Текст книги "Отказать королю"

Глава 7

Мне было трудно в первую ночь заснуть в незнакомом месте. Кроме того, постель мне пришлось делить еще с одной девушкой – испанкой Марией. Она повернулась ко мне спиной и притворилась спящей, но через несколько минут я почувствовала, что ее плечи сотрясаются от рыданий.

– Я тоже скучаю по родным местам, – громко прошептала я в окружающей нас тишине алькова. – Замок Торнбери лишен магии моего отчего дома.

Мария тотчас обернулась ко мне:

– Магии? Ты имеешь в виду колдовство?

Последнее слово она произнесла еле слышно, словно страшась навлечь кару Господню на наши головы одним лишь упоминанием запретного.

Я рассмеялась:

– Да нет же. Я говорю о доброй магии, о чудесах, одобряемых нашей святой церковью.

И я принялась рассказывать ей те истории, которые неоднократно слышала в детстве от отца, о главной достопримечательности нашего графства Сомерсетшир – аббатстве Гластонбери[19]19
  Гластонбери – один из древнейших городов Англии, расположенный в графстве Сомерсетшир. В Средневековье Гластонбери прославился благодаря одноименному аббатству, которое считается древнейшим в Англии. В монастыре были похоронены три англосаксонских короля, там же, по уверениям монахов, были найдены саркофаги с именами короля Артура и его супруги королевы Гиневры.


[Закрыть]. Я только-только начала повествование о том, как Иосиф Аримафейский[20]20
  Иосиф Аримафейский – иудейский старейшина, в гробнице которого был по преданию похоронен Иисус Христос. Он же считается хранителем Святого Грааля – чаши, в которую была собрана кровь Христа (по другим версиям, Святой Грааль – камень или кристалл). В средневековой литературе были распространены истории о том, что Иосиф Аримафейский скрылся от преследования в Англию, доставил Святой Грааль в Гластонбери, где и закончил свою жизнь. Поиски этой реликвии – сквозной сюжет легенд о рыцарях Круглого стола и короле Артуре.


[Закрыть], хранитель Святого Грааля, прибыл в Англию после распятия Господа нашего Иисуса Христа, когда занавеси полога раздвинулись и к нам на кровать забралась Сесилия. За ней тотчас последовали обе Мэри и Анна.

Я призналась, что никто не знает, где именно Иосиф спрятал священную реликвию.

– Но мы все уверены, что он жил рядом с нами – в Гластонбери, – продолжала я. – Апостол Филипп[21]21
  Апостол Филипп – один из двенадцати апостолов, родом из Вифсаиды, то есть из одного города с апостолами Андреем и Петром.


[Закрыть] послал его в нашу страну для того, чтобы он принес на наш остров светоч веры. Иосиф был праведником – воистину святым человеком – и умел творить чудеса. Как-то раз он вонзил свой посох в землю у холма Всех Утомленных, и на следующий день посох укоренился и дал побег. Из него вырос огромный куст боярышника, и этот куст произрастает по сию пору. Каждое Рождество он покрывается зелеными листьями, словно на дворе лето. А еще у часовни Пресвятой Девы Марии растет грецкий орех, который распускается каждый год точно на День святого Варнавы[22]22
  День святого Варнавы – 11 июня.


[Закрыть].

Честно говоря, у меня не было никаких доказательств, что чудесное ореховое дерево имеет хоть какую-то связь с Иосифом Аримафейским, но слушательницы жадно ловили каждое мое слово. Особое впечатление на них произвело то, что жизнь святого Иосифа была описана в книге. Книгу эту составил один монах из обители Гластонбери в те времени, когда мой отец был еще ребенком, и сейчас многочисленные пилигримы руководствовались ею при своем паломничестве в аббатство. Они стекались в эти края со всей Англии к вящей славе и выгоде как обители, так и города.

– А есть ли в Гластонбери иные достославные места и реликвии? – спросила, широко зевнув, Анна, после того как я закончила вспоминать все чудеса Иосифа Аримафейского.

– Конечно, – поспешила ответить я. – Там в аббатстве похоронен король Артур.

– Тот самый король Артур?[23]23
  Король Артур – легендарный вождь бриттов V–VI веков; центральный герой британского эпоса и многочисленных средневековых песен и рыцарских романов. Точный исторический прототип неизвестен. По преданию, король Артур собрал при своем дворе в Камелоте благороднейших рыцарей той эпохи, именовавшихся рыцарями Круглого стола.


[Закрыть] – Мы сидели в полной темноте, но я была уверена, что глаза Мэри Фицгерберт от изумления и восторга стали круглыми, как плошки.

Я с удовольствием рассказала бы еще много историй о наших краях, если бы меня не прервал осторожный стук в дверь. Мягкий женский голос с легким упреком произнес: «Уже давно пора спать, юные леди».

Анна вздохнула:

– Это леди Кэтрин, жена сэра Мэтью Крэддока. Она занимает соседнюю спальню.

– Она пожалуется, что мы мешали ей спать своей болтовней?

Я чувствовала, что своими рассказами могу завоевать дружбу и доверие других фрейлин, но в то же время боялась навлечь на нас наказание за нарушение дворцовых правил, и мне не хотелось рисковать в первый же день, а вернее, ночь, своего пребывания при дворе.

– Скорее всего, она нас не выдаст. Леди Кэтрин очень добра, – шепот Сесилии был явственно различим в прохладном воздухе спальни и сопровождался легким топотом босых ног по полу и шелестом одеял, под которые забирались остальные девушки.

Скоро все звуки затихли, и мы дружно провалились в сон.

Глава 8

На следующий день я принесла клятву верности принцессе Марии и выслушала подробные наставления леди Солсбери. Суть их сводилась к следующему: надлежит беспрекословно исполнять все пожелания ее высочества и быть готовой умереть за нее, коли в том возникнет нужда. Графиня в разговорах с придворными дамами и фрейлинами на все лады повторяла эту мысль бессчетное количество раз, ибо очень уж серьезно относилась к своим обязанностям.

Через два дня после приезда в Торнбери новое платье для меня было готово. С тех пор при дворе я носила только цвета принцессы – черный и красно-коричневый, – которые указывали всем и каждому, что я вхожу в число ближнего круга благородных дам и девиц на службе Марии Тюдор.

Прошла неделя, и мои товарки взяли привычку собираться в нашем с Марией алькове каждый вечер, как только в спальне фрейлин гасили свечи. И я, старясь говорить как можно тише, рассказывала им о подвигах короля Артура и о том, как он был ранен на поле брани и его, умирающего, забрали на остров Авалон[24]24
  Авалон – мифический остров в дошедших до нас французских и английских обработках кельтских легенд, где живут могущественные феи Моргана и Мелюзина, место упокоения (по некоторым версиям – загробной жизни) короля Артура.


[Закрыть], как тогда называли Гластонбери. И хотя я строго-настрого запретила своим подругам даже заикаться о наших ночных посиделках, очень скоро я заметила, что многие при дворе глядят на меня как-то по-особенному. Даже такая важная персона, как личный врач принцессы доктор Баттс[25]25
  См. список персонажей – исторических лиц на с. 359.


[Закрыть], несколько раз бросал на меня взгляды, исполненные любопытства. Казалось, все – от леди Кэтрин, старшей придворной дамы, до конюшенного мальчика Томаса, носившего пышный титул «Хранителя пони ее высочества» – знали о нашем времяпрепровождении перед отходом ко сну.

Первая решилась заговорить со мной об этом леди Кэтрин. Хотя по возрасту она приближалась к леди Солсбери и уже перевалила за полувековой рубеж, но годы почти не оставили морщин на ее прекрасном лице. Мне же в то время не исполнилось и четырнадцати, потому обе эти дамы казались мне глубокими старухами.

– Принцесса Мария узнала, что ты у нас – мастерица рассказывать истории, – сказала мне как-то раз леди Кэтрин. – Говорят, можешь потягаться с любым бардом…

Хоть я и почувствовала себя весьма польщенной, однако у меня достало здравого смысла не преувеличивать своих достоинств.

– Я не спою вам песен о великих битвах или славных воинах прошлого, – честно призналась я леди Кэтрин, – но с удовольствием перескажу то, что мне ведомо о короле Артуре и его рыцарях, о смелых моряках из Бристоля, уплывавших за удачей за тридевять земель, о святых и праведниках моего родного края и о чудесах, совершавшихся в Гластонбери.

Вскоре после этого разговора меня пригласили в личные покои принцессы. Все шестнадцать придворных дам во главе с ее высочеством желали выслушать из моих уст какую-нибудь занимательную повесть. Принцесса села в кресло, а мне было разрешено опуститься на табурет. Остальные устроились на подушках, разбросанных по полу.

Желая угодить ее высочеству, я выбрала историю, одним из участников которой был ее предок.

– В царствование славного короля Ричарда по прозванию Львиное Сердце[26]26
  Ричард I Львиное Сердце (1157–1199) – английский король из династии Плантагенетов, прославился благодаря участию в крестовых походах, стал героем английского фольклора и многочисленных литературных произведений. Дом Тюдоров является одной из ветвей династии Плантагенетов, что дало его представителям, начиная с Генриха VII, права на трон Англии.


[Закрыть], – начала я, – на кладбище аббатства Гластонбери были чудесным образом обнаружены останки короля Артура и королевы Гиневры.

Предания о короле Артуре многие годы были у всех на устах в нашем королевстве. Дед принцессы, король Генрих VII[27]27
  Генрих VII (1457–1509) – король Англии и Ирландии (1485–1509), первый монарх из династии Тюдоров, взошел на престол после многолетней и опустошительной войны Алой и Белой розы между Ланкастерской и Йоркской ветвями династии Плантагенетов.


[Закрыть], безмерно почитал этого героя и даже назвал Артуром[28]28
  Артур, принц Уэльский (1486–1502) – старший сын короля Генриха VII и Елизаветы Йоркской, наследник трона Англии. Скончался в возрасте 15 лет, так и не взойдя на престол. Был помолвлен, а 14 декабря 1501 года сочетался браком с Екатериной Арагонской, впоследствии вышедшей замуж за его младшего брата Генриха, будущего короля Генриха VIII.


[Закрыть] своего первенца. Да и мой отец тоже получил свое имя в честь этого благороднейшего и первейшего из рыцарей.

– В песне одного из валлийских бардов, передававшейся в те годы из уст в уста, было скрыто тайное указание на место погребения короля Артура, – продолжала я. – После многих лет неустанных трудов монахам из Гластонбери удалось разгадать эту тайну. Они начали раскопки рядом с часовней Пресвятой Девы Марии и наткнулись на каменную плиту. Под ней оказался свинцовый крест с надписью: Здесь покоится достославный король Артур…

– А на каком языке была эта надпись? – прервала меня принцесса.

Слава Всевышнему, я знала ответ:

– На латыни, ваше высочество. Монахи перевели ее без труда, чтобы все могли понять ее содержание.

Принцесса сделала знак, чтобы я продолжала. Она серьезно и без улыбки смотрела на меня своими близорукими карими глазами.

– Монахи продолжили копать, ваше высочество, и вскоре наткнулись на гроб, сделанный из цельного выдолбленного ствола огромного дерева. Они подняли тяжелую крышку, а под ней оказались два скелета: высокого мужчины и женщины.

Кто-то из слушательниц не смог сдержать возгласа удивления. Наверное, то была простодушная миссис Поул – кормилица принцессы, а ныне старшая служанка ее подросшего высочества.

– Хоть от тел сохранились лишь кости, – продолжала я, – было установлено, что найдены останки короля Артура и королевы Гиневры.

Принцесса Мария не выказала ни страха, ни отвращения при упоминании об истлевших костях. Напротив, она принялась выяснять подробности:

– Как был убит король Артур? Смогли ли монахи определить причину смерти после стольких лет?

– Ему раскроили череп, – уверенно отвечала я, ибо мой брат в свое время не скрывал от меня ужасных деталей, весьма интересовавших его, как и всякого мальчишку. – Монахи призвали ученых мужей, которые осмотрели останки и заявили, что король был убит ударом по голове.

– Вот как! – воскликнула принцесса.

– Скелеты короля и королевы были выставлены на всеобщее обозрение. Сотни, нет, тысячи людей пришли поклониться им, включая самого короля.

– Какого короля? – нетерпеливый вопрос леди Солсбери подсказал мне, что она, как и все в покоях принцессы, захвачена моим рассказом.

– То был Эдуард I и его добрая королева Элеонора[29]29
  Эдуард I (1239–1307) – король Англии в 1272–1307 годах из династии Плантагенетов. Первым браком был женат на Элеоноре Кастильской (1241–1290), родившей ему 14 (а по версии некоторых историков 16) детей.


[Закрыть].

На лице леди Солсбери появилось весьма довольное выражение, и я тут же вспомнила, что король Эдуард и королева Элеонора были в числе прямых предков графини.

– Король Эдуард так сильно любил свою жену, что после ее смерти приказал воздвигнуть кресты в ее честь на каждом месте остановки траурной процессии, сопровождавшей ее гроб, – добавила я, вспомнив наставления сэра Лайонела о том, что мне следует всеми силами добиваться расположения важнейших лиц из окружения принцессы.

Кстати, эти кресты Элеоноры[30]30
  Кресты Элеоноры – двенадцать деревянных (а впоследствии каменных) богато украшенных монументов в форме готических башен с крестами на вершинах, воздвигнутых Эдуардом I с 1291 по 1294 год в восточной части Англии. До наших дней дошли в перестроенном виде только три креста Элеоноры. Один из этих крестов дал название знаменитой улице и району Лондона Черинг-Кросс (cross – по-английски «крест»).


[Закрыть] до сих пор стоят на наших дорогах. Когда впоследствии мне довелось увидеть один из них в Вестминстере под Лондоном, я поняла, почему принцесса и графиня так гордились этим своим предком. Никогда раньше не доводилось мне видеть столь величественного памятника, возвышающегося над окрестными строениями и украшенного статуями и искусной резьбой.

Я уже собралась начать новую повесть о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, но принцесса Мария пожелала задать еще несколько вопросов:

– Почему короля похоронили в Гластонбери?

– Этот город построили там, где в древности находился священный остров Авалон. Одно из старинных названий Гластонбери – Стеклянный остров[31]31
  В названии Гластонбери (Glastonbury) содержится указание на слово glass – по-английски «стекло».


[Закрыть], ваше высочество.

Я изложила все эти сведения весьма уверенным тоном, хотя и не могла поручиться за их точность. Отец всегда учил меня не робеть и не мямлить, особенно если не совсем уверен в том, что говоришь. Честно признаться, в эту минуту я почувствовала себя неуютно, ибо рассказала своим слушателям уже все, что знала об останках короля Артура. Пришлось произнести заготовленную заранее фразу, которая должна была направить внимание собравшихся в другом направлении:

– В те стародавние дни река Брю была глубока, а ее берега – болотисты. В город с юга по суше можно было попасть по одному-единственному мосту, который назывался Мостом Опасностей. Взойдя на него, сэр Бедивер вернул драгоценный меч Экскалибур[32]32
  Экскалибур – легендарный меч короля Артура, которому часто приписывают мистические и волшебные свойства. Этот меч король Артур добыл при содействии волшебника Мерлина – его держала над водами рука могущественной Владычицы озера, после того как он потерял свой меч в поединке с сэром Пелинором. После битвы при Камлане, когда король почувствовал, что умирает от раны предателя Мордреда, он попросил последнего из оставшихся в живых рыцарей Круглого стола, сэра Бедивера, бросить меч в ближайший водоем – вернуть Владычице озера. Лишь убедившись, что его приказание выполнено, Артур умер спокойно.


[Закрыть] Владычице озера после битвы при Камлане.

Моя уловка подействовала и позволила мне начать рассказ о том, как король Артур получил этот знаменитый меч. К слову сказать, Экскалибур был вовсе не тем мечом, который Артур в юности извлек из камня[33]33
  История о «мече в камне» – одна из ключевых в цикле о короле Артуре. Юный Артур доказал свои притязания на трон, вытащив из камня таинственным образом удерживаемый в нем меч, который мог быть извлечен только законным королем Англии.


[Закрыть]. После того как я поведала предание об Экскалибуре, из меня легко полились и другие истории, в том числе про Иосифа Аримафейского и зазеленевший боярышник. Когда я наконец замолчала, в горле у меня изрядно першило, а голос стал хриплым от усталости.

Леди Баттс, супруга врача принцессы, посматривала на меня с тревогой. Это была женщина высокая, с простым, некрасивым лицом, твердым подбородком, длинным носом и резкими манерами. Она воспользовалась моментом, пока я не начала новую историю, и обратилась к Марии:

– Вы пропустили утреннюю прогулку, ваше высочество. Конечно, утром дождило и было слишком промозгло, но сейчас небо расчистилось, и самое время немного пройтись перед ужином.

Доктор Баттс подробно расписал распорядок дня принцессы в целях сохранения и приумножения здоровья ее высочества и получил полное одобрение ее матери, королевы Екатерины. Одного намека было достаточно, чтобы напомнить Марии про ее обязанности. Подавив легкий вздох неудовольствия, она встала с кресла. Мы все поднялись вслед за ней. Фрейлины всегда сопровождали ее высочество в ее обязательных прогулках, как и два церемонимейстера, двое джентльменов-стражников, двое йоменов-стражников[34]34
  Джентльмены (или джентри) – сословие землевладельцев в Англии, использующих наемный труд или сдающих земли в аренду; йомены – землевладельцы, обладающие небольшими наделами земли и самостоятельно обрабатывающие их. По обычаю представители этих двух сословий входили в охрану британских монархов. Так, например, всемирно известные стражники Тауэра традиционно именуются «йоменами-привратниками».


[Закрыть], а также двое грумов[35]35
  Грум – слуга, верхом сопровождающий всадника или экипаж; мальчик-лакей.


[Закрыть]. Я заняла свое место в самом конце череды дам и девиц как последняя из поступивших на службу, но леди Баттс взяла меня за руку и вывела из ряда.

– Вы останетесь в доме, мисс Лодж, – распорядилась она, – а я велю слугам принести вам горячий напиток с лимоном и медом для смягчения вашего натруженного горла.

– Благодарю вас за заботу, леди Баттс.

Жена доктора только фыркнула:

– Я больше о себе забочусь. Мне очень хочется послушать другие ваши истории, а этого не случится, коли вы не сможете говорить.

Однако ее высочество, находясь уже у двери в сад, повернулась, близоруко прищурилась и промолвила своим высоким детским голоском:

– Вы пойдете рядом со мной, мисс Лодж. Я хочу услышать подробности о чудесном боярышнике, зазеленевшем в Гластонбери.

Леди Баттс тут же отпустила мою руку. Она горестно вздохнула, а я поспешила присоединиться к принцессе. Слишком поздно я вспомнила, что боярышник – одна из эмблем дома Тюдоров.

Глава 9

Анна Рид была совершенно права насчет торжественного въезда принцессы и ее двора в город Глостер. Такие красочные церемонии хорошо наблюдать со стороны, в качестве зрителя, но участвовать в них – мука мученическая, поскольку шествия эти тянутся бесконечно, а отлучиться нельзя. Даже езда верхом не принесла мне того удовольствия, на которое я рассчитывала. Мне выделили тихую лошадку, приученную ходить под дамским седлом, которая лишь раз проявила характер, пребольно укусив меня за плечо, стоило мне спешиться.

После Глостера двор принцессы Уэльской в полном составе перебрался в Тьюксбери. Здесь мы разместились в добротном особняке из дерева и камня. Он стоял в центре живописного парка, который принадлежал местной обители. К этому времени я поняла, насколько права была Анна, называя жизнь при дворе принцессы невыносимо скучной.

Предшествующий наставник ее высочества установил строжайший распорядок дня для принцессы, а королева Екатерина строго-настрого велела соблюдать его и впредь и наделила леди Солсбери соответствующими полномочиями. Графиня делала все возможное, чтобы оправдать оказанное доверие и даже в сердце Уэльской Марки не отступать от раз и навсегда заведенного порядка. Кроме того, покои, одежда и тела ее высочества, ее ближайших фрейлин, дам и джентльменов должны были содержаться в отменной чистоте. Также леди Солсбери следила, чтобы мы, по ее собственным словам, «были честными, добродетельными и сдержанными в словах, облике, жестах, поведении и поступках».

Любой намек на фривольность строго пресекался. Из развлечений дозволялись лишь игра на клавесине и танцы, кои наставники принцессы считали способствующими укреплению телесного здоровья. Неудивительно, что слушатели столь жадно ловили каждое слово моих историй.

Если на развлечения при дворе принцессы смотрели неодобрительно, стремление к учению, напротив, всячески поощрялось. Меня, например, помимо музыки и танцев, стали учить говорить по-французски. А потом еще и обучать письму! Вот уж никогда не думала, что постигну этот навык, но я схватывала все на лету. Спустя несколько недель я смогла самостоятельно нацарапать записку мачехе, надеясь, что она сможет найти кого-нибудь, кто прочитает ей мое первое собственноручное послание.

Приближалось Рождество, которому предшествовал пост, неукоснительно соблюдавшийся при дворе принцессы. Все мы были обязаны ходить в церковь чаще, чем обычно, и наш стол более не удивлял разнообразием. По мере того как дни делались короче, а ночи – темнее, я почувствовала, что природная веселость и бодрость духа меня покидают. Будь на то моя воля, я уже давно отказалась бы вставать с постели при свете свечей холодными зимними утрами, однако леди Кэтрин ревностно следила, чтобы все фрейлины являлись в покои принцессы строго в назначенное время.

Впрочем, миновал день зимнего солнцестояния[36]36
  21 декабря.


[Закрыть], и настроение мое улучшилось. А обильный ужин в сочельник – хотя на столе все еще отсутствовали мясо, сыр и яйца – ознаменовал начало рождественских празднеств. Ранним утром в Рождество мы все – шестерка фрейлин – последовали за принцессой к ранней мессе. Каждая из нас несла зажженную тонкую восковую свечу, пахнущую можжевельником, и держала ее на протяжении всей службы. Мне казалось, что проповедь никогда не кончится, но, когда мы вернулись в большой зал, нас ожидал самый настоящий пир: буженина, хлеб, пиво, сыр, масло и яйца.

В честь рождения Господа нашего Иисуса Христа мы были освобождены от уроков. Правда, в тот день предстояло сходить еще на две мессы, но я ожидала, что в промежутках мы сумеем хорошо повеселиться. В доме моего детства святки, следовавшие за Рождеством, всегда праздновали все двенадцать дней, и каждый из них был наполнен играми и развлечениями. Но по окончании трапезы ее высочество, придворные дамы и девицы все как одна занялись вышиванием, словно это был самый обычный день. Я с отвращением глядела на зажатую в пальцах иголку, но радостно встрепенулась, когда принцесса Мария велела мне рассказать какую-нибудь историю.

– Позвольте поведать вам, ваше высочество, как празднуют Рождество в моем родном крае, – отважно начала я. – В наших графствах все двенадцать дней и ночей после Светлого праздника и до самого Пахотного понедельника[37]37
  Пахотный понедельник – первый понедельник после Крещения, отмечается как символическое начало пахоты.


[Закрыть] любая работа, кроме ухода за скотиной, запрещена. Даже прясть нельзя. Колеса прялок завивают ветками остролиста, чтобы их нельзя было раскрутить[38]38
  Считается, что этот обычай лег в основу традиции создания рождественских украшений – венков из остролиста и еловых веток.


[Закрыть]. – Я выразительно взглянула на пяльцы с ненавистной вышивкой и подумала: «Вот бы мне набраться храбрости и привязать к ним пару зеленых ветвей…»

– Чем же заняты люди, коли они не работают? – спросила принцесса.

– Они приносят в дом рождественское полено[39]39
  Возможно, этот обычай, широко распространенный в Европе в описываемый период, берет свое начало из языческой практики жертвоприношений духам огня и дерева.


[Закрыть] и зажигают его, чтобы оно горело как можно дольше. Они ходят в гости к соседям, поют песни, пьют грог, танцуют, играют на музыкальных инструментах. Помню, как у нас в поместье в это время года останавливались странствующие менестрели, развлекавшие народ.

– Если слуги не работают, то чем же питаются их господа? – удивленно промолвила принцесса. – Кто-то же должен готовить еду…

– В наших краях готовят и пекут впрок, на все двенадцать дней праздников. Самое главное блюдо – рождественский пирог с мясом. В него входит тринадцать частей, ибо за Христом последовали двенадцать апостолов. И в пироге обязательно должна быть рубленая баранина в память о пастухах, первыми поклонившихся младенцу Иисусу.

– В прошлом году, – с задумчивым видом промолвила ее высочество, – мы ели на Рождество большую птицу, называемую индейкой. Моему отцу-королю она так понравилась на вкус, что он повелел разводить их во множестве на землях, принадлежащих ему в Восточной Англии.

Я никогда в жизни не видела индеек, но, когда принцесса красочно описала, как выглядят эти обитательницы Нового Света, я вдруг представила себе стада этих птиц, движущиеся к Лондону из Норфолка или Суффолка по тем же дорогам, по которым обычно пригоняли скот. Иногда путь скотины и домашней птицы на рынок занимал несколько месяцев, потому в эти путешествия крестьяне пускались заранее.

– При дворе король назначает Лорда – Повелителя беспорядка, – продолжала меж тем ее высочество. – Этот человек облачается в шутовской разноцветный костюм и отвечает за наши развлечения. Один год у меня даже был мой собственный Повелитель беспорядка. Мне тогда было шесть лет, и я праздновала Рождество в Диттоне, а родители мои находились совсем рядом – в Виндзорском замке. В тот год Джон Тергуд, один из моих слуг, надзирал за всеми нашими увеселениями. И у меня был точно такой же праздник, как и при дворе моего отца, но только чуть меньший по размаху. Мы даже собирались вокруг позолоченной и раскрашенной кабаньей головы[40]40
  Праздник кабаньей головы – один из древнейших в череде европейских рождественских праздников. Его корни лежат в язычестве, когда кабан считался олицетворением злых, но могущественных лесных сил. Вынос фаршированной и украшенной кабаньей головы на рождественском пиру в описываемое время трактовался как победа младенца Христа над грехом.


[Закрыть]. И еще у нас были рождественские пантомимы и маскарады.

Слушая восторженный рассказ принцессы, я поймала себя на мысли, что никак не могу взять в толк, почему ей не позволили в этот раз устроить такие же празднества. Что в них плохого?

Тут и другие девушки пустились в воспоминания о том, как проводят Рождество у них дома, а я меж тем не сводила глаз с принцессы. Стоило ей заговорить о своих родителях, как лицо ее заметно оживилось, но потом взгляд затуманился. От придворных дам я знала, что в некоторые годы принцесса Мария видела отца и мать только на Рождество и Пасху. Ожидала ли она, что ее пригласят к королевскому двору и в этом декабре? Но такого приглашения не последовало, так что ее печаль была вполне оправдана. Нужно было срочно отвлечь ее высочество от невеселых дум.

После недолгих колебаний я потянула за цепочку, которую носила на талии, и достала из складок платья прикрепленный к ней маленький мешочек. Открыв его, я извлекла на свет Божий некий прямоугольный предмет, завернутый в кусочек бархата и перевязанный лентой. Сегодня утром я вытащила его из сундука для одежды, потому что это был подарок моего отца на Рождество, и я хотела держать его при себе в первое Рождество, которое встречала без него.

– Что это у вас? – спросила Мария, заглядывая мне через плечо.

– Колода карт. Ровным счетом пятьдесят две штуки.

Я развернула ткань и открыла черную рубашку первой из них. Когда я почувствовала, что взгляды всех присутствующих сосредоточились на моих руках, я медленно перевернула карту и показала, что на ней изображено.

– Это король, – пояснила я, возможно и зря, поскольку мужчина на карте был одет в роскошные яркие одежды старинного покроя, а на голове его была корона.

Принцесса Мария улыбнулась и сразу же похорошела. Но потом мигом стерла улыбку с лица – уж слишком серьезным ребенком была она по натуре.

– Он совсем не похож на моего отца, – заявила она.

– Это потому, что карты сделаны во Франции. Мой отец привез их из французского похода его величества – вашего славного родителя.

Принцесса провела пальчиком по лицу карточного короля, восхищаясь мастерством художника, отразившего мельчайшие детали, и проговорила:

– Тогда это, наверное, король Франциск[41]41
  Франциск I (1494–1547) – король Франции с 1515 года, основатель ангулемской ветви династии Валуа. Его царствование ознаменовано продолжительными войнами с Карлом V Габсбургом и расцветом французского Возрождения.


[Закрыть]. Возможно, в один прекрасный день я выйду замуж за одного из его сыновей[42]42
  В возрасте двух лет Мария Тюдор была обещана Франциску (Франсуа) – малолетнему наследному принцу и сыну Франциска I, по традиции именовавшегося «дофином». В 1522 году, в возрасте шести лет, была достигнута договоренность о браке между ней и ее двадцатидвухлетним двоюродным братом Карлом V, императором Священной Римской Империи. После расторжения и этой помолвки Генрих VIII предложил отдать свою дочь за самого Франциска I, ставшего в ту пору вдовцом, либо за его второго сына Генриха, герцога Орлеанского, впоследствии короля Генриха II Валуа.


[Закрыть]. Мы были помолвлены с дофином, когда я была еще в пеленках, но с тех пор все разговоры о свадьбе прекратились.

Даже в нежном возрасте девяти лет ее высочество уже хорошо знала, что политические союзы недолговечны, невзирая на торжественные клятвы, которыми обмениваются договаривающиеся стороны при их заключении.

– Я никогда в жизни не играла в карты, – добавила она.

Уловив в ее голосе нотки сожаления, я тотчас предложила принцессе научить ее тем играм, которые знала сама. Принцесса Мария заколебалась. Она бросила быстрый взгляд через плечо, дабы убедиться, что графиня Солсбери еще не вернулась со встречи с епископом Экзетерским, главой совета, который управлял Уэльсом от имени принцессы. Другие придворные дамы также отсутствовали, хотя я и не знала, куда они подевались.

Конечно, в покоях принцессы, помимо нее самой и нас – фрейлин, находились также джентльмены-стражники, йомены-стражники, йомены-прислужники и грумы, а также личный музыкант Марии, родом из Уэльса. Все они были одеты в ливреи цветов принцессы – зеленого и синего. Только тем, кто занимал самые высокие должности в свите принцессы, было разрешено облачаться в черные бархатные камзолы и черные камлотовые плащи, подбитые черной овчиной. Сегодня удача была на нашей стороне – черных фигур вокруг не было видно. Похоже, что все важные лица были чем-то заняты.

– Позвольте, ваше высочество, взять ваш кубок. Мы назовем его «кон». В него мы будем складывать наши ставки.

Мария кивнула и знаком показала, что с нетерпением ждет продолжения.

– Эта игра называется «До пяти»[43]43
  «До пяти» (spoil five) или «мав» («мау») – старинная карточная, изначально ирландская (по другим сведениям – шотландская) игра, о правилах которой героиня рассказывает далее. Сейчас ее разновидность популярна в англоязычных странах под названием «сорок пять».


[Закрыть]. Она очень простая, и меня научил играть в нее мой отец. Смысл игры в том, чтобы взять как можно больше взяток. Каждый игрок должен поставить один пенни или какой-нибудь другой предмет той же стоимости. Ну, например, ленту или заколку.

Тут мне пришлось прерваться, потому что все девушки начали искать, что бы такое поставить. Денег с собой ни у кого не было, даже полпенни. Мало кто из нас имел здесь, при дворе принцессы, в своем распоряжении собственные средства.

– Теперь я сдам каждому по пять карт, – продолжала я. – Ваша цель: взять три или более взятки. А если у вас это не получается, то вы должны постараться сделать так, чтобы никто другой не сумел их взять.

Я тщательно перетасовала колоду и сдала карты.

– А если никто не выиграет? – спросила Анна.

– Тогда наш кубок или «кон» со ставками переходит на следующую сдачу.

– А что такое «взятка»? – захотела узнать Мария.

Майские праздники в Великобритании в описываемую эпоху и впоследствии включали в себя танцы вокруг майского шеста и выборы Майской королевы. Традиция ведет свое начало с языческих времен, а с введением христианства была приурочена к 1 мая – Дню святого Иосифа-работника. В этот день также отмечали окончание сева, а все работники землевладельца получали выходной.

Тут я поняла, что из всей честно́й компании я единственная раньше играла в карты, и даже слегка заважничала по причине собственной исключительности. Впрочем, на вопросы ее высочества следовало отвечать немедленно, и я терпеливо принялась объяснять, что все карты имеют разное старшинство – от туза до двойки, и что король старше королевы, а королева бьет валета.

– В колоде четыре масти, – продолжала я, развернув для наглядности сданные карты веером, – трефы, червы, бубны и пики. Если первая карта, с которой идет игрок, сидящий слева от раздающего, – черва, то все должны пойти с карты этой масти. Если вдруг у игрока нет червей, он сбрасывает карту любой масти. Игрок, который положил на стол самую старшую из червей, берет взятку. После этого он должен ходить.

Потом я сказала, что существует множество вариантов этой игры. Так, например, игрок, взявший три взятки подряд, может забрать все ставки, а может попытать счастья и сделать новый ход. Если же он возьмет пять взяток, то вправе обязать всех других игроков удвоить ставку.

– И еще есть такая вещь, как козыри, – увлеченно продолжала я, но, увидев на лицах моих слушательниц некоторую растерянность, решила, что на сегодня простейших правил достаточно.

Мы играли целый час, сидя кружком на полу все вместе, включая принцессу, а потом нас поймали с поличным. Впрочем, судьба нам в тот день определенно благоволила, ибо первой в зал приемов вернулась леди Кэтрин. Глаза ее округлились, когда она увидела, чем мы занимаемся, и она здорово нас отругала, но не отобрала колоду и не пожаловалась леди Солсбери.

– А ты знаешь другие игры? – доверительно прошептала мне принцесса, когда я оправляла на ней платье, измявшееся от сидения на полу.

– Конечно, ваше высочество, – успокоила я ее, вспомнив о «примеро», «папе Юлии» и игре в «тридцать одно»[44]44
  «Примеро» – карточная игра, популярная в эпоху Возрождения, происходит из Италии. Напоминает современный покер. «Папа Юлий» – карточная игра, в которую, по свидетельству современников, часто играли при дворе Генриха VIII. Правила неизвестны. «Тридцать одно» – игра известна с XIV века, происходит, скорее всего, из Франции. Современный аналог – «скат».


[Закрыть].

– Тогда ты научишь меня им всем, когда у нас вновь появится такая возможность, – шепотом распорядилась принцесса.

И эта возможность представилась нам гораздо раньше, чем мы могли подумать. Оказалось, что король Генрих не забыл о своей дочери, затерянной среди болот Уэльской Марки. Он отправил ей Лорда – Повелителя беспорядков, которому приказал обеспечить развлечения Марии во время рождественских праздников. Королевский посланец явился в тот же день поздно вечером, и на следующие двенадцать дней строгий распорядок дня был забыт. Мы полностью отдались святочному веселью. В первый день января, то есть в Новый год (хотя на самом деле новый год начинается только на Благовещенье, то есть 25 марта) [45]45
  До 1752 года, то есть до перехода с юлианского календаря на григорианский, официальный Новый год в Англии и Уэльсе начинался 25 марта, в день Благовещенья. В то же время уже с конца XIV века приход Нового года также праздновался 1 января в составе праздников, следовавших за Рождеством.


[Закрыть], мы обменялись подарками и вручили свои дары принцессе. В своем втором послании Бланш я просила ее отправить мне лист со священного гластонберийского боярышника, чтобы я могла подарить его принцессе. Именно в тот день этот дар прибыл вместе с письмом, которое моя мачеха продиктовала сэру Джасперу.

Я забилась в укромный уголок и прочитала, что Бланш чувствует себя хорошо и скучает по мне. Еще я узнала, что сэр Лайонел Даггет посетил ее в Гластонбери, а затем и в Бристоле и что его несколько раз видели в поместье Хартлейк и в других имениях, составляющих мое наследство. Я поморщилась, но продолжала читать. Следующая новость заставила меня настороженно выпрямиться. Хьюго Уинн получил разрешение остаться на посту управляющего, а его дочь Гризельда родила прекрасную здоровую дочку, которую назвали Уинифрид. Странно было услышать такое… Получалось, что эта малышка – моя родная кровь, племянница. Будь она плодом законного союза и мальчиком, я перестала бы быть наследницей состояния Лоджей. Но так получилось, что это дитя не имело и не будет иметь никаких прав на владения моего рода. Девочку будут воспитывать мать и дед в доме управляющего. Возможно, я даже никогда ее не увижу.

Тут мне в голову пришли и другие мысли. После того как сэр Лайонел доставил меня в Торнбери, я не получала от него никаких известий. Внезапно я заволновалась. Может быть, он пытается подобрать мне жениха? Мне пока совсем не хотелось замуж. Я знала, что рано или поздно мне придется сочетаться браком и тогда мой муж будет управлять всем, что я унаследовала от отца. Жена никогда ничего не имела сама по себе. Если волею судьбы она становилась наследницей движимого и недвижимого имущества, драгоценностей и домашней утвари, какой стала я, все имущество со временем переходило ее супругу и повелителю, равно как и она сама.

Хвала Всевышнему, что я была слишком занята и мне некогда было думать об этом, ибо принцесса требовала, чтобы ее фрейлины присутствовали на всех церемониях вручения ей подарков от приближенных, слуг и верных подданных из ближайших городов и деревень. Кажется, мой подарок ей понравился. Она, в свою очередь, также одарила членов своей свиты, в основном различными чашами и кубками. Однако для своих фрейлин она приготовила особые подарки: каждая из нас получила четки, освященные ее духовником.

Последний – двенадцатый – день рождественских праздников начался с мессы и закончился пиршеством и пантомимой. На следующий день Лорд – Повелитель беспорядка отбыл обратно к королю, а вскоре мы переехали в поместье Бэттенхолл, расположенное в сельской местности под Вустером. Путешествие было совсем коротким – всего около двенадцати миль, – а когда мы обустроились на новом месте, строгий распорядок дня, за соблюдением которого следила леди Солсбери, был восстановлен.