Текст книги "Заветное место"

Глава 12

Хейден прошел в гостиную, взяв с собой чашку и статуэтку, которую любовно называл леди Новелло. Новая квартирантка приготовила отличный напиток, и это внушало надежду. Крепкий травяной чай его успокоил.

Он улыбнулся. Забавное получилось знакомство. Неприятно признавать, но он пришел в ужас, когда подумал, что кто-то прорвался через систему безопасности. Совсем вылетело из головы, что к анклаву присоединился новый жилец.

Вообще-то он не собирался брать квартирантов, но слезливые истории всегда были его слабостью, и в результате в доме появлялся новый жилец. Он быстро поддался на уговоры Кристалл принять эту женщину с дочерью – откровенно говоря, сопротивляться было бессмысленно. Она знала, что он уступит при первых признаках давления, а когда Кристалл собиралась что-нибудь сделать, переубедить ее было непросто. Это он за прошедшие годы выучил хорошо.

В конце концов, комнат у них предостаточно. Что случится, если кто-то займет еще одну? Пожалуй, это лучше, чем если комната будет пустовать и копить пыль. Глупо было покупать такой огромный дом. Хейден сам не знал, зачем он это сделал, но переехать теперь не мог – боялся суматохи. Лучше заполнить жилище страдающими отбросами человечества.

Ему не придется много возиться с жильцами, это дело Кристалл. Хейдену вообще хотелось как можно реже покидать комнату. Если бы он смог придумать способ доставки еды прямо туда, по трубе или как-нибудь еще, он бы никогда не выходил.

Не похоже, что Аиша доставит проблемы, и Кристалл обещала, что это ненадолго – пока она не придет в себя. Несколько дней, заверила она. Максимум – недель. Если честно, теперь, когда Хейден увидел Аишу, ему стало ее жаль. Такая скромная, куталась в пальто, словно ребенок в одеяльце. Тихая. Застенчивая. Похоже, и мухи не обидит. Он бы не возражал, если бы она осталась подольше.

Да, он человек мягкий и внушаемый, именно поэтому с ним теперь живут Джой и Кристалл. Когда они встретились с Кристалл, та была в беде. Она подобрала его в ночном клубе Уэст-Энда. Он отправился туда, когда в жизни настали особенно тяжелые времена, чтобы облегчить боль, мертвецки напиться в компании старых приятелей. В ту ночь Хейдену удалось развеяться, но не так, как он ожидал. Вместе с ним домой на такси приехала Кристалл. Они оба были уже почти раздеты, и он сразу потащил ее внутрь, полный решимости забыться в случайном сексе. Но когда он привел ее в спальню, оказалось, что он трезвее, чем когда-либо. Тело совершало движения, но разум отсутствовал. Тогда Хейден понял, что выпивка и секс – не то, что ему нужно. Но общество Кристалл было ему приятно, и, похоже, она не обиделась, что после многообещающего начала он оказался малоинициативным любовником. Они переспали один раз, и было неплохо. Даже более чем. Но на этом все.

На следующее утро она надела одну из его рубашек и осталась. Когда он проснулся, она сделала завтрак. После этого вымыла дом, заполнила холодильник и с тех пор не уезжала. В те времена он почти ничего не ел – у всей еды был вкус картона, – но она упорно продолжала готовить, считая, что он выглядит слишком истощенным. Кристалл запихивала в него готовую еду – лазанью или рыбный пирог. Он ел, чтобы ей угодить, втайне надеясь, что не отравится ее стряпней. Не подгоревшее и не полусырое блюдо уже считалось везением. Помимо периодической русской рулетки с едой, она от него ничего не требовала. Идеальная компания.

Потом появилась Джой. Она была его соседкой по улице, жила напротив – на тот момент, когда он купил дом, она уже провела в этом районе полжизни. Разумеется, она громко возмущалась по поводу ремонта – пришла решительной походкой и бурно выразила негодование. Он сделал все, чтобы ее успокоить. Позднее, когда они с Лорой сюда переехали, она жаловалась на папарацци, которые постоянно дежурили у ворот. Однажды даже окатила их водой из шланга. Если он решался бросить фотографам вызов и выходил за газетой, она всегда кивала ему, прежде чем вернуться к своим цветам. Нельзя сказать, что они были близки, но Джой единственная со всей улицы зашла его проведать после происшествия с Лорой. Она взяла его за руку и сказала, что понимает, каково это – потерять близкого человека.

Джой была вдовой. Нет, судьба не похитила ее мужа в расцвете лет – он умер после долгой, тяжелой болезни, но от этого было не легче. Вместо того чтобы обеспечить жену, он оставил ее в огромных долгах. Вложил деньги в неудачные инвестиции. Дом перезакладывали дюжину раз, и ничего не осталось. У Джой было два взрослых сына. Один работал в Гонконге, а другой в Сингапуре, но она их никогда не видела, потому что боялась летать. За эти годы Хейден несколько раз пытался познакомить ее с магией скайпа, но она не проявила интереса.

Прежде чем переехать, Джой постоянно жаловалась на Кристалл, разъезжающую на такси посреди ночи, и в процессе перебранок между женщинами возникло некое подобие дружбы. Когда Кристалл услышала, что Джой вот-вот потеряет дом, она спросила у Хейдена, не может ли та перебраться к ним. И он снова поддался напору Кристалл – в конце концов, ему на ум не пришло ни единой причины прогнать Джой. Кроме того, куда бы она пошла, если бы он отказался?

Теперь Джой жила с ними уже около полутора лет. Возможно, дольше. Время затуманило счет дней. Она по-прежнему постоянно жаловалась, но стала менее ядовитой. Просто такая манера общения.

Люди, купившие ее дом, разъезжали на огромных «Рендж Роверах» с затемненными стеклами. Они вырвали все цветы и замостили переднюю часть сада, чтобы туда умещалось больше машин, срубили любимый яблоневый сад Джой, который она растила с такой заботой, и сделали бассейн с пластиковой отделкой. Каждый раз, когда Джой смотрела из окна в сторону старого дома, она бормотала: «Проклятые чужаки».

Она всегда отводила взгляд, когда выходила за ворота, словно ей было слишком больно все это видеть.

Теперь Джой ухаживала за садом Хейдена. Она обеспечивала их овощами и постоянно шутила о прелестях содержания кур – Хейден стойко пытался игнорировать подобные разговоры. Да, бездомным и обездоленным он отказать не мог, но цыплята… Это уже слишком.

Сквозь открытые занавески комнату заполнял лунный свет, бросая отблески на рояль. Этот кабинетный рояль некогда принадлежал Элтону Джону. Хейден не смог даже вспомнить, как его купил. В первое время он сделал немало глупых покупок, пока окончательно не потерял интереса ко всему материальному. Большинство из этих вещей стояли теперь без дела в комнатах наверху, покрытые чехлами от пыли. Хейден поставил на рояль статуэтку, стукнув по блестящей поверхности.

Он нечасто приходил сюда в последнее время. В основном сидел в своей комнате наверху, наблюдая за происходящим в мире по телевизору, – все было или очень печально, или банально. Когда просмотр телевизора становился невыносимым, он читал. Раньше Хейден предпочитал криминальные романы, но теперь не переносил книг, связанных со смертью и насилием, и потому читал биографии, большинство из которых были бесконечно скучными. Некоторые знаменитости выпустили уже по несколько томов откровений, обнажая собственные души, каждый аспект собственных грязных жизней, о которых, в сущности, было нечего писать. Несколько раз его просили написать собственные мемуары, но он всегда категорически отказывался. Несмотря на это, было опубликовано не меньше дюжины его «запрещенных» биографий, в которых некий отчаянный автор писал вымышленную историю, выдавая ее за реальные факты. Хейден оставил все попытки судиться.

Иногда он даже слушал музыку. Но нечасто. И никогда – собственные песни. Хейден не выносил радио, потому что в любой момент мог неожиданно зазвучать один из его хитов, а это было бы слишком болезненно.

Когда он еще не заперся дома и бывал в магазинах и кафе, то часто неожиданно слышал собственный голос. Он звучал с такой силой, такой надеждой, что Хейден не мог этого вынести и уходил. Только вернувшись назад, в безопасность дома, за высокие стены, он переставал трястись. Это происходило так часто, что со временем стало проще не выходить вообще.

Большая гостиная – когда-то она была его любимой комнатой – тянулась на всю длину дома. У эркерного окна стояло три кремовых дивана, сгруппированных вокруг камина. Одна стена была полностью заставлена книжными шкафами – что-то вроде библиотеки, о которой он некогда так мечтал. Но в основном полки заполнила коммерческая литература. Там явно не хватало солидных, перетянутых кожей томов. Классики было мало – в основном то, что он читал, когда был ребенком. Возможно, когда-нибудь он купит по-настоящему хорошую коллекцию достойных книг, чтобы погрузиться в чтение с головой. Вульгарные истории о любви были выбором Лоры. Жуткие криминальные триллеры, некогда его страсть, превратились в пылесборники. Биографии были новым, постоянно растущим дополнением, но он уже начал от них уставать.

Другая стена была заполнена наградами. Золотые и платиновые диски. В том числе за всемирный хит «Моя вечная любовь», благодаря которому был куплен этот дом, – одна из тех песен, что пишутся раз в жизни и обеспечивают на всю жизнь. Он писал такие песни одну за другой.

Хейден ничего здесь не обустраивал. Он нанял дизайнера и уехал на гастроли, чтобы заработать еще денег. Обстановка была безликой и пресной, дому не хватало индивидуальности. И стоило это целое состояние. В деревянных полах было что-то особенное, но он не помнил, что именно. Но помнил, как обомлел от цены, хотя деньги в то время текли рекой.

Теперь он был рад, что дом такой минималистский, как белое полотно. Это была единственная комната, хранящая воспоминания. Хейден осознал, что не помнит, как она выглядит при естественном освещении, потому что очень давно не заходил сюда днем.

Открыв крышку рояля, он нажал несколько клавиш. Звук прозвучал в тишине дома неуместно и громко. Хейден опустился на табурет, хотя и ощущал себя непривычно. Потом замер и глубоко вздохнул.

Лунный свет падал на фотографию Лоры. Она улыбалась ему из темноты, и он не смог не улыбнуться в ответ. Он так редко этот делал в последнее время, что мышцы казались задеревеневшими, а губы словно прилипли к зубам. Хейден даже сам понял, что дело плохо.

– Привет, – поздоровался он с фотографией, – давно не виделись.

Хейден сам сделал это фото во время прогулки в Хампстед-Хит, неподалеку от дома. Испытывал новый фотоаппарат – еще одна вещь, заброшенная в комоде. После случившегося он не желал фотографировать ни одно живое существо. Эти проклятые штуки вообще следует запретить. Некоторые народы считают, что, фотографируя кого-то, мы похищаем душу. Теперь он был твердо в этом уверен. А иногда похищали больше, чем душу.

Каждые выходные, если у него не было гастролей, они с Лорой любили вместе отправляться на прогулку в Хит. Пока это было возможно. Когда об этом пронюхали папарацци, их преследовали всякий раз, когда они выбирались прогуляться. Они мечтали завести собаку, но сбыться этой мечте было не суждено, как и многим другим.

Пальцы Хейдена снова пробежали по клавишам. Он на автомате наиграл первые несколько аккордов «Моей вечной любви», песни, что была с ним всегда. Но даже не пытался запеть – знал, что не произнесет ни слова. Его рот был крепко закрыт. Даже простая беседа давалась с трудом. В сердце Хейдена не осталось песен. Сыграв еще несколько нот, замерли и пальцы.

Эту песню он написал для Лоры. Она должна была стать его вечной любовью. Но не стала.

Глава 13

– Сейчас я устрою шопинг всей твоей жизни! – Кристалл раскинула руки.

Мы стояли на Оксфорд-стрит перед огромным магазином одежды. Вещи на витрине были такие пестрые, что я опасалась ослепнуть. Сабина крепко держала меня за руку. Если она и боялась толпы, то виду не подавала.

– «Примарк»? – спросила я.

– Именно! – с улыбкой подтвердила Кристалл. – Добро пожаловать в новую жизнь! Это край чудес.

Она взяла меня за руку и провела через главный вход. Мы действительно оказались будто бы в другом мире. Яркий, ослепительный свет. Громко играла музыка, а на одной стене на гигантских видеоэкранах расхаживали огромные женщины. Перед нами простирались ряды вешалок с одеждой всех возможных цветов.

– Ты здесь бывала?

– Нет, – призналась я. В глубине души я была немного испугана.

– Боже правый, ты жила в изоляции! – воскликнула она.

– У меня не очень много денег, Кристалл, – тихо напомнила я.

Я думаю о сбережениях на дне рюкзака, лежащего в нашем новом доме. Я взяла с собой один сверток на сто фунтов, и он по-прежнему обернут резинкой, что выглядит весьма нелепо. У меня еще никогда не было таких денег. Сегодня я внимательно пересчитала сбережения и поняла, что их должно хватить мне надолго.

– Позволь, сегодня я побеспокоюсь о финансах, – она ласково потрепала меня по руке, – считай, что это подарок. У меня была удачная неделя в клубе. Много чаевых.

Я не слышала, во сколько вернулась Кристалл, но сегодня утром она встала после десяти, и мне пришлось долго ее дожидаться – мы с Сабиной позавтракали в семь. Спустилась Джой, мимоходом с нами поздоровалась, сделала два тоста и пошла в сад – день выдался солнечный. Мистер Дэниелс, то есть Хейден, не спустился вообще.

– Мне нужно оставить денег на школьную форму для Сабины, – напомнила я.

Она успокоила меня, махнув рукой.

– Ты слишком загоняешься, подруга.

Может, и так, но, думаю, об этом стоит побеспокоиться. В новой жизни было так много хлопот!

Этим утром, после завтрака, Кристалл отвела меня в офис Хейдена в передней части дома и позвонила в местную школу. Она договорилась о встрече с директором, и я уже нервничаю. В старой школе Сабину еще помнили сообразительным, разговорчивым ребенком, и когда все изменилось, пытались ей помочь – как учителя, так и ученики. Не знаю, как отнесутся к моей застенчивой, молчаливой дочери в новом месте. Я боялась, что ее не полюбят или будут обижать. А что, если ее не примут и придется идти в другую школу, для детей с особыми потребностями? Мне становилось дурно от одной мысли.

– Не беспокойся. Для школы все стоит очень дешево, – уверила Кристалл. – Ты должна знать лучше, чем я.

Но я не знаю – Суреш всегда давал деньги на форму Сабины своей матери. Я понятия не имела, сколько она стоит, и это меня пугало.

– Пойдем и купим, как только убедимся, что в школе есть место.

– Спасибо.

– А тебе придется создать совершенно новый имидж, – сказала Кристалл, пока мы углублялись в магазин. – Сегодняшние покупки должны приносить удовольствие! Выкинь все эти лохмотья. Ты – молодая красотка, а выглядишь, будто старая ведьма. Разумеется, в хорошем смысле.

Оглядев свой сальвар камиз, я понимаю, что она права. Теперь я – не та женщина. Во всяком случае, не хочу ею быть.

– Мы тебя осовременим. Избавим от этих пижам. И кто сказал тебе, что хаки – твой цвет? Должно быть, какой-то слепой.

– Я привыкла одеваться скромно, – робко возразила я. Надо избавиться от одежды, чтобы начать новую жизнь, но мне не хотелось бы предавать свою культуру.

– Да ладно! Я видела множество женщин в таких костюмах ярких цветов, с блестящими украшениями – они выглядели на миллион долларов! Мы могли бы пойти этим путем, но тебе нужно полностью измениться, чтобы стать неузнаваемой.

– Но я хочу остаться собой.

– Я поняла. Никаких откровенных топов. Коротких юбок. Хотя, честно говоря, тебе бы чертовски пошло.

Сегодня Кристалл была одета скромнее: узкая белая футболка и джинсы, ярко-красные сумочка, ботинки и очки. Но по ней сразу видно, что она очень привлекательная женщина, роскошная, как говорят в рекламе.

– Мне нравится твоя одежда, – призналась я. – Вот бы мне смелости быть такой же откровенной.

– Тогда вперед. – Она потащила меня к рядам с джинсами.

Определив мой размер, Кристалл нагрузила меня джинсами разных цветов – от темных до светло-голубых. Потом мы долго блуждали среди вешалок с одеждой и эскалаторов, и все это время Кристалл бросала мне на руки футболки, пока не образовалась беспорядочная башня. Сверху она положила несколько хорошеньких маленьких кардиганов.

– Какой у тебя размер обуви?

– Третий.

– Боже, – пробормотала она. – Детские ножки. Я сейчас. Вставай в очередь.

Она исчезла, а мы с Сабиной тем временем присоединились к длинной очереди в примерочные.

– Тебе весело? – спросила я дочь. – Мы еще никогда так не ходили по магазинам. Ты – следующая.

Она улыбнулась в ответ, и, похоже, впервые за долгое время улыбка достигла и глаз. Я сжала ее руку. Когда Кристалл была рядом, грустить было невозможно.

Наша новая подруга вернулась, у нее в руках охапка туфель. Некоторые были на очень высоком каблуке.

– Держи, Бинни.

Она свалила их в руки Сабине и снова исчезла. На этот раз она примчалась с маленьким платьем и двумя куртками.

– Не уверена, что мне нужна вся эта одежда.

– Только самое необходимое, базовый гардероб, милая. Тетушка Кристалл тебе это обеспечит.

Я кивнула, словно поняла, о чем речь.

– Возможно, стоит подумать и о волосах. Выбросить этот ужасный платок. Сделать модную стрижку и, может, покраситься. Тебе пойдет сливовый оттенок.

Это меня испугало. Хотя, возможно, Кристалл права. Если я поменяю прическу, весь свой образ, это станет еще одним шагом на пути от старой жизни.

Она понизила голос, чтобы только я могла услышать ее сквозь ревущую музыку:

– Ты не думала сменить имя?

– Нет.

– Я – да. Мое настоящее имя Кристин, но кому нужна стриптизерша по имени Крис? Кристалл звучит куда экзотичнее.

– Я не знаю, как себя назвать.

– Пожалуй, Аишу менять не нужно, звучит здорово. Но ты можешь стать миссис Ричардсон или Робертс вместо Рашид. Что-нибудь в таком духе. Думаю, это благоразумно. Не обязательно делать это официально. Оставайся Рашид в документах, счетах пособий и всем таком. Используй «Робертс» в повседневной жизни.

– Я могу так сделать?

Кристалл пожала плечами:

– Почему бы и нет? Это даст тебе дополнительную защиту. Просто на всякий случай.

На случай, если Суреш станет меня искать, имеет она в виду. Станет ли? Мне хотелось верить, что он меня отпустил, но с Сабиной все может оказаться иначе. Он никогда не проявлял к ней особой любви, и многие наши сложности возникали из-за того, что я не смогла родить ему столь желанного сына. В его глазах это делало меня плохой женой. Сабина – его единственный ребенок. Захочет ли он вернуть ее, словно трофей? Как бы там ни было, но отыскать нас в этом огромном городе окажется слишком сложной задачей.

– Ну, пошли, – объявила Кристалл, когда мы толкались в начале очереди. – Заходи в ту примерочную и покажи, что ты прячешь под этими лохмотьями!

Глава 14

Зайдя в кабину, я сняла потрепанный и грязный сальвар камиз. Маленькая, робкая женщина, что смотрела на меня в отражении, была измученной, и на глаза наворачивались слезы.

Но скоро все изменится.

Копаясь в куче одежды, собранной Кристалл, для начала я примерила джинсы с футболкой и пару туфель на самом низком каблуке – в них я, возможно, смогу устоять.

Смущенно разглядела свой новый наряд. Мне еще не приходилось носить такую откровенную одежду: Суреш бы никогда не позволил. Я была словно голая. На футболке, посреди груди, маленькими розовыми буквами написано: I WILL SURVIVE![8]8
  Я выживу! (англ.)


[Закрыть] Она сидела довольно свободно по сравнению с той, что на Кристалл, но подчеркивала мою мальчишескую фигуру сильнее, чем я привыкла. Я изо всех сил стараюсь полюбить то, что видела в отражении, посмотреть на себя с мыслью, что должна изгнать угнетенную замарашку, которой была, и встретиться с собой новой и современной. Да, я должна стать хозяйкой собственной жизни. Глубоко вздохнув, я попыталась найти связь со странным лупоглазым существом, что глазело на меня из зеркала. Интересно, я смогу его полюбить?

Через несколько минут, собравшись с силами, я вышла из безопасности примерочной кабинки к Кристалл и Сабине. Рука нашей новой подруги покоилась на плечах моей дочери. И меня накрыло волной благодарности и светлой печали: как же нам повезло, что судьба привела нас в этот дом, где живут добрые люди, готовые помочь; как же мы были без них несчастны.

– Что ты думаешь? – Я оправила футболку.

Кристалл повернулась ко мне и уставилась в изумлении.

– Вау! – Ее глаза расширились и округлились, словно блюдца. – Только посмотри на себя!

Другие люди начали оборачиваться в нашу сторону, и я залилась краской.

– Выглядишь шикарно! – вопила она. – Повернись! Покружись! Еще!

Я подняла руки, повернулась, и вдруг она звонко хлопнула меня по попе.

– Аиша, вот это задница!

В висках застучало, и в глазах потемнело от одного воспоминания: пощечины, шлепки по лицу, от которых стучали зубы и пылала кожа. Сильные, отнюдь не игривые удары сыплются на меня со всех сторон. Как вспышка молнии, воспоминание прорезает мое сознание. Я прогоняю его. Сегодня ничто не испортит мне настроение.

– Но это нужно убрать. – Кристалл стянула с моей головы платок, и я смущенно прикоснулась к волосам. – Больше не будем прятать красоту под покрывалом. Это тоже выкинем.

Она взяла меня за косу, резким движением стянула резинку и пятерней расплела волосы. В прежней жизни я могла бы обидеться на такое обращение. Но теперь я думаю, что мне повезло, что рядом Кристалл. У меня в Шри-Ланке есть любимая сестра Хинни. Мы не виделись с тех пор, как я переехала в Англию, и я ужасно по ней скучаю. Она бы вела себя со мной точно так же. Не раздевала бы прилюдно, конечно, но и не церемонилась бы особо. Мне нравилось, как ко мне прикасается Кристалл. Открыто и прямо. Ей и в голову не пришло, что это может меня побеспокоить, поэтому так оно и есть.

Она взбила мои волосы и аккуратно рассыпала их по плечам.

– Только посмотри, милая. – Кристалл потащила меня к ближайшему зеркалу. – Мне пришлось бы потратить в салонах целое состояние, чтобы получить хоть немного похожую на твою шикарную гриву шевелюру.

Я никогда не носила распущенные волосы. С тех пор как была ребенком. Сначала мама заплетала мне косу, а потом и я со скоростью автомата закручивала непокорные прядки.

– Знаешь, сначала я думала, тебе надо постричься, но в этой одежде с распущенными волосами ты выглядишь иначе. Мерзавец-муж тебя не узнает, даже если окажется в пяти метрах.

Непривычно. Свободно. Так вот что значит ветер в голове? Я поглаживала себя по волосам.

– Ты думаешь?

– Я знаю. – Она повернулась к Сабине: – Разве твоя мама не красавица?

Дочь одобрительно кивнула, и на серьезном личике появилось подобие улыбки.

– Тебе действительно нравится? – спросила я у ребенка.

Она снова кивнула. Скажи «да», умоляла я про себя. Пожалуйста, скажи «да».

Но она молчала.

– Теперь примерь платье, – потребовала Кристалл. – Потом твоя очередь, крошка Бин.

Похоже, Сабину очень радовала такая перспектива.

Я вернулась в примерочную и, прежде чем снять одежду, снова посмотрела в зеркало. С губ сорвался усталый вздох. Если бы я стала другой, то смогла бы вынести этот взгляд. В безопасной примерочной у меня все получалось, но не на людях. Я хочу изменить имидж, но не изменять себе.

Я вернулась к Кристалл, опустив голову. Не хотелось показаться неблагодарной, но…

– Мне очень жаль, но я не смогу это носить, – сказала я. – Мне неуютно. Мне нужно закрыть руки и чтобы одежда была не в обтяжку.

Она помрачнела. Туча опустилась на лоб и ресницы.

– Знаешь, многие женщины бы душу отдали за твою фигуру.

Я пожала плечами:

– Только не я.

– Что еще ты можешь носить, кроме этих пижам?

– Иногда сари.

– Это что-то религиозное?

– Нет. Вовсе нет. Это наша культура.

– Ты так одеваешься не из-за того, что этого требовал муж?

Я покачала головой:

– Так уж была воспитана и не могу измениться.

Она вздохнула и закатила глаза.

– Сделаем скромно. Все как ты любишь. Подожди немного. Не двигайся. Не пускай никого в кабинку. Если будут вытаскивать, просто ложись на пол!

Кристалл убежала и через несколько минут действительно вернулась с новой горой одежды в руках.

– Попробуй! Уверяю тебя: эта одежда сама скромность. – Кристалл сваливает на меня добычу. – Примерь, быстро!

Я разложила добычу перед собой и увидела, что она принесла мне красивую рубаху, белую с вышитыми розовыми цветами, и еще свободную блузу с розово-голубым цветочным принтом. К ним Кристалл подыскала свободные брюки из белого льна. Я быстро переоделась.

Собственное отражение вызвало у меня улыбку. Так гораздо лучше! Я чувствовала себя другой, современной, но не раздетой.

Я вышла из примерочной и ждала вердикта Кристалл.

– Великолепно, – объявила она. – Ты права. Так тебе гораздо лучше, милая. А теперь – вперед!

Она гримасничала и крутилась у зеркала, словно модель, показывая, как мне следовало бы двигаться в новой одежде. И я неуверенно следовала ее примеру. Она взяла с ближайшего стенда розовые боа для всех нас, и мы прошлись в них по магазину.

– Мы супермодели, – бросила она через плечо, покачиваясь впереди. – И мы не вылезем из постели меньше чем за десять штук в день, детка!

В магазине играла песня «Ты не знаешь, как ты красива», и Кристалл громко подпевала, указывая на меня. Я хихикала. На нас смотрят другие покупательницы, но сейчас мне плевать. Я чувствую себя прекрасно. И глупо. Словно парю в воздухе. Сабина прикрывает рот ладошкой, и я надеюсь, что она тоже смеется.

– Так лучше? – бросает через плечо Кристалл.

– Намного лучше, – ответила я.

– Скромно. Скромно. Думай скромно, – твердит она и вновь исчезает.

Возвращается она с длинным летним платьем и маленьким кардиганом. Наряд приходится мне по вкусу, и мы опять дефилируем. Вещи отправляются в кучу одежды для оплаты, к льняным брюкам, блузам и белой куртке.

– Хочешь нарядить Сабину?

– Да, пожалуйста.

Наш персональный консультант снова испаряется. Вернувшись со стопкой одежды, Кристалл ведет мою слегка перепуганную дочь в примерочную.

– Теперь ты, Бинни.

Я придерживаю Кристалл, пока Сабина, которую едва видно из-под кучи вещей, берет квадратный номерок у сотрудницы магазина.

– Мне нужно на секундочку отлучиться, – шепчу я ей. – У Сабины завтра день рождения, и я хочу купить подарок.

– Завтра? Почему ты не сказала? Мы могли бы устроить праздник.

– Это не обязательно.

– Она ребенок. Конечно, обязательно.

– У Сабины еще никогда не было праздника.

Кристалл содрогается от ужаса:

– Никогда?

– Нет. – Теперь я чувствую себя виноватой, что дочь никогда не знала этого простого удовольствия. – К нам в дом могли приходить только члены семьи. Мы никогда не праздновали дни рождения. Или Рождество. Или любые другие праздники.

– Какой кошмар, – сочувствует Кристалл. – Ну торжественного приема не обещаю, вы ведь здесь недавно, но что-нибудь мы организуем. Вместе отпразднуем вашу новую жизнь.

– Было бы здорово.

– Хорошо. Иди скорее, а я пока помогу Бинни. Когда она переоденется, ты должна вернуться.

Кристалл провожает Сабину в примерочную, и я немедленно отправляюсь на поиски подарка.

Через несколько минут, я покупаю ей рюкзак Hello Kitty. Ничего особенного, ведь он понадобится ей в новой школе, но я уверена – ей понравится. Возможно, моя дочь не разговаривает, но в остальном она самая обычная маленькая девочка. Все должно быть розовым и блестящим.

Когда я возвращаюсь, они вместе выходят из примерочной. Сабина застенчиво глядит на меня. Дочка тоже выбралась из сальвар камиза, и я не могу отвести взгляда от современной девочки, глядящей на нас из зеркала. На ней свободное платье с цветочным орнаментом, а под ним – белая футболка с длинным рукавом. Когда Сабина вырастет, я буду счастлива любому ее выбору, а пока очень довольна этой одеждой.

Кристалл показывает ей, как пройтись, подражая моделям на подиуме, и я хихикаю. Но к горлу подступает ком, а глаза наполняются слезами, когда я спрашиваю:

– Тебе нравится новая одежда?

Она восторженно кивает. Я надеюсь, что она забудется от радости и вскрикнет, но меня вновь ждет разочарование.

– Пойдем, примеришь остальное. – Мы возвращаемся в примерочную и разбираемся с одеждой, выбранной Кристалл, пока окончательно не устаем.

– Мы заслужили кофе с пирожным, – объявляет Кристалл, когда мы появляемся в последний раз. – Похоже, вы едва держитесь на ногах.

Так оно и есть.

Она хватает охапку одежды.

– Давайте заплатим и будем выбираться отсюда.

– Кристалл, – беспокоюсь я, – я не могу себе всего этого позволить. Мы должны выбрать что-то одно. Мне придется экономить каждый пенни, пока я не найду работу.

– Не сегодня. Предоставь это мне.

Прежде чем я успеваю запротестовать, Кристалл добавляет:

– Я настаиваю. Когда-нибудь сделаешь что-нибудь для меня.

Из своего небольшого опыта я знаю, что так бывает не всегда, но я точно всегда буду очень благодарна прекрасной, дерзкой, громкой Кристалл за то, что она вытащила нас с дочкой из наших панцирей.