Текст книги "Краткая история всего"

В.: Это напрямую подводит нас к вопросу о различиях между левосторонними и правосторонними путями.

К. У.: Да. Фактически с самого зарождения любого серьезного поиска знаний как на Востоке, так и на Западе, различные подходы подразделялись на один или два крупных лагеря: противостояние внутреннего и внешнего, левостороннего и правостороннего. Мы видим это в психологии (Фрейд против Уотсона), в социологии (Вебер против Конта), в философии (Хайдеггер против Локка), в антропологии (Тейлор против Ленски), в лингвистике (герменевтика против структурализма) и даже в теологии (св. Августин против Фомы Аквинского).

Временами можно встретить подход, который подчеркивает значимость и левосторонних, и правосторонних измерений, однако в большинстве случаев мы наблюдаем ожесточенную войну между этими двумя равно важными, но лишь изредка интегрируемыми подходами. Поэтому я считаю, что очень важно осознать тот вклад, который сделали оба эти пути в наше понимание условий человеческого существования, ибо они оба совершенно незаменимы.

И, как мы вскоре увидим, похоже, что почти невозможно понять высшее и духовное развитие без принятия во внимание обоих путей.

В.: Давайте рассмотрим их по порядку. Итак, правосторонние пути…

К. У.: Все, что находится с правой стороны, все аспекты правой стороны рис. 5.2 – это объекты, или внешние проявления, которые можно так или иначе наблюдать эмпирически при помощи органов чувств или их продолжений – микроскопов, телескопов, фотографического оборудования и т. п. Все это поверхности, которые можно увидеть. У всех них есть простое местоположение. Вам не нужно с ними общаться. Вы просто смотрите на их объективное поведение. Вы наблюдаете поведение атомов, клеток, популяций, индивидов, обществ или экосистем.

В.: Вы также назвали подобный подход «монологическим».

К. У.: Да. Все аспекты правой стороны, по сути, являются монологическими, то есть воспринимаются в монологе. Вам нет нужды пытаться познать их внутренние измерения, их сознание. Вам не нужен диалог, взаимообмен глубиной, ибо вы смотрите только лишь на внешние проявления.

Если вы делаете компьютерную томограмму вашего мозга, то обслуживающие томограф лаборанты будут с вами разговаривать, только если этого никак не избежать: «Голубчик, вы не могли бы подвинуть голову вот сюда?» Лаборантов совсем не волнует глубина вашего внутреннего мира, так как они хотят лишь заснять ваши внешние и поверхностные проявления, даже если эти внешние проявления и находятся «внутри» вашего тела, – они просто объекты. Когда лаборанты сделают снимок вашего мозга, увидят ли они на этом снимке, каковы вы на самом деле? Вообще, увидят ли они вас?

Нет, к вам относятся исключительно как к объекту, за которым наблюдают монологическим взором, а не субъекту, находящемуся в общении, – именно это и делает эмпирическую медицину столь бесчеловечной. Лаборант просто хочет исследовать ваши правосторонние реалии, а не левосторонние – не ваше сознание, чувства, смыслы, ценности, намерения, надежды, страхи. Только факты, мадам. И это нормально. Вполне уместно. Это и есть ваш мозг.

Но они никогда не смогут увидеть разум, действуя таким образом.

В.: Феминистки постоянно жалуются на то, что женщины являются объектами наблюдения со стороны мужской позиции.

К. У.: То же самое и в этом случае. Женщины часто жалуются, что их превращают в объект, сексуальный объект в данном случае наблюдения со стороны мужчин. Но это, в общем, тот же самый феномен, тот же самый монологический взор: вас низводят от субъекта, участвующего в процессе общения, до объекта наблюдения, тушки мяса, объекта, не имеющего ни малейшей глубины. «Он никогда со мной не разговаривает». И женщины справедливо негодуют по этому поводу. Мужчины, с другой стороны, низводятся до ранга пассивных объектов, когда им приходится спрашивать дорогу, и, конечно же, в такой момент они предпочли бы провалиться сквозь землю.

Нет ничего дурного в этих правосторонних, эмпирических и научных путях. Просто это лишь часть всей истории. Если жить в соответствии с исключительно правосторонними подходами, то это будет напоминать жизнь под пристальным наблюдением вышеупомянутого лаборанта. Один сплошной эмпиризм, монологический взор, бихевиоризм, натертые до блеска поверхности и черно-белые объекты – никакого внутреннего мира, глубины и сознания.

Я не хотел бы излишне забегать вперед, однако мы можем вкратце отметить, что недостаток парадигмы Просвещения заключался в том, что, торопясь принять эмпирическую позицию, она опрометчиво схлопнула левосторонние измерения Космоса с правосторонними. Она схлопнула внутренние измерения глубины с внешне наблюдаемыми поверхностями, посчитав, что простое картографирование этих внешних эмпирических проявлений и составляло все то знание, которое достойно нашего внимания. Все это изъяло из картины самого картографа сознание, внутренние миры, левосторонние измерения, так что одно-два столетия спустя он в ужасе пробудился и обнаружил, что живет во вселенной, лишенной ценностей, смысла, намерений, глубины и качеств, он обнаружил себя в невменяемой вселенной, пребывающей во власти монологического взора, в бесчеловечном мире лаборанта.

Все это, разумеется, привело к мятежу постмодерна.

В.: Это мы обсудим в дальнейшем (см. главу 7). Мы говорили о различиях между левосторонними и правосторонними путями.

К. У.: Да, как мы уже упомянули, если посмотреть на рис. 5.2, то каждый холон в правосторонних квадрантах можно так или иначе наблюдать эмпирическим способом как объекты. У каждого из них есть простое местоположение, ведь все они являются физико-материальными коррелятами холонов. Таким образом, можно указать на любой из правосторонних аспектов и сказать: «Вот он». В него можно ткнуть пальцем, если позволите так выразиться. Вот мозг, вот клетка, вот город, вот экосистема. Даже субатомные частицы существуют как вероятности, которые могут быть обнаружены в данное время и в данном месте!

Но ни один из левосторонних аспектов нельзя увидеть таким простым образом, ведь ни один из них не имеет однозначного местоположения. Можно указать на мозг, камень или город, но нельзя просто взять и указать на зависть, гордость, сознание, ценность, намерение или желание. Где же находится желание? Укажите, где оно располагается. На самом деле вы не сможете этого сделать, по крайней мере так, как вы указываете на камень, ведь это преимущественно внутреннее измерение, не имеющее простого местоположения.

Но это не значит, что они не реальны! Это значит лишь, что у них нет простого местоположения, а посему вы не можете их увидеть посредством микроскопа, телескопа или любого другого сенсорно-эмпирического прибора.

В.: Так каким же образом мы можем получить доступ к внутренним измерениям глубины, как мы можем их «увидеть»?

К. У.: Вот тут и появляется на сцене интерпретация. Все правосторонние пути включают в себя восприятие, однако все левосторонние пути включают в себя интерпретацию.

И для этого есть простая причина: поверхности можно увидеть, но глубины должны быть интерпретированы. Когда мы с вами разговариваем, мы не просто смотрим на некую поверхностность, на некое улыбающееся лицо, на некий эмпирический объект. Вы хотите знать, что же происходит внутри меня. Вы не просто следите за тем, что я делаю, вы хотите знать, что же я чувствую, что думаю, что разворачивается у меня внутри, в моем сознании.

Поэтому вы задаете мне какие-то вопросы. «Что с тобой? Что ты думаешь обо всем этом? Какие у тебя по этому поводу чувства?» И я вам расскажу некоторые вещи, мы поговорим, а вам предстоит понять, что же я имею в виду, вам предстоит истолковать, что я подразумеваю. Вам придется интерпретировать смысл каждого произнесенного мною предложения. Что же он имеет в виду? О, я понимаю, ты имеешь в виду вот это. И так далее.

И не существует другого способа соприкоснуться с моим внутренним миром, нежели интерпретация. Мы должны поговорить, а вы должны интерпретировать. Это, по-видимому, неизбежно. Даже если бы вы и были гениальным телепатом и могли прочитать мои мысли, вам все равно необходимо было бы выяснить, что же значат мои мысли. Вам все равно пришлось бы интерпретировать прочитанное.

В.: Это очень отличается от монологического взора.

К. У.: Да, это весьма отличается от простого наблюдения за какими-то поверхностями с простым местоположением и фиксации всего, что вы видите, – неважно, являются ли эти поверхности камнями, клетками, экосистемами или частями мозга. Глубина не лежит на поверхности, ожидая, когда же мы ее увидим! Глубина должна быть сообщена, а сообщение должно быть истолковано.

В полном соответствии с этим все, что находится в левой половине рис. 5.2, требует чего-то вроде интерпретации. И интерпретация является единственным и совершенно уникальным способом, при помощи которого мы можем изведать глубину друг друга.

Поэтому мы можем провести очень простое различие между тем, что справа, и тем, что слева: поверхности можно увидеть, но глубину нужно интерпретировать.

В.: Очень ясное различие!

К. У.: Да, и вот почему. Как мы увидим далее, правосторонние пути всегда задают вопрос: «Что это делает?» – тогда как левосторонние пути всегда задают вопрос: «Что это значит?»

Это невероятно важно, потому что дает нам два ключевых подхода к сознанию и тому, как мы понимаем сознание. Оба пути могут принести большую пользу, однако они должны быть интегрированы и сбалансированы. И это, в свою очередь, предопределит то, каким образом мы подходим к высшим стадиям развития сознания как таковым (как в индивидуальной, так и в коллективной трансформации). Это напрямую повлияет на нашу духовную эволюцию.

Мы работаем, так сказать, с правой и левой руками Бога, с тем, как Дух действительно проявляется в мире, и, чтобы полностью понять это проявление, нам и вправду нужны обе руки!

В.: Может, вы приведете несколько примеров этих двух путей? Давайте начнем с психологии.

К. У.: Психоанализ, по сути, является толковательным, или левосторонним, подходом, а классический бихевиоризм – правосторонним, или эмпирическим, подходом.

В психоанализе название первой признанно великой книги Фрейда говорит само за себя: «Толкование сновидений». Сновидения являются событиями внутреннего мира. Они состоят из символов. Символы можно понять только лишь посредством интерпретации. Что же значит мое сновидение? Одно из великих открытий Фрейда состояло в том, что сновидение не является чем-то бессмысленным, а, напротив, содержит некий смысл, некое скрытое значение, которое можно истолковать и прояснить.

Так что простой способ обобщить работу Фрейда будет состоять в утверждении, что «лечение разговором» – лечение диалогом! – не монологическим подходом, а диалогическим, – означает, что мы должны научиться интерпретировать свои собственные глубинные процессы более адекватным образом. Мы заражены различными симптомами, такими как тревога или депрессия, которые сбивают нас с толку. Почему же я в такой глубокой депрессии? В чем смысл всего этого? И, таким образом, во время психоанализа – или на самом деле во время любой глубинной психотерапии – я буду учиться рассматривать свои сновидения, свои симптомы, свою депрессию или свою тревогу так, чтобы понять их смысл. Я научусь интерпретировать их так, чтобы они проливали свет на мой внутренний мир.

Возможно, я обнаружу, что у меня есть скрытая злость на моего вечно отсутствовавшего отца, и эта злость была замаскирована под симптомы депрессии. Я бессознательно неверно интерпретировал свою злость как депрессию. И поэтому в процессе психотерапии я научусь интерпретировать эту депрессию более точным образом; я научусь читать «грусть» как «злость». Я соприкоснусь с этим яростным аспектом своей собственной глубины, аспектом, который я попытался было скрыть от самого себя, неверно истолковывая его, неверно переводя его на язык сознания и тем самым маскируя его.

Чем точнее я интерпретирую свою глубину, чем более ясно я смогу увидеть, что «грусть» на самом деле – это «злость», тем большее облегчение будет наблюдаться в переживаемых мною симптомах, тем меньше будет давить на меня груз депрессии. В таком случае я буду более достоверно истолковывать внутренние миры своей глубины, и эта глубина перестанет подрывать всю мою жизнедеятельность в форме мучительных симптомов.

В.: Так что это пример толковательного, или левостороннего, подхода к индивидуумам. Это пример подхода верхне-левого квадранта.

К. У.: Да, он касается не только психоанализа. Все «разговорные психотерапии» – от некоторых аспектов когнитивной психотерапии до межличностной психотерапии, юнгианской психотерапии, гештальт-терапии и транзакционного анализа – фундаментальным образом базируются на одном-единственном принципе, а именно попытке прийти к более адекватной интерпретации моей внутренней глубины. То есть к более адекватному пути осмысления моих снов, симптомов, глубин, жизни и бытия.

Моя жизнь не представляет собой исключительно объективные события, лежащие передо мной подобно всем этим камням, имеющим простое местоположение, на которые мне полагается глазеть, пока я не увижу с большей ясностью их поверхности. Моя жизнь включает в себя глубоко субъективный компонент, который я должен понять и истолковать сам для себя. Она не представляет собой только лишь поверхности, у нее есть глубина. И хотя поверхности можно увидеть, глубина должна быть интерпретирована. И чем адекватнее я способен интерпретировать свою собственную глубину, тем более прозрачной станет моя жизнь для меня же самого. Чем более ясно я смогу ее созерцать и понимать, тем меньше она будет меня запутывать, озадачивать, мучить в своей замутненности.

В.: А что насчет методов индивидуальной психотерапии, которые ориентированы на верхне-правый квадрант? Как насчет внешних подходов к индивидууму?

К. У.: Подходы верхне-правого квадранта, такие как бихевиоризм или биологическая психиатрия, в своих крайних формах не хотят иметь абсолютно ничего общего с интерпретацией, глубиной, внутренним миром и намерениями. Им совершенно безразлично, что происходит «внутри», в «черном ящике». Многие из них даже не считают, что глубина эта существует. Они интересуются исключительно наблюдаемым, эмпирическим, внешним поведением.

Стало быть, в случае бихевиоризма вы просто обнаруживаете объективно наблюдаемую реакцию, встречаемость которой вы хотели бы повысить или понизить, и, соответственно, избирательно ее подкрепляете или затормаживаете. Ваши внутренние реалии не играют никакой роли; в вашем сознании нет нужды. В бихевиоризме психотерапевт будет конструировать оперантное обусловливание, посредством которого будет закрепляться желаемая реакция и стираться нежелательное поведение.

Аналогичным образом в подходе чистой биологической психиатрии психотерапевт будет назначать медицинский препарат, употребление которого приведет к стабилизации поведенческих проявлений. Многие психиатры назначают медицинские препараты во время первой же консультации, а затем время от времени проводят с вами собеседования, скажем раз в месяц, чтобы проверить, получен ли желаемый эффект. Разумеется, некоторые медицинские психиатры немного обращаются и к лечению беседой, однако многие этого не делают, и в данном случае мы приводим примеры «чистых подходов» верхне-правого квадранта.

И в случае подобной чистой биологической психиатрии, как и в случае чистого бихевиоризма, ваше присутствие совершенно не требуется. Иными словами, не делается никаких попыток понять смысл и значение симптомов. Не осуществляется сколь-нибудь углубленного истолкования вашего положения. Не делается попыток углубить ваше самопонимание. Не делается попыток исследовать вашу внутреннюю глубину и прийти к более ясному пониманию вашей жизни.

В.: И все же, как я понимаю, вы не отвергаете данные внешние подходы как таковые.

К. У.: Нет, это упустило бы из виду весь смысл сказанного мною, просто теперь с другой стороны. Каждый холон обладает этими четырьмя аспектами, этими четырьмя квадрантами. Эмпиризм и бихевиоризм являются превосходными подходами для внешних проявлений холонов. Они совершенно верны в этом контексте. Я всецело поддерживаю их использование в этих рамках.

Проблема же, разумеется, заключается в том, что они недостаточно глубоки. И, таким образом, нередко приходится их критиковать, ведь обычно они отвергают не только значимость, но и вообще само существование других квадрантов. Дескать, вы испытываете депрессию, но не потому, что вам не хватает ценностей, смыслов и добродетелей в жизни, а потому, что у вас низкий уровень серотонина, даже невзирая на то, что наполнение вашего мозга огромным количеством серотонина нисколько не способствует развитию ваших ценностей.

Другими словами, с внутренней точки зрения моя депрессия может быть вызвана отсутствовавшим отцом, внешним коррелятом чего может быть низкий уровень серотонина в моем мозге, и прозак может в некоторой степени исправить дисбаланс серотонина. Это как раз нормально и иногда приносит пользу. Однако прозак ни в коем случае не поможет мне понять свою внутреннюю боль, истолковать ее таким образом, который придал бы мне смыслы и помог бы мне стать прозрачным для самого себя. И если вы не заинтересованы в этом, если вы не заинтересованы в понимании своей собственной глубины, то использование одного лишь прозака вам вполне подойдет.

Однако если вы желаете вглядеться в свою глубину и истолковать ее более адекватным образом, тогда вам потребуется побеседовать с кем-то, кто ранее видел эту глубину и помогал другим ее более адекватно осмыслить. В этом межсубъективном диалоге с психотерапевтически настроенным помощником он возьмет вас за руку и вместе с вами выйдет к пути обретения более адекватных интерпретаций: вы сможете войти в круг межсубъективной глубины. И чем более четко вы сможете интерпретировать и объяснить эту глубину, тем менее непонятными и более прозрачными вы станете для самих себя.

И в конечном счете, как мы обсудим далее, вы, возможно, даже станете настолько прозрачными, что увидите Божественное, освобожденное в вашей собственной безграничной глубине. Но ни в коем случае ничто из этого не откроется на каком-либо из уровней, если вы будете настаивать на охвате только лишь поверхностных проявлений.

В.: А что насчет коллективного измерения? Что насчет нижне-левого и нижне-правого подходов? Культурного и социального? Один из них толковательный, а другой эмпирический?

К. У.: Да. Как и психология, социология с самого своего зарождения разделилась на два огромных лагеря – толковательный (левосторонние квадранты) и натуралистический, или эмпирический (правосторонние квадранты). В одном случае исследуется культура или культурные смыслы и делается попытка понять эти смыслы изнутри, в результате достижения взаимопонимания. В другом случае исследуется социальная система, или социальные структуры и функции, извне, очень позитивистическим и эмпирическим образом. И посему, конечно же, в первом случае задается вопрос: «Что это значит?» – а в последнем: «Что это делает?»

В.: Давайте по порядку.

К. У.: Понимание культурных смыслов – это дело интерпретации. Вам нужно выучить язык, вам нужно погрузиться в культуру, вам нужно обнаружить смысл различных практик. В данном случае речь идет о герменевтических науках о культуре, созданных Вильгельмом Дильтеем, Максом Вебером, Мартином Хайдеггером, Гансом-Георгом Гадамером, Полем Рикёром, Клиффордом Гирцем, Мэри Дуглас, Карлом-Отто Апелем, Чарльзом Тейлором, Томасом Куном, если назвать лишь несколько выдающихся исследователей.

Все эти подходы включают в себя взаимный резонанс, совместное разделение смыслов, беседу – они диалогичны и толковательны. Они стремятся понять внутренние смыслы, а не только лишь внешнее поведение. Они хотят заглянуть в черный ящик. Они хотят осмыслить левосторонние измерения. И единственное, как это можно сделать, – это посредством интерпретации.

Но эмпирические социальные науки преимущественно сосредоточены на исследовании поведенческих проявлений обществ, проводимом с позиции отстранения: коэффициенты рождаемости, способы производства, типы архитектуры, распространенность самоубийств, объем циркулирующей денежной массы, демографические данные, стратификация населения, типы технологий и так далее – все это внешнее поведение, лишенное внутренних намерений. Значительную долю подобной статистики можно собрать без необходимости прямого общения с теми, кто населяет данную культуру. Так что тут мы избавлены от этих «гадких» черных ящиков.

Стало быть, данные подходы преимущественно являются монологическими, эмпирическими и поведенческими. Если вы станете рассматривать поведение «системы социальных действий», то не будете исследовать внутренние смыслы или глубину культуры. И в той степени, в какой вы исследуете смыслы или ценности, вы всецело подчиняете их социальной системе. В данном случае речь идет о стандартных позитивистических, натуралистических, эмпирических науках, созданных Огюстом Контом, Карлом Марксом, Толкоттом Парсонсом, Никласом Луманом, Герхардом Ленски и другими.

В.: В качестве примера вы приводите танец дождя индейцев племени хопи. Чтобы показать, как отличаются подходы левых и правых квадрантов.

К. У.: Левосторонний подход – толковательный подход – стремится понять, каков смысл танца дождя. Когда индейцы выполняют танец дождя, что же это для них значит? Почему они его ценят? И когда интерпретирующий исследователь становится «участвующим наблюдателем», тогда он начинает понимать, что танец дождя главным образом является способом чествования священной природы и обращения к этой священной природе с просьбой благословить землю дождем. И вам это известно потому, что это вам сообщают сами практикующие, по мере того как вы продолжаете пытаться достичь взаимопонимания.

Правосторонние методы не хотят иметь с этим дело. Вместо этого они хотят рассмотреть, какова же функция танца дождя с точки зрения общего поведения социальной системы. И они не особо-то и интересуются, что же сами индейцы об этом говорят. Напротив, они рассматривают поведенческие проявления танца сквозь призму общей наблюдаемой системы. И они приходят к выводу, что танец, несмотря на то, как его описывают индейцы, на самом деле способствует укреплению социальной согласованности в системе социальных действий. Иными словами, танец способствует социальной интеграции.

В.: Как я понимаю, вы утверждаете, что оба метода верны.

К. У.: Да. Это левосторонний и правосторонний подходы к одному и тому же общественному холону. Левосторонний метод стремится понять смысл танца, его внутреннее значение и ценность, которую можно осмыслить, исключительно находясь внутри культуры. А правосторонний метод стремится понять, что же выполняется этим танцем, какова его общая функция в наблюдаемом поведении социальной системы. Ее можно определить, лишь находясь вне системы, занимая отстраненную и беспристрастную позицию. Таковы различия между левосторонним и правосторонним путями.