Текст книги "Скандальная наследница"
![](/books_files/covers/thumbs_240/skandalnaya-naslednica-81705.jpg)
Автор книги: Кейтлин Крюс
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Глава 9
Джек испытывал смертельную скуку. Музей Метрополитен был великолепен, но он был хорошо знаком со всеми его сокровищами, поскольку среди основателей музея были его предки. За свою жизнь он провел так много времени в этом всеми любимом месте, что смог бы перемещаться по нему с завязанными глазами. Он бы с радостью покинул американское крыло, где проходило сегодняшнее благотворительное мероприятие, ничем не отличающееся от других, и направился бы в зал средневековой скульптуры, где можно было увидеть композицию на сюжет Рождества и традиционную елку со свечами.
Возникновение у него подобного желания, несмотря на всю его нелюбовь к праздникам, лишь подтвердило то, что он подозревал с того момента, как пригласил мисс Элизабет Шипли пойти с ним на этот вечер. Он на ней не женится, как бы этого ни хотел его дедушка.
Как ему выдержать остаток этого вечера, сидя за банкетным столом, украшенным падубом и омелой, между своим делом и скучной неинтересной Элизабет?
– Ты в порядке? – спросила Джека его спутница. Ее улыбка слегка дрожала, что говорило о волнении. Неудивительно, что она нервничала. Он был мрачным и задумчивым с того момента, как заехал за ней. Его хватило только на дежурные комплименты. Она явно ожидала больше от обходительного Джека Саттона. У него было такое чувство, что часть его осталась на острове Эндикотт.
– В полном, – ответил он, заставив себя улыбнуться в ответ.
Ему не было необходимости смотреть в левую сторону, чтобы узнать, что его дедушка следит за каждым его движением, словно это могло подтолкнуть Джека к браку с представительницей влиятельного семейства.
Улыбка Джека улетучилась в тот момент, когда его спутница, извинившись, отправилась в дамскую комнату. Даже несмотря на то что его со всех сторон окружали светские сплетники, он не смог снова растянуть губы.
– Ты сегодня весел и очарователен как могильщик, – пробурчал его дед.
Джек едва сдерживал свое раздражение.
– Я здесь, не так ли? – Подняв брови, он посмотрел на пожилого мужчину. – Как ты и требовал.
– Я бы предпочел, чтобы мне не приходилось требовать от тебя выполнять долг перед твоей семьей. – Мистер Эндикотт нахмурился, но Джек был слишком зол, чтобы, как обычно, прислушиваться к его словам.
– Тебе не приходится беспокоиться о моей преданности долгу, – ответил он, с трудом сохраняя вежливый тон. – Ты делаешь это по собственному желанию. Я давно предполагал, что это одна из главных радостей в твоей жизни.
Дедушка напряженно уставился на него, и Джек, стиснув зубы, мысленно приготовился к новой порции нравоучений. Ему было непонятно, когда он стал безрассудным. Когда перестал ходить на цыпочках перед своим дедом.
К его удивлению, тот лишь фыркнул в ответ и начал разговаривать со своим соседом справа. Тогда Джек откинулся на спинку стула и невидящим взором уставился в окно на фасад банка в противоположном конце двора. Он был вынужден признать, что уже несколько недель он сам не свой. Что это началось после того, как он проснулся и обнаружил, что Ларисса Уитни ушла от него.
Снова.
Он никак не мог успокоиться. Разумеется, он пытался убедить себя в том, что ему все равно. Запер дом и вернулся на материк. Вытерпел долгий утомительный ужин в честь Дня благодарения в доме своего деда в Бостоне. Но даже когда он заверял старика в своем твердом намерении остепениться и продолжить род, все его мысли были о Лариссе.
Его дедушка составил список всех незамужних наследниц Восточного побережья и назвал ему достоинства каждой из потенциальных невест. Слушая его вполуха, Джек представлял себе глаза цвета морской волны, выразительные скулы и чувственные губы и думал о том, как их обладательнице удается скрывать свой острый ум. Дед разглагольствовал о соединении влиятельных семей и о большой ответственности, которая ляжет на плечи Джека, когда он вступит в брак и станет отцом. Джек кивал, как китайский болванчик, но в уме раз за разом прокручивал сцену, когда Ларисса, раздевшись по пояс в гостиной «Скеттерипайнз», бросила ему вызов. Разве могут доставлять наслаждения однообразные каждодневные блюда после того, как ты попробовал редкий деликатес?
Он все еще помнил вкус губ Лариссы, ее неповторимый запах и желал ее каждой клеточкой своего тела. Разумеется, он не мог признаться в этом своему деду.
«Наверное, это зависимость сродни наркотической», – подумал он, выдвигая стул для Элизабет, которая вернулась из дамской комнаты. Другого объяснения у него нет. С чего он взял, что сможет контролировать свое влечение к ней, если у него это не получалось пять лет назад? Даже сейчас, спустя три недели после ее ухода, он по-прежнему ее хочет. У него было множество дел в «Эндикотт Фаундейшн», но они не помогли ему отвлечься. Он каждую минуту думал о Лариссе. Ее чарующий образ преследовал его даже во сне.
Поэтому он почти не удивился, когда, услышав неодобрительный ропот, пробежавший по толпе, повернулся и увидел вошедшую в зал Лариссу. По его телу пробежали электрические разряды, губы растянулись в улыбке. Это была его первая искренняя улыбка за три недели.
Ларисса выглядела ослепительно, но иначе и быть не могло. Иконой стиля просто так никого не назовут. На острове она предстала перед ним в необычном образе. Он думал, что так она пыталась его обмануть. Что это часть ее хитроумного плана. Все же ему понадобилось какое-то время, чтобы соотнести преследующий его образ Лариссы в джинсах и его свитере без капли макияжа на лице с ослепительной красоткой, которая загадочно улыбалась фотографам, словно ей доставляло удовольствие находиться в центре всеобщего внимания.
– Самоуверенности Лариссе Уитни не занимать. – Элизабет издала язвительный смешок, который вызвал у Джека отвращение. – Глядя на нее невозможно понять, какая она на самом деле. Она только прикидывается милой и очаровательной.
Джеку захотелось сказать своей спутнице что-нибудь грубое, но, будучи джентльменом, он сдержался.
– Не знал, что ты знакома с Лариссой, – произнес он ледяным тоном.
Щеки Элизабет вспыхнули.
– Я с ней не знакома лично, – ответила она, отпрянув, словно он ее ударил.
– В таком случае ты, возможно, не знаешь правду о ней, – сказал он с едва скрываемой яростью, над которой Ларисса всегда смеялась. Женщина съежилась в комок. – Следует подумать дважды, прежде чем обсуждать вещи, которые обсуждают только недалекие сплетники.
Элизабет ахнула и покраснела еще сильнее. Джек почувствовал на себе испепеляющий взгляд своего деда, но ему было безразлично, что он испортил его матримониальный план. Гораздо важнее для него было понять, почему он так отреагировал на комментарии Элизабет. Разве он не говорил более возмутительные вещи о самой Лариссе? Почему его беспокоит, что кто-то другой говорит о ней гадости?
Он снова перевел взгляд на Лариссу. Она грациозно пробиралась сквозь толпу, улыбаясь собравшимся, словно была рада всех видеть. На ней было великолепное темно-синее платье, облегающее изгибы ее фигуры. Бусинки, которым оно было расшито, блестели в свете люстр, и при каждом ее движении платье переливалось. Боже, она даже еще красивее, чем образ, хранящийся в его памяти. Он обнаружил, что ему нравится ее макияж, подчеркивающий необыкновенный цвет глаз. Ее короткие черные волосы так мастерски уложены, что она выглядит более утонченной и элегантной, чем когда была блондинкой. Она была воплощением тайны, чувственности и чего-то нового, чему он не смог сразу подобрать название.
Затем его осенило. Это ее происхождение. Ее генеалогия. Они давали ей непоколебимую уверенность.
«Вы можете обо мне шептаться, – словно говорила она каждым своим шагом, – но вы меня узнаете».
Она та, кто она есть. Ларисса Уитни. И второй такой быть не может.
Когда Джек увидел ее во всем ее горделивом величии, огонь желания разгорелся внутри его с новой силой.
Ларисса Уитни вернулась домой.
И он не мог дождаться, когда снова к ней прикоснется.
* * *
Несколькими часами позднее Джек догнал Лариссу на лестнице снаружи. На дворе был декабрь, но ему все еще было жарко после того, как он весь вечер пронаблюдал за тем, как она танцует с другими мужчинами и улыбается им. В общем, она держалась так, как и подобает держаться представительнице уважаемой семьи.
Но Джек не поверил ни на секунду в то, что она встала на путь истинный. Она опять что-то замышляет.
– Остановись, Золушка, – сказал он, приблизившись к ней. Он мог бы протянуть руку и коснуться ее, но боялся, что не сдержится и заключит ее в объятия.
Она повернулась, и он увидел за маской утонченной светской дамы ту Лариссу, которую знал.
– Джек. – Ларисса улыбнулась, и ему показалось, что ей далось это с трудом. – У тебя вошло в привычку подкрадываться к женщинам, прогуливающимся в одиночку поздно вечером?
– Куда ты идешь?
Она сглотнула, и ему захотелось покрыть поцелуями нежную кожу ее шеи.
– Не думаю, что это твое дело, – холодно улыбнулась она. Ее лицо снова стало похоже на маску, которая раздражала его не меньше, чем ее деланая улыбка – Ты правда хочешь разговаривать со мной на ступеньках здания, в котором сегодня собрался весь Манхэттен? Не боишься испортить свою репутацию? – промурлыкала она, но ее колючий взгляд подействовал на него как удар. Ведь когда он видел ее в последний раз, она отдавалась ему, сидя на нем верхом, а потом закричала от наслаждения и рухнула на него. Он отмахнулся от воспоминаний, которые сбивали его с толку.
– Ты убегаешь с приема после того, как приложила столько усилий, чтобы убедить всех, что ты изменилась, – сказал он, встретившись с ней взглядом. – Разве это удивительно? Ты все время от чего-нибудь бежишь.
Эта женщина отличается от той, которую он знал на острове. Ее глаза ничего не выражают. На лице нет ничего, кроме притворной улыбки, которую он так ненавидит.
– Я рада видеть тебя сейчас, когда ты при полном параде, – ее взгляд скользнул по его пальто безупречного покроя, под которым у него был смокинг, – а не в одежде рыбака. Я бы поболтала с тобой еще немного, но мне нужно идти.
– Как его зовут? – произнес Джек обманчиво мягким тоном.
Ларисса застыла на месте. Он заметил, как на ее шее задергалась жилка.
– Ты имеешь в виду моего спутника? – язвительно спросила она. – Я приехала одна, Джек. Знаешь, взрослые женщины иногда это делают. Даже я.
– Я имею в виду, к кому ты так торопишься. – Он пронзил ее взглядом. – На чью постель ты променяла мою.
Она резко вдохнула, и Джек довольно улыбнулся.
– Это тот идиот, с которым ты сегодня танцевала четыре раза? – спросил он. – Думаю, это отличный выбор. Он принял моего деда за официанта.
– Чип Ван Хаузен? – Ларисса презрительно фыркнула, словно он оскорбил ее одним лишь этим предположением. – Конечно нет.
– Тогда кто?
Она пристально посмотрела на него. Ее красивые губы сжались в тонкую линию.
– Ну разумеется, должен быть мужчина. Учитывая мои наклонности, – добавила она. – Или, может, это моя профессия?
Джек захотел возразить, но она подняла руку, чтобы ему помешать.
– Черт бы тебя побрал, Джек, – прошипела она. – Это не твое дело.
Мимо них проходили люди, внизу на шоссе сигналили машины – одним словом, на Манхэттене кипела жизнь, но он видел только, как сверкают глаза Лариссы и подрагивает ее нижняя губа. Ему хотелось подхватить ее на руки и унести отсюда. Но он не был уверен, чего больше хочет – привести ее к себе домой и заняться с ней любовью или просто обнять и извиниться перед ней за то, что обидел ее, сам того не желая.
Но он не знал, как ему извиниться и что может означать этот внезапный порыв, поэтому он просто подошел к ней ближе.
– Ты правда так думаешь, Ларисса? – Он был рад, что она надела туфли на высоченных каблуках и может смотреть ему прямо в глаза. Что ее губы находятся так близко… Ему пришлось сжать руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к ней. – Ты правда думаешь, что все закончилось потому, что ты ушла? Думаешь, что на этот раз тоже будет так просто?
– Чего ты хочешь, Джек?
Ларисса больше не играла. Она стала той женщиной, которую он узнал на острове. Он видел это в ее глазах, слышал в ее голосе.
– Я не знаю. – Ему казалось, что его голос звучит сам по себе. Что он больше над ним не властен.
– Ты правда хочешь знать, что меня связывает с Чипом Ван Хаузеном? – хрипло произнесла она. – Мне раньше нравилось проводить с ним время, потому что это расстраивало Тео. Это означало, что я могла навредить Тео и поддержать свою склонность к саморазрушению. Таким образом, я убивала одним выстрелом двух зайцев. – Ее губы дернулись. – Он думает, что я что-то ему должна, но он всего лишь избалованный самодовольный эгоист. Он считает, что все ему что-то должны.
– А ты так не считаешь? – поддразнил ее Джек, поднял руку и убрал прядь волос, упавшую ей на лоб. В ответ Ларисса вздрогнула, и ее губы приоткрылись.
– И что я, по-твоему, должна тебе, миру или кому-либо еще? – Ее голос предательски дрогнул. – Какую цену я должна заплатить? Совершенно очевидно, что ты считаешь, что я должна понести наказание. Почему бы тебе не сказать, в чем оно состоит?
– Я не это имел в виду.
– Ты не единственный человек на свете, который решил, что хочет имидж получше, – гневно бросила она. – Просто когда ты стал хорошим мальчиком, тебе устроили торжественную встречу с серпантином и конфетти, а некоторым приходится прикладывать усилия, чтобы им поверили.
Внезапно Джеком завладела ярость и еще какое-то чувство, которое отравляло душу.
– Зачем ты играешь в эти игры, Ларисса? Чего ты надеешься добиться?
Несколько секунд она выглядела так, словно он нанес удар ей под дых. Затем она вдохнула, и ее прежняя маска вернулась на место. Его злило, что он увидел в ее глазах боль. Ему хотелось продолжать верить, что она искусный манипулятор.
– Твоя спутница очень красивая, – тихо сказала она. – Уверена, из нее получится образцовая жена, и твой дедушка будет доволен.
– Ты думаешь, что знаешь, какой должна быть моя идеальная жена? – спросил он. – Откуда такая уверенность?
– Она испытывает перед тобой благоговейный трепет, – отрезала Ларисса. – Сомневаюсь, что она заметит, когда ты неизбежно начнешь ей изменять. Несомненно, она испытает облегчение, когда ты оставишь ее в покое. Она не производит впечатление страстной натуры.
– В отличие от тебя. – Наклонив голову набок, Джек с вызовом посмотрел на Лариссу: – Ты предлагаешь мне себя в качестве моей первой любовницы?
– Нет. – В ее глазах промелькнула тень боли, но она не отвернулась. – Уверена, что у тебя будут любовницы, но я определенно никогда не буду одной из них.
– Лгунья, – прошептал Джек. Он знал, что должен на нее злиться, но вместо этого испытывал что-то другое, и это его пугало. – И трусиха. Ты действительно думаешь, что можешь продолжать убегать? Что если будешь притворяться респектабельной, это тебя спасет?
– С меня достаточно… – начала возражать она, но Джек больше не мог сдерживаться и заставил ее замолчать единственным способом, который знал. Он накрыл ее губы своими, вложив в этот поцелуй ярость и страсть, которые его переполняли все эти несколько недель.
Он забыл, кто они и где находятся. Кто может их увидеть и чем это может обернуться. Он так по ней соскучился. Ему хотелось снова оказаться внутри ее.
Неожиданно она застонала и отстранилась.
– Ларисса…
– Ты хочешь не меня, Джек, а женщину, которую ты во мне видишь.
– Ты не знаешь, чего я хочу, – бросил он и, к своему ужасу, понял, что сам тоже этого не знает.
– Мне все равно, чего ты хочешь, – возразила она, и Джек осознал, что сейчас перед ним настоящая Ларисса. Что она злится и страдает. – Меня волнует, чего хочу я. Мне определенно не хочется целоваться с мужчиной, который втайне меня ненавидит. Тем более когда где-то рядом находится его потенциальная невеста.
– Я хочу тебя, – сказал Джек и придвинулся ближе, но Ларисса снова отстранилась. Ее взгляд был острым как лезвие ножа.
– Ты совсем меня не знаешь, – возразила Ларисса. – Тебе нужен образ, не имеющий никакого отношения ко мне.
– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.
Его сердце бешено стучало, руки ныли от того, что он не мог к ней прикоснуться.
– Нет, – уверенно произнесла она. – Но я знаю тебя. – Ее глаза цвета морской волны засверкали. – Ты без зазрения совести критикуешь меня за каждый мой недостаток, в то время как сам только и делаешь, что пляшешь под дудку своего деда. Но как бы сильно ты ни раскаивался за свои прошлые грехи, этого никогда не будет достаточно, Джек. Ты никогда не сможешь оживить свою мать и заставить деда лучше к тебе относиться.
– Заткнись, – грубо бросил он.
– Ты лучше будешь несчастным до конца жизни, чем попытаешься противостоять своему деду, – продолжила она, не обратив внимания на его приказ. – Ты намерен жениться по приказу деда, как будто на дворе сейчас девятнадцатый век, хотя постоянно даешь мне понять, что из нас двоих я слабее. Что у меня куча недостатков. – Она дерзко вскинула подбородок. – Да, я слаба и далека от идеала, но я хотя бы не строю из себя святошу.
– И это говорит женщина, которая всю свою жизнь только и делает, что притворяется! – выпалил Джек, не в силах сдержать бурю эмоций, бушующую внутри его. Среди этих чувств были гнев, возмущение и еще что-то, что его напугало. Может, в глубине души он признал ее правоту?
– Ты меня не понимаешь, Джек, и не поймешь никогда, – печально сказала она.
Ее глаза были полны горечи, и он осознал, что потерял ее. Что подвел ее. Что она ушла от него по его собственной вине.
Ларисса отошла он него еще на шаг, и он понял, что она больше к нему не вернется.
– Ларисса… – позвал он, но было уже слишком поздно. Она повернулась и пошла вниз по ступенькам.
После этого Джек еще какое-то время стоял на месте, пытаясь понять, что только что произошло и как ему быть дальше.
Глава 10
Ларисса ждала своего отца в той же гостиной в особняке Уитни, в которой провела множество неприятных минут в юности. Комната располагалась на втором этаже величественного здания, занимающего целый квартал на Манхэттене и вызывающего интерес у проходящих мимо туристов. Эта комната была у Брэдфорда самой любимой. Она находилась далеко от помещений, предназначенных для персонала, и он мог не беспокоиться о том, что его подслушают, когда он будет громко выражать свое вечное недовольство.
У Лариссы было ощущение дежавю. Она в который раз сидела в одном и том же неудобном кресле и смотрела на картину Мэри Кассат, которая создавала ложное впечатление семейной гармонии. Она могла бы закрыть глаза, чтобы не видеть до боли знакомую обстановку, но боялась, что перед ее глазами возникнет образ Джека. Из-за него она провела ночь без сна. Всякий раз, когда она вспоминала их вчерашний поцелуй на ступенях музея Метрополитен, ее губы покалывало.
В комнате было прохладно, и Ларисса пожалела, что сняла пальто и шарф и отдала дворецкому. Когда открылась дверь и к ней наконец присоединился ее отец, от выражения его лица ей стало еще холоднее. Брэдфорд Уитни выглядел как всегда недовольным.
– Тебе не удалось меня одурачить своим последними спектаклями, – сказал он ей вместо приветствия.
Отец окинул ее презрительным взглядом, но она запретила себе на это реагировать. Как обычно, он опустился в кресло напротив. Между ними был кофейный столик, который стоял на этом месте с начала девятнадцатого века. Ничего не изменилось. Сейчас он выплеснет на нее свою злобу, а она постарается сохранить самообладание. Она уже много лет не плакала и не кричала во время своих разговоров с отцом. Обычно она тупо смотрела в окно и делала вид, будто его оскорбления для нее пустой звук.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду, – солгала Ларисса.
– Я имею в виду твое присутствие на недавних благотворительных мероприятиях, – ответил Брэдфорд с едва скрываемой усмешкой. – О твоих жалких попытках вести себя прилично, которые обсуждает весь Нью-Йорк. О твоем новом гардеробе. Ты думаешь, что после этого все забудут о том, как ты шокировала всех своим поведением и внешним видом? Несколько недель маскарада не могут вычеркнуть из памяти годы непристойного поведения.
Ларисса провела ладонью по своим темно-серым брюкам безупречного покроя и подавила в себе желание одернуть черную кашемировую водолазку и поправить изящные сережки с бриллиантами. Она знала, что выглядит шикарно, хотя и скромно. Ее отец всегда видел только то, что находится на поверхности. Он никогда не замечал обиды и унижения, которые прочно обосновались в ее душе по его вине, поэтому она будет сдержанной и отстраненной.
– Полагаю, это твоя версия «добро пожаловать домой, дочка», – сухо произнесла она. – Спасибо, папа.
– Твой консьерж сообщил мне, что ты появилась несколько недель назад, – отрезал Брэдфорд, проигнорировав ее язвительное замечание. – Я почитал светскую хронику и понял, что, несмотря на весь этот твой маскарад, ничего не изменилось. Что бы ты ни делала, Ларисса, результат будет таким, как обычно. Я нисколько не удивлен.
– Спасибо, у меня все хорошо, – спокойно ответила она, как будто он спросил, как у нее дела. Как будто это его когда-либо интересовало. – Смена обстановки помогла мне прийти в себя после тяжелого испытания и многое понять. Я признательна тебе за то, что ты обо мне осведомлялся. Твоя отцовская забота глубоко меня трогает.
– Я бы посоветовал тебе быть осторожнее, Ларисса. – Ее имя прозвучало как ругательство.
– Иначе что? – Ее тон не был дерзким. Зачем дерзить, когда само ее присутствие для него уже вызов. Она вопросительно подняла брови. – Разве может моя репутация стать еще хуже? Думаю, действенные угрозы у тебя уже закончились.
– Меня не интересует очередная сцена из твоей бесконечной мелодрамы, – произнес Брэдфорд с ледяным спокойствием, которое было более жестоким, чем самые грубые ругательства. – Когда в следующий раз будешь пытаться убить себя перед ночным клубом или на вечеринке, постарайся довести задуманное до конца. Устранять последствия дорого и скучно. К тому же это плохо отражается на репутации семьи и «Уитни медиа». – Его ледяной взгляд, казалось, проник туда, где сосредоточились ее боль, стыд и ненависть к самой себе, которая никуда не делась, несмотря на произошедшие с ней перемены. – Я не могу себе позволить потерять из-за твоих выходок еще одного исполнительного директора. Ты меня поняла? Я ясно выразился?
Какое-то время Ларисса просто сидела и глубоко дышала, как посоветовали ей доктора восемь месяцев назад, когда во время очередного неприятного разговора с отцом у нее началась паническая атака, которую она приняла за сердечный приступ. Брэдфорд больше не увидит ее слабой. Она не доставит ему такого удовольствия.
– Яснее некуда, – ответила она с деланой улыбкой, которая всегда приводила его в ярость. – Обещаю, что в следующий раз не выйду из комы, – добавила она, смело глядя ему в глаза. – Теперь ты доволен?
– Ты самое большое разочарование в моей жизни, – сказал ей Брэдфорд.
– Ты всячески пытаешься вбить мне это в голову лет с шести, – ответила Ларисса. Она была горда тем, что ей удавалось сидеть в этом неудобном кресле в вальяжной позе, словно она была полностью расслаблена. – Уверяю тебя, папа, я знаю о твоих чувствах ко мне, а если бы не знала, после твоей просьбы совершить в следующий раз самоубийство по-настоящему мне все стало бы ясно. Думаю, мы с тобой можем спокойно сказать, что понимаем друг друга.
– Надеюсь, ты получила удовольствие от своих маленьких каникул, Ларисса, – произнес ее отец с абсолютно непроницаемым лицом, и она подавила дрожь. – Даже не представляю, что ты делала в этот раз, но мне все равно. Слава богу, что тебе каким-то образом удалось избежать внимания прессы. Полагаю, счет как всегда астрономический.
«Если только эмоциональный счет», – печально подумала Ларисса, но лишь пожала плечами.
Пусть думает что она развлекалась на дорогом курорте. Пусть думает, что хочет. Все равно он бы ей не поверил, что бы она ему ни сказала.
– Не думай, что я тебе помогу, если тебе не хватило денег, которые я раз в три месяца выделяю на твое содержание, – продолжил Брэдфорд в той же самодовольной манере. – Мне надоело расхлебывать заваренную тобой кашу. – На его лице промелькнули какие-то эмоции, и у Лариссы перехватило дыхание. Что это было? Она терялась в догадках. Неужели у ее отца еще остались какие-то человеческие чувства? – Ты хоть представляешь, что означает для «Уитни медиа» потеря Тео Гарсия? Причем по твоей милости.
Какой же идиоткой надо быть, чтобы надеяться на то, что у ее отца остались какие-то человеческие качества!
Она сделала глубокий вдох и снова изобразила на лице свою обычную беззаботную улыбку.
– Ты знаешь, папа, что ты и компания – это не одно и то же? – Она улыбнулась еще шире. – Я иногда боюсь за твой рассудок.
– После номера с акциями, который ты отколола, тебе следовало бы радоваться, что я не отрекся от тебя, – яростно бросил Брэдфорд. Ей сразу следовало догадаться, что единственным объектом чувства, которое она увидела в его глазах, была чертова компания, которой он посвятил всю свою жизнь. – Не думай, что я забыл, что ты попыталась навредить «Уитни медиа» только для того, чтобы позлить меня. Когда в следующий раз сделаешь что-то подобное, тебе лучше бесследно исчезнуть, пока я не заставил тебя пожалеть, что ты родилась на свет.
Его жестокие слова повисли между ними в воздухе.
– В этом нет необходимости, – весело ответила Ларисса, словно он сказал ей комплимент, затем небрежно махнула рукой. – Имея тебя в качестве отца все эти двадцать семь лет, я сама пришла к этому выводу.
– Все, что от тебя требовалось, – это стать женой Тео. – Голос Брэдфорда был полон презрения. – Но ты даже этого не смогла. Тео не захотел жениться даже после того, как несколько лет увивался за тобой как влюбленный дурак.
Ларисса не удержалась от мысли, что Тео повезло. Чем дальше он будет держаться от семьи Уитни, тем лучше для него. Она сама всегда хотела быть подальше от своего отца и «Уитни медиа». Но на уединенном острове, залитом осенним дождем, она поняла одну вещь: от себя не убежишь. Главным образом благодаря Джеку.
– Я здесь не для того, чтобы обсуждать то, что было давно, – спокойно произнесла она. – В любом случае я плохо помню, как все было. – Это была не совсем правда, но ей доставило удовольствие вспышка гнева, промелькнувшая в отцовских глазах. – Напоминаю, что ты сам меня сюда позвал. Определенно тебе есть что со мной обсудить, помимо Тео. – Ларисса откинулась на жесткую спинку кресла. – Если нет, продолжай меня распекать. От этого мне так тепло на душе.
Брэдфорд пристально посмотрел на нее, поджав тонкие губы.
– В следующий четверг состоится ежегодное собрание членов совета директоров, – сообщил он ей. – Твой юрист много месяцев пытался тебя разыскать. – Он презрительно фыркнул. – Каким бы нежелательным ни было твое присутствие, оно необходимо.
– Какое чудесное приглашение, – пробормотала Ларисса, сохраняя бесстрастное выражение лица. – Но зачем мне туда идти? Ты же знаешь, что дела наводят на меня скуку. Особенно твои.
Она стала внимательно за ним наблюдать, ища малейший намек на то, что в ее отце есть что-то человеческое. Что он небезнадежен. Но единственное, что она смогла увидеть, – это осуждение и презрение.
«Разве удивительно, что, имея такого отца, ты так себя вела все эти годы?» – прозвучал тихий голосок в ее голове. Никто бы не удивился, если бы она плохо кончила. То, что она выжила и смогла измениться, определенно чего-то стоит.
– Ты перепишешь свои акции на мое имя, – произнес Брэдфорд тоном, не терпящим возражений. – Не вижу смысла продолжать это безумие, когда совершенно очевидно, что ты никогда не собираешься занимать свое место в совете директоров. И слава богу, – добавил он. – Поэтому чем скорее мы уладим все формальности, тем скорее ты сможешь забыть об «Уитни медиа». – Его глаза сузились. – И тем скорее я смогу забыть о твоем существовании.
– Передача акций подразумевает разрыв кровных уз? – мягко спросила Ларисса. – Следующий четверг будет поистине удивительным днем.
– Ты не будешь устраивать сцен, Ларисса, – неумолимо продолжил Брэдфорд. – Ты подпишешь бумаги, скажешь, что не хочешь иметь ничего общего с «Уитни медиа», и удалишься. Мне все равно, куда ты пойдешь и как будешь растрачивать свою жизнь. Тебе это ясно?
Ее снова охватило сожаление о том, что у нее никогда не было нормальной семьи. Что она слишком слаба. Что она не может убедить себя, что из них двоих – монстр ее отец, а не она. Что она не может наплевать на его мнение о ней. Ее ошибка состояла в том, что в глубине души она всегда полагала, что сможет все исправить и заставить его изменить отношение к ней.
У нее больше не осталось никаких иллюзий. Она теперь другой человек, а вот он остался таким же, каким был всегда. Именно Брэдфорд виноват в том, что ее мать уехала во Францию и пристрастилась к транквилизаторам. В том, что она всю свою жизнь занималась саморазрушением, втайне надеясь, что однажды он испугается за нее и поймет, что любит ее.
Он никогда не понял бы, что Ларисса изменилась. Он всегда видел в ней только то, что хотел видеть. Никчемную пустышку, достойную лишь презрения.
– Не беспокойся, папа, – спокойно ответила она, словно они говорили о погоде. – Я прекрасно тебя понимаю.
* * *
Джек ждал Лариссу в роскошном вестибюле, в который она вошла несколько вечеров назад по возвращении с благотворительного приема. Она сразу заметила его внушительную фигуру в дорогом черном пальто. Он бросил на нее сердитый взгляд, от которого у нее, наверное, должны были задрожать колени, но она сохранила спокойствие.
Он человек опасный. С этим не поспоришь. Однако Ларисса сказала себе, что нисколько не волнуется. Что она невосприимчива к нему. Что внутри у нее не вспыхнул огонь желания.
Она мило улыбнулась консьержу, который гордился тем, что видел собственными глазами всех знаменитых жителей этого престижного комплекса в Сентрал-Парк-Уэст.
– Зачем ты пришел? – спросила она, подойдя к Джеку. Тот стоял, прислонившись к одной из колонн, которые были произведениями искусства, как и картины на стенах. Она постаралась сохранять невозмутимое выражение лица, хотя в какой-то момент под его пронизывающим взглядом ее сердце замерло. Время остановилось, и окружающий мир уменьшился до размера этих горящих темных глаз.
– Не знаю, – просто ответил он.
Остановившись в нескольких футах от него, Ларисса напомнила себе, что нужно продолжать дышать. В горле у нее пересохло, и ей пришлось сглотнуть.
– Ты снова почти подкрался ко мне, – сказала она. – Хотя, я полагаю, великий Джек Саттон не может подкрадываться по определению. Он может только удостоить кого-то своим визитом. – Она растянула губы в усмешке. – Так что мне повезло.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.