Текст книги "Вне зоны доступа"

Пейдж

Вот что я знала, или думала, что знаю, о Мии Белл:

Она инструктор по йоге и после колледжа открыла в Южной Калифорнии студию йоги, которую продала Hastings Management Group в 2018 году.

Она была на Pictey с тех пор, когда приложение еще находилось в состоянии бета-версии.

Она начала свою карьеру инфлюенсера с постов о йоге, в которых часто фигурировала ее покойная собака Майк, помесь трехногого бульдога. Майка обычно фотографировали в красно-белом галстуке-бабочке. Теперь она раз в неделю публикует посты с описанием образа жизни, выступает с докладами и, самое главное, одобряет дерьмо, которое никому не нужно, в ее ленте с фотографиями.

Недавно она объявила о своем браке с умеренно талантливым фотографом под ником @TuckerlovesMia. (@PaigeMiller затошнило.)

И она только что опубликовала пост о том, что пропадет на некоторое время безо всякой причины.

Я зарегистрировалась в гостинице «Evergreen», и она оказалась действительно прекрасной. Мне показали комнату, сделанную в стиле, который я называла «дорогим шале», где я рухнула на кровать еще до того, как владелец этого места показал мне, как управлять газовым камином. Он понял намек, но перед уходом упомянул время, когда выпекут печенье. Это должно было случиться через час. Я не упускаю из виду такие важные детали. По прошествии часа я отбросила телефон, вышла из своей милой спальни в столовую и неловко зависла возле маленького столика у высокого окна с закрытыми ставнями. Там было еще несколько гостей, и я старалась быть в восторге от того, что ем печенье, общаясь с незнакомцами.

Но оказалось, что время печенья – это подходящее время. Управляющий показал мне на маленький столик, как будто я была в ресторане, спросил меня о кофе с молоком, а затем весело уточнил:

– Шоколадное, с фундуком, или и то, и другое?

Я сказала, что и то, и другое, а затем, когда он принес блюдце с мягким, теплым печеньем, я начала понимать, почему люди так любят это место.

Когда я прикончила последнее печенье с фундуком, но до того, как приступить к шоколадной крошке, я спросила хозяина гостиницы, часто ли он проводит свадьбы, и он ответил:

– Ах, вы думаете о свадьбе?

Этот вопрос удивил меня. Свидания, любовь и брак – это то, чем занимаются другие люди. Например, мазохисты. Я издала несколько неловких звуков. Уххх, аххх и умм.

– Я спрашиваю только потому, что у нас только что была отмена свадьбы, – добавил он, а затем цокнул губами. – Бедная женщина. Полный кошмар – она внесла свой депозит, все нормально, но это выбило меня из колеи, меня мучила совесть за то, что я взял с нее деньги в ее худший момент. Я хочу, чтобы мои гости были счастливы. Думаю, что можно изменить политику насчет свадеб.

У меня в голове начали загораться лампочки.

– Но невеста… Она была в порядке, верно? Ты видел ее?

– О да. В полном порядке. Я имею в виду, ну, это было трудно сказать. Я думаю, она напускала на себя храбрый вид. Очевидно, она не хотела, чтобы все так вышло. И она сказала, что мероприятие должно было быть небольшим – только ближайшие родственники и священник, но она забронировала здесь четыре комнаты, чтобы они все могли быть вместе. Так что это было что-то вроде: «Мне так жаль насчет вашей свадьбы, но спасибо за огромный депозит».

Я попыталась придумать, что сказал бы на это нормальный человек, не сталкер. Я подумала о том, что могла бы сказать моя соседка по комнате в колледже – Мишель. С тремя детьми, лысеющим мужем и большим веселым домом, полным диванных подушек с надписью «Живи, смейся, люби» она в высшей степени нормальна. Конечно, никто в здравом уме не бросил бы ее.

Поэтому я сказала ему:

– Знаешь, если бы это случилось со мной, я бы, наверное, собрала всех своих подружек здесь и просто ела бы «Haagen Dazs» и пила бы свадебное шампанское, жалея себя все выходные.

Это было так далеко от истины. Если бы в какой-то альтернативной вселенной я встречалась бы с кем-то, а потом он действительно захотел бы жениться на мне, а затем бросил бы меня у алтаря, у меня была бы паническая атака, я провела бы ночь в больнице, пополняя запас лекарств и напоминая себе никогда больше ни с кем не встречаться.

– Так и делают, правда? – подхватил управляющий. – Но не эта женщина. Она поднялась туда одна, заперла дверь и не двигалась день или два, насколько я могу судить. За исключением завтрака. Я приносил ей завтрак – она писала все эти диетические запросы, так что я все равно не мог использовать ее еду ни для чего другого. Никаких молочных продуктов, никакого глютена, никаких злаков, господь всемогущий. Конечно, может быть, ей и не надо было; она была размером с зубочистку, – продолжил он, поглаживая свой немаленький животик. – Но все же жизнь нужна для того, чтобы жить. О чем я говорил?

Я тепло улыбнулась. Или попыталась это сделать.

– Невеста. Вы говорили, что она заперлась в своей комнате.

– Верно. А потом однажды она, должно быть, вышла, пока меня не было, а потом вернулась со своей мамой, и к тому времени она уже была вся в делах. Как будто ничего не случилось. Никаких слез, вообще ничего. Собрала вещи и уехала. Даже сделала селфи по пути к выходу. Я имею в виду, для нее это хорошо, но все же… Вау!

– Да, – поддержала я. – Вау!

– Ну, что я еще могу сказать? Желаю счастливого пребывания здесь, в гостинице «Evergreen». О! И я окурил комнату благовониями, так что не беспокойся о плохой энергии.

Я сделала себе пометку – узнать об окуривании, когда поднимусь наверх.

– Спасибо, – поблагодарила я. А потом, когда я съела свое последнее печенье, я прошептала себе:

– Ты была права, Пейдж. Ты была права.

###

Значит, Миа не вышла замуж. Пост о том, что Такер не хотел публиковать информацию об их свадьбе, был полной чушью, и правда в том, что он бросил ее. Сначала я была так взволнована этой информацией, что потратила на эти мысли значительное время, забывая, что Миа – реальный человек с реальными чувствами. Но даже так! Я знала, что что-то случилось, и это было так! Я разрушительница мифов об интернет-знаменитостях. Мне эта информация была бесполезна, и я до сих пор ничего не знала об этом Адамовом быке[7]7
   Американская идиома, встречающаяся во многих вариациях, обозначающая незнакомого человека. Имеет корни в библейском сюжете, когда в большой упряжке быков незнакомого быка ставили с краю, а в центр – самого надежного и опытного, в надежде на то, что опытный бык подаст пример.


[Закрыть] (библейская фраза, но она нравилась мне мудрой идеей поместить незнакомого тебе быка подальше от себя). Тем не менее, у меня есть оправдания! У меня есть доказательства того, что интернет-знаменитость действительно, как мы все догадывались, просто дрянь, и что ничья жизнь не может быть такой прекрасной, счастливой и совершенной. Вся свадьба Мии Белл была рекламным трюком! Мне хотелось кричать об этом с крыш домов. Мне хотелось зайти на Pictey, опубликовать пост и разрушить все это…

Только и этого я не сделала. Я подумала о тысячах Джессик, которые любят эту женщину, и не смогла решить, что заставило бы их чувствовать себя лучше – знание того, что ее идеальная жизнь невозможна, или вера в то, что ее можно как-то достичь.

В конце концов, это не мое решение. К тому времени, как наступила ночь, активность у Мии, похоже, начала снижаться. Она сказала только, что она не собирается постить какое-то время, и ее комментарии взорвались. Половина ленты говорила что-то вроде «не торопись, наслаждайся временем со своим мужем». Другая половина разделилась на легкое разочарование – «О-о-о, мы будем скучать по тебе, Миа» – и жесткое: «Брак разрушает все» и «Пора подписаться на кого-то другого».

Самое удивительное – это тролли. Я не знала, что у @Mia&Mike есть тролли, но это, наверное, потому, что она заработала золотую кнопку Pictey, которая представляет собой специальный виджет панели мониторинга для суперзвезд Pictey, тех, на которых приходится десятая часть процента или более ежедневного трафика. По сути, это дает им возможность скрывать – не удалять, а скрывать от всеобщего обозрения – любые расстраивающие или оскорбительные комментарии, даже если они не помечены жалобами пользователей. Pictey спокойно следит за использованием Золотой кнопки, и если кто-то слетает с катушек от этого, мы снижаем ее эффективность, но в остальном политика такова: к черту свободу слова, чем чаще неуместные комментарии не попадают на компьютеры нашего отдела безопасности, тем лучше.

Я не знала, что у Мии есть Золотая кнопка, потому что она провоцирует появление в ленте всевозможных по-настоящему критических комментариев. Люди спрашивают ее о воздействии на окружающую среду каждого ее шага, горячо жалуются, когда она ссылается на страницу бренда, и просто ненавидят все, что она делает со своими волосами. Но когда я прочитала первый комментарий настоящего тролля, я поняла, что они играют совсем в другой лиге. В комментарии говорилось, что самое время перестать продавать надежду жирным ублюдкам, в жизни которых ничего не происходит. Может быть, тогда они оторвут свои задницы и немного похудеют.

Я почувствовала озноб. Это был холод чистой подлости, бесхитростной, но многомерной жестокости, которую этот якобы человек смог донести до мира всего за несколько строк. Жестокость, которая, хотя на самом деле случайна, ощущается глубоко личной. Разве я в глазах этого незнакомца не «толстый ублюдок, у которого в жизни ничего не происходит»?

Я пожаловалась на комментарий. Это подло и не нужно. Затем я прочитала каждый из ответов на этот комментарий возмущенных подписчиков, которые не знали, что единственное желание тролля – привлечь внимание. Верные подписчики бросились на сторону Мии, говоря, что ее жизнь не является общественной собственностью, говоря, что в ленте комментариев есть профессора, врачи и художники, показывающие, что в жизни ее поклонников многое происходит, что ее образ жизни способствует здоровью и благополучию, что ее подписчики – сообщество поддержки и доброты, что стыдить за лишний вес ничем не лучше расизма или гомофобии, и так далее и тому подобное. Красноречиво они бросаются на ее защиту, тратят тысячи слов на тщательно продуманные ответы, они пытаются утопить тролля в логике.

Но тролли плавают, как дерьмо на поверхности воды. Когда вы отвечаете на комментарий на Pictey, исходный комментарий перемещается в начало ленты как «актуальный». К тому времени, когда я закончу читать все из утреннего поста и нажму «обновить», сообщение тролля будет самым первым под оригинальным заголовком.

Это привело меня в ярость. Конечно, Миа – лгунья и халтурщица. Но посмотрите на всех этих милых людей, которые крутятся как белки в колесе, будучи оскорбленными безо всякой причины. С уходом Мии некому заступиться за них. У них нет Золотой Кнопки.

Но, конечно, я понимала, что она все же есть. Я достала свой рабочий ноутбук, осторожно вошла в общую учетную запись службы поддержки Pictey, приняла жалобу, которую я сама только отправила на тролля, и выпихнула из ленты этого ублюдка.

Миа

Я начала скучать по своему телефону примерно через десять минут после того, как спустилась с холма. Это, естественно, произошло, когда небеса разверзлись и начался проливной дождь. Я не привыкла к ливням. У меня не было плаща или быстросохнущих штанов, но у моей мамы они были. Я влезла в ее дождевик и надела кепку «Скалистые горы», которую нашла на вешалке, хотя она скорее надела бы сомбреро, чем что-либо, связанное с профессиональным спортом, и шерстяные носки. Не думаю, что смогла бы безопасно спуститься по мокрой дорожке из камней и грязи в галошах, поэтому я оставила их и с благодарностью надела мамины походные ботинки, которые, к счастью, всего на полразмера больше, чем нужно. Когда я посмотрела на себя в зеркало в прихожей, на мои светлые волосы, пропущенные через заднюю часть кепки, мою старомодную, но совершенно устойчивую к погодным условиям, одежду и обувь, я улыбнулась. Выглядела я как настоящая жительница Колорадо.

И разве это не было бы здорово? Если бы я могла жить в Колорадо и каждый день подниматься в горы и управлять своим «брендом» с этих видов, а не с моего третьего этажа с двумя спальнями с видом на другой третий этаж с двумя спальнями?

Но это глупо. Мне нужно быть недалеко от аэропорта, чтобы выступать с речами, быть рядом со всем, что предлагает Лос-Анджелес, чтобы делать все остальные дела. Кроме того, в конце концов я бы устала от этого маленького переплетения городов и горнолыжных курортов. В отличие от Дьюи, я не думаю, что могла бы взбегать на одну и ту же гору каждую неделю, не сойдя при этом с ума.

Но сегодня я добралась до вершины дважды! Ура! Я решила попробовать взбежать по ней, так как я все равно утону в этом дожде. Я поднялась на треть, когда началась гроза, и я осознала, что я в опасности.

Кроме того, я была в недостаточно хорошей форме, чтобы подняться на вершину бегом, поэтому мне придется идти пешком, увеличивая период времени, в течение которого я могу попасть под оползень или меня может ударить молния.

Но. Мне нужен мой телефон. Что еще я могу сделать?

Мне стыдно было признаться, что даже после того, как приближающаяся гроза стала очевидной, я все равно продолжила карабкаться в течение десяти минут, прежде чем пришла в себя. Я находилась на лесистом склоне, в нескольких милях от убежища. Мне нужно было развернуться. Телефон водонепроницаемый, а корпус настолько прочный, что что бы с ним ни произошло, он все выдержит. Другими словами, телефон выживет. Я тоже выживу, если вернусь домой до завтра и спрячусь в укрытии. Я повторяла себе эти факты снова и снова, осторожно пробираясь трусцой обратно вниз по склону. Когда я зашла внутрь, я процентов на 30 процентов радовалась, что в меня не попала молния, и только на 70 процентов паниковала из-за того, что не в сети.

У моей мамы есть телефон! Я пошла ее искать – она была в подвале, поднимала с пола картонные коробки.

– Проливной ливень, – заметила она мне вместо приветствия. – Ух ты, выглядишь как утонувшая крыса. Тебя застал дождь? – Она наклонила голову. – Это кепка Энди?

Я поджала губы, а затем пожала плечами.

– Я гуляла, – ответила я, а затем схватила коробку и поставила ее на деревянный поддон на случай, если подвал затопит. – Эй, эм, ты помнишь тот телефон, который я тебе купила?

– Конечно, помню. Ты хочешь его вернуть? – Она была совершенно не удивлена. Мы продолжили переставлять коробки.

– Могу я одолжить его на несколько дней?

– Безусловно. Я смогу отдать его завтра или в воскресенье.

– В воскресенье? Его нет в доме?

– О, дорогая. Что бы я делала с этой штуковиной? У меня есть красный и тот, что на стене. Это уже два телефона для одного человека.

Красный – это телефон-раскладушка из эпохи динозавров. Помните, когда телефоны, а не чехлы, были всех цветов радуги?

– Мам, тебе нужен настоящий телефон, на крайний случай.

– Вот для этого и нужен красный.

– Но ты должна постоянно держать его при себе, чтобы он был рядом, когда тебе это нужно.

– Я держу его в машине, чтобы он всегда был заряжен! Честно говоря, что за чрезвычайная ситуация у меня может быть за пределами дома или машины?

– Что, если бы родился ребенок?

– Я держу свой красный телефон при себе, когда нужно, – отрезала она. – Я сейчас не на дежурстве.

– А что, если бы ты пошла прогуляться или прокатиться на велосипеде?

Она закатила глаза.

– Дорогая, у людей тысячелетиями не было мобильных телефонов. И они путешествовали по Скалистым горам с тех пор, как Бог носил короткие штанишки. Жизнь продолжается.

Я сдалась.

– Неважно, – ответила я. – Мне просто нужно одолжить телефон, который я тебе давала. Я уронила свой во время похода, и слишком мокро, чтобы пойти и найти его.

– О, черт. Я отдала этот запасной телефон тете Джолин.

Сейчас тетя Джолин руководит учреждением по уходу за престарелыми людьми в Голдене и постоянно собирает подержанные устройства и оснащает их адаптивными функциями для своих клиентов. Им нравятся большой размер текста и значков, подсветка, высокая громкость наушников.

– Мама, – простонала я. – Это же не какой-нибудь десятилетний айпад! Он был совсем новенький! И дорогой!

– Я дала его взаймы. Можешь пойти и забрать в любое время. Хотя скажу сразу, что на самом деле она сама им пользуется. Она отдала свой старый телефон милой старушке, которая любит смотреть видео с распаковкой коробок на оглушительной громкости. А еще я подарила ей те новомодные наушники с гарнитурой.

– О, мам. – Это моя мама. Вот почему она считает телефоны глупыми! Она думает, что они просто постоянно транслируют видео с распаковкой коробок в наушники с гарнитурой? Я вздохнула. Мама улыбнулась. Она прекрасно знала, что я не отниму телефон у тети Джолин. Ей это нужнее, чем мне или маме. И мысль о пожилой женщине с привычкой распаковывать коробки делает меня странно счастливой. Это вызвало у меня желание послать в центр по уходу за престарелыми что-нибудь в тщательно продуманной упаковке, которую она сможет сама распаковать, или, что еще лучше, подарок по подписке, который будет приходить каждый месяц. Я потянулась за телефоном, чтобы записать эту идею, но его не было в моем кармане. Он был на вершине горы Уайлер. Как кто-то может что-то запоминать без телефона?

Я снова вздохнула. Мне придется сдуть пыль с модема моей мамы, чтобы выйти в Интернет позже вечером, но и это не очень хорошо – если ей нужно подключиться к Интернету, она все еще подключает свой модем к телефону. Обычная загрузка моей электронной почты займет десять минут. Я покачала головой. Моя мать сумасшедшая.

– Почему все это на полу? – Я спросила об этом, потому что разговор о телефонах не имел перспектив. Обычно в ее подвале царил своего рода порядок, коробки на полках помечены. «Мия – хлам». «Барахло Марлы». Все эти коробки все еще стояли на полках, как обычно, но другие, оказавшиеся на полу и плотно закрытые прозрачной пластиковой упаковочной лентой, для меня были в новинку. В основном это были повторно использованные коробки из-под вина. Я оглядела их и не нашла на них никаких надписей.

Мама грустно вздохнула.

– Эти вещи, они принадлежали твоему брату.

– Правда? – Мой голос стал тише. Спустя шесть лет после несчастного случая мы все еще разговариваем вполголоса всякий раз, когда разговор заходит об Энди. Наверное, так будет всегда.

– Откуда они взялись?

– Его квартира. Я совсем забыла об этом после его смерти. Его домовладелица собрала эти вещи, забрала их домой и позвонила мне, чтобы я за ними приехала, но я и об этом забыла. И она никогда не приставала ко мне по этому поводу, просто хранила их в своем собственном подвале. Милая женщина. Но она умерла несколько месяцев назад. Ее дети разыскали меня.

– О боже! – произнесла я. Я не хотела видеть вещи Энди из его квартиры. После того, что случилось, я даже не могла войти туда. Мы получили кое-что важное много лет назад от его друзей. Остальное, вероятно, были фланелевые рубашки и купоны Bed Bath & Beyond.

– О, я помню ее, – сказала я, думая о домовладелице. Любящая женщина с правнуками и полным карманом леденцов.

– Просто старость? Ничего трагичного?

– Старость, – ответила моя мама. Ей было девяносто пять в этом году.

– Я должна послать открытку.

– Я дам тебе адрес. Она жила примерно в квартале от Энди.

– Нам обязательно открывать коробки? – спросила я. Я не хотела видеть старую одежду Энди. Его носки, в которых всегда были дырки на указательном пальце ноги, потому что он был длиннее его большого пальца. У меня точно так же. Я думала, что это отвратительно. А он думал, что это весело, и вечно покупал мне шлепанцы и заставлял меня надевать их на публике. «Ты не сможешь скрыть свой стыд! – говорил он со злобным смехом. – Даже не пытайся!»

– Тебе не нужно ничего открывать, – сказала мама, нахмурившись. – Я сделаю это, когда буду готова. Там может быть что-то хорошее. Может быть, фотографии. Мне казалось, что нам прислали недостаточно фотографий. Но что бы это ни было, мне нужно поднять их с пола. Этой весной у нас выпала тонна осадков, и земля уже пропитана влагой. Я уверена, что они промокнут к вечеру.

– Здесь что, каждый раз, когда идет дождь, заливает? – спросила я. Я не думаю, что это хорошо для дома, но что я об этом знаю – я живу на третьем этаже.

– Нет, только в особых случаях. Не волнуйся, я не собираюсь всплывать. В худшем случае разве что на дюйм.

Я схватила последнюю коробку. Здесь есть фотографии, которые я раньше не видела? В те первые шесть месяцев после его смерти я столько раз рассматривала каждую фотографию Энди, что начала создавать воображаемые воспоминания о событиях, к которым я не имела никакого отношения. Ездила ли я с ним в Меса-Верде? Или это была скаутская поездка? Я больше не могу быть уверена.

– Ну даже если так, – начала я, будучи счастлива поговорить о чем-нибудь, кроме этого, – я закажу несколько полок для всего этого. – Я потянулась за телефоном, чтобы сделать заказ. И снова мне не повезло. Мне придется начать все записывать. На клочках бумаги.

– Это было бы здорово, – сказала мама. – Даже после того, как я разберусь с этим, я не думаю, что смогу выбросить что-нибудь из этого прямо сейчас. Ты же знаешь.

Я действительно знала. Нам пришлось рыться в его шкафу и ящиках здесь, дома, и этого было достаточно. Энди хранил не так уж много, но то, что он хранил, было значимым. Не все поздравительные открытки, которые я когда-либо дарила ему, но, например, первую я выбрала сама – блестящую голубую открытку, у которой при открытии играла «Когда ты загадываешь желание на звезду». И ту, где я написала двадцать пять причин, по которым он был лучшим братом на свете, на его двадцать пятый день рождения.

У него никогда не было двадцать шестого дня рождения.

– Это могут быть и не фотографии, – предупредила я. – Он вечно забывал фотографировать.

Мама кивнула.

– Наверное, нет, – грустно согласилась она. – Возможно, это все ерунда.

Я попыталась изобразить успокаивающую улыбку.

– Давай закончим здесь, поднимемся наверх и выпьем пива.

Мама посмотрела на меня так, словно я предложила полететь на ракете на Марс.

– Ты имеешь в виду настоящее пиво?

– Для тебя. «Не для меня», – сказала я. – Для меня будет белое вино. В пиве есть глютен.

Она засмеялась.

– Верно. А от глютена толстеют, – заметила она, приподняв брови.

– Ну, это так и есть.

– А текила полнит? – спросила она.

– Маргарита – да. Текила сама по себе – нет.

– Ну, дождь не прекращается, а перестановка коробок Энди заставляет меня хотеть текилы, – сказала она мне. – Как насчет рюмки «Куэрво» с бокалом белого вина? Звучит отвратительно для меня, но неважно. Не дай бог, ты наберешь хоть унцию.

– Похоже на план, – согласилась я и попыталась забыть об Энди до конца ночи. Но без моего телефона, который мог бы вырвать меня из моих мыслей, это было невозможно. Всю ночь напролет я сползала по стенам. После того, как мама легла спать, я прокралась вниз с упаковочной лентой и ножницами. Я открыла каждую коробку Энди, просмотрела содержимое и заклеила их скотчем, чтобы мама не узнала.

Я не нашла никаких фотографий. Вообще ничего личного. Только давно устаревшие бумаги, учебники из колледжа, поношенные носки, пару плавок с еще не снятыми бирками. В последней коробке я нашла его темно-синюю футболку из тура группы Arcade Fire, используемую в качестве защитной обертки для лампы, которую, клянусь, я никогда раньше не видела. Футболка была пыльная и ничем не пахла, уж точно не Энди, не его нейтральной смесью пижонского пота и ирландской весны. Тем не менее, я встряхнула ее, надела поверх пижамной кофты и пошла спать. Хотя я не помнила, чтобы видела его в ней, она мягкая и от многократных стирок растянутая в области шеи. Он носил ее, может быть, чтобы играть в баскетбол. В этой футболке он мог бы гонять мяч после работы.

Тогда я уже была в Лос-Анджелесе, все еще пытаясь сдвинуть с мертвой точки свою студию йоги. Но сегодня вечером, засыпая, я представляла, что была там, в Денвере, в спортзале, ждала, когда он закончит, чтобы мы могли пойти поужинать и наверстать упущенное. В моем полусонном, полубредовом состоянии я представляла, как он подходит, обнимает меня вонючими объятиями и говорит, что я отвратительна. Давай я сбегаю домой, быстренько приму душ, а потом встретимся в том месте у моего дома? Но я бы сказала Энди: Для меня ты прекрасно пахнешь. Я слышала, что за углом есть хорошее местечко. Почему бы нам просто не прогуляться?