Текст книги "Дракон"

Глава 44

Как и предполагал Пеннер, перспектива загреметь вниз в клубах дыма и пламени оказалась маловероятной. Сверхлегкие моторизованные планеры, на которых Питту и Джиордино предстояло взлететь с палубы корабля обнаружения и слежения ВМФ США «Ральф Р. Беннет», выглядели как миниатюрные копии бомбардировщиков-невидимок «Стелт». Они были окрашены в темно-серый цвет и обладали теми же причудливыми формами не то птеродактилей, не то летучих мышей, которые делали невозможным их обнаружение с помощью радара.

Они стояли, как инопланетные насекомые, в тени гигантского прямоугольного радара с фазированной решеткой. Эта система высотой с шестиэтажное здание состояла из 18 000 антенных элементов, принимавших самые разнообразные разведданные об испытаниях советских ракет с невероятной точностью. Корабль «Ральф Р. Беннет» был отозван со своей боевой позиции у побережья Камчатки приказом президента для запуска моторизованных планеров и отслеживания ситуации на острове Сосеки и вокруг него.

Капитан третьего ранга Реймонд Симпсон, молодой блондин с выгоревшими на солнце волосами, стоял рядом с людьми из НУМА на верхней палубе. В его облике чувствовалась суровая сдержанность крепкого профессионала, не спускающего пристального взгляда со своих подчиненных из команды авиамехаников, которые проворно сновали вокруг крохотных самолетов, заправляя топливные баки и проверяя приборы и системы управления.

– Думаете, мы сможем справиться с ними без пробных полетов? – спросил Питт.

– Проще простого для старых военных летчиков вроде вас, – убежденно ответил Симпсон. – Стоит вам разочек попробовать полетать, лежа на животе, и вам захочется прихватить один такой к себе домой, чтобы пользоваться им для личных надобностей.

Питту ни разу не приходилось видеть такие странные сверхлегкие летательные аппараты до того момента, как час назад их с Джиордино доставили на палубу корабля с помощью самолета вертикального взлета и посадки «Оспри». Теперь, после всего лишь сорока минут инструктажа, им предлагалось пролететь свыше ста километров над открытым морем и без травм приземлиться на опасно неровном пятачке на острове Сосеки.

– И давно эти пташки порхают? – спросил Джиордино.

– «Ибис Х-двадцать», – поправил его Симпсон. – только что сошли с чертежных досок.

– О Боже, – простонал Джиордино. – Они все еще экспериментальные.

– Очень даже. Они пока не прошли всю предусмотренную для них программу испытаний. Жаль, что я не могу предложить вам что-нибудь более испытанное, но ваши люди в Вашингтоне так ужасно торопились, что заставили нас доставить их с другого конца земля всего за восемнадцать часов.

Питт задумчиво произнес:

– Они и в самом деле летают, надо полагать?

– О, конечно, – с воодушевлением сказал Симпсон. – Я лично налетал на них десять часов. Превосходный аппарат. Спроектирован специально для рекогносцировочных полетов пилота-одиночки. Снабжен новейшим компактным турбореактивным двигателем, обеспечивающим крейсерскую скорость триста километров в час и дальность сто двадцать километров. Ибис – самый совершенный моторный планер в мире.

– Возможно, когда вы уволитесь в запас, сможете открыть дилерскую компанию по их продаже, – сухо сказал Джиордино.

– Я бы не отказался, – ответил Симпсон, не заметив подвоха,

Капитан радарного корабля, коммодор Уэнделл Харпер, подошел к посадочной площадке, держа в руке большой фотоснимок. Высокий и грузный человек с солидным брюшком, он шел, переваливаясь с ноги на ногу, словно ковбой, который только что сошел с поезда, пересекшего равнины Канзаса.

– Наш метеоролог обещает, что у вас будет попутный ветер с силой четыре узла, – сказал он благодушно. – Так что с топливом все будет в порядке.

Питт кивком приветствовал его.

– Я надеюсь, наш разведовательный спутник подыскал нам сносную посадочную площадку.

Харпер разостлал увеличенную копию контрастированного компьютером спутникового снимка на переборке.

– Это немножко похуже чикагского аэропорта, единственное плоское место на острове – травянистая полоска двадцать на шестьдесят метров.

– Для посадки против ветра места больше чем достаточно, – вставил Симпсон с оптимизмом.

Питт и Джиордино подошли поближе и уставились на удивительно подробную картинку. Главной особенностью рельефа был ландшафтный парк, окружающий прямоугольный газон, открытый лишь с восточной стороны. Три другие стороны этой лужайки были густо обсажены деревьями и кустарником и ограничены постройками с крышами, как у пагод, с открытых террас которых вниз вели горбатые мостики, кончавшиеся восточным прудом, расположенным на одном из концов продолговатой лужайки.

Как приговоренные к смерти, которым только что сказали, что они могут выбирать между повешеньем и расстрелом, Питт и Джиордино обменялись взглядами и напряженными циничными улыбками.

– Прячьтесь, пока вас спасут, – невесело пробормотал Джиордино. – Почему у меня такое чувство, что мою урну для голосования уже набили фальшивыми бюллетенями?

– Что-то это не похоже на встречу у парадного входа с духовым оркестром, – согласился Питт.

– Что-то не так? – невинно поинтересовался Симпсон.

– Мы стали жертвами недобросовестной рекламы, – ответил Питт. – Кто-то в Вашингтоне воспользовался нашим мягким характером.

Харпер выглядел расстроенным.

– Хотите отменить операцию?

– Нет, – вздохнул Питт. – За десять центов так за десять центов, за доллар так за доллар.

– Мне не хочется давить на вас, но до заката остался только час. Вам понадобится дневной свет, чтобы найти, где приземлиться.

В этот момент старший команды авиамехаников подошел к Симпсону и доложил ему, что планеры обслужены и готовы к взлету.

Питт посмотрел на хрупкий маленький аппарат. Называть его планером было явно ошибочно. Без сильной тяги его турбореактивного двигателя он бы тут же упал вниз как кирпич. В отличие от широких длинных крыльев настоящих сверхлегких самолетов и планеров с массой растяжек из тросов и проволок, несущие плоскости «Ибисов» были короткими и толстыми, а все силовые элементы располагались внутри обшивки крыла. Компоновка также отличалась от обычной для сверхлегких летательных аппаратов схемы «утка», устойчивой к штопору и срыву потока. Ему вспомнилась популярная притча о шмеле, у которого все особенности анатомии были неподходящими для полета, и, однако, он летал не хуже, если не лучше, многих других насекомых, которых мать-природа снабдила аэродинамически совершенными формами и приспособлениями.

Закончив последние предполетные проверки, авиамеханики отошли к краю взлетной полосы. На взгляд Питта, они все выглядели как зрители автогонок, ожидающие столкновения.

– Может быть, мы как раз успеем приземлиться к тому времени, когда подадут коктейли, – сказал он, надевая свой шлем.

Со своим привычным спокойствием Джиордино просто зевнул.

– Если ты успеешь туда первым, сразу закажи мне мартини с водкой.

Харпер с изумлением понял, что их ледяная невозмутимость была проявлением высшей степени эмоциональной напряженности, которую эти люди были способны выразить только так.

– Удачи вам, – сказал он, обменявшись с обоими крепким рукопожатием. – Мы будем все время следить за вами. Не забудьте включить сигнальное устройство после приземления. Нам хотелось бы известить Вашингтон, что вы успешно сели.

Питт криво улыбнулся ему.

– Сделаю, если смогу.

– Никогда не сомневайтесь, – сказал Симпсон, словно подбадривая свою спортивную команду. – Проверьте, не забыли ли вы включить таймер самоликвидатора. Мы не можем дарить японцам нашу технологию сверхлегких аппаратов.

– До встречи, и спасибо вам и вашим людям за заботу о нас.

Джиордино тронул Питта за плечо, ободряюще подмигнул ему одним глазом и, не сказав больше ни слова, пошел к своему планеру.

Питт подошел к своему моторному планеру, влез снизу через узкий люк в обитый материей фюзеляж и лег на живот, пока его тело не вписалось в очертания коврика из вспененной резины длиной в человеческий рост. Его голова и плечи находились лишь чуть выше ног, локти свободно лежали в сантиметре от пола. Он подогнал привязные ремни, проходящие через лопатки и ягодицы. Затем он вставил вытянутые ноги в зажимы педалей управления рулем поворота и тормозами и схватил одной рукой рукоять штурвала, а другой примерился к рычажкам управления тягой двигателя.

Он помахал рукой через выпуклое ветровое стекло стартовой команде, стоявшей наготове, чтобы освободить привязные тросы, и включил стартер. Турбина размером не больше бочонка пива начала с жужжанием раскручиваться, пока ее гул не превратился с высокий свист. Он взглянул на Джиордино, успев разглядеть только его горящие карие глаза. Питт подал ему знак, подняв вверх большой палец. Джиордино ответил тем же и усмехнулся.

Еще один взгляд на приборы, чтобы убедиться, что двигатель работает так, как было описано в руководстве для пилота, которое он едва успел пролистать, и последний взгляд на вымпел, плещущийся на корме под сильным ветром, дующим спереди от него.

В отличие от авианосца, где самолеты обычно взлетают в направлении носа корабля, здесь это было невозможно из-за мешающего кожуха радара и палубных надстроек, так что коммодор Харпер развернул корабль кормой навстречу ветру и дал задний ход.

Питт удерживал планер на тормозах, нажимая большими пальцами ног на педали в сторону от себя. Затем он передвинул рычажок управления двигателем, чувствуя, что «Ибис» рвется вперед. Конец взлетной полосы казался неприятно близким. Подъемную силу, достаточную для полета, «Ибис» развивал при сорока пяти километрах в час. Суммарная скорость ветра и заднего хода «Беннета» давала ему фору в двадцать пять км/час, но предстояло набрать еще двадцать км/час до того, как колеса его шасси пересекут конец взлетной полосы.

Настал решительный момент. Он просигналил стартовой команде освободить привязные тросы. Затем Питт довел рычажок тяги до упора вперед, и «Ибис» задрожал от тяги турбины и силы встречного ветра. Глядя на конец взлетной полосы, Питт отпустил тормоза, и «Ибис» ринулся вперед. Пять метров, десять, и затем легко, но твердо Питт потянул рукоять штурвала на себя. Маленькое переднее колесо оторвалось от палубы, и Питт увидел облака. Когда оставалось лишь три метра до конца полосы, он послал «Ибис» в небо, над неспокойным морем.

Он заложил вираж и выровнял планер на высоте сорока метров, наблюдая, как Джиордино поднялся в воздух вслед за ним. Один круг над кораблем, покачивая крыльями машущей им команде «Ральфа Р. Беннетта», и он взял курс на остров Сосеки на западе. Воды Тихого океана проносились под брюхом «Ибиса», окрашенные сверкающим золотом заходящего солнца.

Питт уменьшил тягу до маршевого значения. Ему хотелось бы разогнать как следует маленький самолетик, набрать высоту и попробовать фигуры высшего пилотажа. Но этого нельзя было делать. Любые дикие маневры могли дать отметки на экранах японских радаров. В прямом горизонтальном полете на высоте гребней волн «Ибис» был невидим.

Теперь Питт начал гадать, как его встретят на острове. Надежды покинуть курортный комплекс у него почти не было. Какой симпатичный сценарий, подумал он мрачно. Аварийная посадка на переднем дворе Сумы прямо из ниоткуда, чтобы устроить бедлам среди сил безопасности и отвлечь внимание от остальных.

Собравшиеся в ситуационной комнате на борту «Беннетта» обнаружили сигналы радара, исходящие от оборонительных систем Сумы, но капитан Харпер решил не глушить их. Он позволил японцам следить за «Беннеттом», справедливо рассудив, что стража острова успокоится, увидев, что одинокий американский корабль спокойно уходит от острова на восток, будто выполняя обычное патрулирование.

Питт сосредоточился на навигации, все время посматривая на компас. При нынешней скорости ветра, по его вычислениям, они должны сесть на острове через тридцать пять минут. Но стоит им отклониться на несколько градусов к северу или к югу, и они могут безнадежно промахнуться мимо него.

Выполнять одновременно работу пилота и штурмана было чрезвычайно трудно. В столь легком аппарате каждая сотня граммов была на счету, поэтому здесь не было ни бортового компьютера, ни автопилота. Он четырежды проверял скорость полета, силу и направление ветра и свой расчетный курс, чтобы быть уверенным, что в его вычисления не вкрались никакие ошибки.

Возможность сжечь все топливо и рухнуть в неспокойное море посреди ночи – без этих трудностей лучше было обойтись.

Питт невесело отметил, что рации были удалены из планеров. По приказанию Джордана, конечно, чтобы ни у него, ни у Джиордино не возникло искушение поболтать и тем выдать свое присутствие.

Когда прошло двадцать семь минут с момента вылета и лишь краешек солнца выглядывал из-за горизонта, Питт внимательно вгляделся вперед через ветровое стекло.

Там она и была, туманная пурпурная искорка между морем и небом, скорее воображаемая, чем реальная. Почти незаметно она превратилась в четко различимый остров, изрезанные утесы которого поднимались вертикально из катящихся волн, разбивавшихся об их основания.

Питт повернул голову и взглянул в боковой иллюминатор. Джиордино держался почти рядом с ним, в десяти метрах сзади и справа. Питт покачал крыльями и показал на остров. Джиордино приблизился, пока Питт не увидел, что он кивнул в ответ и ребром ладони сделал жест в направлении острова.

Еще один, последний взгляд на приборы, и он накренил «Ибис» в мягкий вираж, пока не зашел на центр острова из темнеющего восточного неба. Не будет ни кружения над местом предполагаемой посадки для изучения рельефа, ни второго захода, если он зайдет на посадку слишком низко или слишком высоко. Неожиданность была их единственным козырем. У них была только одна возможность посадить свои крохотные «Ибисы» на садовую лужайку до того, как зенитные ракеты взорвутся в их кабинах.

Ему были ясно видны крыши пагод и просвет между деревьями, окружающими открытый участок сада. Он заметил вертолетную площадку, которой не было на макете Пеннера, но он отверг ее как запасное место приземления, так как она была слишком маленькой и окруженной деревьями.

Легкий поворот запястья налево, потом направо, и затем держать рукоятку штурвала неподвижно. Он опускал вниз рычажок управления тягой по миллиметру за раз. Волны слились в сплошную массу, вздымавшиеся утесы неслись навстречу, быстро заполняя все ветровое стекло. Он слегка отклонил рукоять штурвала на себя. И затем внезапно, как будто из-под него вытащили ковер, море исчезло, и его колеса пронеслись лишь в нескольких метрах над твердой магматической породой, из которой был сложен остров.

Сразу же, без взгляда вбок, легкий нажим на правую педаль управления рулем поворота, чтобы компенсировать боковой ветровой снос. Он проскочил над шпалерой кустарника, шины шасси коснулись их верхушек. Рычаг газа назад до упора, и «Ибис» снизился настолько, что взлететь снова, не коснувшись земли, он уже не мог. Теперь слегка потянуть к себе ручку штурвала. Планер опустил хвост. Питт почувствовал, как посадочные колеса коснулись лужайки не более чем в пяти метрах от цветочной клумбы.

Питт выключил двигатель и осторожно, но крепко нажал на тормоза. Ничего не произошло. Его не потащило вперед силой инерции, как бывает, когда машина тормозит. Трава была мокрой от росы, и шины скользили по ней, словно лужайку смазали маслом.

Желание включить турбину на полную тягу и потащить штурвал на себя было огромным, в особенности потому, что нос планера находился в нескольких сантиметрах от его лица. Столкновение с деревом, со стеной дома, со скалой? Прямо перед ним шпалера кустарника, горящая красными и золотыми красками осени, закрывала видимость, а за ней могло быть любое твердое препятствие.

Питт напрягся, опустил голову вниз и вцепился в планер.

Аппарат все еще двигался со скоростью тридцать километров в час, когда он протаранил кусты, оторвав при этом крылья, и плюхнулся со страшным шумом в маленький пруд, кишащий огромными карпами.

Наступило мертвое молчание, продлившееся несколько секунд и нарушенное затем треском кустов, когда планер Джиордино прорвался через шпалеру рядом с разрушенным планером Питта и, скользя, остановился в саду у песка, сметая тонкие узоры, образовывавшие искусную композицию.

Питт пытался высвободиться из пристегивающих его к планеру ремней, но его ноги были зажаты, а рукам было слишком тесно. Его голова наполовину погрузилась в пруд, и ему пришлось задрать лицо кверху, чтобы можно было дышать. Ему была ясно видна стайка крупных белых. черных и золотых карпов, открывавших и закрывавших пасти и глядевших в упор круглыми глазами на чужака, вторгшегося в их владения.

Фюзеляж планера Джиордино пострадал меньше, и. ему удалось выбраться без труда. Он побежал к разбившемуся планеру друга, прыгнул в пруд и рванулся через ил и листья лилий как взбесившийся бегемот. С силой, развитой за долгие годы занятий культуризмом, он разорвал искореженные шпангоуты, прижавшие ноги Питта, словно это были зубочистки. Затем он отстегнул ремни, вытащил Питта из обломков аппарата и вынес его на берег.

– Ты в порядке?

– Ушибы голеней и растяжение большого пальца на руке, – ответил Питт. – Спасибо за освобождение.

– Я пошлю тебе счет, – сказал Джиордино, с отвращением глядя на свои покрытые илом башмаки.

Питт снял свой разбитый шлем и швырнул его в пруд. заставив карпов кинуться под защиту листьев лилий. Он кивнул на разбитые планеры.

– Они придут за нами. Ты бы включил сигнальное устройство и таймеры самоликвидаторов.

Пока Джиордино занимался извещением «Беннетта» об их прибытии на остров, прежде чем вставить взрывателя в небольшие пакетики пластичной взрывчатки, закрепленные внутри планеров, Питт неловко поднялся на ноги и осмотрел сад.

Он казался заброшенным. Армия роботов и охранников-людей не материализовалась. На балкончиках и в окнах зданий не было видно никакого движения. Ему было трудно поверить, что никто не слышал шума турбин и двух следующих друг за другом ударов машин о землю через тонкие стены строений в японском стиле. Кто-то должен был жить поблизости. Садовники здесь точно бывали, насаждения были подстрижены и выглядели так, как будто за ними постоянно ухаживали.

Джиордино вернулся.

– У нас меньше двух минут на то, чтобы смотаться отсюда, прежде чем они взорвутся, – быстро сказал он.

– Я пошел, – сказал Питт, начав ковылять к покрытому лесом участку за курортным комплексом.

Вдруг он замер на месте, когда странный электронный голос выкрикнул:

– Оставайтесь там, где стоите!

Питт и Джиордино среагировали на эти слова одинаково, бросившись за прикрытие густых кустов и деревьев, пригибаясь к земле и быстро перебегая от одного дерева к Другому, стараясь оторваться от неизвестного преследователя. Не успели они продвинуться дальше пятидесяти метров, как натолкнулись на высокий забор, вдоль которого на изоляторах была натянута колючая проволока под напряжением.

– Самый короткий побег в истории, – меланхолично заметил Питт. В этот момент взрывчатка в двух «Ибисах» сдетонировала с интервалом в пять секунд. Питт не мог этого видеть, но он представил себе оглушенных уродливых карпов, летящих по воздуху.

Он и Джиордино обернулись, чтобы встретить лицом к лицу своих преследователей, и, хотя они были предупреждены, все же были не вполне подготовлены к виду трех механических страшилищ, выползших из низких кустов полукругом, отрезая все пути бегства. Три робота вовсе не были похожи на получеловеческие фигуры из телепередач и кинофильмов. Они передвигались на резиновых гусеницах наподобие тракторных и ничем не походили на людей, разве что речью.

Мобильные автоматические шасси были снаряжены разношерстным набором суставчатых манипуляторов, видеокамер и приборов инфракрасного видения, громкоговорителей, компьютеров и счетверенными пулеметами, нацеленными прямо в пупки Питту и Джиордино.

– Пожалуйста, не двигайтесь, или мы убьем вас.

– Они не смягчают выражений, не так ли? – Джиордино явно не верил услышанному.

Питт рассмотрел центрального робота и решил, что он, по-видимому, управляется дистанционно с помощью сложной системы двусторонней связи оператором, находящимся в каком-то удаленном месте.

– Мы запрограммированы распознавать различные языки и отвечать соответственно, – сказал средний робот гулким голосом, звучащим удивительно разборчиво. – Вы не можете убежать, не будучи убитыми. Наше оружие наводится по тепловому излучению ваших тел.

Наступило короткое напряженное молчание, пока Джиордино и Питт быстро посмотрели друг на друга; это были взгляды людей, которым была поручена некая работа, и вот эта работа была выполнена, и больше им нечего было делать. Осторожно, медленно, они подняли руки над головами, зная о том, что нацеленные на них горизонтальные стволы пулеметов ни разу не шелохнулись.

– Я действительно верю, что нам преградил дорогу отряд механических полицейских, – мягко произнес Питт.

– По крайней мере они не жуют табак, – промычал Джиордино.

Двенадцать стволов спереди, забор с проволокой под напряжением сзади – деваться было некуда. Питт мог лишь надеяться, что люди, управляющие этими роботами, окажутся достаточно сообразительны, чтобы понимать, что он и Джиордино не представляют для них угрозы.

– Не пора ли попросить их отвести нас к их главарю? – спросил Джиордино, и его ухмылка была холоднее камня.

– На твоем месте я бы не стал этого делать, – мягко ответил Питт. – С них станется, шлепнут нас за неправильный оборот речи.