Текст книги "Искры незабываемых чувств"

Глава 9

– Нечего рассказывать. – Найро повернулся к ней с абсолютно пустым выражением лица. – Это уже не имеет никакого значения.

Все в прошлом, – отчеканил он.

Если Найро хотел, чтобы Роуз поверила ему, ему следовало быть более убедительным. Весь его вид говорил о том, что мужчина отчаянно пытается эмоционально отдалиться от того, что съедает его изнутри. Каждая мышца в его теле будто окаменела. Человек, стоящий перед Роуз, превратился в мраморную статую.

– Возможно, это дела давно минувших дней. Но ты это не отпустил, если переживаешь до сих пор.

Она осторожно погладила пальцами его щеку, чувствуя, как подрагивают мускулы под кожей. Роуз хотелось утешить Найро, прикоснувшись к нему губами, но она не осмелилась. Интуиция подсказывала ей, что он ответит на ее поцелуй с той жгучей страстью, которая вспыхнула между ними ночью. И хотя молодая женщина жаждала снова оказаться в его постели, забыться в пучине головокружительных удовольствий, она понимала: если это произойдет сейчас, Найро никогда не расскажет ей правду, не впустит в мрачные уголки своего сердца.

– Расскажи мне, – мягко повторила Роуз.

– Ты и так уже все знаешь.

– Перестань! Ты поведал мне только часть истории. Почему ты думаешь, что…

Она умолкла, осознав, что их разговор может, как вчера, опять перерасти в спор. В прошлом Роуз была так наивна и глупа, что призналась ему в любви, хотя ничего о нем не знала. Но мужчина, которым он стал… Он заботился о своей сестре, упорно трудился, чтобы завоевать уважение отца, и сегодня пришел ей на помощь, не задумываясь.

– Ты говорил мне, что поссорился с отцом и ушел из дома.

– Он выгнал меня.

Вдруг Найро всплеснул руками. Это означало капитуляцию. Поток слов было уже не остановить.

– Несчастливый брак моих родителей продлился недолго. Мать вышла замуж из-за денег и считала, что выполнила свой долг, когда родила наследника. Меня. Двое детей показались ей слишком большой обузой, поэтому она бросила нас после рождения Эсмеральды.

– Она ушла, когда тебе исполнилось девять лет?

Резким кивком Найро выразил не только согласие, но и глубокую затаенную злость.

– Нас, конечно, опекали няни, и у моего отца было много женщин, но никто из них не задерживался надолго. Они помогали ему прожигать деньги, а затем исчезали. Но отец все-таки женился во второй раз. Моя юная мачеха попыталась соблазнить меня. В ту ночь я немного выпил по глупости и не сразу понял, что она задумала. Но когда нас застукали в компрометирующей ситуации, мачеха заявила, что это я приставал к ней. Отец приказал мне убираться вон из дома.

К Найро вернулось самообладание, и он принялся бесстрастно констатировать факты:

– Он лишил меня финансовой поддержки, угрожал оставить без наследства и предупредил, что больше никогда не захочет меня видеть. Я тоже не горел желанием жить в замке, если мои слова ничего не значат для него. Он поверил мачехе, а не мне.

Роуз внутренне содрогнулась, услышав признание Найро. Неудивительно, что его разгневало то, что она не поверила ему. Учитывая, что оба родителя бессердечно предали Найро, стало понятно, почему ему так трудно простить ее. В сердце Роуз снова зародилось желание прикоснуться к нему, поддержать, но эмоциональная пропасть между ними только разрасталась.

– Поэтому я отправился в Лондон, а затем примкнул к стае.

В это мгновение Роуз, к своему изумлению, заметила безрадостную улыбку на его лице.

– На самом деле та развалюха, в которой мы жили, принадлежала моей семье, пока отец не забросил ее из-за финансовых проблем. Мне нравилась идея устроить в его доме пристанище для беспризорников. Я был уверен: если бы отец узнал об этом, пришел бы в ярость.

У Найро вырвался жуткий тихий смешок, от которого Роуз невольно поморщилась.

– Мне стоило догадаться, что отец почти растратил состояние семьи. Он развелся с Кармен, о чем я на тот момент не догадывался, и она отсудила в свою пользу половину всего, что ему принадлежало. Но тогда, в то Рождество, я решил, что пора восстановить сожженные мосты. Я связался с отцом и предложил ему перемирие. Мне пришлось сильно постараться, чтобы он согласился хотя бы просто поговорить со мной.

Найро снова пожал широкими плечами, скрывая от нее то, о чем Роуз и сама могла догадаться. Ее поступок, несомненно, усугубил ситуацию. Сеньор Морено узнал о наркотиках и об аресте, о том, что кто-то умер и его сын имеет к этому какое-то отношение.

– Мне жаль. – Что еще могла она сказать? – Так жаль.

Его глаза потемнели, но, к ее удивлению, Найро энергично потряс головой, не принимая ее извинения.

– Что тебе оставалось делать? Только так ты могла бы остановить торговлю наркотиками, в которую ввязался Джейсон. Я сам собирался поступить так же, но после того, как мы с тобой уйдем оттуда.

Роуз настолько поразило признание Найро, что она хотела перебить его и спросить, не послышалось ли ей. Но он продолжал говорить спокойным, размеренным тоном:

– Когда мне разрешили вернуться домой, мачеха уже испарилась. Она бросила и отца, и Эсмеральду. Моя сестренка снова потеряла мать. Женщина, которая подарила нам жизнь, бросила ее сразу после рождения. Когда Эсмеральде исполнилось всего девять лет, ей снова пришлось пройти через это. Отец почти не уделял девочке внимания, потому что все время уходило у него на развлечения. Я пообещал себе, что позабочусь о сестре, однако отец в качестве наказания отослал меня в наше имение в Аргентине.

– Эсмеральда говорила мне, что ты возродил это место благодаря упорному труду. Чем ты там занимался?

Наконец его лицо немного просветлело.

– Я превратил имение в прибыльный бизнес. Люди проводили там досуг, катаясь на лошадях и дегустируя вино. Еще я организовал что-то вроде галереи, в которой местные художники смогли выставлять и продавать свои работы. Отцу пришлось не по душе, что имение стало развлекательным центром, однако он был не прочь воспользоваться возрастающими с каждым годом доходами, которое оно приносило.

– Ему следовало признать, что ты поступаешь верно, и разрешить тебе вернуться домой.

– Да. Но к тому времени, когда это наконец произошло, Эсмеральда изменилась до неузнаваемости. Она постоянно чувствовала себя беспомощной и никому не нужной из-за семейных неурядиц, поэтому установила жесткий контроль над тем, что ей подвластно – над собой.

– Меня посещали мысли, что, возможно, у нее расстройство пищеварения… Эсмеральда страдала анорексией? – выдохнула ошарашенная Роуз.

Юная девушка казалась такой хрупкой, будто могла рассыпаться от легчайшего прикосновения.

Если она выглядит так сейчас, спустя какое-то время после выздоровления, то в какой опасности находилось ее здоровье тогда?

– Она чуть не умерла, – подтвердил подозрения Роуз равнодушный голос.

– Я понимаю, – сочувственно кивнула она, имея в виду не только болезнь его сестры. Теперь ей стало ясно, почему Найро с таким рвением заботится о репутации семьи и об Эсмеральде.

С раннего детства брат и сестра могли рассчитывать только друг на друга, потому что их бросила родная мать. Очевидно, ее предательство больнее ударило по Найро, ведь он был старше Эсмеральды и понимал, что происходит.

Вот почему он с такой ненавистью отреагировал на рассказ Роуз о собственной матери, которая не поддержала и не защитила ее. Вот почему у него в голове не укладывалось, что Роуз с легкостью, по его мнению, простила ее. Но ради сестры Найро переступил через свою гордость, пошел на примирение с отцом и отработал свое наказание в Аргентине.

«Не только ради сестры», – прошептал внутренний голос. Он собирался позаботиться и о ней тоже, однако страхи Роуз взяли верх и заставили ее спасаться бегством. Как она могла бросить нечто невероятно ценное и прекрасное только потому, что боялась повторить судьбу своей матери?

«Жестокая ведьма разбила ему сердце и предала его не моргнув глазом», – прозвучали в ее голове слова Эсмеральды. Что, если сестра Найро не ошибается и в действительности именно так все и было?

Что, если он по-настоящему дорожил Роуз? Но она все разрушила собственными руками. И теперь его интересует исключительно удовлетворение страсти, которая снова бросила их в объятия друг друга.

Страсть ему пришлось прикрыть более или менее приемлемым объяснением и объявить об их помолвке.

– Я не могу, – пробормотала Роуз.

Найро повернулся к ней. Его пристальный взгляд дал ей понять, что он услышал ее и понял, о чем идет речь.

– Ты должна.

– Нет. Я скажу всем, что это ложь, и уеду…

Это освободит его от необходимости притворяться. Но почему же Найро не обрадовался?

– Если так, я разорву наш контракт. Я все еще могу отказаться от твоих услуг и найти другого модельера, который закончит работу.

– Ты не посмеешь! – с ужасом воскликнула Роуз. – Ведь свадьба Эсмеральды состоится совсем скоро.

– Посмею, – заверил ее Найро. – Надеюсь, ты воздержишься от опрометчивого шага и не объявишь всем, что наша помолвка – выдумка. Клянусь, твое признание повлечет за собой еще один скандал, за подробностями которого папарацци будут охотиться, как изголодавшиеся гиены.

Найро убежден, что обязан загладить свою вину перед сестрой, ведь он оставил ее, когда она больше всего в нем нуждалась. Поэтому он готов заплатить за это любую цену, даже связать себя отношениями, которые ему противны.

– Я не позволю тебе все испортить, – отрезал он.

Роуз и самой претила эта идея. Она прониклась глубокой симпатией к Эсмеральде и не желала расстраивать ее.

– Хорошо.

Осталось потерпеть всего пару недель, а затем… Сердце женщины сжалось при мысли о том, что ее ожидает в будущем.

– Отлично! Заказ, а вместе с ним и щедрый гонорар остается за тобой.

Как будто это все, что ее волнует! Но ведь Роуз сама решила не признаваться Найро в своих чувствах.

– Я согласна.

– Ради Эсмеральды?

– Конечно, – сказала она. – Она и Оскар – прекрасная пара. И я ни в коем случае не хочу испортить их праздник.

Почему Найро так сильно стиснул челюсти, что начал подрагивать мускул на его щеке?

– Ты мне не веришь? – решила уточнить Роуз.

Он сверлил ее взглядом и ничего не отвечал.

– О, верю, – протянул он наконец и, неловко пройдясь рукой по волосам, направился к холлу.

– Это ради тебя, – неожиданно для самой себя произнесла Роуз.

Она с радостью забрала бы свои слова обратно, но вдруг заметила, как застыла его спина, будто пуля впилась между лопатками. Найро медленно повернулся и спросил:

– Что? Как это понимать?

– Я надеюсь, когда ты увидишь, как Эсмеральда выходит замуж за того, кого любит, то ощутишь облегчение. Твой долг перед ней и даже перед твоим отцом будет выполнен.

– Ты думаешь, что все дело в этом?

– Я знаю, что права. И надеюсь, что моя помощь тебе хоть немного искупит мою вину. Я подозревала тебя в торговле наркотиками. Думала, что именно с помощью этого ты достанешь деньги, на которые мы сможем убежать из заброшенного дома.

– Ты не рассказала мне о своих страхах и даже не спросила, так ли это на самом деле. – Заслуженное обвинение полоснуло ее сердце, как острый кинжал. – Но я тоже скрыл от тебя правду, – добавил Найро.

– Да, – удрученно вздохнула Роуз. – Я думала, что люблю тебя, но тогда еще не понимала значение этого слова.

Теперь она познала это чувство сполна, однако не могла раскрыть свою тайну. Не потому, что не доверяла Найро, а потому, что ее любовь ему не нужна.

– Любовь невозможна без доверия.

– Мы были очень молоды и глупы, – грустно улыбнулся он. – Нам еще многое предстояло узнать и повзрослеть.

Роуз молча кивнула и поджала губы, боясь, что у нее вырвутся слова, которые все испортят.

– Нам во что бы то ни стало надо защитить Эсмеральду от угрозы, которая нависла над ее свадьбой, – выпалила она, чтобы хоть как-то разрядить накаленную обстановку. – А потом мы разорвем помолвку. Ты обещал…

– Я обещал, что никто не обвинит тебя в нашем расставании, – подсказал Найро стальным тоном. – И я сдержу обещание.

– Хорошо. – Роуз собрала все свои силы в кулак и даже сумела улыбнуться. – После этого мы сможем наконец распрощаться, зная, что ничего друг другу не должны.

«Скажи нет, – мысленно молила она Найро. – Скажи, что ты не хочешь, чтобы все закончилось». Даже если бы он предложил ей оставаться его любовницей, пока ему не наскучит их роман, Роуз согласилась бы не задумываясь.

Но между ними повисла тяжелая тишина, которая огорчала и раздражала ее. Наконец Найро медленно кивнул:

– Да, это лучшее решение.

– Раз так, будем придерживаться нашего плана.

Роуз улыбнулась онемевшими губами и протянула ему руку, будто они снова заключили деловое соглашение. У нее перехватило дыхание, когда его рука крепко сжала ее кисть.

– Нет! – решительно объявил Найро и притянул ее к своей широкой груди. – Для всего мира мы теперь обручены, так почему бы не воспользоваться этой ситуацией?

Сказав это, он взял в плен ее губы, их языки отчаянно переплелись, дразня друг друга.

– Я хочу тебя, и если ты посмеешь утверждать, что это не взаимно, то солжешь.

Роуз на пару секунд лишилась дара речи. Если Найро больше ничего не может ей предложить, она не должна упускать возможность испытать хотя бы несколько мгновений счастья.

Поэтому молодая женщина оставила тщетные попытки говорить или думать и позволила ему окутать ее теплом манящих объятий.

– Да, я хочу тебя. Хочу… этого, – прошептала она.

Сколько бы это ни продлилось.

Глава 10

– Великолепно…

Роуз вздрогнула от неожиданности. Склонив голову над мягким розовым шелком и подгоняя платье по длине с помощью булавок, она не замечала, что Найро вошел в комнату, пока он не наклонился и не поцеловал ее в щеку.

Не зная, что ответить, Роуз лишь кивнула и с еще большим усердием принялась трудиться над нарядом подружки невесты. Хотя настоящая невеста не так должна встречать жениха, который только что вернулся из поездки.

Найро отсутствовал несколько дней, и Роуз ужасно соскучилась. На ее плохое настроение влияло и осознание того, что свадьба Эсмеральды приближается, а значит, и расторжение фиктивной помолвки не за горами. Тогда ей надо будет собрать свои вещи и уехать отсюда навсегда.

– Вы со мной согласны, Маргарет? – обратился Найро к матери Оскара.

Герцогиня взяла на себя обязанность следить за всеми приготовлениями к важному дню. Ни одно решение не принималось без ее участия. Она одобрительно улыбнулась.

– Платье восхитительно, не правда ли? Ваша дочь, подружка невесты, будет выглядеть в нем превосходно, – добавил он.

После того как Найро объявил всем об их помолвке, обстановка в замке изменилась к лучшему. Общение стало более простым и душевным. Эсмеральда пришла в восторг оттого, что ее обожаемый брат и новая подруга влюбились друг в друга. И даже чопорные герцог и герцогиня немного оттаяли.

Но положение Роуз это не облегчало. Скорее наоборот. Каждое слово, каждый взгляд, каждая улыбка мучили ее, потому что зиждились на лжи и обмане. Ей было пугающе легко изобразить, что она без ума от Найро. Молодая женщина безумно боялась выдать себя и свои чувства. Однако Роуз прекрасно понимала, что мягкость в его голосе, когда он к ней обращался, нежные прикосновения его рук и легкие поцелуи – всего лишь игра. Игра, в которой Найро явно преуспел, несмотря на то что ничего к ней не испытывает. А ее при этом разрывали эмоции, которые не находили выхода. Сердце Роуз будто истекало кровью от сотни глубоких ран.

Самым ужасным было то, что она ни с кем не могла поговорить об их отношениях.

«Отношениях? Прекрати тешить себя иллюзиями», – издевался над ней жестокий внутренний голос. Розовый шелк выскользнул из ее рук, и она прижала к губам палец, который нечаянно проткнула булавкой.

Правда была спрятана за семью печатями, как постыдный секрет, хотя с каждым днем к ней в этом доме относились с возрастающей симпатией. Казалось, Роуз действительно становилась членом семьи.

– Осторожно! Не запачкай платье.

Найро аккуратно отложил наряд, чтобы на материал не попала капелька крови. Затем его широкая ладонь скользнула по ее шее и, спустившись чуть ниже, легла на спину. По телу молодой женщины тут же побежали сладкие мурашки.

– Приходи ко мне сегодня ночью, – раздался шепот у ее уха. – В одиннадцать…

После этого Найро сразу же ушел, лишив Роуз своего тепла. Ее сердце содрогнулось от ощущения потери. Она подсознательно завидовала счастью Эсмеральды. Юная девушка имела возможность открыто выражать свою любовь к Оскару, в то время как Роуз приходилось прятать свои истинные чувства и лишь чуть-чуть демонстрировать их окружающим, чтобы фарс, который разыгрывали она и Найро, не разоблачили. Тем не менее он был уверен, что даже эти ненавязчивые знаки любви – притворство с ее стороны.

Какая горькая ирония!

В прошлом она сбежала от Найро, считая, что существуют препятствия, которые не преодолеть одной лишь силой любви. Но сейчас, когда ее душа познала всю глубину этого чувства, Роуз безумно хотела оставаться с ним как можно дольше. Однако финал неумолимо приближался.

Возможно, из-за осознания недолговечности их связи или потому, что он долго отсутствовал, Найро с особым нетерпением ждал Роуз у себя. Стоило ей переступить порог его апартаментов, как он подхватил ее на руки и отнес в спальню, где уложил на огромную постель и начал раздевать. Его губы осыпали ее тело жаркими поцелуями, после которых кожа женщины продолжала пылать от наслаждения.

Когда его затвердевшая плоть скользнула во влажное лоно, Роуз словно поплыла по волнам сладострастия. От бешеного пульса, стучавшего в висках, ее голова кружилась. Все ее естество словно растаяло, обмякло, и в нем билось единственное желание – слиться с Найро воедино.

В ту ночь Роуз пережила фантастический оргазм. Она словно перенеслась в другое измерение, где не существовало ничего, кроме нее, этого прекрасного мужчины и удивительных ощущений, которые они дарили друг другу.

Ей понадобилось много времени, чтобы вернуться к реальности. Роуз долго лежала на его теплой груди, прислушиваясь к сбивчивому дыханию Найро и к его лихорадочному сердцебиению, которые постепенно приходили в норму.

– На этот раз получилось как-то по-особенному, – не сдержалась молодая женщина. Он тут же напрягся, его мускулы стали твердыми, и воцарилась неловкая тишина. – Глупо было надеяться, что ты согласишься со мной, – добавила она, пытаясь скрыть обиду.

– Ты права, – наконец тихо порговорил Найро. – Да и как может быть иначе? Секс с тобой – лучший в моей жизни.

Он попытался сделать ей комплимент, но его слова раздосадовали Роуз. Неужели для него важен только секс?

– Неправда, – выпалила она и сразу же пожалела об этом.

– Что? – Найро, прислонившись к спинке кровати, пристально посмотрел на нее. – Что ты имеешь в виду?

Роуз приподнялась, прикрыв свое прелестное тело простыней, и подогнула колени. Она старалась не обращать внимания на его строгий взгляд.

– В твоей молодости наверняка был кто-то особенный, – с едва заметной вопросительной интонацией произнесла она.

– Нет. Никого. – Найро решительно помотал головой.

– Но Эсмеральда говорила…

Его красивый рот, который совсем недавно заставлял ее задыхаться от наслаждения, скривился.

– Моя сестра – безнадежный романтик. К тому же в то время она была так мала, что ничего не понимала. А сейчас она смотрит на все сквозь розовые очки собственной влюбленности, не догадываясь, что связь мужчины и женщины не всегда приводит к алтарю.

Небрежно брошенная циничная фраза побудила Роуз подтянуть простыню повыше, словно ткань могла защитить ее.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты забыла, что сама была в таком положении. Тебе ли не знать?

– Потрудись объяснить, – настаивала Роуз.

На его лице появилась знакомая жестокая улыбка, от которой у нее внутри все сжалось.

– Что тут объяснять? Все просто, – объявил Найро ледяным тоном. – Мы оба стали жертвами гормонального всплеска.

Его пальцы погладили ее по плечу и спустились ниже, однако простыня помешала ему продолжить ласки. Их взгляды пересеклись, и она заметила, как потемнели глаза Найро.

– Так и было, – подтвердила Роуз, скрыв дрожь в голосе. – Мы повзрослели, но ничего не изменилось.

Что-то произошло с его лицом. Воздух, казалось, был готов вот-вот заискриться от напряжения между ними.

– Для тебя точно все так и было? – уточнил он.

Тоска разъедала ее душу, и Роуз пришлось признать, что слабая надежда, недавно появившаяся у нее, умерла.

– Конечно, – с нарочитой небрежностью отозвалась она.

Роуз молилась о том, чтобы Найро простил ее за то, что она позвонила в полицию, и ее желание осуществилось. Он вроде бы с пониманием отнесся к ее наивности и глупости. Ей казалось, что это признак великодушия. Но, скорее всего, Найро с легкостью простил ее только потому, что ему наплевать на нее. Ему все равно, что Роуз обвинила его в торговле наркотиками и сбежала.

– Гормональный всплеск и больше ничего, – добавила она, хотя ложь обжигала ей язык, как кислота.

Чтобы унять желание открыть ему свою душу, Роуз выбралась из постели. Нужно отдалиться от Найро – хотя бы физически.

– Я умираю от голода, – бросила женщина через плечо и, придерживая простыню, которая все время норовила сползти, направилась к двери. – Хочешь что-нибудь?

– Ты знаешь, чего я хочу, – прорычал он и, к ее удивлению, последовал за ней в кухню, набросив черный махровый халат.

– Куда ты уезжал на этот раз? – спросила Роуз позже, удобно устроившись на софе с яблоком в руке.

– В Лондон. Подписывал там деловой контракт.

Найро принес для них два бокала вина и устроился в красном бархатном кресле, вытянув ноги.

– Твоя мать выглядит гораздо лучше, – добавил он.

– Ты навещал ее? – Эта новость ошеломила женщину.

– Мне показалось неправильным – быть в Лондоне и не зайти к ней. У нее все хорошо. Они с Бонни подруги не разлей вода. Джой передавала тебе привет.

– Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. Я никогда не думала, что…

Но Найро остановил ее и покачал головой:

– Я никогда не простил бы себе, если бы не успел помириться с отцом. Я хотел снова стать членом семьи. Поэтому я забыл о гордости и, как блудный сын, вернулся.

– Я тоже. – Роуз положила яблоко на столик. Она перестала притворяться, что сейчас ее волнует еда. – Мне кажется, что моя мать всю жизнь искала одного – чувства причастности, эмоциональной близости с кем-то.

Лицо Найро неожиданно потеплело и расслабилось.

– Я кое-что тебе привез. – Он махнул в сторону комода, стоящего у двери. – Подарок.

– Не стоило…

– Какой из меня жених, если я не подарю своей невесте небольшой сувенир в честь воссоединения после нескольких дней разлуки?

Встав с софы, Роуз подошла к комоду, прижав к груди простыню, край которой волочился по полу.

– Здесь? – Ее рука легла на портфель.

– Там нет замка. Открой и посмотри, – предложил Найро.

– На что смотреть? – растерялась она.

– Сверток из художественной галереи.

Роуз достала подозрительно тонкий бумажный пакет, на котором красовалось название одной из лондонских галерей.

– Это? – Она помахала пакетом.

Внутри оказалась открытка с ярким абстрактным рисунком. Алый, золотой и ее самый любимый цвет, бирюзовый, смешались в причудливом интересном узоре.

– Прелесть! – отозвалась Роуз, но ее не покидало ощущение, что за этим подарком кроется нечто большее. – Открытка очень красивая, но…

Она подняла глаза и обнаружила, что Найро стоит возле нее.

– Переверни ее.

На обороте, в левом верхнем углу, виднелась надпись. Роуз поднесла открытку ближе, чтобы разобрать слова. Неожиданно комната поплыла перед ее глазами, и полились слезы.

– Rosa in tramonta… Энцо Кавальеро… – прочитала Роуз вслух, с трудом сдерживая рыдания. – Мой отец…

Бросившись Найро на грудь, она горько заплакала. Открытка упала на пол. А он обнял женщину и ждал, когда уляжется буря эмоций.

– Эй, – прошептал Найро. – Я хотел сделать тебе приятно…

– Мне приятно, – всхлипнула Роуз. – Очень…

– Отлично. – Он смахнул слезы с ее лица.

Она наконец успокоилась и улыбнулась, глядя ему в глаза.

– Спасибо, – от всего сердца поблагодарила Роуз.

– Мне только жаль, что… – Найро запнулся и не ответил на ее улыбку.

Он поднял открытку и указал пальцем на даты. Не сразу догадавшись, что они означают, она нахмурилась. Через секунду Роуз осенило: Энцо Кавальеро умер очень молодым, еще до ее рождения.

К горлу снова подступил ком, и она лишь закивала, сжимая открытку.

– Вот почему моя мать не могла с ним связаться. – Ее голос зазвучал громче и спокойнее. – Но зато теперь она поймет, что он не бросил ее и… меня. Ты рассказал ей?

– Я подумал, что ты, наверное, захочешь сделать это сама.

Так и есть. Роуз не могла дождаться того дня, когда она покажет Джой открытку.

Как бы сложилась жизнь ее матери, да и ее собственная, если бы Энцо не умер так рано? Возможно, она не убежала бы от Найро, если бы у нее была стабильная семья, где любовь и доверие идут рука об руку. Но в таком случае ей вообще не пришлось бы уходить из дома, ведь Фред Браун не познакомился бы с Джой. Тогда она не встретилась бы с Найро… Противоречивые мысли озадачили ее. Может быть, все происходит так, как должно, и не стоит ломать голову, мечтая о другой судьбе?

– Спасибо тебе, – повторила она искренне, держа его за руку.

Когда слезы высохли и к ней вернулась четкость зрения, Роуз бросила взгляд на портфель и увидела то, что лежало под бумажным пакетом на самом дне.

– Это… это же тот самый дом… – пробормотала она, взяв в руки фотографию. – Наше прибежище.

Только теперь он выглядел иначе. Огромное здание снова предстало в своем первозданном блеске. Исчезли все следы запустения.

– Что это?

На стене у двери виднелась вывеска. «Клиника “Эсмеральда”», – гласила надпись на ней.

– Больница для девушек, которые страдают анорексией, – смутившись, ответил Найро.

Но он не смотрел на Роуз. Его вниманием завладела фотография. Вглядывается ли Найро, как и она, в окно на втором этаже, будто призраки людей, которые когда-то жили там, могут появиться за стеклом?

– Мне этот дом не нужен, поэтому я решил, что он должен принести хоть какую-то пользу. Девушки будут получать медицинскую и психологическую помощь. Они даже смогут жить там под наблюдением врачей, пока им не станет лучше.

– Какая замечательная идея!

На этот раз, когда Роуз, полная радости и энтузиазма, заключила Найро в объятия, она почувствовала напряжение в его теле, которое не сразу прошло.

– Я рад, что ты так считаешь.

Мгновение спустя его большая теплая ладонь легла ей на спину между острыми лопатками. Нежность прикосновения пробудила в Роуз неописуемые ощущения. Ею овладело не сексуальное возбуждение, а чувство единения с Найро. Казалось, она обрела дом, который наконец нашла после стольких лет скитаний.

– Найро, – прошептала женщина еле слышно, – у тебя есть ее фотография?

Она не успела уточнить, кого имеет в виду. Найро все понял, сразу же взял смартфон и пролистывал фотографии, пока не нашел нужную. Он передал смартфон ей.

– Это Эсмеральда?

Роуз не верила своим глазам. Она с трудом узнала болезненно-хрупкое создание в маленькой, но крепкой девочке с огромными темными глазами и кудряшками.

– Сколько ей лет?

– Здесь – девять. Я сфотографировал ее перед тем, как…

Перед тем как отец выгнал его из дома, поверив интриганке мачехе, оклеветавшей пасынка.

У нее на языке вертелся неприятный вопрос, который Роуз все же осмелилась задать:

– Эта женщина, Кармен… сказала Эсмеральде, что она толстая?

Выражение лица Найро было красноречивее любых слов. В его глазах промелькнула жуткая ненависть.

– Как она посмела?!

Но Найро не желал вспоминать страшную женщину, которая, по мнению отца, могла заменить им мать. Роуз взяла его за руку и усадила рядом с собой на софу.

– Ты не должен винить себя в том, что Эсмеральда заболела.

Его рука дернулась, но пальцы Роуз лишь крепче сжали ее.

– Твои родители и мачеха виноваты в этом.

– Но если бы я был с ней…

– Если бы твой отец поверил тебе, ты был бы с Эсмеральдой. – В ее голосе чувствовалась уверенность. – Ничто другое не смогло бы разлучить вас.

Несколько долгих минут Найро молчал, уставившись в одну точку.

– Gracias, – выдавил он через силу. – Muchas gracias.

Ему можно было не говорить это. Благодарностью для Роуз служило то, что Найро с ней и обнимает ее. Как же ей хотелось, чтобы это не заканчивалось! Он все-таки высвободил руку, но лишь для того, чтобы прикоснуться к ее тонким пальцам. Его взгляд задержался на левой руке Роуз, и она догадалась, о чем он думает.

– Нет! Мне не нужно кольцо… Я не хочу… – Она надеялась, что говорит твердо и уверенно.

– Эсмеральда уже спрашивала об этом. Так полагается, – пробурчал Найро.

Больше ей не вынести. Она и так держится из последних сил, боясь струсить и вылететь в Лондон ближайшим рейсом.

– Пусть полагается. Пусть это традиция, но ведь наша помолвка – это ложь!

Роуз подалась вперед и села Найро на колени, чтобы отвлечь его единственным доступным ей способом.

– Кольцо – это символ преданности, – не отступала она, поцеловав его щетинистую щеку, затем ее губы стали продвигаться ближе к его рту. И мгновенная реакция в теле мужчины не заставила себя долго ждать. – Символ слияния двух сердец, связанных любовью. Но у нас этого нет и в помине.

Ее руки ласкали кожу Найро, плавно переходя от шеи к плечам и спускаясь ниже. Она не сомневалась, что это вызовет в нем отклик, который положит конец любым разговорам. Из его груди вырвался стон, и Роуз поняла, что добилась своей цели, хотя в глубине души надеялась проиграть этот спор, надеялась, что Найро убедит ее в обратном. Но ее надежды не сбылись.

Слегка потянув за простыню, он сорвал ее и жадным взглядом впился в пышную грудь молодой женщины.

Его рука прошлась по округлым бедрам Роуз, затем поднялась выше и обхватила полушарие груди, осторожно исследуя мягкую плоть. Одним из пальцев Найро слегка надавил на сосок и, будто загипнотизированный, наблюдал, как он становится грубее, тверже. На его лице блуждала довольная улыбка, пока он не склонил голову и не обвел языком тугой темно-розовый бутон. Роуз испустила томный стон. Она застонала громче, когда он принялся покусывать ее нежную кожу.

– Я никогда не знал, что такое любовь, – проворковал он, заставляя женщину извиваться от нетерпения. – Никогда не хотел ее. Если на свете существуют такие вещи, как прекрасный секс, кому вообще нужна любовь?

– Никому, – выдохнула Роуз. – Нельзя и мечтать о большем.

Она снова лгала. Ей хотелось куда большего, чем просто бурного соития, от мужчины, который определил их отношения как «всплеск гормонов». Ей хотелось провести с Найро вечность. Хотелось, чтобы он впустил ее в свое сердце, чтобы он боготворил ее.

Но страсть сделала ее настолько беспомощной, что она не могла отказаться от тех жалких крох, которые Найро мог предложить ей. Роуз была готова на все, лишь бы хоть на короткое мгновение почувствовать, что она важна для него.