Текст книги "Искушение дьявола"

Он опять начал поглаживать ее лоно, постепенно проникая все глубже. Ее дыхание стало частым и прерывистым, а бедра приподнимались в такт его движениям – все выше, все быстрее… Увеличив ритм, он углубился дальше и тут наткнулся на препятствие – оно подтвердило догадки, которые только начали зарождаться в голове Гейбриела.

Это открытие наполнило его необъяснимой радостью. Значит, леди Мора все еще девственница! Кем бы ни был ее воздыхатель, он еще не успел овладеть ею физически.

Ликуя в душе, Гейбриел внимательно посмотрел на нее. Он хотел видеть, как она воспримет первую кульминацию. В ее глазах медленно росло удивление. Она была уже, награни…

«Ну же, милая», – мысленно подгонял он. Последнее, умелое движение его руки вынесло ее на вершину блаженства. Из уст девушки вырвался низкий пронзительный крик, она стиснула лацканы его сюртука, извиваясь и содрогаясь в мощном оргазме. Голова ее была запрокинута, на лице написан полный восторг.

Когда волна судорог, наконец, прекратилась, и она обмякла у него на коленях, пылающая и утомленная, Гейбриел в последний раз поцеловал Мору в губы и прильнул щекой к ее виску, довольно улыбаясь. Ему не было дела до собственного мучительно пульсирующего жезла, который упирался в ее ягодицы. Еще никогда он не испытывал такого восторга, даря наслаждение женщине и при этом ничего не получая взамен.

– Это было настоящее откровение, – тихо проговорил он, не в силах скрыть своего восторга от ее непосредственной реакции.

Но его слова возымели совсем не то действие, на которое он рассчитывал. Мора вдруг напряглась, а потом начала вырываться из объятий Гейбриела, упершись ладонями в его грудь.

– Отпусти меня, – прошипела она, – отпусти немедленно!

Захваченный врасплох, он повиновался и в немом оцепенении стал смотреть, как девушка сползает с его колен, поправляя на себе одежду.

Очевидно, случившееся напугало ее и подействовало на нее совсем не так, как на него.

Плюхнувшись на противоположное сиденье, Мора обхватила себя руками, удерживая на груди провисший лиф платья, и вперила в Гейбриела уже знакомый ему ледяной взгляд. После их сладкого перемирия это было так неожиданно, что он совершенно растерялся, не зная, что делать дальше.

– Милая… – начал он, но она перебила его резким восклицанием:

– Не смейте называть меня «милой»! Возможно, другие покоренные вами женщины были падки на ваши льстивые речи, но со мной это не пройдет! Я знаю, зачем вы все это устроили, и считаю вас презренным негодяем.

На щеке Гейбриела задергался мускул. Он прищурил глаза, вновь охваченный раздражением. Черт возьми, что за вздор она несет?

– Ну что ж, раз уж вам удалось раскрыть мой коварный замысел, будьте так любезны, посвятите меня в его подробности. Просто чтобы освежить мою память. Видите ли, я что-то не могу припомнить за собой ничего подобного.

– Только, пожалуйста, не надо разыгрывать из себя невинного ягненка! – Резко дернувшись, она подхватила с пола свой плащ и поспешно закуталась в него, будто пытаясь найти в его широких складках дополнительную защиту. – Вы всегда действуете подобным образом, когда хотите чего-то добиться от женщин, милорд? Изображаете заботу об их репутации, а затем, пользуясь моментом, соблазняете, заставляя вам подчиниться?

Ее обвинение задело Гейбриела.

– Вы думаете, я пытался вами манипулировать?

– А разве нет? Когда имеешь дело с вами, подобное предположение кажется вполне естественным. Ведь я не совсем такая женщина, которыми вы обычно интересуетесь, верно?

Он не мог этого отрицать. В постели он предпочитал опытных, зрелых партнерш – вдов, куртизанок и замужних дам, несчастливых в браке. Когда ему наскучивали отношения, они легко, без истерик, шли на разрыв. Но, похоже, за последний год его пристрастия изменились, и все из-за этой сумасбродной девчонки, которая сейчас сидела напротив!

Окончательно разозлившись, он взмахнул рукой, указывая на заметное вздутие у него под брюками.

– Вы, в самом деле, полагаете, что мое тело реагировало бы подобным образом, если бы то, что между нами произошло, было, всего лишь попыткой вызвать вас на откровенность?

Щеки девушки залились ярким румянцем. Она поспешно отвела глаза.

– Я не знаю.

– Черт возьми, Мора, послушай же…

– Нет! Я больше не желаю вас слушать. И я не позволю вам меня запугивать и допрашивать. Мои дела вас не касаются. Не могу поверить, что я – пусть даже на мгновение – забыла о том, какой вы низкий человек. Что я позволила вам… позволила вам…

Она сдавленно охнула, вскочила и, рывком распахнув дверцу, метнулась из кареты. Все произошло так быстро, что Гейбриел не успел ее остановить. Он только сейчас заметил, что их экипаж, наконец, прибыл на Белгрейв-сквер и стоит у тротуара, недалеко от городского дома Олбрайтов.

Ее фигурка, закутанная в темный плащ, казалась всего лишь неясным силуэтом. Гейбриел увидел поднятый кверху овал лица и сердито, сверкающие глаза.

– Отныне держитесь от меня подальше, милорд, – предупредила Мора дрожащим от гнева голосом. – Только попробуйте когда-нибудь ко мне приблизиться!

Не дав ему ответить, она резко развернулась и зашагала к конюшням, тянувшимся за рядом домов.

Он сидел, растерянно глядя ей вслед и страдая от неутоленного желания. Какие тайны она скрывает? Этот вопрос по-прежнему оставался загадкой.

Злобно выругавшись, Гейбриел закрыл дверцу кареты, поднял с сиденья перчатку и натянул ее на руку, потом сжал пальцы в кулак. Он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным! Итак, Мора продолжает шагать навстречу собственной погибели, а ее отец, как видно, не способен ее приструнить.

Впрочем, может быть, это удастся кому-то другому…

Гейбриел в мрачной решимости расправил плечи.

– На Парк-лейн, пожалуйста! – крикнул он кучеру. – Дом Мейтлендов.

Глава 10

Мы поселились в особняке Филиппа в Дорсете. Этот дом – часть наследства, полученного им от матери. После того, что случилось с маркизом, мы больше не могли оставаться в Лондоне. Здесь так тихо, так спокойно Филипп может заниматься своими научными исследованиями сколько душе угодно, а я счастлива уже оттого, что люблю и любима.

Из дневника Элис Маршан 19 сентября 1794 года

– Мора! Мора, ты меня слышишь?

Этот резкий окрик, прозвучавший в салоне кареты Олбрайта, был подобен удару плетки. Мора испуганно вздрогнула и разом вынырнула из собственных мыслей. Оторвав взгляд от проплывающего за окном идиллического деревенского пейзажа, она переключилась на свою тетушку, которая смотрела на нее с явным неодобрением, щуря глаза.

Девушка сложила руки на коленях, старательно изображая раскаяние.

– Простите, леди Оливия, я, кажется, задумалась. Оливия вскинула голову и надменно фыркнула.

– Да, это было заметно. Но я советую тебе, юная леди, с особым вниманием отнестись к моим словам. Ты, разумеется, знаешь, насколько важен этот уик-энд. Тебе выпадает шанс не только пообщаться с некоторыми наиболее влиятельными членами общества, но и произвести впечатление на маркиза Уолдрона. Умная девушка не должна упускать такую возможность.

– Я понимаю, тетя Оливия.

– Вот и отлично. – Явно польщенная покорностью Моры, тетушка удовлетворенно кивнула. – Как я уже говорила, тебе следует лично поблагодарить герцогиню за то, что она включила нас в список приглашенных. Но не надо слишком бурно демонстрировать чувства. Веди себя сдержанно, с достоинством. Теперь о том, что касается сегодняшнего обеда…

Оливия продолжала бубнить, но Мора ее уже не слушала. Бесконечные наставления тетушки постепенно уходили на второй план, пока не превратились в надоедливый мерный гул. Она терпела весь этот вздор с самого утра – как только они выехали из Лондона – и уже была на грани истерики.

Мора с завистью поглядывала на горничную Фиби, которая мирно дремала в углу кареты, уронив голову на грудь. Ее чепец еле держался на рыжих кудряшках. При каждом вдохе девушка тихо, с присвистом, всхрапывала. Мора многое бы сейчас отдала за возможность вот так отключиться.

В эти выходные герцогиня Мейтленд устраивала у себя вечеринку, и они направлялись в Роузмонт-Холл, гемпширское поместье герцога и герцогини. Если не считать короткой остановки днем на постоялом дворе, где они немного перекусили, путники уже больше десяти часов тряслись в тесной карете.

Терпение Моры было уже на пределе. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, она опустила глаза и уставилась на пыльные мыски своих сапог, выглядывавших из-под серого дорожного платья. Девушка знала, что этот прием много значит для нее и для будущего ее семьи, но особой радости по этому поводу не испытывала. Там придется болтать, смеяться и делать вид, что все замечательно, когда на душе кошки скребут. Мысль об этом доставляла ей почти физическую боль.

Не говоря уже о том, что ей пришлось оставить папу. Конечно, за последние дни самочувствие маркиза заметно улучшилось, но он еще был, слаб и не мог без помощи сиделки встать с постели. Однако когда вчера вечером Мора выразила свое нежелание уезжать, с тетушкой чуть не случился апоплексический удар.

– Скажи ей, Филипп, – требовала леди Оливия, сердито сверкая глазами и расхаживая взад-вперед по спальне брата. – Скажи своей дочери, как будет глупо с ее стороны отказаться от приглашения герцогини! Ведь ее светлость уже ждет нас. Мы просто не можем так поступить. – Она остановилась и, уперев руки в бока, возмущенно уставилась на племянницу. – Мы так долго добивались признания в обществе, прилагали большие усилия. А теперь, когда нас наконец-то опять начали приглашать на балы и светские рауты, ты хочешь опять все свести на нет! Но я тебе этого не позволю!

Она вышла из комнаты, хлопнув дверью. Мора обернулась и поймала ласковый понимающий взгляд отца.

– Все хорошо, милая, – сказал он, взяв ее за руку. Его некогда атлетическая фигура пугающе высохла, но пожатие было все таким же крепким. Сильная теплая папина рука подействовала на Мору умиротворяюще. – Ты должна туда поехать. Герцогиня Мейтленд редко устраивает вечера, и на них не так просто попасть, для этого нужно особое приглашение. За меня не волнуйся. Мне помогают сиделка и Эйми. К тому же, судя по письму, которое мы получили сегодня утром от Джиллиан, они с Коннором возвращаются домой и со дня на день уже будут здесь.

– Но, папа…

– Нет, Мора, твоя тетя права. Можешь в это не верить, но она желает добра нашей семье. И потом, я уверен, что Теодосия приложила немало усилий, чтобы уговорить свояченицу включить вас обеих в список приглашенных.

Маркиз помолчал и, судя по горестному взгляду, задумался о чем-то печальном. Когда он снова заговорил, его голос заметно смягчился.

– Знаю, Оливия иногда бывает, невыносима, и вам, девочкам, трудно с этим мириться. Но ее сделали такой обстоятельства. Когда-то у нее был мужчина. В то время мы с твоей мамой жили в Дорсете, и Оливия никогда не говорила со мной об этом, так что подробности мне неизвестны. Знаю только, что она его сильно любила, но все закончилось плохо. Думаю, отчасти в этом повинен тот скандал, который случился из-за моих отношений с твоей мамой. Ливви была просто убита горем.

Мора вспомнила, с какой грустью она восприняла папин рассказ. Узнав, что причина раздражительности и ворчливости Оливии кроется в утраченной любви, она даже посочувствовала тетушке и решила быть к ней более терпимой. Но ее решимости хватило только на первые пятнадцать минут поездки.

Итак, она против собственной воли едет на вечеринку, да еще в сопровождении женщины, которая своими вечными придирками способна свести ее с ума. Вообще, предстоящие выходные радуют только одним: маркиз Каннингтон тоже прибудет в Роузмонт-Холл. Мора надеялась провести время с пользой и найти способ проверить этого человека на предмет его виновности в маминой смерти.

В конце концов, маркиз – последний из подозреваемых. В списке Моры он остался единственным. После вылазки в пансион лорда Бедфорда прошла уже неделя. На следующий день после этого события Мора встретилась с Вайолет в ее магазине одежды и узнала, что подруге удалось найти в квартире барона несколько листков, написанных его рукой. Сличив почерк, она исключила его из списка вероятных преступников.

К ужасу Моры, Вайолет улучила момент и спросила, как прошло ее общение с лордом Хоксли. Слава Богу, подруга довольствовалась коротким расплывчатым ответом и не стала настаивать на подробностях. Мора никому не собиралась рассказывать о том, что произошло в карете графа. Ей становилось нехорошо от этих воспоминаний, которые без конца крутились в ее голове.

Каждый раз, когда она думала о его пылких поцелуях и нежных прикосновениях, на нее накатывала жаркая волна стыда. Боже мой, она сидела у него на коленях, разомлев от удовольствия, и практически умоляла взять ее! Откуда в ней столько распутства? Он пробудил к жизни такие ощущения, которых она никогда раньше не испытывала, довел ее своими ласками до полного и бездумного подчинения. Она оказалась слаба и теперь с прискорбием сознавала, что ему с невероятной легкостью удалось возбудить в ней то, чего она всегда боялась. Это была страсть.

Но больше этого не повторится. По крайней мере вчерашняя ночь доказала Море, что она поступила правильно, не доверив графу свои тайны. Надо держаться от него подальше!

Итак, они с Вайолет разделились, решив действовать поодиночке. Бывшая актриса обещала продолжить поиски и навестить своих старых знакомых из театрального мира – может, кто-нибудь вспомнит Элис Маршан и мужчину, с которым она была близка в годы ее сценического триумфа. Мора, конечно, сомневалась, что подруге удастся что-то выяснить, но на данный момент у них не было других зацепок, если не считать письма и Каннингтона. Оставалось лишь надеяться на успех и благодарить судьбу за то, что, по крайней мере, в ближайшие три дня она будет вдали от графа Хоксли.

– Ага, вот и приехали!

Восклицание тетушки вновь вернуло ее к действительности. Подняв голову, Мора увидела длинное величественное здание, показавшееся за поворотом. Вот и Роузмонт-Холл.

Карета свернула на длинную извилистую аллею, которая заканчивалась круглой площадкой для экипажей, и леди Оливия ткнула Фиби локтем в бок, заставив ее проснуться. Через несколько мгновений они остановились перед мраморной лестницей, ведущей к массивным парадным дверям. Навстречу уже спешили нарядные лакеи и элегантных ярких ливреях, чтобы помочь выйти гостям и выгрузить багаж.

Ступив на булыжную мостовую, Мора замерла. Огромное серое каменное сооружение с вынесенными крыльями и высокими башенками, производило ошеломляющее впечатление. Ей и раньше доводилось видеть большие роскошные дома, но ни один из них не был столь впечатляющим. Предвечернее солнце отражалось в многостворчатых окнах, озаряя мягким светом сад и просторные лужайки.

Тетя прервала восхищенное созерцание Моры, подтолкнув ее к лестнице, где их ожидала Фелиция Роузмонт, герцогиня Мейтленд.

Когда они приблизились к ней, женщина сдержанно улыбнулась, хотя ее холодные голубые глаза смотрели не очень приветливо.

– Приветствую вас. Добро пожаловать в Роузмонт-Холл!

Худая, с резкими чертами лица, седеющими волосами и довольно строгим нравом, герцогиня всегда поражала Мору своей жесткостью и категоричностью. Она была великосветской особой, занимала высокое положение в обществе и осуждала тех, кто не соответствовал ее взыскательным стандартам. С ее мнением считались, оно имело вес. И что касается семьи Давентри, то она не раз давала понять, что по ее представлениям, она очень далека от идеальной.

Получив еще один тычок от тети, Мора присела в реверансе:

– Спасибо за приглашение, ваша светлость.

– Пожалуйста, – кивнула герцогиня, – я очень рада, что вы смогли приехать.

Несмотря на внешнюю любезность, слова хозяйки звучали фальшиво, а в воздухе отчетливо витала откровенная враждебность. Мора закусила губу, чтобы не поморщиться. Ясно, что ее и тетю здесь не ждали. Теодосия наверняка прибегла к угрозам и ультиматумам, чтобы заполучить эти приглашения, тем самым заранее настроив против них свет.

«Похоже, я не зря боялась этого уик-энда», – с вздохом подумала Мора.

Внутренне сжавшись, она оставила Фиби с лакеями, а сама вслед за герцогиней и своей тетушкой поднялась по ступенькам крыльца и вошла в просторный холл. Парадный холл был обставлен темной резной мебелью и хорошо освещен массивной хрустальной люстрой. Резные двойные двери в противоположном конце были широко распахнуты, и за ними виднелась центральная галерея: плиточный пол застелен восточными коврами, на стенах – семейные портреты и дорогие гобелены. Справа, в арочном проеме, была видна широкая, покрытая ковровой дорожкой винтовая лестница, ведущая на верхние этажи дома.

Совершенно не обращая внимания на напряженную атмосферу, леди Оливия болтала без умолку. Мора никогда не видела тетушку такой оживленной.

– Мы так ждали этого уик-энда, ваша светлость! – сказала она, снимая шляпку с перчатками и передавая их стоящему наготове дворецкому. – Но я почему-то не вижу других гостей. Мы что, приехали первыми?

– Не совсем так. – Герцогиня оглянулась на них через плечо. – Некоторые приехали еще утром и сейчас отдыхают у себя в комнатах или готовятся к обеду. Остальные должны появиться с минуты на минуту. – Она перепела суровый оценивающий взгляд на Мору и растянула губы в язвительной улыбке. – В самый последний момент мы немного дополнили список наших гостей. Думаю, теперь вечеринка получится особенно интересной.

– Звучит интригующе! – воскликнула леди Оливия. Разговор прервался с появлением лакеев, которые проворно тащили к лестнице сундуки и саквояжи, выгруженные из кареты Олбрайтов. Герцогиня указала на дородную женщину, скромно стоявшую в уголке:

– Это экономка, миссис Нэш. Она проводит вас в ваши комнаты и разместит вашу горничную в крыле для прислуги. Если вам что-нибудь понадобится, смело обращайтесь к ней.

Чувствуя себя не очень уютно, Мора судорожно сглотнула и прижала руку к сильно бьющемуся сердцу. Как бы мне хотелось увидеть сейчас хоть одно доброжелательное лицо! Она надеялась, что ее встретит Теодосия, но пожилой дамы нигде не было видно.

– Простите, ваша светлость, а вдовствующая герцогиня еще не появлялась?

Герцогиня холодно посмотрела на девушку, заставив ее пожалеть о своем вопросе.

– Вообще-то она здесь. Но дорога из Лондона ее утомила, и она пошла, вздремнуть к себе в комнату. Думаю, скоро она спустится к нам. – Хозяйка небрежно махнула рукой, как бы закрывая тему, и направилась к дверям в дальнем конце холла. – А сейчас, простите, мне надо проверить, как идет подготовка к обеду. Пока не подъехали остальные гости, вы можете осмотреть поместье. Но предупреждаю, оно очень большое. Смотрите, не заблудитесь!

В последний раз, усмехнувшись, дама повернулась к дверям и, шурша юбками, исчезла в галерее.

Мора проводила ее взглядом, покачивая головой и морщась. «Кажется, этот уик-энд будет настоящим кошмаром!» – подумала она с досадой и начала подниматься по винтовой лестнице вслед за тетушкой и миссис Нэш.

Экономка провела их длинными узкими коридорами к элегантно обставленным апартаментам в западном крыле дома и, объявив, что обед будет подан ровно в семь, удалилась. Женщины тут же взялись распаковывать ожидавшие их сундуки. Однако вскоре Море надоели указания Оливии и суетливость Фиби, и она решила немного подышать свежим воздухом, а заодно отдохнуть от тети. Сменив дорожное платье на прогулочное, девушка незаметно улизнула.

Поспрашивав проходивших мимо слуг, она, в конце концов, нашла дорогу к галерее на первом этаже, и через застекленные двери вышла на открытую каменную террасу, обращенную в сад. Там она села на ближайшую скамью, закрыла глаза и подставила лицо солнцу, размышляя о предстоящих выходных.

Итак, в течение ближайших трех дней ей надо не только раздобыть образец почерка лорда Каннингтона, но и произвести впечатление на маркиза Уолдрона, а еще покрутиться в обществе людей, которые некогда обращались с ней и ее родными как с полными ничтожествами. В общем, перспектива малоприятная. Мора не знала, что может быть хуже. Но она попыталась на время забыть обо всем. На террасе было так тихо, так спокойно… В саду мирно щебетали птички, жужжали насекомые. Девушка с удовольствием осталась бы здесь навсегда, избежав неприятностей, которые ждали ее впереди.

Однако расслабиться не получилось. Теплый ветерок, ласкавший ее щеку, внезапно задул как-то по-другому, она ощутила тень. Вероятно, кто-то вышел на террасу и собрался нарушить ее блаженное уединение.

Нехотя подняв ресницы, она увидела прямо перед собой силуэт мужчины. Он стоял против солнца, и девушка не могла различить его лица. Но когда он склонил голову набок и нагнулся, она тут же его узнала.

Нет! Этого не может быть!

– Привет, милая, – ласково сказал он, и от его знакомого баритона по спине Моры побежали мурашки, неопровержимо доказывая, что она действительно не ошиблась.

Это был граф Хоксли!