Текст книги "Частная жизнь"

Тварь неблагодарная! Она вообще не обязана была приходить сюда, у нее и без того дел по горло.

– Вы предпочли бы здесь полицейских? Других вариантов у Гейл не было. Джейк недовольно поджал губы.

– Дурочка!

Фин испепелила его взглядом:

– Еще какая!

Зря Гейл о нем беспокоилась, и уж благодарности она не дождется.

К удивлению Фин, его гнев внезапно утих, трудно было представить, что минуту назад он кипел от негодования, – теперь на лице его было грустное недоумение. Когда он заговорил, ей все стало ясно.

– Обо мне уже столько лет никто не беспокоился.

Нет, она ни в коем случае не должна огорчаться только из-за того, что никто не заботится об этом человеке, не волнуется, если он не подходит к телефону. К тому же, как она теперь понимает, звонить он предпочитает сам.

– Не могли бы вы позвонить Гейл и сказать, что все в порядке, а то она уйдет в театр? – попросила Фин и повернулась, чтобы уйти.

– Фин…

Она с опаской посмотрела на него.

– Да?

– Вы что-то забыли.

Он бросил ей связку ключей.

Фин едва сумела поймать их. Она в это время потешалась над собой, осознав, что ждала чего-то от Джейка, когда он ее окликнул.

Неужели она надеялась, что он все-таки поблагодарит ее за визит?

По его лицу Фин поняла, что он угадал ее мысли и смеется над ней!

Ей казалось, что он продолжал смеяться ей вдогонку, пока она шла к своему фургону, держась подчеркнуто прямо, и разворачивала машину, стараясь не смотреть в его сторону. Но она не могла не чувствовать, как пылают ее щеки, так же как не могла не заметить, как он насмешливо салютовал ей, когда она проезжала мимо него.

Руки ее дрожали, ладони были мокрые, пунцовые щеки совсем ее не красили – и нес из-за этого невыносимого субъекта!

«Дядюшка» Гейл может теперь хоть подыхать в тишине и спокойствии – ее это больше не касается.

Когда Фин пришла наконец домой, ее мать и Дэвид пили на кухне чай. Дэвид, судя по всему, тоже только недавно вернулся из офиса. Он возглавлял огромную фирму, занимавшуюся по всему свету операциями с недвижимостью и оставлявшую ему очень мало свободного времени.

Дэвид Маккензи был высоким седовласым мужчиной, на пятнадцать лет старше матери Фин. Когда он познакомился с Дженни, он был вдовцом, своих детей у него не было.

Они пытались это исправить, но после девяти лет совместной жизни поняли, что нужно смириться. Фин чувствовала, что оба тяжело переживают свою бездетность. Ее мать была из тех женщин, которые просто созданы для материнства.

В свои сорок два года Дженни Маккензи была стройной, очень энергичной и такой же маленькой и хрупкой, как ее дочь, только волосы у нее были светлыми и шелковистыми и рассыпались по плечам, зато глаза такие же зеленые, как у Фин.

– Здравствуй, дорогая, – приветствовала она дочь, налив ей чаю. – День был трудный? – спросила она, участливо глядя на хмурую и озабоченную Фин.

Фин почувствовала себя виноватой, потому что озабочена она была своими мыслями. Ей очень хотелось поскорее пойти к себе и взглянуть на фотографии – мама даже не догадывается, что она хранит их. Она покраснела от волнения.

– Нет, просто я…

– Просто она влюблена, – поддразнил ее Дэвид – красивый мужчина, раньше времени поседевший еще десять лет назад. А все из-за того, шутил он, что очень хлопотно быть отчимом Фин. Он, конечно, понимал, что она ему не верит, ей ведь известно, что его отец и младший брат тоже рано поседели. Важно другое – седые волосы делали его особенно привлекательным.

Фин радовалась и гордилась, когда этот добрый и такой замечательный человек появился у них в доме девять лет назад и сказал ей, что он хочет жениться на ее маме, а если она не возражает, будет рад удочерить ее. Еще бы она возражала! День, когда она сменила фамилию на Маккензи и этот человек стал ее отцом, был самым счастливым в жизни Фин.

– Надеешься избавиться от меня, – с улыбкой парировала Фин, присаживаясь к столу.

– Как ты догадалась? – Он нежно взъерошил ее волосы и встал, чтобы пойти принять душ и переодеться. По всему было видно, что слова его нельзя принимать всерьез. – Надо будет предложить ему денег, чтобы поскорее сбыть тебя, только боюсь, он их возьмет. – Послав жене воздушный поцелуй и тихонько насвистывая, он вышел из кухни, и стало слышно, как он поднимается по лестнице.

– Дурачится, ты же понимаешь, – ласково сказала Дженни, видя, что дочь угрюмо смотрит в чашку.

Фин подняла глаза и, заметив, что мать волнуется за нее, постаралась улыбнуться.

– Конечно, понимаю. Я, наверно, просто устала. Почти каждый день возвращаюсь поздно, потому что гоним пьесу.

Говорю, словно оправдываюсь, подумала Фин. Да, Джейк Денверз ее достал.

– Что-то ты такая оживленная сегодня? – Фин вопросительно посмотрела на мать, заметив, как блестят ее глаза. – Может, я вам помешала? – спросила она.

Дженни покачала головой.

– Ну что ты, Дэвид пришел за пять минут до тебя, так что ты ни в чем нам не помешала. Тут другое… Ой, Фин, – воскликнула она взволнованно, – если я сейчас же не скажу тебе, я умру. – Судя по тому, как она сжала руки Фин, это вполне могло произойти.

С тех пор как мать вышла замуж за Дэвида, Фин ни разу не усомнилась, что ей хорошо с ним. Но такой радостной она ее еще не видела.

– Да что же случилось? – Фин ничего не могла понять, но возбуждение Дженни передалось ей.

Прежде чем сказать, мать закрыла кухонную дверь.

– Не надо, чтобы Дэвид нас слышал, – пояснила она, заметив недоумение дочери.

У Дженни и Дэвида никогда не было друг от друга секретов. Это было главное, на чем строились их отношения. Причину Фин знала так же хорошо, как и они: родной отец Фин никогда не понимал, зачем нужно говорить правду, если обманом можно добиться большего.

– Не подумай ничего плохого. – Мать явно была недовольна, и Фин посмеялась над собой. – Ты знаешь, мне кажется, что это наконец свершилось.

Фин вопросительно взглянула на мать, догадываясь, что от нее ждут реакции, но не понимая, о чем вдет речь.

– По-моему, я беременна. Дженни произнесла это так, словно боялась сглазить.

– Мамочка! – Фин так обрадовалась, что вскочила на ноги и сжала мать в объятиях. – Это чудесно! Это просто великолепно! Когда же…

– Подожди, дорогая, полной уверенности у меня еще нет. Не исключено, что у меня всего-навсего «возрастные изменения» или как там говорят, – поморщилась Дженни. – Правда, доктор Эмброуз считает, что анализ все равно сделать надо. Он обещал сразу же сообщить мне о результатах – они будут известны утром. А Дэвиду я не хочу пока говорить потому, что завтра девять лет, как мы поженились, и ты только представь его лицо, когда я за праздничным ужином, при свечах, скажу ему, что он скоро будет отцом!

Фин не сомневалась, что если ее мать беременна, то лучшего подарка к годовщине их свадьбы не придумаешь.

– Фин, я боюсь даже надеяться, – сказала Дженни дрожащим голосом, глаза у нее стали влажными.

Одна только мысль омрачала радость Фин. Мысль о человеке, жившем сейчас в «Роуз-Котидж». О Джейке Денверзе. Если его действительно так зовут, хотя она ему не верит. Она считает, что на самом деле это Джекоб Дэлтон, кинорежиссер, который уехал из Голливуда десять лет назад и о котором, насколько знала Фин, с тех пор ничего не было известно.

Этот человек одним своим присутствием здесь мог разрушить счастье мамы, счастье, которое сейчас словно обновилось.

Или того хуже…

Глава 3

Да, это он. Никаких сомнений быть не может. Человек в «Роуз-Котидж» – Джекоб Дэлтон.

Перед Фин лежали на кровати два журнала десятилетней давности. Бумага пожелтела, но люди на черно-белых фотографиях были легко узнаваемы. В обоих журналах на видном месте помещены сообщения о фильме, который снимал находившийся тогда в зените славы Джекоб Дэлтон. На главные роли были приглашены Анджела Рипли и Пол Холлиуэлл. Жена Джекоба Дэлтона и отец Фин…

Фин запомнила Анджелу красавицей с волосами цвета воронова крыла и темно-синими глазами. Она всех приводила в восхищение. На фотографии Анджела выглядела стройной и элегантной, из тех женщин, чья фигура заставляет мужчин оглядываться. Пол Холлиуэлл был высоким темноволосым англичанином, которого природа с избытком наделила изысканным, чисто английским обаянием, так ценившимся в Голливуде в восьмидесятые годы. На таких мужчин обычно оглядываются женщины.

Рядом с этими яркими звездами стоял на фотографии Джекоб Дэлтон, муж Анджелы и режиссер фильма. Ростом выше Пола, темные волосы коротко подстрижены – потому Фин и сомневалась утром, действительно ли человек в «Роуз-Котидж» Джекоб Дэлтон. В свои двадцать девять лет – именно столько ему должно было быть десять лет назад – это был человек абсолютно опустошенный, которого, если верить фотографии, раздражала скучная необходимость делать рекламу своему новому фильму и которого буквально заставили позировать перед фотоаппаратом, хотя он сам предпочел бы оказаться где-нибудь в другом месте.

Так оно и получилось – через несколько недель. Получилось с ними со всеми. Пол и Анджела ушли из жизни, Джекоб Дэлтон попал в больницу.

Пол и Анджела погибли во время пожара, случившегося в доме Дэлтона в Беверли-Хиллз. Джекоб избежал этой участи только потому, что успел выпрыгнуть в окно, хотя получил ожоги. Ожоги, правда, оказались несерьезными и не оставили следов – Фин убедилась в этом сегодня утром, когда увидела его обнаженным.

Голливуд скорбел о смерти красивой женщины, из исполнительницы детских ролей, какой она была на рубеже 60 – 70-х, превратившейся в 80-е в одну из самых популярных и высокооплачиваемых актрис. Страшная трагедия, унесшая их любимицу, потрясла всех.

Пол Холлиуэлл был звездой хотя и яркой, но пока еще новой, ему еще нужно было доказывать, на что он способен. На родине, в Англии, у него оставались жена и маленькая дочка. Когда Голливуд оправился от шока, только жена Пола и его дочь, казалось, помнили еще, что он тоже погиб во время пожара. Мать Фин была убита горем. Она никак не могла поверить, что ее беспечный и очаровательный муж ушел от нее навсегда.

Фин помнила его улыбчивым человеком, который осыпал ее подарками и часто смеялся, когда у него была работа, и впадал в глубокую меланхолию и не замечал ее в те периоды, когда вынужден был простаивать.

В те полгода, что предшествовали его смерти, Фин почти не видела отца, он снимался в Голливуде, график съемок был таким напряженным, что не оставлял ему времени съездить в Англию. Занятия в школе не давали и Фин с матерью часто наведываться в Америку; по правде сказать, Дженни отказалась ездить туда после первого же раза, ее покоробила неестественность этого мишурного города и его обитателей, Они продолжали жить почти так же, как жили, когда Пол был с ними: он присылал им деньги, Фин ходила в школу, мать была занята в различных благотворительных комитетах, а кроме того, бесплатно работала в местном магазине для бедных. Жизнь была вполне сносной.

Все рухнуло с гибелью Пола Холлиуэлла и Анджелы Рипли.

Оглушенная этим известием, мать Фин настояла на том, чтобы ехать в Америку за телом мужа одной. Пока она выполняла там все необходимые формальности, Фин находилась в семье своей школьной подруги.

Вернулась мать тоже одна, без ожидавшегося печального груза. У нее было совершенно белое лицо, и она находилась в глубокой депрессии. Она похоронила мужа в стране, которая стала его второй родиной, где он жил среди людей, которых, судя по всему, любил. В основном это были женщины: до Дженни дошли слухи о его многочисленных романах – к Голливуде любят посплетничать на эту тему. Десятки женщин! Похоже, ни одна не способна была противостоять роковому обаянию Холлиуэлла!

Вернувшись домой, вдова начала методически уничтожать все свидетельства присутствия Пола в их жизни. Она выбросила все его фотографии, всю одежду, все его вещи. Она с грустью поведала дочери, что обнаружила среди его вещей письмо к ней, которое он не успел отправить и из которого ей стало ясно, что он собирался их бросить. Он очень сожалеет, говорилось в письме, но он полюбил другую женщину и просит развода. «Другой женщиной» – об этом Пол тоже сообщал – была Анджела Рипли.

Фин снова взглянула на журнальные фотографии. Она купила эти журналы еще тогда и сумела утаить их от матери, в ярости уничтожавшей все, что могло напомнить ей о Поле. Улыбающаяся Анджела любящими глазами смотрит на Джекоба и никак не походит на женщину, переживающую бурный роман с человеком, стоящим рядом. Но она была актрисой, и более талантливой, чем ее считали.

Судя по сообщениям, появившимся в печати в те дни, и по тем материалам, которые с тех пор публиковались в прессе в годовщины смерти Анджелы Рипли и заставляли вновь пережить трагедию ее гибели – очередная отмечалась только две недели назад, – публике ничего не было известно об этом «романе звезд». Фин понимала, что мать, как бы она ни злилась на предавшего ее мужа, вовсе не желала, чтобы этот роман стал всеобщим достоянием. К тому же она не хотела переживать на публике собственное унижение. Но знал ли Джекоб Дэлтон о романе жены с Полом Холлиуэллом? – вот что интересовало Фин.

После всего случившегося он был очень сдержан даже для человека, всегда презиравшего рекламу. Когда он вышел из больницы и уже после торжественных похорон Анджелы кинокомпания объявила, что Джекоб нуждается в отдыхе, что напряженная работа над фильмом, а теперь еще и потеря жены оказались непосильны для него.

Как понимала Фин, отдых продолжался десять лет. Продолжается и по сей день…

Человек в «Роуз-Котидж» – это он, Джекоб Дэлтон, теперь она уверена. Почти уверена… И это не может ее не волновать.

Покусывая губу, она размышляла. Как долго он собирается здесь оставаться? Узнает ли его мама, если случайно увидит на улице? Узнает ли он ее? В том, что она сама никогда с ним не виделась, Фин была уверена, потому что Джекоб Дэлтон отсутствовал в студии в тот день, когда отец приводил туда Фин. Она много раз слышала о том, как зверски требователен он в работе, настоящий великан-людоед, и сделала вывод, что детей он любить не должен. С матерью они, конечно, общались, хотя, скорее всего, на ходу, во время ее печального приезда в Америку за телом мужа.

При нормальных обстоятельствах Джекоб Дэлтон едва ли запомнил бы скромную спутницу жизни Пола Холлиуэлла, да и Дженни вряд ли бы его запомнила. Но обстоятельства не были нормальными. Жена Джекоба и муж Дженни только что погибли в пламени пожара, сам Джекоб лишь чудом спасся. И в довершение всего этот роман!

С тех пор в жизни Дженни многое переменилось: она встретила и полюбила человека, которому могла верить, человека, сделавшего ее и ее дочь счастливыми. А как жил все это время Джекоб Дэлтон? Судя по его запущенному виду, в жизни его было мало хорошего. Виски в непомерном количестве – улик у нее более чем достаточно – вот и вся радость.

– Фин, – послышался голос матери, – тебя к телефону.

Фин вздрогнула и поспешила закрыть журналы и спрятать их в обычное место, на нижнюю полку шкафа. Она испугалась, что мать поднимется сейчас в ее комнату, но, не услышав шагов на лестнице, успокоилась.

Она не могла бы объяснить, почему упорно хранит эти два журнала, тем более что знает, как огорчится мама, если обнаружит их. Но она просто не в состоянии с ними расстаться. И славу Богу, потому что фотографии по крайней мере подтвердили ее подозрения: человек в «Роуз-Котидж» слишком похож на Джекоба Дэлтона, чтобы быть кем-нибудь другим.

Она быстро вышла в коридор, пока мать не заинтересовалась, почему она не отзывается, и, прыгая через ступеньку, сбежала по лестнице.

– Кто это?

– Делия! – Дженни выразительно закатила глаза. – Хочет знать, будешь ли ты вечером на заседании совета.

Фин понимающе усмехнулась. О том, что Делия всегда перестраховывается, маме известно не хуже, чем ей.

– Я не решусь не прийти.

Мало кто решится!

Пока она очень вежливо разговаривала с Делией, вставляя сочувственные междометия, как она надеялась, во всех нужных местах, ей неожиданно пришло в голову, что человек, который может помочь им решить проблему режиссера, находится всего в трех милях отсюда, в «Роуз-Котидж». И это не кто-нибудь, а кинорежиссер из Голливуда – в прошлом, конечно. Его имя Джекоб Дэлтон.

– Это кто-то из фей или эльфов? Фин вся напряглась, услышав на следующее утро по телефону этот голос, ее пальцы вцепились в трубку.

– Доброе утро, мистер Денверз, – вежливо сказала она, надеясь, что ее волнение по телефону не заметно.

Как и вчера, первый же телефонный звонок привел ее в замешательство. Меньше всего ей хотелось сейчас слышать человека, называвшего себя Джейком Денверзом. Но этот насмешливый голос она не спутает ни с каким другим.

– Никак сам эльф-начальник? – насмешливо заключил он, тоже узнав ее.

Фин представила себе его ехидную физиономию и постаралась сохранить самообладание.

– Да, это Фин Маккензи. Чем могу быть вам полезна, мистер Денверз?

– Вы говорили, что, если мне что-нибудь понадобится, я могу обратиться к вам, – произнес он негромко и значительно.

– Слушаю вас, – сказала она, как требовала ее служба, желая, чтобы он поскорее перешел к делу. Но это было бы слишком просто! А ему нужно все усложнять – и себе, и другим.

– Мне понадобилось. – Он не упускал возможность помучить ее.

Фин с утра была не в лучшем настроении. Как она и ожидала, они вчера весь вечер ходили по кругу. Никто из их студии не годится на роль постановщика – к этому выводу они пришли после двухчасового сидения и после этого потратили еще час, решая, к кому еще можно обратиться, не вызвав политической бури и их городке.

И все это время Фин точно знала, кого они могут хотя бы просить. Нельзя сказать, чтобы идея ее вдохновляла, к тому же она сильно сомневалась, что Джейк отнесется к этому серьезно. В конце концов, кто они такие? Всего-навсего маленький местный драмкружок. А он голливудский режиссер – экс-голливудский, напомнила она себе. Но имя его Джекоб Дэлтон, а это что-нибудь да значит.

Какое совпадение, что именно он позвонил ей сегодня утром! Каковы бы ни были причины его звонка. В любом случае она не настроена терпеть его садистский юмор.

Когда Фин вернулась вчера с заседания совета, выяснилось, что Дерек дважды звонил ей за последние полчаса. Она тут же позвонила ему и встретила, как и ожидала, весьма холодный прием. Хоть в этом она не обманулась. Зная его презрительное, отношение к любительским спектаклям, Фин не могла обсуждать с ним их трудности. Она чувствовала себя усталой и подавленной, фраза «Я же тебе говорил» переполнила чашу терпения. Ей хотелось хоть какого-нибудь участия, но это ей не грозило, и в итоге оба завершили разговор на весьма напряженной ноте. Вручая наутро матери и Дэвиду подарок к годовщине их свадьбы и желая им счастья, Фин вынуждена была делать вид, что у нее все в полном порядке.

Дженни, проведшая всю ночь в мыслях о своей волнующей тайне, сгорала от нетерпения в ожидании звонка от врача. Фин тоже была возбуждена, она очень надеялась, что результаты анализа подтвердят предположения матери и та сможет вечером сделать сюрприз Дэвиду.

И вот сейчас первый же телефонный звонок ей на работу вынуждает ее общаться с Джейком Денверзом.

– Слушаю вас, – повторила она, с трудом скрывая раздражение под вымученной вежливостью.

– Похоже, у маленького народца не все сегодня благополучно, – насмешливо констатировал Джейк.

Фин прерывисто вздохнула.

– Мистер Денверз, я…

– ..не в настроении, не так ли? – закончил он язвительно. – Знаете, Фин… Я ведь могу вас так называть? Мне кажется, после вчерашнего мы уже достаточно хорошо знакомы.

Вовсе они не знакомы и вряд ли когда будут, но ей безразлично, как он ее называет, – лишь бы не эльфом и не феей. Ей хотелось одного: чтобы он сказал поскорее, какие у него возникли сложности, и положил трубку. У нее масса дел, а главное – она не оправилась еще от его вчерашней грубости, и ей трудно сейчас общаться с ним спокойно. Ну и конечно, тот факт, что ей известно, кто он такой…

– Скажите же наконец, – нетерпеливо потребовала Фин.

– Вы поздно легли вчера? Оттого вы… Но не буду искушать судьбу, – решил он, чувствуя ее нарастающее раздражение. – Зовите меня Джейк, – неожиданно сказал он. – А звоню я потому, что хотел бы знать, к кому нужно обратиться, чтобы почистили ковер, – объяснил он с неохотой.

Вынужден-таки признать, что не обойдется без нее, – а уж как задавался! У Фин даже улучшилось настроение.

– Какой ковер?

– Который в спальне у Гейл, – проговорил он едва слышно.

Что он еще там натворил? Вчера из-за него вся комната провоняла виски, сегодня что – то же самое? Но ведь пустая бутылка и запах виски еще не означают, что он опустошил эту бутылку? Он мог просто опрокинуть бутылку, и жидкость пропитала ковер. Это объяснение казалось Фин вполне убедительным.

– Вы пролили виски на ковер?

– Откуда, черт возьми, вы… А, наверное, это преимущество маленького народца.

Фин предпочла на сей раз оставить без внимания его бесконечные подковырки насчет названия ее фирмы. Хотя и улыбнулась.

– Что-то в этом роде, – согласилась она. – Что касается ковра, то обычно я прихожу сама и смотрю, что можно сделать, но в данном случае… Загляните в телефонную книгу, в рубрику «Чистка ковров, занавесок, обивки», наверняка кого-нибудь найдете.

– Вы хорошо ориентируетесь, – неохотно признал он.

– Это входит в мои обязанности. – Фин не терпелось поскорее закончить разговор. Но у Джейка были другие намерения.

– Почему же мою просьбу нельзя считать обычной? И о каком таком «случае» вы говорите?

Вчера, когда она предложила ему свою помощь, он ясно дал понять, как к ней относится. Что же касается всего остального, то он об этом не знает, и она не собирается ему говорить. Но ведь ее отец десять лет назад имел любовную связь с его женой! Этого ей вполне достаточно, чтобы держаться подальше от него. И кроме того, чем реже она будет с ним общаться, тем меньше у мамы шансов встретиться с ним. Ведь, когда она загружена выше головы, мама часто подключается и помогает ей разгрести дела. Страшно подумать, что будет, если на его вызов придет мама.

– Вы ведь помните, как пренебрежительно отзывались вчера об услугах, оказываемых «Маленьким народцем», – заметила Фин миролюбиво. – А в телефонной книге вы найдете фирму, которая сделает все лучше нас, если она специализируется на чистке.

– Под рубрикой «Чистка ковров, занавесок, обивки», – издевательски повторил он, показывая, что слушает ее очень внимательно. – Но мне кажется, Гейл предпочла бы вас.

Хочет напомнить, что Гейл их клиентка. И что речь идет о ее доме и о ее ковре. Вот дьявол!

– Я приду в течение часа, – сказала Фин сухо и бросила трубку, раздосадованная тем, что придется снова идти туда. Ей совсем не хочется в «Роуз-Котидж»! Не хочется опять видеть Джейка Денверза, он же Джекоб Дэлтон!

Звякнул колокольчик над дверью, сообщая, что кто-то пришел. Фин изобразила вежливую улыбку, которая мгновенно стала искренней, как только она подняла глаза и увидела мать. Какое счастье, что она не пришла на несколько минут раньше! Мама, конечно, не догадалась бы, с кем Фин разговаривает по телефону, но Фин-то знала и держалась бы тогда еще более натянуто.

Фин вышла из-за стола и обняла мать.

– Ты не сказала мне, что собираешься выходить.

Мать с дочерью были очень похожи внешне, хотя Фин была другой «масти» – свои рыжие волосы, как ей говорили, она унаследовала от прабабушки с материнской стороны.

Дженни оставалась такой же возбужденной.

– Иду к доктору Эмброузу, – объяснила она. – Он позвонил утром, сразу после твоего ухода, но не стал ничего говорить по телефону. Велел прийти к нему.

Фин нахмурилась.

– Это нормально? – участливо спросила она. – Почему бы ему не сказать по телефону, да или нет?

– То есть хороший для меня результат или плохой, – уточнила Дженни, присаживаясь на край стола. – Насколько я знаю доктора Эмброуза, он или хочет внушить мне, что заводить ребенка в моем возрасте нежелательно, – это если результат хороший, или хочет, чтобы я поплакала у него на плече, если результат плохой. В любом случае он желает меня видеть.

Фин с грустью подумала, что мама, наверное, права. Доктор Эмброуз принадлежал к вымирающему племени семейных врачей, которых осталось совсем мало и которые были не только целителями, но и друзьями своих пациентов.

Слова матери не успокоили Фин.

– Позвони мне сразу, как он тебя отпустит, – попросила она, зная, что и сама будет беспокоиться. Конечно, иметь еще одного ребенка для матери поздновато, но, если выяснится, что она не беременна, она будет очень огорчена. Жаль все-таки, что Дэвид ничего не знает, он бы нашел способ утешить Дженни, если беременность не подтвердится. Однако Фин не хотела ничего говорить Дэвиду, чтобы не лишать мать удовольствия сделать ему подарок, – иначе Фин себе бы не простила. Ей остается только ждать, скрестив пальцы, и стараться думать о чем-нибудь другом.

– Вот почему я к тебе заскочила. – Дженни встала и посмотрела на часы. – Теперь надо двигаться к доктору Эмброузу. Как ты смотришь на то, чтобы нам зайти потом куда-нибудь поесть? Будем или праздновать, или скорбеть. – Судя по ее лицу, она боялась загадывать.

Фин не хотелось снова выслушивать за ланчем упреки Дерека в том, что она всю себя отдает драмкружку. Если она скажет, что должна встретиться с матерью и потому не сможет увидеться с ним, он же не станет возражать? Можно даже не говорить с ним лично – рискуешь опять же нарваться на нотацию! – а передать через его секретаршу. Трусиха, поддел ее внутренний голос. Но она проигнорировала его.

– Замечательно! – согласилась Фин. – Кстати, мне самой надо бежать, – вспомнила она. Она же обещала Джейку Денверзу явиться не позже чем через час, но не заметила, как время пролетело. Фин бросилась в соседнюю комнату взять приспособление для чистки ковров. Мать наблюдала за ней, пока она проверяла, работает ли техника.

– Что-нибудь срочное?

– Один беспомощный мужик просит почистить ковер после маленькой неприятности, пока не вернулась хозяйка, – объяснила Фин, слегка погрешив против истины. Последнее, в чем можно упрекнуть Джейка Денверза, – так это в беспомощности. В чем угодно, только не в ней!

– Тогда до встречи.

Они вышли вместе, и мать улыбнулась ей на прощание. Фин смотрела, как она идет по улице – красивая женщина, которой жизнь в радость и оттого она вся лучится счастьем.

Фин мучилась вопросом, была ли бы мама так же счастлива, знай она, кому Фин собирается чистить ковер? Не дай Бог ей это узнать!

– Итак, вы и ваш коллега-эльф решили вчера, что я вылакал всю бутылку и перестал соображать, – констатировал Джейк Денверз.

Фин медленно выпрямилась, чувствуя, как ноет спина. Последние полчаса она на корточках трудилась над ковром в спальне Гейл, пытаясь устранить стойкий запах виски. Ничего удивительного, что Джейк решил, что с копром надо что-то делать, – запах сегодня, как ни странно, был сильнее, чем вчера.

– Скоро я протру этот предмет до дыр, мистер Денверз, – произнесла Фин устало, глядя, что все ее усилия напрасны. Запах виски буквально въелся в ковер.

Пока она выкладывалась на полу, Джейк Денверз сидел в кресле, наблюдая за ней. Чем очень смущал ее, хотя и был одет.

– Очень жаль, – произнес Джейк, хотя по его виду этого нельзя было сказать. – А насчет виски я все-таки прав, не так ли? – спросил он, очень довольный.

Как же иначе, раздраженно подумала Фин, продолжая, согнувшись, тереть ковер. Но если ты такой умный, почему ждал, пока жидкость впитается? Почему не сделал ничего сам, прежде чем звать на помощь?

– К нашему сведению, Фич Маккеши, – продолжил он издевательским тоном, – и тот вечер, когда я приехал сюда и лег н постель, мне было худо не столько от писки, которого я выпил самую малость, сколько от самолета. Я утром прилетел из Штатов, а мне еще надо было добираться сюда. Я вымотался до предела. По этой причине и не заметил, что опрокинул бутылку, кстати почти полную, – прибавил он, отчеканивая каждое слово.

Сейчас, когда Фин могла рассмотреть его, ей показалось, что выглядит он намного лучше, чем вчера. Морщины, обозначившиеся около глаз и рта от усталости, почти исчезли, да и весь он казался отдохнувшим.

Он успел вымыть голову, и его темные волосы блестели, глаза на загорелом лице лучились. Черные джинсы и черный бумажный свитер подчеркивали мощь тела. Рукава свитера были засучены до локтей, обнажая мускулистые руки. Отдохнув от самолета, он находился в гораздо лучшей форме, чем вчера, и потому был гораздо более опасен.

– Понятно, – сказала Фин.

Она вернулась к ковру и принялась так истово тереть его, что даже язык высунула от усердия. Через какое-то время она почувствовала его взгляд и вопросительно посмотрела на него.

– Что такое?

Фин инстинктивно подняла руку к голове. Может, она вымазалась неосторожно или у нее паутина в волосах? Она была уверена, что Гейл не мыла под кроватью с тех пор, как въехала сюда – а это было уже два года назад.

Джейк пожал плечами.

– Я ждал, что вы хотя бы спросите, из какого места я прилетел.

Чем меньше она о нем знает, тем лучше.

– Я хотела показать, что не вмешиваюсь в вашу частную жизнь, – ответила она.

Он улыбнулся, оценив ее колкость, и его лицо преобразилось. В нем появилось что-то мальчишеское, глаза потеплели, на щеках обозначились ямочки, а ровные зубы на загорелом лице казались еще белее.

– Touche[2]2
  Укол (фр.) – термин в фехтовании.


[Закрыть], Фин. – Он поклонился ей, передвинувшись на краешек кресла. Его худые сильные руки лежали на коленях, обтянутых грубой бумажной тканью. – Как же к вам обращаться – мисс Маккензи или миссис Маккензи? – спросил Джейк мягко, всматриваясь в ее разрумянившееся лицо.

Фин опустилась на корточки, гладя на него в недоумении. Маккензи она стала только девять лет назад, а до этого была Холлиуэлл. Хотя его, вероятно, интересует другое.

– Вы же видите, у меня нет обручального кольца, – сказала Фин, поднимая руку. Джейк покачал головой.

– Разве кольцо в наше время что-нибудь значит? Моя жена не… – Он внезапно замолк и нахмурился, его лицо стало почти свирепым. – Какого дьявола… – Он поднялся в сильном волнении; покоя, который исходил от него еще несколько минут назад, как не бывало. Он подошел к Фин, взял ее за руки и без малейших усилий поставил во весь рост.

Фин испуганно посмотрела на него снизу вверх, но его это не остановило. Он нагнулся и с жадностью впился губами в ее губы.

Фин остолбенела от неожиданности, она даже не сделала попытки вырваться из его объятий. Его руки сжимали ее как стальные обручи, она ощущала всем телом его железные мускулы, каждая его мышца, казалось, отпечатывалась на ее нежной коже.

Когда она наконец пришла в себя и попыталась выразить недовольство, его губы уже не просто прижимались к ее губам, но искали, исследовали; кончиком языка он пытался раздвинуть ее зубы, эти движения становились все более настойчивыми, поскольку ему никак не удавалось преодолеть эту преграду и протиснуться глубже.