Текст книги "Кружевной веер"

Его мужская красота притягивает ее как магнит. Когда он заключает ее в свои объятия и прижимает к себе, она трепещет. Когда его красиво вылепленные губы целуют ее, у нее подкашиваются колени… Когда он нежно и в то же время уверенно ласкает ее, в ней разгорается страстное желание… Правда, сейчас ей вовсе не хотелось делиться с ним такими мыслями!

– Не трудитесь выдумывать подходящий приличный ответ, я ведь вижу, что вы не умеете притворяться! – с горечью проговорил Гейбриел, решив, что Диана пытается найти не слишком оскорбительные слова.

Она ответила ему озадаченным взглядом:

– Может быть, вы все-таки расскажете то, что мне, по вашему мнению, необходимо знать?

– С чего бы начать? – мрачно спросил он.

– Начните с начала, – посоветовала Диана.

Гейбриел посмотрел на нее в упор:

– Тогда придется возвращаться на восемь лет назад.

Восемь лет назад? Когда жизнь Гейбриела перевернул скандал, отдаливший его от семьи?

Он стиснул зубы.

– Я рассказывал вам о некоем прегрешении, в результате которого родные отреклись от меня и лишили меня наследства.

– Да…

Он сухо кивнул и отвернулся.

– Чтобы лучше разбираться в отношениях, царящих сейчас в этом доме… – Он осекся и прерывисто задышал.

– Гейбриел, если вам неприятно…

– Раз вы вынудили нас обоих приехать сюда, у меня не остается иного выхода, – угрюмо ответил он.

Диану передернуло. С самого начала Гейбриел был с ней честен, он не колеблясь поведал ей не только лучшее, но и худшее о себе. И все же он так скован и так замкнулся… Видимо, то, что он сейчас собирается ей рассказать, настолько исключительно и тягостно, что способно навсегда лишить его ее расположения…

Глава 9

– Как вам известно, меня обвинили в том, что я соблазнил молодую женщину, а затем бросил ее, хотя она ждала от меня ребенка. Так вот, эта молодая женщина – не кто иная, как Дженнифер Прескотт, жена моего дяди Чарльза.

Диане показалось, будто ее со всей силы ударили в грудь; она попятилась от него и пошатнулась, у нее перехватило дыхание, кровь отхлынула от щек. Не сводя с Гейбриела ошеломленного взгляда, она продолжала пятиться до тех пор, пока ноги не наткнулись на край кровати. Она с трудом опустилась на мягкую перину. Неправда… не может быть! Так, значит, восемь лет назад Гейбриел лишился всего из-за обвинений этой черноволосой красавицы, жены его дяди?! Хуже того, отец Гейбриела щедро заплатил Чарльзу Прескотту за то, что тот женился на женщине, которая, как он считал, беременна от его сына?

Совершенно невероятно!

В такое невозможно поверить.

С другой стороны… проблема разрешилась вполне логично. Выйдя за Чарльза Прескотта, молодая женщина сохраняла родственные отношения с отцом и матерью Гейбриела, ее ребенок также становился членом семьи. Но ребенок умер…

Наконец-то Диана поняла, почему Гейбриел и Дженнифер Прескотт относятся друг к другу с такой откровенной враждебностью, почему Гейбриел так холоден и почему так злобствует Дженнифер Прескотт.

Подняв глаза, она увидела, что Гейбриел пытливо смотрит на нее. Вся его поза выражала надменный вызов: подбородок выпячен вперед, плечи расправлены, руки согнуты, словно он собрался защищаться. Его поза недвусмысленно говорила: от ее ответа зависит не только его настроение, но и их отношения в целом. И все же Диана никак не могла представить себе, чтобы Гейбриел и красивая Дженнифер Прескотт были близки… Нет! Увидев Дженнифер своими глазами, Диана отдала должное ее красоте, но у нее не было причин не доверять Гейбриелу. Конечно, трудно поверить, что он – как, впрочем, и любой нормальный мужчина – остался холоден к своеобразной, экзотической, темной красоте Дженнифер Прескотт. Но, раз он уверяет, что невиновен, значит, она не имеет права подвергать его слова сомнению!

Диана вспомнила, что сказала недавно своей сестре Каролине. Пусть они с Гейбриелом вступают в брак по расчету; они, по крайней мере, честны друг с другом.

Все очень просто. Либо она верит на слово своему жениху, либо нет. Диана встала и подошла к окну, которое выходило на обширный парк; мысли в ее голове путались. Она попыталась хладнокровнее отнестись к тому, что только что услышала. Гейбриел по-прежнему настаивает, что невиновен в том, в чем его обвинила Дженнифер. Диана не сомневалась, что ее жених говорит правду и ему все равно, верят ему или нет.

Она предпочла ему поверить. Она должна ему верить!

Когда она наконец повернулась к нему, взгляд ее был ясен и прям. Он напряженно ждал ее ответа.

– Гейбриел, по-моему, я должна извиниться перед вами.

– Что?!

Увидев, как он ошеломлен, Диана едва заметно кивнула.

– Мне следовало самой догадаться: вам не хочется ехать в Фолкнер-Мэнор не только из-за давнишней ссоры с матушкой.

Гейбриел снова лишился дара речи. Диана очень молода, но ее хладнокровию и собранности можно только позавидовать. Они помолвлены совсем недавно, но она не перестает его удивлять! Да, как он и предполагал, Диана пережила страшное потрясение, когда он сообщил ей, кто такая Дженнифер Прескотт. Однако он заранее настроился на то, что, придя в себя, Диана либо разрыдается, либо начнет осыпать его горькими упреками. А она извинилась перед ним! Его юная невеста повела себя как вполне зрелый человек, по сравнению с ее реакцией собственные гнев и презрение показались Гейбриелу нелепыми и смехотворными…

– Женитьбу дяди на Дженнифер Линдсей – так ее тогда звали – мне тоже не хочется обсуждать, – заявил он.

Диана бросила на него сочувственный взгляд:

– Я вас понимаю.

– В самом деле?

– Ну конечно! – ответила она. – Восемь лет назад ваши родные не поверили вам, а женщину, обвинившую вас в тяжком преступлении, приняли в семью, допустили в свой круг, откуда вас изгнали… По отношению к вам они поступили вдвойне жестоко!

Жестоко до такой степени, что Гейбриел уехал и поклялся, что ноги его больше не будет в отчем доме. И все же ему пришлось нарушить клятву. Он не только вернулся в дом, где прошло его детство, но и встретился с Дженнифер Прескотт – правда, едва ли ее отношение к нему можно назвать приветливым. Интриганка, разбившая ему жизнь, при виде его переменилась в лице и явно испугалась.

– Да, все так и было, – согласился он.

– Ваши дядя и тетя были знакомы до того, как ваш отец устроил их брак?

– Видимо, да, – ответил Гейбриел.

– Но вы не знаете наверняка?

– Откровенно говоря, не понимаю, какое это имеет значение. – Гейбриел пожал плечами. – Чарльз довольно часто гостил в Фолкнер-Мэнор, а Дженнифер жила совсем рядом, в деревне. Обычно Чарльз приезжал, чтобы взять у отца денег взаймы. Хотя отец прекрасно понимал, что Чарльз не собирается возвращать ему деньги, что он мог поделать? Чарльз всегда был должен ростовщикам, но он брат моей матери и единственный ее родственник.

– Конечно, при таких обстоятельствах вашему отцу трудно было отказать ему.

– Невозможно, – кивнул он.

– Красив ли ваш дядя? – задумчиво спросила Диана.

Гейбриел нахмурился:

– Не понимаю, какое отношение к происходящему имеет внешность моего дяди!

Диана пожала белоснежными плечами:

– Мне просто интересно, есть ли между вами семейное сходство.

– Почему вас так интересует этот вопрос?

Она видела, что Гейбриел едва сдерживает досаду.

В самом деле, почему ее так интересует этот вопрос? Положение их оказалось куда сложнее, чем представлялось ей до поездки в Кембриджшир. Несомненно, Дженнифер Прескотт – красавица. То, что она и ее муж поселились в Фолкнер-Мэнор, а Чарльз ведет дела овдовевшей сестры, которая после смерти мужа не покидает своих апартаментов, – явное доказательство, как ранее отметил Гейбриел, что Дженнифер стала фактически хозяйкой в Фолкнер-Мэнор. Почему она так испугалась при виде Гейбриела? Жаль, что никто не удосужился просветить Диану заранее…

Лично познакомившись с Дженнифер Прескотт, Диана сразу же прониклась к ней неприязнью. Один вопрос не давал ей покоя. Если восемь лет назад Дженнифер ждала ребенка не от Гейбриела, тогда чей это был ребенок?

Диана улыбнулась. Как разыгралось ее воображение!

– Ваш дядюшка представляется мне дородным джентльменом среднего возраста…

– Вы угадали только возраст. Внешность же его можно описать двумя словами: «обаятельный мошенник», – врастяжку ответил Гейбриел. – Более того, еще несколько лет назад Чарльз считался весьма выгодным женихом, но потом пагубное пристрастие к азартным играм оттолкнуло от него мамаш из высшего общества, мечтающих выдать замуж своих дочек.

– Понятно…

Гейбриел бросил на невесту досадливый взгляд:

– Что именно вам понятно?

Диана еще сама не была до конца уверена в своих подозрениях; ей нужно провести здесь больше времени, понаблюдать за миссис Прескотт – и, может быть, за ее мужем, если он, приехав из Лондона, еще застанет их в Фолкнер-Мэнор. Только тогда сумеет она понять, справедливы ли смутные догадки, которые зародились в ее мозгу.

Она покачала головой:

– Пожалуй, хватит говорить о Прескоттах. У нас есть еще немного времени до ужина; вы не хотите навестить матушку?

– Хочу. – По правде говоря, хотя Гейбриел очень соскучился по матери, идти к ней ему не слишком хотелось. С матерью его всегда связывали более близкие отношения, чем с отцом, но их близость прекратилась после того, как его выгнали из родного дома. За все то время, что Гейбриел провел за границей, мать ни разу не написала ему. Поэтому, несмотря на заверения Элис Бриттон, что мать тоскует по нему, он по-прежнему сомневался.

– За меня не беспокойтесь, – продолжала Диана. – За время вашего отсутствия я успею умыться и переодеться к ужину. В конце концов… – она чуть скривила губы, – нельзя позволять миссис Прескотт думать, будто вы женитесь на провинциальной простушке!

Гейбриел нахмурился:

– Мнение миссис Прескотт по какому бы то ни было поводу меня совершенно не интересует. И меньше всего меня заботит, что она подумает о женщине, на которой я собираюсь жениться.

Диана подавленно улыбнулась:

– Знаете ли, у нас, женщин, свои взгляды на подобные вопросы.

– Будьте осторожны, Диана! – предупредил он. – Я на собственном горьком опыте узнал, как опасно иметь врага в лице такой женщины, как Дженнифер.

– Гейбриел, пусть я и прожила всю жизнь в глуши, но уверяю вас, я немного разбираюсь в характерах представительниц моего пола. И потому смею вас заверить: вскоре миссис Прескотт убедится, что я умею думать и делать собственные выводы.

Гейбриел невольно залюбовался своей невестой. Он не мог не восхищаться ее непреклонной решимостью, той силой характера, которая позволяла ей долгие годы заботиться об отце и младших сестрах – а совсем недавно помогла принять его брачное предложение. Однако та же самая непреклонность привела к тому, что он вынужден был, вопреки своему желанию, последовать за ней в Кембриджшир.

Неожиданно он понял, что больше не сердится на Диану. Она чистосердечно призналась, что считала, будто действует в его интересах. Может быть, так оно и есть… А может, Гейбриел слишком долго откладывал визит к матери!

– Дорогая моя, вашей силе духа можно только позавидовать.

Она ответила ему доверительной улыбкой:

– Милорд, пусть мы с вами и вступаем в брак по расчету, а не по любви, но никакой расчет не помешает мне хранить верность вам и нашей помолвке.

В ее верности он не усомнился, даже узнав, что Диана уехала в Кембриджшир, взяв с собой лишь одну горничную. Она решила, что так будет правильно. Вот и сейчас она, судя по всему, считает, что они должны здесь остаться, несмотря на то что ей стала известна истинная причина непростых отношений, связавших ее жениха с обитателями Фолкнер-Мэнор.

Чем больше росло его уважение к невесте, тем больше Гейбриел презирал молодого идиота, который отверг любовь и преданность Дианы…

– Дорогая моя, я не достоин такой преданности, – хрипло прошептал он, беря ее руку в свою и поднося ее к губам. Он поцеловал ее ладонь, затянутую в перчатку, и, перед тем как выпустить руку, сжал ее пальцы.

– Смею надеяться, скоро вы ее заслужите! – Глаза ее лукаво сверкнули, уголки губ поднялись вверх.

Неожиданно для себя он улыбнулся в ответ, но сразу помрачнел, вспомнив, что его ждет.

– Как вы и предлагаете, сейчас я навещу матушку, а вас оставлю переодеваться к ужину.

Пока Гейбриел не вышел из ее спальни, Диана не понимала, что стоит затаив дыхание. Она судорожно втянула в себя воздух, когда за ним закрылась дверь. Как странно! Можно подумать, она разучилась дышать – и только потому, что он взял ее руку и поцеловал! В прошлом по светским обычаям ее руку целовали многие мужчины, как старые, так и молодые, но они всегда целовали тыльную сторону ладони… В прикосновении же Гейбриела угадывалась особая близость: вначале он нежно поцеловал ее ладонь, а затем сжал ее пальцы. Даже сквозь кружевную перчатку Диана до сих пор чувствовала тепло его губ. Она закрыла глаза и отчетливо пред ставила его себе, как будто он по-прежнему стоит рядом. Она с нежностью вспоминала и его растрепанные черные волосы, и сапоги, забрызганные грязью с дороги. Не приходится сомневаться в том, что Гейбриела, причесанного и одетого по последней моде, можно считать одним из самых красивых представителей лондонского высшего общества. Но он был дорог ей и таким, каким она видела его только что, – с растрепанными волосами, в слегка запачканном дорожном костюме. Ей показалось, что в последнее время он утратил часть своей надменности.

Гейбриел попал в переплет по ее милости, тем более она не имеет права его бросать. Диана все больше убеждалась в том, что тревога, сквозившая в письмах Элис Бриттон, была вполне оправданной. В этом доме в самом деле происходит что-то странное.

* * *

– Гейбриел!

Войдя к себе в спальню, Гейбриел вскинул голову и увидел Диану. Она стояла у двери, соединяющей их апартаменты. Глядя на нее, он постарался изгнать из головы неприятные мысли. Как она и обещала, она воспользовалась предоставленным ей временем с толком: умылась и переоделась к ужину. Ее шелковое с кружевной отделкой платье цвета топленых сливок выгодно подчеркивало красоту ее кожи цвета магнолии, ее ясные голубые глаза, полные алые губы, похожие на спелую клубнику, и рыжевато-золотистые локоны, которые были собраны в прическу с помощью двух гребней, инкрустированных жемчугом, – все было великолепно! Его невеста являла собою зрелище небывалой красоты.

Выражение его лица немного смягчилось.

– Диана, вы выглядите… очень мило.

– Так и было задумано. – Она вошла к нему в комнату. – Как чувствует себя ваша матушка?

Гейбриел тут же посерьезнел.

– Трудно сказать, ведь все то время, что я провел у нее, она спала.

Он не сказал, как был потрясен видом матери. За прошедшие годы она сильно постарела. Лицо ее осунулось, побледнело, а в густых темных волосах появились седые пряди.

Диана нахмурилась:

– Значит, она не знала о вашем присутствии?

– Нет.

– Вы не пытались ее разбудить?

– Конечно пытался! – досадливо ответил Гейбриел. – Я взял ее за руку и разговаривал с ней, но она так и не проснулась.

По ожесточенности его лица Диана поняла, как ему сейчас больно. Ничего удивительного! Он так долго ждал встречи с матерью! Наверное, он сильно разочарован. Фелисити Фолкнер даже не проснулась и не поняла, что к ней пришел ее единственный сын.

Подойдя к нему, она легко положила руку ему на плечо и снова почувствовала, как напряжены его мышцы.

– Наверное, утром вам повезет больше.

– Будем надеяться. – По правде говоря, состояние матери его сильно встревожило; он пожалел, что так долго тянул с приездом. Пожалуй, нужно подробнее расспросить обо всем Элис Бриттон, а также извиниться за свой прежний, сухой и лаконичный ответ. Теперь он понимал, что компаньонка матери преуменьшила степень опасности. Больше всего Гейбриелу сейчас хотелось увезти мать из этого дома. Лишь бы она только была в состоянии передвигаться. И лишь бы выразила желание уехать с ним…

– Гейбриел, я не сомневаюсь: когда ваша матушка проснется, она будет очень рада снова видеть вас, – заверила его Диана, ободряюще улыбаясь ему.

В его ответной улыбке отсутствовала всякая уверенность.

– Будем надеяться! – только и произнес он.

– Вы с матушкой были близки?

– Очень. – Тридцать лет назад, когда отец Гейбриела женился на двадцатилетней Фелисити, ему исполнился тридцать один год. Он не любил, когда его отвлекали от его повседневных дел, и потому после рождения сына не часто посещал детскую. Интерес к сыну проснулся позже, когда Гейбриел достаточно подрос и его можно было учить стрелять и ездить верхом. Мать относилась к единственному сыну совершенно по-другому. С самого раннего его детства она проводила рядом с ним большую часть времени. Поэтому Гейбриел привык к доверительным, теплым отношениям с матерью. Вот почему сейчас ему невыносимо было видеть, как она ослабла и постарела.

Диана кивнула:

– Не сомневаюсь, ваши отношения вскоре восстановятся!

Гейбриел удрученно вздохнул и ответил:

– Хорошо, что хотя бы один из нас оптимист!

– Помимо оптимизма, мне свойственна и предусмотрительность. Посмотрите, я заранее приготовила ваш вечерний костюм!

Обернувшись, Гейбриел действительно увидел, что его одежда аккуратно разложена на кровати, чтобы он мог переодеться, как только умоется и приведет себя в порядок.

– Я сочла своим долгом приготовить вам одежду, потому что вы по моей вине остались без камердинера. – Она озорно улыбнулась ему.

Гейбриел заметил, что Диана действительно позаботилась обо всем: даже запонки лежали рядом с шейным платком. Он бросил на нее удивленный взгляд и заметил:

– Многие женщины не разбираются в тонкостях мужского туалета.

Диана заметно погрустнела.

– За два года до смерти отец решил отказаться от услуг камердинера, – объяснила она, – поэтому мне самой приходилось следить, чтобы он не спускался в столовую в ночной рубашке!

Гейбриел насупился; Диана упорно отводила глаза в сторону. Затем она убрала руку с его плеча, отвернулась и посмотрела в окно. Она так молода, а ей пришлось взвалить на свои плечи заботу об отце, который все больше замыкался в себе, и о двух непослушных младших сестрах. И все же, рассказывая о своих близких, она не проявляла ни досады, ни раздражения, Гейбриел слышал в ее голосе лишь любовь и одобрение. Он еще ни разу в жизни не встречал девушку, подобную Диане… И вряд ли когда-нибудь встретит!

А Диана очень скоро станет его женой.

Он всерьез сомневался, что заслуживает такого счастья, тем более что к выбору жены отнесся довольно поверхностно. Но его можно будет назвать совершенным болваном, если он воспримет неожиданный подарок судьбы как нечто само собой разумеющееся.

Гейбриел с нежностью смотрел на затылок Дианы, казавшийся таким беззащитным. Он любовался ее мягкими золотисто-рыжими волосами, на фоне которых ее кожа казалась особенно белой. Безупречными линиями ее полуобнаженных плеч и рук. Ее горделивой осанкой и женственными изгибами фигуры. Неожиданно он понял: ему все равно, где они находятся и зачем приехали сюда. Он хочет – нет, жаждет – близости с Дианой, как никогда еще в жизни ничего не жаждал!

Глава 10

Гейбриел так долго молчал, что Диана испугалась. Наверное, она опять чем-то вызвала его недовольство. Интересно, чем? Тем, что приготовила ему вечерний костюм, чтобы он переоделся к ужину, как только вернется от матери? А может, она ошибается и он злится не на нее, а на самого себя?

– Милорд… – начала она и вдруг тихо ахнула, полуобернувшись и увидев, что Гейбриел неслышно подошел к ней вплотную. Он очутился так близко, что она явственно ощутила жар, идущий от него, жар, который опалил ее даже сквозь платье. Медленно подняв голову и посмотрев ему в глаза, она рассмотрела даже черные кольца, окружающие темно-синие радужки и придающие его глазам такое волнующее и тревожное выражение. Диана невольно потупилась, но взгляд ее уткнулся в четкий рисунок его красиво вылепленных губ, которые – теперь она знала это! – иногда бывают такими ласковыми и нежными.

Внезапно она опомнилась. Совсем неподходящие воспоминания и мысли лезут ей в голову, когда они вдвоем в его спальне!

– Диана!

Она покосилась на него из-под длинных ресниц, по спине пробежал холодок. Она узнала знакомую хрипотцу в его голосе. Похоже, она ошибалась и Гейбриел вовсе не злится на нее, он испытывает нечто совершенно другое…

Она облизнула губы кончиком языка и быстро сказала:

– Вам в самом деле пора переодеваться к ужину.

– Охотно – если вы и дальше соизволите заменять мне камердинера! – Гейбриел на миг закрыл глаза, и Диана не успела разглядеть выражение его потемневших глаз.

Она едва не задохнулась; во рту внезапно пересохло, потому что ей показалось, что даже воздух в комнате сгустился, наполнившись жарким ожиданием.

– Конечно, я помогу вам, если нужно…

Он едва заметно улыбнулся:

– Особой нужды в вашей помощи нет, но почему бы нам не воспользоваться тем, что мы одни и нам никто не мешает?

Диана расслышала чувственные нотки в его голосе, и ее снова обдало жаром. Все, кроме него, исчезло, словно куда-то провалилось. Она видела и ощущала только его одного.

– В таком случае повернитесь, пожалуйста.

Те несколько мгновений, пока Гейбриел не сводил с нее взгляда, показались ей вечностью. Наконец он едва заметно кивнул и повернулся к ней спиной. Диане подумалось: едва ли он так доверяет многим людям.

Когда Диана робко коснулась его ворота, Гейбриел почувствовал, как дрожат ее руки. Едва заметно она погладила завитки его темных волос на затылке, и он с трудом удержался от стона удовольствия. Визит к матери оказался бесплодным: ему не удалось не только побеседовать с ней, но и понять, рада ли она его приезду. Когда, вернувшись к себе, он увидел, что Диана ждет его, он испытал странное и незнакомое чувство радости. Непривычного тепла. Весьма странные ощущения для человека, последние восемь лет привыкшего холодно сторониться не только врагов, но и друзей.

Гейбриел оказался так высок, что Диане пришлось встать на цыпочки, чтобы спустить с его плеч превосходно сшитый сюртук и помочь ему выпростать руки. Касаясь его широких плеч, мускулистой груди и длинных рук, она понимала, как близка к нему. Кровь прилила ей к лицу, когда он развернулся к ней лицом, очевидно ожидая, что после сюртука она снимет с него жилет. Охвативший ее жар не был связан с чувством стыда оттого, что ей пришлось исполнять услуги камердинера, зато связан с теми интимными удовольствиями, на которые он ей намекнул.

Тая под его пронизывающим взглядом, она дрожащими пальцами расстегивала пуговицы на его серебристом парчовом жилете и всякий раз невольно вздрагивала, если ее ладони касались его груди. Наконец, сняв с него жилет, она положила его на кровать, рядом с сюртуком.

Замявшись, она спросила:

– Вы хотите, чтобы я сняла с вас и шейный платок, и рубашку – или предпочитаете заняться этим сами?

– А вы что предпочитаете? – негромко спросил он.

Сердце екнуло у Дианы в груди при одной мысли о том, что она сейчас снимет с него рубашку и обнажит его мускулистую грудь. Она бросила на него быстрый взгляд и тут же отвела глаза в сторону. От нее не укрылось, как жадно он разглядывает ее грудь, видную в низком вырезе платья.

От волнения у нее даже сел голос.

– Разумно ли мы поступаем, Гейбриел? – тихо спросила она.

– Неужели все, что между нами происходит, должно быть разумным? – возразил он.

Она покосилась на него из-под длинных ресниц:

– Но ведь нас ждут к ужину!

– Я определенно проголодался, но к еде мой голод не имеет никакого отношения, – ответил он, не сводя с нее пламенного взгляда.

Диана поняла, что у нее нет сил противиться его страсти; она словно растворялась, плавилась на медленном огне его желания, которое он даже не пытался скрыть. Несмотря на недавнее противостояние, под крышей Фолкнер-Мэнор они обрели поистине драгоценную близость. Здесь и сейчас они только вдвоем. Между ними словно протянулась ниточка взаимопонимания, которую они оба отчетливо ощущали. Помогая ему раздеться, Диана испытывала совсем иные чувства, чем в прошлом, когда ухаживала за отцом…

– Да уж, надеюсь, вы не испытываете ко мне дочерней привязанности!

– Ах! – Она залилась густым румянцем, когда он насмешливо ответил на слова, которые, как ей казалось, возникли лишь в ее голове, но которые она, очевидно забывшись, произнесла вслух.

– Да, – кивнул он, любуясь ее раскрасневшимися щеками, ее ясными, сверкающими голубыми глазами. Понизив голос до хрипловатого шепота, он спросил: – Какие же чувства вы испытываете сейчас?

– Иного рода. Совершенно иного рода, – тихо, задыхаясь, ответила она, отчего его пробила дрожь.

И все же он не сдавался:

– Не неприятные?

– Н-нет… совсем нет.

– В таком случае продолжим! – Гейбриел схватил ее за руки и приложил ее ладони к своей вздымающейся груди.

Едва дотронувшись до него, ощутив сквозь тонкий шелк его стальные мускулы, услышав биение его сердца и загоревшись от его жара, Диана сразу поняла, почему им не следует продолжать ни при каких обстоятельствах… И почему им непременно нужно продолжить!

Дрожащими пальцами она начала развязывать сложный узел, каким был завязан его шейный платок; сняв платок, она положила его на кровать, рядом с сюртуком и жилетом. Сгорая на огне его пытливого взгляда, она медленно расстегнула четыре пуговицы у ворота его шелковой рубашки и увидела загорелую кожу и поросль темных курчавых волос на груди.

– Вы не закричите, если мне придется и вовсе снять мою заношенную за время пути рубашку?

Диана подняла светлые брови:

– Я никогда не кричу, милорд!

Гейбриел прекрасно представлял, в каких случаях она все-таки может закричать, воображая, как его губы и руки проникают в самые сокровенные уголки ее тела.

Он небрежно снял рубашку через голову и швырнул ее на пол.

– Оставьте! – велел он, когда Диана нагнулась, чтобы поднять ее. – Ради всего святого, Диана, прикоснитесь ко мне! – Он стиснул зубы, готовясь выдержать первое прикосновение ее тонких пальчиков к своей обнаженной коже. Посмотрев на нее, он заметил, как она быстро облизнула губы кончиком языка, а затем легко дотронулась до его груди – вначале робко, затем все увереннее. Она погладила его выпуклые грудные мышцы и нечаянно царапнула ногтем сосок, выступивший из-под курчавой поросли. Гейбриел судорожно вздохнул и затаил дыхание. Диана замерла и воззрилась на него ошеломленным взглядом.

– Значит, вам это так же нравится, как… – Она смущенно осеклась и зарделась.

– Как и вам? – хрипло закончил за нее Гейбриел. – О да!

– Я и понятия не имела! – Она снова дотронулась до него и раскраснелась от радости, ощутив, что его тело отвечает на ее прикосновения. Она видела, как он напрягся, как согнул руки в локтях и стиснул кулаки. Его реакция свидетельствовала о том, что он тоже испытывает удовольствие от нежного прикосновения ее пальцев.

В детстве Диана любила сидеть в отцовской библиотеке и листать книги. Фигура Гейбриела, его широкая, мускулистая грудь и плоский живот живо напомнили ей древнегреческих богов, чьи изображения она находила в отцовских книгах. Как оказалось, ей очень приятно доставлять ему удовольствие – такое же, какое доставлял он ей, когда ласкал и приникал губами к ее губам. О да…

– Диана, что вы делаете?

Ее губы и язык сосредоточенно исследовали его.

Уловив в его голосе возбуждение, она радостно улыбнулась и взглянула на него снизу вверх из-под полуопущенных ресниц. От нее не укрылось его напряжение; челюсти судорожно сжались, на виске пульсировала жилка.

– Вы хотите, чтобы я прекратила?

– Нет, во имя всего святого, не останавливайтесь! – простонал он, зарываясь рукой в густые волосы у нее на затылке и притягивая ее к себе.

Повторять не понадобилось: Диана продолжала покрывать поцелуями его грудь, а руки спускались все ниже, легко лаская мускулистый, плоский живот. Опустив голову, она увидела, до какой степени он возбудился; еще немного – и на нем лопнут панталоны. К ее изумлению, сама она также ощущала сильный жар между ног. Груди налились и сладко заныли, отвердевшие соски готовы были разорвать тонкую материю сорочки. Для Дианы стало откровением, что, даря Гейбриелу физическое наслаждение, она также испытывает его…

– Гейбриел, если уж вам так не терпится переспать с будущей женой, советую на всякий случай запирать дверь спальни! – В ледяном презрительном голосе, прервавшем их близость, не слышалось ни малейшего смущения.

При первых же звуках знакомого неприятного голоса Диана смертельно побледнела и с виноватым видом отпрянула от Гейбриела. Обернувшись, она увидела, что в дверях, соединяющих две спальни, стоит Дженнифер Прескотт. Заметив, что миссис Прескотт взирает на нее с нескрываемым презрением, Диана покраснела от унижения.

– А вам советую научиться стучать, прежде чем входить в чужую комнату! – хрипло ответил Гейбриел в наступившей холодной тишине. Правда, Диану по-прежнему согревало его тело, пышущее жаром, потому что он крепко прижимал ее к себе.

Дженнифер презрительно скривила рот:

– Не волнуйтесь, я запомню на будущее!

– Еще лучше, если вы вообще не будете входить ни в одну из наших спален, пока мы с Дианой здесь живем, – парировал Гейбриел. – Но, раз уж вы сюда явились, потрудитесь объяснить, чего вы хотите!

– Вы так задержались наверху, что я подумала, не лучше ли прийти и напомнить вам обоим, что ужин сейчас подадут.

– Оказывается, в Фолкнер-Мэнор так мало слуг, что вам самой приходится исполнять обязанности служанки, – насмешливо заметил он.

Дженнифер возмущенно вскричала:

– Какой вы грубый, Гейбриел!

– Я даже еще не начал грубить, – протянул он в ответ.

Глаза Дженнифер загорелись злобным блеском, она подчеркнуто внимательно осмотрела смущенную и растрепанную Диану, а затем и полураздетого Гейбриела. Ее жадный взгляд задержался на его широкой, мускулистой груди.

Когда Гейбриел перехватил взгляд Дженнифер, внутри у него все сжалось от отвращения.

– Вы удовлетворили свое любопытство, а теперь убирайтесь! – приказал он.

Карие глаза Дженнифер полыхнули яростью.

– Когда-нибудь вы поплатитесь за свои оскорбления! – сквозь зубы процедила она.

Он ответил ей презрительным взглядом:

– Мадам, ваши угрозы меня не пугают.

– В самом деле? – Ее мрачный взгляд ненадолго задержался на молодой женщине, которая безмолвно застыла перед Гейбриелом. – Относится ли то же самое к леди Диане?

Гейбриел крепче прижал Диану к своей теплой груди.

– Берегитесь, мадам! Если я увижу, что вы хотя бы пытаетесь словом или делом обидеть Диану, я сочту, что вы нанесли оскорбление мне лично. И отвечу соответственно!

– Кто бы мог подумать, Гейбриел, что вы способны так нежно любить? – Дженнифер не скрывала насмешки.

Он ответил ей ледяным, заносчивым взглядом:

– Достаточно посмотреть на вас, мадам, и все нежные чувства как рукой снимает!