Электронная библиотека » Клод Изнер » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Всюду кровь"


  • Текст добавлен: 29 сентября 2015, 13:00


Автор книги: Клод Изнер


Жанр: Современные детективы, Детективы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

8

22 октября

Миро проснулся от грохота мусорной машины: очнулся от сна, наполнившего все его существо счастьем. Проснуться и чувствовать себя счастливым! Как давно с ним такого не было?

Он открыл глаза. В расчерченном тенями океане комнаты подводными глыбами плавали шкаф, стулья, письменный стол. Он сел на постели, огляделся. Голос. Из соседней комнаты доносился чей-то голос.

– Ну что, дружок, о тебе забыли? Погоди, Селим сейчас даст тебе чего-нибудь, чтобы ты мог набить брюхо.

Миро охватило угрюмое осознание реальности происходящего, сожаление от того, что его вырвали из прекрасного сна. Рывком вскочив с кровати, он рванул на себя дверь.

– Я способен сам накормить свою собаку!

Селим отложил в сторону пакет с сухим кормом.

– Я думал, он проголодался, – пробормотал он.

– Думал? Ты? Да ты шутник! Ты обосновался в моем доме, являешься, когда хочешь! В следующий раз уж будь добр, постучи, ладно?

– Послушай, Миро, если хочешь, чтобы я извинился, то я готов. Так вот, извини за тот вечер и спасибо, что приютил. Больше я тебе не помешаю. Я съезжаю.

Выпустив пар, Миро тут же расслабился.

– Не дури, можешь оставаться, сколько потребуется, но только если не ночуешь дома, хотя бы предупреждай меня.

– Ты что, беспокоился?

– Не то чтобы очень. Как тебе фильм?

– Какой фильм?

– Забудь. Ты нашел себе комнату?

– Да. Генриетта очень милая, я ей нравлюсь, она мне тоже нравится, так что, получается, мы созданы друг для друга, прямо как в песне: Мое сердце подобно скрипке, к ней подходит лишь твой смычок1[36]36
  1 Слова Жана Ришпена, музыка Мярки Лапарсери. Песню в 1945 г. исполнила Люсьен Буайе.


[Закрыть]
– и это замечательно. Я ведь очень сентиментален, знаешь?..

Миро ошеломленно смотрел на него.

– Ты сейчас говоришь о Стел… Генриетте, моей соседке с набережной?

– Именно. Миро, я бесконечно тебе признателен, ты – причина моего счастья, потому что в постели Генриетта…

– Стоп! Достаточно, прекрати. Ты точно переезжаешь?

– Да, завтра-послезавтра я зайду за чемоданом, ключи занесу тебе на набережную. Мне пора, меня ждет Диего. Ах да, там для тебя письмо, я нашел его в ботинке, под диваном. Увидимся!

Выйдя на кухню, Миро увидел прислоненный к кофеварке голубой конверт. На нем стояло его имя – МИРО Ж., составленное из разномастных, вырезанных из газеты букв. Миро долго с отвращением рассматривал конверт, как какое-то противное насекомое. Наконец, он вытянул руку, ухватил его кончиками пальцев и швырнул на стол в чулан. Он был уверен, что не станет открывать письмо.

Он сконцентрировался на насущных делах: нужно прибрать в квартире, вычистить пылесосом ковры, поменять постельное белье, купить продукты. Рано или поздно Лора согласится зайти к нему.

Все утро конверт пролежал на своем месте. Миро проходил мимо пару десятков раз, снова и снова делая вид, что его не замечает. Он отдраил кухню, туалет, ванную комнату, разобрал грязное белье. Часов в десять спустился в прачечную самообслуживания, где столкнулся с Коринной Левассёр: его ждал захватывающий рассказ о том, как у Ланселота и Персеваля режутся зубы. Коринна сумела найти чудесный сироп, который как рукой снял у ее детей все болезненные ощущения. Пока белье стиралось, Миро вывел Лемюэля пересчитать квартальные фонари, затем сходил в супермаркет за свежими овощами, мясом, молоком и запасом консервов. Сеялся мелкий дождь: решив, что в такую погоду на работу можно не спешить, Миро подолгу, тщательно выбирал все продукты. Зайдя в аптеку, он купил крем для бритья, мыло и две упаковки презервативов. Он вновь стал нормальным человеком.


Вернувшись домой, Миро открыл бутылку коньяка и глотнул прямо из горлышка, глядя на голубой конверт. Чем дольше он на него смотрел, тем сильнее росло его беспокойство. Взяв стакан, он уселся за стол и принялся пить коньяк мелкими глотками. Вскоре он ощутил удивительную ясность сознания, к которой прибавилось четкое представление обо всех случайностях, составивших его жизнь и в конце концов приведших к тому, что в этот самый момент он сидел в этом самом месте на стуле и неотрывно смотрел на анонимное письмо. Это показалось ему невероятно смешным.

Миро решительно разорвал конверт. Сначала он подумал, что конверт пуст. Он перевернул его и потряс: выпавшая из конверта газетная вырезка мягко спланировала на ковер. Миро поднял ее. Едва он прочел первые строки, как ему в голову ударила кровь.

ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА УБИТА В СОБСТВЕННОЙ КВАРТИРЕ

Мадам Эмильена Багу, вдова семидесяти четырех лет, была заколота ножом во вторник в собственной квартире на улице д’Опуль, в девятнадцатом округе. Соседи, привлеченные воем собаки, обратились в полицию. Прибывшие на место событий полицейские могли лишь констатировать смерть женщины. Ведется расследование.

Миро выронил заметку. Во вторник! В тот день, когда он сам был на улице д’Опуль! И его видела эта женщина, Шарлин Кросс! Она знала его имя, его номер телефона… Он посчитал на пальцах. Вторник, среда, четверг, пятница… после убийства прошло четыре дня. «Естественно, полицейские уже должны были вызвать меня на допрос. Интересно, Шарлин Кросс проглотила язык? И еще тот тип, которого я встретил в подъезде, при выходе… Неужели оба страдают амнезией? Или полиция просто не торопится меня арестовывать?»

Они придут, бросят его в тюрьму, обвинят в преступлении, которого он не совершал. Газеты пестрят рассказами о юридических ошибках… Он попытался выровнять дыхание. «Не будь идиотом, с тобой этого не случится, такие вещи происходят с персонажами Кафки, а у тебя есть защита, вспомни, что сказала тебе мать перед смертью: “Я всегда буду рядом, я не позволю другим причинить тебе зло”. Да, мама, но я не уверен, что тебе это по силам. К тому же надеюсь, ты хотя бы отворачиваешься, когда я хожу в туалет…»

Он деланно рассмеялся, пытаясь отвлечься от мыслей о подозрениях, которые вполне могли возникнуть у полицейских: ведь он был другом Ролана… Ролан, мадам Багу и снова Миро.

Он оттолкнул в сторону стул. Встав перед окном, принялся следить за тем, как по стеклу стекают капли дождя. Постепенно он сумел взять себя в руки и попытался все обдумать. Женщина в вязаной шапке наверняка подсунула это письмо ему под дверь в среду или в четверг, пока его не было дома. Ему чуть ли не льстил такой интерес со стороны незнакомки: ведь он полагал себя незаметным, невидимым, слишком обычным. Однако каким образом письмо могло оказаться в ботинке, стоящем так далеко от входа?

Миро повалился на диван. Подушки все еще пахли духами Нелли. Он глубоко вдохнул этот запах и ощутил себя человеком, умудрившимся проявить непростительную слабость. Он протянул руку, вытащил из пачки сигарету, поднес ее ко рту и вдруг почувствовал, как екнуло сердце.

Он резко нагнулся, пошарил под диваном и вытащил те самые неизвестно куда задевавшиеся черные мокасины, которые он снял, прежде чем заняться любовью с Нелли.

Он пригладил волосы дрожащей рукой и принялся мерить шагами комнату. Мысли с бешеной скоростью завертелись у него в голове. Он то убеждал себя в том, что неправ, то вдруг все его доводы рассыпа2лись перед лицом реальности, и всякий раз он непременно возвращался к вечеру среды, к Нелли: Нелли, которая прижималась к нему, прикасалась к нему, целовала его, ласкала его. Счастливая, спокойная Нелли – Нелли, которая притворялась. Остатки благоразумия, к которым примешивалась недоверчивость, никак не давали ему признать очевидное: до прихода Нелли под диваном не было никакого конверта.

Тупица! Ее неожиданный визит вовсе не означал, что она внезапно вновь заинтересовалась тобой! Она сделала ставку на секс – и ты попался в ловушку. Тебе следовало быть осмотрительнее – после трех лет молчания.

Он стукнул кулаком по стене. Женщиной в вязаной шапке могла быть только Нелли. Кто лучше нее знал о его литературных вкусах, о его любви к Гюго, о его пристрастии к разгадыванию всяких нелепостей, об увлечении всем абсурдным? Миро вспомнил, как она злилась, когда он, не желая ссориться с ней, цитировал Жана Тардьё или Пьера Дака[37]37
  * Жан Тардьё (1903–1995) – французский поэт и драматург. Пьер Дак (1893–1975) – французский актер и комик.


[Закрыть]
. Да, весь этот сценарий был вполне в духе Нелли, а сам он оказался главным героем. Но почему?

Он вновь принялся ходить по комнате. Нелли обращалась с ним как с марионеткой, она управляла его жизнью, а он слепо ей подчинялся. Его вдруг бросило в дрожь. Что заставило ее выбрать столь нелепые методы? Ей угрожают? Она пытается любой ценой избежать скандала? Знакома ли она с рыжеволосой женщиной? Есть ли связь между убийством Ролана и смертью старухи Багу?

Зазвонил телефон, но только после пятого звонка Миро наконец собрался с духом и снял трубку.

– Алло, – сказал он.

Тишина.

– Алло?

Он услышал, как где-то тихо-тихо играет музыка.

– Алло? Алло? – повторил он.

Он уже собрался повесить трубку, когда до него донесся далекий, приглушенный женский голос.

– Миро?

– Лора? Это вы? Вы все еще свободны сегодня вечером?

Ответа все не было.

– Лора?

– Да… да… я…

Раздался щелчок, их разъединили. Он тут же набрал номер Лоры. Никого. Его вдруг осенило: как она могла ему позвонить? Его номера не было в телефонном справочнике. «Я уверен, что не давал ей свой номер, это она оставила мне свой». Он сказал себе, что она наверняка обратилась в справочную службу. «Нет, здесь что-то не так, справочная не сообщает телефоны кому попало. Может быть, она спросила у кого-то из букинистов, у Стеллы? Да, наверное, так все и было», – думал он, пока другой Миро шептал ему на ухо: «Ты ее не знаешь. Что тебе о ней известно? Абсолютно, ровным счетом ничего. Не будь Шарлин Кросс, ты бы ее вообще не встретил!»

Ему срочно нужно было чем-то заняться. Он взялся за коробку с книгами, которые давно следовало продать и которым для этого требовались новые непромокаемые обложки.

Книги, одна за другой, попадали в плен целлофана. На смену сожалению из-за того, что он унесет из квартиры так много пригодных для чтения произведений, обычно приходило облегчение: ему больше не нужно держать все эти книги под кроватью.

– Что вы читаете, принц?

– Слова, слова, слова…[38]38
  * Цитаты из «Гамлета» приведены в переводе М. Лозинского.


[Закрыть]

Отлично сказано, Уильям!

Миро глотал слова, страницы, целые книги – до головокружения: он все еще надеялся когда-нибудь прочесть книгу, которая станет для него последней, позволит ему наконец насытиться. Но все же иногда проще было уступить и продать.

В голове у него продолжал звучать диалог Полония с Гамлетом.

– Вы видите вон то облако, почти что вроде верблюда?… У него спина как у ласточки… Или как у кита?

Скотч упал со стола, покатился по ковру. Миро смотрел за тем, как он катится – и вдруг что-то будто сковало ему позвоночник. Нет никакой уверенности, что ему сейчас действительно звонила Лора: в конце концов, он ведь сам назвал ее имя! Кто-то мог притвориться ею… Но кто? Кто?

Миро как завороженный смотрел на стальные кончики ножниц, которые держал в руках. Стальное лезвие продырявило книготорговца, вспороло живот старухе, а затем принялось за старинные издания из коллекции «Этцель». Кто держал в руках этот нож? Кто совершил убийство? У всего есть причина – если закрыть глаза, если полностью отрешиться от реальности, то он, возможно, сумеет понять причину убийств. Но он зря старался: в голове у него так ничего и не сложилось. Точнее, нет: перед глазами у него возникло лицо Лоры. В этом не было никакого смысла. Больше не думать об этом. Позже, он вернется к этому позже. Никогда не делай сегодня то, что можно отложить на завтра.

«Позже может быть слишком поздно, капитан, нужно ловить момент. Ты ведь увидишься с ней вечером? Воспользуйся этой возможностью».

«Именно на это я и рассчитываю, – рассудил Миро против своей воли. – Я стану ее возлюбленным – не просто грязным пронырой».

«Живой грязный проныра куда лучше мертвого воздыхателя, – заметил второй Миро. – Убедись, что она ни при чем…»

«Проваливай! У Лоры есть то, чего мне не хватает: непосредственность, уверенность в себе. Она не подозрительна, не зациклена на самоанализе. Так что иди к черту!»

Лемюэль, виляя хвостом и зажав в зубах моток скотча, подошел к Миро и положил скотч к его ногам. Его бока, с годами несколько распухшие от булимии, мелко подрагивали, в глазах читалась немая мольба. Миро встал и отправился за поводком.

Show her the way, and maybe one day I will free her…

Девушка в наушниках отдалась во власть ностальгии, которую вызывала в ней эта песня. Любимая песня Мари-Джо. Бедняжка Мари-Джо, до которой никому не было дела. Левой рукой она нащупала в кармане мобильник: идеальное средство для тех, кто хочет всегда быть на связи с близкими, – как утверждала реклама. С телефоном она чувствовала себя не так одиноко: хорошо знать, что ты в любой момент можешь позвонить друзьям.

Что за странное чувство – вновь оказаться за столиком на террасе кафе «Ле Дом». Сохранившиеся в памяти звуки, запахи, вкусы, цвета смешивались с образами настоящего, создавая сюрреалистическую атмосферу, вызывая воспоминание об истории, которую ей давным-давно рассказала Мари-Джо:

«Ты понимаешь, что я чувствую, ведь мы с тобой так близки. Я тебе интересна. Мне нравится рассказывать тебе обо всем».

Девушка в наушниках слушала. Ее воображение воссоздавало обстановку, разговоры: она была одновременно и актрисой, и зрителем…

Париж, восемнадцатый округ, зима, комната под самой крышей. Вечереет. На краю разобранной постели сидят мужчина и женщина. Мужчина говорит:

– Прости, Мари-Джо, но нам лучше остановиться.

Она спрашивает:

– У тебя кто-то есть?

Миро поворачивается к ней, колеблется:

– Нет. У меня никого нет. Мне нужно время. Нужно разобраться в себе. Я очень к тебе привязан, ты же знаешь…

– Но?

Она внимательно смотрит на него, пытается сдержать обуревающие ее чувства. Внутри нее все рушится: он ее не любит, он хочет уйти. Она с удивлением отмечает, что отвечает ему спокойным, ровным голосом:

– Не терзайся. Для некоторых женщин переспать с мужчиной означает всего лишь переспать с мужчиной.

Боль, наполнившая все ее существо, не исчезает. Внутри что-то ломается.

Она видит на его лице смешанное с разочарованием облегчение и, пытаясь скрыть свои чувства, добавляет:

– Я никогда не требовала от тебя обещаний.

Ее слова звучат просто, естественно. Нельзя показать ему, что она уничтожена. Он наклоняется к ней:

– Мари-Джо, я хочу, чтобы мы были друзьями, настоящими друзьями. Надеюсь, ты тоже этого хочешь.

Он смотрит на нее: она видит в его глазах сочувствие и грусть. Как можно предлагать влюбленной женщине всего лишь дружбу – даже крепкую, настоящую дружбу?

Она встает, роется в сумке, отдает ключ от его квартиры. Внутри нее все мертво. С ней случилось нечто несправедливое, унизительное, то, с чем она не готова смириться. Она надевает пальто. Он провожает ее до двери, убирает с ее лица прядь волос, целует в щеку.


Девушка в наушниках спускается по лестнице следом за Мари-Джо. Она наизусть выучила ее клятву:

«Ты будешь моим, Миро. Хочешь ты этого или нет, но ты вернешься ко мне».

Девушка в наушниках улыбается: скоро она будет свободна. В ушах у нее звучит голос Кэта Стивенса:

Oh baby, baby, it’s a wild world…

В ателье было пусто. В воздухе легко пахло жимолостью. Миро увидел ее белые туфли, светлый костюм, янтарные бусы и лишь затем перевел взгляд на ее лицо: нахлынувшие на него чувства тут же развеяли все его сомнения, лишили остатков разума. В висках застучала кровь. Чтобы дотронуться до нее, ему достаточно было протянуть руку.

– Вы прекрасны, Лора.

– Я не смогла устоять, – ответила она с улыбкой. – Думаю, я об этом еще пожалею. В этих туфлях легко можно подвернуть ногу, а юбка мне немного мала…

Он взял ее за плечи, притянул к себе, зарылся губами в ее волосы. Она легонько отстранилась.

– Куда мы пойдем? – спросила она.

– Нельзя ли остаться и…

Она покачала головой, улыбаясь, как будто он сказал глупость, и продолжила:

– Я знаю ресторанчик, где подают отличные салаты, он здесь в двух шагах.

Он с достоинством принял свое поражение.

– Весьма заманчиво! «Салат можно есть на сытый желудок… Я готов пастись на салатных грядках!»[39]39
  * Цитируется в переводе на русский язык М. Ромма.


[Закрыть]
. Золя, роман «Западня», описание свадебного ужина.

– Я была права: вы ходячая книга!

Они заказали салат с тунцом и макаронами и бутылку розового вина. В кафе было тесновато, рядом ужинала пара с невероятно шумными отпрысками, но Миро было плевать на обстановку: он думал лишь о том, чтобы взять Лору за руку. Она не стала сопротивляться.

– Идемте отсюда, – предложил он.

Они шли вдоль Арен Лютеции. Он обнял ее за плечи, ощущая сквозь одежду тепло ее тела. Она уже давно о чем-то говорила, но он не слушал: ему достаточно было идти рядом с ней, чтобы оказаться вдали от реальности.

– Миро, где вы?

Он остановился. Не смог подобрать слова. Как уговорить ее на свидание в более интимной обстановке?

– Лора… Я бы очень хотел взглянуть на ваши работы…

Он тут же заметил, что сказал глупость, и попытался вывернуться из неловкой ситуации.

– Видите ли, меня давно интересуют ловцы момента.

– Кто-кто?

– Так раньше называли фотографов. Вы – часть этого странного братства наряду с Капой, Картье-Брессоном…

– Я не осмелилась бы поставить себя в один ряд с ними. Я еще только учусь.

– Откуда у вас взялось это желание ловить момент? – спросил он, в душе кляня себя за лицемерие.

– Это вышло случайно. В школе у нас был театральный кружок. Я записалась туда: я мечтала играть на сцене с тех пор, как увидела по телевизору спектакль «Ундина» с Изабель Аджани. Преподаватель любил фотографировать нас с приятелями в театральных костюмах. Мне быстро надоели роли субреток, и я попросила объяснить мне основы фотографии.

– И вы в него влюбились.

– Ну что вы, конечно, нет! Мне было четырнадцать, ему – сорок семь, к тому же он вовсе не был героем с сединой на висках.

– В общем, тип в моем духе.

– Почему?

– Потому что я старше вас на пятнадцать лет.

Лора рассмеялась, легонько толкнула Миро в плечо.

– Я шучу над вами! Это была женщина. Кружок вела женщина!

– Никто не совершенен.

– Да, но у нее были усы! Хватит, Миро, не делайте такое лицо, мне уже не четырнадцать, и мы не станем говорить о разнице в возрасте.

Он облегченно выдохнул.

– А вы, Миро, почему выбрали работу, которая обязывает вас сидеть на набережной и разглядывать прохожих?

– Из-за друга. У него была книжная лавка, мы работали вместе. Он недавно умер… Мне больше всего хотелось ни от кого не зависеть, работать без начальства, без четкого расписания. Эта работа мне подходит: я провожу время на улице – пусть воздух там и не самый чистый, я читаю, смотрю на реку, мечтаю о дальних странствиях. Получается, что книги дают мне свободу.

– Забавно, когда я была маленькой, я отправлялась в путешествие до Арсенальского водоема, воображала приключения, встречи с пиратами, острова, полные сокровищ…

– Неужели! Я работал на улице Рокетт, у друга в книжной лавке. Мы наверняка сто раз сталкивались на улице! Вы жили в том районе?

Она вздрогнула. Миро показалось, что ее взгляд вдруг затуманился.

– Нет-нет, вряд ли мы встречались. Я жила совсем в других краях, на бульваре Ришар-Ленуар, в районе метро «Оберкампф». Улица Рокетт была для меня terra incognita.

Миро был поражен. Она отреагировала как забывшая свою реплику актриса, которой пришлось импровизировать на ходу.

– Мне показалось, вы говорили об Арсенальском водоеме. Значит, я все перепутал.

– Нет-нет, я говорила именно о нем. Я любила ходить туда по субботам, когда матери не было до меня никакого дела.

Она проговорила эти слова более спокойно, опустив глаза. Он не понимал почему, но ее странное поведение его беспокоило. Он никак не мог вспомнить, что она вчера ему говорила: речь шла о каком-то конкретном месте. «Берегись Альцгеймера!» – шепнул ему другой Миро.

Лора почти бежала, ему пришлось ускорить шаги, чтобы ее догнать. Она вдруг резко остановилась и повернулась к нему.

– Знаете, к чему вообще все это? Вы всегда хотите все знать. Вот и тогда, в первый раз, вы тоже меня допрашивали. Но вы зря теряете со мной время: я ничего не узнала о вашей подруге!

– О какой подруге? – глухо спросил он.

– Той, которая испарилась из моего ателье, вашей рыжеволосой подруге. Вы уже забыли о ней? А мне тогда показалось, что она для вас имеет большое значение!

Ее саркастический тон его потряс: он не ожидал услышать ничего подобного. Он хотел было ответить ей, но она уже ушла вперед. Они молча дошли до фотоателье и резко остановились. Стояли молча, не осмеливаясь взглянуть друг на друга.

– Богом клянусь, вы ревнуете, – прошептал Миро.

Она подняла голову. На ее лице читалось упрямство, но не враждебность. Он не смог устоять перед соблазном убрать в сторону упавшую ей на лоб прядь светлых волос.

– Миро, я не знаю, что вам нужно, не знаю, чего вы от меня ждете. Но я хочу сразу же предупредить вас: я не ищу приключений.

Он тут же ощутил, как все встало на свои места. Наклонившись к ней, он попытался ее поцеловать. Она увернулась, но недостаточно быстро, и он сумел вновь заключить ее в объятия, шепча ей на ухо:

– Я тоже, милая. Я не ищу приключений. Хотя ухаживать за вами не так-то просто и порой весьма утомительно. Если я позвоню вам завтра, вы не бросите трубку?

– Я никогда так не поступаю.

– На этих чудесных словах подарите мне поцелуй.

Она подставила ему щеку, но он все же сумел добраться до ее губ. Поцелуй был кратким, но страстным, и, когда он развернулся, чтобы уйти, она едва не схватила его за рукав. «Как-то это слишком глупо», – подумала она.

– Подождите, Миро! Хотите кофе?


Сидя на табурете за прилавком, Миро разглядывал свои руки, как будто видел их в первый раз. Крупные ладони, широкие, короткие пальцы: руки рабочего, созданные для того, чтобы трогать, мять, ласкать ее плечи, груди, бедра. «О чем ты думаешь? Тебе разрешено было остаться в ателье, пока она хозяйничает наверху, в квартире, и вот ты послушно сидишь и ждешь. Почему ты не пошел за ней?» Он попытался успокоить сам себя. Достаточно и того, что она сама позвала его, что она открыла ему дверь, сумела одержать над собой эту маленькую победу. Он чувствовал, что, несмотря на кажущуюся воинственность, на деле Лора – боязливая и робкая девушка: нужно действовать осторожно, мягко, не торопясь. Сегодня – первый этаж. Со временем он поднимется вслед за ней – ступенька за ступенькой – и окажется в ее квартире. «К тому же я не хочу просто переспать с ней: тогда к чему торопиться? Я хочу насладиться началом этих отношений, хочу действовать наугад, сомневаться…» – «Врешь! Если она сейчас позовет тебя, ты бросишься к ней без оглядки!» – шептал ему внутренний голос.

Она его не звала, и Миро, желая убить время, открыл глубокий ящик прямо под кассой. В нем обнаружился потертый плюшевый заяц с веселой мордой и с длинными задними лапами, на которые были натянуты сиреневые штаны. Еще одни аккуратно сложенные штаны, сшитые из разноцветных лоскутов, лежали рядом, вместе с маленьким узелком и крошечной соломенной шляпкой. Внезапно у него в голове раздался хриплый голос: «Хватит умиляться этим его распашонкам и погремушкам!» Перед глазами возникла подруга матери, мадам Труссель: она осуждающе качала головой, глядя, как мадам Жасси разбирает чемодан. «Взгляни на него, – сурово продолжала она, указывая на сутулого длинноногого подростка, в которого к четырнадцати годам превратился Миро. – Совсем другой человек! Люди меняются, клетки умирают и обновляются раз в семь лет, так что ты уже дважды его потеряла. Вот тебе мой совет: выброси тряпье и забудь, все это в прошлом». Положив на место зайца, Миро взял в руки жестяную коробку из-под сигар. В ней лежало несколько фотографий. На обороте первой карандашом было написано: Ля Боль, июль 1984 года. Перевернув фотографию, он увидел плотную даму в красном купальнике, со слегка оплывшим лицом: дама улыбалась и держала за руку маленькую девочку, пластиковым совочком прикрывающую глаза от солнца. Миро услышал шаги на лестнице и быстро убрал коробку обратно в ящик. Появилась Лора: она несла круглый поднос, на котором стояли две полные до краев чашки.

– Извините, я задержалась, у меня сломана кофеварка. Мне казалось, дома было печенье, но…

– Кофе вполне достаточно.

Она встала перед ним, и он вдруг понял, что в ателье нет другого стула. Он вскочил.

– Садитесь, а я что-нибудь придумаю. Вот так.

Прежде чем она успела возразить, он уже уселся на прилавок.

– Не беспокойтесь, он выдержит.

«Идиот, – пробурчал внутренний голос. – Надеешься соблазнить ее, разломав ее имущество?» Миро лихо положил ногу на ногу и поднес к губам чашку. Кофе оказался таким обжигающим, что он едва не поперхнулся. В довершение всех бед у него свело ногу. Он как можно более непринужденно склонился к Лоре, пытаясь отвлечься от раздирающей боли в ноге.

– У нас с вами есть кое-что общее, – игриво сообщил он.

– Неужели? Что же это? Хотя я знаю: мы оба любим салат.

– Нет, я имел в виду детство. Ни у меня, ни у вас не было отца.

– Что-что?

– Вы никогда не видели своего отца. А мой умер, когда мне было тринадцать.

– Да, это интересно, – отметила Лора, отставив в сторону чашку. – И что же? – продолжила она после долгой паузы. – Какой вывод вы из этого делаете? Мы оба – жертвы чрезмерной материнской заботы?

– Я не слишком силен в психологии и ненавижу обобщения. Я просто констатировал факт.

Не осмеливаясь взглянуть на нее, он обратился к своей почти опустевшей чашке.

– Когда я был моложе, я постоянно читал и перечитывал один роман, идентифицируя себя с его героем. Это был «Дэвид Копперфилд». Поиски отца! Хотя мне всегда казалось, что вообще не знать собственного отца хуже, чем знать, что он умер.

Миро пустился было в рассуждения о литературе, когда Лора ответила:

– Получается, что у нас есть еще кое-что общее. Я всегда восхищалась господином Микобером[40]40
  * Микобер – персонаж романа «Дэвид Копперфилд», неисправимый оптимист.


[Закрыть]
, всегда следовала его советам: «Ежегодный доход двадцать фунтов, ежегодный расход девятнадцать фунтов, девятнадцать шиллингов, шесть пенсов, и в итоге – счастье. Ежегодный доход двадцать фунтов, ежегодный расход двадцать фунтов шесть пенсов, и в итоге – нищета»[41]41
  * Чарльз Диккенс, «Дэвид Копперфилд». Перевод с англ. А. Кривцовой и Е. Ланна.


[Закрыть]
.

Миро спрыгнул с прилавка и положил руку ей на плечо. Он почувствовал, как она напряглась. Она встала, сделала шаг назад, чтобы между ними оказался табурет.

– Сплошные цитаты и книги, Миро.

То, как она произнесла его имя, легко округлив губы на «о», совершенно потрясло его. Он сделал шаг к ней.

– К черту книги. Нет ничего лучше жизни.

Лора не дала ему возможности прикоснуться к себе: в ту же секунду она оказалась по другую сторону от прилавка.

– Я еще не совсем готова воплотить свои мечты. Как вы думаете, вы сможете подождать?

На ее лице читались такая горячность и такое смущение, что он вдруг ощутил себя счастливее, чем если бы она попросту бросилась к нему в объятия.

– «Заклинаю я вас, девы Иерусалима! К чему будите вы и к чему тревожите любовь, пока сама не захочет она?»[42]42
  * Перевод А. Эфроса.


[Закрыть]
– пробормотал он.

– Только не говорите, что это тоже Диккенс, – в замешательстве протянула она.

– Нет, это Песнь песней. Да, Лора, я готов ждать.

Они расстались, даже не прикоснувшись друг к другу. Миро ликовал. Он готов был кричать от счастья. Стоя на тротуаре у дверей ателье, она смотрела ему вслед. Он шел быстрым шагом и ни разу не обернулся.


Заперев дверь, Лора почувствовала себя в безопасности. Прямо над ателье находилась небольшая двухкомнатная квартирка: там было ее убежище. Первую комнату, с отведенным под кухню углом, она превратила в место для размышлений: кроме легкого кресла, круглого стола и единственного стула, сюда были допущены только ее фотографии. Пустынные улицы на рассвете. Крупные планы лиц, частично утопающие в черноте. Как обставить вторую комнату, Лора знала с самого детства: белые стены, ковровое покрытие, матрас на полу, вместительный сосновый шкаф, подушки, заставленные книгами полки. До пятнадцати лет Лора жила между буфетом в стиле Генриха II и массивным обеденным столом. Проснувшись утром, она видела стены, обитые шелковой тканью с изображением пасторальных сцен: овцы, пастушки, пастушки, овцы. Она пыталась прикрыть их постерами, но мать всякий раз устраивала ей скандал. С девяти вечера до семи утра она спала на раскладном диване перед священным аквариумом – массивным телевизором в пластиковом корпусе. «Когда-нибудь у меня будет своя комната, белая, полупустая…»

Лора сняла туфли, расстегнула блузку и юбку, вытянулась на постели. Вынула из стоящего тут же ящика несколько кассет. Положила обратно все, кроме одной, на которой ничего не было написано. Вставив кассету в магнитофон, она прислушалась. Комнату наполнил теплый, чуть хриплый голос.

Now that I’ve lost everything to you, You say you want to start something new, And it’s breaking my heart…1[43]43
  1 Песня «Wild World» Кэта Стивенса.
  * «Теперь, когда я потерял все в твоих глазах, ты говоришь, что хочешь начать все сначала, и это разбивает мне сердце…» (англ.)


[Закрыть]

Она никогда не вникала в слова, слышала лишь мелодию, врезавшуюся в ее память подобно старому шраму. Теперь она поняла. Какие горькие слова. Безликие, стертые, слишком часто использующиеся – но при этом мучительные.

Oh baby, baby, it’s a wild world…

Она застонала. Да, это был опасный, страшный мир. Она уже не помнила, как именно он явил ей свою безжалостную сущность, однако знала, что отвечать за все придется ей самой.


Миро бросил куртку на стул. Он не мог определить, что произошло: действительно ли он повел себя галантно или просто сглупил? Может быть, нужно было настаивать, упоминать судьбу, которая случайно свела их вместе? Судьба немедленно приняла облик Шарлин Кросс, и Миро решил, что все же лучше будет считать их встречу случайной. Образы в его голове сменяли друг друга. Груди Лоры под тонкой тканью блузки, ее ноги, губы… Она приглашает его подняться: мягкий свет, тихая музыка, страстные объятия, порыв, наслаждение… Затем Миро вспомнил ее золотистые волосы, серые глаза и сумел убедить себя, что нарочно оставил входную дверь открытой: ведь он обожает чувство неуверенности в завтрашнем дне. Он снял ботинки и швырнул их в угол комнаты. Не успевший увернуться Лемюэль обиженно тявкнул.

– Прости, псина. Мы оба знаем мои слабые места. Я импульсивен и сентиментален. Встреча с прекрасной женщиной превращает меня в полного идиота. Хотя, конечно, это не повод швыряться в тебя ботинками. Иди ко мне!

Лемюэль запрыгнул на кровать и, довольно ворча, свернулся в клубок. Миро уже почти задремал, как вдруг Персеваль и Ланселот Левассёры решили опровергнуть рассказ их матери о том, что ей удалось найти чудесное средство от болезненности десен. Не открывая глаз, Миро включил радио. Тут же послышались мелодии Баха – правда, и они не сумели заглушить голос тореадора, утверждающего, что за ним наблюдают жгучие глаза.


Девушка в наушниках чувствовала страшную усталость. Почему Мари-Джо никак не оставит ее в покое? Она заслужила право на отдых.

Открыв чемодан, она вытащила книгу, положила ее на стол, зажгла сигарету. У нее дрожали руки.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации