Текст книги "Клетка для мятежника"

– Прошу прощения, что потревожил.

Прежде чем Мика успел произнести хоть слово, Эндрю повернулся и двинулся прочь по собственным следам. Тяжело дыша, Мика заглянул в глаза Сайред, надеясь увидеть в них покорность судьбе, хоть и знал, что это невозможно.

– Дождись меня, пожалуйста, – выдохнул он и бросился бежать, насколько это позволял глубокий снег, за Эндрю.

– Милорд, подождите!

Эндрю только яростнее преодолевал заносы, выбирая дорогу под деревьями, где снега намело не так много. Мика в спешке едва не упал, но все-таки схватил Эндрю за руку.

– Эндрю, позвольте мне объяснить!

Мальчик повернулся к нему лицом, быстро, жарко и сердито дыша.

– Зачем? Что тут объяснять? Почему ты раньше мне ничего не сказал? Что ж, не сомневаюсь, что у тебя найдется очень хорошее объяснение, только, раз я не должен был ничего знать, какой смысл что-то мне объяснять? – Эндрю попытался выдернуть руку и уйти, но Мика держал его крепко.

– Вы не понимаете. Это не то, что вы думаете.

– Вот как? – Эндрю перестал вырываться, широко раскрыл глаза и поднял брови с выражением, не слишком приятно напомнившим Мике Роберта. – Знаешь, что я думаю? Меня всю жизнь учили, что малахи – смертельная угроза для салти, что малахи помогают Нэшу, что они сражались при Шан Моссе на стороне Селара и пытались убить многих людей, которые мне дороги. Мне известно, что малахи сделали бы что угодно, чтобы уничтожить Анклав и убить мою мать, чтобы завладеть Ключом. Так что не смей, Мика, говорить мне, что я не должен сердиться!

– Я никогда не говорил вам, чтобы вы не сердились!

– И не стал бы этого говорить, видят боги, не стал бы! Да, в этом мальчике слишком много от отца! Того самого отца, который изгнал Мику, не задав ни единого вопроса, который забыл о двадцати годах дружбы, не поинтересовавшись обстоятельствами. И вот теперь такое же отношение он видит и от сына.

Эндрю продолжал смотреть на Мику, стараясь взять свои чувства под контроль, делая то же, что делал всю жизнь Роберт, – подавляя свой гнев. Хотя Мика видел, что происходит, он ничего не мог сделать.

– Ты должен был рассказать мне, – Эндрю высвободил руку, но вроде бы больше не собирался убегать.

– И что я мог рассказать? Разве вы реагировали бы иначе?

– Кто-нибудь еще знает?

– Моя мать знает, что я женился, больше – никто и ничего. Эндрю посмотрел в глаза Мике.

– Разве того же ты не мог открыть мне?

– Я не посмел.

Мгновение Эндрю внимательно смотрел на Мику, потом сделал два шага в сторону, опустив глаза.

– Не могу больше тебе верить... жениться на малахи! Я хочу сказать, Мика, после всего, через что ты прошел вместе с... с герцогом Робертом... Я знаю, что вы с ним больше не друзья... – Эндрю замер, потом резко поднял голову. – Дело в этом, верно? Поэтому он прогнал тебя? Из-за Сайред?

– Потому что я не рассказал ему, когда была возможность.

– И из-за этого... из-за этого ты его ненавидишь? Теперь пришла очередь Мики молча смотреть на Эндрю.

Он снова оказался в западне, как был уже восемь лет, между двумя мирами, которые невозможно примирить. Мог ли он сказать правду теперь? Когда прошло столько времени?

– Скажи мне, Мика, – настаивал Эндрю, – ты его ненавидишь?

– Да, – выдохнул Мика, ощутив от этого странное облегчение, хотя и не сделавшее его чувства менее горькими.

– Как же могу я доверять тебе, когда он не поверил?

– Но ему следовало поверить. – Мика вложил в эти слова всю свою уверенность. – Сайред – не угроза для вас.

– Вот как? Откуда ты можешь знать?

– Я знаю ее. Мы женаты уже почти семь лет. Не думаешь ли ты, что будь у нее желание меня предать, она давно уже это сделала бы? Она знает, почему я живу здесь, она знает, кто вы такой. Я не рассказал ей ничего – как и она ни слова не сказала мне о своем народе. Мы видимся раз в несколько месяцев, всего на несколько драгоценных часов. Только так мы и можем жить, пока... пока все не кончится. Прошу вас, милорд, не лишайте меня своего доверия из-за Сайред. Она не причинит вам зла.

Эндрю, не мигая, смотрел на Мику, пока тот говорил. Потом взгляд его скользнул в сторону коттеджа. Неожиданно Эндрю двинулся туда, вынудив Мику снова бежать следом.

Сайред ждала внутри, уложив уже свои сумки. Она развела в очаге жаркий огонь, чтобы просушить помещение после нескольких месяцев зимнего запустения. На этот раз Эндрю не стал беспокоиться о формальностях. Он просто подошел к ней. В глазах Сайред была настороженность, но на Мику она не взглянула. Он мог только стоять рядом и следить за тем, что происходит.

– Вы малахи, не так ли?

– Да. Как вы узнали?

– Я так же не могу ответить на этот вопрос, как и вы – открыть мне, откуда происходит ваш народ.

– Оттуда же, откуда и ваш, мне кажется.

– Так где он живет теперь?

– Вы, должно быть, салти, раз спрашиваете об этом.

– Мика говорит, что вам можно доверять.

– Свой народ я не предам.

– Но вы предадите Мику?

– Никогда! Он мой муж! Я отдала ему сердце и душу.

– Тогда вы предадите меня?

– Почему бы и нет? Кто вы мне? Мика сделал шаг вперед.

– Сайред...

Однако Эндрю поднял руку, заставив Мику замолчать. Он никогда не выдел, чтобы мальчик вел себя так властно, и хотя часть его сознания трепетала, другая радовалась.

– Она лжет, Мика. Это я способен понять.

– Вы можете определить, лгу ли я? Каким образом?

– Мне кажется, что я сказал уже достаточно.

– Не спорю. Я узнала от вас о салти больше, чем за всю свою жизнь. Довольно глупо, вам не кажется?

– Ну и что? – пожал плечами Эндрю. – Лучше испытаю вас я, рискуя только собственной жизнью, чем узнаю потом, что вы солгали – и солгали Мике.

– Но вы не убьете меня, герцог-салти?

Эндрю молчал несколько долгих ужасных секунд, потом покачал головой.

– Нет. Я никогда никого не убивал. Не думаю, что мог бы начать с жены Мики. К тому же он мне не позволит, верно?

Возможности ответить у Мики не оказалось. Эндрю повернулся и вышел из дома, помедлив только, когда оказался за дверью. Мика расправил плечи, готовясь выслушать приговор.

– Так что вы решили, милорд? – Мика сглотнул, ожидая неизбежного. – Прогоните вы меня, как это сделал ваш... как сделал Роберт?

– Она ранила его, не так ли? Еще до того, как он сразился с Нэшем.

– Она пыталась защитить меня.

– Конечно. – Эндрю так и не обернулся.

– Милорд! – крикнул Мика ему в спину. – Что вы собираетесь делать?

Эндрю продолжал идти, но голос его разнесся по полянке и эхом отразился от скалы.

– Не знаю, Мика. В самом деле не знаю.

Глава 14

По нижним пещерам разносились непрерывные медленные удары металла по камню. Марта обнаружила, что бессознательно шагает в такт с этим ритмом и даже напевает что-то себе под нос. В последнее время стук молота стал постоянным, чем-то вроде гулкого сердцебиения Анклава, прекращавшегося только на ночь; на нижних уровнях воздух приобрел отчетливый запах пыли.

– Много ли им еще остается сделать? – раздался из-за спины Марты голос Дженн.

– Эту пещеру почти закончили, но нужно вырубить еще три. – Марта договорила, уже оказавшись рядом с дверным проемом, где шум был самым оглушительным. Госпожа Маргарет, Фиона и Дженн остановились рядом и тоже заглянули внутрь.

Двое мужчин, работавших в пещере, оглянулись на них, улыбнулись и снова принялись задело. Осколки камня посыпались на пол алькова, который вырубал старший из работников; второй вбивал в стену железные скобы, на которых предстояло крепить полки. Потом в пещеру принесут мебель, ковер на пол, в алькове установят кровать. Когда все будет закончено, пещера станет такой же уютной, как и любое другое предназначенное для супружеской пары помещение в Анклаве, пусть оно и расположено на три уровня ниже остальных.

– Насколько пещера была готова перед тем, как ее начали отделывать? – спросила Дженн, перекрикивая грохот.

– Все было почти таким же, как ты видишь сейчас. После того как потрудятся создатели пустот, в них сразу можно жить. Мастера этого дела проникают в камень колдовским зрением, чтобы убедиться в надежности стен, и только потом убирают лишнее. Впрочем, большинство пещер Анклава имеют естественное происхождение.

– Что значит «естественное происхождение»? Кто создал их изначально?

– Понятия не имею. Часть пустот – результат действия воды и газов. Большинство туннелей между пещерами были пробиты позже – нашими предками.

– А где находятся новые пещеры? – спросила Дженн. Марта показала на коридор и пошла вперед.

Камень пола здесь был неровным. Естественный туннель был несколько расширен для удобства прохода, но работы еще не были закончены. Коридор вел к крутому спуску высотой футов шесть. Там оказалась установлена временная лесенка, и Дженн, не колеблясь, спустилась по ней. Госпожа Маргарет и Фиона остались с Мартой наверху.

Открывшаяся перед Дженн пещера была просторнее предыдущей; один ее конец упирался в скальную стену, другой, понижаясь, уходил в темноту. Низкий потолок этой части пещеры еле позволял проползти под ним человеку.

Дженн все тщательно осмотрела, провела рукой по камню и заглянула в черную щель, куда не достигал свет фонаря.

– Здесь нельзя будет поселить семью, – решила она. – Только если замуровать ту часть – иначе дети наверняка не устоят перед соблазном туда залезть. Такое впечатление, что кто-то тут уже устраивал игры... Эту трещину обследовали? Известно, куда она ведет?

– Нижние пещеры в последний раз осматривали лет десять назад, – не слишком любезно, как всегда, когда ей приходилось разговаривать с Дженн, ответила Фиона. – Не думаю, что за трещиной находится что-то полезное Анклаву.

– Далеко отсюда до огненных озер? – Дженн повернулась к остальным и остановилась посреди пещеры, положив руки на бедра.

Марта предоставила отвечать на вопросы Фионе – та знала нижние уровни лучше всех. Фиона показала на противоположный конец пещеры.

– Примерно двадцать футов в том направлении, на один или два уровня ниже.

Дженн снова огляделась, словно в поисках решения.

– И это лучшие пещеры, которые еще остались?

– Лучшие из того, что уже обнаружено, – развела руками Марта. – До тех пор, пока мы не отправим разведчиков дальше в глубины, – да, это все, что осталось.

– Нам их не хватит.

– Да, не хватит.

Женщин окружила тишина, только подчеркнутая постоянным стуком по камню. Потом госпожа Маргарет подошла ближе к ведущей вниз лесенке.

– Эту пещеру можно разгородить на две. Придется везти доски из долины, но помещение тогда будет годиться как классная комната и библиотека, а существующую библиотеку можно будет превратить в жилые покои.

– Для библиотеки здесь недостаточно места, – возразила Фиона. Голос ее, когда она обращалась к старшей из женщин, звучал гораздо более мягко. – И мы не знаем, насколько надежен камень на такой глубине. Мы не рискнем увеличивать пещеры, как делали это ближе к поверхности.

Марта посмотрела в красивые глаза Фионы, внимательные и настороженные. Между Фионой и Дженн всегда существовали трения, они так и не стали друзьями и терпели друг друга только из-за Финлея. В последнее время, однако, в их отношениях появился какой-то новый оттенок.

– Вы уверены, что ничего нельзя строить на поверхности? – продолжала Маргарет. – На поле ведь места хватает. Потребуются, конечно, материалы, но их завозить придется все равно.

– Можете вы себе представить, что кто-то пожелает жить на поверхности в зимние холода? – спросила Дженн. – Даже если считать, что мы сможем пожертвовать пастбищем, пришлось бы привозить слишком много топлива. Нет, – со вздохом закончила она, – придется нам признать, что салти наконец переросли Анклав.

– Что ты сказала? – переспросила Фиона.

– Я хочу сказать, что с тех пор как Вогн создал Брезайл, для салти стало невозможно жить в Люсаре, не подвергаясь опасности, и теперь больше, чем когда-либо. Пока Нэш и Кенрик у власти и пока малахи жаждут завладеть Ключом, наш народ должен оставаться здесь, – только места не хватает. Поэтому...

– И что? – поторопила ее госпожа Маргарет с легкой улыбкой.

– Поэтому, – задумчиво продолжала Дженн, – может быть, нам пора искать себе другой дом.

– Что! – Голос Фионы был таким же жестким, как необработанный камень стен. – Мы не смогли бы найти убежище более просторное, чем это, или переправить всех жителей, избежав внимания властей. И что делать с Ключом?

Дженн одновременно подняла и брови, и руку.

– Я не говорила, что все мы должны переселиться, – но почему не поискать другой Анклав где-нибудь еще? Я знаю, что нужно всегда помнить о защите, которую обеспечивает нам Ключ, – но, возможно, существует способ позаботиться о безопасности и иначе. Я вот что имею в виду. – Дженн с улыбкой обвела всех взглядом. – Не задумывались ли вы о том, почему древние салти шесть столетий назад выбрали именно Голет как подходящее место для того, чтобы здесь поселиться?

– Нет, – решительно заявила Фиона. – Сейчас не важно, как они нашли Голет.

– Значит, ты думаешь, что они просто лезли в горы к самому высокому пику, говоря друг другу: «Держу пари, там впереди обязательно окажутся замечательные пещеры, где мы сможем жить»? – Дженн с трудом сдерживала раздражение. Она быстро подошла к лесенке и вскарабкалась по ней. – Мне кажется, что нам было бы полезно не скапливаться всем в одном месте. В конце концов, Ключ не дает нас найти, но вовсе не защищает от опасности нападения. Так что если кто-нибудь узнает, где мы...

– В чем дело? – бросила Фиона; сердитый блеск ее глаз был более красноречив, чем она сама догадывалась. – Может быть, ты затеваешь что-то, о чем мы ничего не знаем?

– Тебе прекрасно известно, что речь идет о другом. Что будет, если мы утратим защиту Ключа? Разве тогда не пригодится нам другое, уже готовое убежище?

– А не ослабим ли мы себя, если подобным образом разделимся? И еще...

– Дженн! Марта! – К ним, без всякого интереса взглянув па новую пещеру, быстро подошел Арли. – Пойдемте скорее! Мы с Финлеем... кое-что нашли.

В последнее время госпожа Маргарет ходила медленнее, так что когда она добралась до покоев Генри, там уже все были в сборе. Финлей, кипя энтузиазмом, еле сдерживал нетерпение, а сам Арли выглядел, как в тот день, когда родился его младший ребенок: он был очень доволен собой, хотя и старался этого не показать.

Маргарет оглядела комнату, которая когда-то принадлежала Генри. Книжные полки, тянущиеся вдоль всех стен, почти опустели: книги по большей части перенесли в библиотеку. Личные вещи Генри за две недели Селия, его племянница, успела унести. И хотя помещение сохраняло слабый отпечаток личности Генри, впечатление было...

– Что за беспорядок вы устроили! – воскликнула Маргарет. Стол оказался отодвинут от стены и завален записными книжками, листами пергамента, свитками и коробками. Три кресла также скрывались под грудами бумаг. Создавалось впечатление, что здесь пронесся ураган.

– Закрой, пожалуйста, дверь, матушка, – сказал Финлей. Он улыбнулся госпоже Маргарет, потом обежал стол. Как только дверь была закрыта, он широким жестом указал на разложенные листы.

– Селия попросила нас разобраться в бумагах Генри и забрать все, что может пригодиться в работе совета. Мы еще не закончили...

– Но нашли кое-что очень интересное, – перебил его Арли.

– Да, – кивнул Финлей, постукивая пальцем по стопке глетов с записями. – Очень, очень интересное.

Женщины переглянулись с такой терпеливой снисходительностью, что Маргарет едва не рассмеялась. Она осторожно сняла с одного из кресел коробку со свитками и села.

– Так что такое вы нашли, – начала Дженн, – что радуетесь, как пара мальчишек?

– И почему, – добавила Фиона, – нужно держать дверь закрытой?

– Ах... – Энтузиазм Финлея несколько поблек. Он помолчал, кинул на Арли неуверенный взгляд и продолжал: – Дело вот в чем... Генри никому ничего не говорил. Записи, которые мы нашли, показывают, что он опасался: люди не очень хорошо примут его открытие. Поэтому, пока мы все не обсудим...

– Финлей, – вздохнула Дженн, – пожалуйста, переходи к сути. Мы не можем потратить на разговоры целый день.

– Хорошо, только...

Арли усмехнулся, глядя на смутившегося друга, и решительно вмешался:

– Генри, похоже, последние пять лет, а может быть, и дольше изучал записи о детях, родившихся в Анклаве. Летописи сохранили все подробности со времен основателей Анклава. И обнаружил он...

– Совершенно невероятную вещь! – не выдержал Финлей, снова кипя энтузиазмом. – Не знаю, почему он начал интересоваться детьми... Поверить не могу, что никто больше ничего не заметил! У нас под самым носом...

– Пожалей нас, – простонала Фиона. – Что же он обнаружил?

– Ну... – начал Финлей, но Дженн подняла руку.

– Нет, ты помолчи. Нам все расскажет Арли.

Финлей нахмурился, но ничего не сказал. Арли, пряча улыбку, стал рассказывать:

– Генри не смог с точностью все доказать, потому что в библиотеке некоторые записи не сохранились... Нам известно, что колдовские способности редко передаются по наследству. Когда Анклав был только основан, меньше чем в одной семье из двадцати рождались колдуны, и при этом не имело значения, обладали ли способностями один или оба родителя. Еще раньше, во времена Каббалы, наследование колдовских способностей было еще большей редкостью.

Арли помолчал и заглянул в лежащие перед ним записи.

– Пятнадцать лет назад шанс, что родится одаренный ребенок, при одном родителе-колдуне составлял один к трем, а при обоих – один к двум.

Госпожа Маргарет, нахмурив брови, взглянула на Дженн, но та пристально смотрела на однорукого целителя, как будто уже догадывалась, что он собирается сказать. Стальной отблеск играл в глазах Дженн, но пока она молчала.

– Генри не смог понять, как и почему это стало происходить, но теперь в семье, где один из родителей – колдун, колдовскими способностями обладают двое детей из трех, а если колдуны оба родителя, то ими обладают все их дети.

– Все? – пробормотала Дженн, не сводя с Арли глаз.

– Поэтому, – не выдержал Финлей, не в силах больше молчать, – поскольку теперь здесь постоянно живет много колдунов, каждый год рождается все больше и больше детей с колдовскими способностями. И вот еще что: искатели, даже когда осмеливаются покинуть Анклав, теперь почти не находят одаренных людей. – Он взглянул на Фиону, которая отвечала за такие поиски, ища у нее подтверждения своим словам.

– Да, – кивнула, нахмурившись, Фиона. – Мы обнаруживаем только совсем маленьких детей... Ты что, хочешь сказать, что одно с другим связано? Насколько нам известно, малахи старательно ищут пополнение...

– Раньше они такого не делали!

– По крайней мере мы с этим не сталкивались. – В голосе Фионы прозвучало разочарование, но тут Дженн требовательно подняла руку.

– Давайте не будем забегать вперед. Вы хотите сказать, что если подобная тенденция сохранится, через одно-два поколения все обитатели Анклава будут обладать колдовскими способностями?

Арли с Финлеем дружно кивнули.

– Но Генри как-то это объясняет? – спросила Марта. – В его записях не содержится никакой теории, почему так происходит?

– Генри казался очень обеспокоенным тем, что изменение в законах произошло именно сейчас, – пожал плечами Арли, – но ничего сказать нам не успел.

– Но мы еще не все просмотрели, – с надеждой сказал Финлей. – Нужно прочесть записи более внимательно и заглянуть и в другие бумаги, чтобы удостовериться, что мы ничего не пропустили.

– Что ж, – пробормотала Фиона, глядя на груду бумаг на столе, – жаль, что мы не располагаем летописями малахи. Может быть, все их дети рождаются с колдовскими способностями, а мы просто отстали. Или, – она, прищурившись, посмотрела на мужа, – они и в самом деле забирают себе всех, кого в противном случае обнаружили бы наши искатели.

– Но ведь у малахи нет Ключа, – отмахнулся от ее слов, даже не взглянув на Фиону, Финлей. Его глаза не отрывались от листов пергамента и свитков, пальцы ласкали бумаги, где могли быть скрыты секреты. – То, что происходит с ними, для нас не имеет значения. Мы должны думать о том, что значит открытие Генри, как нам быть, когда число колдунов среди нас удвоится или утроится. Перед нами и так уже стоит проблема: молодежь страдает от скуки, а дальше станет только хуже...

– И где, – тихо спросила Марта, – нам всех разместить? Если каждый, кто обладает способностями, может быть обнаружен с помощью Брезайла...

Госпожа Маргарет слушала разговоры, но все ее внимание было поглощено Джейн. Спокойствие молодой женщины скрывало какие-то очень странные, почти пугающие перемены.

Неожиданно Дженн резко втянула воздух.

– Генри и в самом деле был очень встревожен временем, когда появились новые законы, как будто... Неужели в его записях нет совсем никаких указаний?

Финлей твердо встретил взгляд Дженн, и госпожа Маргарет почувствовала озноб. Как будто смысл всего сказанного сосредоточился в этих кратких мгновениях, как будто на этих двоих обрушилось что-то тяжелое и неприятное... происходило что-то похожее на столкновение их воль.

– Последние записи Генри, – после мгновенного колебания ответил Финлей, – говорят о том, что перемены начались в тот год, когда родился Эндрю.

Глаза Дженн широко распахнулись.

– Он в самом деле называет?..

– Эндрю, да. – Голос Финлея сделался невыразительным. – Последний ребенок колдунов, лишенный способностей, родился за два дня до Эндрю. С тех пор...

Дженн побледнела и сглотнула; она снова стала разглядывать бумаги на столе, но взгляд ее, казалось, проходил сквозь них.

Маргарет почувствовала, что необходимо нарушить молчание, прежде чем оно станет слишком многозначительным. Она откашлялась и спросила:

– Были еще новые известия от Патрика? Если он скоро появится, может быть, он сможет пролить какой-то свет на обнаруженную Генри закономерность.

– Да! – снова загорелся Финлей. – Он сообщает о каком-то туманном древнем пророчестве. Согласно ему, что-то должно было случиться примерно четыреста лет назад... а записи Генри говорят, что число детей с колдовскими способностями начало расти как раз в то время. Как будто...

– Что? – холодно спросила Фиона. Финлей широко раскинул руки.

– Как будто салти готовились к чему-то. К чему-то, что должно было случиться.

– Глупости! – бросила Фиона. – Все это одни предположения. Дело просто в том, что сейчас в Анклаве живет больше салти, чем раньше, и, естественно, колдуны заключают браки между собой.

– Но детей с колдовскими способностями у каждой пары действительно рождается больше, – заспорил Финлей, но Дженн подняла руки, требуя тишины.

– Генри был уже очень стар, – заговорила она ровным, спокойным, решительным тоном, совершенно не так, как говорила обычно. – И он уже давно болел.

– Что? – Финлей шагнул к ней, его энтузиазм готов был превратиться в ярость. – Не хочешь ли ты сказать, что он выжил из ума? Что ему все это примерещилось?

Взгляды их скрестились, и снова возникло ощущение тайного безмолвного спора между ними. Это заметили все, даже Фиона.

Дженн продолжала, как будто ничего не произошло:

– Генри был больной старик, хоть и занимался важными вещами. Однако мы не можем полагаться только на его слова, Генри мог ошибаться.

– Как можешь ты так говорить, когда...

В мгновение ока выражение лица Дженн совершенно изменилось. Голос ее тоже стал таким жестким, какого Маргарет никогда у нее не слышала.

– Не спорь, Финлей! Я не желаю ничего обсуждать, пока записи Генри не будут проверены. И я не позволю тебе болтать по всему Анклаву о том, что происходит нечто странное. У нас и так хватает сейчас проблем – без безответственной болтовни человека, занимающего твое положение.

– Вот как! Значит, ты решила притвориться, будто обнаруженное Генри не соответствует действительности? Клянусь богами, Дженн, ты просто дура!

Неожиданно комната заполнилась ощущением угрозы, какого не было раньше. Госпожа Маргарет затаила дыхание, подумав, что сейчас Дженн обрушит на Финлея всю силу своего неудовольствия. Однако ничего не произошло. Дженн просто покачала головой и прошептала:

– Нет... – Поднявшись, она вышла из комнаты, мягко притворив за собой дверь.

– Кровь Серинлета! – пробормотала Фиона в наступившей тишине. Ее гнев был не так заметен, но тоже обращен на Финлея. – Когда, наконец, ты оставишь ее в покое?

– Оставлю ее в покое? Но ты же знаешь...

– Я знаю, что ты одержим этим... этим мальчишкой! Забывая меня, забывая дочерей, забывая все на свете – у тебя просто не остается сил, чтобы хоть улыбнуться нам! Но коснись дело Эндрю, и ты тут как тут! Мне безразлично, действительно ли он твой...

– Фиона! – Финлей сделал предостерегающий жест. – Мы поговорим об этом потом.

Гнев его жены уже растаял, она печально посмотрела на Финлея.

– Нет, – прошептала она, – ни о чем мы не поговорим. В том-то и проблема. – Фиона отодвинулась от Финлея, повернулась и вышла.

Финлей мгновение нерешительно смотрел на дверь, потом встряхнулся и быстро покинул комнату. Госпожа Маргарет догадалась, куда он направляется.

Чья-то рука ласково коснулась ее плеча, и, обернувшись, старая дама обнаружила, что Марта смотрит на нее с улыбкой смирения. Арли обнял жену за талию и поцеловал в висок.

– Ты ведь не станешь тревожиться о них?

Госпожа Маргарет подавила желание оглянуться на дверь.

– Не больше, чем обычно.

– Пожалуй, схожу посмотрю, как там Фиона, – высвобождаясь из объятий мужа, сказала Марта. – Арли не помешала бы помощь с этими записями... Тебе не было бы интересно на них взглянуть?

Взглянув на высокого целителя, потом на заваленный бумагами стол, госпожа Маргарет криво улыбнулась.

– Как странно... Раньше мне и мысль такая не пришла бы, а теперь я умираю от любопытства.

Как только Марта вышла из комнаты, Арли придвинул кресло для госпожи Маргарет, и оба они увлеченно принялись за дело.

Марта осторожно постучала в дверь покоев Фионы и Финлея. Услышав разрешение войти, она сразу стала оглядываться: дома ли девочки.

– Их нет. Никого нет, – донесся из спальни голос Фионы. – Понятия не имею, куда они подевались.

Марта подошла к двери спальни и помедлила на пороге. Фиона сидела на краю постели, поставив ноги не деревянную скамеечку, и сматывала шерсть в клубок. Она казалась совершенно спокойной, но Марта подумала: хорошо, что нитка крепкая...

Марта сразу взяла быка за рога.

– Ты же знаешь, что это от него не зависит.

– Да.

– И поступает он так не нарочно.

– Да.

– Он никогда намеренно не обидит ни тебя, ни дочерей.

– Конечно.

– Он – хороший муж и отец.

– Большего от мужчины и требовать нельзя.

– За исключением... – мягко начала Марта.

– За исключением, – руки Фионы замерли над клубком, и она отвела взгляд, – за исключением преданности.

– Он вас любит. – Фиона ничего не ответила, и Марта подошла ближе. Расправив юбки, она села на краешек скамеечки и снизу вверх взглянула на Фиону. – Он в самом деле любит вас, Фиона.

– Не уверена, что это теперь имеет значение. – Фиона несколько раз моргнула, словно глаза ее щипало. – Когда-то Финлей был готов воспротивиться Роберту, только бы жениться на мне, а теперь... он бегает за ней, а она улыбается, делится с ним своими секретами, одалживает своего сына, чтобы он не чувствовал себя... – Фиона решительно закрыла рот, не позволяя признанию вырваться наружу.

– Ты говорила с ним?

Снова принявшись сматывать шерсть, Фиона резко качнула головой.

– Я уж и со счета сбилась – столько раз я говорила, а он не слушал. У него один ответ: как может он не присматривать за собственным племянником? – Фиона сглотнула; мягкая шерсть, которой касались ее пальцы, не делала горькие слова менее горькими. – Его святой Роберт и его святая Дженн... Ты не представляешь, как близка я к тому, чтобы возненавидеть их обоих.

Фиона бросила шерсть на постель и начала раскачиваться, не пытаясь больше скрыть растерянность и горе, которыми были полны каждый ее жест, каждое слово.

– Ты только посмотри на них! Посмотри на нее, и ты увидишь. Она снова возьмется за свое, и он тут же распушит хвост и совершит геройство, потому что его проклятый братец слишком горд для этого. Люди, – Фиона махнула рукой, ясно имея в виду тех, кто жил за пределами Анклава, – не могут быть спасены, потому что они этого не хотят. Они двадцать восемь лет живут под властью завоевателей, большинство из них уже и не помнит, как было раньше. Так что Роберт пытается доказать? И почему, почему ему нужно втягивать в свои дела моего мужа? Почему... он не может оставить нас в покое?

Марта ничего не сказала. Фионе не требовались успокоительные банальности, ничего не значащие по сравнению с той действительностью, с которой она пыталась бороться.

– Поверишь ли, он винит себя! – прошептала Фиона. – Он думает, я не знаю... Но я сплю с ним, все его кошмары мне известны. Я знаю, что он боится за Роберта и Люсару. Я знаю, как много они для него значат, я прекрасно его понимаю, только...

– Только что?

– Я просто не думала, что все будет тянуться так долго. Я надеялась, что со временем он успокоится. Но этого нечего ждать, верно? Не теперь. Может быть, никогда. Не станешь же ты говорить мне, что я ошибаюсь?

Марта коснулась руки Фионы.

– Хотела бы я, чтобы ты ошибалась, дорогая. От всей души хотела бы.

Финлей не отважился сразу же отправиться в покои Дженн. Ему очень этого хотелось, но он просто не доверял себе: гнев мог лишить его необходимого спокойствия. Поэтому он сворачивал из одного коридора в другой, рассчитывая, что рано или поздно возьмет себя в руки, но все же оказался перед дверью Дженн скорее, чем сам ожидал.

Стучать он не стал. Он просто распахнул дверь, но комната была пуста. Финлей помедлил на пороге, потом сделал шаг вперед, решив воспользоваться тем, что в темноте и одиночестве может больше не притворяться.

Дверь он оставил полуоткрытой, чтобы в комнату проникало немного света. Не следовало зажигать свечи, это было бы расточительно.

Дженн просто не понимает... Проблема слишком близко се касается, она не может видеть все так, как видит он. Отказ посмотреть в лицо новому знанию – самая настоящая глупость.

Финлей подошел к столу в углу, за которым работала Дженн. Он был завален книгами и свитками, которые она изучала.

Всегда-то она погружена в работу... Даже когда они отправились в Шан Мосс, она взяла с собой книги. Финлей не имел никакого представления о том, над чем она работает.

Из праздного интереса Финлей просмотрел названия книг, лежащих на столе, и любопытство его возросло. На столе Дженн находились комментарии к религиозным доктринам разных стран. О том, что некоторые священные книги имеются в библиотеке Анклава, Финлей даже не подозревал. Многие из них были раскрыты, из всех торчали многочисленные закладки.

Чем это занимается Дженн?

Финлей начал перелистывать тетрадь, лежавшую поверх книг. Страница за страницей были покрыты выписками, рядом с каждой цитатой виднелись примечания, сделанные