Текст книги "По приказу короля"

Снова раздались насмешки и оскорбления.

– Почему мы должны вас бояться?

Калли не разобрала, кто это сказал, а Син, насмешливо улыбаясь, медленно спустился с лестницы и пошел через толпу людей ее клана. Затаив дыхание, Калли в страхе ожидала, что еще они могут выкинуть.

– Позвольте, я расскажу вам небольшую историю. – Син по очереди смотрел на каждого. – Когда-то жил мальчик, который был так мал, что еще даже не брился. – Он остановился напротив Дермота. – Избитый. – Син посмотрел на Шона, кузена Калли. – Нагой. – Он двинулся дальше, продолжая свой рассказ. – Его отправили в пустыню, дав с собой для защиты только маленький кинжал. – Син вспрыгнул на лестницу и встал возле Калли лицом к лицу с Фрейзером. От его следующих слов Калли просто похолодела. – Я убивал ядовитых змей собственными голыми руками и жил в таких жутких условиях, что даже сам ад меня не испугает. – Его взгляд скользил по толпе. – И если кто-то из вас на минуту подумал, что у меня осталось хоть немного души, которая не позволит мне вас убить, то вы горько заблуждаетесь. А если вы на минуту подумали, что кто-то из вас способен меня убить, – продолжал Син, – что ж, я скажу: попробуйте. Но советую сначала исповедаться, потому что, уверяю вас, это будет последняя ошибка, которую вы совершите в этой жизни. – Он остановил пристальный взгляд на Дермоте. – Теперь с нападениями покончено.

Син повернулся, чтобы войти обратно в дом, но едва успел сделать первый шаг, как кто-то из мужчин бросил в него капусту. Выхватив меч из ножен и резко развернувшись, Син разрубил ее надвое, и обе половинки упали на землю, не причинив ему вреда.

Воцарилась жуткая тишина. На этот раз Син увидел шок и страх на лицах собравшихся, когда шотландцы наконец осознали степень его боевого искусства.

– Никогда не нападайте на меня сзади, – посоветовал Син, убирая меч, и, окинув всех последним зловещим взглядом, скрылся внутри.

Люди, собравшиеся во дворе, чтобы обсудить то, что произошло, и решить, как вести себя с Сином, держались настороженно.

Фрейзер, скривив губы, но ничего не сказав, присоединился к остальным, а Капли побежала вслед за мужем.

Она нашла Сина одного в большом зале. Стоя с прямой спиной, напряженно опершись обеими руками о стол, он напомнил Калли разъяренного волка. Она подошла к мужу осторожно, но без всякого страха. Понимая, что в таком настроении он не будет любезен, она все же не думала, что он выплеснет свой гнев на нее.

– Это просто поразительно, – тихо сказала Калли. – Как вы догадались о капусте?

– Люди предсказуемы. – Син оттолкнулся от стола и, нахмурившись, повернулся лицом к ней. – За исключением вас. Вас я не понимаю.

– Наверное, я должна быть польщена. – Калли улыбнулась, а Син потер раненое плечо и отвернулся.

– Сейчас они там во дворе постараются решить, следует ли им убить меня или подчиниться моим требованиям. Фрейзер и кое-кто еще будут настаивать, ч ю меня нужно убить во сне. Он должен был жениться на вас, это так?

Его проницательное предположение удивило Калли.

– Он собирался. А почему вы так решили?

– По тому, как on смотрел на вас.

– Что еще вы узнали?

– Я по виду определил по меньшей мере два десятка повстанцев и к завтрашнему утру узнаю их имена.

– Вы серьезно? – Калли была потрясена. Ее дядя, который много лет знал этих людей, еще мог бы распознать повстанцев, учитывая, что его собственный племянник был одним из них. Но как Сину удалось это сделать в считанные минуты? Просто непостижимо.

– Да. Фрейзер, несомненно, в их числе.

– Думаете, он руководит ими?

– Это не он, – покачал головой Син.

– Но он выступил против вас. И я знаю, что остальные его весьма уважают.

– Он выступил против меня только из-за вас. Протянув руку, Син коснулся пряди волос на щеке Калли. Мягкость ее кожи успокаивала, однако на сердце у него было тяжело от того, что он подозревал.

Син видел, как Фрейзер смотрел на брата Калли, когда она говорила, заметил блеск в глазах Дермота и то, как он обменялся взглядами с несколькими другими мужчинами. Дермот был в гуще этого дела, и, еще хуже, у Сина возникло подозрение, что брат Калли, возможно, и есть сам руководитель повстанцев.

Да, размышляя сейчас над этим, Син почти не сомневался. Такова его участь – быть посланным сюда, чтобы убить брата Калли, единственной из женщин, которую он способен полюбить. Это самая извращенная шутка, какую может сыграть с ним жизнь. Калли не перенесет, если потеряет из-за него брата, и навечно возненавидит его. Но быть может, это и к лучшему. Если она возненавидит его, то с радостью примет аннулирование брака. Она не захочет оставаться замужем за человеком, который погубил ее брата.

«Тебе совсем не обязательно убивать его…»

Это правда. Син мог просто отдать его под надзор Генриха.

При мысли об этом у него внутри все сжалось. Если Дермота отправят в Англию…

Сина разрывали воспоминания о собственном детстве.

«Жалкий щенок. Ты не достоин даже лизать мои сапоги».

Син до сих пор чувствовал удары, которые получал не только от Гарольда, но и от англичан, ненавидевших его шотландское происхождение.

Мог ли он обречь другого мальчика на подобную жизнь?

Нет. Было бы гуманнее сразу убить Дермота, чем уготовить ему такую судьбу.

Син смотрел на Калли, стараясь запомнить ее лицо. Если бы у него было какое-то желание, то он хотел бы любить ее, беречь от всяких неприятностей. Но здесь Син был бессилен. Если он не выдаст Дермота или не убьет его, Генрих уничтожит весь клан, и Калли в том числе.

Как уже много раз бывало в жизни, у Сина оказались связанными руки. Он должен это сделать, и другого пути у него нет.

Глава 13

В этот вечер Син не присоединился к ним за ужином, и, как только трапеза окончилась, Калли отправилась разыскивать его. Саймон посоветовал ей проверить крепостные стены, и хотя это показалось ей неподходящим местом, Калли все же отправилась туда.

Предположение Саймона оказалось верным, Калли нашла мужа одиноко сидящим между зубцами стены. Спиной он опирался на один каменный зубец, правой ногой в другой, а его левая нога опасно свешивалась через край в темноту.

– Думаете, как прыгнуть? – спросила Калли.

– Если бы я это сделал, вы остались бы богатой вдовой. – Син взглянул на нее через плечо. – Хотите подтолкнуть меня?

В его тоне проскользнуло что-то, заставившее Калли задуматься, было ли это шутливым замечанием или серьезной проверкой того, сможет ли она это сделать.

– Нет, мне больше нравится, когда вы рядом. – Остановившись у его ноги, Калли пристально смотрела на Сина. – Но сегодня вечером вас не было рядом. Вы опять прячетесь. Не хотите сказать мне, почему вы здесь?

– Я хотел подышать свежим воздухом.

– На такой высоте?

– Я люблю высоту, – пожал он плечами. – Обычно люди там мне не докучают.

– И я докучаю вам? – Она иронически подняла бровь.

– Нет, – к ее удивлению, ответил Син, и в его взгляде Калли почувствовала теплоту и нежность. По сравнению с его обычно холодным взглядом этот был огромным достижением.

В лунном свете, прислонившись спиной к стене, Син выглядел очень эффектно. Луна, большая и яркая, позволяла Калли отчетливо рассмотреть его черты. В том, как он сидел почти верхом на стене, было что-то очень мужское. Син сидел непринужденно, однако Калли знала, что при малейшей провокации он может прийти в движение, как голодный лев. Само его присутствие вызывало в ней трепет.

– О чем вы думаете? – Протянув руку, Калли коснулась его колена.

– Пытаюсь угадать, где повстанцы нанесут следующий удар.

– Вам не кажется, что сегодня вечером вы их утихомирили?

– Вы так думаете?

– Нет, – честно ответила Калли.

Рейдер никогда не прекращал нападений, хотя Астер публично призывал его остановиться. И Калли полагала, что Рейдер, будучи одним из их клана, на самом деле любил Астера. Тем труднее было представить, что он послушается Сина, которого, бесспорно, ненавидел.

– Я уверен, все повстанцы сегодня собрались вместе, готовя заговор. – Положив руки на подтянутый живот, Син внимательно всматривался в лицо жены. – Дермот присутствовал за ужином?

– Да. – От его вопроса у Калли замерло сердце. Неужели он может подозревать… – А почему вы спрашиваете?

– Но он не остался до конца трапезы.

– Откуда вы знаете? – Калли обезумела от страха. К чему Син пытался привести ее своими вопросами? Честно говоря, она не была уверена, что ей хочется это выяснить.

– Незадолго до этого Дермот отправился к Фрейзеру. – Он жестом указал на двор внизу, и Калли увидела тень, движущуюся в сторону замка.

– Они старые друзья.

– Почему вы внезапно так занервничали? – Син посмотрел на Калли еще более пронизывающим взглядом, и она еще сильнее испугалась.

– Нервничаю?

– Да. У вас точно такой же вид, как тогда, когда вы пытались убежать, а я встретил вас на винтовой лестнице.

Проклятие, временами он был ужасно проницателен, и неудивительно, что Генрих так высоко ценил его. Если бы Калли не знала Сина, то могла бы поклясться, что он обладает ясновидением.

– Как вам удается так легко разбираться в людях?

– Когда я был мальчишкой, только благодаря этому я имел возможность сказать, собираются ли мои хозяева разрешить мне спокойно приблизиться к ним или, если я побеспокою их, мне необходимо беречь свои зубы. А теперь ответьте на мой вопрос.

Калли смотрела на брата, идущего к главной башне замка. Несмотря на все их разногласия, она никогда его не выдаст. Она никогда никому не говорила о том, что однажды видела, как он верхом возвращался после нападения. Астер убил бы племянника, если бы узнал, что Дермот связан с повстанцами.

– Могу я облегчить вам задачу? – предложил Син. – Если вы боитесь сказать мне, что он в рядах ваших повстанцев, то я уже это знаю.

– Откуда? – Калли от изумления открыла рот.

– Я видел, как он вел себя раньше. Я сказал вам, что знаю повстанцев в лицо, а он один, кого я знаю по имени.

– Как вы можете быть столь уверенным? – Калли была ошеломлена его интуицией.

– От дьявола нельзя спрятаться.

– Я еще в Лондоне сказала вам, что вы не дьявол. – Упершись руками в бедра, Калли смотрела на мужа.

– Вы единственный человек, который так считает.

– Если бы вы были дьяволом, вы без промедления арестовали бы Дермота. – О, этот человек был просто невыносим. – Почему вы этого не делаете?

– Потому что я жду, чтобы он выдал мне Рейдера.

В Калли вскипел гнев. Она должна спасти своего брата. Нельзя допустить, чтобы Дермота повесили. Чего бы ей ни стоило защитить его, она это сделает.

– Если мне удастся уговорить его сказать, кто такой Рейдер, вы оставите Дермота на свободе?

– Он никогда вам этого не скажет. – Син зажмурился и отвернулся.

– Думаю, он мог бы сказать. Вы должны понять его. После того как умер мой отец, Дермот в полной растерянности. Он и отец были очень близки, и он был там в день смерти отца. Внутри его тоже что-то умерло; он совсем не тот, что был прежде.

– Вы очень любите его.

– Ради брата я сделаю все, – кивнув, сказала Калли. Ей хотелось, чтобы Син знал, как много значит для нее Дермот.

Син промолчал.

Несколько минут Калли смотрела на мужа, стараясь разобраться в этой сложной проблеме. Она, как и Астер, понимала, что Рейдера нужно остановить, пока он не развязал войну между ее кланом и англичанами. Хотя ее клан и был достаточно большим, он был не столь огромным, чтобы вести войну с целой страной, а учитывая сложившееся в Шотландии положение, Калли не была уверена, придет ли им на помощь ее кузен Малькольм. У Малькольма, как короля Шотландии, были свои соображения. Как сказал ей Дермот, повстанцы уверены в том, что сумеют убедить другие кланы присоединиться к ним для борьбы против англичан, но Калли не разделяла этого заблуждения. Если она не поможет Сину остановить повстанцев, их всех повесят в назидание другим, кто осмелится выступить против английского короля. Если придется принести Рейдера в жертву ради мира, Калли готова была заплатить такую цену, чтобы спасти остальных.

– У вас есть какие-нибудь соображения относительно того, кто может быть Рейдером? – спросила она Сина.

– Я почти уверен, что уже знаю. – Его бесстрастный тон удивил Калли.

– Тогда почему вы не принимаете меры?

– Хочу получить доказательства.

– Вы добрый человек. – Калли грустно улыбнулась. – Большинство ухватилось бы за свои выводы и действовало согласно им.

– Я не добрый человек, Калли. – Он пронзил ее горячим взглядом. – Никогда не стройте себе таких иллюзий. Просто вытерпев за свою жизнь много несправедливости, я не спешу быть несправедливым к другим. – Син сжал зубы. – Но когда я получу доказательства, что Рейдер именно тот человек, Калли, я непременно прослежу, чтобы он понес за это наказание.

– Я бы и не ожидала ничего другого.

– Вы не возмущены? – Он, казалось, был удивлен ее словами.

– У меня болит сердце при мысли, что один из людей моего клана будет наказан, но я не возмущена, – покачав головой, ответила Калли. – Мой отец воспитал меня с верой в то, что мы связаны честью со своим народом. Я верна своему клану, вы – Генриху, и мы не можем позволить своим эмоциям поколебать нас. Я понимаю, что долг всегда обязан стоять на первом месте. Этот Рейдер принял собственное решение, во что ему верить. Я бы хотела, чтобы повстанцы сложили оружие и присоединились к нам ради мира, но если они откажутся, то я не стану винить вас за то, что вы исполняете свою клятву.

Син угрюмо смотрел на Калли. Ее речь поразила и немного смутила его. Чувства не имели для Сина никакого значения, но все же они у него были.

– Как вам удается не питать ко мне ненависти?

– Господи, Син, – на этот раз ее глаза наполнились неподдельным ужасом, – неужели вы так привыкли к ненависти, что не в состоянии примириться с тем, что кто-то, не важно кто, может беспокоиться о вас?

– Вы видите эти руки? – Он протянул их Калли, подавив боль, вызванную ее словами.

– Да.

– Вы знаете, что они метали кинжалы в людей, вонзали мечи в их тела? Это руки убийцы.

– Они еще и решили нашу судьбу. – Калли взяла его правую руку в свои руки и смотрела на Сина с состраданием, от которого у него остановилось дыхание. – Они спасли меня и Джейми. Защитили Саймона и Дрейвена.

Что нужно было сделать, чтобы заставить Калли видеть его таким, каким он был на самом деле? Сйн не мог понять, почему она упорно отказывается видеть правду.

– Я чудовище.

– Вы человек, Син. Прямой и честный.

Сину очень хотелось ей поверить, но он чувствовал только вину и боль за свое прошлое. Он знал, что не заслуживает ее доброты.

– Чего вы от меня хотите? – спросил Син.

– Я хочу, чтобы вы были моим мужем. Хочу, чтобы вы остались со мной и стали отцом моих детей.

– Почему? Из-за какой-то дурацкой клятвы, данной перед человеком, которого подкупил Генрих?

– Нет. Из-за того, что я чувствую, когда смотрю в ваши темные глаза. Из-за того, как стучит мое сердце, когда я думаю о вас.

Син покачал головой. Ему не нужен был дом, о котором она говорила, а мысль о детях…

– Я не буду снова чьей бы то ни было собственностью, миледи. Моя жизнь принадлежит только мне, и я ничем не обязан ни вам, ни Генриху, ни кому-либо другому.

Калли выпустила руку Сина, словно его слова нанесли ей удар, и в это мгновение поняла, почему он не носит герба ни на щите, ни на одежде: он не принадлежал никому, и ему ничто не принадлежит.

– Я не собираюсь владеть вами, Син. Я хочу делить с вами жизнь.

– Что делить? Мне нечего вам предложить.

О-о, упрямый осел! Калли начала терять терпение и внезапно почувствовала, что устала от попыток заставить его понять свой образ мыслей.

– Что вы знаете? Вы так давно привыкли к такой жизни. Вы идете вперед и надеетесь только на себя. Вы сидите здесь один, размышляя в темноте; как какой-то злобный зверь, бродите ночью по крепостным стенам, до смерти пугая людей; наслаждаетесь своим одиночеством и тем, что не знаете любви. Давайте, растопчите меня и мои чувства. Но знайте: настаивая на самоунижении, вы усугубляете терзающие вас сомнения. Никто никогда не сможет вас полюбить, если вы не откроетесь этому человеку.

Син смотрел вслед Калли, покидающей стену, и ее слова продолжали звенеть у него в ушах.

Любовь.

Само это слово вызывало у него насмешку. Любовь была бесполезным чувством и многих людей довела до смерти. Вспомнить хотя бы его брата Кирона.

Или Юана. Тело Юана еще оставалось на земле, но его сердце и душа умерли, разорванные на куски любовью.

Син был рыцарем, человеком действия, доверявшим только самому себе. Ему никто – и сейчас, и потом – не нужен.

Возвращаясь от Сина обратно в свою комнату, Калли боролась с безысходностью, грозившей волной захлестнуть ее. Ее брат собирался сам себя убить, а муж отвергал ее, как будто ока была ядом.

Почему? Что происходит с мужчинами? Почему они всегда ищут возможности погубить себя?

И ее отец был точно таким же. Он вел безнадежную войну с врагом, который в действительности никогда не причинял ему вреда. Он просто хотел, чтобы англичане ушли с шотландской земли, и за это отдал свою жизнь. Но ради чего? На самом деле не существовало способа выдворить их. Ее отец лишь передал по наследству сыновьям склонность к самоубийству.

– Каледония?

Калли замерла, услышав позади себе низкий голос, и, обернувшись, увидела приближающегося Лахлана.

– С вами все в порядке? – спросил он. – Да.

– По вашему виду этого не скажешь. – Он приподнял светлую бровь.

Стиснув зубы, Калли сделала глубокий вдох, чтобы успокоить бушевавшие внутри эмоции.

– Я просто рассержена на вашего брата, но, уверена, это пройдет. – Возможно, лет через сто или двести она даже сможет снова улыбаться этому невероятному человеку.

– Да, он обладает определенными способностями, – понимающе улыбнулся Лахлан.

Калли рассматривала красивое, скульптурно высеченное лицо Лахлана. У него с Сином было мало сходства, но они были одного роста, и на обоих было чрезвычайно приятно смотреть. Нет, поправила себя Калли, у них была еще одна общая характерная черта. Глядя вверх на Лахлана, она поняла, что он такой же замкнутый и настороженный, а его ясные голубые глаза полны глубокой душевной печали.

– Скажите мне, Син всегда такой?

– Какой? Угрюмый, молчаливый? – Да.

Лахлан кивнул.

– Значит, это безнадежно, да? Нет способа добраться до этого человека? – Калли увидела, как исказились черты Лахлана, пока он размышлял над ее словами.

– Честно скажу: если и существует какой-то способ, то я его не знаю. Но я надеюсь, вы не откажетесь от своих попыток и доберетесь до Сина.

Его слова и странное выражение лица заставили Калли нахмуриться. Непонятные чувства затри секунды пронеслись по его лицу, а затем оно снова стало спокойным.

– Вы виноваты? – спросила Калли, размышляя над причиной этого.

Лахлан устало вздохнул и посмотрел вокруг, словно боялся, что кто-то мог их подслушивать.

– Больше, чем вы можете себе представить. Я предводитель своего клана, но я знаю, что Син – первенец. У меня нет права быть наследником отца. Все, чем я обладаю, по закону и по рождению принадлежит Сину. Однако он отказывается что-либо взять у меня.

– Почему ваш отец отказался признать его?

– Для того чтобы быть непризнанным, нужно считаться сыном, – заговорил Лахлан, и у Калли мучительно сжалось сердце. – Син никогда им не считался. Юан и Брейден были слишком малы, чтобы понимать то, что понимали Кирон и я. Наши родители ничего для нас не жалели, а Сину оставалось лишь смотреть на все это из своего угла. Я ненавидел праздники, когда обмениваются подарками. Нам давали слишком много, а он не получал вообще ничего. Особенно мне запомнилось одно Рождество, когда мне стало так жалко его, что я захотел поделиться с ним своими подарками. Он отказался и сказал, что если бы они хотели, чтобы он получил подарок, они что-нибудь дали бы ему. Он сказал, чтобы я держал при себе все свои подарки и особенно свою жалость.

– Не понимаю, почему с ним так обращались.

– По правде говоря, я тоже, – кивнул Лахлан. – Верите или нет, но моя мать – добрая женщина, которая любит всех своих сыновей. Но она не могла выносить даже вида Сина. Мой отец безгранично любил ее и поэтому старался вести себя так, как будто не питал ни малейшего расположения к Сину. Он просто лез из кожи вон, чтобы доказать ей, что не любил мать Сина и что Син абсолютно ничего для него не значит. В результате Син стал изгоем. Не могу вспомнить ни одного раза, когда бы отец назвал его по имени или посмотрел прямо на него.

Калли стало больно за мужа.

– Наши дни рождения всегда отмечались подарками и праздниками, но никто, даже сам Син, не знает, в какой день он родился. Мы все знаем, что он на несколько месяцев старше меня, но не знаем, на сколько именно.

У Калли перехватывало дыхание от того, что рассказывал ей Лахлан, она не могла себе представить, как можно не знать собственного дня рождения.

Калли закрыла глаза, горько сожалея о своих резких словах Сину. С ним никогда нельзя терять терпение, он познал столько сердечной боли, что ее хватило бы на миллион жизней.

– Лахлан, как вы думаете, человек может измениться?

– Не знаю, Калли. Просто не знаю.

Тяжело вздохнув, Калли попрощалась с ним и пошла к себе в комнату. У нее были планы, которые нужно осуществить, и в эти планы входило соблазнить своего упрямого, заблудшего мужа – на этот раз ему не удастся убежать от нее.