Текст книги "Элементарные законы Изобилия ; Жизнь, полная любви. Ч. I. Посланник. Ч. II. Постыдная тайна"

– Клаус, мне неприятно говорить это, но живешь ли ты сам согласно тому, чему учишь? – спросила Салли. – Ты богат, тебе не надо работать, чтобы добывать деньги и так далее…

– Постой-ка, с чего ты взяла, что я богат? – спросил я, шокированный ее вопросом.

– Ты заработал кучу денег на лотерее, и тебе не нужно заботиться о хлебе насущном. У меня было бы полно времени для посылания любви, если бы не надо было зарабатывать на жизнь.

– А-а-а, теперь понятно! Я не богат, я прекратил эксперименты с лотереей и обратился к посыланию любви, зарабатываю на жизнь не лотереей и не продажей книг. Я решил жить в соответствии со своими убеждениями и не только распространяю книгу бесплатно, но еще и плачу за это. Выпуск книжки в свет обошелся мне не в одну тысячу долларов, и ни один из них не поступил от лотереи, я заработал эти деньги. И я посылал так много любви, что значительно увеличил свои доходы, а это позволяет мне тратить на зарабатывание денег лишь небольшую часть моего времени. Я добился этого посылками любви именно тем способом, который описываю в своей первой книге. Все, что я имею, – это результат посылания любви. Предполагаю, что в будущем появится доход от продажи книг, но это в будущем, и все равно это тоже будет результатом посылания мною любви.

– Ой, я не знала этого, – застенчиво сказала Салли.

– Я посылал любовь, а затем входил в открывшиеся двери. Обстоятельства складывались все лучше и лучше, старые проблемы шаг за шагом отступали назад. Я могу позже рассказать вам об этом, но сейчас хочу закончить начатую историю.

– Согласна, – отозвалась Салли.

Личное пространство[29]29
  Англ. слово privacy можно перевести, как «личное пространство» или «право на частную жизнь».


[Закрыть]

Меня рассмешила прочитанная сегодня статья о соблюдении права на частную жизнь.

Такой вещи не существует, это – не более чем иллюзия.

Когда думаем, что нас никто не видит, и ковыряемся в носу – мы заблуждаемся.

Жизнь бывает трудной и бывает радостной, но, тем не менее,

Она драгоценна, особенно жизнь на этой планете, сейчас.

Не каждый может сюда попасть, и существует огромная очередь

Из душ, желающих прожить жизнь на Земле.

Другими словами, жить здесь и особенно в это время – большая честь.

И это возвращает нам право на частную жизнь, потому что на каждого человека, живущего на Земле,

Приходится, по меньшей мере, полдюжины из тех, кто наблюдает за нами постоянно,

Обучаясь и совершенствуясь, используя наш опыт.

Некоторые не могут сюда спуститься, а другие предпочитают обучаться, наблюдая.

Что сводит на нет концепцию права на частную жизнь.

Поэтому, задумайтесь, когда в следующий раз решите поковыряться в носу или сделать что-то, о чем, как вы полагаете, никто никогда не узнает.

Мы сделали небольшой перерыв, потому что позвонил телефон, и Салли разговаривала с кем-то несколько минут. Когда она закончила, я продолжил рассказ.

– Хорошо, сейчас мы вернемся немного назад, к моменту, когда я оставил ферму и переехал в Эдмонтон. Как-то раз, дело было в середине восьмидесятых, я работал в магазине, продающем пиломатериалы. В это время произошло два важных события, о которых я не написал в первой книге. Они происходили одновременно и тесно связаны между собой, но для удобства повествования мне придется их разделить. Когда вы услышите мой рассказ, то сможете представить, каково мне было переживать все это и одновременно ходить на обычную работу. Если честно, я удивляюсь, что сохранил достаточно трезвый ум, чтобы писать о произошедшем. Хотя это еще неизвестно, – сказал я со смехом, при этом внутри мне было совсем не до смеха. – Позвольте напомнить, что вы сами определяете, чему верить. Один старый волшебник учил меня оставлять бремя доказательства на сомневающемся.

– Согласна, – ответила Салли.

– Согласен, – сказал Эд.

Если вы не читали первой книги, я расскажу вам, с чего все началось, а потом вернусь к Салли и Эду, так как они читали мою первую книгу незадолго до того, как я приехал в их ресторан на заправочной станции. Если уж зашла речь об этом, то Салли и Эда там больше нет, хоть заправочная станция все там же – вы найдете ее на южной стороне шоссе в трех четвертях пути от Калгари до Сердечного ручья (Heart Creek), сейчас там появилась еще и трасса для езды на картингах. Сообщаю это на всякий случай, если вам интересно.

Так вот, как-то в течение нескольких месяцев я читал книги о достижении счастья и делал серьезные попытки найти его. Я вложил в это огромные усилия, но получил нулевой результат. Было ощущение, что мое положение не улучшается, а ухудшается еще больше, и «последней соломинкой, сломавшей спину верблюду», стало утверждение из новой книжки, которую я читал в тот вечер. Ее автор описывает встречу с великим учителем, который обучил его множеству удивительнейших вещей. Во-первых, меня огорчало то, что автору книжки неизвестно, откуда пришел учитель-волшебник и почему обучил его всему, чему тот хотел научиться, в то время как я должен был бороться со своими проблемами в одиночку. Во-вторых, меня расстраивало то, что автор рассказал о приобретенных им интересных умениях, но не снабдил читателя рекомендациями, как этого достичь. Зачем рассказывать мне о чудесах, не приводя инструкций по овладению ими? Напрасная трата бумаги и моего времени. В результате мое настроение сильно ухудшилось. Я помню сейчас очень четко, что ощущал себя так, будто вселенная забыла обо мне. Я был в таком состоянии, что швырнул книжку в стенку и закричал про себя, что если немедленно не получу помощи, то завтра утром сяду в машину, поеду в горы и съеду в пропасть. Я ощущал, как по моим венам течет гнев. Остыв, я, скорее всего, не сделал бы этого, но в тот момент я принял для себя решение. Я думал, что, пока я нахожусь здесь, вселенная может меня игнорировать, но когда я отсюда уйду и окажусь с ней лицом к лицу, то игнорировать меня станет намного сложней!

Не помню точно, сколько прошло времени – по-моему, минут пять, – прежде чем все началось. Мои внутренние сенсоры ожили, и я почувствовал присутствие чего-то большого. Оно было огромно и как будто пыталось втиснуть себя в мою квартиру, но не смогло и заняло собой весь блок квартир на моем этаже, и даже этого ему было мало. Я его не видел и не слышал, но чувствовал его присутствие всем телом. Не могу вам описать, как сильно я испугался, – как никогда в жизни, почти что написал в постель.

Жил я тогда в маленькой квартире, и с кровати мне было видно коридор, часть кухни и большую часть гостиной. Во всех комнатах горел свет, потому что я не люблю темноты. Всю жизнь с приходом сумерек мне начинает казаться, будто что-то большое наблюдает за мной из-за спины. Сколько себя помню, темнота всегда пугала меня. Потому я держу все лампы включенными и не люблю темных углов – кто знает, что может в них притаиться?

Вдруг лампы стали мигать – не все одновременно, а каждая по-своему. Это было похоже на музыку и продолжалось несколько секунд. Я буквально трясся от страха. Чувствовалось, как сгущается присутствие этого «чего-то». И вдруг я услышал голос, громко и четко произнесший у меня в голове: «Советую подумать еще раз!..»

После этого все прекратилось. Лампы перестали мигать, и присутствие покинуло квартиру. Я был напуган до такой степени, что не вставал с кровати до следующего утра, несмотря на то, что ужасно хотел в туалет. А также не решился провести в квартире следующую ночь. Еще несколько недель во всем многоквартирном доме ощущалась странная приглушенность. Я услышал, как двое соседей говорили об этом в прачечной нашего дома спустя несколько дней. Очевидно, другие жильцы тоже почувствовали нечто, не поддающееся объяснению. Теперь пришла пора рассказать о том, что я опустил в первой книге.

Та ночь стала первым шагом в получении того, о чем я просил. Потребовалось несколько недель, чтобы это набрало силу, – можно сказать, что, медленно начавшись, этот процесс очень быстро вышел из-под контроля. Я пробовал мысленно вернуться в ту ночь и вспомнить, о чем именно я просил, но мне этого не удалось. Я знаю, какая-то мысль была в моей голове, но не удается вспомнить, что же именно привело к тому, что я получил. А получил я кошмар с продолжением, длившийся около двенадцати лет. Я расскажу вам о нем, пожалуйста, не перебивайте меня.

– О’кей, – произнес Эд.

Как-то в апреле 1987 года я проснулся рано утром после тяжелого сна со многим сновидениями. Мне помнилось, что я участвовал в какой-то битве. В голове осталось несколько фрагментов. Я помню это утро очень четко, ничто не сотрет его из моей памяти. Я был обессилен и ощущал себя так, будто действительно только что потерял в бою жизнь. Помню, как медленно поднимался с кровати, чтобы собраться на работу, но, поднявшись, почувствовал себя очень странно – как будто отделенным от тела. Чувствуя головокружение и дезориентацию, я решил прилечь еще на десять минут.

Перед тем, как закрыть глаза, я заметил, что все выглядит серым и блеклым. По-видимому, я быстро уснул, потому что следующее, что проявилось в моем сознании, было то, что я нахожусь в чьем-то чужом теле. Этот человек нес в руках несколько веток. Я почти что ощущал, что сам несу эти ветки, но понимал, что это не мое тело, и не мог управлять им. В то же время, было ощущение, что он – это я. Пожалуй, лучше всего будет сказать, что мы с ним находились в одном теле и испытывали одинаковые ощущения, но он мог еще и управлять им.

Он, или, вернее, мы продолжали неспешно идти, собирая ветки, иногда останавливались на мгновение, чтобы сплюнуть слюну или обрубить какую-нибудь ветку самодельным топором, для описания которого подошло бы слово «средневековый». Все вокруг было столь же реально, как и в обычной жизни, но очень странно было слышать его мысли, как свои, – до такой степени, что я с трудом определял, что это именно его мысли. Я различал, что некоторые мысли не мои, по тому, о чем он думал. Он был женат и, как следовало из его мыслей, на самой прекрасной женщине в его мире. Еще он был очень счастлив. Я же не был женат, а также был не так уж счастлив.

Я попробовал оглядеться вокруг, но не мог ни повернуть голову, ни шевельнуть глазами в сторону, отличную от той, куда смотрел он. Мне были видны холмы с клочками деревьев, разбросанными там и здесь. Многие из деревьев уже сбросили листву, и в воздухе пахло осенью. Я знал, что все это не настоящее, просто сон. Как будто я спал, но полностью осознавал, что сплю. Этот сон был реальнее всех снов, которые мне приходилось видеть ранее. Странно, что я не запаниковал, – принимая во внимание все обстоятельства, этого можно было ожидать. Наверное, дело было в нем – в том, что он был умиротворен и по-человечески счастлив. Каким-то образом его чувства передались мне, или, возможно, я принял их за свои.

У него были сильно загорелые руки, видавшие тяжелую работу. Они были очень похожи на мои, только, пожалуй, несколько короче – по крайней мере, так мне казалось. Очень странное ощущение возникает, когда твои руки делают что-то, не связанное с твоими мыслями, и в то же время я видел руки через его глаза так, как будто они были моими. Он собирал опавшие с деревьев сухие ветки. Раз за разом я видел, что земля приближается, рука протягивается к ветке и добавляет ее к охапке, которую держит вторая рука. Я слышал его мысли, как свои. «Поднять эту ветку, поискать еще дров, и можно идти домой на завтрак». Правда, он подумал не о «завтраке», а об «утренней еде». Маленькая веточка или щепка попала между пальцами руки, я ощущал ее, но в то же время не мог ничего с ней сделать.

Я попробовал закрыть свои (или его) глаза и волевым усилием направиться назад в свое тело, но глаза не закрывались, за исключением тех моментов, когда он моргал. Обычно я не обращаю внимание на то, как моргаю, но сейчас не я управлял этим процессом, отчего моргание стало очень явным, как будто кто-то выключал и включал свет. Меня начало раздражать, что, как только я обращал внимание на что-то интересное в его поле зрения, он мигал или тер глаза ладонью. А каждый раз, когда я пробовал волевым усилием отправиться назад в свое тело, он решал, что пора и ему возвращаться домой, но потом в последний момент он замечал еще одну подходящую ветку и шел к ней.

Меня сильно отвлекало то, что наши мысли перемешивались. Стоило мне подумать о чем-то, как он начинал думать об этом в своих понятиях, а затем эта мысль снова возвращалась ко мне, как будто бегая по кругу. Он тоже чувствовал себя немного неуютно, что неудивительно, принимая во внимание, что я находился в его теле. Он не находил слов, чтобы описать свое состояние. Я не чувствовал волнения или страха, но у меня было плохое предчувствие.

Внезапно дрожь пробежала вверх по его позвоночнику. Он повернулся в сторону, и две ветки выпали из охапки в его руке. Он глядел поверх холма, ожидая увидеть там дымок. Очевидно, он разжег огонь в очаге перед тем, как отправиться за дровами. Утро было очень прохладное, и он полагал, что жена с сыном не дали бы огню погаснуть – ведь у него было припасено достаточно дров, а то, что он собирал их сейчас, было обычным утренним занятием. Он подумал, что в такую безветренную погоду дым обязательно должен был подниматься вверх. Я до этого не обращал внимания на ветер.

Последовало мгновение тишины в его уме – и моем уме. В следующие мгновения я начал волноваться за этот сон – или он начал волноваться, я не уверен, кто из нас начал, но его тревожность увеличилась, и, не подбирая только что оброненных веток, он начал шагать по направлению к холму, на который только что смотрел. В эти мгновения я понятия не имел ни о том, что сейчас произойдет, ни о том, как это повлияет на всю мою оставшуюся жизнь. Мы он сначала пошли медленно, но постепенно набирали скорость с каждым сделанным шагом. Чем ближе он подходил к холму, тем сильнее становилась его уверенность в том, что должен появиться дымок. К тому времени, как он достиг вершины холма, еще несколько веток упали из его охапки.

Мне было трудно сфокусироваться и отделить его мысли от моих, потому что в его уме носилось множество мыслей, которые он подавлял, говоря себе, что все должно быть в порядке.

Когда мы достигли вершины холма, я рассмотрел маленький домик, сделанный, в основном, из дерна и кое-где скрепленный деревянными балками. Он был окружен небольшой оградой из камней и веток. Перед его домом, как это я понимаю сейчас, стояли три чужих коня. До дома оставалось не более двухсот метров, и он ясно видел, что из трубы не идет дым, но сейчас его больше беспокоили лошади. Он бросил на землю все собранные ветки и побежал с холма вниз. Во время бега он сжимал рукой небольшой самодельный топор, заложенный за пояс, я увидел его лишь мельком. В трех метрах перед домом он остановился, глядя на дверь и прислушиваясь. В его груди бешено колотилось сердце. Мы, он, постояли там лишь несколько секунд, его сердце летело с огромной скоростью, а мысли носились в голове. Я оцепенел и начал чувствовать тошноту. Почему-то мысль об окне пришла к нему в голову. Я заметил, что в доме не было окон. Несколько палок, выглядывающих из-под соломенной крыши. Весь дом был размером с гараж на одну машину. Трое коней были привязаны к лежащим на земле камням.

Вдруг послышался приглушенный крик, и в следующий момент я увидел, что он оказался у двери и с силой открыл ее.

Все, что произошло после, заняло секунды, но эти мгновения навсегда остались в моей памяти. Возможно (хоть и не обязательно), произошедшее можно простить, но точно нельзя забыть. Я потерялся в том, что он видел, и чувствовал, все остальное исчезло. В этот момент я был им, между нами не было разницы.

Эд и Салли сидели на краешках стульев. Я остановился на мгновение, чтобы перевести дыхание и обуздать эмоции. От рассказа вся картина вновь встала перед моими глазами вместе с вызванными ею чувствами.

– То, что произошло дальше, было довольно безобразно, – сказал я, посмотрев на своих слушателей, – но я расскажу об этом.

Итак, дверь распахнулась. То, что последовало, вызвало во мне эмоциональный взрыв.

К этому моменту произошло слияние того, что знал он, и что было известно мне. Его жена лежала на столе, кто-то был на ней сверху, второй держал ее, а третий стоял в нескольких шагах от стола, смеялся и что-то пил. Невозможно описать, что поднялось в нем при виде этой картины, и я сомневаюсь, что вы сможете это себе представить. Я никогда не испытывал ничего, что могло с этим сравниться. Я не заметил, как в его руке оказался топор. Было мгновение шока у него и у них, но уже в это мгновение он начал действовать: три шага вперед – и топор вошел в спину мужчины, лежащего на его жене. Раздался его крик, а мужчина, удерживающий жену, потянулся к ножу. Но он выдернул топор из спины первого и нанес точный удар прямо по горлу второго – из горла фонтаном плеснула кровь. Продолжая держать топор в руке, он сделал круг и метнул топор в грудь третьего, тот упал на спину с торчащим из груди орудием убийства. Затем, не думая, он освободил привязанную руку жены и попытался поднять ее. Мужчина, лежавший на ней, скатился на пол. Он взял жену на руки, она была в ужасном состоянии и вряд ли понимала, что происходит. Я полагаю, что, подняв женщину, он собирался перенести ее на небольшую кровать в углу комнаты, но тут что-то в нем надломилось от того, что он увидел. Его сын лежал на полу с перерезанным горлом. Я избавлю вас от деталей. Жена умерла через несколько часов у него на руках. Один из мужчин был к тому времени еще жив, он умер позже – медленно, успев рассказать все: кто они, откуда пришли, и кто их родня.

Через какое-то время я вышел из этого, подобного сну, состояния, чувствуя сильную усталость и эмоциональное опустошение. То, что произошло, не было похоже на просмотр кино, так как я был этим человеком, я чувствовал все, что чувствовал он, и даже после выхода из его мира у меня осталось ощущение, что я все еще остаюсь им, и что все произошедшее случилось только что со мной. Не знаю, как объяснить это иначе, как передать словами это отсутствие отличия между его жизнью и моей.

Я видел, что Эд хочет что-то сказать, но не находит слов. По лицу Салли стекали слезы.

– Я дам вам объяснение. В конце все станет понятно.

Я потянулся и постарался разрядить поднявшиеся эмоции. Эд только кивнул головой. Не думаю, что Салли хотела бы услышать еще что-то подобное, потому я сократил рассказ, оставив за его рамками кровавые детали.

– Итак, в течение следующих двенадцати лет четыре-пять ночей в неделю я становился во сне этим человеком и проживал его жизнь. Что бы я ни предпринимал, мне не удавалось от этого уйти. Это сильно утомляло и доводило почти до безумства. В его мире я был рыбой, выброшенной на берег, а со временем в своем мире я стал чувствовать себя не намного лучше. Постепенно я так привык, что это стало частью моей жизни, я стал им. Мы вели очень разные жизни. Я выкуривал за день двадцать пять сигарет, а он обычно за день убивал немногим меньше людей.

За двенадцать лет, что я был с ним, он прожил, примерно, от двадцати пяти до тридцати лет. Сначала он истребил весь род тех троих. Он тщательно выполнял свой план, с каждым разом добывая все больше информации и обучаясь сражаться. Он был безжалостен и не обращал внимания на то, что среди его жертв были дети, женщины и старики. Постепенно вокруг него собралась группа жестоких воинов, затем эта группа превратилась в армию. Дальше много чего произошло, он даже немного смягчился со временем. Так или иначе, за двенадцать лет, которые я провел с ним, я не добился ничего; в то время, как он за это время создал империю, покрывшую собой Евразию.

Не описать словами, сколько я насмотрелся сражений, убийств, крови и других ужасных зрелищ. Его армии боялись столь сильно, что воины противника сами лишали себя жизни на поле брани, только лишь бы не встретиться с его войском. По-моему, это говорит само за себя. В конце концов, он умер как обычный человек. Я не знаю наверняка, почему все это случилось со мной, но в результате произошло несколько вещей. Во многом я стал им, а в чем-то он стал мной. Полагаю, что во сне он видел мою жизнь, и это волновало его долгие годы. Ирония в том, что моя жизнь была для него столь же ужасна, как и его жизнь для меня. Из того, что я понял, могу предположить, что я представлялся ему трусом, позволявшим другим относиться к себе с неуважением, работавшим на другого за мизерную плату и т. п. Хотя в тысяча девятьсот девяносто девятом году я почти что дал ему повод гордиться собой, но не довершил задуманное, а потому оставлю эту историю за рамками рассказа.

Из этого опыта я вынес знания о местах силы, или энергии, которые еще называют энергетическими вихрями и воронками. Он регулярно использовал места силы для ведения сражений и делал все, что было в его силах, чтобы вести битву именно на месте силы. Этому его, а вместе с ним и меня, обучил старый колдун, живущий в холмах. Именно из-за работы с этими вихрями энергии я оказался в его жизни, а он – в моей. Энергия этих вихрей давала ему большое преимущество. Ходили слухи, что, набрав армию в десять тысяч воинов, он разбивал армию в сорок тысяч, неся при этом лишь незначительные потери. Те из сорока тысяч, кому посчастливилось уцелеть, рассказывали, что сражались с армией неприятеля в пятьдесят или шестьдесят тысяч воинов, но на самом деле их было лишь десять тысяч.

К несчастью, он видел лишь одно применение этим вихрям энергии или местам силы, я же увидел другое. Если бы он не работал с местами силы, меня бы не втянуло в его время и его жизнь, и я бы не разобрался, что же делает посылание любви столь сильным, и почему некоторые боятся этого настолько, что готовы на все, лишь бы это знание не распространилось.

Но и это еще не все. Я не буду сейчас углубляться, но с помощью этих вихрей я вошел в контакт с еще одним своим воплощением, в сравнении с которым то, что вы перед собой видите, показалось бы обыкновенным трусом. Объясню это позднее.

Тяга к свету

Удивительно, насколько наши жизни напоминают деревья!

Мы тянемся к свету, желая дотронуться до Солнца,

Но наши корни лежат глубоко и переплетены

С прошлым, будущим и настоящим,

С прошлыми жизнями и, конечно, друг с другом.

Мы как будто ходим по кругу,

Постоянно сталкиваясь со своим страхом, злостью и ненавистью,

Пока не превратим их в любовь.