Текст книги "Вершина счастья"

Затем перед ней возникло какое-то расплывчатое пятно, – его сопровождал громкий стук – и внезапно рот освободился. Тела двух мужчин покатились по усыпанной ракушками дорожке, и хотя Мередит не могла видеть их лица, одна голова венчалась очень знакомой золотой шапкой волос. Джереми! Слава Богу! Сквозь дурноту она смогла разобрать, как ее муж придавил Джексона к земле, впечатывая свои кулаки в физиономию надсмотрщика. Мередит уже достаточно пришла в себя, чтобы сообразить, что если Девлин будет продолжать в том же духе, то непременно убьет насильника.

– Джереми! Джереми! – Она подбежала и потянула мужа за плечо. – Прекрати! Пожалуйста… Я в порядке… Ты убьешь его!

Он остановился и поднял лицо к Мередит. Волосы выбились из его всегда аккуратной косицы и беспорядочно рассыпались по плечам; их густо покрывал слой пыли. Глаза горели жаждой крови, а губы растянулись в угрюмом и диком подобии улыбки. Девлин закрыл глаза, и большие плечи расслабились. Он торопливо поднялся на ноги и прижал Мередит к себе.

– Ты уверена? Что произошло? Я услышал твой крик и пустил Акробата во весь опор… До смерти испугался, что не успею вовремя, – добавил Джереми, нежно и бережно обнимая жену.

Только теперь Мередит заметила огромного гнедого, нервно приплясывающего неподалеку. Девлин, наверное, прыгнул на Джексона прямо с лошадиной спины. Акробат фыркал и дергал головой, растревоженный шумом и дракой. Джереми успокаивающе заговорил с животным, тихо приближаясь к нему. Не. отпуская руку Мередит, он взял свисающие поводья и повернулся к поверженному надсмотрщику, который с трудом поднимался с земли, тщетно стараясь вытереть кровь вокруг рта.

– Я хочу, чтобы к вечеру ты убрался с плантации, – сказал ему Девлин холодным и твердым, как кремень, голосом.

Джексон осторожно дотронулся до разбитых и распухших губ.

– Ты не имеешь права, – заартачился он. – Меня нанял мистер Харли, и только он может уволить. Ты еще не хозяин здесь.

– Я не вмешиваюсь в дела Дэниэла и не выгоняю тебя со службы… – резонно произнес Джереми, – я просто говорю, что если еще раз поймаю тебя на этой плантации, то переломаю пополам.

Надсмотрщик метнул на него бессильный и ненавидящий взгляд и заковылял по дорожке, чтобы подобрать свой скрученный хлыст, свалившийся с плеча во время драки. На какое-то мгновение Мередит испугалась, что он ударит им Девлина. Ее муж тоже напрягся, стиснув кулаки и сверкнув глазами. Ей даже показалось, Джереми надеется, что Джексон именно так и поступит. Однако тот только перебросил плеть через плечо и захромал в сторону своей хижины. Мередит не сомневалась, что с наступлением ночи он исчезнет.

– Что все это значит? – Девлин повернулся к ней. – Как этот идиот посмел тронуть тебя?

– Отвергнутый поклонник, – усмехнувшись, ответила Мередит, стараясь хоть как-то разрядить грозу.

– Что? Ты хочешь сказать, он действительно имел наглость верить, что ты выйдешь за него?

С ее губ сорвался нервный смешок.

– Ну, Джексон ужаснулся: как это я вышла замуж за тебя, а не за него… Он считал, надсмотрщик – лучшая партия, чем наемный слуга.

Девлин слабо рассмеялся, покачав головой.

– Ах, Мередит, Мередит, видишь, какой роковой женщиной ты стала… Заставляешь мужчин рычать и грызться из-за себя.

– Господи, Джереми, ты говоришь это так, будто две собаки подрались из-за кости.

Он рассмеялся.

– А что? Какое-то сходство есть.

– Выходит, я кость? Не очень-то лестное сравнение.

– Мередит!

Их пикировку неожиданно прервал настоятельный крик Лидии. Повернувшись, они увидели ее бегущей через сад с приподнятыми почти до колен юбками.

– Мередит! Идем скорее!

– О, Боже! – На мгновение она застыла, рука метнулась к горлу. – Дэниэл!..

Девлин стиснул ее плечи и подтолкнул вперед.

– Иди! Я отведу лошадь на место и сразу же вернусь.

Это вывело Мередит из оцепенения, и она бросилась навстречу Лидии, лицо которой казалось мертвенно-бледным, несмотря на быстрый бег. Она слепо потянулась за руками Мередит, ничего не видя из-за застилающих глаза слез.

– Дэниэл… он…

– Он умер?

Чандлер покачала головой.

– Нет… но он дышит так странно… Пожалуйста, сделай что-нибудь.

Они побежали в дом, в комнату Харли, в испуге продолжая держаться за руки, словно две школьницы.

В спальне царил сумрак, портьеры закрыты; стоял сильный зловонный запах давно застоявшейся болезни.

– Открой шторы, ничего не видно.

– Это Дэниэл просил меня закрыть их. Ему не нравится свет.

– О! – Мередит взяла свечу и наклонилась над постелью, чтобы увидеть лицо отчима.

Оно выглядело болезненно-желтым и вялым, глаза закрыты. Казалось, он спал, но пальцы конвульсивно сжимали край одеяла. Дыхание прямо-таки клокотало в горле и груди, но, ПОХОЖЕ Дэниэл не мог откашляться. «Он словно тонет», подумала Мередит. Она позвонила, вызывая Джозефа, лакея Харли, и как только слуга вошел, приказала ему повернуть отчима на бок. Они взбили подушки у него за спиной, чтобы он не заваливался. За это время Дэниэлу, кажется, стало немного легче дышать.

Мередит присела у кровати, ее глаза не могли оторваться от созерцания пальцев Харли, беспрерывно комкающих одеяло. Она знакома с болезнью и смертью, видела, как умирали ее мать и несколько рабов, которых ей не удалось спасти. Самое ужасное, что Мередит присутствовала при уходе в мир иной множества детей, пораженных или корью, или скарлатиной, или дифтерией. Она замечала этот жест много раз раньше: беспокойное, бесцельное движение рук и пальцев – и…

Мередит стиснула руки на коленях и уставилась на них сквозь пелену слез. Она уже несколько недель знала, что это случится, но как-то старалась не думать о столь трагическом событии. Они с Лидией ухаживали за Дэниэлом, облегчали боль, но от смерти нет медицинских средств, нет никаких лекарств. Все знали об этом. И тем не менее, Мередит надеялась и отказывалась принять даже мысль о смерти. Теперь же придется.

Но в эту ночь Дэниэл выкарабкался. Он упрямо цеплялся за жизнь еще два дня. Клокотание в груди становилось все сильнее и сильнее. Уже не помогала никакая смена положения тела. Время от времени Харли приходил в себя, но лихорадка Усиливалась, и скоро слова превратились в бессмысленную беседу с людьми из прошлого. Мередит пыталась отвечать ему, если знала, о чем идет Речь. Часто Дэниэлу казалось, что она – это ее мать, Анна; потом он несколько раз назвал ее мамой.

Они с Лидией оставались рядом с ним, дежуря по очереди. Джереми находился рядом с женой при любой возможности, хотя дела плантации часто отвлекали его.

Наступила полночь. Мередит сидела у кровати больного, когда его дыхание резко изменилось. Дэниэл сделал странный глубокий вдох, затем долгий судорожный выдох. Мередит, полудремавшая в кресле, подскочила.

– Лидия! – резко позвала она. Ей уже приходилось ранее слышать подобный звук.

Чандлер инстинктивно соскочила с кровати, поставленной специально для них в комнате Харли, и подбежала к Мередит раньше, чем успела проснуться.

– Что? Что такое?

– Мне кажется… Я боюсь… – она запнулась, не в силах закончить фразу, но Лидия все поняла. Она сжала руку Мередит, такую же холодную, как и у нее.

Дыхание Дэниэла замедлилось и стало почти неслышным. Мередит потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что произошло, прежде чем оно совсем прекратилось. Она закрыла глаза, словно отгораживаясь от потока слез.

– Он ушел…

Лидия разрыдалась, опустившись на колени перед кроватью и положив голову на одеяло. Ее руки обняли Дэниэла, и она заплакала так, словно ее сердце разрывали на части. Мередит положила ладонь ей на затылок, зная, что Лидию ничем не утешишь. Она погладила голову женщины и тихо вышла, оставив Чандлер наедине с мужчиной, который делил с ней свою жизнь и состояние.

Мередит медленно направилась в свою комнату. Она не могла ня о чем думать, хотя понимала, что нужно сделать очень многое. Дэниэла необходимо одеть, потом появятся соболезнующие визитеры и… Но ведь можно все это предоставить Джереми. Он сильный и справится со всеми этими хлопотами.

Она открыла и вошла в спальню. Девлин мгновенно проснулся.

– Мередит? – Да?

Он повернулся на бок, протянул руки, чтобы обнять ее. Когда она вяло уклонилась от его объятий, Джереми соскочил с кровати.

– Мередит, что случилось? Дэниэл?..

– Он умер, – бессильно произнесла она и внезапно расплакалась: долго сдерживаемые всхлипы разрывали горло. – Ох, Джереми! – Мередит бросилась к нему на грудь, и он успокаивающе обнял ее, одной рукой гладя волосы и спину.

– Да, любовь моя, да… Вот так, хорошо… Поплачь, поплачь.

– Я никогда, никогда не сознавала, как сильно любила его. Всегда думала… – Слезы душили ее, заглушая слова.

– Ничего… Просто поплачь, а потом все скажешь.

Наконец буря слез стихла, и Девлин подвел жену к креслу. Он сел и усадил ее к себе на колени, словно маленького ребенка. Она положила голову на плечо.

– Я все время говорила себе, что Дэниэл мне не нравится, что он вульгарный и самонадеянный, неровня моей маме или всем Уитни… Мне казалось, я терпела его ради матери и ради «Мшистой заводи»… Но в эти дни стало ясно, насколько я сама себя обманывала. Он был для меня больше отцом, чем мой родной папа. Ведь Бенджамин Уитни считался книжным отшельником, а я… я была для него не более чем надоевшей помехой. Именно Дэниэл начал относиться ко мне с любо вью, дарил мне подарки и всему учил. Отчим помогал, подбадривал, смеялся и спорил со мной… Отец – это лишь тень, а Дэниэл – настоящая реальность. Но я не позволяла признаться себе в этом из-за своей гордости! Глупо, как глупо! Ну почему я не сказала ему? Он так ничего и не узнал, а теперь уже поздно.

– Не тревожься, – заверил ее Джереми. – Дэниэл знал, что ты любишь его. Он сам очень сильно любил тебя и никогда не сомневался в твоей привязанности. Даже я знал о твоей любви к нему. Ты, возможно, единственная, кто не осознавал этого. А ведь твоя искренняя любовь жила в твоих жестах и словах, в том, как ты улыбалась Дэниэлу и смеялась его грубоватым шуткам, даже в том, как ты спорила с ним… Он все прекрасно знал…

– Надеюсь.

Ее голос звучал слабо и несчастно. Девлин поцеловал жену в волосы и стер слезы с лица своими большими мозолистыми пальцами. Мередит судорожно вздохнула. В ее голове мелькнуло:

«Как хорошо и покойно здесь, в кольце его рук… Благодарение Богу, что Джереми со мной, такой заботливый и нежный… Мой мир развалился на части, а его крепкая рука – защита для меня». Она так и уснула, свернувшись клубочком на коленях Девлина.

Джереми положил голову на спинку кресла и вздохнул. Его разрывало сочувствие к Мередит. Ее муки терзали душу. Девлин проклинал свою беспомощность изменить хоть что-либо, чтобы снять боль жены. Как бы ему хотелось взять ее скорбь на себя! Еще раз поцеловав Мередит в голову, он осторожно поднялся с ней на руках и перенес в кровать. Накрыв ее одеялом, Джереми вышел в коридор, чтобы разбудить лакея Дэниэла. Голова Мередит болела от слез и переживаний, когда она проснулась следующим утром. Б комнате пусто, Девлин, видимо, ушел по делам. Хотелось, чтобы он находился рядом, ободряюще улыбаясь ей.

Мередит позвонила Бетси, дабы та помогла ей одеться, вытащив черное платье из гардероба. Облачившись в траурный наряд, она послала служанку на чердак за сундуком с черными одеждами, которые хранились со времени похорон матери. «Придется сказать одной из девушек, чтобы покрасила в черное еще несколько платьев Лидии, – как-то обессилено подумала Мередит. – Потом нужно отдать распоряжение поварам приготовить пищу для множества посетителей, которые вот-вот прибудут, чтобы выразить свои соболезнования». Ее оцепенелый мозг медленно отмечал множество дел, требующих немедленного ее вмешательства.

Однако спустившись вниз, она обнаружила, что Джереми уже позаботился о многом. Прежде всего, он собрал слуг и сообщил о смерти Дэниэла, потом разослал сообщения о скорбном событии соседям-плантаторам. Кухня, возглавляемая заплаканной Далей, бурлила приготовлениями к траурному обеду, который будет накрыт в столовой для посетителей после похорон. Джереми к тому же дал указание плотникам сделать гроб из досок кипарисового дерева. Поль и Джозеф одели тело Дэниэла в его лучший черный костюм и положили на дощатый настил в комнате, чтобы позже переложить в гроб и установить в гостиной для прощания. Хотя в жарком колониальном климате покойников обычно хоронили сразу же и не оставляли в доме надолго, они все-таки решили на сей раз позволить это, поскольку стоял январь и погода была довольно прохладной.

Мередит осталась благодарна Девлину за быструю и действенную организацию приготовлений к похоронам. Оказывается, так приятно переложить груз и ответственность на кого-то другого и иметь возможность не быть сильной и стойкой.

Они с Лидией сидели наверху в общей комнате, иногда вместе плакали и утешали друг друга, иногда, обливаясь слезами, вспоминали Дэниэла. Укутавшись от холода, Мередит совершила несколько прогулок, давая свежему воздуху прояснить туман и мрак у нее в голове. Конечно, приходилось принимать участие в необходимом бодрствовании у тела покойного и приеме гостей, которые приезжали, чтобы выразить соболезнования.

Хотя их аристократические соседи частенько смотрели на Харли свысока, он был влиятельнейшим человеком в округе, одним из богатейших плантаторов и самым удачливым в сделках с торговцами как в Лондоне, так и в колониях. Многие время от времени обращались к нему за советом или даже заемом, чтобы продержаться до следующего урожая. Дэниэла также любили в соседнем городке, Гринуоке, ибо в нем совсем отсутствовала надменность, так присущая другим плантаторам. Он оставался неизменно вежлив с представителями средних и низших классов, поэтому торговые и рабочие люди тоже отдавали ему дань уважения, заходя в боковую дверь со шляпой в руках. Мередит приходилось выслушивать слова соболезнований, и она была благодарна Джереми за то, что он постоянно находился рядом с ней. Мередит устало пожимала руку за рукой и предлагала закуски с общего стола.

Девлин взял на себя большую часть любезностей, непринужденно беседуя е гостями, всегда вежливый и знающий что сказать в тот или иной момент разговора.

После целого дня таких светских церемоний Дэниэла похоронили на кладбище Уитни, которое лежало к северо-востоку от дома, на высоком холме у реки. На короткую службу, проводимую англиканским священником, прибыло много народу. Даже пришли ее кузены Уитни. Мередит поняла по сжатым губам Галена, что он совершенно против похорон Харли на этом кладбище. Но она рассудила: оскорбительно хоронить хозяина «Мшистой заводи» около церкви, тем более вдали от любимой им Анны.

Позже, уже в доме, к Мередит подошла Алтея, чтобы сочувственно пожать руку и выразить свое соболезнование. Она предложила постоянно навещать друг друга.

Мередит вяло улыбнулась. Алтея – настоящий друг. Вслед за сестрой подошел Гален. Его глаза многозначительно поблескивали.

– Я очень сожалею, кузина, – произнес он, но Мередит поняла, что кузен Уитни имел в виду не смерть ее отчима. Его взгляд скользнул мимо нее к Девлину, и до нее сразу же дошло: Гален больше сожалеет о «недостойном» браке, чем об уходе в мир иной человека, которого он не любил.

– Да, мне очень будет недоставать Дэниэла, – твердо ответила Мередит, вызывающе посмотрев кузену в глаза. Он, похоже, совсем не ожидал такой реакции. – Харли был для меня прекрасньщ отчимом и спас «Мшистую заводь» от разорения. Думаю, всем нам, Уитни, есть за что благодарить его, – продолжила она. Девлин, стоящий рядом, обнял ее за плечи. Его рука оказалась такой теплой и надежной, что подействовала успокаивающе. «Слава Богу, что я не вышла за Галена», – неожиданно для самой себя подумала Мередит. Эта мысль поразила ее, но еще раз повторив эту фразу, она осознала, насколько это верно. Дэниэл оказался прав: в ней много эмоций и чувств, которые никогда бы не удовлетворились кузеном. У них общая наследственность, схожие вкусы в области литературы и музыки, и детство, проведенное в компании друг друга. Но все это – недостаточная основа для брака и для настоящей любви.

Мередит взглянула на мужа и тепло улыбнулась. Она любит Джереми. Странно, но понимание этого пришло внезапно и окончательно. Его быстрая улыбка, красивое лицо, любовное мастерство – все волновало ее до самых кончиков пальцев. Мередит любила быть с ним и чувствовала одиночество, когда Девлин уезжал на поля. Он смешил ее и превращал разговор в удовольствие. Джереми помогал Мередит, всегда находился рядом и утешал, если в этом возникала необходимость. Именно эти качества она ценила в своем муже. Девлин тот, кого Мередит любит по-настоящему. Единственная проблема в том, что хотя она и полюбила его, он, по ее мнению, не отвечает взаимностью.

ГЛАВА 20

На следующий день после похорон из Гринуока приехал поверенный Дэниэла, Александр Картер, чтобы огласить завещание. Это был седовласый, серьезный человек, который любил обставлять чтение подобных документов помпой и официальностью. Поэтому он собрал в гостиной Мередит, Джереми и Лидию, чинно рассадил в креслах и развернул бумаги с величайшей осторожностью и какой-то едва уловимой заботливостью. К несчастью для него, этот спектакль не произвел никакого впечатления на Мередит и миссис Чандлер, которые почти не смотрели на стряпчего, уставшие и эмоционально измотанные всеми скорбными заботами. Только Джереми посмотрел на этот «цирк» насмешливо-серьезно, чем вызвал ответную полуулыбочку мистера Картера.

Доверенный прочистил горло и начал читать Документ звучным, хорошо поставленным голосом. Поскольку он сам писал завещание, то напичкал его правовыми фразами и длинными непонятными словами, которые слушатели не могли сразу понять. Однако мистер Картер был счастлив разъяснить содержание и закончил свое священнодействие следующим образом:

– Короче говоря, оставив миссис Чандлер вышеперечисленное имущество и значительную, хотя и не чрезмерную, сумму денег, мистер Харли завещал оставшееся богатство и плантацию вам, мисс Уитни… э… миссис Девлин. Он также отпустил на волю – так сказать, освободил от рабства – определенное число домашних слуг, а именно: Поля, мажордома, Далей, повариху и Джозефа, своего лакея. Итак… Я душеприказчик имения. У вас есть ко мне вопросы?

Таковых ни у кого не оказалось, поэтому, выпив предложенного ему теплого питья, мистер Картер уехал обратно в город.

Девлин на минуту задумался и повернулся к, Мередит.

– Насчет освобождения тех трех невольников… Это распространено?

– Да. Достаточно часто надежный, преданный раб освобождается после смерти своего хозяина.

– И что они теперь будут делать? Она пожала плечами.

– Могут покинуть плантацию, если, конечно, захотят, могут поехать в Чарлстон и наняться на работу в другое поместье. Кстати, в Чарлстоне живет несколько освобожденных негров… Однако сомневаюсь, что они уедут. Все родились здесь, на плантации, сейчас эти люди занимают довольно высокое положение в доме… Мы с ними не резки или без меры требовательны. Сомневаюсь, что им будет лучше жить где-то в другом месте. Я стану платить этой троице жалование, у них на руках будут документы, подтверждающие их свободу, чтобы никто не смог продать их…

– Интересно, – Глаза Девлина сузились. – Большой ущерб для плантации – ведь теряется ее основное имущество, – невольники – а не доходы.

– Конечно. Придется сделать небольшие перестановки в графе «Прибыли» из-за выплаты жалованья, но это не столь существенно.

Джереми знал, что Мередит абсолютно права, ибо слуги в имении его отца и в поместьях других представителей знати получали мизерные суммы за свой труд.

– Понятно. Кажется, они будут счастливы.

– О, да. Дэниэл оставил им величайший из даров.

– Что ж… Он дал его и мне тоже.

Девлин подумал об аннулированном документе о наемной службе, лежащем на комоде наверху.

Мередит улыбнулась ему, вновь ослепленная его красивым лицом. С тех пор, как она осознала свою любовь, многое изменилось в ее жизни. Мередит стала ощущать свои чувства; находясь рядом с Джереми, она замечала, что сердце начинает прямо-таки подпрыгивать в груди, а кровь – бурлить в жилах; душа наполнялась тихой радостью, лишь только он входил в комнату. Поэтому сейчас Мередит явственно испытывала жгучую тревогу, что Девлин устанет от нее и вернется в постель к Лидии, и сожалела о своей безответной любви. В конце концов, он ведь женился на ней, чтобы получить свободу и огромную плантацию. Она не может его винить. Мередит сделала бы все, что угодно, лишь бы избавиться от рабства. И совершила бы много, только бы сохранить «Мшистую заводь». Но понимание всего этого совсем не облегчало приступов боли, не уменьшало меры колючего страха. Мередит хотела бы, – о, больше всего на свете! – чтобы обретенная любовь получила настоящий отклик в сердце Джереми.

– Что ж, любовь моя…

Девлин поднес ее руку к своим губам. Мередит задумалась, как сладостно и в то же время мучительно слышать слова любви и принимать жесты нежности от него, зная, что они подсказаны лишь привычкой или элементарной вежливостью.

– Я должен вернуться к работе. Как ты, сможешь сегодня побыть одна?

– Конечно, у меня тоже полно дел. Джереми ушел. Мередит ласково поглядела ему вслед, любуясь высокой статной фигурой, пока он шагал по коридору и выходил в боковую дверь. С тех пор, как Девлин выгнал Джексона, работа управляющего легла на его плечи. Хотя и приходилось откладывать многие дела из-за смерти и похорон Дэниэла, она понимала, что с этого времени Джереми будет крайне занят. Скоро начнется посевная. Лучше бы ему найти надсмотрщика до той горячей страды, иначе он измотает себя.

Почти неделю спустя, после полуночи, в одной из хижин из-под одеяла выскользнула огромная человеческая фигура. Мужчина натянул бриджи, взял с пола мешок, в который предварительно сунул кукурузный хлеб и ломоть бекона, быстро завязал его и затем из потайного места за расшатавшимся кирпичом в углу вытащил длинный острый нож. Оглянувшись по сторонам, он бесшумно направился к двери. Но женщина на постели, скорее ощутив его отсутствие, чем услышав шорох, проснулась и сонно села.

– Неб? Куда ты идешь?

– Просто хочу немного подышать свежим воздухом. Не волнуйся. Спи.

– Это в январе-то? – недоверчиво спросила она и встала на колени, заподозрив неладное. – Скажи мне правду. Ты… встречаешься еще с кем-то?

Он недоуменно уставился на нее, затем разразился коротким смешком.

– Успокойся, нет. Для меня не существует других женщин. Ты прекрасно знаешь об этом.

– Тогда куда ты идешь на ночь глядя?

– Ухожу.

– Что ты имеешь в виду? Уходишь? О, Неб, нет! – Бетси наконец поняла его намерения, и ее объял страх. – Неб, не надо. Ты же погубишь себя. Это безумие!

– Я не могу так жить Бетси. .

– Разве ты не счастлив со мною?

На глазах девушки заблестели слезы.

– Конечно, счастлив. Мучительно больно оставлять тебя, но… Не могу же я взять тебя с собой. Тогда-то уж меня точно поймают.

– Тебя и так поймают! – Бетси заплакала. – Неб, ты же прожил здесь меньше года… и не знаешь местности. Сбежавшие рабы забредают в глубь болот, и их убивают болотные гады или они умирают от лихорадки; в крайнем случае, беглецы просто утопают.

– Может оно и так, но я не могу больше здесь оставаться.

– Почему? – Бетси уже плакала навзрыд, протягивая к нему руки в умоляющем жесте. – Я не понимаю…

– Я не могу жить, как животное.

– Неправда! Сейчас у тебя все хорошо.

– Я не обладаю свободой! А это значит, что я ничто!.. Послушай… – Он присел рядом с кроватью и взял ее руки в свои ладони. – Я люблю тебя. Полюбил буквально с первых минут, как увидел тебя, входящую в хижину вслед за белой госпожой. Я пугал тебя, но ты оказалась храброй и… прекрасной. Даже в бреду мне хотелось быть с тобой… Ты сделала все, что могла: научила говорить, как белые люди, дала мне мягкую постель и хорошую еду, любила меня, помогала переносить одиночество, принимала мое семя… Лучшей женщины я не мог бы и пожелать.

– Тогда останься со мной. Что я буду делать без тебя?

– То же, что и до меня, – резко ответил Неб. – Бетси, ты разрываешь мне сердце. Хотел уйти, не разбудив тебя, чтобы избежать этого разговора… Детка, я не могу быть рабом. Ты говоришь, здешние господа – хорошие люди. Может быть… Ты добилась для меня легкой работы, но я не против нее. И не имеет никакого значения, что твоя хозяйка добра. Факт совсем в другом. Они владеют мной, а я не могу жить, зная это. Я должен уйти! Должен быть свободным!

Бетси закусила губу. Она поняла, что он сказал. Именно гордость и яркая индивидуальность и привлекли ее к нему. Неб – настоящий мужчина. Если бы он не боролся за свободу, то не до конца был им. Но ее сердце не выдержит его ухода. Бетси хотелось умолять Неба, просить взять с собой, но она прекрасно понимала – он прав. Она будет лишь помехой на его трудном пути. У него и так мало шансов, а с ней их вообще не станет.

– Ладно, – наконец прошептала Бетси. – Только будь, пожалуйста, осторожен.

– Разумеется, – услышав слова капитуляции, Неб расслабился. Он притянул девушку к себе и поцеловал долгим поцелуем. – Я люблю тебя. Обещаю, когда-нибудь обязательно вернусь за тобой.

Бетси улыбнулась сквозь слезы. Она-то знала, что этот день никогда не наступит. Едва ли удастся сбежать, а если каким-то чудом и удастся, он не сможет вернуться и увезти ее. Но Небу так легче…

– Я буду ждать тебя. Иди.

Он отпустил ее руку и быстро поднялся. Приоткрыв дверь, чтобы только выскользнуть, Неб вышел в ночь, черную, как тени, окружившие его.

Безлунно. Это была одна из причин выбора именно данного времени, ибо он мог оставаться почти незаметным. Хотя едва ли кто-либо стал бы выглядывать из окна дома в столь поздний час; однако рисковать не стоило. Скоро он выйдет на узкую тропинку, ведущую к пристани. План Неба заключался в том, что он сбежал на болота, а про Чарлстон никто и не подумает. Если повезет, он уже будет почти в городе, когда обнаружат его исчезновение. Конечно, Чарлстон намного опаснее огромной и пустынной болотной земли, по крайней мере, в отношении поимки. Но Небу совсем не улыбался один из тех ужасных способов ухода из жизни, о которых говорила Бетси. Кроме того, у него есть подстраховка. Недавно Джозеф гордо демонстрировал свои бумаги об освобождении, и Неб старательно скопировал их на кусок пергамента, который стащил из кабинета. Хотя он не умел ни читать, ни писать, но очень искусно рисовал и поэтому убеждал самого себя, что совершенно точно перенес завитушки пера на свой псевдодокумент. Конечно, Неб не собирался жить в Чарлстоне, так как в городе скоро появятся объявления с его описанием. Его могут узнать и схватить. Но это все потом…

Приблизившись к пристани, Неб услышал царапанье каблука о дерево и мгновенно растворился в тени ближайших деревьев и кустов. Кто может быть здесь в такое время? Сейчас наступила полная тишина. Не раздавалось ни одного подозрительного звука. Через несколько минут Неб убедил себя, что послышавшееся – просто игра его воображения. Но на всякий случай он все-таки держался поближе к подлеску, приближаясь к причалу. Груды мешков с семенами, сгруженные еще несколько недель назад, возвышались на причальной тумбе. Они неясно вырисовывались в темноте, и Неб взял немного в сторону, направляясь к маленькой лодке. Неожиданное звяканье металла заставило его резко остановиться. Прищурив глаза, он увидел небольшую пирогу, отчалившую от причала, и темную фигуру гребца в ней. Убегает еще один раб? Навряд ли, потому что африканец заметил широкие манжеты камзола, когда рука неизвестного подняло весло. Невольник не может носить такой одежды.

Неб потянул носом. В воздухе послышался запах, запах… Он развернулся, быстро оглядывая пространство, и увидел то, что искал. Пляшущие языки пламени! Горят мешки с зерном! На мгновение Неб растерялся. Огонь, в конце концов, заметят; правда, к тому времени семена погибнут окончательно. Вместе с ним загорится причал и окружающие его деревья и кусты. Пламя выйдет из-под контроля. Может, огонь даже охватит красивый кирпичный дом или хижины рабов, где сейчас спит Бетси. Он проглотил ком, неожиданно вставший в горле. Да, у него прекрасная возможность сбежать под шумок. Никто не заметит пропажу лодки в суматохе борьбы с пожаром. Скорее всего, люди, взбудораженные и напуганные происшедшим, даже не заметят в ближайшее время его отсутствия. Потом Неб подумал о Бетси и белой женщине, которая спасла ему жизнь, вспомнил о Девлине, когда тот тащил его на своей спине в хижину, а он упирался, совсем обезумев в лихорадке. Его воображение нарисовало картину наказания Джереми, и Неб увидел самого себя со стороны во время освобождения Девлина от пут позорного столба.

Пробормотав проклятия, он забросил свой мешок подальше в кусты и пронесся к огромному колоколу, висевшему у причала. Неб мощно раскачал язык колокола, наполняя ночь оглушительным тревожным звоном.

– Что за дьявол?! – Джереми сел в постели, сразу очнувшись от сна.

Мередит поднялась вслед за ним.

– Что случилось?

– Кто-то звонит в колокол на пристани. Что, черт побери, происходит?!

Он подошел к окну, но ничего не увидел, кроме тьмы. Схватив бриджи со спинки кровати, Девлин натянул их и побежал вниз по лестнице, на ходу застегивая пуговицы. У задней двери его встретил запыхавшийся Поль.

– Это грузовой причал, мистер Джереми! Он горит! Неб звонит, поднимая тревогу… Я уже послал туда несколько парней с ведрами и чайниками.

– Хорошо. Отправь еще людей, да побольше. Да, и сообщи моей жене.

– Да, сэр.

Ответ Поля упал в пустоту – Девлин уже выскочил из дома и помчался к реке.

За Мередит тоже не пришлось посылать. Она спрыгнула с высокой кровати сразу вслед за мужем и выхватила первое попавшееся платье из шкафа. К счастью, оно зашнуровывалось спереди, так что надеть его без посторонней помощи оказалось делом нескольких секунд. Сунув ноги в крепкие туфли, Мередит помчалась догонять Джереми. На лестнице ей встретилась одна из служанок.

– О, мисс, а я бегу, чтобы сказать вам… Мастер Джереми – на пристани. Там большой пожар.

Девушку явно распирало от желания поделиться новостями и рассказать о несчастье во всех подробностях, но Мередит сбежала вниз по лестнице и, подобрав юбки, поспешила к реке. Пока она достигла причала, все мешки уже были охвачены пламенем. Девлин сформировал две цепочки работников, растянувшихся от настала до границы огня. Ближайшими к центру пожара оказались Джереми и Неб. Им работники по цепочке передавали наполненные емкости, а они выплескивали воду на огонь. Мередит быстро сообразила, что этого явно недостаточно. Примчавшись к дому, она приказала всем здоровым мужчинам и женщинам поспешить к реке с ведрами.