Текст книги "Водоворот страсти"

Глава 26

Испытывая странную тягу к тому месту, где Эли – а двенадцать лет назад и она сама – встретился со смертью, Элисса направила свою вороную кобылу рысью в сторону каньонов. Было что-то завораживающее в этом размеренном движении по обрывистому краю. В кронах деревьев шумел свежий ветер, и Элисса готова была поклясться, что слышит зовущий ее голос отца.

Черт возьми! Она так старалась докопаться до правды, и вот куда это стремление ее завело! В глубине души она знала, что нужно пойти к окружному шерифу и честно признаться в том, что в тот вечер она была у Гэвина. Ей предстояло быть допрошенной опытными следователями, которые, возможно, сумеют убедить ее в том, что она действительно убила его одним ударом по голове!

Рассеянно потирая шею у самого основания, где ее беспокоило непонятное ощущение тревоги и близости истины, Элисса осторожно двинулась вниз по склону, чтобы посмотреть, удалось ли Лесу Файксу обнаружить поврежденный участок изгороди, нуждавшийся в срочном ремонте. Через несколько минут она увидела Леса лежащим на траве и жующим какую-то снедь, приготовленную Алтеей. Участок изгороди, о котором беспокоилась Элисса, теперь представлял собой и вовсе широченную дыру.

Когда вороная кобыла Элиссы тихим ржанием поприветствовала привязанного к столбу мерина Файкса, Лес удивленно вскинул голову и только тут заметил новую хозяйку ранчо.

– Элисса? Что ты тут делаешь?

В ответ она небрежно пожала плечами:

– Смотрю, у тебя дело быстро движется.

Прожевав последний кусок, Лес довольно кивнул:

– Я снял всю старую колючую проволоку, скатал ее и выбросил на дно каньона. Теперь боюсь уйти от этого места. Как бы коровам снова не вздумалось выбраться через эту дыру на дорогу.

Спешившись, Элисса с любопытством взглянула на видневшиеся повсюду следы ковбойских сапог и лошадиных копыт. Нахмурившись, она перевела взгляд на испачканные грязью сапоги Файкса.

– Похоже, ты чуть не застрял здесь вместе со своей лошадью?

– Почти, – лениво отозвался Лес, поднимаясь на ноги. – Надо что-то делать с этим осыпающимся склоном – к примеру, обложить металлическими щитами, чтобы его не так сильно размывало весенним паводком.

– Похоже, не ты один здесь чуть не застрял, – заметила Элисса, указывая рукой на отчетливо видневшиеся виляющие следы автомобильных шин. – Вот уж не думала, что здесь кто-то ездит на машине…

Внезапно она вспомнила, как однажды поздно вечером застала здесь машину Гэвина. Тогда из кустов доносился какой-то странный шум, который никак не встревожил Спенсера. Элиссе тогда подумалось, что, должно быть, где-то неподалеку бродит ночной хищник, охотящийся за дикими индейками.

Натянув на руки рабочие рукавицы, Лес взялся за моток колючей проволоки.

– Может, сюда зачастили подростки в поисках уединения, – с усмешкой предположил он. – Здесь очень удобное местечко для ночных любовных игр…

Подобные игры остались для Элиссы совершенно неизведанными, потому что вместо них ей пришлось все свободное время проводить в реабилитационных центрах, возвращая поврежденной ноге прежнюю подвижность и гибкость.

Она молча подошла к своей вороной кобыле, чтобы снова сесть в седло. Лес помахал ей рукой и улыбнулся:

– Если я не вернусь до наступления темноты, пусть кто-нибудь приедет за мной. Возможно, я не сумею выбраться из этой грязи…

Элисса отъехала от поврежденной изгороди, намереваясь вернуться в усадьбу, чтобы грудью встретить удары судьбы. Ее взгляд случайно упал на заброшенный домик и полуразрушенный сарай рядом с ним, уютно укрывшиеся в густых зарослях у излучины реки. Оказывается, она совсем забыла о существовании старой усадьбы своего прапрадеда, построенной им еще в конце девятнадцатого века!

Именно здесь в дни детства и отрочества Верджил играл с ней в ковбоев и индейцев. В памяти Элиссы мелькнула яркая картинка из прошлого: однажды Верджил связал ей кисти рук и подвесил к балкам сарая, а потом так и оставил висеть, пока она не взмолилась о пощаде. Они тогда очень часто играли в этой заброшенной усадьбе, особенно в большом сарае, полном всяких интересных вещиц. Во всех играх, которые затевал Верджил, Элисса неизбежно оказывалась проигравшей стороной.

Похоже, и теперь, уже став взрослой, она снова окажется в числе проигравших… и очень скоро.

Натан был рад, что поиски Верджила Ролинза заняли у него всего полчаса. Его машину он увидел припаркованной рядом с огромных размеров конюшней, которую Верджил построил для своих племенных кобыл и жеребцов, стоивших ему в итоге финансового благополучия да и самого товарищества… Натан хорошо представлял, какие именно чувства должен был сейчас испытывать Верджил перед лицом надвигавшейся катастрофы. Ведь она грозила разом уничтожить мечту его жизни!

Для него продать даже одного племенного жеребца или кобылу было гораздо хуже, чем лишиться обеих рук. Вопрос состоял в том, на какие крайности был способен Верджил, чтобы защитить свои капиталовложения.

Натан решительно вошел в новенькую конюшню. Верджил стоял в самом дальнем ее конце, поглаживая лошадиную морду и тихо разговаривая с животным, словно оно понимало человеческий язык. Это было так похоже на Верджила! Лошадям он уделял гораздо больше внимания и заботы, чем людям, даже самым близким. К своей кузине он относился как к надоедливой мухе, а к своим кобылам – как к особам королевской крови.

Эта характерная особенность Верджила лишний раз доказывала, насколько искаженной была его система нравственных ценностей. Собственные эгоистичные мечты были для него важнее друзей и родственников.

Звук чужих шагов заставил Верджила поднять рыжеволосую голову. Завидев непрошеного гостя, он сердито нахмурился:

– Нат? Пришел позлорадствовать? Вали отсюда, пока это еще моя частная собственность!

– Мне нужно потолковать с тобой, – грубо потребовал Хантер.

– А мне не нужно! Хватит, я уже наговорился с тобой на всю оставшуюся жизнь!

– С Гэвином Спенсером ты тоже наговорился на всю оставшуюся жизнь? Оставшуюся тебе, а не ему?

Верджил вздрогнул при упоминании имени Спенсера и молча уставился на Хантера враждебным взглядом.

Остановившись у соседнего стойла, Натан спокойно встретил этот злобный взгляд и не опустил глаз.

– Полагаю, – суровым голосом начал Хантер, – Гэвин знал, что это ты столкнул Эли с обрыва, и захотел получить от тебя за молчание приличную сумму. А у тебя как раз не хватило наличных, чтобы надежно закрыть ему рот.

У Верджила от ярости перекосилось лицо – зубы оскалились, словно у бешеной собаки, в глазах мелькнула непримиримая ненависть.

– Ах ты, ублюдок! Хочешь навесить на меня еще и это?! Тебе недостаточно того, что вы с этой стервой Элиссой уже сделали со мной?!

– Брось, Верджил! Мне известно, на какие отчаянные поступки ты шел, чтобы только Элисса согласилась с тобой и Гилом и не стала делить ранчо. В таком случае все твои долги были бы благополучно оплачены из кармана товарищества! Когда Элисса по неопытности и наивности преждевременно объявила о своем решении, столь губительном для тебя, ты отдал распоряжение банку не давать никому подробной информации о твоей истории с кредитами и состоянии текущего счета. Именно по твоему приказу из комнаты Элиссы была похищена папка с финансовыми документами, чтобы она не смогла воспользоваться ими против тебя. Целых две недели ты в отчаянии крутился возле нас!

Верджил ухмыльнулся:

– Значит, ты считаешь, если банк взял меня за горло, а Элисса и вовсе собралась его перерезать, то именно я укокошил Гэвина?

– Он видел, как ты резал изгороди и разгонял скот, – сделал смелое предположение Натан.

– Ничего подобного! Я этого не делал!

– Боишься ответить за собственные поступки? – усмехнулся Хантер.

– Я не резал изгороди и не убивал Гэвина! – истошно завопил Верджил. – Я не сталкивал с обрыва своего дядю, хотя мне очень этого хотелось, когда ты убедил его в необходимости расторгнуть договор товарищества!

– Я ни в чем его не убеждал!

– Ну да, так я и поверил, – недоверчиво ухмыльнулся Верджил.

– Я подумал, тебе будет небезынтересно узнать, что я собираюсь сообщить эту информацию окружному шерифу. Он расследует дело об убийстве Гэвина Спенсера.

С этими словами Натан повернулся, чтобы уйти, но тут Верджил схватил его за руку. Хантер ожидал, что он будет отчаянно просить его о молчании, однако, к его немалому разочарованию, Верджил заговорил совсем другим тоном:

– Клянусь Всевышним, что не имею и не имел никакого отношения ни к смерти Гэвина, ни к гибели дяди Эли! – Вцепившись в руку Натана, Верджил яростно тряс его. – Да, папка с финансовыми документами была похищена по моей инициативе! Да, я пытался настроить Элиссу против тебя! Да, я испортил пару изгородей, чтобы выиграть хоть немного времени! Но я никогда никого не убивал! Это чистая правда!

– Ты был у Гэвина в субботу вечером? – требовательно спросил его Хантер.

– Нет, черт побери, нет! Ты что, считаешь меня педиком?

– Ты хочешь сказать, что Гэвин был… голубым? – удивился Натан. Что за ерунду плел Верджил? Зачем он пытался сбить Натана со следа?

– Да нет же! Ты сам знаешь, как Спенсер относился к бабам. Стоило рядом с ним появиться женщине, он тут же заводился!

Слова Верджила заставили Хантера подумать, уж не была ли Элисса слишком смущена происшедшим, чтобы рассказать ему всю правду о случившемся в тот субботний вечер в доме у Гэвина Спенсера.

Мрачно уставившись на Верджила, он сказал:

– На мой взгляд, ты виноват в очень многих преступлениях. У тебя есть алиби на субботний вечер?

Сжав губы, Верджил мрачно отвернулся.

– Ладно, отвечать на этот вопрос тебе придется шерифу Бентли!

Вырвавшись из цепких пальцев Верджила, Натан решительно пошел прочь из конюшни, готовый в любой момент отразить внезапное нападение со спины. Но к его немалому удивлению, этого не последовало. Он хотел добыть доказательства виновности Верджила, но у него ничего не вышло.

Элисса гнала свою вороную кобылу на юго-запад. Горестная улыбка блуждала на ее губах. Старая усадьба прадедов могла бы стать отличным убежищем для беглянки. Сюда можно было добраться только верхом на лошади. В этой части ранчо было так много крутых холмов и небольших извилистых ручьев, что путешествие на пикапах или джипах могло стать непосильным испытанием для людей и машин. С двух сторон старую усадьбу огибала река, берега которой были отлично защищены густыми зарослями кустарника и подлеска, не говоря уже о страшных зыбучих песках, в которые Верджил обычно грозил бросить Элиссу, если она не согласится принимать участие в придуманных им играх.

Сколько Элисса себя помнила, кузен Верджил всегда был ее безжалостным мучителем. Может, он остался таким и теперь? Может, это именно он старался возвести стену недоверия и подозрительности между ней и Хантером, а потом подставил двоюродную сестру под страшное обвинение в убийстве Гэвина Спенсера?

Или тут был замешан кто-то другой? Эти вопросы неотвязно вертелись в голове Элиссы, пока она пробиралась по высокой траве, полностью завоевавшей эту часть пастбища. У нее были все основания подозревать, что соучастниками Клаудии были Верджил и Денис Хамфри. Однако ее тревожило, что в тот уик-энд, когда был убит Спенсер, на ранчо не было Мо-Джо. Может быть, его отсутствие было как-то связано с гибелью Гэвина? Мо-Джо никогда не рассказывал, куда ездил по выходным. Не сказал и в этот раз.

В принципе Элисса не имела ничего против Мо-Джо, он ей даже нравился. Однако подозревать всех и каждого уже вошло у нее в привычку. Слишком много странного, а порой и страшного происходило на ранчо и вокруг него, чтобы позволить себе роскошь потерять бдительность.

Добравшись до ворот старой усадьбы, Элисса остановила вороную кобылу. Лошадь испуганно прядала ушами и оглядывалась по сторонам.

– Давай, девочка, шагай в ворота! Не бойся, это всего лишь духи шайеннов шепчутся в кронах деревьев!

Цокая языком, Элисса заставила кобылу войти в ворота усадьбы, хотя той явно не хотелось этого делать.

Когда-то давно прабабушка Мэй рассказывала Элиссе о том, что всем на свете правят два мудреца – мудрец небесный и мудрец подземный. Она говорила, что гром повелевает летними дождями и бесстрашно вступает в схватку с водяными чудовищами, обитающими в озерах и реках. Говорила она и о подвесной дороге, которая соединяет землю с владениями небесного мудреца. Именно туда после смерти уходят все люди. В это твердо верили все шайенны.

Прабабушка Мэй утверждала, что слышит голоса духов из другого, загробного мира. Жаль, Элисса не была столь же восприимчивой к их тихим голосам. Возможно, духи сказали бы ей, кто послал Гэвина в могилу, кто подстроил гибель отца и кто хотел отдать ее под суд за убийство, которого она не совершала.

– Господи, Нат! Что это с тобой? – спросил Твиггер, когда к дому на полной скорости подъехала машина Хантера и, взвизгнув тормозами, остановилась в облаке пыли.

– Не знаю, с чего и начать ответ на твой вопрос, – пробурчал Хантер, выбираясь из машины.

– Кажется, сейчас не самый подходящий момент спрашивать тебя, можно ли Валери приехать сегодня к нам на ранчо.

Действительно, Натан не мог позволить себе тратить драгоценное время на любовные перипетии Рея, когда где-то поблизости бродил настоящий убийца, очередной жертвой которого вполне могла стать Элисса.

– Ты и Валери можете делать что хотите, где хотите и столько раз, сколько хотите!

В ответ на эту сердитую тираду Твиггер только улыбнулся.

– Спасибо, мамочка! Но для этого мне не требуется твое разрешение. Я только хотел спросить, как ты смотришь на то, чтобы Валери осталась ночевать. Мне бы не хотелось отпускать ее одну в город поздно вечером. Уж лучше ей отправиться туда рано утром.

Натан был уверен, что присутствие жизнерадостной блондинки отвлечет Элиссу от ее мрачных мыслей, а если дело дойдет до самого худшего, Валери сможет оказать подруге необходимую моральную поддержку.

– Хорошо, хорошо! Только не буди меня ночью своей чрезмерной активностью, – пробурчал Хантер.

Когда Твиггер повернулся, чтобы уйти, Натан озабоченно спросил:

– А ты куда собрался?

– Пойду оседлаю лошадь, чтобы покатать маленького Тимми, пока Валери не приехала.

– Черт побери! У нас тут ранчо или детский сад? – раздраженно воскликнул Натан.

– Послушай, насколько я помню, это была твоя идея! Ты сам сказал, что, раз уж родному отцу Тимми наплевать на своего сына, мы все должны по мере возможности оказывать внимание ребенку, чтобы Клаудиа знала: мы готовы поддержать ее стремление начать новую жизнь. Так? К тому же я вообще очень люблю маленьких детишек – сам был таким когда-то.

Твиггер лукаво улыбнулся, но тут же посерьезнел, глядя на встревоженное лицо Хантера.

– Нат, что случилось? Ты сам не свой.

Натан тяжело вздохнул:

– В эту субботу был убит Гэвин Спенсер. Его тело нашли сегодня утром.

– Не может быть! – поразился Твиггер. – Значит, где-то неподалеку бродит убийца?

– Он был убит у себя дома, а не на патрульном маршруте.

– Дело рук ревнивой бывшей жены? – предположил Твиггер.

– Полиция занимается расследованием этого убийства, – уклончиво ответил Хантер, не решаясь доверить свои сомнения даже старому другу.

– Господи! Никак не укладывается в голове – сначала Эли, теперь Гэвин… – расстроенно покачал головой Твиггер и направился в дом, чтобы забрать Тимми.

Натан тем временем двинулся к бараку для работников. Войдя, он застал Мо-Джо склонившимся над раскрытым чемоданом.

– Ты приехал или опять уезжаешь? – поинтересовался Натан.

– Приехал, – коротко ответил Мо-Джо. – Полагаю, ты хочешь получить долг наличными? Я зашел в банк, когда был в городе.

Он потянулся было за бумажником, но Хантер остановил его:

– Можешь оставить себе эти деньги, если скажешь, где и с кем ты провел весь уик-энд.

Добродушная улыбка мгновенно исчезла с лица Мо-Джо.

– Это мое дело. Ведь мои отлучки не мешают работе, так?

– Ты слышал, что в субботу был убит Гэвин Спенсер?

– Да, уже слышал, когда заезжал в кафе, чтобы перекусить, – кивнул головой Мо-Джо. – А при чем тут моя личная жизнь? Почему я должен давать тебе отчет в том, где и с кем я провел выходные?

– А ты не догадываешься?

Мо-Джо изумленно уставился на Хантера, не веря своим ушам:

– Что ты хочешь этим сказать? Что это я убил Спенсера? – Натан хранил мрачное молчание, и Мо-Джо нахмурился. – Побойся Бога! Я даже рядом с домом Спенсера не был! Между прочим, в городе поговаривают, что в тот вечер он развлекался с какой-то бабой, которая потом и укокошила его.

– И тебе больше ничего об этом не известно?

– Откуда? Я же там не был! – возразил Мо-Джо.

– Честно говоря, тебе лучше все-таки рассказать, где ты был и кто может подтвердить твое алиби в том случае, если в этом возникнет необходимость.

– Я был в городе, – пробормотал, тихо чертыхнувшись, Мо-Джо.

– Это слишком неопределенно, – недовольно проговорил Хантер. – Скажи более конкретно – с кем и где именно ты был.

– Господи! Поверить не могу, что ты меня допрашиваешь!

– А я поверить не могу, что ты до такой степени скрытен, что не можешь ответить на мой вопрос, – парировал Хантер.

– Хорошо! Если тебе так нужно знать, я провел эти выходные с моим ребенком!

– Каким еще ребенком? – изумился Натан.

– Моим ребенком! – сердито ответил Мо-Джо, делая ударение на слове «моим». – Тебя это устраивает?

– Просто я не знал, что у тебя есть ребенок, – растерянно пробормотал удивленный Натан.

– Есть. Моей дочери девять месяцев, и я имею возможность видеть ее раз в шесть недель.

Натан вдруг понял, что он очень многого не знает о Мо-Джо Денсоне.

– А почему ты никогда об этом не говорил?

Швырнув джинсы в шкаф, Мо-Джо сердито произнес:

– Потому что мне не нравится об этом разговаривать. Любопытные люди вроде тебя сразу начинают задавать кучу ненужных вопросов.

– Я бы не стал их задавать, если бы это не было так важно в данный момент, – заверил друга Натан.

– Хорошо, я все расскажу тебе, если ты обещаешь, что это останется между нами. – Натан с готовностью кивнул, и Мо-Джо продолжал: – Мою дочку зовут Джиллиан. Я и ее мать не женаты и никогда не будем, потому что ее семья считает меня недостаточно хорошим для нее. Когда выяснилось, что Мелани беременна, мы уже собирались пожениться, но ее родственники воспротивились этому и даже пытались откупиться от меня. От денег я, конечно, отказался, но им удалось убедить Мелани в том, что я их взял! Потом отец Мелани отправил ее жить к сестре в Аризону, пока не появится на свет наш ребенок. Мелани вернулась в город всего три месяца назад, и мне до сих пор еще ни разу не удалось поговорить с ней наедине, потому что ее отец вечно бродит где-то поблизости, готовый в любой момент заткнуть мне рот. Он уже успел приглядеть для Мелани будущего мужа, какого-то молодого чиновника, и она уже пару раз встречалась с ним. Ее папаша разрешает мне видеться с моей дочкой только при условии, что я не стану разрушать его грандиозных планов относительно замужества Мелани.

– Значит, ты провел весь уик-энд с дочкой?

– Нет, – нахмурился Мо-Джо, – в субботу вечером ее забрал у меня отец Мелани, и я весь вечер провел в мотеле в компании дюжины бутылок с пивом, сокрушаясь по поводу того, что Джиллиан очень быстро растет и не успевает ко мне привыкнуть.

Подняв с пола чемодан, Мо-Джо швырнул его к стенному шкафу.

– Ну, что еще ты хочешь знать о моей дерьмовой жизни, которая стала такой, потому что я люблю свою маленькую дочку и ее мать, а папаша Мелани делает все, чтобы мы никогда не смогли жить одной семьей?

– Извини, мне жаль, что я заставил тебя рассказать то, что причиняет такую боль, – пробормотал Натан.

– Если ты считаешь, что я способен на убийство, ты прав, – тихо сказал Мо-Джо. – Только я хочу убить не какого-то Спенсера, а этого подлеца, который до такой степени оболгал меня перед Мелани, что мне уже никогда не удастся вернуть ее любовь ко мне. – Сделав несколько глубоких вздохов, чтобы немного успокоиться, Мо-Джо добавил: – А теперь, если не возражаешь, я хотел бы остаться один. Мне надо собраться с силами, чтобы через полчаса явиться к ужину как ни в чем не бывало.

Молча кивнув, Натан вышел из барака, жалея, что вообще туда зашел.

Привязав к дереву свою вороную кобылу, Элисса с интересом рассматривала полуразрушенный деревянный дом, выстроенный здесь еще в те времена, когда ранчо Ролинзов только зарождалось. Она задумчиво улыбалась, живо представляя себе сморщенную старушку, какой была в ее детстве прабабушка Мэй. Интересно, как она выглядела в своей далекой молодости?

В семье вспоминали, что она, будучи сильно разгневанной, могла, что называется, вступить на тропу войны с обидчиком. Для этого ей не нужны были ни лук, ни стрелы – обычное оружие индейцев-шайеннов, – потому что она умела и без насилия поставить зарвавшегося мерзавца на место, да так, что он потом всю жизнь вспоминал об этом.

Эли рассказывал Элиссе, что его дедушка был одержим идеей купить как можно больше земли, чтобы его любимая жена Мэй никогда не чувствовала себя запертой в клетке, как это было с ее сородичами, загнанными в резервацию. Мэй хотела иметь просторный дом, который мог бы «дышать», и дедушка выстроил именно такой дом – во всех его стенах, кроме северной, были огромные окна. Впоследствии в каждой новой пристройке к дому тоже обязательно прорубались широкие и высокие окна, чтобы Мэй могла чувствовать себя свободно. Только в северной стороне дома по настоянию дедушки вовсе не сделали окон – зимой с севера дули ледяные пронизывающие ветры. Прабабушка Мэй, стоя в любой комнате, могла видеть густые кроны деревьев, росших по берегам извилистой речки.

Питер Ролинз постарался сделать так, чтобы его жена из племени индейцев-шайеннов была довольна не только выстроенным для нее домом, но и мужем. Питера и Мэй связывала совершенно особенная любовь, какую встретишь нечасто. Оба чувствовали себя продолжением друг друга, половинками единого целого.

Элисса подумала, что ей, наверное, никогда не придется узнать, что такое настоящая любовь.

Погруженная в размышления, она бродила по дому. Когда она открывала двери, заржавевшие петли пронзительно скрипели. Казалось, давно покинутый всеми дом сопротивлялся непрошеному вторжению Элиссы, нарушившей покой витавших здесь воспоминаний о прежних днях, о совершенно иной жизни.

Мысль о том, что она разрушила такую старую добротную фермерскую династию, насквозь пронзила сердце Элиссы, словно пущенная из лука острая стрела. Что бы сказали ее прародители, узнав о разделе ранчо? Ведь им пришлось потом и кровью строить на этой земле, где нередкими были наводнения и засухи, процветающее животноводческое и земледельческое хозяйство.

Однако человек не может жить вне обстоятельств внешнего мира, такого изменчивого, непостоянного. Приходится приспосабливаться к быстро меняющимся условиям жизни. Элиссе удалось спасти хотя бы половину ранчо, и она искренне надеялась, что предки понимают ее и прощают…

Войдя в просторное помещение, бывшее когда-то супружеской спальней, она увидела разбросанные на полу лопаты, тяпки и прочие сельскохозяйственные инструменты. Элисса нахмурилась. Все выглядело так, словно кто-то собрался обрабатывать приусадебный участок. Побродив по другим комнатам, она не обнаружила там ничего необычного и вскоре вышла из дома. Посмотрев в сторону реки, она заметила внизу, под широкими кронами старых деревьев, охапки сухой травы. Потом взгляд Элиссы упал на огромный сарай, где она в детстве провела немало часов, лазая по чердаку и раскачиваясь на длинных толстых веревках, свисавших с потолочных балок. Эти веревки служили когда-то для подъема тяжелых тюков сена. Теперь сарай уже не казался ей таким огромным, как в детстве, но все равно он был весьма внушительных размеров. Типичное строение начала века теперь оказалось слишком устаревшим, расположенным слишком далеко от новой большой усадьбы, а стало быть, бесполезным. Старый дом со всеми хозяйственными постройками был бережно отгорожен от пастбищ и сохранен таким, каким он был в далекие дни первопроходцев – пионеров освоения Дикого Запада.

Взглянув на часы, Элисса подумала, что пора бы возвращаться домой, чтобы поспеть к ужину. Однако ей не очень хотелось возвращаться на ранчо, где ее, возможно, уже поджидал окружной шериф Бентли. Уж лучше сначала заглянуть в этот старый сарай, вспомнить далекое беспечное детство. Кто знает, может быть, у нее уже никогда в жизни не будет другой возможности побывать в родовом гнезде предков.

Как только Элисса вошла в сарай, ее охватили яркие воспоминания детства. Она вновь почувствовала радостное нетерпение, с которым всегда ожидала ежегодных летних поездок к отцу на ранчо, вспомнила, с каким удовольствием проводила многие часы в этом уединенном старом доме Ролинзов, где вновь становилась сама собой и обретала душевное равновесие.

Глубоко вздохнув, Элисса радостно улыбнулась. Очутившись в сарае, она мигом забыла о своих проблемах, словно они остались за порогом этого старинного просторного строения.

Все так же улыбаясь, Элисса прикоснулась к обветшалой толстой веревке, свисавшей с потолочной балки. Именно здесь Верджил когда-то подвесил сестру за связанные руки и оставил так висеть, словно она была не живым человеком, а коровьей тушей. В другой раз он запер ее в старом зернохранилище, словно это была настоящая тюремная камера. Иногда, когда кузен был не в столь воинственном настроении, они забирались на чердак, чтобы часами мастерить из старой соломы и сена маленьких лошадок. В такие дни Элисса возвращалась домой вся в соломе и трухе, за что ей попадало от матери, называвшей ее «огородным пугалом»…

Погруженная в ностальгические размышления, Элисса медленно двинулась вдоль поломанных стойл, в которых когда-то содержались лошади, мулы и дойные коровы прадедушки Ролинза. На деревянных перегородках были вырезаны имена животных, а на кедровом столбе, стоявшем в самом центре сарая, было вырезано и ее собственное имя. Увидев его, Элисса остановилась и тихо засмеялась, вспоминая свою детскую выходку.

На столбе было вырезано: «ЭЛИССА ЛЮБИТ…»

Она вспомнила, как вырезала начало этой глупой фразы с помощью перочинного ножа Верджила. Конечно, в десять лет она еще не знала, кого любить и что такое любовь вообще. Наверное, и теперь, когда Элисса стала уже гораздо старше, смысл слова «любовь» так и оставался для нее загадкой. Кто знает, может быть, ей никогда не удастся разгадать эту загадку…

Пытаясь избавиться от неожиданных мрачных мыслей о будущем, Элисса энергично встряхнула головой и направилась к лестнице на чердак.

– Элисса?

Она вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной мужской голос. Обернувшись, она увидела в дверном проеме сарая силуэт Леса Файкса.

– С тобой все в порядке? Что ты тут делаешь? – встревоженно спросил он.

– Наслаждаюсь воспоминаниями детства.

– На чердаке сарая?

– Нет, туда я еще не добралась, – улыбнулась Элисса.

– Уже темнеет, и мы оба можем опоздать к ужину. Думаю, нам лучше отправиться домой вместе.

«Наверное, он уже знает, что меня разыскивает шериф, чтобы допросить по поводу убийства Гэвина Спенсера!» – молнией пронеслось в голове Элиссы. А может, он даже специально послан за ней, чтобы доставить в дом без лишней тревоги и суеты?

– Что-нибудь не так, Лес? Почему я должна ехать с тобой?

– Да нет, просто мне бы не хотелось, чтобы с тобой здесь что-нибудь случилось. Мало ли что, место ведь очень отдаленное… – смутился он.

– Не волнуйся, со мной все в полном порядке, – снова улыбнулась она.

Лес настороженно огляделся.

– И все-таки на твоем месте я бы не стал шататься по заброшенной усадьбе, – настойчиво повторил он. – А вдруг провалишься? Или, наоборот, что-нибудь обвалится на тебя сверху?

– А по-моему, все постройки еще достаточно крепкие, – возразила она. – Дерево, наверное, за многие годы уже успело превратиться в камень. Если до сих пор ветры Оклахомы не сумели снести эти стены, то, уж наверное, не снесут никогда.

– Все равно надо быть поосторожнее…

– Между прочим, здесь кто-то был, – заметила Элисса. – В одной из комнат я нашла целый склад сельскохозяйственного инвентаря.

– Ну да? – удивился Лес, переводя взгляд с Элиссы на лестницу, которая вела на чердак, и обратно на новую хозяйку ранчо. – Надо будет завтра проверить и собрать все инструменты.

Элисса заметила, что Файксу было как-то не по себе. Он вел себя как-то странно, не так, как обычно. Значит, он и вправду приехал сюда, чтобы сообщить ей о том, что ее разыскивает шериф Бентли, но никак не может собраться с духом!

– Элисса, нам лучше вернуться домой, – повторил Лес, – становится слишком поздно…

– Ладно, поезжай вперед и ничего не бойся, – улыбнулась она, – со мной все будет в порядке. Загляну на чердак и тоже поеду домой.

С этими словами она стала подниматься вверх по лестнице, а Лес негромко чертыхнулся, помотав головой.