Текст книги "Соседка"

Джулия улыбнулась.

– Да. Это было чудесно. Он так похож на свою музыку, – сказала она. – В нем та же энергия, тот же энтузиазм. Ему многое пришлось пережить. Ты ведь знаешь: он потерял сына в авиакатастрофе и жену… Помнишь ту историю с наркотиками?.. Сердце его разбито. Но он такой… даже не знаю, как сказать… умиротворенный, что ли? В нем нет ни горечи, ни цинизма. Он говорит обо всем этом – и ты слышишь его боль. Но в то же время… и надежду.

Выражение глаз Джулии смягчилось, на лице появилась нежная, понимающая улыбка. Эта улыбка была хорошо знакома Полу. Последние три года она составляла часть его жизни, радовала и успокаивала его. Изучая бутылку в своих руках, он опять погрузился в воспоминания.

Джулия внезапно коротко рассмеялась. Это был такой звонкий, счастливый смех, что Пол поднял взгляд и удивленно посмотрел на нее.

– Что?

Она опустила глаза.

– Тони поцеловал мой живот. – Что?!

Джулия посмотрела на Пола, все еще улыбаясь.

– На счастье, – пояснила она. – В качестве благословения. Он сказал, что это большое удовольствие – находиться в обществе будущей жизни. И он… он играл для них… для всех нас. – Губы Джулии вдруг задрожали, и она быстро сморгнула. Затем поставила бокал на край стола и попыталась встать. – Не думаю, что мне стоит оставаться.

Пол вскочил с кресла прежде, чем она успела подняться, и преградил ей путь.

– Нет, – твердо сказал он. – Не уходи. – Их взгляды встретились. – Пожалуйста, Джулия. Останься.

И она осталась. Это было глупостью. Ошибкой. Джулия знала, что это заставит ее с новой силой желать всего того, о чем она так долго мечтала и чего никогда не получит. Но, как и всегда, оказалась бессильна против взгляда непроницаемых голубых глаз.

Она осталась. Она разделила с ним трапезу. Пол поставил пластинку Тони Колтропа, и музыка оказалась удивительно созвучна их настроению. То радостная, то печальная. То громкая, то тихая. То быстрая, то медленная…

– Вся гамма чувств – вот что я такое, – глубоким бархатным голосом сказал ей Тони сегодня днем.

А в душе Джулии вся гамма чувств звучала сегодня вечером. Она ничего не могла с этим поделать. Не могла сохранять дистанцию, не могла казаться равнодушной, что было для нее жизненно необходимо.

Джулия не знала, сможет ли вообще когда-нибудь стать равнодушной к Полу. Она слишком хорошо его знала. Слишком давно любила. И последние три года боролась со своими чувствами к нему.

Однако на самом деле ничего не изменилось в ее отношении к Полу. В его отношении к ней тоже ничего не изменилось. Она знала это. Чувствовала. Он был все тем же Полом. Легким в общении и забавным, проницательным и остроумным, внимательным и страстным… Когда давал себе волю. Когда забывал о том, что все теперь по-иному, что она теперь иная.

Джулия всегда замечала, когда он об этом вспоминал. Его взгляд падал на ее живот, он начинал говорить, а затем вдруг останавливался, и тон его менялся, становился невыразительным, и почти незаметно, но совершенно определенно Пол отдалялся.

Тогда Джулия понимала, о чем он вспоминает. Не только о ней с ее детьми, но и о прошлом – о другой женщине, о другом ребенке, – о том, что он любил и потерял… Тогда ей хотелось плакать. Но она не плакала. У нее хватало для этого инстинкта самосохранения. Она ничего не говорила или говорила какие-нибудь малозначащие вещи, чтобы отвлечь внимание Пола, заставить его улыбнуться и сменить тему.

Она как-то пережила этот вечер. Вежливо поблагодарила его. И была искренно признательна за то, что он помог ей добраться до квартиры. И поблагодарила за это тоже.

Пол кивнул.

– Береги себя, Джулия.

– Хорошо, – ответила она. – Еще раз спасибо. – И небрежно добавила, словно они снова стали друзьями: – Как-нибудь увидимся.

Может, так оно и было. Однако, улегшись в постель, Джулия дала волю слезам.

На следующее утро Пол ее не увидел. Да он и не стремился к этому. Только потому, что там было лучше освещение, он сидел у окна гостиной, делая наброски для статьи. Он же не был виноват в том, что с этой точки хорошо просматривалась лестница. Пол видел, как четыре раза спустилась и поднялась миссис Джоунз. Он видел Дженкинсов – семейную пару, жившую на шестом этаже. Он видел их уборщицу, и еще кузину миссис Джоунз, Элинор. Но не Джулию.

Может, она ушла с Сесилом, подумал он. Пол постарался прогнать эту мысль и сосредоточиться на статье. Но у него кончились чернила в ручке.

– Ну и черт с ней! – пробормотал Пол и, встав, прошел через квартиру в свой садик.

Помидоры поспели. Несколько штук он сорвал вчера вечером для салата, сейчас собрал немного больше. Услышав шум наверху, на террасе Джулии, он поднял голову и увидел, что она развешивает белье. Только свое.

– Привет, – крикнул Пол. – Я принесу тебе помидоры!

Он не дождался ее ответа и, пройдя в кухню, сложил помидоры в пакет.

Когда Джулия открыла дверь, он сунул пакет ей в руки.

– Все равно они скорее твои, чем мои. Если бы ты их не поливала… – Пол пожал плечами и криво усмехнулся. – В общем, они обязаны тебе жизнью.

– Поэтому ты предлагаешь мне их съесть1? Вряд ли это будет справедливо.

– Жизнь вообще несправедлива к тебе, если ты помидор.

Они уставились друг на друга. Смятение в обоих нарастало.

– Ты сегодня… выглядишь лучше, – наконец произнес он. – Ты и вчера выглядела великолепно. Но…

Пол беспомощно пожал плечами.

– Вчера я выглядела измученной. Да и была такой. Спасибо за помидоры. – Джулия не пригласила его войти. Она уже собиралась закрыть дверь, когда вдруг вскрикнула: – Ой!

Пол заметил, как дернулся пакет в ее руке.

– Что случилось?

Джулия чуть заметно улыбнулась.

– Он… или она… кто-то толкнул меня.

Глаза Пола уперлись в выпуклость, прикрытую пакетом с помидорами. Джулия убрала пакет и натянула рубашку на животе.

– Смотри.

Он зачарованно смотрел на живот, который, казалось, готов был лопнуть.

– Потрясающе, да?

Во рту у Пола пересохло. Он открыл его, чтобы сказать что-нибудь, но не нашел слов. Потрясающе? Да. Его внезапно пронзила боль от нахлынувших воспоминаний. Воспоминаний о дне, когда Шейла впервые ощутила шевеление их ребенка.

Она схватила его руку и прижала к своему животу.

– Чувствуешь? Ты чувствуешь это, Пол? Глаза жены светились нетерпеливым желанием разделить чудо с ним.

Он стоял и ждал. Но толчки были слишком слабыми. Ребенок был совсем еще крошечный. Его движения вряд ли можно было почувствовать, не говоря уж о том, чтобы увидеть. Наконец он покачал головой, и Шейла в утешение поцеловала его.

– Скоро, – пообещала она. – Скоро ты почувствуешь.

Но этого так и не случилось. Через неделю Шейла погибла…

Пол наконец обрел дар речи. Отвернувшись от Джулии, он хрипло пробормотал:

– Я должен идти.

Воспоминания всегда были рядом, готовые всплыть в любой момент и разрушить то неповторимое, что возникало между нею и Полом.

Джулии захотелось выбросить его паршивые помидоры. Изо всех сил стукнуть кулаком по двери. Или ударить Пола. Но она не могла. Не могла злиться на него. Она знала, как ему больно.

Ей слишком хорошо запомнился тот вечер, когда он рассказал о Шейле и ребенке. И страдание, звучавшее в его низком, хриплом голосе, с трудом сдерживаемые слезы.

Как можно сердиться на человека, который столько перенес, столь многое потерял? Нет, нельзя.

И все же ее не покидало ощущение, что это нечестно. Ведь не она же виновата в том, что Пол потерял женщину, которую любил, и ребенка, которого она носила!

Однако в том, что он снова будет отцом, есть и моя вина, напомнила себе Джулия.

– Но и его тоже, – бормотала она, неся помидоры в кухню.

Однако ее вина была большей. Если бы она не спустилась к нему той ночью, если бы не раскрыла ему объятий, если бы не любила его…

Кто-то из детей снова толкнул ее. И Джулия поняла, что все эти «если» больше ничего не значат. Слишком поздно строить предположения.

Джулия легонько похлопала себя по животу.

– Вы здесь, и я рада, что вы здесь, – с чувством сказала она своим еще не родившимся детям. – И если мне понадобится напоминание об этом, не стесняйтесь и смело пинайте меня.

На следующий день Пол позвонил редактору и спросил:

– Есть что-нибудь для меня?

И его сразу же направили в Иран. К шести Пол уже собрался, а к полуночи находился в пути. Он даже никому не сказал, что уезжает.

Только на третий день своего пребывания в Тегеране он наконец позвонил Говарду и сказал, где находится.

– Где? В Иране? А зачем ты мне сообщаешь это? – Говард говорил торопливо, с нетерпением и, казалось, совсем не интересовался местопребыванием своего брата. Пол услышал, как, прикрыв телефонную трубку, Говард рявкнул кому-то – очевидно, секретарю: – Скажите ему сейчас же. Нет, и только нет! – Затем снова обратился к Полу: – Так зачем ты мне это сообщаешь?

Действительно, зачем? Пол никогда этого раньше не делал.

– Я… э-э-э.. просто подумал, что ты должен знать. Вдруг что-нибудь случится, – сказал Пол. – С отцом.

– Например, я его убью?

– Уф. Что, так плохо? Чем он занят теперь?

– Дышит мне в затылок. Девушки одна за другой проходят через мой кабинет, не давая работать. Наверное, придется положить этому конец и найти кого-нибудь самому.

– И жениться?

– Может быть, – сказал Говард, приведя брата в глубокое изумление. – Если найду родственную душу. У тебя никого нет на примете?

– Нет.

– Не может быть. Ты же известный повеса. У тебя по девушке в каждом порту.

– Они не годятся тебе в жены.

– А как насчет твоей соседки?

– Кого ты имеешь в виду? Джулию?

– Да, Джулию. Она именно то, что нужно. Старик моментально от меня отстанет. Я был бы не прочь жениться на Джулии.

– Нет!

Эмоциональность восклицания породила глубокое молчание на другом конце провода, в многих сотнях миль от Пола.

– О! – только и сказал Говард, которому ответ брата поведал о многом. – Вот оно как!

– Нет, вовсе не так! – с жаром возразил Пол. – Просто…

Но он так и не смог сказать, что Джулия беременна. Говард наверняка моментально пришел бы к верному заключению. Кроме того, не удержался бы и рассказал об этом отцу, чтобы перенести огонь его орудий с себя на брата.

– Просто Джулия заслуживает лучшего. Ей ни к чему брак без любви.

– И здесь нет никакого личного интереса?

– Я однолюб.

Последовала длинная пауза. Затем Говард сказал:

– Шейлы уже давно нет. Вряд ли она захотела бы…

– У меня нет никакого личного интереса, – резко проговорил Пол. – И оставим эту тему, ладно?

– Да я просто так сказал, – успокоил его Говард. – Не надо откручивать мне за это голову.

– Тогда не дави на меня. И забудь о Джулии. Говард не давил. Он упомянул еще пару женщин, которые могли бы его спасти.

– Кто угодно, лишь бы старик отвязался. Я не знаю, где он берет всех этих девиц.

– Наверное, у него запас в морозильнике, – предположил Пол.

Он уже жалел, что позвонил. Где-то в глубине сознания тихий голосок нашептывал, что, наверное, ему самому следовало бы предложить Говарду поближе познакомиться с Джулией.

Может, они сумели бы поладить. Может, она вышла бы замуж за Говарда и воспитала бы детей «в семье». При этой мысли все сжималось внутри у Пола. Он не хотел, чтобы его брат даже приближался к Джулии.

И он не переставал спрашивать себя, чем вызвано это нежелание.

Он уехал. На следующий же вечер. Только вчера был здесь, а сегодня – нет.

Поначалу Джулия думала, что Пол залег на дно, изо всех сил стараясь избегать ее, и преуспел в этом. Потом она заметила, что расположение штор на окнах остается неизменным, свет по вечерам не горит нигде, а главное – никто не поливает помидоры.

Он уехал. Ну и черт с ним, подумала Джулия и с головой погрузилась в работу. Она скомпоновала подборку фотографий особняка Тони Колтропа и сказала Марку, что готова взяться за любую другую работу. Марк позвонил через два дня и предложил сделать фотоочерк о Джеймсе Райдере – архитекторе и дизайнере, известном своим новаторским подходом к формообразованию.

Джулия на четыре дня отправилась в Корнуолл, где жил Джеймс. Он пригласил ее в Плимут посмотреть на проект, над которым сейчас работает, затем она провела с ним два дня в Эксетере, снимая уже построенные им здания.

Он упомянул несколько других мест, где работал, – Фалмут, Кингсбридж, Пул. Джулия посетила их все. Все, что угодно, лишь бы не думать о Поле.

Вернувшись домой, она попыталась сосредоточиться на работе. С этим было труднее. И не только из-за Пола. Джулия никак не могла найти удобное положение в фотолаборатории, за столом. Живот вырос и мешал ей. Дети стали невероятно активны. Они пинали ее и толкались, едва она принималась за дело. Поэтому она подолгу гуляла.

Иногда к ней присоединялся Сесил. Они говорили о его девушке, о ее фотографиях, о детях. Но никогда о Поле. Джулия не позволяла себе даже думать о нем. Она убеждала себя, что, если мысли будут заняты другим, Полу не найдется в них места.

Беда заключалась в том, что она не могла сутки напролет работать и гулять. Рано или поздно нужно было отправляться в постель и пытаться заснуть. Но сон никак не шел к ней. Особую активность дети почему-то проявляли с часу ночи до пяти утра. Они толкались и переворачивались так, словно между ними шла непрестанная борьба. Впрочем, даже если бы они этого не делали, ей все равно приходилось бы часто вскакивать.

– Знаешь, обычно говорят: она ест за двоих, – поделилась Джулия с сестрой, которая заскочила к ней как-то днем и поинтересовалась, почему у нее тени под глазами и усталый вид. – А я бегаю в туалет за троих. И у каждого из нас это желание возникает в разное время.

– Ты выглядишь изможденной, – откровенно сказала ей Элис. – Похожа на привидение.

– Большое спасибо.

– У тебя всегда был такой цветущий вид. А теперь ты хрупкая и бледная.

– Хрупкая? Как я могу быть хрупкой, когда ощущаю себя выброшенным на берег китом?

– Одно другому не мешает. Жаль, что Пол не может поносить их хоть немного.

Джулия ничего не ответила. Она понимала, что упоминание о Поле – это пробный камешек, заброшенный в попытке выяснить, как у них обстоят дела. Джулия надеялась, что если промолчит, то прямого вопроса не последует.

Ей нужно было лучше знать сестру.

– Есть какие-нибудь вести от отца твоих детей? – спросила Элис, не добившись желаемого более деликатным способом.

– Он работает.

– Ах как это мило! А он звонит тебе? Он знает, что ты едва волочишь ноги и ужасно выглядишь?

– Я не собираюсь говорить ему об этом!

– Значит, не звонил, – заключила Элис и пристально посмотрела на сестру. – Может, тебе следует взять отпуск?

– Нет.

– Почему? Тебе необходим отдых.

– Мне необходимо зарабатывать на хлеб насущный. Я могу рассчитывать только на себя.

– Пол…

– Пол мне не поможет! Точнее, я не позволю ему это. Кроме того, я люблю мою работу. И люди ждут моих фотографий. Марк только вчера говорил мне об этом.

– Когда возвращается Пол? Джулия пожала плечами.

– Меня это не интересует. Он не имеет ко мне никакого отношения.

– Вы, как бараны, ошиблись лбами, – заявила Элис. – Не знаю, кто из вас глупее: он – из-за того, что не желает иметь к тебе никакого отношения, или ты – из-за того, что позволяешь ему устраниться. Дети…

– У детей все прекрасно. Перестань поднимать суматоху. Честное слово, ты прямо как мама.

Подобное сравнение в любой другой ситуации моментально заставило бы Элис замолчать. Но сейчас она сказала:

– Мама тоже беспокоится? Что ж, хотя бы раз в жизни она совершенно права.

За работой Полу некогда было думать о постороннем. Когда случался перерыв, он обычно бывал таким усталым, что сил хватало только на то, чтобы выпить пива с коллегами, перед тем как забраться в постель. Именно к этому он и стремился. И все было бы прекрасно, если бы не сны.

Каждую ночь он видел сны. Сны о Шейле. Калейдоскоп эпизодов из их совместной жизни – счастливые моменты детства, помолвка, свадьба… Тысячи воспоминаний обрушивались на него, стоило только закрыть глаза и задремать.

И все они заставляли его томиться от несбыточных желаний. Он просыпался в тоске и отчаянии, пытаясь ухватиться за что-то, ускользавшее от него все дальше и дальше.

Это было плохо. Однако еще хуже были сны о Джулии. В них он видел ее смеющейся и улыбающейся, веселой и нежной. Ее глаза смотрели на него, ее руки прикасались к нему. И в своих снах он отвечал ей. Его сердце тосковало по ней. Его руки тянулись к ней.

А потом он опять видел Шейлу. Уплывающую за пределы досягаемости.

И тогда он просыпался. В одиночестве.

Джулия устала. Не просто устала, а была обессилена. На этой неделе они с Элис покрасили комнату, которая должна была стать детской. Купили две кроватки и пеленальный столик. Джулия сама сшила занавески и сама повесила их, что было вопреки всем предписаниям врачей. Но ее усталость была вызвана скорее не физическими нагрузками и недостатком сна, а тревогой. Именно тревога выматывала ее, сводила с ума. Джулия боялась, что, несмотря на всю свою браваду, не справится с предстоящим в одиночку.

Как она собирается работать, когда дети родятся? Сейчас их хотя бы не нужно пеленать и кормить каждые три часа. Они пинали ее изнутри, но, по крайней мере, молчали. А родившись, начнут плакать, требовать еды, чистых пеленок. Ей придется беспрестанно стирать, ходить в магазин, готовить еду, убирать квартиру, а не только зарабатывать деньги.

Как она будет повсюду ездить с детьми? Чем будет держать фотоаппарат?

При одной мысли об этом Джулия обмирала от ужаса. Конечно, Пол обещал обеспечить детей и она была благодарна ему за это, что бы ни говорила сестре. Но не могла позволить сбдержать и ее. Придется справляться самой. Но как?

Единственное, что она смогла придумать, – это работать на износ сейчас, чтобы можно было позволить себе передышку, когда родятся дети.

Марк был в восторге.

– Чем больше, тем лучше, – говорил он. – Я придержу фотографии и буду постепенно выдавать их в течение полугода. Займись заготовками.

Джулия занялась. Она снимала и снимала. Дети двигались, ворочались, пинались.

– Такое ощущение, что у меня внутри футболисты, – сказала Джулия Сесилу, когда тот зашел спросить, не хочет ли она пообедать с ним.

Был один из тех не по сезону теплых ноябрьских дней, которые хочется провести на воздухе. Поскольку, стоит только перемениться ветру, он принесет дуновение зимы, и тогда уж до самой весны придется кутать шею в шарф и носить тяжелое пальто. Поэтому Джулия провела день на террасе, ухаживая за тем, что осталось от ее растений в ящиках, и пытаясь рассортировать очередные отпечатки.

Два дня назад, для того чтобы добраться до старинного крестьянского домика, который ей давно хотелось снять, она вскарабкалась на высоченный холм. И когда Джулия возвращалась домой, спина нестерпимо болела. Даже сейчас эта боль еще чувствовалась.

Джулия попробовала сосредоточиться на снимках, но дети устроили такую потасовку, что пришлось отправиться на длительную прогулку, чтобы успокоить их. Однако ничего не помогало.

– Может, они просятся наружу? – спросила она Сесила.

– Наружу? – пробормотал он и с ужасом посмотрел на нее. – Тогда, может, тебе лучше пообедать дома?

– Нет, мне бы хотелось куда-нибудь пойти. Кроме того, ей было жаль расставаться с Сесилом. Хотя больше не было необходимости в ширме, отгораживающей ее от Пола, Сесил по-прежнему заходил к ней два раза в неделю, и Джулия была рада его обществу. Он оказался хорошим другом…

Они отправились в итальянский ресторанчик, где можно было расслабиться и спокойно наслаждаться едой. То, что нужно, подумала Джулия.

Но усилившаяся .боль в спине никак не позволяла ей найти удобное положение. Она вдруг почувствовала какой-то спазм в животе.

– Что такое? – встревожился Сесил.

– А? Да ничего. Сейчас пройдет.

И Джулия принялась изучать меню. Подошел официант, они сделали заказ. И тут она снова почувствовала, как ее скрутил спазм. Джулия заерзала. Определенно в ресторане стояли не самые удобные стулья в мире!

– С тобой все в порядке? – опять забеспокоился Сесил.

Джулия кивнула, снова изменив положение. Ее футболистам здесь явно было не по себе. Тогда она встала.

– Я скоро вернусь.

Спускаясь вниз, где находились туалетные комнаты, Джулия опять ощутила спазм. Затем еще один… Ее трясло, когда она вернулась к столу. Сесил сразу же заметил ее состояние.

– Что случилось?

– Кажется, я рожаю.

– Нет, – сказала Джулия.

Она уставилась на сестру и повторила это снова. Она продолжала повторять это с тех пор, как Элис нашла их с Сесилом в больнице накануне вечером.

– Нет, Элис! Я не знаю, где Пол. Я не знаю, как с ним связаться. Я не хочу связываться с ним.

– Но это необходимо, – настаивала Элис. Она стояла рядом с кроватью Джулии, уперев руки в бока, и не менее свирепо смотрела на сестру, которая раздраженно теребила край простыни и пыталась думать о приятном, как советовал ей врач. Но у нее ничего не получалось, потому что Элис продолжала упорствовать.

– Это ничего не даст, – твердо сказала Джулия. – Кроме того, – добавила она, глядя в окно, – он не хочет ничего знать. Потому что никак не может смириться с моей беременностью. – Вздохнув, Джулия пояснила: – У него уже была беременная жена.

Она никогда не рассказывала Элис о Шейле и их ребенке, потому что этого наверняка не хотел бы Пол. Сейчас Джулия вкратце поведала сестре о его жене, о ребенке, которого они ожидали, о том, как Пол потерял обоих – и не может ни простить себе этого, ни забыть о случившемся.

– Ясно теперь, почему он предпочитает оставаться в стороне? – закончила она и слабо улыбнулась Элис.

– Черта лысого! Мне ясно только, какой он эгоистичный осел! – Элис носилась по комнате, едва не врезаясь в стены. – Его жена умерла – и это дает ему повод быть свиньей по отношению к женщине, которую он сделал беременной?

– Ты не понимаешь, – устало вздохнула Джулия.

– Нет, совсем не понимаю! – выпалила Элис, она кипела от негодования. – У тебя будет двойня! Ты чуть не родила вчера двойню. Это не ты должна о ком-то заботиться, заботиться должны о тебе!

– Я не забочусь о нем. Я просто говорю, что он мне не нужен, – попыталась утихомирить сестру Джулия. – Мне никто не нужен.

Она старалась говорить спокойно и рассудительно. Но провести Элис ей не удалось.

– Чушь! – воскликнула та. – Тебе нужны постельный режим, спокойствие и кто-то, кто обеспечит тебе все это.

– Только не Пол.

Элис обожгла ее взглядом и сделала еще круг по спальне. Джулия устало прикрыла глаза.

– Послушай, – наконец сказала она со всем терпением, на которое была способна, – ты отнюдь не помогаешь созданию вокруг меня спокойной обстановки. Такое впечатление, что ты вот-вот взорвешься. Так что ступай отсюда и дай мне поспать.

Элис остановилась и озадаченно посмотрела на сестру.

– Прости, но… – Она тут же перебила себя: – Все, затыкаюсь. Отдохни. Я буду в соседней комнате.

– Тебе совсем не нужно сидеть здесь.

– Нет, нужно. И если не хочешь выдержать еще одну битву по этому поводу – спи.

Джулия понимала, что нет смысла спорить, когда надменный подбородок Барнсов вздернут так воинственно.

– Все будет в порядке, – прошептала она, когда сестра коснулась губами ее лба.

Она продолжала улыбаться, пока Элис не вышла из комнаты, а затем закрыла глаза, надеясь, чтобы так и было. Джулия молилась об этом с того самого момента, когда начались схватки и Сесил прямо из ресторана отвез ее в больницу. Туда вызвали ее лечащего врача. Он осматривал Джулию, что-то бормоча и цокая языком, а она в панике, с побелевшим лицом и пересохшим ртом, смотрела на него.

– Я?.. Они?..

Но так и не смогла высказать своих глубинных страхов.

Наконец врач поверх очков взглянул на нее.

– Вам, моя дорогая, нельзя так волноваться.

– Не буду! – с жаром пообещала она. – Но они… С ними все в порядке?

– Посмотрим. Нужно остановить схватки.

И он настоял на том, чтобы ночь Джулия провела в больнице.

Слава Богу, ничего фатального не случилось. Всю ночь Джулия пролежала без сна, стараясь не шевелиться, стараясь совершить невозможное – расслабиться. Сесил вызвал Элис, и они вдвоем просидели рядом с ней всю ночь, тоже ни на мгновение не сомкнув глаз.

Наконец ритмические сокращения в животе стали реже и слабее. К утру они уже были едва ощутимыми и нерегулярными…

– Чем дальше, тем лучше, – сказал врач, а затем погрозил Джулии пальцем. – Но с этого момента вам нужно быть как можно осторожнее.

– Я буду осторожной, – пообещала она.

– Лежать в постели. Целую неделю. Потом, если все будет в порядке, можно вставать и ходить. Не перетруждаться, – сурово сказал он. – Не волноваться по любому поводу.

– Я не буду.

– Вам нельзя, – поправил ее он. – Малыши растут, становятся все беспокойнее и сами по себе заставляют вас волноваться. А вы, судя по словам вашей сестры, еще и взваливаете на себя непомерную работу.

– Я перестану.

– Да, – одновременно произнесли врач и Элис. – Придется.

– Я понимаю ваше положение, – продолжал врач. – Но вам необходимо заняться собой. Побольше отдыхать, спать, есть. Становиться толстой, ленивой и всем довольной. Добьетесь этого – и все будет хорошо.

– У всех нас? – затаив дыхание спросила Джулия.

– Еще месяц – и у малышей будет намного больше шансов.

– Кларк! К телефону, – донесся до Пола голос из темноты.

Там, где он находился, была глубокая ночь. Где же он? В Пакистане? В Центральной Америке? Ладно, вспомнит, когда окончательно очнется.

В Иране! Да, в Иране. К телефону? Кто, черт возьми, может ему звонить?

Джулия! Он вскочил с постели и бросился к двери.

– Спасибо, Соме, – сказал он дежурному по казарме, который позвал его, и устремился к телефону.

– Джулия? – крикнул он в трубку.

– Прямо в точку, – усмехнулся его брат Говард.

Пол изо всех сил стиснул трубку.

– Что случилось? Она…

– С ней все в порядке. Сейчас.

Пол хрипло выдохнул и оперся о стену.

– Тогда какого черта ты?.. Кто тебе сказал о Джулии? – спросил он.

– Мне нанесли короткий визит.

– Джулия?

Пол не мог себе этого представить.

– Нет. Ее сестра. Ты не говорил мне, что Джулия беременна! – прорычал он. – И что еще важнее, ты не говорил мне, что имеешь непосредственное отношение к случившемуся… и лично заинтересован в исходе дела!

– Говори же!

– У нее начались схватки. Это не…

– Что?! Уже? С ней все в порядке?

– Сейчас все уже уладилось, – успокоил его Говард. – Она провела ночь в больнице. А теперь дома. В постели. Это было… предупреждение, так сказать. Ей нужно избегать всяческих волнений.

– Тысячу раз верно, – пробормотал Пол. Разве он не повторял ей без конца то же самое?

– Побольше отдыхать. Спать.

– Конечно.

– Ведьма с зелеными волосами считает, что она не будет этого делать.

– Ты встречался с Элис?! Ты говорил с ней в своем кабинете?

– Элис, – поправил Говард» – говорила со мной. Кричала на меня. Отшвырнула моего секретаря, ворвалась в мой кабинет, вцепилась в галстук и заявила, что подвесит меня за определенную часть тела, если я немедленно не разыщу тебя и не велю тебе поднять задницу и вернуться домой, чтобы позаботиться о ее сестре.

– Ух ты! – изумился Пол. – Вот это да! – И с восхищением добавил: – Элис – она такая, она может.

Ему совсем нетрудно было представить сестру Джулии посылающей в нокаут чопорного секретаря Говарда, а затем подвешивающей директора и совладельца крупного банка за одно место в его собственном кабинете. В других обстоятельствах он мог бы часами забавляться, так и этак обыгрывая этот сценарий. Теперь же сказал только:

– Еду.

– Рад это слышать, папочка, – протянул Говард.

Папочка… Пол не думал об этом. Он вообще не думал ни о чем, кроме того, как поскорее добраться до Джулии. Ближайшим же рейсом он вылетел в Лондон.

Действуя автоматически, он добрался на такси до дома. Бросил рюкзак перед своей дверью и устремился вверх по лестнице.

На его стук в дверь Джулии ответа не последовало.

Он ощутил новый приступ паники. Вдруг она в больнице? Вдруг уже родила? Малыши ведь, наверное, не выживут, если родятся так рано. А выживет ли она?

Пол снова забарабанил.

– Проклятье! – процедил он сквозь зубы. – Открой же ты эту дверь!

Наконец Пол услышал, как щелкнул замок и звякнула цепочка. Дверь немного приоткрылась. Он ожидал увидеть Элис. Но на него удивленно смотрела Джулия.

– Что ты…

Он не дождался, пока она закончит вопрос. Он и не собирался отвечать на вопросы. Рывком распахнул дверь и прошагал в комнату. На Джулии были мешковатые шорты и хлопчатобумажный свитер, и, хотя Пол не видел ее меньше месяца, она опять изменилась. Во всяком случае, ее живот. Он стал непомерным.

– Почему ты не в постели? – требовательно спросил Пол.

Джулия все еще не пришла в себя. Затем с видимым усилием собралась и холодно произнесла:

– Я открывала дверь. Какой-то идиот, как безумный, колотил в нее. .

– Я думал, Элис здесь.

– У Элис своя жизнь.

– Не будет, когда я доберусь до нее. О чем она думала, оставляя тебя одну?!

– Прости?

– Ступай в постель, – приказал Пол, надвигаясь на нее и подталкивая по направлению к спальне. – Тебе нужно лежать.

– Кто это сказал?

– Элис. Врач. Мой брат.

– Твой брат? Говард?! – поразилась Джулия. – Какое отношение ко всему этому имеет Говард?

– Он позвонил мне.

– С какой стати?

– Чтобы сохранить свою способность к деторождению, наверное. Элис готова была лишить его оной, если он не разыщет меня.

– Я ее убью!

– Не стоит. Это причинит тебе большие волнения. Проклятье, Джулия! Иди ложись!

И когда она не подчинилась, схватил ее за руку и потащил в спальню. Джулия сопротивлялась всего мгновение, затем вздохнула.

– Ты действительно редкий грубиян, – пробормотала она, покорно следуя за ним по коридору. – Я не знаю, что ты здесь делаешь? Он не должен был звонить тебе.

– Нет, должен. – Пол подтолкнул ее к кровати и удовлетворенно кивнул, когда Джулия чуть ли не упала на нее. – Поднимай ноги.

– Я не…

– Поднимай ноги!

Он склонился и, взявшись за щиколотки, положил ее ноги на кровать. Затем растянулся рядом.

– Пол!

– Ммм…

Он положил на нее руку, чтобы помешать ей встать, и закрыл глаза.

– Что ты творишь?

– Забочусь о тебе, – пробормотал он. Джулия попробовала сбросить его руку, но та осталась совершенно неподвижной.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы обо мне заботились, – возразила она.

– Я слышал обратное, – пробормотал Пол и, перевернувшись на бок, притянул ее поближе к себе.

Господи, как хорошо! Намного лучше, чем подушка, обнимая которую он просыпался совсем недавно. Он обхватил руками ее огромный живот. Тот толкнул его. Пол вскинул голову.

– Что за…

– Ты их придавил, – язвительно сообщила Джулия.

– Их? А! О!

Пол ослабил хватку и погладил живот. Под его рукой что-то шевелилось и переворачивалось. Они. Дети.

Его дети. Полу не хотелось думать об этом. Сейчас не хотелось. Он был здесь. И этого казалось достаточно.

– Они так все время? – прошептал Пол.

– Нет, не все. Иногда они спят.