Текст книги "Вершина счастья"

Когда хозяин с поклоном удалился, Джереми с ледяной вежливостью повернулся к Мередит.

– Я иду вниз поесть. Проголодался после путешествия. Не желаешь присоединиться ко мне?

Она поняла, что он надеется на отказ.

– Нет, я бы предпочла поднос с едой в свою комнату, – ответила Мередит таким же отчужденным тоном. – Если ты будешь столь любезен, чтобы сказать там…

– Конечно.

Девлин надменно поклонился и вышел. Ей захотелось броситься на кровать и еще раз вдоволь наплакаться, но сила воли позволила отказаться от такого невеселого занятия. Нельзя продолжать давать выход истерикам.

Чтобы хоть как-то отвлечься, Мередит распаковала одежду и повесила свои платья, чтобы они разгладились, хотя она очень сомневалась в этом. Скорее всего, придется доверить утюжку своих нарядов одной из гостиничных служанок – всегда крайне ненадежное дело с незнакомой прислугой.

Девлин в сердцах спустился вниз и вошел в общую комнату, где заказал себе большую кружку пива. Потягивая пенящуюся жидкость, он небрежно разглядывал объявления, развешанные на стенах. Там уведомлялось о продажах, говорилось о сбежавших рабах и наемных слугах и наградах за их поимку; висело расписание отплытия кораблей в Вест-Индию и Англию и одно, написанное крупным почерком, предложение купить хорошую землю на территории побережья.

Глаза Джереми сузились. Не заметь он объявлений, то, возможно, он ничего бы и не предпринял в отношении своего принятого в раздражении решения продать «Мшистую заводь». Девлин чувствовал себя несправедливо обиженным и ужасно злился на свою упрямую жену. Более того, он понимал, как глупо отступать от своего первоначального замысла о продаже плантации. Она ничего для него не значила. Да и Мередит Уитни тоже. Джереми взглянул на имя внизу бумаги: Джон Эмерсон, эсквайр. «Нужно позвать хозяина», – мелькнуло в сознании разозленного Девлина.

– Да, сэр. Чем могу служить?

– Пожалуйста, велите отнести поднос с едой моей жене. Она утомлена поездкой и не желает обедать внизу.

– Конечно, сэр.

– Кстати, не могли бы вы сказать мне, где найти этого Джона Эмерсона? – Он указал на бюллетень.

– О, да. Он земельный агент, занимается покупкой и продажей участков в округе. Прямолинейный и честный человек. Его контора размещается в коричневом здании рядом с рынком.

Внутри все мгновенно сжалось. Джереми очень хорошо помнил рынок.

Поблагодарив хозяина, он расплатился за пиво и вышел на улицу. Поманив одного из стоявших поблизости мальчишек, которые слонялись перед гостиницей в надежде заработать несколько монет, бегая по поручениям жильцов, Девлин попросил проводить к рынку.

Место для торговли располагалось почти рядом, поскольку тоже находилось в районе пристани. Джереми сразу же увидел коричневое здание, о котором говорил хозяин таверны. Он дал своему провожатому монетку, и мальчишка убежал, счастливый и довольный. Девлин немного постоял, оглядывая пустое возвышение, где когда-то пришлось стоять перед толпой. От одного лишь вида этого «эшафота» его начало прямо-таки тошнить от унижения. «Скорее бы убраться с сей дикой земли», – подумал он.

Хотя уже надвигались сумерки, мистер Эмерсон находился еще в своей конторе на втором этаже. Дородный мужчина с круглым, улыбчивым лицом, он выглядел наивным и веселым, почти глупым простаком. Но несколько минут разговора обнаружили в нем человека мудрого и деловитого.

– Как я понимаю, вы интересуетесь хорошей землей? – начал Джереми.

– Вообще-то, да. Входите и садитесь. У вас есть что продать?

– Скоро будет. Довольно крупная плантация.

– Целая плантация? – Брови Эмерсона недоверчиво доползли вверх. – Она убыточная?

– Нет, совсем наоборот, уверяю вас. Я получил ее в качестве приданого жены, но планирую вернуться в Англию. Этот климат мне не подходит..

– Понимаю.

Эмерсон придвинул к себе длинный лист бумаги и стал делать на нем пером почти неразборчивые записи, подробно расспрашивая Девлина. Ведя отчеты плантации в течение последних нескольких месяцев, Джереми мог без запинки перечислить цифры доходов «Мшистой заводи» равно как и ее размер, местонахождение и количество рабов, работающих на ней.

– Значит, вы захотите продать и негров? С землей или индивидуально, через невольничьего агента?

Девлин как-то не задумывался над этим аспектом.

– Э… Я не знаю… Полагаю, с землей.

Ему вообще претила мысль об их продаже каким бы то ни было образом. Неужели нет другого пути управления плантацией? Сам он пережил глубочайший позор, будучи проданным, словно вещь, поэтому ему очень неприятно подвергать такому же унижению иного человека.

Эмерсон заметил, что, судя по цифрам, это прекрасная собственность, однако его тон выражал подозрение относительно правдивости данных. Джереми вскинул брови, подражая своему дяде, в самой надменной манере.

– Я свяжусь с вами попозже при помощи письма… Естественно, после того, как буду уверен насчет продажи земли, – сообщил Девлин и поднялся. Эмерсон проводил его до двери и стоял там еще несколько минут после ухода посетителя, уставившись в стену ничего не видящим взором. Если этот заносчивый малый говорит правду, ему не составляет труда продать плантацию. Может быть, он как-нибудь совершит небольшое путешествие по реке и лично осмотрит «Мшистую заводь» , дабы убедиться, действительно ли она – такое сокровище или же все – просто вранье.

Мередит спала, когда Девлин наконец-то вернулся в их номер. Он задержался в таверне внизу, чтобы поужинать и выпить еще несколько кружек пива. На какое-то мгновение у него даже появилась желание переспать с прислуживающей девчушкой. Она выглядела довольно мило, и он, разумеется, вовсе не обязан блюсти верность своей жене после того, как она оскорбила его и умалила мастерство и предупредительность. Но даже воспоминание о презрении Мередит сразу же уничтожило то малое влечение, которое возникло к служанке. Джереми с отвращением поставил на стол последнюю кружку и отправился наверх. Войдя в номер, он с остервенением захлопнул дверь, но даже этот грохот не разбудил Мередит.

Девлин метнул раздраженный взгляд на ее неподвижное тело. Как она может так легко спать? Значит, чувственности у нее не больше, чем у придорожного камня, а он… Он просто комок нервов.

Девлин снял одежду и повесил ее на спинку кровати, затем забрался в постель рядом с ней, задув коротенькую свечу, которая освещала его путь наверх. Единственный свет исходил от незашторенного окна: через него лунные блики ловились на пол и ложе. Мередит во сне придвинулась к Джереми, и одеяло соскользнуло с ее руки, обнажая мягкую округлость плеча. Ко сну она надела еще одну рубашку, сшитую Лидией, поскольку Бетси не упаковала других. Эта была бледно-голубой и имела значительный вырез, открывающий большую часть груди.

Джереми сглотнул, в паху зажегся знакомый огонь. Он сдвинул одеяло ниже и позволил глазам беспрепятственно изучать ее. Полупрозрачная ткань мало что оставляла воображению. Грудь почти выпадала яз глубокого выреза, а темные кружки сосков явственно проступали и буквально бросались ему в глаза. Девлин взглянул на ноги. Во сне сорочка задралась, обнажая длинную икру, колено и бедро. Во рту у него неожиданно пересохло, и он не смог удержаться, чтобы не пробежать пальцем по ее боку. Она слегка встрепенулась, но не проснулась.

«О, я дурак», – с горечью подумал Джереми. Утром Мередит, возможно, напомнит ему, как мало удовольствия он ей дает. Но сейчас Девлин не мог размышлять ни о чем, кроме своего нарождающегося желания. Он вспомнил ее тихие стоны беспомощного наслаждения и вскрик при достижении вершины блаженства. Ей было хорошо. Джереми верил в это. Реакция Мередит не могла быть поддельной. Кроме того, если она не испытывает к нему никаких нежных чувств, зачем ей пытаться изображать удовольствие, которого не чувствуешь?

Сдвинув вниз бретельку рубашки, Девлин коснулся ее плеча губами. Одна грудь освободилась из полупрозрачного плена, образовав зовущий холмик с соблазнительной розовой вершиной. Кровь застучала в висках так, что он уже потерял способность думать. Джереми хотел ее. О, Боже, как он ее хотел! Мередит – жена… У него все права, и ему нужно заняться с ней любовью… Девлин на наклонился, чтобы поцеловать сосок. Рот открылся шире, вбирая его внутрь, и язык начал свое обжигающее кружение. Она захочет его! Господи, он заставит Мередит возжелать соединения с ним!

А она дрейфовала от пробуждения к приятнейшим ощущениям. Что-то ласкало ее грудь, и Мередит легонько застонала от удовольствия. Чувства и тело скорее, чем мозг, осознали, что это Джереми решил доставить ей наслаждение. Ее руки инстинктивно погрузились в его густые волосы, кончиками пальцев массируя кожу.

– Джереми, – выдохнула она и потерлась щекой о макушку Девлина. Затем Мередит окончательно проснулась и резко убрала руки. – Джереми, что ты делаешь!

Он приподнял голову, глядя на нее из-под отяжелевших от желания век.

– А как ты думаешь? – прошептал Девлин.

– Я полагала, что после сегодняшнего тебе не придет в голову повторить свое представление!

Джереми облизал губы, силясь сдержать раздражение, и постарался выдавить слабую улыбку. Кивнув на ее обнаженную грудь, он заметил:

– А этот фасон тебе идет.

Мередит опустила глаза и ахнула, увидев, что плечико рубашки соскользнуло с руки, обнажив одну совершенную округлость. Она было начала поправлять сорочку, но Девлин остановил ее руку.

– Почему ты борешься с этим? Ты же знаешь, что хочешь заняться любовью не менее меня.

– Неправда, – запротестовала Мередит прерывающимся голосом. – Ох, Джереми, ну почему ты должен унижать меня?

~ Унижать?! – взорвался он. – Так вот что моя любовь значит для тебя! Вначале ты говоришь боли и оскорблении, потом информируешь меня, что я такой же, как все остальные мужчины… А теперь ты заявляешь: спать со мной – унижение Почему? Потому что я ублюдок? Слуга? Да? Или прикосновение любого мужчины унизительно? Или никто из нашего брата не настолько хорош, как твой «дорогой кузен»? – В его голосе явно звучали нотки сарказма.

– У меня нет сравнений! – выпалила она. – Ты же знаешь, я никогда не была с другими!

– Да, я знаю об этом очень хорошо. Тогда, должно быть, это именно моя милость так крайне отвратительна. Скажи мне, если все обстоит таким образом, что это за стоны раздавались прошлой ночью? Кто исцарапал мне всю спину?

– О-о-о, – простонала Мередит и уткнулась лицом в подушку. – Я ненавижу тебя! – крикнула она приглушенным голосом.

– Почему? Потому что отвечаешь мне?

– Я не отвечаю! – отчаянно солгала Мередит.,

– Черта с два не отвечаешь!

Его слова прозвучали низко и хрипло. Пальцы вонзились в ее руки и развернули Мередит лицом к нему. Не дав ей возможности запротестовать, Девлин впился ртом в губы жены. Против воли они раскрылись, и языки сошлись в поединке наслаждения. Его поцелуй буквально высасывал из нее всю силу воли. Наконец Джереми оставил губы, чтобы подразнить мочки ушей и обвести их контуры. Он стащил рубашку с ее тела, следуя за полупрозрачной тканью своим искусным ртом. Мередит погрузилась и затерялась в горячем тумане, провалилась за пределы сознания. Она сознавала лишь его кожу на себе, его горячий язык, исследующий каждую клеточку ее тела. Мередит извивалась и хватала Девлина за плечи, содрогаясь от неукротимого желания.

Джереми понимал ее потребность, но еще не был готов удовлетворить Мередит, Он продолжал ласкать и мучить, слегка касаясь горячей спазмы ее страстей, лаская твердый бутон наслаждения до тех пор, пока она не вскрикнула, простонав его имя и не взорвалась в приступе блаженства. Но и этого ему показалось мало. Его рот двинулся ниже, вкушая нектар, сладчайший нектар, ее любви, легко воскрешая колотящийся голод, который только что удовлетворили пальцы.

– Нет, – простонала она. – О, нет.

– О, да, – хрипло прошептал Девлин, подстегивая Мередит к безумству желаний своим проворным языком.

Она извивалась под ним, вонзаясь ногтями в его плечи.

– Пожалуйста, Джереми, пожалуйста…

Он лег между ног Мередит, дразня ее врата нежным и упругим кончиком плоти.

– Скажи, что хочешь меня, – прорычал Девлин. – Скажи!

– Да, – выдохнула она. – Да, я хочу тебя. О, Джереми, как я хочу тебя! Пожалуйста, люби меня, пожалуйста!

Девлин медленно погрузился в ее атласные глубины, и вздох наслаждения сорвался с ее губ. Он почти устранился, а затем вновь с силой ворвался, не в силах сдерживать себя. Ее слова расплавили его, рассылая горячие токи по всему телу. Словно неистовый ураган, налетал Девлин на Мередит, изливая всю свою накопившуюся страсть, злость и обиду в податливое лоно.

– Мередит, Мередит…

Они безумствовали в раскаленном добела пламени страсти, их обнаженные тела сплелись. Казалось, что между ними не существует даже кожи: они стали единым трепещущим существом, плавящимся в огне желания.

Медленно, очень медленно, Мередит и Джереми расслабились, возвращаясь разумом и чувствами с далеких звезд и снова превращаясь в двух влюбленных существ.

Девлин откинулся на подушку, остывая в прохладе ночи. Казалось, требовалось значительное усилие, чтобы дышать. Он протянул руку, взял ладонь Мередит и поднес к губам. Сотни комплиментов, которые Джереми хотел бы выразить сейчас, вертелись у него в голове, но не хватало сил произнести хоть слово. Так и лежали они бок о бок в состоянии блаженства, соприкасаясь лишь руками. На какой-то миг Девлин и Мередит оказались так близки, что большего и не требовалось.

Их души оставались едины.

ГЛАВА 18

Мередит медленно просыпалась, потягиваясь, словно сытая кошка. Неожиданно в ее сознание ворвались воспоминания о прошедшей ночи, и она покраснела, натянув одеяло до самого кончика носа. «О, Боже, я вела себя как распутница! – мелькнуло в ее голове. – Как же теперь смотреть в лицо Джереми?! Он знает обо мне все и полностью властвует над моей душой…»

Теперь Мередит понимала, что имел в виду Девлин, говоря о мести: он может вертеть ею, как захочет, используя желание к нему. Как Джереми, должно быть, смеялся про себя! Слезы подступили к глазам, и Мередит отвернулась от мужа, лежащего рядом. Мало того, что она некрасива и не смогла привлечь супруга, не заплатив ему, но вдобавок еще и отдалась ему без остатка, обнажила все свои чувства и желания! Девлин должен презирать ее, И все же он будет продолжать спать с нею, чтобы постоянно доказывать свое господство – и нельзя сказать категоричное «нет».

Мозолистые пальцы пробежали по ее позвоночнику, и Мередит, повернувшись, увидела расслабленное и улыбающееся лицо Джереми. – Доброе утро, любовь моя.

Она покраснела и отвернулась.

– Доброе утро, – наконец смогла пробормотать Мередит.

Девлин нахмурился. «Не собирается же она снова начать вчерашнюю идиотскую ссору», – мелькнуло в голове. Он легонько укусил ее за шею.

– Ты выглядишь чудесно. Любовные занятия явно идут тебе на пользу.

– Не надо. – Голос Мередит звучал тихо, в нем явно поселились нотки внутреннего мучения и растерянности. – Не насмехайся надо мной.

– Не насмехаться над тобой? – удивленно переспросил он. – О чем ты говоришь?

– Я знаю, какой смешной должна казаться тебе.

– Смешной?! Моя милая девочка, действие, которое ты оказываешь на меня, можно назвать как угодно, но только не смешным.

Одной рукой он перевернул ее на спину и заглянул в глаза. Когда Мередит повернула голову на бок, Джереми схватил ее за подбородок и заставил лежать неподвижно.

– Посмотри на меня. Я хочу знать, что еще за вздор поселился в твоей хорошенькой головке. Очевидно, ты во власти какой-то безумно глупой идеи, которая заставляет тебя отвергать днем все, что тело обнаруживает ночью. Почему? Зачем ты вчера делала все возможное, чтобы создать между нами пропасть? Ты специально так больно ранишь меня? Не желаешь моей близости? Не хочешь, чтобы я прикасался к твоему нежному телу?

– Больно ранить? – Мередит растерянно захлопала ресницами. – А что я такого сказала?

– А ты считаешь, сказать мужчине, что он не отличается от любого другого в постели, не больно для него? Или ты думаешь, ему не смертельно обидно услышать, что он радовался твоей боли, когда ему изо всех сил приходилось сдерживать себя, чтобы сделать это для тебя приятным? Мередит нахмурилась.

– Я никогда не думала… Правда, мне не хотелось обидеть тебя. Но ты оказался так противно доволен собой, когда мне было стыдно…

– Ну, разумеется, доволен. А почему бы и не показать этого? Мне стало действительно хорошо впервые за долгое время. Ты бы предпочла, чтобы я сделал вид, что недоволен тобой?

– Ну нет, конечно, нет. Джереми, ты просто искажаешь смысл моих слов.

– Нет, позволь… Это твоя голова все переворачивает вверх тормашками. Почему ты почувствовала стыд?

– Ну, ты так говорил обо всем… «Атака»… Словно мы на войне – и ты победил. Будто я не человек, а какой-то бездушный трофей.

Джереми несколько минут молча рассматривал ее, а потом произнес:

– Хорошо. Я прошу прощения за свои слова. Возможно, я вел себя слишком грубо для женщины, пережившей первую брачную ночь. Но мне – поверь – совсем не хотелось, чтобы ты почувствовала себя униженной и… и дешевой. Ведь я очень ценю тебя. – Он улыбнулся. – Бог мой, как я ценю тебя!

– Как ты можешь, Джереми?! – тихо возмутилась она. – Что можно найти ценного в такой уродливой верзиле, как я? – Внезапно слезы потоком хлынули из ее глаз, и она закрыла лицо руками. – О, Боже, я теперь еще и плачу перед тобой. Какое отвращение, должно быть, вызывает у тебя мой дурацкий вид…

– Мередит! – Его руки быстро обняли ее. – Ты не вызываешь у меня ни тени подобных чувств. Отчаяния – да, потому что ты говоришь самые странные слова из всех, которые я когда-либо слышал. Но отвращения нет, поверь.

– Как это возможно? Я так ужасно полна… полна желания… – Джереми даже рот приоткрыл, моментально онемев. – Это так глупо для дурнушки – вожделеть к мужчине, когда ее никто не желает. Это стыдно, так стыдно…

Девлин облизал губы, мгновенно узрев годы обиды и мучительной застенчивости, лежащие за словами Мередит. Сочувствие затопило его душу. Обняв жену еще крепче, он осыпал поцелуями ее волосы и шею. Джереми не мог целовать лица, потому что Мередит спрятала его у него на груди в очередном приступе стыдливости.

– Ты действительно думаешь, – прошептал он ей на ухо, – что происшедшее ночью оставило меня равнодушным? Знаешь ли, ты ведь не единственная испытывала вожделение… Я был пульсирующим безумным древком, подгоняемым чистейшим желанием поскорее найти свой колчан… Ты говоришь, ни один мужчина не хочет тебя? А я вот отчаянно хотел и хочу тебя. Ты сказала мне, что я не мужчина… По этому поводу готов поспорить.

Мередит сквозь слезы издала тихий смешок.

– Нет, я не утверждаю и давно знаю – ты настоящий мужчина. – Она помолчала, затем неуверенно, с трепещущей в голосе надеждой поинтересовалась:

– Ты правда хотел меня?

– Конечно! Бог ты мой, ты еще спрашиваешь! Мередит, я скажу тебе кое-что совершенно откровенно… Никогда не думал, что скажу когда-нибудь такое женщине… Прошлой ночью, когда мы занимались любовью, я достиг места, где мне вообще не приходилось бывать. Я пережил ощущения, которые просто не поддаются описанию. Мне так хотелось тебя… Я томился до тех пор, пока едва не умер от желания. Кстати, ты знаешь, когда мне впервые захотелось обладать тобой? – Она покачала головой в безмолвном недоумении. – В тот день, когда судно везло нас на «Мшистую заводь». За день до этого твой отчим купил меня на рынке. Я сидел и смотрел на тебя, мечтая о том, как затащить тебя к себе в постель…

Его слова так поразили Мередит, что она резко отстранилась, чтобы взглянуть на него.

– Серьезно? А мне казалось, ты ненавидишь меня – твои взгляды были такими свирепыми…

Он коротко рассмеялся.

– Ну, ты определенно поставила меня на место. А я-то думал, что стреляю в тебя провокационными и горячими стрелами желания.

Мередит захихикала, стирая слезы со щек.

– Возможно, они и являлись таковыми… Но я была слишком неопытна, чтобы разобраться.

Подвинувшись на кровати, она подтянула колени к подбородку и, обхватив руками ноги, погрузилась в раздумья. Джереми любовался ее обнаженным телом, хотя такая поза успешно скрывала все, что ему больше всего хотелось бы видеть. Опершись на локоть, он ждал, чем еще огорошит его Мередит. Наконец она продолжила, отведя глаза в сторону:

– Но почему? Я имею в виду, у меня такие длинные ноги и столь нескладное тело… Я совсем непривлекательна.

– Позволь мне судить об этом, хорошо? Я, как тебе известно, чуть получше разбираюсь в таких вещах. – Он провел рукой вдоль перевернутой V, которую образовывали ее ноги. – Твои ноги действительно длинные, но совсем не отталкивающие. Скорее, наоборот. Они стройные и красивые, вызывающие у мужчины желание пробежать пальцами по всей их длине вверх до тех пор, пока он не достигнет твоего сокровища… У тебя прекрасные ноги… А что касается твоего тела… Ты статная, любовь моя, а вовсе не нескладная. – Его рука прокралась между бедер, принялась ласкать, и Мередит невольно расслабилась и, вытянувшись, легла на спину. Он обхватил ладонью один холм с розовой вершиной. – Твои груди совершенны, их хочется касаться, их хочется целовать. – Девлин склонился и коснулся губами каждого соска. – О, Мередит, твое тело чудесно… Нет, если я дальше продолжу это восхваление, то мы уж точно не пойдем вниз завтракать.

Мередит дразняще улыбнулась, что совсем не походило на нее.

– А завтрак так важен? Девлин застонал.

– О, моя милая, прелестная соблазнительница… – Его рот сомкнулся на ее губах, и вскоре они затерялись в океане любви.

Много позже, когда Мередит и Джереми спустились с высот, кажущихся теперь невозможными, они лежали вместе в удивительной близости. Он лениво водил вдоль ее руки ногтем большого пальца. Наконец Девлин заметил:

– Я тут подумал, как нам провести время в Чарлстоне…

– Что ты имеешь в виду? Мне казалось, сегодня мы идем в театр. – В голосе Мередит звучало явное разочарование.

– Конечно, идем. Но у нас впереди целый день, и хотя крайне соблазнительно думать о времени до вечера рядом с тобой в постели, мне бы хотелось сделать кое-что важное.

– О, – вяло отозвалась она. – И что же?

– Свести тебя к портнихе.

– Что? Зачем? У меня полно нарядов.

– Но нет ничего такого, что устраивало бы Я думал о сказанном тобой сегодня… Мередит, у тебя очень неверное представление о себе. По какой-то мне непонятной причине ты считаешь себя некрасивой…

– По какой-то причине! – перебила она мужа. – Ты же прекрасно знаешь, что так оно и есть!

– Нет, не так. Правда, никто не видел твоего обнаженного тела, которое является твоей наиболее прекрасной стороной… Я счастлив, что только мне принадлежит право лицезреть твое великолепие. Но ты не извлекаешь выгоды из своих других достоинств, почему-то стараешься выглядеть как можно неприметнее…

– Если бы ты был высоким и неуклюжим, то поступал точно так же! – горячо парировала Мередит.

– Гм… А ты не замечаешь, моя дорогая, что я даже немножко выше тебя? Однако не прячусь от людей и не сутулюсь, пытаясь скрыть сей факт.

– Ты же великолепен! Зачем тебе прятаться?! – выпалила она, потом покраснела. – То есть мне хотелось сказать… Ну, ты… красив. И наверняка знаешь об этом. Кроме того, ты мужчина. Когда мужчина высок, считается привлекательным.

– Послушай, ты ростом почти шесть футов. Нет. никакого способа изменить или скрыть сей факт, если только не хочешь подрезать ноги, чего лично я не рекомендую.

Мередит не могла не улыбнуться.

– А что же ты рекомендуешь?

– Поскольку ты не можешь слиться со стеной, – и не пытайся – делай противоположное. Одевайся модно и со вкусом, покупай красивую одежду, которая идет тебе, гармонирует с цветом твоего лица и волос, выставляй напоказ фигуру. Не стягивай волосы сзади до невозможности туго, а укладывай их на макушке, открывая свою изящную шею. Улыбайся, гордись собой! Если ты будешь уверена в себе, это сразу же отразится на твоем лице. Может, ты и не сможешь стать смазливой фарфоровой куклой вроде Опал Гамильтон, – «Значит, он все-таки восхищается этой женщиной», – подумала Мередит, – но зато ты умеешь быть поразительной, необычной, даже – не побоюсь этого слова – красивой. Словом, выполняя все это, ты улучшишь свою внешность. – Он помолчал, видя недоверчивое лицо жены. – И поэтому мы сегодня нанесем визит самой лучшей портнихе и шляпнику.

Мередит предпочла бы обойтись и без этого. Она страшилась остекленелого взгляда глаз портнихи, когда та увидит ее рост. Но после горячего восхваления Джереми фигуры и его любви к ней, оставившей в ней тепло и апатичность, Мередит все-таки решила, что согласится пойти, куда бы он ни предложил. Девлин погладил ей ноги и неохотно встал с постели,

Вылив полкувшина воды в таз, он умылся, вытер лицо и принялся за бритье. Она тоже поднялась и совершила омовение с куда меньшей застенчивостью, чем за день до этого. По ходу дела Джереми рассказал ей смешную историю о своем учителе танцев, и Мередит громко и весело рассмеялась.

– Приятный звук.

– Что? – удивилась она,

– Твой смех. Мне нечасто приходится слышать его. Обычно я награждался обратной стороной твоего языка и настроения,

Мередит опустила глаза, немного сконфузилась и попыталась увести разговор в сторону.

– А ты наймешь мне такого же учителя танцев?

– Зачем?

– Ты же обещал научить меня танцевать. – И научу! Но сам, а не какой-то там бродяга, величающий себя учителем танцев. – Он стер мыльную пену с лица и подал ей руку. – Иди сюда. Я покажу тебе менуэт.

Девлин вел ее через все па танца, давая указания, куда ставить ноги и как приседать, наклоняться и семенить вокруг него. Вначале Мередит серьезно слушала и старалась следовать его наставлениям, но вскоре абсурдность ситуации взяла над ней верх. Она захихикала.

– Ну, а теперь что? – спросил Джереми, уперев руки в бока и притворяясь страшно рассерженным.

– Не знаю. Это… несколько необычно, ты не находишь? Танцевать, когда на нас с тобой нет ни нитки!

Его губы скривились, но он умудрился сохранить серьезное выражение лица.

– Гм… Что ж, сие придает определенный шарм нашим движениям.

– Тогда, возможно, мне следует попробовать это с учителем танцев. Ну, или на нашей следующей вечеринке.

Он состроил недовольную гримасу и слегка похлопал ее ладонью по заду.

– Шалунья.

Мередит что-то весело напевала, одеваясь, и Девлин улыбнулся, увидев, как светится ее лицо. Любовь делала его жену почти хорошенькой, придавала блеск глазам и румянец – щекам. «Когда я одену ее должным образом, она станет более чем приличной. Причем будет выделяться не банальной смазливостью, а уникальностью. Мередит просто неповторима. Моя Мередит, собственная, единственная Мередит… – с гордостью и любовью подумал Джереми. – Дерзкая, смеющаяся, хмурящаяся, умная, упрямая, прямолинейная, добрая, застенчивая Мередит». – Итак, где в городе самая лучшая портниха? – поинтересовался он у жены, когда они вышли из таверны, плотно позавтракав. Неожиданно Девлин заметил, что она колеблется. – Или ты сама скажешь мне, или мне придется узнать адрес у одного из этих добропорядочных граждан, что проходят мимо.

– Ну ладно… Ее зовут мадам Равеню. У нее маленький магазин на Брод-стрит.

Они бодро зашагали по булыжным мостовым – характерной черте города, которой чарлстонцы очень гордились. Чарлстон по праву был одним из крупнейших городов колонии, как-никак – крупнейший порт. Кроме того, он считался центром культуры на этой полуцивилизованной земле. Горожане гордились утонченностью и достижениями своего города, отмечая улицы, вымощенные булыжником, элегантные англиканские церкви и театр, где часто давали спектакли труппы странствующих актеров.

Магазин портнихи располагался в двухэтажном кирпичном здании. Сама мадам Равеню жила в апартаментах над своим заведением. Это была маленькая, пухленькая и суетливая женщина, одетая в темно-зеленый шуршащий шелковый наряд. Свои волосы она укладывала в незамысловатую, но элегантную прическу.

Джереми оглядел ее одежду и магазин и решил, что у мадам явно хороший вкус. Деревянный пол покрывал персидский ковер в серо-голубых тонах, которые хорошо сочетались с бледно-голубыми стенами, В небольшом камине горел приятный огонь, а рядом стояли два кресла и канапе.

– Мадам, месье, добро пожаловать в мой скромный магазин. Чем могу вам служить?

Ее глаза скользили по Мередит, оценивая дорогое, но некрасивое платье, и высокий рост.

Мередит не ответила, но Джереми очаровательно улыбнулся и произнес:

– Мадам, моей жене нужен полный гардероб. Мы здесь, чтобы вручить себя в ваши умелые руки.

Глаза женщины заблестели.

– Благодарю вас, вы очень добры. Прошу, садитесь. – Она указала на кресла у камина. – Могу я предложить вам чай? Или горячий шоколад? А уж потом мы подберем фасоны и ткани, а?

Мередит хотела вежливо отказаться, но Девлин согласно кивнул и усадил жену на диван рядом с собой. Портниха скрылась в задней комнате, чтобы принести угощение.

– Джереми, это уж слишком, – сдержанно запротестовала она. – Подумать только – целый новый гардероб!

– Считай это рождественским подарком. Не беспокойся, «Мшистая заводь» может это позволить. Я хорошо знаком с прибылями плантации.

– Ну, возможно, но это просто излишняя расточительность.

– Как может покупка одежды для хозяйки такой усадьбы быть излишней?

– Это все еще земля Дэниэла, – не унималась Мередит, заходя с другой стороны. – Он может не одобрить, что ты тратишь его деньги.

– Тогда зачем мистер Харли отдал ее мне? Перестань, Мередит, ты же прекрасно знаешь, он не станет возражать. Сейчас ты одета практически в тряпье. Подумай, сколько Дэниэл купил для меня. Неужели он не сделал бы того же и для любимой падчерицы?

– Конечно, если бы это было разумным. Но поскольку у меня полным-полно одежды, да еще он купил то кольцо в качестве моего свадебного подарка…

– Оно не куплено на деньги Дэниэла, – почти угрюмо прервал ее Девлин. – Это украшение принадлежит мне.

– Тебе?!

– Да. Ты думаешь, я настолько плохо разбираюсь в размере женской руки? Это кольцо принадлежало моей матери. Его подарил ей мой отец. Простая безделушка, но мама дорожила им больше всего.

– Но как тебе удалось сохранить кольцо? Я имею в виду, когда бандиты похитили тебя, наверняка они не погнушались бы и очистить твои карманы.

Девлин пожал плечами.

– Похитители не видели его. Кольцо совсем маленькое… Оно находилось у меня на цепочке вокруг шеи. Они просто не заметили его, когда ударили меня по голове. Очнувшись на корабле и поняв, что со мной произошло, я спрятал колечко в поясе бриджей.

– Но ты мог бы купить за него свободу для себя.

– Я никогда бы не продал его, – отрезал он, сурово выпячивая челюсть.