резко развернулась, занося секиру, и остановила удар в волоске от головы Брана.

– Не подкрадывайся сзади, – резко заметила она, – не люблю.

Стейну пришлось тяжелее всех; превосходя соратников весом на добрый пуд, да еще с массивным топором за плечами, он вдобавок почти не умел лазить по веревке. Однако, как говорила старая поговорка, нужда всему научит… В конце концов северянин дополз до окна и застал «военный совет» в самом разгаре.

Брану предложение Клео само по себе понравилось, но гэл нутром чуял, что тут что-то не так, и потому цеплялся к каждой мелочи. Стейн выслушал все, пожал плечами и заявил:

– Хочешь отойти в сторону – пожалуйста. Мы позволим уйти и тебе, и всем, кто того пожелает. А вот если требуешь большего, например, Цитадели – изволь потрудиться. Присоединяйся к нам в бою, и когда мы этого Хозяина порешим – Цитадель твоя.

Амазонка покачала головой.

– Это уже будет предательством.

– Предательство – уже то, что ты сейчас с нами разговариваешь, а не пытаешься прирезать.

– Вы ведь не убивать Хозяина пришли, а освобождать пленников. Я не обещала стеречь здешнее имущество и рабов. Только самого Хозяина.

– Однако это значит, что ты нападешь на нас со спины, стоит только нам попытаться поднять на Хозяина оружие? – спросил Бран.

Клео молчала, скрестив руки на груди.

Соня, взглянув на амазонку исподлобья, недобро сощурилась.

– Так-так. Значит, правда. Неплохая ловушка; молодец, Бран, правильно соображаешь. За это, Клео, ты должна сейчас ответить на пару вопросов. Или – помнишь, надеюсь, что причитается за подобную… подставку?

– Какие вопросы?

– Что тебе известно о Хозяине? Облик, происхождение, привычки, любимое кушанье его прабабушки – выкладывай все, что раскопала за время службы. И не пытайся солгать – ты меня знаешь!..

Обмотав царицу амазонок ее же собственной сетью и выкинув сей сверток в наполненный грязью ров (выживет, но помешать уже не сможет), они пробирались сквозь полутьму коридоров и лестниц, пока не достигли входа в Зал Удачи, как Клео – и ее Хозяин – именовали помещение в сердце Цитадели. Дверь заменял пурпурный занавес из плотного, изрядно запыленного бархата; охраны не было. Впрочем, согласно словам Клео, из стражи на всю Цитадель была только она да ручная горилла Хозяина, также сидевшая в Зале. Гориллу звали Дэльра (почему, амазонка не знала, да это никого и не интересовало), а Хозяина – Эддар (доберись их проводник до Цитадели, он бы наверняка заявил нечто вроде: «ах-ха, это же вернейший признак неуверенности в себе и своих собственных силах – называть себя по имени места чужого могущества, ах-ха…»).

– Готовы? – шепотом спросил Стейн.

– Да.

– Пошли.

Когда Клео сообщила им, как выглядит Хозяин, даже Соня не поверила, хотя и почувствовала бы, попытайся амазонка солгать. Теперь всякий мог убедиться в правдивости сказанного.

Эддар в основном выглядел скорее человеком, то бишь имел две руки, две ноги и одну голову. Лицо его полностью скрывал темно-красный капюшон, в точности подобный «рабочему» головному убору палача; бедра прикрывал красный передник, также наводя на мысль о заплечных дел мастерах. Да и массивный бронзовый топор, мирно возлежа поперек коленей Эддара, который восседал на троне, вполне подошел бы экзекутору, как именовали в Империи палачей. Вот только росту в Хозяине Цитадели было добрых шестнадцать локтей; огромная черно-серая обезьяна, которая развалилась у ног Эддара в качестве коврика для вытирания ног, выглядела рядом с исполином комнатной мартышкой.

Хозяин указал топором на прикованных к дальней стене пленников.

– Вам нужны они?

Неожиданно тонкий, чуть ли не писклявый голос говорил на языке франков, но с чудовищным акцентом. Разобрать слова было очень трудно, однако жестов вполне хватало.

– Нам нужен ТЫ, – делая шаг к трону, осклабился северянин в наилучшей своей манере берсерка.

Эддар властно простер левую руку, указывая согнутым указательным пальцем на Стейна. Железный венец, который Хозяин надел почему-то поверх капюшона, загорелся малиновым светом. В тот же миг, с раздирающим уши кличем О'Доннелов, вперед ринулся Бран; обнажив длинный меч, он перебросил его в левую руку, а правая тем временем метнула в грудь Врага короткий клинок – и «Рассекающая Камень» отскочила от бледной кожи Эддара. Безмолвно бросилась на противников горилла Дэльра – и напоролась на секиру Сони, щедро окропив золотое лезвие алой кровью; провернув и выдернув оружие, воительница на всякий случай ударила второй раз, отсекая голову обезьяны – с этими тварями она ранее встречалась, и знала невероятную их живучесть.

Раздался вопль, от которого задрожали стены Цитадели. Вопила не обезьяна – мертвые не имеют привычки производить излишнего шума; нет, крик смертельной боли и безумия издал сам Хозяин.

Удивить опытных бойцов нелегко. Но сейчас – три вздоха удивления слились в один.

Потому что на теле Эддара, как по волшебству, появилось две рубленые раны: первая рассекала верхнюю часть живота и нижнюю левую сторону груди, вторая почти отделяла голову от туловища. Не успев ни поднять свой чудовищный топор, ни произнести более действенное заклинание, неуязвимый Хозяин покинул мир живых.

Первой догадалась Соня – и неудивительно, ведь именно ей довелось больше всех повоевать против колдунов.

– Фамилиар!

– Чего? – хором спросили Стейн и Бран.

– Ну, макака эта – она была его фамилиаром, спутником! Колдуны часто заводят себе зверушек, что помогают им в заклинаниях, и эти звери каким-то образом связаны со своими хозяевами – убивая фамилиара, можно убить колдуна! Идиотизм, по-моему… но работает ведь.

Северянин подошел к стене, могучим рывком выдрал из камня бронзовые цепи, без большого труда разомкнул мощными пальцами бронзовые же ошейники – и лишь тогда опустился на одно колено перед своей королевой. Истощенная и изможденная, глаза – сплошные тени вокруг стальных огоньков, однако иного видимого ущерба Герда не претерпела.

– Благодарю тебя, родич, – с трудом проговорила она, – и вас, о воины. Это было…

Герда судорожно вздрогнула. Стейн успокаивающе положил ладонь ей на плечо, пренебрегая всеми правилами дворцового этикета; сейчас перед ним была не властная королева Старого Альмейна, а всего-навсего любимая дочка его двоюродного брата Барна Свартхеда, которую северянин в детстве, бывало, качал на руках…

– Тихо, малышка, – прогудел северянин, – все уже позади… Теперь ты в безопасности. Мы спокойно доставим тебя домой…

– Нельзя, – прошептал Карл; закрыв глаза, он прижимался к стене, не в силах встать и не в состоянии упасть. – Нельзя… оставлять Врата…

– О чем ты бормочешь? – раздраженно спросил Стейн.

– Тихо. – Бран присел на корточки перед мальчиком. – Что ты такое говоришь, принц?

– Врата… он ушел, но может… за троном тропа… если не перекрыть дорогу… секира, подобная златому ключу… отворить и затворить… талисман Йинь, зеленое сердце хаоса… расшатаются опоры… свет, нельзя впускать туда свет!..

– Бредит. Бедный паренек… – проворчал гэл. – Ну ничего страшного, проспится – живо в себя придет. Соня… эй, что с тобой?!

У воительницы в лице не было ни кровинки.

– Это судьба, – бесцветным, мертвым голосом молвила она.

– Ты же не веришь в судьбу, – поддел Стейн.

– Не верю. Давно уже не верю. Потому что – ЗНАЮ.

Подойдя к трону Эддара, Соня с ожесточением занесла секиру – и ударом сплеча разрубила массивное сооружение из слоновой кости и красного дерева. Еще удар, и еще…

– Лезвие испортишь, – неодобрительно сказал северянин, – да и к чему теперь это?

– Вот к чему, – прежним, безразличным ко всему на свете голосом произнесла воительница.

Воздух позади трона наполнился серебристыми искорками; холодный ветер из ниоткуда взметнул портьеры и настенные гобелены. Пламя в больших медных светильниках не дрогнуло.

– Уводите их, – не оборачиваясь, приказала Соня, – и прощайте.

– Какого… – Стейн во мгновение ока оказался рядом с ней. – Ты что, спятила?! Мы же победили, все кончено!

– Если я об этом не позабочусь, все действительно будет кончено. То есть совсем все… – теплом тон воительницы был равен высочайшим вершинам Альп. – Уводите Герду и Карла, говорю, и живее! Эддар успел соорудить себе Врата Смерти, и то, что он мертв ЗДЕСЬ, еще ничего не решает… передышка, и только. Покончить с ним нужно ТАМ, только тогда Врата более не откроются. Потому как если Эддар успеет собрать ТАМ силы, что хочет собрать, и открыть врата с той стороны… ну, вы сказания и сами слышали, помните, что тогда происходит.

Северянин издал рык, какого не постыдился бы пещерный медведь.

– Так, значит?! Бран, слушай последний приказ: уводи пленников! Доставишь их в Королевства. Прихвати из Цитадели чего-нибудь ценного, если сможешь, в дороге пригодится, а нет – рвите когти!

– Но, Стейн…

– Молчать, молокосос! Мы должны исполнить наш долг. И учти, если с ними что случиться – уж не знаю, ждет меня там Вальхалла или Хель, но я вернусь и откручу тебе башку!..

Подобрав свой топор, северянин повернулся к Герде.

– Не бери в голову, племянница, – попытался улыбнуться он, – не всякому выпадает возможность умереть как герою.

– Я не могу тебя остановить, Стейн… не могу и не имею права… но если мое благословение что-то значит, прими его! – Королева Альмейна попыталась встать, и с помощью гэла ей это удалось. – Тор и Тир да направят руку твою, Хеймдаль да прояснит взор твой, Один да укрепит волю твою, а Фригг да удержит сердце на месте! Фрейя пусть подарит тебе удачи, Фрейр пусть охранит от ран, а Ньорд да убережет от отчаяния. И пусть свет Бальдра озаряет твой путь!..

Северянин отсалютовал тяжелым топором.

– И да пособят вам силы Истинного Бога, – добавил Карл: в отличие от большинства франков, принц, как и его рано погибший отец Пепин, был христианином. – Что бы там ни было – пускай по слову моему пребудет с вами воинство Небес, и вы одолеете!

– Благодарю, принц, – сказала Соня, наклонив голову. – Бран, не теряй времени. Уходите.

Кусая губы, гэл подхватил мальчика на плечо, и, поддерживая Герду, которую шатало от слабости, двинулся к выходу.

– Они доберутся, – тихо, но уверенно молвил Стейн. – Бран хороший боец и, если надо, просто прорубит путь. А молодость… она проходит.

– Доберутся, – кивнула воительница. – Опыта, какой нужен, у Герды хватит, а молодость Брану не помеха… Все, что дано человеку сделать здесь, мы сделали. А теперь можешь забыть обо всем. Навсегда.

Ветер стал вихрем, ураганом, бешеным смерчем. Стены зала заколебались и расплылись в сером, одуряюще холодном вихре. Откуда-то издалека донесся грохот падающих камней, и последней мыслью было – это наконец рушится Цитадель Эддара…

Путешествие Брана, Герды и Карла обратно в Королевства продлилось около двух месяцев; прошло более трех недель, прежде чем они достигли краев с признаками цивилизации – этим признаком оказался пограничный византийский форт. Обузой гэлу его венценосные спутники не были, но не могли оказать и большой помощи. Тем не менее, поход завершился на удивление благополучно.

Возвращение королевы и принца стало чуть ли не народным празднеством; как выяснилось позднее, ведуны Грауторма передали весть об успехе похода уже на следующий день после того, как пала Цитадель Эддара, но одно дело – сообщение от каких-то там чародеев, а совсем другое – собственными глазами узреть правителей, которые чудом вернулись из колдовского плена…

В должный срок взойдя на престол, Карл сделал Брана своей правой рукой; принять христианство гэл напрочь отказался, верный заветам предков и клана, но согласился носить изобретенный христианами титул «паладин». Много лет спустя, когда образовалась Новая Империя, созданная Карлом Франкским – военным и мирным путем – на основе старых Четырех Королевств, саксонских княжеств, а еще некоторой части земель гэлов, готов-италийцев и аварских долин между Альпами и Карпатами, – много лет спустя Бран, которому уже было за пятьдесят, сложил с себя звание командующего армией Империи и ушел в странствия, откуда уже не вернулся.

Карл, которого потомки прозвали Магнусом – Великим, – так и не узнал, почему в детстве пережил это странное приключение, зачем похитителю нужен был он, и почему его и Герду похитили, а остальных правителей Королевств убили на месте, даже не пытаясь пленить. Не выяснила этого и Герда, хотя альмы и считали, что их королева-северянка наделена некоторым провидческим даром… Ну а чародеи Грауторма, если что-то и проведали, в ответ на все расспросы посланцев императора Магнуса хранили неодобрительное молчание.