Текст книги "Элементарные законы Изобилия ; Жизнь, полная любви. Ч. I. Посланник. Ч. II. Постыдная тайна"

К тому времени, когда я приготовился рассказывать продолжение истории, Эд принес еще один табурет для Салли. Они прекрасно подходили друг другу. Мне нравилась эта пара, и я хотел им помочь начать их путешествие с любовью. Все это время заправочная станция обслуживала много клиентов, но ресторан оставался пустым. Лишь несколько человек заглянули внутрь, но тут же выходили наружу.

Почесав лоб, я изрек:

– Ну что ж, начнем с самого начала. Рассказать эту историю намного сложнее, чем первую. Представьте себе, что вы просите дерево рассказать вам о его жизни – оно не поймет вас, потому представляет из себя нечто большее, чем просто ветви, ствол и корни. Несмотря на то, что каждая ветка и каждый листок соединены, все они получают различный опыт; каждая ветка, веточка и листок проживают свою отдельную жизнь. Дерево может расти в лесу, где не все ветки получают солнечный свет. Одни из них находятся с влажной тенистой стороны, а другие – на сухой солнечной стороне. Какие-то из веток принимают на себя всю силу бури, а другие едва ее заметят. Потому жизненный опыт дерева зависит от того, на чем оно фокусируется, как нечто целое. Так и с людьми. В один день нас могут уволить, и мы окажемся вовлеченными во множество других событий – но в памяти останутся лишь те из них, на которых мы сильнее всего фокусируемся. Мы способны чувствовать злость, возмущение предательством, страх и в то же самое время радость, свободу и надежду на новые возможности.

Припоминаю, как меня уволили с нелюбимой работы, на которую я ходил из-за денег. В памяти остались ощущения свободы и радости, я наслаждался каждым моментом. Погода была солнечной и жаркой, и я провел много часов в парке, наслаждаясь свободой и возможностью пересмотреть отношение к жизни. В то же самое время существовали и трудности, о которых я не помню, потому что не фокусировался на них. Вот где особенно проявляются преимущества посылания любви, ибо тут мы фокусируемся на положительных чувствах и положительных возможностях. Даже без всех чудес, которые можно совершить любовью, – уже одно это создает более положительную обстановку. Добавьте к этому то, что любовь работает на вас, и получите прекрасное переживание – вместо какого-либо разрушения. Я понятно говорю?

– Да, «фокусируйся, посылай любовь» и получишь в ответ то же самое, – ответил Эд.

– Кроме того, в твоей памяти останется любовь, – дополнила Салли.

– Некоторые события настолько драматичны, – продолжил я, – что видятся одинаково, откуда на них не взгляни – например, когда буря отламывает ветку от дерева. Подобные вещи формируют наше видение мира и собственных жизней. Получается, что опыт формирует нашу личность. Любовь и прощение – лишь они исцеляют такие шрамы и препятствует повторению подобного в будущем. Таким образом, остается лишь два типа событий: благоприятные возможности (когда мы можем разглядеть хорошее в том, что сначала кажется плохим) и события, в которых нам необходимы любовь и прощение для того, чтобы выжить и чтобы переживания не оказали негативного воздействия на всю оставшуюся жизнь.

На мгновение воцарилась тишина.

– Первое, о чем нам надо поговорить, это моя неспособность грамотно писать[25]25
  Дислексия – состояние, когда человек не может запомнить написание слов либо даже не может читать написанные слова.


[Закрыть]. Именно так, я совершенно не могу грамотно писать. Могу читать, но не писать – по крайней мере, ни на одном из земных языков. Кроме того, я умею писать на языке, который не может прочесть никто, кроме меня, и пока совершенно непонятно, для чего мне это нужно.

Эд собрался что-то сказать, но я продолжил.

– Я старался научиться правописанию, но, похоже, даже способность обучаться у меня заблокирована. Довольно странно, не находите? Особенно если учесть, что миссия этой моей жизни – написать две или три книги о посылании любви. И вот к чему я клоню: моя неспособность писать – это ветвь моей жизни. Но не врожденная, а приобретенная позже.

– Это всегда поражало меня, – добавила Салли, – мама часто повторяла, что мы найдем свои таланты в той же коробке, где лежат и вызовы, бросаемые нам жизнью.

– Хорошее замечание! Так оно и есть, – согласился Эд.

– И что послужило причиной трудностей с правописанием? – спросила Салли.

– Что это за другой язык? – поинтересовался Эд.

– Постойте, не так быстро! Задавайте вопросы по одному, – попросил я.

– Действительно, дай человеку рассказать! – сказала Салли и слегка толкнула Эда. Это безобидное движение переросло в игру-соревнование «кто кого перетолкает» между двумя близкими людьми, которым трудно оторваться друг от друга.

Я подождал, пока они закончат свою игру, и продолжил:

– Непонятно, отломанной или добавленной веткой является моя неспособность к правописанию? Решение по этому вопросу еще не оглашено. Пока что неумение писать приносило лишь трудности и никогда не способствовало успеху на работе. Как понимаете сами, продвижение по служебной лестнице в данной ситуации довольно проблематично. Но у неумения писать есть причина, и, пожалуй, тут мы и начнем повествование о том, как все начиналось.

Другой язык, которым я свободно владею, очень сложен, и его изучение заняло бы много времени, но он просто вдруг оказался в моем уме. Когда я объясню причину возникновения трудностей с правописанием, вы, наверное, придете к тому же выводу, что и я, – поймете, как была приобретена способность писать на другом языке. Он состоит из символов, каждый из которых содержит целую историю. Расставив символы в определенном порядке, мы получаем сообщение, которое хотим передать. Это одновременно и сложно, и просто. Двадцать четыре строчки от четырех до восьми символов в каждой выразят все, что рассказано в этой книжке. Другими словами, ее можно было бы напечатать на визитке.

Я остановился отхлебнуть горячего какао и прикурить сигарету. Эд достал откуда-то из-за своей спины пепельницу и поставил ее передо мной. Я принял это как разрешение курить в помещении.

– Итак, приступим. Я родился двадцать четвертого сентября тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года в Германии в городе Фрайбург (Freiburg). Позже мои родители переехали в туристический городок Титизее (Titisee), расположенный в Черном лесу, где они купили гостиницу. Если спросить у двадцати человек, почему лес называют Черным, можно получить двадцать разных ответов, начиная от самых простых, типа «деревья очень черные, не стоит ходить туда ночью» и т. п. Для меня этот волшебный лес был местом покоя, тайн и приключений. Там встречались вещи, которые я не мог понять, а потому просто принимал. Все, что мне было нужно, – это деревья и таинственный лес. Они были моим убежищем, моей любовью и друзьями. По сути, единственными друзьями. Люди были суеверны и, на мой взгляд, очень странные, хоть сами они так не считали.

Временами городок Титизее был тих, как спокойное озеро, но при наплыве туристов превращался в пчелиный улей. В городке и в окрестностях находились в основном гостиницы, фермы и небольшие магазинчики для туристов. В чем-то город был современным, но присутствовали в нем и черты средневековья. Некоторые горожане были при деньгах, в то время как остальные жили очень бедно. Владельцы предприятий разъезжали на «мерседесах», а фермеры вручную доили коров, собирали сено и копали картошку, едва сводя концы с концами. Как будто два мира смешались в одном – у некоторых главной заботой было решить, где отдохнуть в мертвый сезон, а другие лелеяли надежду, что смогут уплатить земельный налог. Предприниматели жили в красивых усадьбах, другие же – в домах, возвращающих вас на два столетия назад. В одном строении находились жилой дом, загон для свиней, хлев для коров и сарай с курами. Открываешь дверь кухни, и сразу же перед тобой загон с ожидающими остатков пищи свиньями – прямо тут же, в соседней комнате. Мне все это казалось довольно странным. Даже сейчас, рассказывая об этом, чувствую запах хлева, витавший в тех жилищах.

– Когда я служил в армии за границей, то насмотрелся такого, – Эд адресовал свои слова Салли, корчившей ему смешные рожицы.

– И сейчас есть подобные места, хоть их осталось немного, – ответил я и продолжил: – В то время мне было между шестью и семью годами. У родителей была гостиница, и они работали с раннего утра до позднего вечера, закрываясь, лишь когда последний постоялец уляжется спать. Мать была серьезно больна. Я еще не понимал, что такое рак. Мама все время лежала либо в больнице или дома в кровати – соответственно, работы у отца было еще больше. Таким образом, я рос без родительского надзора и подвергался лишь незначительному влиянию телевидения. Это привело к необычным последствиям. Начиная с раннего детства, мы учимся у других множеству вещей, и результаты этого обучения ошеломляют. Многие исследователи приходят к выводу, что все дети обладают талантами, которые позже подавляются внешними воздействиями. Если убрать эти воздействия, то результат будет совершенно иным. Я смотрел на мир собственными глазами, не находясь под воздействием чужих убеждений. Мог принимать или отвергать все, чему становился свидетелем, и был свободен от того, чтобы соглашаться со взглядами, обычно навязываемыми родителями или обществом. Это выделяло меня среди других детей и делало чужаком в их среде. Когда ребенка воспитывает отец или мать, имеющие определенные убеждения, неважно, истинные они или нет, то высока вероятность, что ребенок тоже примет эти взгляды – часто даже не подвергая их сомнению. Свободный от подобного влияния, я видел мир иначе. Ни мои действия, ни поведение, ни мышление не были сформированы кем-то, я никому не подражал.

Я прервался на минуту, схватил салфетку и принялся записывать слова, врывающиеся в мои мысли.

Похоже, что в темных разломах наших умов таятся мысли, которые мы не смеем ни высказать, ни осуществить – из страха заслужить неодобрение окружающих. Также есть нечто, во что мы не верим – по той же причине. Порой мы создаем то, во что поверили, – после того, как нас убедили, что это правда; и мы творим это, как правду. В то время как на самом деле это – не более чем иллюзия правды. Мы можем быть до такой степени убеждены в чем-то, что отказываемся видеть доказательства обратного, лежащие у нас перед глазами, – предпочитая жить во лжи, а не лицом к трудностям правды. Все это прекрасно знакомо каждому из нас. Живя в этой лжи, мы передаем ее своим детям. Я и сам виновен в этом преступлении, хоть и всегда осознавал, что делаю.

Я прочитал написанное Эду и Салли.

– Ты всегда записываешь мысли, что вдруг приходят в голову? – поинтересовалась Салли.

– Стараюсь, – ответил я, – это может оказаться полезным, если взглянуть на запись позже.

Вернусь к рассказу. Получилось, что из-за независимости и необходимости защищать себя я начал отвергать почти все, что исходило от других. У меня совсем не было друзей. Богатые не разрешали своим детям играть со мной, потому что я был неуправляем и не ценил того, чем они обладали. Родители из бедных семей тоже не позволяли своим детям играть со мной – в основном из страха и предрассудков. Почему-то они полагали, что я как-то связан с нечистой силой. Я видел по их глазам и поступкам, что временами они почти боялись меня, но сами не знали причины своего страха. Был человек, который, в отличие от других, проявлял доброту ко мне – но нечасто, в зависимости от того, кто это мог увидеть.

Удивительно, правда? Как в средневековье.

Невзирая на все это, я рос вполне счастливо и проводил большую часть времени в лесу или у озера. У меня был друг, которого можно было бы назвать невидимым. Я рассказал о нем в первой книге, но, к сожалению, сейчас не в состоянии рассказать подробнее об этом приятеле и наших приключениях. Воспоминания слишком расплывчаты, всплывают лишь отдельные обрывки, вспышки былого. Я знаю, что помнил больше, но в настоящее время дверца в эту часть моего ума закрыта на замок. Я стучал в нее руками и ногами, но она не открывается. Потому я на некоторое время оставлю это как есть и расскажу то, что помню.

Я попросил у Салли напиться и продолжил рассказ после того, как она принесла воду.

– Из-за занятости родителей гостиницей, а также из-за болезни матери я располагал полной свободой: путешествовал, куда угодно, и занимался, чем хочу. Одиночество не волновало меня, к тому же я не был полностью одинок. Оглядываясь назад, вспоминаю ощущение, как будто за мной кто-то наблюдал, может, даже заботился – особенно это чувствовалось в лесу. В памяти всплывает один случай. Я притянул домой найденную в лесу телегу, огромную телегу для перевозки дров с большими деревянными колесами. Я не собирался ее красть, лишь одолжил на время. Телега идеально подходила для спуска с горы, и я уже имел на примете подходящую горку. Это была длинная узкая дорога прямо около нашей гостиницы, очень крутая, но прямая – ну, почти прямая. Это была не однодневная затея и требовала тщательного планирования. Полдня на то, чтобы привезти телегу к горке, а затем затащить на вершину. Я собирался несколько раз съехать вниз и возвратить телегу на следующий день.

Я отправился за ней рано утром. Пока я тянул ее по лесу, время от времени ощущал, как мурашки пробегали вверх по позвоночнику. Много раз я останавливался, чтобы оглядеться по сторонам, но, ничего не заметив, продолжал свой путь.

Когда я, наконец, втянул телегу на вершину горки и приготовился съехать вниз, появился мальчик по имени Ричард. Я часто встречал его в своих путешествиях и полагал, что он хочет дружить со мной, но опасается быть замеченным в такой компании. Он поинтересовался, чем я занимаюсь, и в ответ услышал мой восхищенный рассказ о предполагаемом увлекательном приключении. Так я совершил свою первую продажу – увлек Ричарда идеей настолько, что он захотел присоединиться к проекту. Мы забрались на телегу. Ричарду предстояло сидеть сзади и при необходимости тормозить, а сам я собирался управлять телегой. Я дал ему палку и объяснил, как тормозить ею, мешая вращению колес, после чего мы тронулись вниз.

Скорость спуска превзошла все мои ожидания и предварительные испытания. Быть может, лишний вес вызвал эту проблему, но, так или иначе, от тормозов не было проку. Скорость выросла настолько, что Ричарду пришлось выкинуть палку, чтобы просто удержаться в несущейся телеге. А следующая трудность выявилась быстрее, чем я ожидал, – мои попытки управлять телегой почти не давали результатов. Деревянные колеса по внешней стороне ободьев были обиты полосами стали. Я повернул колесо к небольшой поросшей травой поляне в конце спуска, совсем рядом с автотрассой, – но у колес не было достаточного сцепления с грунтом. Даже если бы оно и было, это не сильно помогло бы на такой скорости – мы все равно не смогли бы остановиться, выехав на маленькую поляну. Это была всего лишь узкая полоска травы перед откосом над автотрассой. Времени не оставалось ни на что иное, как только принять происходящее, как есть! Но в самый последний момент колеса вдруг вошли в сцепление с грунтом, и телега стала поворачивать. Проехав около шести метров по травяному участку, она внезапно остановилась. Передние колеса как будто заклинило, и телега качнулась вперед, катапультируя нас, как две ракеты. Мы пролетели по воздуху футов двадцать. Почему-то в полете Ричард обогнал меня и упал на землю долей секунды раньше, чем смягчил мое приземление – я упал на него сверху! Мы поднялись, и я пошел посмотреть, что же остановило телегу. Там не было ничего, даже камня! Путь, по которому катилась телега, был совершенно свободен от препятствий. Ричард стоял, где приземлился, и не желал приближаться к телеге. Я потолкал ее взад-вперед и сказал Ричарду, что телега в исправности, но он развернулся и ушел. Очевидно, это был не лучший день для заключения новых союзов – и все из-за небольшой ошибки в расчетах.

– Возможно, были причины тому, что у тебя не было друзей, – оборвала меня Салли. Она смеялась, придерживая голову руками, как поступают свидетели начала катастрофы.

– С каждым может случиться! – с улыбкой ответил Эд. – Хотел бы я там оказаться.

– Я пришел к такому же выводу, – согласился я.

– Вы же могли убиться! – воскликнула Салли.

– Что случилось, то случилось… – пожал я плечами. – Несмотря на произошедшее, годом или двумя позже мы с Ричардом стали друзьями на короткое время. Я слышал, он потом стал электриком и обзавелся семьей. Порой я задумываюсь о том, как бы эта история прозвучала из его уст? Без него это приключение было бы иным.

– Готова поспорить, что больше ты такого не сделаешь, – заявила Салли.

– Ты опоздала, мы уже повторили этот трюк с сыном – он вспоминает об этом до сих пор как о «дне, когда папа взял меня в полет». Но это уже другая история.

Я желаю

Яркая звездочка,

Первая на сегодняшнем ночном небе!

Желаю иметь возможность

Снова увидеть тот сон,

Что так пришелся по душе прошлой ночью.

После того, как Салли успокоилась, я продолжил рассказ.

Огромное количество странных происшествий случалось со мной в этом лесу. Четыре из них я могу описать словами, и вы только что услышали рассказ о первом таком случае. Перед тем, как перейти к другому, еще более невероятному, я расскажу вам об удивительном месте в том лесу. Это был небольшой пруд, у которого я проводил много времени. По одному берегу пруда проходила тропа, разветвляющаяся на множество других тропинок, но на противоположный берег ни один человек никогда не заходил. Сам я провел немало времени на противоположном берегу, чувствуя себя там в большей безопасности, чем дома. Однажды за мной долго гналась группа мальчишек, чтобы поколотить. Я прекрасно знал лес – он был мне домом – и погоня продолжалась до тех пор, пока я не добежал до дальнего берега пруда. Пройти дальше они не отважились. Сделав пару шагов вперед, мальчишки быстро отступали назад. Я знал, что так произойдет, потому что это место считалось населенным нечистой силой.

Я ни разу не видел у пруда ничего «такого» – разве что краем глаза, – но чувствовал там определенное присутствие. Многими годами позже я научился ясновидению и обнаружил, что на моем пруду издавна жили представители небольшой расы существ. К сожалению, они уже покинули то место.

Много чего происходило в лесу… Я помню своего, можно сказать, «невидимого друга», с которым мы часто гуляли в лесу, но дверца к этим воспоминаниям пока плотно закрыта. Вспоминаются лишь кусочки, столь маленькие, что сложно в них разобраться. Как будто через замочную скважину я вижу свои длинные разговоры с каким-то человеком, но содержание их от меня скрыто. Полагаю, что сейчас было бы самое время вспомнить об этом, чтобы выписать все на бумагу и перевернуть эту страницу. Я уверен, что на этом маленьком пруду в лесу происходило намного больше событий, чем было видно глазу. Даже когда, позже, я обучился ясновидению, все равно бoльшая часть из всего, что происходило на пруду, была скрыта от меня. Мне удалось выяснить, что там жили существа, около шестидесяти особей, но вступить с ними в контакт я не мог. Они знали, что я был там и искал их, но вели себя так, как будто не замечали меня. Поэтому пока я расскажу вам лишь о том, что помню, – полагаю, этого будет достаточно для первого раза. Быть может, я не хочу вспоминать все. Возможно, в этом и есть причина того, что некоторые воспоминания заблокированы. А может, и нет.

– Что это за ясновидение? – поинтересовался Эд.

– Это когда вы отправляетесь осмотреть определенное место, но делаете это своим умом, не беря с собой тело. Это похоже на внетелесные путешествия (выход души из тела), но проще в понимании и обучении. Вы можете почитать об этом в Интернете – информация о ясновидении уже давно стала доступной.

Да, но я оставил своего пса в машине, и он, наверное, волнуется, куда я пропал. Пойду выпущу его немного побегать, а затем мы сможем продолжить.

– Почему бы тебе не привести его сюда? – спросил Эд.

– Не хочу создавать вам проблемы.

– Пустяки, если пес будет сидеть тихо, никто даже не обратит внимания.

– Ну, хорошо, – ответил я, вставая со стула.

Я выпустил Руди побегать, дал ему напиться, а затем завел его в ресторан. Он нашел подходящий уголок и плюхнулся там, удовлетворенный жизнью, как и всегда.

Вместе с Любовью

Мы стоим

Вместе с Любовью.

Ибо целое крепче,

Чем его части.

Вместе, как один,

С Любовью и доверием

Мы противостоим страхам

Прошлого, настоящего и будущего.

Любовь требует от нас большего, чем глупые соблазны грехов.

Любовь – то, что дает нам силу.

Любовь позволяет нам доверять.

Мечты дают нам

Жизнь, которую мы

Желали столь долго.

Когда мы становимся Едины, сохраняя Индивидуальность,

Мы перерастаем свои Мечты.

Да будет так!