Текст книги "Кружевной веер"

Диана успела полностью оправиться от смущения после того, как Дженнифер застала их с Гейбриелом в такой пикантной ситуации. Более того, стоя рядом с ним и чувствуя идущее от него тепло, она все больше смелела. Он защищает ее! Впрочем, скорее всего, она тешит себя иллюзиями; если перепалка продолжится, им обоим придется плохо.

– Вы, кажется, хотели мне что-то сказать, миссис Прескотт? – Она в упор посмотрела на Дженнифер и язвительно уточнила: – Из того, что я еще не знаю, разумеется.

– Ничего, я могу подождать… и более подходящего времени, – произнесла тетка Гейбриела.

– Сейчас время для ваших откровений явно неподходящее, – заметил Гейбриел.

Дженнифер задумчиво прищурила карие глаза:

– Не знаю, Гейбриел, с чего вы так взбеленились… В конце концов, я не в первый раз вижу вас без одежды! – Диана невольно ахнула; заметив это, ее соперница торжествующе ухмыльнулась. – Вижу, вы нарастили мускулы, возмужали и окрепли. Но, надеюсь, родимое пятно на вашем левом бедре осталось на месте?

– Вон отсюда! Убирайтесь немедленно! – процедил Гейбриел сквозь стиснутые зубы.

Дженнифер, однако, как будто не слышала его. Она посмотрела на ошеломленную Диану:

– Позвольте дать вам совет, леди Диана! Не верьте всему, что говорит вам ваш жених. Скоро вы убедитесь в том, что его память во многих отношениях… что называется, избирательна.

– В том, что касается вас, моя память в самом деле избирательна, – зарычал Гейбриел. – Более того, ее вовсе не существует!

Дженнифер язвительно улыбнулась:

– Если кто-то кое о чем предпочитает не вспоминать, это не значит, что ничего не было!

– А если кое-что предпочитают выдумывать, это не значит, что нечто происходило в самом деле! – парировал он.

Дженнифер по-прежнему торжествующе улыбалась.

– Итак, жду вас внизу. – Она развернулась, вышла через соседнюю спальню и тихо прикрыла за собой дверь, ведущую в коридор.

Диана стояла, не шевелясь, в объятиях Гейбриела, прежняя ее уверенность дрогнула под лавиной двусмысленных намеков. Голова шла кругом. Она не сомневалась, что Дженнифер Прескотт нарочно стремилась задеть их обоих. Диану, во всяком случае, ее слова сильно встревожили. Но означает ли это, что в злых словах есть хоть капля правды? А может, все-таки?..

Дженнифер Прескотт уверяет, что в прошлом видела Гейбриела без одежды и даже заметила, что он возмужал и окреп. Откуда ей известно о родимом пятне на его левом бедре? Сама Диана понятия о нем не имела. Значит, доля истины в словах Дженнифер все же есть?

– О чем вы думаете?

Гейбриел по-прежнему прижимался к ней всем телом, но радость бесследно исчезла. Правда, она чувствовала, как часто он дышит и как весь напрягся, застыл в ожидании ее ответа.

Она судорожно вздохнула:

– Милорд, у вас правда есть родимое пятно на левом бедре?

– Черт побери! – рявкнул он.

– Значит, это правда?

– Да!

– Боже правый… – Она высвободилась из его объятий и отошла подальше, даже не понимая, как сильно задела его своим недоверием. Сейчас ей хотелось только одного: отойти от него подальше. Подумать.

Гейбриел, однако, не дал ей такой возможности.

– Диана, это не то, что вы подумали!

– Тогда объясните, что означают ее слова! – Она вскинула на него озадаченный взгляд. – Я доверяла вам, Гейбриел, я вам поверила…

Он тут же замкнулся в себе, снова стал безучастным и равнодушным. Как будто надел на лицо маску.

– Ничто из того, что здесь произошло, не помешает вам и впредь верить мне.

– Тогда прошу вас, объясните, почему этой женщине известно о родимом пятне, которое, по вашим же собственным словам, существует на самом деле?

В глубине души она сознавала, что ведет себя очень непоследовательно, но вскипевшая в ней ревность не позволяла прислушиваться к доводам разума и заставляла прибегнуть к пылким обвинениям!

Гейбриел раздраженно провел рукой по своей густой шевелюре. Он не привык к подобным расспросам. Более того, он еще давным-давно дал себе слово, что никогда больше не станет ни перед кем оправдываться. Вот только… Судя по всему, Дженнифер слов на ветер не бросает, а Диана и без того многое приняла на веру. А ведь она не обязана слепо доверять ему во всем! Неужели она считает, что у жениха нет поводов ее обманывать? Будь проклята Дженнифер Прескотт! Пусть она горит в аду!

Он стиснул зубы.

– Вы в детстве никогда не убегали из душной классной комнаты, чтобы поплавать в речке в одном нижнем белье с деревенскими ребятишками?

– Нет.

Отчего-то Гейбриел заранее предвидел, что Диана ответит именно так: она с самых юных лет была слишком занята заботой об отце и сестрах, и у нее не было ни времени, ни желания самой вести себя по-детски.

– А я убегал, – без выражения ответил он. – Часто.

– И жена вашего дяди была в числе деревенских ребятишек, которые купались с вами в речке?

– Да, хотя тогда ее звали Дженнифер Линдсей… она тоже любила купаться в речке, – вызывающе ответил Гейбриел, по-видимому не склонный извиняться.

Как будто он ожидал, что Диана тут же усомнится в его словах…

Сила неожиданно вскипевшей в ней ревности настолько потрясла Диану, что она не знала, что и подумать. И чему верить. До приезда в Фолкнер-Мэнор молодая женщина из прошлого Гейбриела была для нее безликой и безымянной особой. Она испытала шок, узнав, что эта особа теперь замужем за дядей Гейбриела. Теперь же оказалось, что Гейбриел и Дженнифер Линдсей – друзья детства. Диана совсем упала духом. Она быстро размышляла. Гейбриелу исполнилось всего двадцать, когда разразился скандал. Он был юношей, который, судя по его характеру, стремился к физическим наслаждениям. Дженнифер Прескотт и сейчас отличается поразительной, чувственной красотой; скорее всего, и восемь лет назад она была такой же красивой и чувственной. Неужели тогда Гейбриелу, куда более пылкому и безрассудному, чем сейчас, удалось устоять против ее чар?

Всего час назад Диана была совершенно уверена в том, что на слово жениха можно положиться. Что у Гейбриела нет оснований обманывать ее или что-то от нее скрывать. Да и какой ему смысл лгать и изворачиваться, если он совершенно равнодушен к мнению о себе окружающих?

И все же ядовитые слова миссис Прескотт поколебали ее уверенность в искренности Гейбриела – в том, что касается прошлого. Диане очень хотелось ему поверить. Она не сможет стать женой человека, в правдивости которого сомневается! И в то же время невозможно отрицать: замечание Дженнифер Прескотт посеяло в ней зерно сомнения…

Она тряхнула головой, прогоняя неприятные мысли; ей трудно оказалось смотреть Гейбриелу в глаза.

– Предлагаю отложить разговор на потом…

– Диана, мы выясним все сейчас! Сейчас или никогда! – Он показался ей совершенно незнакомым человеком.

– Мне о стольком придется подумать… – Диана сдвинула брови.

– О чем, например?

– Невозможно отрицать, что миссис Прескотт красива…

Гейбриел презрительно хмыкнул.

– Меня эта женщина не интересует. Никогда не интересовала и не будет интересовать. Либо вы верите мне на слово, либо нет.

Диана посмотрела на него в упор. Лицо его выражало крайнюю степень несговорчивости. Глаза превратились в кусочки темного льда, кожа на скулах натянулась, рот сжался в твердую, неумолимую линию, подбородок упрямо выдвинулся вперед. Гейбриел показался ей совершенно непоколебимым. Диана поняла: если она ему не поверит, он не сделает и шага ей навстречу.

Она вздохнула:

– С вашей стороны несправедливо оказывать на меня такой нажим, ведь после нашего приезда сюда многое изменилось!

Гейбриел задумался. В самом ли деле он поступает несправедливо? После приезда в Фолкнер-Мэнор Диана многое узнала о его прошлом! Может быть, сейчас ей просто не под силу верить ему на слово? Да, наверное, непросто склониться к его точке зрения только потому, что он ее в этом уверяет!

Гейбриел вынужден был признать, что в чем-то Диана права. Однако он восемь лет жил в одиночестве и не искал ни одобрения, ни оправдания. Гордость повелевала ему и сейчас ни о чем не просить – даже эту храбрую молодую женщину, согласившуюся стать его женой.

– Гейбриел, попробуйте себе представить, – низким, грудным голосом продолжала Диана, – как повели бы вы себя, если бы мы поменялись ролями? Если бы, например, Малком Касл признался вам, что ему известно о родинке на моей левой груди?

– Я и сам видел эту родинку, – досадливо заметил Гейбриел.

Диана слегка зарделась:

– Да, видели…

Он прищурился:

– Допустим, нам с этим джентльменом в самом деле пришлось обсуждать столь щекотливый предмет… Он и в самом деле настолько осведомлен?

– Разумеется, нет! – Щеки ее покрыл густой румянец.

– Тогда не вижу смысла в вашем сравнении, – ответил Гейбриел. Неожиданно для себя он испытал облегчение оттого, что никто, кроме него, не любовался обнаженной грудью Дианы.

Ему неприятна была сама мысль о том, что Касл мог опередить его. Его охватывала ярость при мысли о том, что другой мог быть так близко знаком с нежными изгибами ее тела. Собственная реакция встревожила его, потому что она говорила о чувствах, которые он считал совершенно неприемлемыми для себя.

Он резко выпрямился:

– А теперь прошу вас оставить меня, чтобы я мог умыться и переодеться к ужину!

Диане уже не хотелось спускаться вниз, к ужину… Нет, более того, она понимала, что не испытывает ни малейшего желания принимать участие в трапезе, атмосфера которой в лучшем случае сулила стать неловкой, а в худшем – неприятной! Но сейчас уже поздно отказываться от еды; отказавшись, она лишь выкажет слабость в глазах Дженнифер Прескотт и не заслужит поддержки Гейбриела. Конечно, Диана понимала, что миссис Прескотт намерен но задела Гейбриела. Она применила запрещенный прием и вышла из их поединка победительницей. Миссис Прескотт злонамеренно посеяла зерна сомнения в душе Дианы и отдалила ее от жениха. Диане страстно хотелось развеять эти сомнения и снова поверить Гейбриелу на слово. Однако необъяснимая ревность по-прежнему не отпускала ее, и она никак не могла расстаться со своими подозрениями.

Она не могла отрицать, что относится к Гейбриелу с возрастающей теплотой, – да и как могла она отрицать это, когда таяла в его объятиях всякий раз, как он всего лишь дотрагивался до нее! Однако стоило им сделать хотя бы крохотный шажок навстречу взаимным близости и пониманию, как все их успехи немедленно сводились на нет людьми или обстоятельствами, и в результате они оказывались такими же чужими друг другу, как раньше.

Ей так нравилось целовать и гладить его, его мужская красота так возбуждала ее, тем более что и он словно воспламенялся от прикосновения ее пальцев…

– Диана!

Она вздрогнула, когда окрик Гейбриела прервал ее сладостные воспоминания.

– Повинуясь вашей просьбе, сейчас я вас оставлю. – С подчеркнутым достоинством она направилась к двери, ведущей в соседнюю спальню.

– Может быть, вы подождете меня в своей комнате, и мы спустимся вниз вместе? – предложил он. – Если, конечно, вы не предпочитаете общество жены моего дяди. Не сомневаюсь, она охотно поделится с вами другими воспоминаниями о нашем детстве, – язвительно продолжал он.

При мысли о том, что ей придется разговаривать с Дженнифер Прескотт наедине, Диану пробила дрожь.

– Хорошо, я подожду вас в своей комнате.

– Так я и думал, – улыбнулся Гейбриел, глядя ей вслед.

Диана вышла с высоко поднятой головой. Очутившись у себя, она закрыла за собой дверь и грациозно опустилась на край кровати, надеясь, что ничем не выдала себя.

Жаль, что она вообще приехала в Фолкнер-Мэнор!

Значит, она предпочла бы остаться в неведении? Выйти замуж за Гейбриела, а позже узнать, что миссис Чарльз Прескотт и есть та самая женщина из его прошлого?

Пока она не знала ответа на свои вопросы…

Глава 11

– Гейбриел, что вы задумали? – Мрачная Дженнифер Прескотт, одетая в шелковое платье такого же темно-коричневого цвета, что и ее глаза, застыла на пороге столовой.

– А как по-вашему? – буркнул Гейбриел, даже не оглянувшись на нее.

– По-моему, сервировка стола не нуждалась ни в каких переменах!

Дженнифер кипела от раздражения, а Гейбриел как будто ничего не замечал. Он попросил Рива переставить свой прибор, стоявший во главе стола, на середину – так он оказался напротив бледной Дианы, а не жены дяди, чье место находилось на противоположном конце стола.

Гейбриел разгадал коварный замысел Дженнифер, как только вошел в столовую об руку с тихой, присмиревшей Дианой. Жена его дяди нарочно распорядилась поставить приборы так, чтобы они с Гейбриелом выступали в роли хозяев, а Диана оказывалась простой гостьей.

– Предпочитаю смотреть на свою невесту. – Он выдвинул для Дианы стул и дождался, пока она сядет, а затем обошел стол и занял свое место. Миссис Прескотт усадил услужливый дворецкий.

От Гейбриела не укрылись молчаливость Дианы и ее бледность. Он нехотя признал, что в ее огорчении виноват он, и даже больше, чем мстительная Дженнифер Прескотт. Умываясь и переодеваясь, он несколько успокоился и смог взглянуть на происходящее с точки зрения Дианы.

Он был не прав, когда утверждал, будто ему все равно, верит она ему или нет. Нужно было сразу объяснить, откуда у Дженнифер Прескотт столь обширные познания относительно его анатомии. И его вовсе не оправдывает приобретенная привычка защищаться, потому что целых восемь лет он привык полагаться только на себя. Кроме того, ему стало не по себе после того, как Диана упомянула своего бывшего поклонника. Чем больше он думал о Малкоме Касле, тем меньше ему нравился этот человек. И, само собой разумеется, Гейбриелу неприятно было даже предполагать, что малодушный Касл мог быть так близко знаком с Дианой!

Хотя он терпеть не мог оправдываться, он сознавал, что должен был извиниться перед Дианой еще до того, как они спустятся в столовую. Ничего, они успеют обо всем поговорить и после ужина! Гейбриел досадливо вздохнул. Ему казалось, что ужин тянется бесконечно.

– Гейбриел, я понимаю, что сегодня вас занимали… другие предметы, – сказала Дженнифер, дождавшись, пока им подадут суп и дворецкий выйдет из комнаты. – Вы были так заняты, что у вас едва ли нашлось время навестить вашу матушку? – Губы ее тронула самодовольная улыбка.

Гейбриел с отвращением покосился на нее и ответил:

– Вы ошибаетесь, мадам.

– Вот как? – резко переспросила Дженнифер.

Гейбриел сурово произнес:

– Я успел побывать у матери чуть раньше.

– Как сегодня чувствует себя Фелисити?

К его удивлению, Дженнифер явно смутилась.

– Когда я был у нее, она спала – как вы и предупреждали, – медленно ответил Гейбриел. Мельком он заметил, как нахмурилась Диана. Она тоже уловила нечто странное в поведении его тетки?

– Вы, конечно, заметили, как сильно она изменилась внешне? – не сдавалась Дженнифер.

– Да уж! – процедил Гейбриел. Он развернулся на стуле и в упор посмотрел на жену дяди. – Больше всего меня удивляет, однако, не это. Если моя матушка так тяжело больна, почему у нее нет сиделки?

– Несколько месяцев назад Чарльз уволил и доктора, и сиделку. Фелисити стало гораздо лучше, и было решено, что расходы на врача и сиделку себя не оправдывают, – принужденно ответила Дженнифер, делая вид, будто не замечает его мрачного выражения.

Гейбриел прищурился:

– Кем же это было решено?

– Чарльзом, конечно.

– Вот не знал, что он так сведущ в медицине!

– Гейбриел, не будьте смешным…

– Мне совсем не смешно, потому что последние месяцы моя мать лишена медицинского ухода!

– На что вы намекаете? – Дженнифер побагровела от злости. – Что мы с Чарльзом в какой-то степени виноваты в том, что ваша мать удалилась от общества? – Она презрительно фыркнула. – Причина нездоровья Фелисити известна вам так же хорошо, как и мне! Она заключается в том, что ее единственный сын вынужден был с позором покинуть страну, отчего ее муж заболел и умер спустя всего два года!

Гейбриел стиснул кулаки под столом. Как ему хотелось схватить Дженнифер Прескотт за горло и душить, пока она не замолчит навеки! Он никому не позволял даже намекать на то, в чем она теперь открыто его обвиняет!

Неужели он в самом деле настолько виноват? Гейбриел еще мог согласиться с тем, что его поспешный отъезд стал причиной беспокойства матери, но он слишком хорошо помнил холодную, враждебную позицию отца, которую тот занял по отношению к единственному сыну. Едва ли позор сына приблизил его смерть!

– Но может быть, вы предпочтете продолжить этот разговор позже и без посторонних? – спросила Дженнифер. – По-моему, вовсе не обязательно посвящать леди Диану во все семейные тайны за один вечер.

Диана заметила, как торжествующе сверкнули глаза Дженнифер. От нее не укрылось, как побледнел Гейбриел, после того как тетка обвинила его в болезни матери и смерти отца. Диана не поверила ни одному слову миссис Прескотт. Ее собственный отец страстно любил свою жену, и ее бегство разбило ему сердце, однако не убило его. Точно так же и позор Гейбриела не убил его отца. Значит, злобные намеки миссис Прескотт – всего лишь хладнокровная, намеренная жестокость!

Кроме того, она поняла, что пришла в себя после коварных разоблачений миссис Прескотт. Несколько минут, проведенных в ее обществе за столом, позволили Диане взять себя в руки и понять причину такого поведения Дженнифер. Злобная красавица задалась целью во что бы то ни стало причинить боль Гейбриелу и посеять вражду между ним и его невестой. И ей это почти удалось…

Она смерила Дженнифер Прескотт холодным взглядом и сухо ответила:

– Миссис Прескотт, я уверена, что в каждой семье найдутся свои тайны и свои скелеты в шкафу. В том числе и в моей… Но у нас с Гейбриелом нет тайн друг от друга. – Потянувшись к жениху, она легко коснулась его руки. Сердце у нее обливалось кровью при виде его страдальческих глаз.

– Что-то не верится, – презрительно возразила Дженнифер.

– Может быть, потому, что вы сами всегда предпочитали нечестные методы? – Гейбриел решил перейти в наступление. На какое-то время он растерялся, позволив оскорблениям тетки проникнуть сквозь его броню; он утратил обычное хладнокровие. Диана не только помогла ему, на время отвлекая внимание Дженнифер на себя, но и своим легким прикосновением словно сообщила ему безмолвную и мягкую поддержку. А если вспомнить, как грубо, как оскорбительно повел он себя с ней раньше, ее поддержка потрясла его. Гейбриел все больше убеждался в том, что его невеста – настоящее сокровище.

Глядя ей в глаза, он крепко сжал ее пальцы. Диана взирала на него робко и вопросительно. Гейбриел пообещал себе, что при первой же возможности извинится перед Дианой за то, что выместил на ней свой гнев.

– Позвольте напомнить, что не от меня отказалась собственная семья!

Он должен был понимать, что Дженнифер не спустит ему обиды.

– Насколько я помню, ваш батюшка, священник, всегда снисходительно относился к вашим порокам, – презрительно возразил Гейбриел. – Интересно, так же ли слеп мой дядя?

Дженнифер рассвирепела:

– Мы с Чарльзом счастливы в браке!

– В самом деле?

Ее лицо снова побагровело от злости.

– Вы это увидите сами, когда Чарльз вернется из Лондона!

Гейбриел презрительно фыркнул:

– Не имею намерений дожидаться возвращения моего дядюшки!

– Вот как?

– Да, так.

– Может быть, вы трусите встретиться с моим мужем лицом к лицу?

Услышав очередное оскорбление, Гейбриел не выдержал.

– Будь вы мужчиной, я вызвал бы вас на дуэль за подобное оскорбление! – рявкнул он.

– Будь я мужчиной, причин для оскорбления не было бы!

– Вы…

– Гейбриел! – негромко окликнула жениха Диана, положив конец разрастающейся ссоре.

Он глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться.

– Диана совершенно права: мы отклоняемся от сути.

– От какой еще сути?

Услышав насмешку в голосе Дженнифер, Гейбриел зловеще прищурился:

– Суть в том, что, когда я чуть раньше поднялся в покои моей матери, я не увидел при ней ни горничной, ни сиделки. Я недоволен тем, как за ней ухаживают.

– Я уже вам говорила…

– Кроме того, мне очень хотелось бы узнать, кто и почему четыре месяца назад отправил в отставку ее компаньонку. Может быть, Чарльз снова принял решение по собственной воле?

– Интересно, откуда вам известно об Элис Бриттон? – прошипела его тетка.

– По-моему, я задал вам вопрос, кто и почему отправил мисс Бриттон в отставку. Я требую ответа, а не отговорок!

Дженнифер надменно подняла черные брови:

– Чарльз решил, что она слишком стара и больше не может исполнять свои обязанности, поэтому он дал ей расчет.

– Но никем ее не заменил? – не сдавался Гейбриел.

– В компаньонке нет необходимости, поскольку общество дорогой Фелисити составляю я, – с жеманной улыбкой ответила жена его дяди.

Гейбриел стиснул кулаки. С таким же успехом общество его матери могла бы составлять ядовитая змея!

– Отправив мисс Бриттон в отставку, позаботился ли Чарльз о соответствующей пенсии? – Как отлично знал Гейбриел, Элис Бриттон была спутницей матери с детства – сначала ее няней, потом горничной и, наконец, компаньонкой. Едва ли у старушки имеются собственные средства! Кроме того, приехав в Фолкнер-Мэнор и увидев, что здесь творится, он усомнился в том, что мать добровольно согласилась расстаться со своей компаньонкой.

Дженнифер презрительно улыбнулась:

– Как вам известно, то, что происходит в этом доме, давно уже перестало вас касаться…

– Ваш ответ следует понимать так, что Чарльз ее не обеспечил. – Гейбриел грозно нахмурился.

– Понимайте как хотите, – парировала Дженнифер, когда вернулся дворецкий, чтобы забрать пустые тарелки.

Чем больше Гейбриел узнавал о порядках, царящих в Фолкнер-Мэнор в последнее время, тем больше убеждался в том, что опасения мисс Бриттон полностью оправданны.

– Гейбриел, я понимаю, как вас волнует состояние вашей матушки. – После того как дворецкий вышел, в разговор снова негромко вступила Диана. – Мы можем нанять ей постоянную сиделку, а до тех пор, пока она не приедет, с вашей матушкой посидит моя горничная.

– Леди Диана, в этом нет необходимости…

– Не хочу показаться вам грубой, миссис Прескотт… – голос Дианы окреп; она поняла, что за один вечер достаточно натерпелась от выходок черноволосой красавицы, – но, по-моему, я сейчас обращалась не к вам, а к Гейбриелу.

Поняв, что ее поставили на место, Дженнифер вспыхнула:

– И все же я совершенно уверена, что вам ни к чему так себя затруднять.

– Моя дорогая миссис Прескотт, мне совсем не трудно отказаться на время от услуг горничной ради удобства будущей свекрови. – Она посмотрела Дженнифер прямо в глаза. За время ужина Диана все больше убеждалась в том, что гнетущая атмосфера, которую она почувствовала в Фолкнер-Мэнор с самого приезда, вызвана злобой Дженнифер Прескотт. Видимо, неожиданное появление Гейбриела стало для его тетки настоящим ударом. И все же непонятно, почему Дженнифер по-прежнему так непримиримо настроена по отношению к нему. Кроме того, теперь Диана окончательно уверилась в том, что Гейбриел не соблазнял Дженнифер. Похоже, миссис Прескотт вполне счастлива в браке; более того, она сама так сказала, и была вполне убедительна. Интересно, что все же произошло восемь лет назад и почему Дженнифер Прескотт тогда оклеветала Гейбриела?

Диана повернулась к Гейбриелу:

– Может быть, нам следует взять вашу матушку с собой, когда мы соберемся возвратиться в Лондон? Уверена, перемена обстановки скажется благотворно на ее здоровье…

– Здоровье Фелисити настолько пошатнулось, что ей нельзя отправляться в такое долгое и трудное путешествие! – резко возразила Дженнифер.

– Еще раз простите меня за грубость. – Диана не мигая посмотрела в злобные глаза Дженнифер. – Но мне кажется, Гейбриелу решать, может его мать ехать с нами в Лондон или нет.

– Сейчас хозяин дома – мой муж, а не Гейбриел.

– Простите, я думала, что здесь дом миссис Фолкнер, а вы и ваш муж – ее гости, – парировала Диана.

Отбросив всякое притворство, Дженнифер вскочила:

– Как смеете вы подвергать сомнению мои слова, да еще в таком тоне? – Шелестя юбками, она подбежала к Диане. – Титул и величественные манеры еще не дают вам права…

– Достаточно. – Гейбриел встал и заслонил Диану от наступающей на нее гарпии. – Мадам, на будущее рекомендую вам обуздать свою вспыльчивость, иначе мне придется сделать это за вас!

Жена его дяди опомнилась не сразу. Не без труда ей удалось взять себя в руки.

– Извините меня за вспыльчивость, леди Диана. Меня просто… тревожит то, что вы, похоже, не понимаете, насколько тяжело состояние миссис Фолкнер. – Покровительственный тон сводил извинение на нет. – Уверена, в таком состоянии крайне безрассудно вывозить ее из дому.

В самом деле, мать спала, когда он заходил к ней… Гейбриелу пришлось признать, что и его несколько удивило предложение Дианы увезти Фелисити в Лондон. Его невеста встала и, грациозно подойдя к нему, легко положила руку на сгиб его локтя. Затем она обернулась к миссис Прескотт:

– Извините, миссис Прескотт, что подала голос так несвоевременно. – Она обернулась к жениху: – Уверена, дорогой, ваша тетя справедливо беспокоится о состоянии здоровья вашей матушки. Не сомневаюсь, она также права в том, что вашей матери не требуются услуги моей горничной.

Ее слова показались Гейбриелу очень странными, учитывая, что именно Диана предложила уступить его матери горничную и увезти Фелисити в Лондон. Что на нее вдруг нашло?

Дженнифер заметно успокоилась.

– Теперь, когда страсти остыли, предлагаю всем снова сесть и закончить ужин.

– Превосходная мысль! – Диана лучезарно улыбнулась, убрала руку с локтя Гейбриела и заняла свое место за столом. – За городом всегда так разыгрывается аппетит! – Она расстелила салфетку на коленях и, подняв глаза, улыбнулась Дженнифер Прескотт.

Гейбриел тоже сел. Сердце его томили тревожные предчувствия. Жена дяди только что серьезно оскорбила Диану, и все же на восхитительных губках его невесты играет сладчайшая улыбка. И дело вовсе не в том, что Диана в самом деле не разбирается во всей сложности их отношений. Он успел на собственном опыте убедиться в том, что недооценивать его невесту крайне неблагоразумно. Хотя поведение Дианы в последнее время отличалось противоречивостью, Гейбриел понятия не имел, почему она вдруг передумала. Он собирался все выяснить, как только представится удобный случай.

Ужин продолжался почти два часа; Гейбриелу так ничего и не удалось узнать. Два часа стали для Гейбриела настоящей пыткой, хотя дамы как будто не испытывали ни малейшего неудобства; они беседовали о столь важных предметах, как лондонские моды и как трудно купить хороший шелк и кружева. Способности кухарки в Фолкнер-Мэнор также превозносились после каждого поданного им изысканного кушанья. После того как принесли горячее, Диана ненадолго отлучилась из-за стола – объяснив, что ей нужно взять платок. После ее ухода Гейбриел и миссис Прескотт погрузились в неловкое молчание. По возвращении Диана снова завладела ходом бессодержательной беседы: она расспрашивала Дженнифер, много ли прихожан в деревенской церкви, в которой до сих пор служил ее отец.

Дамы непринужденно беседовали на самые безобидные темы и так утомили Гейбриела, что он готов был уснуть над десертом.

– Это были самые тягостные два часа в моей жизни, – пробормотал он, когда они с Дианой поднимались по лестнице. Гейбриел попросил, чтобы бренди ему подали в спальню; он понял, что с него хватит – общество миссис Прескотт ему абсолютно не подходит.

Диана не могла не рассмеяться, услышав его ворчанье. Да, согласилась она, вечер прошел весьма утомительно. И не просто утомительно.

– Ничего, Гейбриел! – Она сочувственно похлопала его по руке. – Сегодняшний вечер послужил хотя бы одной цели. Теперь я полностью согласна с вашим объяснением, откуда миссис Прескотт известно о вашем родимом пятне!

– В самом деле? – удивился он.

– О да, – ответила Диана. – Не сомневаюсь, даже в самом юном возрасте вы ожидали, что женщины, которых вы укладываете в постель, обладают хотя бы зачатками ума!

Гейбриел нахмурился:

– Не думаю, что разговор на подобные темы…

– Не будьте ханжой!

– Мало того что мне пришлось пережить самый мучительный и нудный вечер за всю мою жизнь, так еще вы смеете называть меня ханжой?

За разговором они поднялись на второй этаж; Диана лукаво покосилась на жениха.

– Как вы полагаете, приятно мне, вашей будущей жене, слышать, что вы считаете ее общество мучительным и нудным?

– Черт побери, да ведь я говорил вовсе не о вас!

– Теперь вы еще и ругаетесь в моем присутствии…

– Вы еще и не то услышите, если сейчас же не объяснитесь! Что вы имели в виду? – рявкнул он, видя, что Диана как ни в чем не бывало направляется к себе в спальню. Ему не оставалось ничего другого, как следовать за ней, поскольку он держал свечу, освещавшую им обоим путь. – Более того, мне бы очень хотелось, чтобы вы объяснили все свое сегодняшнее странное поведение. Например, извольте сообщить, когда вы прониклись убеждением, что Дженнифер Прескотт глупа как пробка?

– Своим сравнением вы оскорбляете пробку! – рассмеялась Диана. – Для меня все стало очевидно, когда она вначале назвала состояние вашей матушки простым недомоганием, которое не требует присутствия врача или сиделки, а всего через несколько минут объявила, что ваша мать настолько слаба, что не в состоянии ехать в Лондон. – Она поджала губы. – Я всегда подозревала: для того чтобы успешно лгать, необходимо обладать хотя бы зачатками ума!

– Но… – Гейбриел застыл на пороге, а Диана вошла в свою спальню, даже не обернувшись. Он понял: если он хочет продолжить разговор, ему придется последовать за ней. – Вы уже догадались, что Дженнифер Прескотт – бессовестная лгунья?!

Диана хладнокровно принялась стаскивать с руки длинную кружевную перчатку.

– О нет, Гейбриел, к такому выводу я пришла гораздо раньше, несколько дней назад. Еще до того, как познакомилась с миссис Прескотт. Сами посудите, – продолжала она, видя, что ее жених застыл, точно громом пораженный, – не могла же я поверить вам, не признав тем самым, что молодая особа, оклеветавшая вас восемь лет назад, солгала. Поскольку клеветницей оказалась Дженнифер Прескотт, значит, и лгунья – тоже она. Как только я все поняла – еще раз прошу простить меня за то, что ранее я усомнилась в ваших словах…

– Это вы меня простите за то, что повел себя так грубо, – быстро перебил Гейбриел.

– Давайте не будем спорить, кому и перед кем следует извиняться, – хладнокровно, как всегда, подытожила Диана. – Ну а что касается нечестности миссис Прескотт… Как только я вспомнила, что она уже поступила нечестно в прошлом, на душе у меня сразу полегчало, и я осознала, что ни единому ее слову верить нельзя. Разумеется, она весьма коварна…

– Вы только что обвинили ее в недостатке ума! – досадливо заметил Гейбриел, глядя в упор на невесту.

– Гейбриел, вам наверняка известно, что истинный ум и коварство хитрой лисицы – совсем не одно и то же. – Диана смерила жениха укоризненным взглядом.