Текст книги "Последняя битва"

Глава 5
Обреченный

На темной каменистой вершине не светились огни, не доносилось оттуда ни звука. Не были видны и руины, которые привлекли его внимание только после того, как в просвет между облаками выглянул яркий полумесяц. Свернув с тропы, молодой человек направил своего коня к руинам, желая непременно осмотреть их. Свои поиски он вел уже третий день, вспоминая по ходу дела полученные им еще в детстве уроки. Отец научил его искусству трансформации, то есть тому, как правильно управлять своим полученным от Бренна даром. А тому, как искать и преследовать зверя или человека в поле, лесу и болотах, обучил его дядя. Вот уроки покойного дяди Микеля и пригодились ему сейчас.

Мило приостановил свою лошадь по кличке Шиф, соскочил с седла и медленно повел ее под уздцы.

Почти все свое защитное снаряжение юный Олень сбросил с себя сразу после того, как покинул лагерь брата и Рыцарей Стормдейла. Наверняка Рейнхарт уже на следующее утро обнаружил брошенные на землю железные доспехи, но догонять Мило было уже поздно. На себе Мило оставил только нагрудную пластину – точно такую же в годы своей юности носил их отец, герцог Манфред. Как и сам юный Олень, эта пластина в последние недели не раз принимала на себя удары, изрядно помялась, однако продолжала спасать Мило жизнь и, кроме того, постоянно напоминала ему о том, кто он и откуда.

Найдя возле вершины узловатое засохшее дерево, Мило привязал к нему свою Шиф. Лошадь беспокойно всхрапнула. Кто ее встревожил, кого она почувствовала? Не того ли, за кем они гонятся третий день подряд?

– Спокойно, девочка, спокойно, – прошептал Мило, гладя лошадь по голове, чтобы успокоить ее. – Возможно, там вовсе и нет никого и ничего.

Лошадь успокоилась, глубоко вздохнула и легонько ткнулась мордой в грудь Мило. Он потрепал Шиф по гриве, затем накинул на плечи свой темно-серый плащ и поправил его так, чтобы прикрыть изображенного на нагрудной пластине Оленя. Заправив под плащ меч, чтобы тот не отсвечивал в лунном свете, Мило стал подниматься по склону холма к стоящим на его вершине развалинам старинной каменной башни.

«Зачем ты вновь ввязался в опасное дело, Мило? Ты что, специально подставляешься, чтобы тебя убили?» – спросил его внутренний голос.

Ответить на этот вопрос Мило было не просто, хотя задавал его себе юный Олень не впервые. Мило часто посещали сомнения, когда он начинал представлять себе, какой могла бы быть его жизнь, останься он за надежными стенами замка Стормдейл Кип. Насколько безопасно чувствовал бы он себя там?

Да мог ли тогда вообще кто-нибудь чувствовать себя в безопасности во всем Бейрбоунсе? Крысы и Вороны почти до основания разрушили городские стены, и только своевременное появление Дрю Феррана вдохновило лордов-оленей и всех мужчин и женщин Стормдейла, это Волк поднял их и повел за собой на борьбу, которая полностью изменила ход войны. Но сам Дрю Ферран никогда не узнал бы об их бедственном положении, если бы не один упрямый юный Олень, который пробился в Виндфелл, чтобы просить о помощи. И тем Оленем был Мило.

«Вот почему ты здесь, – напомнил он самому себе. – Ты человек дела, Мило. Ты совершаешь поступки, которые влияют на весь ход событий!»

Мысли о том, что он поступает правильно, добавляли Мило уверенности. Добавим, что он до сих пор чувствовал себя во многом виноватым в том, что вообще началась эта погоня, эти поиски по всем окрестностям. Ведь это его капризы, его упрямство вынудили несчастного парня покинуть лагерь Рыцарей Стормдейла и в одиночку пуститься в опасный путь. Еще сильнее огорчало юного Оленя то, что невольным беглецом оказался брат Дрю, Трент Ферран, самый смелый, самый сильный, самый лучший человек, которого когда-либо знал Мило.

«Точнее, был таким человеком. Одному Бренну ведомо, кем он становится теперь…»

Мило опасался того, кем мог стать Трент, когда через две недели наступит очередное полнолуние. Сейчас Рыцарь Волка, как называли Трента, бросился на восток, чтобы отомстить королю Лукасу и его Диким Волкам – как известно, в последний раз их видели именно на востоке, в Дейлиленде. Но Мило до сих пор не оставлял надежды на то, что ему удастся, перехватив Трента, убедить его двигаться не на восток, а на север, к горам Уайтпикс, чтобы найти там Дочерей Айсгардена. Возможно, что они и придворные магистры леди-медведицы смогут сохранить Трента человеком. Разве это менее важно, чем желание отомстить?

Мило начал огибать массивную полуразрушенную башню, сложенную из больших каменных плит, скрепленных древним, наполовину выкрошившимся строительным раствором. Когда-то эта башня была маяком, который построили первые поселенцы, пришедшие в Дейл из Редмайра. Она помогала им поддерживать визуальную связь со своими соседями и предупреждать о приближении Лесовиков. Северная сторона руин была покрыта мхом. Юноша прикинул, что даже сейчас полуразрушенные зазубренные стены башни-маяка поднимаются в темно-синее ночное небо почти на шесть метров.

Мило частично трансформировался в Оленя, потянул чуткими ноздрями прохладный ночной воздух, и на него обрушились запахи, оставленные забредавшими сюда ночными хищниками. Запахов было много, и старых, и свежих, но в этом калейдоскопе Мило сразу же выделил запах, по следу которого он шел третий день подряд – мускусный запах Зверя. Запах Трента Феррана. Помимо звериной мочи камни башни пахли еще чем-то. Чем? Может быть, кровью? Мило подтянулся на руках и через пролом перевалился внутрь башни.

В развалинах южной стены виднелся встроенный в нее, сохранившийся с незапамятных пор очаг, над ним из каменной кладки все еще выступала его верхняя деревянная балка. Сам очаг и его полуразрушенный дымоход густо затянул плющ, почти полностью скрывая его от посторонних глаз. По закругленной стене поднимались вверх истертые, похожие на гнилые зубы каменные ступени. Там и здесь на земле валялись обглоданные, расщепленные старые кости, из которых давным-давно был высосан мозг.

А в центре башни лежала туша овцы, которая сразу же привлекла внимание Мило.

Туша была свежей, с выгрызенными из распоротого живота внутренностями. Прошлой ночью Мило наткнулся на стоянку Трента и нашел там останки освежеванного и съеденного почти целиком кролика. Туша овцы с распоротым брюхом была гораздо более неприятным и пугающим зрелищем. Мухи еще не успели обнаружить этот труп, из распоротой грудной клетки которого продолжал подниматься пар. Пар? Только сейчас Мило со страхом понял, что эту овцу убили совсем недавно, буквально только что.

Юноша поднял голову, перевел взгляд на поднимающиеся вдоль развалин южной стены ступени. От стены медленно отделилась тень, превратилась в фигуру, сверкнувшую сверху на Мило своими желтыми волчьими глазами.

– Трент? – позвал юноша, неуверенными шагами идя вдоль стены, не понимая, отчего ему вдруг стало так страшно. – Это я, Мило!

А что, если яд уже успел полностью превратить Трента в одного из Диких Волков короля Лукаса? Что, если Мило опоздал? Возле очага юноша остановился. Фигура продолжала следить за ним своими горящими янтарными глазами. Голодными. Мило поежился, над бровями у него показались рога.

Ферран – или существо, которое некогда было Ферраном, – зарычал, заставив Мило занервничать. Мило покосился на низкий пролом в стене, через который он забрался внутрь башни. Наверное, самым разумным сейчас будет броситься туда и попытаться убежать. Добраться до привязанной к сухому дереву Шиф.

И Мило побежал к пролому, но по пути споткнулся о торчащие из разорванной овечьей груди ребра и свалился на землю. При падении юноша разбил себе губу и сильно приложился к земле лбом. Перевалившись на спину, Мило увидел прямо над собой волчьи глаза стремительно спрыгнувшего со стены существа.

Нелепый, напоминающий карикатурного Волка зверь поставил свои лапы по обе стороны головы Оленя. Мило попытался встать, но зверь перенес свою лапу и прижал голову юноши к земле. Окровавленные губы юноши задрожали, глаза испуганно уставились на зверя.

Шерсть, покрывавшая тело Феррана, выглядела грязной, свалявшейся, его голова уродливо деформировалась, Трент стал абсолютно не похож на того светловолосого воина с ясными голубыми глазами, который всего лишь несколько дней тому назад сражался плечом к плечу с Мило. Зверь зарычал, обнажая свои жуткие острые клыки, с которых капала слюна. И тут Мило заметил проступающие под серой шерстью Зверя едва заметные синие узоры.

Это был не Трент! Это был один из Диких Волков!

Неожиданное движение в темноте заставило чудовищного Дикого Волка поднять голову, отвлекло его внимание от прижатого к земле юноши. В воздухе мелькнула тень, ударила Дикого Волка под ребра, подкинула в воздух. Мило почувствовал себя освободившимся от навалившегося на него веса, а сам Дикий Волк отлетел к очагу. От удара на зверя посыпались выпавшие из стены камни, а юный Олень тем временем перевернулся на живот, поднял голову, и его сердце запело от радости, когда он увидел перед собой воина в сером плаще и с помятым шлемом Волка на голове, на котором отражались блики лунного света.

Дикий Волк пришел в себя и бросился на рыцаря, они схватились друг с другом. Дикий Волк ударил рыцаря в лицо, Трент ответил, нанес встречный удар, а затем крепко ухватил Дикого Волка за морду.

Дикий Волк вскинул вверх свои лапы и сорвал шлем с головы рыцаря. Дерущиеся соперники закрутились на месте, Дикий Волк улучил момент и с силой втолкнул Трента внутрь полуразрушенного очага. Снова посыпались камни, но дерущиеся не обращали на них внимания, продолжали неистово осыпать друг друга ударами.

Мило увидел, что Дикому Волку удалось ухватить Трента за горло своими грязными когтями и сильно сжать его, увидел, как перекосилось лицо его друга, задыхающегося от недостатка воздуха. Трент сопротивлялся, пытался достать пальцами морду противника, но Дикий Волк продолжал душить его, прижав спиной к внутренней стенке очага.

Рога Мило вонзились в спину Дикого Волка, заставили его вскрикнуть от боли. Юноша попытался еще глубже погрузить свои рога в спину Дикого Волка, нагнул для этого голову, но тут Дикий Волк оторвал от горла Трента одну свою руку и наотмашь ударил Оленя. Когти разодрали кожу на голове Мило, заставили выдернуть рога и отлететь к стене. Но при этом Дикий Волк на секунду раскрылся, и это было именно то, что подкарауливал Трент.

Он сильно, резко ударил снизу вверх по локтю другой, все еще сжимавшей его горло руке. Сухо хрустнула кость, и рука Дикого Волка безвольно повисла, оторвалась от горла Трента. Дикий Волк взревел, вновь набросился на Трента, но рыцарь впился своими когтистыми пальцами в покрытую синими узорами грудь Дикого Волка, развернул его, припечатал спиной к задней стенке очага и принялся, как тараном, мощно бить об нее противника. Снова посыпались камни, зашаталась, грозя обрушиться, вся стена. Еще один сильный толчок, затем Трент отпустил своего противника и отскочил от стены, которая начала обрушаться.

Вниз водопадом хлынули камни, обломки древесины и куски засохшего раствора, похоронившие Дикого Волка внутри очага.

Трент еще немного постоял в клубах пыли, глядя на обрушившуюся стену, потом медленно повернулся к Мило. Трент тяжело дышал, верхний край его серого плаща потемнел от крови, которая продолжала литься из разорванной Диким Волком шеи. Затем Трент подошел к лежащему на земле юноше и протянул ему свою руку, помогая подняться на ноги. Мило почувствовал, как его ладонь сжали когтистые пальцы Трента.

– Вот уж тебя-то я ожидал увидеть здесь меньше всего, маленький лорд, – сказал Трент. – Почему ты не со своим братом? Рейнхард будет сильно беспокоиться о тебе.

– Я шел за тобой, – ответил Мило, отряхивая с себя пыль. Его рога постепенно исчезали, прятались внутрь черепа. – Это же по моей вине тебе пришлось покинуть Рыцарей Стормдейла, разве не так?

– Там мне все равно нельзя было оставаться, – улыбнулся Трент. – С каждым днем я становился все опаснее для окружающих. Барон Хоффман был абсолютно прав, когда приказал мне покинуть вас.

– Но, Трент, ты сдался на волю судьбы, которая превратит тебя в одну… Одного из таких же созданий.

– Тварей, ты хотел сказать? – огрызнулся Трент. – Начнем с того, что я вправе сам распоряжаться своей судьбой, и я решил, что важнее всего остановить этих чудовищ, пока они не успели причинить еще больше зла. Вон там теперь первый из них, – добавил он, вслед за Мило переводя взгляд на свежую груду каменных обломков. – Кстати, как тебе удалось узнать, что тот Дикий Волк именно здесь? Я-то давно уже шел по его следу и, признаюсь, ужасно удивился, когда увидел у дерева твою привязанную лошадь. Глазам своим не поверил.

– Честно говоря, я думал, что это ты, – смущенно признался Мило. – А то, что передо мной Дикий Волк, понял, только когда оказался внутри башни.

Трент рассмеялся, пнул ногой несколько старых, валявшихся на земле костей.

– Слушай, а ведь неплохую работу мы с тобой проделали, верно? – сказал он. – Похоже, у Дикого Волка здесь была его берлога или, скажем так, база для дальнейших передвижений по западному Дейлу. Интересно, что же замышляет Лукас…

– Ты думаешь, он все еще в Дейлиленде?

– Уверен. И он, и его остальные Дикие Волки.

Трент подошел к пролому в стене, легко выпрыгнул наружу. Мило выбрался следом, встал рядом с Рыцарем Волка и сказал:

– Пойдем со мной, Трент. Отправимся на север, попробуем найти Дочерей Айсгардена. Они помогут тебе!

– Себе я сам смогу помочь, – ответил Рыцарь Волка и зашагал вниз по склону холма к тому месту, где была привязана лошадь Мило. Здесь же стоял и конь самого Трента, щипал травку. Его шерсть лоснилась от пота.

– Чем ты себе поможешь?

– Тем, что убью Лукаса и его дикарей.

– Но при этом ты убьешь и самого себя, даже если сумеешь справиться с ними! Как ты этого не понимаешь! Ты же слышал, что сказал магистр Вильгельм. Как только наступит полнолуние, ты навсегда изменишься, Трент, и уже никогда больше не сможешь стать прежним. Ты превратишься в одного из них!

Трент повернулся к юноше из Стормдейла и сердито ответил:

– Ты думаешь, я этого не знаю? Но мне плевать на то, что со мной станет! Я просто должен остановить остальных Диких Волков, покончить с ними, не дать им сделать то же самое с кем-нибудь еще.

– Должно быть какое-то другое решение.

– Нет другого решения, – отрезал Трент, берясь за поводья своего коня. – А теперь возвращайся к своему брату.

– Я не знаю, где он теперь, – ответил Мило.

– Тогда поезжай в Стормдейл, – сказал Рыцарь Волка, поправляя попону на спине своего коня.

– Я не могу вернуться в Стормдейл, во всяком случае, пока не закончится война на западе.

– Тогда отправляйся хоть куда-нибудь! – огрызнулся Трент. – Здесь тебе совершенно нечего делать! И пользы от тебя никакой!

– А вот здесь позволь с тобой не согласиться, – сказал Мило, садясь верхом на Шиф.

– Что ты задумал? Со мной тебе нельзя, не возьму.

– Именно с тобой я и поеду, Ферран. И не дам тебе исчезнуть из вида.

– Ты ничем не сможешь мне помочь, Мило. Я должен все сделать сам, один, и, кроме того, я отвечаю за твою жизнь, а там, куда я отправляюсь, будет слишком опасно. Это только для меня нет дороги назад.

Произнося последние слова, Трент тяжело сглотнул, подумав об ужасной судьбе, которая его ожидает. Затем посмотрел на Мило, следившего за ним своими печальными карими глазами.

– Ты вовсе не обязан заботиться обо мне, – упрямо сказал Мило. – Это я и сам могу.

– Как там, в башне? – спросил Трент. – Ты бы погиб, не приди я на помощь.

– Ты тоже мог погибнуть, если бы я не взял того Дикого Волка на рога. Слушай, Ферран, ты же сам сказал, что у нас с тобой вдвоем неплохо получается.

Трент вздохнул и покачал головой, затем снова посмотрел на Мило и похожим на негромкое рычание голосом произнес:

– То, что я собираюсь сделать с Дикими Волками, настолько ужасно, что вы и представить себе не можете, милорд.

– А потом я окажу услугу тебе.

– Мне? – прошептал Трент, начиная понимать.

– Да, – торжественно и мрачно ответил Мило. – Потому что, если тебе и удастся убить Лукаса и его Диких Волков, после полнолуния останется еще один монстр, которого потребуется уничтожить.

– И ты сделаешь это? – спросил Трент, садясь в седло своего коня и становясь бок о бок с юным Оленем.

– Я убью тебя собственной рукой, Трент.

– Только не промахнись, – жестко заметил Рыцарь Волка. – Иначе сам умрешь.

Глава 6
Порт Погибших душ

Дрю стоял на палубе «Мальстрема», обдуваемый холодным северным ветром, держась за поручень трапа своей единственной здоровой рукой. По календарю, конечно, стояло лето, однако студеный Стурмланд и сейчас доставал до костей своими ледяными пальцами. Где-то там, далеко на западе, на склонах гор Уайтпикс стоял Айсгарден, и в этом городе был Гектор. Каким он стал теперь – хорошим или плохим, и вообще, жив он или мертв? Все это покрыто туманом тайны. Таким же густым, как тот туман, что окутал порт, к которому почти на ощупь подошел их корабль, пробравшись сквозь плотную седую дымку. Рука, которой Дрю держался за поручень, дрожала от слабости, ноги у него подкашивались, ему с трудом удавалось сохранять равновесие. Неуверенно шагнув на трап, Дрю начал медленно спускаться по нему на причал. За тем, как он спускается по трапу, с тревогой наблюдал стоявший на берегу Вега.

– Ты все-таки пришел, – недовольно покачал он головой. – Но ты же нездоров. Тебе нужно лежать в постели.

– Неужели ты думал, что я останусь на борту? Не верю, – тяжело дыша, ответил Дрю, с трудом сходя с трапа на землю. – Разве может вожак посылать других сражаться вместо себя?

– Может. Если ему нужно восстановиться для будущих сражений, – ответил Вега, пока юный Волк тяжело преодолевал несколько разделявших их шагов. – Ты ослаб. Тебя сейчас даже порывом ветра может переломить пополам.

Озабоченное лицо Веги подтверждало то, что Дрю уже было известно и самому – Скорпио победил его, пусть и после своей смерти. Кожа Дрю была мертвенно бледной, холодной и влажной от пота. В последний раз Дрю стошнило меньше часа назад, но он знал, что новый приступ тошноты не за горами. Удивительно, как только может что-нибудь до сих пор оставаться у него в животе? «Боюсь, что в следующий раз из меня просто полезут кишки», – мрачно подумал Дрю. Полученная в живот рана от ядовитого шипа продолжала болеть, жгла изнутри и снаружи, кожа вокруг нее пожелтела, припухла, никак не хотела заживать. Но, несмотря на рану, боль, слабость и тошноту, Дрю не мог покинуть своих людей. Он будет продолжать свое начатое дело, невзирая на любую болезнь.

Перед Дрю и Вегой выстроились сошедшие на окутанный туманом причал Фурии из Фелоса в своих коричневых кожаных кирасах. На поясе каждого бойца висело по паре ножен с вложенными в них клинками. Гвардейцев Тигра осталось с ними около сотни, остальные уплыли вместе с Опал в Азру. Дрю молил Бренна о том, чтобы миссия леди-пантеры оказалась успешной. Пантере придется нелегко, учитывая то, какие силы Гиены сосредоточены вокруг осажденного города. Кроме Фурий, на причал спустилась небольшая группа матросов с «Мальстрема» и «Красного пса», но гораздо больше их осталось на борту кораблей. Далеко не все захотели сойти на этот берег.

– Почему они не присоединились к нам? – спросил Дрю, заметив напряженные лица стоявших вдоль планширей матросов. «И что их так тревожит – мое состояние или раскинувшийся у меня за спиной город?» – мысленно добавил он.

– Ты не слышишь их? – вопросом на вопрос ответил Вега, глядя в сторону окутанного туманом города.

– Кого – их?

– Мертвых, – шепотом произнес Вега.

Для наших путешественников большой удачей было то, что Львы и Пантеры боялись заходить в этот порт не меньше, чем лиссийцы. Причалы и гавань были совершенно пусты, если не считать двух только что пришвартовавшихся к ним кораблей. Пока «Мальстрем» приближался к порту Роби, Дрю не раз слышал, о чем шептались матросы на палубе. Известно, конечно, что более суеверных людей, чем пираты, не найти во всем Семиземелье. А тут еще, словно мрачных предсказаний покойного бастийского адмирала было недостаточно, один за другим пошли «дурные предзнаменования» – страшные шторма, слухи о распространившейся на борту «Красного Пса» загадочной болезни, да еще альбатрос, ударившийся о грот-мачту «Мальстрема» и упавший на палубу со сломанным крылом. Любое из этих трех происшествий заставило бы экипаж недовольно роптать, но когда все три сразу… Тут уже не ропот поднялся, но жуткий страх завладел солеными пиратскими душами. Ни у кого из матросов больше не оставалось никаких сомнений в том, что порт Роби действительно проклят и им владеют мертвые.

– Я ничего не слышу, – пожал плечами Дрю и, повернувшись спиной к оставшимся на палубах матросам, посмотрел на тех смельчаков, которые отважились сойти на берег. Стоявшие на причале пираты явно чувствовали себя не в своей тарелке – неловко переминались с ноги на ногу, нервно потирали руки, с опаской косились в сторону затянутого туманом города.

– Хорошо, – продолжил юный Волк, понимая причину замешательства матросов. – Я думаю, что нам ничто не угрожает, если мы прямо сейчас двинемся в путь, чтобы выбраться из города до наступления ночи. Как далеко к северу вдоль северных берегов реки Роббен расположены ближайшие рыбацкие деревни?

– Если отправимся в путь прямо сейчас, дойдем до одной из них к полуночи, – ответил только что спустившийся по трапу лорд-крачка Флоримо. Следом за ним на причал сошли Каспер и Фиггис. – Облет этого побережья я совершил сегодня утром. Вдоль берегов стоит множество рыбацких лодок, мы сможем использовать их, чтобы подняться вверх по течению. Это гораздо безопаснее, чем заходить в реку на двух пиратских судах.

Дрю перевел свой взгляд на Каспера. За плечами у него был дорожный мешок, к ремню пристегнуты ножны с коротким мечом, глаза паренька широко раскрыты, смотрят серьезно, а сам он старательно прячется за спиной старого штурмана, явно пытаясь спрятаться от своего отца. Стоявший рядом Фиггис неодобрительно посматривал в сторону Каспера.

– Нет, приятель, – сказал Вега, заметив сына. – Ты с нами не идешь.

– Я останусь рядом с тобой, отец, – ответил Каспер, выходя вперед. Было заметно, как непривычно Касперу произносить вслух новое для него слово – «отец».

– Не в этот раз, сынок, – сказал граф, опускаясь на колено перед Каспером. – Мне нужно, чтобы ты был здесь, на «Мальстреме». Я ухожу, а на корабле должен остаться мой заместитель, шкипер.

– На это есть Фиггис! – воскликнул Каспер, указывая кивком головы на старого пирата. – Он твой первый помощник. Разве не ему следует остаться вместо тебя?

Вега улыбнулся, взъерошил волосы на голове юнги и ответил:

– При обычных обстоятельствах моим заместителем действительно должен быть Фиггис, но только не в том случае, когда на борту находится сын Короля пиратов. Фиггис, могу я рассчитывать на то, что ты останешься вместе со шкипером и будешь оказывать ему всяческую помощь?

– Конечно, милорд, – ответил Фиггис, покровительственно накрывая плечо Каспера своей ладонью.

– Мне это не нравится, – недовольно пробурчал юнга.

– Приказы не могут нравиться или не нравиться. Их нужно просто исполнять. Я твой отец, но, что еще важнее, твой капитан, и я отдал приказ, – сказал Вега, ласково подмигнув сыну. – Делай, как я сказал, Каспер. Мы с тобой скоро увидимся, и я обещаю привезти тебе подарок, договорились?

Отец и сын обнялись, Вега поцеловал мальчика в лоб и неохотно выпустил Каспера из своих рук.

Таким графа Вегу видели очень немногие. Глядя на эту пару, Дрю невольно испытал укол зависти, его-то собственная семья исчезла в огне войны. Дрю подумал о том, что как бы ни любил он Вегу, но пройдет, наверное, немало времени, пока он сможет вот так же, как Каспер сейчас, обнять его. Затем он невольно вспомнил про Уитли. Где-то теперь она и что с ней? Впрочем, о чем бы ни думал Дрю, его мысли непременно сворачивали к девушке из Брекенхольма.

Глядя на то, как король пиратов и его сын прощаются друг с другом, Дрю скрипнул зубами и прижал обрубок левой руки к своей ране на животе. Ветер выл над каменным причалом, рвал накинутый на плечах юного Волка плащ, грозил свалить Дрю с ног. А еще ветер доносил с собой завывания – призрачные, потусторонние, леденящие звуки, заставившие сошедших с «Мальстрема» матросов обернуться в сторону погруженного в туман города. Некоторые из них, самые суеверные, начали обмахиваться большим пальцем, отгоняя нечистую силу. Но Дрю этот замогильный вой беспокоил сейчас меньше всего на свете. Юный Волк постоянно считал дни, прошедшие с того момента, когда он получил рану в живот. Пропоровший ему внутренности шип Морского Ерша запаниковавший Вега вытащил очень быстро и ловко, однако яд успел попасть в кровь и теперь продолжал свое дело.

Дрю чувствовал, что умирает.

Покойный бастийский адмирал не солгал, Роби действительно был городом призраков. Волк и его спутники крадучись пробирались по мощеным улочкам, постоянно и тревожно всматриваясь в окружающий их туман, из которого смутно проступали темные силуэты разрушенных домов с оставшимися на развалинах стен черными следами пожара. От домов на спешащих покинуть город путников налетали волны ледяного, могильного холода.

Стараясь укрыться от пронизывающего ветра, Дрю надвинул на голову капюшон плаща. Со стороны развалин вновь донесся призрачный вой, вселявший тревогу и страх в сердца путников.

Кто-то из шагавших по улицам мертвого города непрестанно шептал молитвы, кто-то целовал висевшие на шее обереги, кто-то просто шел, уставившись в туман невидящим, остановившимся взглядом. Флоримо с ними не было, он улетел вперед разведывать дорогу. Крылья лорда-крачки и его острый ум были секретным оружием Дрю, которое должно помочь ему выиграть войну. Старый штурман лучше, чем кто-либо, знал ночное небо, и Дрю полностью принял безумную на первый взгляд теорию Флоримо о возможности поставить себе на службу загадочную и могущественную силу Луны. Флоримо утверждал, что главный залог успеха – это совершенно точно рассчитать нужное для этого расположение звезд и фазу Луны. Такой момент приближался, но, увы, время работало против них, они были еще слишком далеки от своей цели.

Дрю взглянул на шагавшего рядом с ним Вегу. Внешне лорд-акула выглядел абсолютно спокойным и невозмутимым, однако его крепко стиснувшая рукоять шпаги рука опровергала это.

– Рассчитываешь вернуть ее Касперу? – слабым голосом спросил Дрю.

– Кого? – вопросительно посмотрел на него Вега.

– Шах.

Услышав это имя, лорд-акула невольно вздрогнул.

– Я уже сожалею о том, что обещал ему привезти то, чего могу и не найти. У мальчика должна быть мать, и это все, что я хочу для него сделать. Но что, если мы прибудем в Бейну, а там…

Граф не смог закончить фразу, да это и не нужно было. Дрю и без него знал о том, что Шах и остальные – Бегемот, Криг, Табу – могли к этому времени погибнуть, как и многие другие его друзья, унесенные войной. Но Вега, Вега! Неужели этот бич морей и океанов, этот головорез с Пиратских островов действительно был в душе таким ранимым и сентиментальным?

Вернуть сыну его мать – вот что стало теперь самой главной целью в жизни этого лихого рубаки и донжуана, вот что он готов будет считать своей самой важной в жизни победой. И как хотелось Дрю дожить, дотянуть до того дня, когда он увидит это.

Снова над городом пронеслись потусторонние завывания, они заставили идущих в голове колонны Фурий замедлить шаг, а затем и вовсе остановиться. Ветер поднимал дорожную пыль, засыпал ею глаза, мешал дышать. Люди прикрывали ладонями глаза, пытаясь уберечься от слепящей пылевой бури. Дрю опустился на одно колено, туже затянул под горлом завязки капюшона, прижал подбородок к груди. Перекрывая свист ветра и крики обезумевших людей, хрипели его легкие. Дрю закашлялся, сплюнул, и у его ног расплылось кровавое пятно. Плохо дело.

Жуткое завывание вдруг сделалось громче, звук начал становиться все выше, нарастал, и вот уже кое у кого начали сдавать нервы, и матросы бросились врассыпную. По пути пираты наталкивались на Фурий, сминали их ряды, и вскоре стройная колонна рассыпалась, грозя превратиться в неуправляемую толпу. Дрю поднял голову и увидел, что Вега по-прежнему находится поблизости. Лорд-акула стоял, вцепившись пальцами себе в волосы, затыкая уши прижатыми к ним ладонями. Вега, в свою очередь, взглянул сверху вниз на Дрю, у графа был такой вид, будто он пытается понять, что за сила накатывает на них вместе с этим адским шумом.

Те Фурии, что были поблизости и не потеряли головы, окружили кольцом Дрю и Вегу, встали спиной к ним и обнажили свои мечи, готовясь дать отпор всему, что бы ни вышло на них из завывающей тьмы. Дрю хотел заговорить, но не смог, у него из горла хлынула кровь, и он упал на холодные камни мостовой. Вега в одно мгновение оказался рядом, обхватил и поддержал безвольно поникшую голову Дрю своими руками.

У Дрю помутнело в глазах, все вокруг затянуло кровавой пеленой. Сквозь вой ветра он слабо расслышал крик Веги:

– На помощь! Кто-нибудь, помогите мне! Великий Соша, спаси его!

Лежа на мостовой, Дрю увидел, как над улицей пронесся мощный вихрь, а затем стойко державшиеся до той поры Фурии вдруг начали пятиться назад, а некоторые из них даже упали на колени. Слабеющим взором Дрю успел еще разглядеть появившуюся из тумана и поплывшую по направлению к ним призрачную фигуру. Из широко открытого перекошенного рта призрака вырывался невыносимый вой, от которого стыла кровь в жилах. Призрак летел по воздуху, вытянув вперед свои когтистые руки. У него за спиной материализовался еще один, такой же ужасный призрак, и теперь они вдвоем приближались, нависали над испуганно сбившимися в кучу людьми на улице.

Перед тем как окружающий мир потемнел и исчез, теряющий сознание Дрю успел увидеть ошеломленное лицо Веги, который не мог даже закричать от охватившего его ужаса.