Текст книги "Цветочное сердце"

Гордая улыбка Ксавье сменилась хмурым взглядом.

– Нет, разумеется, нет. И вспомните, что сами предложили мне свою магическую силу…

– Я была в отчаянном положении! – вскричала я. Внутри у меня что-то сломалось, слезы потекли пуще прежнего. Гром сотрясал землю. Положение мое до сих пор оставалось отчаянным.

Я не сожалела о сделке, которую заключила с Ксавье, но все больше думала о том, что он за человек.

Стоя под дождем, который сама и вызвала, я еще больше уверилась, что не смогу наложить благословение на своего отца.

– Извините.

Я соизволила посмотреть на Ксавье в надежде, что он почувствует, сколько огня у меня в глазах.

Взгляд друга был мягким и печальным.

– Я очень хотел вам писать…

– Раз вы так пеклись о репутации своей семьи, то зачем сейчас взяли меня в ученицы? – осведомилась я. – Только ради моей магии?

Ксавье покачал головой, тряхнув мокрыми волосами.

– Нет-нет, я скучал по вам. Правда, скучал. Последние несколько лет прошли так тихо… – Ксавье осекся, запустив руку в карман. На его щеках появился румянец. – Боюсь, свой носовой платок я вам уже отдал.

Я засмеялась. Самой едва верилось, что во мне осталась хоть крупица веселья. Я прикрыла рот руками в садовых перчатках из растрескавшейся кожи и стала смотреть, как дождевые капли цепляются к травинкам.

– Жаль, что я не был смелее, – посетовал Ксавье. – Что не отвечал на ваши письма вопреки наказам отца.

Выпустив на волю эмоции и магическую силу, я чувствовала себя опустошенной.

– Вы были ребенком. Никаких претензий к вам нет.

– Нет. Абсурд, что он так о вас думал.

Насчет абсурдности я сомневалась. Возможно, поэтому моя магия была такой капризной и сумбурной.

Ксавье коснулся моей руки. По коже прошел мороз, пульс ускорился, я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Я и забыла, как близко друг к другу мы стоим. Поднявшись на цыпочки, я задела бы щекой его щеку.

– В вас живет не ее магическая сила, а ваша собственная. И скоро вы исцелите своего отца, не сомневаюсь.

«Не ее магия». Я прижала ладонь к щеке. Сила частенько меня не слушается, но она моя. Мне ее бояться. Мне и контролировать.

– Я могла исцелить его, вызвав ливень? – спросила я. Мой голос звучал тихо и сдавленно, я пыталась и под зонтом уместиться, и к груди Ксавье не прижаться.

– Это начало, – ответил он. Друг больше не краснел: вероятно, наша близость не беспокоила его так сильно, как меня. А вот в глаза он мне по-прежнему не смотрел. – Велите своей магии сделать что-то еще – что угодно, по вашему желанию.

– Она не послушается.

– Стоит попробовать.

Возможно, Ксавье был прав. И если испытывать магию, то именно в таком месте, как здесь.

Я зажмурилась и сжала кулаки. Представила себе цепи холмов и голубые небеса. В груди что-то тянуло, словно конь, не слушающийся узды. Я подняла руку, попробовав стереть тучи, но моя ладонь словно уперлась в камень. Мышцы задрожали от напряжения.

– Ничего, если задание будет простым, – сказал Ксавье. – Нужно лишь, чтобы магия подчинилась вам.

– А если не подчинится? – шепотом спросила я.

– Тогда в другой день снова попробуем, – голос Ксавье звучал уверенно и умиротворяюще.

Я медленно выдохнула и подумала о новом способе контроля над магией. При нем я могла плакать без стыда и не бояться своих эмоций. «Ладно, магия, – подумала я. – Ты со мной. Ты вокруг меня. Очень хорошо. Но делать ты будешь то, что скажу я».

Под защитой зонта Ксавье я наклонилась низко к земле и обтянутой перчаткой рукой провела по стебелькам травы. Как и прежде, зарылась руками в почву и вдохнула знакомый запах: темный, пыльный, теплый – запах весенних утр и летних вечеров. Папиных испачканных землей рук. Садов, которые он разбивал для жителей Уильямстона. Нашего собственного сада – радуги цветов. Бутонов, которые моя магия вырастила в доме Ксавье. Иллюстрации в справочнике Уэйверли, надорванной в углу от слишком частого просмотра.

От гнева и магической силы трещал окружающий меня воздух и вставали дыбом волосы на затылке, но я позволяла энергии литься, направляя ее поток в землю.

Представила себе цветок, один маленький бутончик. «Алиссум смягчает гнев», – сообщалось в справочнике Уэйверли. В жизни я алиссумов не видела: в основном они растут на берегу далекого океана. Мне хотелось получить маленькое доказательство того, что магия будет повиноваться мне достаточно долго и я смогу исцелить отца.

Легкие наполнились прохладным воздухом, ледяные мурашки защекотали плечи. Я открыла глаза. Траву, аж до далеких деревьев, усыпали мелкие белые цветы, формой как округлое Х с зеленой точкой в середине. Погладив нежные лепестки, я вырвала цветок из травы и покрутила его стебель меж пальцами.

Такой сияющей улыбки я не видела у Ксавье со времен нашего детства.

– Отлично, мисс Лукас! – воскликнул он. – Уверен, это именно тот цветок, который вы хотели наколдовать. А он даже не растет в наших краях.

Грудь так и вздымалась, я вытерла со лба пот тыльной стороной руки в рабочей перчатке.

– Ну да. Я хотела лишь один цветок.

Я не знала, стоит ли красота у наших ног всех этих разглагольствований, высокопарных речей и охов, но новая волна гордости захлестнула мое сердце. Я не спешила гнать это чувство. Магия прислушалась ко мне. На миг я стала ее хозяйкой. На миг ее козни свелись к тому, что на лугу выросло просто слишком много цветов.

– Извините, что я так давил на вас, когда вы попросились домой, – сказал Ксавье. Он потер затылок и посмотрел вниз, на лежащее у подножия холма озеро. От дождя над поверхностью воды поднимался туман. – И вы не ошиблись: моя скрытность излишня. Есть вещи, которыми мне сильно хотелось бы с вами поделиться.

Я вгляделась в профиль Ксавье – суровый, с острыми углами, как у мраморной статуи.

– Так почему не поделитесь?

Мраморная кожа статуи порозовела. Ксавье закусил нижнюю губу:

– Боюсь, вы не сможете относиться ко мне по-прежнему.

У меня сердце упало.

– Необязательно выкладывать мне всю подноготную, – сказала я. – Мне следует умерить свою пытливость. Папа уверял, что поговорку «От любопытства кошка сдохла» придумали в честь таких, как я.

Ксавье улыбнулся:

– Что-то подобное мама говорила про меня. Мне нравилось шпионить за ней во время встреч с другими волшебниками. Даже когда я не понимал, что происходит, мне нравилась сама острота момента. – Ксавье вгляделся в горизонт, и нежность в его глазах растаяла. – Я люблю своих родных больше всего на свете, но боюсь, что сейчас я не заслуживаю права быть рядом с ними.

– Не заслуживаете права? Это же ваши близкие!

– Да, и сейчас лучше, чтобы люди их со мной не связывали.

Я промолчала. Страшно хотелось завалить Ксавье еще кучей вопросов, только я знала: то, что он уже раскрыл, бесценно и ничего подобного мне не услышать еще долгое время.

Мое терпение было вознаграждено, когда он проговорил:

– Однажды я расскажу вам эту историю целиком. Не только потому, что вы это заслужили, но и потому, что я наберусь отваги наконец ее обсудить.

Дождь продолжал стучать о землю, хрустальными бусинками налипая на лепестки цветов. На зеркальное озеро внизу прилетела стая гусей.

– Здесь красиво, – проговорила я.

– Да, красиво.

Мы стояли молча, укрывшись от дождя под зонтом. Среди барабанной дроби капель запели птицы.

– С удовольствием открою вам портал сюда еще раз, – через минуту сказал Ксавье. – Сможете давать волю своей магии, когда появится желание.

Я улыбнулась и захотела съязвить: «Наверное, приду сюда, когда снова на вас разозлюсь», но, глядя на Ксавье, вдруг сбилась с мысли.

Глаза у него были такими красивыми. Внимательными. Нежными. Темно-карими, как намокшее под дождем дерево.

– Спасибо, – только и сказала я, подрастерявшись.

Мы стояли бок о бок, глядя на прекрасный пейзаж, и я была готова задержаться здесь еще немного, хоть наш урок и закончился. Мы вдвоем и тишина – в кои веки мне казалось, что бояться нечего.

8

Наступила пятница – день, когда мы с Ксавье должны были продавать его снадобья и тоники на ближайшем рынке. В выходные я очень хотела повидаться с отцом, но грустила из-за того, что придется расстаться с другом. Я уже привыкла к его компании. Из былых отношений мы выросли, но с каждым совместным вечером, с каждым уроком, с каждой шуткой на их месте расцветало что-то новое.

Я сидела на полу в своей комнате, окруженная книгами и цветами. Завтра я снова увижу отца. Мадам Бен Аммар написала нам, сказав, что придет понаблюдать за моей первой попыткой благословения – и оценить способности Ксавье как наставника. Мне хотелось многое доказать им обоим.

Я раскрыла три разные книги на страницах с иллюстрациями, поясняющими, как накладывать заклинания. На одной мужчина прижимал ладони к спине другого. На второй ведьма обеими ладонями держалась за голову ребенка. Я заметила, что в каждом случае налагающий голыми руками касался кожи пациента. Глянула на свои не покрытые перчатками руки. Вдруг я принесу отцу больше вреда, чем пользы, даже если попробую благословить?

В дверь постучали.

– Мисс Лукас! – позвал Ксавье. – Нам пора на рынок.

Я вскочила на ноги, натянула перчатки и распахнула дверь комнаты. Стоявший в холле Ксавье вздрогнул.

– Я тут учебники читала, – начала я. – Когда благословляю папу, я должна касаться его голыми руками? Во всех книгах сказано, что это важно. Но я боюсь снова навредить ему.

– М-м-м, – задумчиво протянул Ксавье. – Думаю, да, вы должны касаться его напрямую. Но когда научитесь контролировать свою магию, вашему отцу она навредить не сможет.

У меня не было такой веры в свои чары и в себя. Зато она имелась у Ксавье. Возможно, этого было достаточно.

Что-то бросилось мне в глаза – кремового цвета конверт в руках у друга.

– Что это? – спросила я.

– Нашел его в ящике своего стола. Похоже, я как раз собирался отослать это письмо, когда… – Ксавье осекся и вложил конверт в мою обтянутую перчаткой руку. – Надеюсь, ничего слишком неловкого здесь нет.

Судя по неряшливой надписи на конверте, письмо предназначалось мне, но на адрес в Окридже – там когда-то жила мадам Олбрайт. Я вскрыла конверт, а когда разворачивала письмо, к ногам что-то упало. Нагнувшись, я подняла маленькую высушенную незабудку, похожую на ярко-голубую звездочку.

Захлебываясь ностальгией, я смотрела на корявый почерк Ксавье. Однажды он сказал, что старается писать как его отец.

– Неразборчиво? – спросила я тогда.

В письме говорилось:

«Моя Клара!

Скучаю по тебе безумно. Отец снова накричал на меня. Жаль, что тебя нет рядом. Ты подобрала бы слова, чтобы меня утешить. Я делаю столько ошибок, когда колдую! Отец говорит, что я ленивый, слишком много играю, вместо того чтобы заниматься. Вчера у нас дома была вечеринка для магов. Мне она совершенно не понравилась, потому что пришло очень много гостей. Захотелось спрятаться, я спросил папу, можно ли уйти к себе в комнату, и он снова на меня накричал. Сказал, что ему за меня стыдно. Что мне пора повзрослеть и не бояться чужих.

Не хочу быть таким, как он, когда вырасту, но я мечтаю стать волшебником. Когда закончим учебу, мы могли бы работать вместе как партнеры. Ты ставила бы диагнозы нашим пациентам, а я готовил бы снадобья. Сейчас отец поручает мне приветствовать наших посетителей. Многих из них я знаю, но мне не нравится снова и снова говорить стольким людям “Здравствуйте!”. Они задают одни и те же вопросы: сколько мне лет, какой у меня рост и сварил ли я уже свое первое снадобье.

Как тебе Окридж? Хорошо, что он недалеко от нас. Вдруг у тебя получится навестить меня на летнее солнцестояние или в первый день весны. Или, может, отец позволит мне приехать к тебе, если я буду хорошо учиться. В Окридже есть библиотека? Ты успеваешь читать что-то интересное?

Надеюсь, ты меня не забыла. Сегодня в саду я нашел эту незабудку и подумал о тебе, ведь это твой любимый цветок. Пожалуйста, пришли мне в ответ мой любимый цветок, чтобы я понял: это письмо получила именно ты.

Твой друг Ксавье».

Он писал мне! Хотел мне писать. Скучал по мне. Нуждался во мне.

Помню, как дрожал Ксавье, стоя передо мной, как крепко держал меня за руку. Мы вместе прятались в тишине сада. И были счастливы среди колокольчиков.

Вернувшись в настоящее, в холл первого этажа, я почувствовала вокруг себя странный цветочный запах и нахмурилась. Коса у меня почти расплелась и царапалась; потрогав ее, я обнаружила колокольчики, распрямляющие мои старательно укрощенные кудри.

В справочнике Уэйверли указывалось, что колокольчики помогают вызывать воспоминания. Что они означают вечную верность.

У Ксавье глаза на лоб полезли.

– Это вы… вы наколдовали эти колокольчики?

Я категорично покачала головой:

– В письме вы просите послать вам ваш любимый цветок, поэтому…

– И вы вспомнили колокольчики! Это не совпадение. Ваша магия все-таки подчиняется вам, по крайней мере, подсознательно!

Словно гордая птица, в моем сердце расправила крылья надежда. Я крепко сжала в руках конверт.

– Тогда научите меня чему-нибудь еще! Велите попробовать создать портал на рынок!

Ксавье задумчиво закусил губу, но потом медленно улыбнулся.

– Хорошо, – проговорил он. – Можно, во всяком случае, попробовать.

Ксавье положил руку на металлическую лозу, прикрепленную к ближайшему светильнику. Глаза его вспыхнули золотисто-карим цветом. От слабой, робкой улыбки на щеке Ксавье появилась ямочка.

– А вы не хотите?..

Я улыбнулась. Ворчливый голос, точь-в-точь как у мадам Олбрайт, предупредил, что кататься по ступенькам с моей стороны опрометчиво, но, если не сделать это сейчас, Ксавье может больше не предложить такой глупости.

– Вы первый, – сказала я.

Усмехнувшись, Ксавье потянул за металлический корпус светильника. С глухим «бам!» камни лестницы слились в длинный извилистый спуск. Ксавье снял туфли, и я отодвинулась, прижав спину к стене. Счастье наполнило меня, как солнечный свет окна, и пронзило до мозга костей. Озорной блеск в глазах Ксавье, улыбка на его губах – все стало как раньше, когда жизнь была проще.

Взяв туфли в руки, друг снова поднялся на несколько ступеней, потом стоя рванул вниз по склону.

– Вы головой вниз не скатились! – крикнула я ему вслед.

– В прошлый раз я так зуба лишился, – прокричал он.

Я захохотала, запрокинув голову, и вспомнила тот день. Крики, кровь, родители Ксавье закатывают глаза и исцеляют своего мальчика простым заклинанием. Глядя на них, казалось, что с помощью магии возможно все.

Спрятав письмо в карман, я уселась на верху лестницы, и мои светлые юбки раздулись вокруг, словно воздушное пирожное. Я резко оттолкнулась и, хохоча, понеслась вниз по спиральной горке. Ветер хлестал мне щеки и расплетал косу, а потом, в один щемящий душу момент, я скатилась на каменный пол.

– Вы в порядке? – откуда-то сверху спросил Ксавье.

Я лежала на спине, глядя, как надо мной кружится его слишком бледная фигура. Потом мое сердце замерло от восторга, и мир сфокусировался.

– Да, в порядке!

Наши руки встретились – Ксавье поднял меня на ноги, мы оба с трудом сдерживали смех. Я пригладила волосы и, стряхнув пыль с турнюра юбки, обнаружила, что облеплена лепестками желтой розы, которые появились из ниоткуда.

«Желтые розы для дружбы и счастья».

– Ну, – проговорил Ксавье, – похоже, зря я спрашивал, все ли с вами в порядке. Вы аж порозовели.

Я посмотрела на лепестки. Потом снова на Ксавье. На его лице расцвела самая гордая улыбка на свете.

Ксавье сострил. Парень, который упорно называл меня мисс Лукас и кланялся, встречая утром, сострил.

Я закатила глаза:

– Не смешно.

Улыбка Ксавье не померкла.

– Но вы смеетесь.

– Это из жалости.

Ксавье прижал ладонь к груди:

– Спасибо, мисс Лукас, за снисходительное отношение к моему убогому чувству юмора.

Я попробовала сдержать смех, но тщетно.

– Еще немного в том же духе – и я на ногу вам встану.

Захохотав, Ксавье обошел вокруг меня, подальше от моих грязных сапог.

Я проследовала за ним в лавку. У парадной двери стояло несколько ящиков со снадобьями, порошками, духами и чаями. Мне всегда нравилось ездить на рынок с учителями и наставниками: встречаться с новыми людьми, смотреть на других торговцев и их товар, пробовать разную еду. Но Ксавье, видимо, рассчитывал на наплыв покупателей. Вряд ли ему хотелось, чтобы я бродила по торговым рядам в поисках сластей.

– Вы уже бывали на рынке в Пламфорде? – спросил он.

– Да, несколько раз с папой.

– Отлично. Тогда посмотрим, сможете ли вы создать туда портал.

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и стиснула свой фартук.

– С чего мне начать?

– Помните, как выглядит Пламфорд?

Я кивнула.

– Пожалуйста, положите одну ладонь на дверное полотно, другую – на ручку, – наставлял он. – Это помогает сосредоточиться. Нужно отбросить сомнения, поверить в себя. Прочувствуйте металл в одной руке, дерево – под другой.

Я редко ощущала уверенность в своей магической силе. Поэтому закрыла глаза и сосредоточилась на дыхании, как учила меня мадам Бен Аммар. Вдох ровный, как река; выдох – будто свечу гасишь.

– Представьте себе рынок, – велел Ксавье. – Образы, звуки, запахи. Пусть в вашем воображении они будут реальными.

Когда я была маленькой, папа взял меня на рынок в мой день рождения. Было очень холодно, только я не роптала. Сейчас, стоя у двери Ксавье, я чувствовала ароматы глинтвейна, засахаренных слив, имбиря и карамели. Слышала, как перекрикиваются торговцы, как визжат дети, гоняясь друг за другом на открытых травянистых участках. Видела канареечного цвета лотки и красный перец, привезенный издалека.

– Удерживайте этот образ, – велел Ксавье. – А теперь представьте себе нашу поездку: прибытие, завершение торговли, успех. Говорите об этом вслух.

Я посмотрела на него с сомнением:

– Когда налагаете портальные чары, вы поете. На альбиланском.

У Ксавье заблестели глаза.

– Ах, да. Этому приему меня научила мать. Я думаю о ее песнях. О наших поездках за границу, к моим бабушке и дедушке. Вам, конечно, петь необязательно. Просто нужно думать о путешествиях.

– Ясно, – пробормотала я. Глядя на темно-зеленую дверь, припомнила наши собственные поездки. Выбраться из страны нам с папой было не по карману. Мы даже в столицу не выезжали. Но у нас были свои приключения. Воспоминания, которыми я очень дорожила.

– Путешествия. – Песни, которые мы с папой фальшиво пели, когда он на телеге вез меня на первое место обучения в Окридж.

– Прибытие. – Прежде чем войти в дом мадам Бен Аммар, я обнимала папу долго-долго, крепко-крепко. Сердце болезненно сжалось. Что бы я сейчас не отдала за такое объятие!

– Завершение. – На этот раз я представила себе то, чего пока не произошло. Как наложу благословение – и папино сердце исцелится. Он обнимет меня без страха пострадать.

– Успех. – Вспомнилось радостное волнение трехдневной давности – открыв глаза, я увидела целый луг прекрасных чужеземных цветов. Цветов, появления которых хотела. Тепло гордости в груди. Несколько минут я успешно контролировала свою магическую силу.

И знала, что смогу сделать это снова.

– А теперь уточняйте – представьте, что вы там. Когда будете готовы, откройте дверь.

Пламфорд я могла представить себе очень четко. И прекрасно знала, что, когда открою дверь, мы окажемся посреди рынка, полного суеты и запахов, и Ксавье просияет от гордости.

Я с нетерпением распахнула створку.

За порогом лежало пустое поле.

– Н-н-не знаю, что я сделала не так, – пролепетала я.

Ксавье глянул мне через плечо.

– Это ваш первый портал, – напомнил он. – Вам стоит собой гордиться. У меня при первой попытке за дверью оказалась черная пропасть.

– Это все равно что пропасть.

Прищурившись, Ксавье посмотрел на горизонт и заслонил глаза от льющегося в лавку солнца.

– Погодите! Видите вон то дерево?

Я пригляделась к тому, что издали казалось чахлым кустом.

– Это же старый дуб, что растет у рынка! – засмеялся Ксавье, касаясь моей руки.

Не успела я это осознать, как друг отступил на шаг и торопливо глянул на дверь.

– Вы перенесли нас слишком далеко! Рынок там!

Посмотрев внимательнее, я увидела торговые палатки, похожие на капельки краски. Даже отсюда слышались крики торговцев и виднелись суетящиеся покупатели.

– У меня получилось? – охнула я.

– Получилось, – кивнув, подтвердил Ксавье.

Восторженно вскрикнув, я запрыгала на месте перед раскрытой дверью.

– Браво, магия! – похвалила я. Та шипела во мне, а в воздухе вокруг меня светлячками мелькали искорки.

– Не хочу умалять ваше достижение, мисс Лукас, но нам лучше было бы оказаться ближе к рынку, – заметил Ксавье. – Не возражаете, если я создам новый портал?

Искорки мигом погасли.

– Нет… не возражаю, но не хочу, чтобы вы себя изнуряли.

Из-за бессонных ночей простейшее заклятие сбивало Ксавье дыхание и вызывало усталость. Создавая порталы, он едва не падал в обморок от нехватки сил.

– С элементарным портальным заклятием я справлюсь. В любом случае это лучше, чем тащить наши товары на рынок.

Не успела я открыть рот, чтобы поспорить, как Ксавье захлопнул дверь, прижался к ней лбом и стал напевать. Когда же снова распахнул, нас затопило море звуков и запахов. Шумные торговцы; родители, орущие на детей, чтобы слушались; ржущие лошади. Свежая выпечка, дым, сырая трава.

Но мне стало не до всего этого, когда Ксавье упал в ближнее к нам кресло и прижал дрожащую руку к виску. Из его носа капала кровь.

– Ксавье! – вскричала я, вытащила из кармана платок и прижала к носу бедняги. Тот покраснел от мыска на лбу до полоски кожи между подбородком и воротом, потом оттолкнул мою руку и приложил к носу свой платок.

– Я в порядке, – пробормотал Ксавье. Не открывая плотно сомкнутых глаз, он махнул рукой на пирамиду коробок: – Вынесите на улицу вон тот рулон брезента. На траве там будет свободное место.

Я оторвала взгляд от Ксавье и неохотно взяла длинный, плотно скатанный брезент.

– На него уже наложены чары, – пояснил Ксавье приглушенным носовым платком голосом. – Раскатайте рулон, как одеяло для пикника, и он сам собой превратится в палатку. Идите, не беспокойтесь обо мне.

Я послушалась друга – вынесла брезент за порог, ступив на сырую траву. Чем дольше я задерживалась в доме, тем более неловко наверняка становилось Ксавье.

На минутку оставшись без присмотра, я наслаждалась солнцем и представляла себя частью толпы, суетившейся вокруг. Кто-то занимался своими лотками, заворачивал посуду, упаковывал красивые пирожные; кто-то заглядывал в палатки, уходил с подарками или еженедельными покупками. Болтовня посетителей была мне так же приятна и знакома, как пение птиц. Проходя мимо, покупатели вежливо кивали мне, спешащая за матерью девочка помахала рукой.

Они не видели магии, пылающей у меня внутри. Не знали о моих ошибках, ни откуда я, ни про ведьму-мать, ни про проклятого мной отца. Для них я была обыкновенной.

Ну, не считая конечно заколдованной палатки в моих руках.

Я оглянулась на Ксавье, который так и сидел на стуле, прижимая платок к кровоточащему носу.

Сделав шаг от двери, я встряхнула брезент словно простыню. Он полетел на землю и с резким хлопком превратился в палатку с тремя стенами и островерхой крышей. Заглянув внутрь, я увидела прилавок, три полки для товара, вешалку и даже часы, висящие на туго натянутом бежевом брезенте. Снаружи над входом красовалась деревянная вывеска «Магические товары и услуги мастера Морвина».

– Впечатляющая колдовская работа для человека, у которого течет кровь от портального заклинания.

Я подумала о том, что могло довести Ксавье до такого состояния. Неужели подобным образом его наказывали вечно подавляемые эмоции? Иначе просто не получалось. Морвины славились своей магической силой. Ксавье славился своей магической силой. В пятнадцать лет получить допуск к чарам и стать членом Совета – случай совершенно уникальный. Почему же тогда магия причиняет ему такие страдания?

Сердце болезненно сжалось.

В день, когда члены Совета навестили меня впервые, они предложили заклинание, которое ограничило бы мою силу, подточило ее и сделало использование чар болезненным.

Ксавье тогда выступил против.

Возможно, его магию тоже ограничили. Вероятно, поэтому он так спешил принести клятву, принять мою силу в качестве оплаты за свою помощь. Вот только после страданий от подавленной, мучительной магии он получит обратную проблему. Разнузданную силу.

Но зачем Совету в принципе ограничивать магию Ксавье?

Я вернулась к изумрудно-зеленой двери, так и стоявшей отдельно среди травы. Ксавье по-прежнему сидел на стуле, одной рукой держась за нос, другой – за лоб. Тревожная часть меня требовала убедиться, что друг в порядке. Куда более спокойный здравый смысл призывал не трогать беднягу. К нему я и прислушалась, молча перетаскав коробки со снадобьями в палатку.

Когда я раскладывала пузырьки и банки по полкам внутри прилавка, у входа появился ссутулившийся Ксавье.

– Простите, что так получилось, – проговорил он.

Я опустила взгляд на траву.

– Если честно, я тревожусь за вас. – Ксавье открыл рот, чтобы возразить, но я подняла руку. – Вы должны признать, что видеть у вас такую неестественную усталость – веский повод для беспокойства. – Моя собственная магия пуще прежнего защемила в сердце. – Совет ограничил вашу силу, верно?

Кусая губу, Ксавье устремил на меня немигающий взгляд.

– Я… Да, верно, – наконец проговорил он.

Вопреки летнему зною, показалось, что у меня кровь стынет.

Вместе с жалостью появился и слабейший лучик надежды. Если Совет так поступил с Ксавье, возможно, его магия была наподобие моей. Возможно, я не одна такая.

– Ваша сила стала дикой, как у меня? – спросила я. – Они ограничили ее, чтобы контролировать?

Ксавье судорожно кивнул, темные волосы свесились ему на глаза.

– Да. Моя магия… создавала мне много проблем.

Значит, он и впрямь был таким же, как я. Ксавье, могущественный, невероятно одаренный, получивший официальный допуск маг, тоже обладал дикой силой.

Если бы он только сказал об этом раньше, то облегчил бы мне страдания, разделив их. Возможно, ему было слишком стыдно об этом говорить. «Что я за Морвин, если магию свою не контролирую?» – спросил бы он себя.

– Очень жаль, что Совет подверг вас таким испытаниям, – тихо проговорила я.

– Пустяки, – отмахнулся Ксавье.

– Нет, не пустяки. Я знаю, каково иметь непокорную магию. Это ужасно. Страшно. Унизительно. – Я схватилась за прилавок. Мои силы и без того внушали мне страх. Если каждая попытка заклинания станет вызывать упадок сил, какой, видимо, испытывает Ксавье, я не сомневалась, что попросту испугаюсь колдовать. – Думаю, у вас есть все основания расстраиваться.

На губах у него появилась слабая полуулыбка.

– Спасибо, мисс Лукас. Вы очень добры.

Потом он вскрикнул и отвернулся от меня. Старушка в заношенном оранжевом платке робко улыбалась и тянула его за рукав.

– Ой, простите, молодой человек, – начала она. – Я тут волшебника ищу.

Засмеявшись, Ксавье прижал руку к сердцу:

– Волшебник – это я. Заходите, мы с моей ученицей поможем вам.