Текст книги "Искушение дьявола"

Глава 2

В отличие от других так называемых джентльменов, добивающихся моего расположения, Филипп ведет себя так, будто ему, в самом деле, интересны мои мысли. Он обращается со мной как с человеком, а не как с декоративным дополнением к его костюму.

Из дневника Элис Маршан 17 апреля 1794 года

Мора вошла в дом Лэнскомбов через приоткрытые застекленные двери со стороны сада и облегченно вздохнула, когда мощные кирпичные стены заглушили звуки внешнего веселого празднества.

Дрожащей рукой девушка поправила отороченную кружевом полумаску и зарделась от стыда, вспомнив те удивительные «живые картинки», на которые она натыкалась, пробираясь через извилистый лабиринт. Никогда, даже в самых безумных своих фантазиях, она не могла бы представить себе, что человеческие существа способны вести себя подобным образом. Это был откровенный разврат! Полуголые тела сплетались в таких позах, которые неискушенному человеку казались анатомически просто невозможными.

Она, конечно, очень наивна, ведь даже предупреждения Вайолет о том, что ее может ожидать на такого рода вечеринке, не смогли подготовить ее к увиденному. Интересно, сколько участников этой разнузданной оргии имеют отношение к высшему свету? Сколько здесь тех самых чопорных лицемеров, которые совсем недавно осуждающе тыкали в нее пальцами, с готовностью приписывая бедной девушке безнравственность ее матери?

И сколько знакомых лиц скрывается за этими масками, украшенными перьями и блестками?

У Моры екнуло сердце. Она вдруг вспомнила одно лицо – такое мужественное и умопомрачительно красивое, что как только она его видела, у нее сразу перехватывало дыхание, и путались мысли. А ведь она прекрасно знала, что эта внешность – всего лишь фасад, за которым прячется дьявольская сущность.

Она заметила его в тот момент, когда проскользнула на территорию поместья через задние ворота и присоединилась к толпе, фланирующей по саду. Он стоял на лужайке и о чем-то оживленно спорил с другим мужчиной. В отличие от других гостей он был без маскарадного костюма. Впрочем, Мора узнала бы его в любой маске. Это был граф Хоксли.

Вообще-то его присутствие здесь не должно было удивить Мору. Она нисколько не сомневалась, что этот джентльмен – завсегдатай подобных мероприятий и ему должны нравиться такие непристойные сборища. И все же неожиданная встреча выбила ее из колеи. Подумать только, он то и дело попадается на ее пути в самые неподходящие моменты. Он все время застает ее врасплох и ставит в дурацкое положение! Трудно представить, как это может выглядеть со стороны. Все это напоминает поведение глупого непослушного ребенка.

А достаточно вспомнить их первое знакомство… Но она не будет об этом думать. Во всяком случае, сейчас. Перед ней стоит более важная задача. Хоть Вайолет и обещала сделать все возможное, чтобы отвлечь лорда Лэнскомба, времени терять не стоит.

Закутавшись поплотнее в плащ, Мора огляделась по сторонам, пытаясь при тусклом свете мерцающих канделябров рассмотреть детали обстановки. Прямо перед ней был длинный узкий коридор, по обе стороны которого виднелись закрытые двери. Вайолет говорила, что кабинет виконта находится в самом конце – слева, под аркой.

«Ты сможешь», – твердо сказала себе Мора, расправив плечи. Она была полна решимости, сделать то, что наметила. В конце концов, она дочь маркиза Олбрайта, одного из главных английских специалистов в области криминологии – человека, который помогал Боу-стрит распутывать сложнейшие лондонские преступления.

Она наверняка унаследовала какие-нибудь его таланты.

Девушка быстрым осторожным шагом двинулась вперед, стараясь ступать как можно тише и не обращать внимания на экзотические звуки, доносившиеся из-за многочисленных дверей, расположенных по обеим сторонам. Высокие прерывистые стоны и низкое раскатистое рычание – эти звуки последний час раздавались со всех сторон и выводили ее из себя.

Скользнув в арку, она с радостью обнаружила, что дверь в кабинет лорда Лэнскомба распахнута, а внутри никого нет. Единственная лампа, горевшая в углу на большом дубовом письменном столе, давала тусклый свет и лишь слегка освещала, пустую комнату.

Теперь ей оставалось только найти бумагу – любой листок с образцом почерка виконта. Сличив его с запиской, лежавшей в кармане ее плаща, она будет знать, верны ли ее подозрения.

По красивому восточному ковру Мора подошла к столу и внимательно изучила предметы, лежавшие на столешнице. Чернильница, ручки, металлические перья, какие-то письма от семейного адвоката… Но ничего такого, что было бы написано рукой самого виконта.

Черт! Как же так? Девушка принялась рыться в ящиках стола. Время шло, Мора очень нервничала, ведь каждая секунда имела для нее особое значение… Она уже начала паниковать, когда в последнем выдвинутом ящике ее пальцы наткнулись на гроссбух в кожаном переплете, лежавший под свежевыстиранными носовыми платками.

Это была бухгалтерская книга. Едва сдержав победный клич, Мора извлекла ее со дна ящика, положила перед собой на стол и раскрыла. Затем с все возрастающим волнением вытащила из внутреннего кармана плаща мятый, многократно сложенный листок пожелтевшей почтовой бумаги и поднесла его вплотную к странице, на которой виконт оставил несколько записей. Так, теперь при свете лампы можно сравнить два почерка.

«Если ты не будешь моей, то станешь ничьей…»

Эту записку, вложенную в мамин дневник, Мора обнаружила две недели назад и с тех пор много раз читала и перечитывала ее. И каждый раз ее охватывало дурное предчувствие, а по спине бегали мурашки. Но сейчас она заставила себя не обращать, внимание на смысл написанного и полностью сосредоточилась на сравнении двух рукописей.

Ничего общего. Девушка удивленно и разочарованно перевела взгляд с письма, которое держала в руке, на гроссбух. Не может быть! А ведь она была так уверена! Ей казалось очевидным, что именно Дэнскомб – автор записки. Но нет, его почерк был гораздо разборчивее. Ровные строчки, пересекавшие страницу, изобиловали завитушками, обычно несвойственными мужскому письму. Что же теперь делать?

– Так-так, и что это там у нас, а?

Пьяный мужской голос заставил Мору испуганно охнуть и резко вскинуть голову. На пороге комнаты маячил мужчина. Руки его были скрещены на груди, ноги широко расставлены. Понимающе ухмыляясь, он смотрел на девушку.

Несмотря на маску, прикрывавшую его лицо, и жидкие каштановые пряди, которые выбились из косички и упали на скулы, она его узнала.

Это был лорд Куинси Страттон, сын виконта.

Мора с ужасом смотрела на него. Она была настолько потрясена, что даже не пыталась хоть как-то объяснить свое присутствие в кабинете его отца. Страттон вошел в комнату, сделал несколько шагов вперед и, скривив губы в похотливой улыбочке, заметил:

– Если ты хочешь стащить серебро, моя сладкая крошка, то я вынужден тебя огорчить – ты не туда попала. Столовая в западном крыле.

Мора проворно сунула письмо обратно в карман, радуясь, что сообразила надеть плащ с капюшоном. В нем было жарко и неудобно, зато можно закутаться и успешно спрятаться. Теперь оставалось только одно: постараться не выходить на свет и молить Бога, чтобы Страттон не узнал ее.

Если это случится, ей несдобровать!

Облизнув пересохшие губы, она прочистила горло и ответила на его замечание писклявым, чуть придушенным голоском глупой жеманницы, совсем непохожим на ее обычный голос:

– Простите, милорд. Я искала одного джентльмена – моего приятеля, который сопровождал меня на этом вечере. Но, кажется, я немножко заблудилась.

– Дж-жентльмена приятеля, говоришь? – Даже в тусклом свете лампы она видела, как красны его глаза, выглядывавшие из прорезей маски. А невнятная речь только подтверждала: Страттон сильно пьян. – Ничего себе дж-жентльмен, оставил такую хорошенькую леди одну!

– Ну что ж, придется поискать в другом месте. – Осторожно обогнув стол, она кинула быстрый взгляд на открытую дверь. До выхода всего несколько шагов. Только бы удалось проскочить мимо него… – Еще раз простите меня, милорд. Разрешите, я пройду.

Изо всех сил, изображая спокойствие, которого в тот момент ей сильно не хватало, девушка двинулась вперед, не сводя глаз со спасительного коридора. Она уже было, поверила в то, что Страттон действительно даст ей уйти, но он вдруг резко схватил ее за запястье, заставив остановиться.

– М-может, я тебе помогу? Дом большой, а я не хочу, чтобы ты опять заблудилась. – Он притянул Мору к себе, обдав ее щеку зловонным дыханием. Сочетание алкоголя и немытого мужского тела было таким омерзительным, что ее чуть не стошнило. – Давай сначала заглянем ко мне в спальню?

Ее желудок скрутило от страха. Она изо всех сил толкнула Страттона ладонями в грудь, пытаясь хоть немного отдалить его от себя. Но это не подействовало – мужчина остался неподвижен как скала. Притянув Мору ближе, он выпустил ее запястье и обхватил девушку за талию, расплющив мягкие груди своим широким торсом. Она в панике почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в живот.

– Прошу вас, милорд, – прошептала она, извиваясь в его медвежьих объятиях и лихорадочно соображая, как ей выбраться из столь щекотливого положения.

– Проси, милая, я все тебе дам, – проворковал он с пьяным смешком. Страттон нащупал грудь девушки сквозь ткань плаща и грубо сжал ее. Мора застонала от боли. – Да, моя сладкая. Это именно то, что я хочу услышать. Подожди еще немного, и я заставлю тебя выкрикивать мое имя.

С этими словами он начал теснить ее к мягкому бархатному дивану, стоявшему возле дальней стены.

Мора вдруг вспомнила прошлый сезон, темную беседку и того же мужчину. Тогда он лапал и тискал ее так же нагло, как сейчас.

«Не надо корчить из себя недотрогу! Я-то знаю, что ты ничем не лучше своей распутной мамаши».

Маленькая искорка праведного гнева, горевшая где-то в глубине ее души, разгорелась яростным пламенем. Она изо всех сил ударила каблуком по щиколотке и одновременно ткнула локтем в солнечное сплетение.

Выругавшись, он отпустил ее и схватился руками за живот. Мора увидела, как быстро краснеет и наливается яростью его лицо, и проворно отскочила подальше.

– Ах ты, сучка! Да я тебя…

– А ну-ка остынь, Страттон!

При звуках этого глубокого баритона по телу Моры разлилось знакомое волнующее тепло. Она быстро обернулась, уже зная, кого увидит на пороге кабинета.

Ну конечно! Только его здесь не хватало! Разумеется, в данной ситуации он являлся ее спасителем, но почему именно он?

Опершись массивным плечом о косяк, граф Хоксли небрежно стоял в дверях и с непроницаемо-задумчивым выражением наблюдал развернувшуюся перед ним сцену.

– Кажется, леди ясно дала понять, что ты ее не интересуешь, – заметил он, не сводя взгляд со Страттона. Несмотря на расслабленную, почти беспечную позу, в его состоянии ощущалось почти осязаемое напряжение. Она догадывалась, что он вовсе не так беспристрастен, как кажется. – Дам тебе хороший совет: потренируй свою технику обольщения на ком-нибудь другом, не таком упрямом, а эту девушку оставь мне. В отличие от тебя я умею обращаться со своенравными красотками.

Услышав это, сын виконта заметно ощетинился и распрямился.

– Не суйся не в свое дело, Хоксли! – рявкнул он, сверкнув глазами. – Найди себе другую женщину.

Хамский тон Страттона заставил графа усмехнуться. Он в ленивом изумлении приподнял золотистую бровь:

– А если я хочу эту?

– Тем хуже для тебя! Я первый ее увидел и не собираюсь никому уступать, тем более тебе.

Мора закусила губу. О Боже, ситуация осложняется с каждой секундой! Надо что-то придумать, иначе они разорвут ее на части, как два бродячих пса, дерущихся из-за косточки!

– Пожалуйста, не надо спорить. Я…

Но ей не удалось договорить. Страттон с рычанием схватил Мору за руку и встряхнул с такой силой, что ее голова запрыгала, как у тряпичной куклы.

– Заткнись! Ты и так доставила мне кучу неприятностей, а теперь еще вздумала ныть?

При виде этой сцены Хоксли оторвался от дверного косяка. Его взгляд стал холодным и жестким.

– Отпусти даму, Страттон! Сейчас же!

– Даму? – злобно оскалился сын виконта. – Разве дамы посещают подобные вечеринки? Да это просто потаскушка!

На глазах у изумленной Моры граф быстро и точно впечатал кулак в нахальную физиономию Страттона и опрокинул его на диван. Тот безжизненной грудой рухнул в подушки.

На мгновение наступила тишина. Потом Страттон неуверенно сел – из его носа текла кровь, и он старался зажать его руками.

– Черт возьми, Хоксли, кажется, ты сломал мне нос! – Надеюсь, что это так.

– Как думаешь, что скажет мой отец, когда узнает об этом?

– Понятия не имею. – Нагнувшись, Хоксли схватил мужчину за воротник, рывком поставил на ноги и вместе с ним быстро преодолел короткое расстояние до дверей. – Иди, расскажи скорей папочке, что с тобой приключилось!

– И расскажу, убдюдок, не сомневайся! – Вырвавшись из цепких рук графа и чуть не потеряв равновесие, Страттон вперил в своего противника взгляд, полыхающий презрением. Однако кровь, сочившаяся сквозь его пальцы, и съехавшая набок маска несколько подпортили эффект. – Можешь забирать эту шлюшку! Она, наверное, сифилитичка!

Хоксли угрожающе двинулся на него, но молодой лорд живо ретировался, подчеркнув свой уход из кабинета громким стуком и приглушенным ругательством, которые заставили Мору поморщиться. Такие же звуки сопровождали нетвердое шествие Страттона по коридору. Когда же он, наконец, прошел в дальнюю арку, опять все стихло.

А Мора осталась наедине со своим спасителем. С человеком наверняка еще более опасным для нее, чем тот, которого он только что прогнал. С самим дьяволом.

Метнувшись к столу, она схватила ближайший предмет, который мог сойти за оружие – это был гравированный нож для бумаги, – и, быстро развернувшись, угрожающе выставила его перед собой как раз в тот момент, когда Хоксли повернулся к ней лицом.

– Советую вам не двигаться с места, милорд, – предупредила она графа, отчаянно надеясь на то, что маска и капюшон уберегут ее от его проницательного взгляда и помогут остаться неузнанной. – Спасибо вам за ваше участие в моей судьбе, однако, имейте в виду, что вам не удастся применить ко мне вашу технику обольщения.

Острый конец лезвия канцелярского ножа, зажатого в руке Моры, был всего на волосок от горла Хоксли, однако, к ее ужасу, граф отнюдь не выглядел встревоженным. Даже, напротив, в глубине его зеленых глаз явственно поблескивали веселые лучики.

– Так-так. Дама вооружена и готова защищаться всеми возможными средствами.

– Вот именно. А теперь, если не возражаете, я бы вас попросила отойти на шаг назад…

– Ну, вообще-то я возражаю. Молниеносным движением, которое она не успела предвосхитить, граф вырвал нож из ее дрожащих пальцев, бросил его на стол и обхватил девушку руками, развернув ее таким образом, что ее спина оказалась, прижата к его груди.

– Вы разве не знаете, – хрипло проговорил он ей в самое ухо, – что маленьким девочкам не следует играть с острыми предметами?

Еще не веря в то, что ему так быстро удалось ее разоружить, Мора издала негодующий возглас и начала активно бороться, используя типично женские приемы – она брыкалась, лягалась, визжала и царапалась в отчаянной попытке высвободиться. О нет, она ни за что, не позволит этому человеку превратить ее в беспомощную жертву!

– Ради Бога, успокойтесь! Клянусь, я не имею на вас никаких видов.

Расслышав эти слова, произнесенные раздраженным категоричным тоном, Мора мгновенно замерла, не переставая ощущать жар его мускулистого тела, прижатого к ее спине. В отличие от Страттона он издавал приятный мускусный запах, ласкавший ее обоняние.

– В с-самом деле?

– Ну, я же не сумасшедший, черт возьми! Странно, но эта реплика показалась Море обидной.

Однако прежде чем она успела придумать ответную колкость, он аккуратно стянул с ее головы капюшон, теплой ладонью приподнял подбородок девушки и внимательно посмотрел ей в лицо.

– А теперь рассказывайте, что вы такое задумали, леди Мора Давентри.

Глава 3

Сегодня Филипп удивил меня пикником в Гайд-парке. Мы чудесно провели время. Он рассказал мне, какие вопросы криминологии он сейчас изучает, и сообщил, что недавно к нему за помощью обратился его коллега, и он готов подключить весь свой интеллект, чтобы ему помочь. Мне невольно подумалось: какой же он хороший и благородный человек! А для меня так даже слишком хороший.

Из дневника Элис Маршан 2 мая 1794 года

Мора растерянно хлопала глазами. Ее напугала легкость, с которой Хоксли узнал ее, несмотря на плащ, маску и густой слой сценического грима, который сегодня вечером мастерски наложила ей Вайолет. Бывшая актриса поклялась, что даже близкие родственники Моры не узнают ее при встрече, однако графу, каким-то, видно, образом это все же удалось.

– Итак? – спросил он после затянувшейся паузы. – Я жду, но имейте в виду, что мое терпение кончается очень быстро.

Мора уловила в его голосе снисходительные нотки, и это ее разозлило. Она дернулась, пытаясь освободиться от его руки.

– Это не ваше дело!

– Как раз наоборот. Я опять спас вас от последствий ваших неразумных поступков, и в благодарность за это вы должны хотя бы объяснить мне, зачем вы сюда пришли.

– Моих неразумных… – договорить ей помешала волна негодования. – Да как вы смеете? К вашему сведению, в том, что я здесь, нет ничего предосудительного.

К ее удивлению, Хоксли слегка разжал руки и выпустил ее из объятий. Она резко развернулась и встала к нему лицом. Но освобождение было неполным. Сильные пальцы графа по-прежнему держали ее запястье, однозначно давая понять, что разговор еще не закончен.

Хоксли кивнул, соглашаясь с ее словами.

– Вы правы. Именно поэтому я и прошу у вас объяснения. Пожалуйста, будьте так любезны, расскажите, в чем дело.

Появившаяся на его лице ухмылка еще больше рассердила Мору.

– Я ничего вам не должна, кроме благодарности, а ее вы уже получили, – прошипела она. – Отпустите меня!

Лицо его потемнело, и Море на мгновение показалось, что он не выполнит ее просьбу. Но она ошиблась. Граф натянуто кивнул и выпустил ее руку, после чего скрестил руки на мускулистой груди и устремил на нее взгляд, полный ледяного высокомерия.

– С радостью. Однако должен заметить, миледи, что у вас это входит в привычку. Каждый раз, когда я прогуливаюсь на вечеринке, вас зажимают в каком-нибудь темном углу, и мне приходится бросаться вам на помощь. Если не ошибаюсь, чуть меньше года назад я застал вас при весьма похожих обстоятельствах, и тогда вы отбивались от ухаживаний того же самого мужчины. Это было на балу у Хейуорта, не так ли?

Мора вспыхнула. В голове ее вновь пронеслись воспоминания о предыдущем столкновении с лордом Страттоном. Все верно. Уже не впервые она подвергается его грубым домогательствам, и – вот ведь судьба злодейка! – ее случайным спасителем неизменно становится Хоксли.

Девушка расправила плечи и холодно взглянула на него.

– Я не просила вас мне помогать. И могу вас заверить, что если бы мне когда-нибудь понадобилась помощь, то к вам я бы обратилась в самую последнюю очередь.

Золотистые брови графа взлетели кверху.

– Если бы? – удивленно переспросил он.

– Вот именно, если бы. Да будет вам известно, что я вполне способна сама за себя постоять. И мне оскорбителен ваш намек, будто я каким-то образом повинна в возмутительном поведении лорда Страттона. Я ничем его не провоцировала и не поощряла. Ни его, ни других так называемых «джентльменов», которые полагают, что может быть приятно подобное обращение.

– Допустим. Но мне кажется, что если бы вы не бродили повсюду в одиночку, то могли бы избежать подобных ситуаций.

– А вам-то что за дело, не понимаю?

– Да я и сам не понимаю. – Хоксли пожал плечами, всем своим видом показывая, что данный вопрос слишком труден для обсуждения. – Знаете, раньше мне более-менее везло, но я впервые встречаю девушку, которая так часто попадает в передряги.

Мора покачала головой. Здравый смысл подсказывал ей, что надо прекратить этот странный спор и, пока есть возможность, бежать к дверям. В конце концов, еще совсем недавно у нее было только одно желание: как можно скорей убраться из этого кабинета. Но она почему-то не могла позволить графу так легко с ней расстаться.

– Вообще-то я не это имела в виду.

По лицу графа пробежала знакомая тень, однако уже в следующее мгновение она сменилась его обычной маской бесстрастной сдержанности.

– Знаю. Но у меня нет никакого желания говорить о моем отце, вашей матери или о тех причинах, по которым мы с вами должны избегать, презирать и ненавидеть друг друга. Если честно, эта тема настолько заезжена, что я нахожу ее слишком скучной.

Он заглянул ей в глаза и подался вперед. Теперь они стояли так близко, что Мора ощущала тепло его дыхания на своей щеке и на локонах у виска.

– К тому же я не собираюсь вас отпускать, пока вы не ответите на мой вопрос. Итак, повторяю: что вы задумали?

Пространство между ними было заряжено почти осязаемым напряжением. Мора прижала ладонь к трепещущему сердцу, зачарованная и опьяненная проницательным взглядом его зеленых глаз. Свет от лампы превращал белокурые волосы графа в золотистый нимб и придавал его поразительно красивому лицу почти потустороннее сияние. В этот момент он был как никогда похож на «падшего ангела», с которым она мысленно его сравнивала. Будто сам Люцифер спустился на землю, чтобы склонить ее на сторону Тьмы.

Призвав на помощь все свое самообладание, девушка отступила на шаг назад, противясь его волнующей близости, и попыталась собраться с мыслями. По его решительному лицу было видно, что он не даст ей так просто уйти от ответа. Пожалуй, не стоит даже пробовать. Вне всяких сомнений, он имел право знать, тем более, если открытия, на которые ее натолкнул мамин дневник, окажутся правдой.

Но сможет ли она ему рассказать? И если сможет, то, как он среагирует? Мора не знала даже, с чего начать. Как объяснить, что его отец, возможно, невиновен в тех преступлениях, в которых его обвинили? Более того, возможно, его смерть вовсе не была самоубийством, и его убил тот же человек, который лишил жизни ее мать.

Она была совершенно уверена, что графу этого будет мало. Он станет задавать вопросы, на которые она пока не готова ответить. Не добившись от нее толку, он наверняка пожелает встретиться с ее отцом. Но маркиз сейчас болен, а ей необходимо сохранить тайну на время собственного расследования. Значит, этого нельзя допустить!

Девушка вспомнила лорда Олбрайта, лежащего в своей спальне, слабого и измученного почти двухнедельной лихорадкой, и при одной мысли о больном отце ее охватила новая волна решимости.

«Нет, – сказала себе Мора, пытаясь сдержать слезы. – На кон поставлено слишком многое». Она не должна ничего говорить Хоксли. Во всяком случае, пока.

Сделав глубокий вдох, чтобы укрепить свою ослабевшую волю, она вскинула голову и с откровенным вызовом встретила пронзительный взгляд графа.

– Мне нечего больше сказать.

Услышав ее категоричное заявление, граф мрачно поджал губы и заиграл желваками. Когда он, наконец, заговорил, в его холодном, сдержанном тоне явственно читалась неприязнь.

– Понятно. Ну что ж, тогда у меня остается единственное предположение: вы пришли сюда по той же причине, что и все остальные гости. Наверное, я оказал вам медвежью услугу, прогнав Страттона: Вы наслаждались его довольно грубыми приставаниями. – Он с насмешливой галантностью сделал жест в сторону дверей. – Впрочем, еще не поздно позвать его обратно. Или, если хотите, я могу поискать самого виконта Лэнскомба и пригласить его к вам сюда. Уверен, старый ловелас не откажется от любовного свидания с такой симпатичной девушкой. В конце концов, всем известно, как близок он был с вашей матерью.

Мора вздрогнула. Странно, почему его слова так больно задевают ее самолюбие? Какое ей дело до его мнения? Но пусть думает что хочет! Это никак не повлияет на осуществление ее плана. И все же его презрительные жестокие слова резанули ее по сердцу, точно лезвие остро заточенного ножа.

Девушка решила не показывать, как сильно ее оскорбила его насмешка. Сжав кулаки, она воинственно уперла их в бока.

– Я попросила бы вас не упоминать мою маму в этом разговоре, лорд Хоксли.

– Отчего же, миледи? Ведь ее связь с виконтом ни для кого не была секретом, не так ли? Интересно, сколько мужчин болталось на крючке у покойной леди Олбрайт? Двое? Трое? Десяток? Вы-то сами знаете? Наверное, ей было непросто держать их всех в повиновении.

Услышав очередную колкость, Мора не выдержала и размахнулась, чтобы звонкой пощечиной убрать ухмылку с его надменной физиономии. Но он успел ловко перехватить ее руку.

Граф укоризненно покачал головой и зацокал языком:

– Ах-ах-ах, смотрите, какие мы нежные! Вы что же, хотите обвинить меня в моих предположениях? Вообще-то приличные незамужние девушки и слыхом не слыхивали о подобных вечеринках, я уж не говорю о том, чтобы в них участвовать. Из чего сам собой напрашивается вывод: вы вовсе не так невинны, как кажется. Так что, думаю, меня вполне можно простить. – Замолчав, Хоксли сузил глаза и прошелся медленным обжигающим взглядом по ее округлым формам, отчего она почувствовала себя совершенно беспомощной, будто была обнаженной. – Я прав, леди Мора? Вам, в конце концов, надоело корчить из себя чопорную недотрогу? Вы обнаружили, что под вашей внешней благопристойностью скрывается такая же распутница, какой была ваша мать?

Взбешенная его чудовищным цинизмом, Мора с негодованием посмотрела на него, собираясь выдать уничтожающий ответ, который запомнится графу надолго. Но она не успела произнести, ни звука. Он вдруг обнял ее за талию и прижал к своему теплому мускулистому телу. От неожиданности все слова застряли у нее в горле.

– На вашем месте, – произнес он бархатным голосом, – я бы хорошенько подумал, прежде чем что-то сказать. – Какое-то мгновение он удерживал ее, гипнотизируя взгляд своим хищным взглядом, и Мора боялась, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Потом перевел взгляд на ее дрожащие губы. – Впрочем, будет лучше, если вы вообще помолчите.

Только она успела уловить в его сверкающих глазах пугающий огонек решимости, как он нагнул голову и завладел ее губами в безжалостном поцелуе.

В то же мгновение весь здравый смысл, которым обладала Мора, выпорхнул из ее головы и уплыл в открытую форточку.

Это был такой смелый, такой уверенный натиск, что она даже не могла дышать. Голова шла кругом, и не осталось никаких сил для борьбы и возражений. Умелые движения его губ сопровождались волшебными ласками бархатистого языка, который сначала медленно скользил по ее атласным губам, а потом властно проник в рот, отчего девушку бросило в дрожь.

«Нет, этого не может быть! – вопила чудом, уцелевшая частичка ее разума. – Я не должна позволять ему себя целовать!» Девушка знала, что ей надо оттолкнуть его, отругать за подобную наглость. Но всем ее существом овладела странная покорность, которая почти отключила мозг и внедрилась в каждую клеточку тела. Руки и ноги Моры налились свинцовой тяжестью и сделались совсем бесполезными.

А когда она, наконец, кое-как справилась со своей вялостью и смогла поднять руки с намерением отпихнуть от себя графа, они почему-то сами обвили его шею, а пальцы запутались в шелковистых белокурых волосах на его затылке.

«Безумие! Настоящее безумие! Но как же невероятно вкусен его пряный поцелуй…» Это была последняя, ясная мысль, которая ее посетила. В следующий миг волна желания, так долго сдерживаемая, нарастающая, вдруг пробила все заслоны и накрыла девушку с головой.

Гейбриел знал, что это ошибка. Но он напрасно призывал на помощь свою волю, пытаясь отпустить прекрасную пленницу и уйти восвояси. Да, он отчетливо сознавал, что должен немедленно положить конец происходящему, однако какая-то неведомая сила руководила его действиями, застила разум… В конце концов, все логические доводы оставили его, он вообще перестал что-либо соображать. Все его чувства сосредоточились на леди Давентри и на сумасшедшем желании обладать ею.

Этот поцелуй был задуман как наказание: девушка не на шутку разозлила его своей упрямой несговорчивостью. Однако очень скоро стремление отомстить уступило место чему-то большему. Гейбриел не собирался подробно исследовать этот вопрос и знал лишь одно: он ее хочет. Еще ни разу, обнимая женщину, он не испытывал подобных ощущений. Она была такой нежной и мягкой, такой покорной и беззащитной, такой хрупкой, такой…

Невероятно чудесной.

Забавно, черт возьми! Он находит «чудесной» дочь опытной искусительницы, которая соблазнила его отца и обрекла на гибель! Казалось бы, эта девушка не должна вызывать у него ничего, кроме презрения и отвращения. Однако доводы рассудка сейчас не имели никакого значения. Он держал ее в объятиях, ощущая на своих губах сочный медовый вкус ее губ, и она трепетно льнула к нему.

«Почему я не могу удержаться? – в смятении думал Хоксли, все, углубляя поцелуй и наслаждаясь ее тихими стонами. – Откуда, черт возьми, взялось это непреодолимое влечение? Зачем я все время ищу ее и спасаю от обидчиков?» Он не знал ответа. Но с момента их первой встречи, едва заглянув в эти ярко-голубые глаза, такие настороженные и беззащитные, он был сражен и совершенно очарован. Эта юная леди интриговала и притягивала его, и он ничего не мог с собой поделать.

Возможно, всему виной был тот мимолетный миг взаимного согласия, который они когда-то испытали на балу у Графтонов. Или дело в другом, и он чувствует себя ответственным за судьбу? Ведь это его отец лишил Мору матери, навсегда изменив ее судьбу и судьбы ее близких.

Однако, как бы то ни было, еще ни одна из женщин (а сколько их, красивых и более опытных, перебывало в его объятиях!) не волновала его так сильно.

Наконец, прервав поцелуй, он посмотрел на ее запрокинутое кверху лицо и с невольным удовлетворением отметил, как пылают ее щеки, и туманится взгляд. Не в силах совладать с собой, Хоксли дрожащей рукой распустил завязки на ее плаще и стянул его с плеч девушки. Плащ черным облаком упал к ее ногам, открыв вечернее платье из фиолетового шелка с пышными юбками и открытым лифом, которое плотно облегало мягкие изгибы фигуры и наполовину обнажало восхитительные округлости груди. Сейчас Мора выглядела как никогда соблазнительно. С растрепавшимися черными локонами и яркими нежными губами, опухшими от его поцелуев, она напоминала даму, пресытившуюся бурной страстью и утомленную ласками невероятно пылкого любовника.

Его мужской орган ожил и болезненно затвердел, превратившись в нацеленное копье. Хоксли едва не застонал. Боже правый, откуда такая реакция? Почему он не испытывал подобного желания к леди Лэнскомб или к тем двум блондинкам, которые так откровенно строили ему глазки в саду? Почему вдруг она?