Текст книги "Костер желания"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

С того дня прошел уже целый год!

Николь заставила себя отойти от окна, из которого были видны расположенные напротив апартаменты Маркуса. Она опять здесь и собирается пробыть как минимум неделю. Правда, Николь не очень хорошо представляла, удастся ли ей это, поэтому заранее продумала пути отступления. Телефонный звонок на работу послужит предлогом для того, чтобы сократить визит, когда пребывание в одном доме с Маркусом станет совсем невыносимым. Перед отъездом Николь договорилась с коллегами, и они пообещали вызвать ее в Англию якобы по срочному делу сразу же, как только она даст знать.

Сейчас самым главным было держать себя в руках в присутствии Маркуса. Казаться спокойной и равнодушной, если такое вообще возможно. Вряд ли он станет искать с ней личных встреч в уединенных местах, но лучше быть готовой и к этому. Меньше всего Николь хотелось, чтобы он узнал о ее истинных чувствах.

Переодевшись в темное шелковое платье, Николь спустилась в салон, приготовившись провести далеко не самый приятный вечер в жизни. К счастью, внизу не было никого, кроме Эдуардо, поэтому на время она разрешила себе расслабиться. С невозмутимой улыбкой он оповестил Николь о том, что Леонора спустится, как только закончит туалет.

– Я рад представившейся возможности поговорить с тобой наедине, – добавил он, дождавшись, когда Николь усядется в кресло. – Хочу, чтобы ты знала: если поначалу я и испытывал к тебе некоторую неприязнь, то это быстро прошло. То, как ты поступила, достойно порицания, но я верю в искренность твоих чувств к моему сыну.

– Спасибо. – Николь чувствовала себя скованно под пристальным взглядом Эдуардо. – Я не ожидала, что влюблюсь в Маркуса. Еще большей неожиданностью было узнать, что он отвечает мне взаимностью. Я знаю, в это трудно поверить, – с возрастающей уверенностью продолжала она, – но я хотела порвать со Скоттом еще до того, как прилетела сюда. Я встретила Маркуса и поняла, что никогда не любила Скотта. Я действительно собиралась рассказать Маркусу всю правду. Просто из боязни потерять его каждый раз откладывала этот разговор.

Эдуардо слушал, склонив голову, всем видом как бы говоря: «Да, приблизительно так я и думал».

– Часть вины лежит на Леоноре. Ведь это она дала нам понять, что в твоей жизни на тот момент не было мужчины. – Он тяжело вздохнул. – Боюсь, Леонора и Маркус никогда не смогут поладить друг с другом.

Они помолчали какое-то время, не зная, что сказать. Эдуардо первым нарушил затянувшуюся паузу:

– Я слышал, ты получила повышение на работе?

– Да, – утвердительно кивнула она, – я стала менеджером.

– С кем-нибудь встречаешься?

– Нет, решила полностью сконцентрироваться на работе.

– Но так ведь не будет продолжаться всю жизнь?

– Как знать?..

– На твоем месте я бы не стал слишком затягивать, – откомментировал Маркус, приближаясь к ним. – Время не делает исключений даже для такой внешности, как твоя.

– В двадцать пять мне еще рано думать о морщинах и подтяжках, – отпарировала Николь. – Понимаю, мое присутствие не доставляет тебе большого удовольствия, но потерпи всего неделю.

– Можешь не сомневаться, потерплю.

Он прошел мимо нее к столику с напитками, одетый в темные брюки и светлую рубашку, как обычно, с двумя расстегнутыми верхними пуговицами. Николь проводила его жадным взглядом, чувствуя, как ее захлестывает жаркой волной нахлынувших воспоминаний. Когда-то она видела это великолепное тело без одежды, ласкала его, ощущала его тяжесть. Кажется, с тех пор прошла вечность!

С бокалом в руках он уселся напротив Николь, закинув одну длинную ногу на другую так, что брюки плотно обтянули бедра. Подобное поведение было абсолютной провокацией: ведь не требовалось особой проницательности, чтобы понять – Маркус все еще волнует ее.

– Значит, приехала на крестины? – окинув Николь скептическим взглядом, проговорил он. – Не слишком ли длинный путь пришлось проделать ради события, к которому не имеешь никакого отношения?

– Это мы просили Николь приехать, – вступился за нее Эдуарде – Как член семьи Леоноры, она…

– Между ними нет кровного родства. О какой семье может идти речь? – Маркус был неумолим.

– Так решила Леонора, – стараясь сохранять спокойствие, возразила Николь. – Не сомневаюсь, она и тебя относит к своей семье, несмотря на твое безобразное к ней отношение.

– Не лезь не в свои дела, – последовал короткий ответ – Как ты нашла моего нового братца?

– Очень симпатичный ребенок, – ответила она. – Как и его отец – Она улыбнулась Эдуардо.

Наконец появилась Леонора. Мачеха выглядела, как всегда, восхитительно в элегантном вечернем платье. Николь не заметила, чтобы материнство очень изменило ее по-прежнему стройную фигуру.

– Ну что, дети, развлекаетесь? – весело спросила она, переводя взгляд с Маркуса на Николь. – Как обычно, дорогой, – эти слова предназначались уже Эдуардо, поднявшемуся приготовить жене аперитив. – Плесни двойную порцию, хорошо? Я целый час кормила Луиса, и сейчас мне просто необходимо взбодриться. Бутылочка, – пояснила Леонора, отвечая па вопросительный взгляд Николь. – Я не кормлю грудью.

– Потому что думаешь только о себе, а не о ребенке. Для него материнское молоко гораздо полезнее, – вставил Маркус.

– Что ты в этом понимаешь? – немедленно отреагировала Леонора, в ее голубых глазах засверкали задорные искорки.

– Достаточно, чтобы знать: дети, вскормленные материнским молоком, вырастают более здоровыми и сильными, чем те, которые были его лишены. Это всем известный факт.

Николь чувствовала, Маркус намеренно дразнит Леонору. Такие перебранки, вероятно, стали для них чем-то вроде игры, приятно щекочущей нервы.

Пока Леонора и Маркус обменивались «любезностями», лицо Эдуардо оставалось невозмутимым: видимо, он свыкся с тем, что жена и старший сын так и не смогли поладить друг с другом. Стычки между ними успели стать привычным оформлением семейных вечеров. Кого Николь не понимала, так это Маркуса. Если он никак не может смириться с присутствием Леоноры, то почему не подыщет себе отдельное жилье? Леонора вовсе не обязана ежедневно выносить подобные эскапады в свой адрес.

Николь посмотрела в сторону сидящего напротив Маркуса: оказывается, все это время он не сводил с нее пристального взгляда. Лицо Николь залилось краской, когда его глаза скользнули в вырез ее платья. Она чувствовала, как напряглись груди. Все тело трепетало, словно Николь наслаждалась ласками Маркуса не только в воображении, но и наяву. Она готова была поклясться: Маркус прекрасно понимает, – что с ней творится. Малейшая оплошность с ее стороны, и он охотно воспользуется ее состоянием.

– Очень хотелось бы увидеть Патрисио, – с удивившим ее саму спокойствием проговорила Николь. – Конечно, вместе с Изабеллой, – тут же поправилась она.

– Мы ждем их завтра к обеду, – ответил Эдуардо – Теперь, когда до родов остается всего несколько недель, Изабелла предпочитает проводить вечера в спокойной домашней обстановке.

– Еще один ребенок, зачатый во время медового месяца, – заметила Леонора. – И не по оплошности, как в нашем случае.

Всего час назад Николь наблюдала за тем, с какой любовью Леонора относится к сыну. И сейчас ей очень не понравился легкомысленный тон, которым мачеха говорила о рождении ребенка.

– Рождение ребенка – это всегда счастье, – серьезно заметила Николь. – Интересно, какого цвета у Луиса глаза?

– Сначала они были голубыми, как у меня. Но потом потемнели, – начала рассказывать Леонора. – Теперь Луис – вылитый Пераца!

– Ну, не совсем, ведь он унаследовал характер своей мамы, – улыбнувшись, поправил Эдуардо. – Ему нет и четырех месяцев, а он уже непременно должен настоять на своем.

– Как будто мне так часто удается это сделать! – с напускным возмущением воскликнула Леонора.

– Как будто я могу тебе в чем-нибудь отказать! – в тон ей ответил Эдуардо.

За вечер Маркус не произнес больше ни слова, но Николь видела – он не спускает с нее глаз. Николь казалось, что он при всех раздевает ее взглядом. Пусть даже не мечтает! – твердила она про себя, понимая, что, если дело дойдет до этого на самом деле, она не сможет сопротивляться. Сейчас она хотела Маркуса так же сильно, как и год назад. И даже больше, гораздо больше. Год, проведенный в разлуке с ним, показался Николь адом.

Сославшись на усталость, Николь поднялась к себе сразу же после ужина. Ключ, на который закрывалась дверь ее спальни, еще днем торчавший в замке, сейчас куда-то пропал. На какой-то момент Николь показалось, что его позаимствовал Маркус, чтобы нанести ей неожиданный ночной визит. Но она тут же отбросила эту мысль.

Скорее всего, она вообще неверно истолковала взгляды, которые он бросал на нее за ужином, думала Николь, готовясь ко сну. Они были не столько страстными, сколько презрительными. С чего бы ему захотелось прикасаться к ней, если один ее вид вызывает у него отвращение?

Встреча с Патрисио обрадовала Николь. Правда, Изабелла едва коснулась губами ее щеки, когда они здоровались. За исключением живота, который уже не скрывало свободное светлое платье, она показалась Николь мало изменившейся с их последней встречи.

Сидя за обеденным столом напротив Патрисио и его жены, Николь исподтишка наблюдала за Изабеллой, пытаясь обнаружить в ее взгляде, когда он бывал обращен на Маркуса, намек на прежнее чувство. Но то восхищение, которое девушка еще год назад испытывала к Маркусу, видимо, навсегда кануло в Лету. Николь порадовалась за Патрисио, ведь он и не стремился скрыть, что боготворит даже землю, по которой ступает жена.

Если бы она сама не превратила свою жизнь в кошмар, с горечью думала Николь, то сейчас бы и они с Маркусом жили в ожидании того счастливого события, которым поглощены Изабелла и Патрисио. Как бы она любила ребенка Маркуса!

Словно почувствовав на себе ее взгляд, он посмотрел в ее сторону, и лицо его застыло. Николь опустила глаза в тарелку, не желая, чтобы Маркус догадался о том, какие чувства она испытывает.

Сразу же после обеда Маркус куда-то исчез. Отказавшись от мысли провести послеобеденные часы в своей комнате, Николь устроилась с книжкой в одном из кресел на террасе. Впрочем, чтение продвигалось с трудом. Глядя на открытую страницу невидящими глазами, Николь вспоминала, что именно на этой самой террасе Маркус впервые поцеловал ее.

Если бы не Скотт…

Но по правде, кроме себя, ей некого винить в происшедшем Маркус отреагировал именно так, как и должен был. Так, как отреагировала бы она на его месте. Какой теперь смысл возвращаться к прошлому? Надо думать о будущем. Через пару дней Николь вернется домой, навсегда оставив воспоминания о том, что когда-то была невестой Маркуса Пераца. Ни одна любовь не бывает похожей на другую – помнится, именно так сказал Эдуардо. Что ж, в конце концов она встретит человека, который поможет ей окончательно забыть Маркуса.

– Я надеялся застать тебя одну, – к ней приближался Патрисио. Подойдя, он уселся на ручку кресла, вызвав у Николь новую волну воспоминаний. – Изабелла все еще не может простить, как ты обошлась с Маркусом. Так что пришлось ждать, пока она заснет, чтобы поговорить с тобой. Ты ведь по-прежнему влюблена в Маркуса, не правда ли?

– Это так заметно? – тяжело вздохнув, спросила Николь.

– Мне – да. Я столько лет сам был влюблен в Изабеллу и скрывал свои чувства от других. Конечно, я не одобряю твоего поведения: Маркус должен был знать, что у тебя в Англии есть жених. Но я не верю в то, что ты предпочла брата Скотту исключительно из корыстных соображений.

– Его все равно не переубедить, – отмахнулась в ответ Николь. – Не думай, что не признательна тебе за эти слова, – поправилась она, – особенно если принять во внимание, что Изабелла не разделяет твоего мнения.

– Брак вовсе не означает полную потерю индивидуальности у супругов, – серьезно ответил Патрисио. – Я люблю Изабеллу всем сердцем, но при этом у каждого из нас свои взгляды Ты знаешь, мы очень счастливы вместе.

– Я рада за вас, – с неподдельной искренностью сказала Николь.

– Должен заметить, что своим счастьем во многом обязан тебе, – улыбнулся Патрисио. – Если бы не те твои слова, я бы никогда не начал бороться за Изабеллу. Ты, вероятно, знаешь, что Элена тоже вышла замуж?

– Да, я слышала об этом, – кивнула Николь.

– Разве эта новость не обрадовала тебя?

– С чего бы? Маркус все равно не собирался на ней жениться. – Николь помолчала, не зная, стоит ли задавать вопрос, вертевшийся у нее на языке. – Он встречается с кем-нибудь сейчас?

– Насколько мне известно, у Маркуса никого не было на протяжении всего года. Тебе это должно кое о чем сказать.

– Мне это говорит только о том, что он еще найдет свою суженую. Но мне не верится, что все двенадцать месяцев он провел без женщин.

– Относительно этого я ничего не знаю, но весьма сомнительно, чтобы в поисках женской ласки Маркус стал посещать бордели.

– Я не хотела сказать… – попыталась протестовать Николь, понимая, что именно такое развитие событий она и имела в виду. – Я вела себя как самая настоящая дрянь, – честно призналась она. Поддавшись неожиданному импульсу, Николь наклонилась вперед и легко прикоснулась губами к щеке Патрисио. – Спасибо за эти слова, брат, который у меня мог бы быть. Ты не представляешь, что значит для меня твое прощение.

– Поговори еще раз с Маркусом. Может быть, ты убедишь его в том, что любишь его самого, а не его деньги.

– Ты лучше меня знаешь своего брата, – глухим голосом отозвалась Николь. – По-твоему, мои слова сейчас имеют какую-нибудь ценность? Я приехала лишь ради Луиса и крестин. Как только ребенок будет окрещен, я вернусь в Англию.

– Надеюсь, ты приедешь, когда мы будем крестить моего сына?

– А если у тебя родится дочка? – с улыбкой спросила Николь.

– Нам уже сказали пол нашего ребенка, – заверил Патрисио. – Так ты приедешь?

– Нет, это мой последний визит в Лас-Веридас, – ответила она. – Пришли мне фотографию своего мальчика, хорошо?

– Обещаю, ты ее получишь.

Теперь пришла очередь Патрисио наклониться и поцеловать Николь в щеку.

– Я никогда не забуду сестру, которая уже почти у меня была.

Глядя в спину удаляющемуся Патрисио, Николь думала, что, вероятно, видит его в последний раз. Как только Луиса окрестят, Николь распрощается с Лас-Веридас и его обитателями навсегда. Она, разумеется, будет поддерживать связь с Леонорой, но только по телефону. Больше никаких визитов.

Книга, из которой она не прочла ни строчки, с шумом упала на пол. Потянувшись, чтобы поднять ее, Николь так и замерла: через двор к ней приближался Маркус. На нем был костюм для верховой езды, хотя определить, возвращается он с прогулки или только собрался прокатиться верхом, Николь не взялась бы. Судя по суровому выражению лица, Маркус пребывал явно не в духе.

Медленно выпрямившись, она почувствовала, с какой бешеной скоростью забилось ее сердце. Он шел прямо к ней. Николь хотела подняться на ноги, но ноги отказывались слушаться.

– Всякий стыд потеряла! – рявкнул Маркус, чуть ли не вплотную приблизившись к ней. – Беременная жена моего брата находится под одной крышей с тобой, но и это тебя не останавливает. Ты продолжаешь бесстыдно флиртовать с Патрисио на глазах у всех! Не пытайся отрицать – я только что видел вас вместе.

– Прости, но что именно ты видел? – Николь наконец нашла в себе силы, чтобы остановить поток изливаемых на нее упреков.

Маркус, словно скала, возвышался над полулежащей в кресле Николь. Рубашка, расстегнутая почти до талии, открывала взору смуглую грудь, заросшую темными волосами. Николь провела языком по губам, чувствуя, как у нее моментально пересохло горло. На какой-то миг ей даже показалось, что она ощущает солоноватый привкус его пота.

– Ты целовала его. И вынудила обнять себя.

– Едва ли это можно было назвать объятием. – Николь поразилась тому, как спокойно звучал ее голос – Я поцеловала его в щеку, это был чисто дружеский поцелуй, и не более того. Понимаю, тебе невыносима сама мысль о том, что между мной и Патрисио могли сохраниться хорошие отношения, но не стану же я плевать ему в лицо при каждой встрече только ради того, чтобы доставить тебе удовольствие.

Ее слова привели Маркуса в бешенство. Гневно сверкнув глазами, он схватил Николь за плечо и резким движением буквально выдернул из спасительных объятий кресла. Рывок был настолько сильным, что Николь в мгновение ока оказалась лицом к лицу с перекошенной от ярости физиономией Маркуса. Она попыталась вырваться, но Маркус был слишком силен, чтобы ее жалкие потуги могли увенчаться успехом.

Его губы были так близко от ее лица, что Николь в какой-то момент показалось – он вот-вот поцелует ее. Она даже глаза закрыла в ожидании желанной ласки.

– А начало было таким многообещающим, – разочарованно протянула Николь, когда он отпустил ее, так и не поцеловав.

– Думала отделаться одним поцелуем! За этот год ты должна мне гораздо больше. Имей в виду, тебе придется рассчитаться по полной программе, если намереваешься задержаться в Лас-Веридас.

– Я здесь до тех пор, пока Луиса не окрестят. И раньше уехать не могу. Эдуардо и Леонора не заслуживают, чтобы с ними так обошлись. Давай постараемся вести себя как цивилизованные люди хотя бы ради твоего отца.

– Почему я должен относиться с уважением к такой женщине, как ты? Ты ничем не лучше Леоноры – тебя интересуют только деньги!

– Может быть, Леонора и производила именно такое впечатление, когда только познакомилась с твоим отцом, – вступилась Николь за мачеху, пропустив мимо ушей оскорбления в свой адрес. – Но нужно быть слепым, чтобы не заметить, как она относится к нему сейчас. Она даже родила Эдуардо ребенка!

– Это было случайностью. – Маркус стоял, выпрямившись, предусмотрительно засунув сжатые в кулаки руки в карманы бриджей. – Она просто решила подстраховаться на тот случай, если отец вдруг изменит свое отношение к ней. А на самом деле Леонора ненавидела каждый день беременности. С трудом верится в то, что она испытывает хоть какие-то чувства к своему ребенку.

– Не все женщины рождаются с материнским инстинктом, – ответила Николь, – но это не означает, что, когда у них появляются дети, им нет до них никакого дела. И потом, Леонора никогда бы не забеременела специально – ради того, чтобы еще больше привязать к себе Эдуардо. Ей бы такое даже в голову не пришло. Мне кажется, твоей главной проблемой, Маркус, – уже более уверенно продолжала Николь, – является неспособность допустить, что тебе тоже иногда случается ошибаться. Ты не любишь идти на уступки. Я плохо с тобой обошлась и не отрицаю этого. Но, пытаясь убедить тебя в искренности своих чувств, я только напрасно потеряю время. Я также не жду, чтобы ты простил меня и принял обратно. Но не могли бы мы забыть о наших размолвках хотя бы на те несколько дней, которые я проведу под одной крышей с тобой? Обещаю, после этого ты больше никогда меня не увидишь.

На минуту Николь показалось, что ее слова достигли цели. Но только на минуту.

– Ты правильно заметила, я никогда не иду на уступки, – резко ответил он.

Николь устало откинулась на спинку кресла, провожая глазами удаляющегося в сторону конюшен Маркуса: он явно не бросал слова на ветер. Если она собирается остаться, ей придется заплатить за все.

Прекрасно, она готова, пусть наконец потребует с нее расплату, раздраженно подумала Николь. Может быть, так ей удастся вернуть его. По крайней мере она постарается. Ведь он же любил ее. Кто сказал, что любовь нельзя возродить? В конце концов ей терять уже нечего.

В пять часов Николь поднялась в детскую и полчаса провела в компании с проснувшимся Луисом и приглядывавшей за ним Хуанитой. Ребенок был настоящим чудом: он заливался счастливым смехом всякий раз, как Николь легонько тормошила его. Только когда она прекратила его щекотать, Луис начал демонстрировать тот самый темперамент, о котором говорил Эдуардо, и требовательные крики малыша разнеслись по всему дому.

– У мальчика сильные легкие, – с гордостью прокомментировала Хуанита, в то время как Николь поспешила взять кричащего ребенка на руки. – Он будет очень сильным мужчиной, когда вырастет. А тебе нужно родить своего ребенка, – заметила она, наблюдая за тем, с какой любовью Николь занимается ребенком. – Ты будешь прекрасной матерью.

– Надеюсь, все так и будет, – призналась Николь. – Мне хотелось бы иметь нескольких детей. Ах ты, маленький проказник! – воскликнула она, когда Луис запустил пальцы в ее волосы. – Ты делаешь тете больно.

Хуанита поспешила прийти Николь на помощь. Они все еще пытались отцепить пальчики Луиса, крепко державшего Николь за волосы, когда в комнату вошел Маркус.

– Кто-нибудь, успокойте этого ребенка! – начал он. – Какого дьявола?..

– Не забывай, что ты в детской, – остановила его Николь. – Здесь нет никакого дьявола. Всего лишь твой маленький братик практикуется в умении достигать цели, как и полагается настоящему Пераца. Извини, если мы тебя побеспокоили, но детям в этом возрасте свойственно громко кричать.

– С каких пор ты стала специалистом в области педиатрии? – колко заметил Маркус.

– С тех пор, как родилась, – в тон ему ответила Николь. – Это называется материнским инстинктом. Правда, в моем случае к заложенной природой теории прибавилась практика: у близкой подруги трехлетняя дочь. Я проводила много времени с девочкой, когда она была совсем маленькой.

Николь передала все еще недовольного Луиса Хуаните.

– В любом случае тебе быстрее удастся его успокоить, – с улыбкой проговорила она, собираясь выйти из комнаты.

Стоявший в дверях Маркус посторонился, освобождая ей дорогу.

– И на кого же ты пыталась произвести впечатление своим материнским инстинктом? – поинтересовался он.

– Можешь быть уверен, не на тебя! Откуда мне было знать, что из-за детского писка ты бросишь все свои дела и через весь дом потащишься в комнату Луиса!

– Писк! – Николь начала узнавать того Маркуса, с которым познакомилась год назад. – Да я счет потерял бессонным ночам!

– Тогда тебе, вероятно, следует подыскать себе другое жилье, – заметила Николь. – Я понимаю, Лас-Веридас на протяжении многих лет является семейной резиденцией Пераца, но…

– Так будет продолжаться не всегда. – Маркус по-прежнему вспыхивал, как сухой порох, к которому поднесли спичку. – Власть Леоноры закончится со смертью моего отца.

– Сомневаюсь, чтобы она захотела после этого здесь оставаться. – Николь была уверена в своих словах. – Дом никогда не представлял для нее большого интереса. Он слишком темный и старомодно обставлен.

– Я в курсе. Она как-то предприняла попытку все тут изменить, но терпение даже моего отца небезгранично.

– Тогда что тебя удерживает? – Николь понимала, что перегибает палку, но уже не могла остановиться. – Лас-Веридас никуда от тебя не денется. Пусть отец счастливо живет в нем вместе с новой семьей А тебе будет гораздо комфортнее в одной из этих шикарных квартир в центре города. Там-то точно не окажется никаких кричащих детей. Идеальные условия для холостяка. Фактически…

Маркус не дал ей договорить, грубо схватив за руку и тряхнув так, что Николь больно ударилась спиной о стену.

– Я больше не намерен терпеть твои выходки! Еще одно слово в подобном роде, и я покажу тебе, какого обращения заслуживают такие женщины, как ты!

Николь промолчала в ответ, понимая, что только что перешла незримую границу, за которой поступки и слова оцениваются уже совсем другими баллами. Ее взгляд уперся в грудь Маркусу. Прижаться бы губами к его открытой шее, попытать счастья еще раз…

Николь громко перевела дыхание, когда его рука соскользнула с ее плеча на грудь. Она закрыла глаза, пытаясь запомнить чувство, которое вызвало у нее это прикосновение. Мысленно Николь умоляла Маркуса не останавливаться. Он бы не был так нежен, если бы не испытывал к ней абсолютно ничего.

По-настоящему несчастной Николь почувствовала себя, когда он убрал руку. Нехотя открыла она глаза и встретилась с саркастическим взглядом Маркуса.

– Час расплаты приближается, – мрачно проговорил он.

– Прекрасно, – выдержав его взгляд, ответила Николь. – Не люблю оставаться в долгу.

Взгляд Маркуса стал еще более саркастичным.

– Покорностью тебе не удастся заставить меня передумать. Ты все равно расплатишься по счету. Я не собираюсь отказывать себе в удовольствии. До встречи в постели, – добавил он, отвешивая ей шутливый поклон.