Текст книги "Всюду кровь"

Кто ты? Обманщица? Мошенница? Действительно ли тебя можно любить? Возможно, тебе уже пора повзрослеть?

Ее истинное «я» этого вовсе не хотело.

Одевшись по-спортивному, она взглянула на часы: сейчас два, время есть, она пойдет пешком. Небо было чистым, однако она надела непромокаемый плащ, сунула в сумку туфли, вышла и направилась в сторону улицы Кювье.

Она не могла устоять. Риск добавлял игре остроты, подхлестывал ее воображение. Девушка поправила наушники. Миро прошел в каком-нибудь полуметре и даже не заметил ее. Да и кто вообще способен заметить обычную невысокую женщину, похожую на тысячи других обычных невысоких женщин в обычной униформе – джинсы, свитер, кеды, рюкзак?

Она прошла мимо его лотка и остановилась у парапета в первой же нише Нового моста. Пока он открывал крышки ящиков, она наблюдала за ним, пытаясь догадаться, какие мысли приходили ему в голову за прошедшую неделю. Она отметила, что он постарел. Внезапно ее охватили тоска и жалость.

Она расправила плечи и вдруг ощутила неукротимое желание унизить его, причинить ему боль.

– Сволочь! Сволочь! – пробормотала она.

Ее лицо исказила гримаса страха: Мари-Джо вернулась, она вновь чувствовала ее присутствие. Мари-Джо вернулась, чтобы придать ей сил.

«Что-то мне поднадоели твои перепады настроения! Ты не можешь сейчас все бросить, мы почти у цели! Забыла? Он увлекся этой гусыней и бросил меня, ни на миг не задумавшись о том, что2 я чувствую. Скотина! Но хуже всего то, что он мною воспользовался, они все мною воспользовались, они украли у меня мою жизнь, я их ненавижу!»

По тротуару вихрем пронеслись подростки на роликах. Мари-Джо провалилась в черную пропасть. Девушка в наушниках обернулась, принялась рассматривать конную статую Генриха IV. Она тысячу раз видела эту статую, но сейчас будто бы заново открывала ее для себя. В нише остановились туристы, приняли заученные позы, сфотографировались, отправились дальше.

Девушка в наушниках села на парапет. Неужели Мари-Джо не видит, как тщательно она воплощает в жизнь ее план?

Ее пульс усилился. Все фигуры заняли свои места. Безупречный, идеально выверенный сценарий: за него ей вполне могли бы дать «Оскар». Она проводила взглядом речной трамвайчик: скоро она будет свободна. Она продаст свое сокровище и сумеет осуществить то, на что Мари-Джо так никогда и не осмелилась. В первое время она наверняка будет ощущать огромную пустоту: она столько лет потратила на свое творение, писала диалоги, распределяла роли, следила за тем, чтобы все было готово, чтобы все прошло без изъяна. Быть может, ей захочется поставить новый спектакль? Будущее принесет воплощение ее желаний. Не стоит терзать себя: она обо всем забудет, а забвение принесет спокойствие. Как хорошо будет стереть из памяти прошлое, заново, день за днем, придумать всю свою жизнь, уничтожить все уродливое, отвратительное, опасное!

Девушка в наушниках встала. Пришло время надеть очередной костюм и вновь выйти на сцену.

Сидя на своем раскладном стульчике, Миро смотрел в небо, размышляя об утренних открытиях.

– Эй, Миро, скоро в горгулью превратишься! – крикнула ему Стелла. – Прикрой-ка лучше книги по углам, лить будет весь день, так в прогнозе погоды сказали.

– Мне нечего читать.

– Ты что, издеваешься? У него в ящиках тонны книг, а читать ему, видите ли, нечего!

– Я книгу дома забыл.

– Ладно, давай-ка я тебя рассмешу. Я сегодня слышала шутку по радио: знаешь, чем едят папайю?

– Ло-ложкой, – мрачно ответил Миро.

– Да ты знал! Ладно, давай еще одну, вот послушай: чем отличается комар от твоей матери?

Миро уже открыл рот, чтобы сказать, что он не хочет об этом знать, но тут на мосту показался Селим.

Да что же это такое, только его здесь не хва-тало!

Миро быстро вернулся к своим ящикам. Какой-то юноша, не слезая с мопеда, вяло взвешивал в руке «Цветы зла», будто бы пытаясь определить вес книги.

– Простите, это ваше? Вы это читали?

Миро настороженно кивнул.

– Это ведь Бодлер говорит про сплин, да? Потому что у меня как разтаки этот сплин. Мне все время тоскливо, но это не просто тоска, это хандра.

– Пользуйтесь моментом, тоскуйте, пока можете! – резко ответил Миро. – В моем возрасте уже не тоскливо. В моем возрасте просто скучно!

– Неужели? Правда? Это очень глубокие слова. И слова, и выводы, которые из них можно сделать. Я куплю у вас эту книгу. Сколько она стоит?

– На ней написано, – буркнул Миро, в глубине души ругая себя за стариковское брюзжание.

Ну вот и все, это начало конца. Завтра ты скажешь «в мое время», а потом дойдешь и до того, что станешь клеймить «нынешнюю молодежь»!

– Ты сам с собой разговариваешь? – К нему с самым невинным видом подошел Селим. – Я просто хотел тебе сказать, что заходил сегодня утром, очень рано. Ты, кажется, спал, и я не решился тебя разбудить. В конце концов я оставил ключ от квартиры в почтовом ящике. Вечером зайду за вещами.

– Я не знаю, когда вернусь. Представь себе, у меня тоже есть своя жизнь! Надо было забрать чемодан, а потом уже вернуть мне ключ.

– В последний раз ты так меня принял, что я решил – тебе срочно нужен твой второй ключ, тем более теперь…

– Что значит – тем более теперь? – прорычал Миро.

– Слушай, я ведь видел у тебя ту красотку… Ты еще злишься на меня? Давай так: скажи Генриетте, когда я могу зайти за чемоданом.

– Генриетте? Так у вас все серьезно?

– Мы скоро поженимся, – торжественно объявил Селим.

– Ты шутишь?

– Послушай, Миро, мне было бы приятно, если бы ты относился ко мне с бо2льшим уважением. Она моя невеста, не веришь – спроси у нее, я подарил ей…

Миро почувствовал, что кто-то тянет его за рукав. Он обернулся, и его раздражение тут же улетучилось, лопнуло, как мыльный пузырь. Перед ним стояла Лора.

– Здравствуйте, Миро. Вы ведь правда свободны сегодня вечером?

Она спрашивала уверенно, почти с вызовом. Он пристально уставился на нее, что-то забормотал, не зная, как выразить переполнявшие его чувства. Лора внимательно смотрела ему в глаза. Он вдруг ощутил радостное спокойствие. Он наклонился к ней, отметив, как тонкая футболка под расстегнутым плащом обтягивает мягкие округлости ее грудей.

– Позвольте представить вам одного замечательного человека, – бодро сказала Лора.

Она повернулась и жестом подозвала высокую худую женщину, которая тут же приблизилась к ним.

– Бетти, это Миро Жасси, о котором я тебе говорила. Миро, это Бетти Грин, моя подруга.

Пожимая протянутую руку, он вдруг подумал, что с ним такое уже случалось. Вероятно, все дело было в том, что подруга Лоры, казалось, сошла со страниц модного журнала и являла собой воплощение идеальной, разносторонне одаренной женщины.

– Что за чудесная у вас профессия, месье Миро. Вы спасаете от забвения стольких авторов! Вы некоторым образом храните старинную традицию. Скажите, это рентабельно? – с восторгом прошелестела она.

Миро задумался: не смеется ли она над ним? Она смотрела на него так, как стратег смотрит на карту накануне тщательно распланированной операции по окружению войск противника. Ее украшения, макияж, безупречная прическа, изящно скроенный костюм, казалось, были старательно подобраны для того, чтобы создавать впечатление непринужденности и высокой образованности.

– Бетти руководит художественной галереей. Она продала несколько моих фотографий одному издателю, он работает над книгой по архитектуре под названием «Уходящий Париж», – пояснила Лора.

– Уходящий – куда? – поинтересовался Миро.

Он заметил, что Лора растерялась, и тут же почувствовал, что неправ: он бросил эту фразочку, не подумав, желая лишь продемонстрировать остроумие.

– Вам не нравится название, месье Миро, – отметила Бетти Грин. – Его выбрала я, а я редко ошибаюсь. Я полагаю, что для того, чтобы добиться внимания публики, следует называть вещи своими именами. Кто мог подумать, что «Белоснежка и семь гномов» станет бестселлером?

Слова патокой стекали с ее губ, но Миро ее не слушал. Он ощущал лишь близость Лоры, впитывал запах ее волос, ее дыхание.

– …это моя работа. What’s the French word for find out?..[49]49
  * Как по-французски будет «выискивать»? (англ.)


[Закрыть] Выискивать? Так вот, выискивать молодых талантливых художников, обеспечивать им возможности для развития. А у Лоры огромный талант, не так ли, месье Миро?

«Уйди, исчезни!» – мысленно приказал он, кивая. Эта женщина была ему неприятна.

– Миро, мы подумали… я подумала… мы с Бетти сегодня идем на коктейль к издателю. Я буду счастлива, если вы согласитесь пойти с нами.

Миро ощутил разочарование. Она пришла так неожиданно, что он уж было понадеялся на нечто большее, чем пируэты вокруг подносов с пирожными. Но он тут же вспомнил о данном себе самому обещании не торопить события, и разочарование рассеялось.

– Absolutely![50]50
  * Безусловно! (англ.)


[Закрыть] – воскликнула Бетти Грин. – Ваше присутствие тем более желабельно…

– Желательно, – поправила ее Лора.

– Желабельно, желательно, не важно: так вот, Робер Менетрие планирует издать серию книг, посвященных парижанам, которые до сих пор работают под открытым небом. Я хочу предложить ему, чтобы Лора занялась фотографиями для книги о букинистах.

– Издателей интересуют исчезающие профессии?

– Долой пораженческие настроения, мне кажется, вы вполне способны выжить. Мы подождем вас на террасе кафе. Не заставляйте нас долго ждать.

– Боюсь, что мне придется вам отказать. Мне нужно вернуться домой, покормить собаку.

– A dog? Как трогательно, Миро, что у вас есть a dog![51]51
  * Собака (англ.).


[Закрыть] Позвоните консьержу, пусть он ее покормит.

– У нас нет консьержа.

– Если хочешь, я покормлю Лемюэля, а заодно заберу свой чемодан, – вмешался Селим, не пропустивший ни слова из их разговора.

– У тебя нет ключа!

– Дай мне свой, я положу его в почтовый ящик ко второму ключу, когда буду уходить.

– Прекрасно, благодаря этому очаровательному юноше проблема разрешилась! – воскликнула американка.

– Погодите! Я не могу так идти, мне нужно переодеться, вы обе нарядились…

– Нарядились, very funny![52]52
  * Как смешно! (англ.)


[Закрыть] Ну что вы, мой милый, вы отменно выглядите. Итак, договорились, через полчаса вон в том кафе. Пойдем, Лора, – позвала Бетти Грин тоном, не терпящим возражений.

– Простите ее, Миро, она невыносима, – шепнула Лора, уходя. – Вы не обязаны соглашаться, там соберется много народу, скорее всего, будет очень скучно. Боюсь, вам не понравится.

– Ну что вы, напротив, я буду рад.

Сумел ли он скрыть разочарование? Несмотря ни на что, он продолжал надеяться: после коктейля он проводит ее домой. Возможно, на этот раз она пригласит его подняться…

– Миро, ключ-то мне дашь?

Миро вытащил свою связку ключей.

– Последний вопрос. Письмо, которое ты вчера нашел под диваном, где оно лежало? В ботинке или рядом с ним?

– Это слишком сложный вопрос.

Миро раздраженно проследил за потрясающе долгим и страстным поцелуем. Наконец Селим освободился из объятий Стеллы, которая еще долго махала рукой в направлении Нового моста.

– Ты что, прощаешься с Генрихом IV?

Вместо ответа она сунула ему под нос руку, на безымянном пальце которой красовалось толстое обручальное кольцо.

– Видел? Это его двоюродного дедушки. Красивое, правда?

– Великолепное, – вздохнул Миро.

– Кстати, Миро, я не сказала тебе разгадку! Комар достает тебя только летом!

Они доехали на такси до бульвара Курсель и вышли у дома с кариатидами. Дверь открыла одетая в черно-белую униформу домработница: она забрала у Миро куртку. Не было еще и шести вечера, но приглашенные уже наводнили все десять или двенадцать комнат квартиры, через которые следовало пройти, чтобы поздороваться с ее владельцем.

– Милое, тихое и скромное убежище, – пробормотал Миро.

– Я с вами согласна, – прошептала Лора. – Но здесь можно познакомиться с нужными людьми.

– Боб! Как я рада встрече с вами! How are you?[53]53
  * Как поживаете? (англ.)


[Закрыть] Вы, конечно, помните Лору Форест?

Робер Менетрие, крупный мужчина лет пятидесяти, вернул смущенному молодому человеку пачку фотографий, на которые едва ли успел взглянуть.

– Бетти! Лора! Как можно забыть столь очаровательных коллег?

– А это наш друг, Миро Жасси.

– Месье Жасси, я украду у вас этих прелестных дам. Выпейте чего-нибудь, – предложил Робер Менетрие.

Миро угрюмо проводил их взглядом, пока они не исчезли в толпе гостей.

– Вы знаете, где тут бар? – спросил он у смущенного молодого человека.

– Проблема в том, что мне не удается заинтересовать их больше чем на три минуты. Вы случайно не знаете, какие темы могут их зацепить?

– Им нужны скорость, драйв и, конечно, кровь. Спасибо, старик, я сам найду бар.

Глубоко утопая в толстых коврах, Миро снова прошел через все комнаты, заставленные дизайнерской мебелью и украшенные абстрактными полотнами, которые, казалось, были повешены вверх ногами. Он решил не штурмовать осаждаемый гостями бар, на ходу взял с подноса у официанта бокал шампанского и уселся в кресло. Огромные окна квартиры выходили на белую махину собора Сакре-Кёр, резко выделявшегося на фоне мрачного неба. Он спрашивал себя, зачем согласился прийти в этот караван-сарай, набитый народом, как поезд метро в час пик. Смирившись со своей участью, Миро медленно пил шампанское. В подобной атмосфере он чувствовал себя неловко: он ненавидел светские мероприятия.

– Ну что же, дружок, вы не слишком скучаете?

Он поднял глаза. Перед ним стояла идеальная подруга Лоры.

– Где женщина, с которой я сюда пришел? Ее зовут Лора.

Бетти хитро улыбнулась.

– Ее вам вернут, дорогой мой. Держите, она подумала о вас, этот напиток скрасит ваше ожидание.

Она забрала у него пустой бокал и заменила его стаканом виски.

Бетти Грин вдруг показалась ему вполне человечной: он решил, что зря вынес ей столь строгий приговор. Он хотел было поблагодарить ее, но она уже растворилась в толпе.

Миро с удовольствием глотнул виски. Приглашенные ели, смеялись, громко разговаривали. Звуки, которые они издавали, порой представлялись куда более странными, чем диалог из фильма на тамильском языке, без перевода и субтитров.

– …после чего этот невероятный кретин принялся подробно объяснять мне, как создать собственный стиль и использовать воображение, чтобы получить пригодный для продажи продукт…

– Что вы думаете о влиянии примитивизма на драматические формы?

– Я приверженец кибер-литературы.

Внезапно он почувствовал усталость. Не нужно было смешивать напитки. Он тряхнул головой: гостиная медленно кружилась у него перед глазами, собравшиеся расплывались и множились, подобно картинкам в калейдоскопе.

– Мне нужна сигарета, – пробормотал он. – Где моя куртка?

Он поставил стакан на стол и тут почувствовал, как ему на спину легла чья-то ладонь: перед ним стоял Робер Менетрие.

– Бетти мне все о вас рассказала. Ваша работа прекрасно вписывается в проект моей новой коллекции: книги карманного формата, фотографии молодых художников, рассказ о прошлом, которое чудом сохранилось в нашей жизни сегодня, на заре третьего тысячелетия. Понимаете, о чем я? Контрасты, сопротивление, следы, останки…

– Думаете, я сойду за останки?

– План такой: Лора сделает фоторепортаж о вашей работе, а я подберу перспективного автора, чтобы…

– Это потрясающе. У вас не найдется сигареты?

– Я уже представляю себе обложки, мягкие, глянцевые, черно-красные, возможно, с добавлением серого, графика в стиле японских манга. Бетти придумала отличный заголовок: «Париж-2000, моя любовь».

– И какова же моя роль?

– Вы являете собой один из последних оплотов культуры под открытым небом.

– Вы имеете в виду физическую культуру?

Вокруг них собралась небольшая толпа. Заинтересованная толпа. Один лысый тип спросил:

– Вы действительно оставляете товар на ночь на набережной? А если идет дождь? Все намокает?

Миро вдруг подумал, не начать ли ему собирать здесь милостыню. Но он лишь блаженно улыбнулся и тут же услышал, как одна женщина заметила:

– Похоже, он немного не в себе.

– Прямо в точку, мадам! Я последний представитель исчезающего рода Букинистус эректус. Невыносимое одиночество влияет на работу моего мозга, и оттого мне повсюду мерещатся идиоты! У вас не найдется сигареты?

Под громкий хохот Робера Менетрие Миро сумел наконец прорваться в прихожую. На лбу у него выступил пот, веки набухли. Он отправился в ванную, умыл лицо холодной водой, но странное ощущение никуда не делось. Все тело будто бы налилось свинцом.

Он нашел куртку и закурил под пристальным взглядом брюнетки в лиловом сари.

– Какая оригинальная куртка! Где вы ее купили?

Он внимательно изучил магарани[54]54
  * Магарани – жена магараджи, индийская княгиня.


[Закрыть] сквозь кольца дыма.

– Она принадлежала Жаку Картье[55]55
  * Жак Картье – французский мореплаватель, один из первооткрывателей Северной Америки.


[Закрыть], который отдал ее за лук и стрелы верховному вождю микмаков[56]56
  * Микмаки – индейский народ, одна из Первых наций Канады.


[Закрыть], а тот, в свою очередь, выменял за нее бутылку виски у шотландского охотника, прапраправнук которого работает старьевщиком в Торонто. У него-то я ее и купил.

Кто-то – точно не магарани – принялся аплодировать.

Миро увидел Лору: в черном платье с большим вырезом она показалась ему очень худой. Внутри у него разлилось тепло.

– Где вы были? Я жду вас уже несколько часов.

– Браво, Миро. Извините меня, Робер непременно хотел показать мне первый вариант книги, она…

– Это роман с продолжением?

– Я знаю, что задержалась, но…

Все снова запуталось. Ему так хотелось сжать ее в объятиях.

– Лора, прошу вас…

– О чем?

– Ваши фотографии. Я хотел бы увидеть их. Все. Сегодня.

Ошеломленный собственной смелостью, он ждал ее ответа.

– Нет, Миро, не сегодня. Мне нужно выспаться.

Ее резкий отказ поразил его: он не был к нему готов.

– Прекрасно, тогда не будем об этом. Можно мне задать вам вопрос? Почему вы привели меня сюда? Хотели произвести впечатление?

– Вспомните, я сама говорила вам, что не советую соглашаться. Вы слишком много выпили, идемте.

Она отвела его в комнату, где стояла заваленная куртками и пальто кровать. Он попытался обнять ее, но она отстранилась.

– Мне пора домой, нужно собрать оборудование. Завтра я должна рано встать, еду снимать репортаж в пригороде. Бетти Грин нашла мне спонсора, это очень важное задание.

– Я вижу, куда более важное, чем вечер в моей компании.

– Послушайте, Миро, я сама выбрала эту работу, я ее люблю. Я не согласна зарабатывать на жизнь, продавая фотопленку и печатая любительские фотографии. Если вас это не устраивает, нам лучше перестать встречаться.

Голос Лоры доносился до него из-за невидимой стены. Полутемная комната наполнилась пляшущими искрами. Он покачнулся.

– Миро, вы в порядке?

– Простите, что я вспылил, – прошептал он.

– Вы на меня злитесь?

– Что вы, конечно, нет.

– Я позвоню вам, когда вернусь.

Он хотел было сказать ей: «Позвольте мне вас проводить», но горло отказывалось издавать какие-либо звуки. Лора сделала шаг в его сторону, замерла.

– Пожалуй, мне лучше уйти. – Она подошла к двери, обернулась на пороге – черный силуэт на фоне освещенной прихожей – и добавила: – У вас усталый вид. Полежите здесь, прежде чем возвращаться домой.

Это были последние слова, которые он расслышал. Он упал на кровать и отключился.

Яркий свет. В голове будто раздался взрыв.

– Подъем, старик! – сказал кто-то, вытаскивая из-под Миро куртку.

Миро увидел над собой какого-то человека с растрепанными волосами: образ двоился, был мутным.

– Который час? – пробормотал он.

– Около полуночи. На кухне, кажется, еще остался кофе.

Миро внезапно совершенно протрезвел. Все его существо потребовало свежего воздуха.

Он медленным шагом дошел до Елисейских полей.

Пока он ехал в метро, в голове у него стучал один-единственный вопрос. Пять часов. Как после всего-то пары стаканов ему удалось проспать пять часов?

В голове гудело. Он побрел от Лионского вокзала в сторону улицы Кремьё, по дороге наткнулся на урну, которая в отместку лишила его куртку еще одной пуговицы. Свет в подъезде никак не включался, и Миро лишь с третьего раза сумел открыть почтовый ящик. Дрожащей рукой он нащупал два ключа и тут же выронил их. Встав на четвереньки, он бесконечно долго шарил по полу, пока наконец не нашел среди хлопьев пыли оба ключа, а заодно с ними – монетку в пять сантимов.

Держась за перила, он взобрался по лестнице, толкнул дверь в квартиру, зажег свет. В глазах у него тут же помутнело: все его вещи, включая содержимое стенных шкафов, аккуратными стопками лежали на полу. Миро задумался. Интуиция подсказала ему, что Лемюэль здесь ни при чем. Затем он вдруг услышал тишину: тяжелую, непривычную тишину.

– Лемюэль?.. Лемюэль!

До него донесся тихий, жалкий звук. Миро рванулся вперед, скользнув по разорванным, разложенным по полу журналам, и одним прыжком оказался в спальне. Щелкнул выключателем.

Лежащий в ногах кровати Лемюэль приподнял голову, а затем с глухим звуком уронил ее обратно на одеяло.

Миро с ужасом уставился на неподвижного пса. Во рту вдруг стало горько. Он упал на колени, принялся лихорадочно листать страницы телефонного справочника. Скорее, скорее, где же ветеринары? Он набрал номер: ответа не было, набрал еще один… и вдруг вспомнил про Блеза. Едва сдерживая слезы, Миро подхватил Лемюэля: пес безвольно повис у него на руках, как плюшевая игрушка.

Он страшно долго колотил в дверь Блеза ногой, пока наконец не услышал шаркающие шаги.

– Кто там?

– Это я, ваш сосед, Миро Жасси. Мой пес болен.

Дверь приоткрылась на длину цепочки, в проеме показалась полосатая пижама.

– Вы знаете, который час?

– Прошу вас, помогите!

Миро сидел, выпрямив спину, на самом краешке дивана – одного из тех диванов, встать с которых с первого раза удается далеко не каждому. Он внимательно следил за движениями Блеза де Разлапа.

– Он ведь не умрет?

Внезапно перед его глазами чередой потянулись все его умершие близкие: бабушка, желтая, высохшая, вытянувшаяся на грязной простыне после последнего приступа кашля; отец, без сознания, после автокатастрофы, которая стоила ему жизни; мать, скорчившаяся на больничной кровати в позе эмбриона, будто бы желавшая снова очутиться в породившей ее утробе. Однако больше всего Миро горевал в восемь лет, когда его отравленный соседом кот Мальбрук приполз умирать под шкаф в его комнате.

– Он дышит, – сказал наконец Блез де Разлап.

Старик приподнял псу веки, приоткрыл ему пасть, принюхался.

– Интересно то, что это, скорее всего, наркотик. Или снотворное. Бобби всегда в таком же состоянии после того, как ему удаляют зубной камень.

– И что мне теперь делать?

– Ждать. Все зависит от дозы, которую ему вкололи. А теперь, мсье Жасси, будьте добры меня выслушать: между нами говоря, жалеть вас нечего, могло быть и хуже, я ведь предупреждал вас, с этими людьми…

– С какими людьми?

– Этот араб, который у вас живет. Он заходил сегодня днем, с ним была женщина. Когда я говорю «женщина», я имею в виду девицу в индейских одеждах, в полной боевой раскраске. Вам еще повезло, что с вашего пса не сняли скальп.

«Стелла, – подумал Миро. – Стелла, Селим. Нет, они никогда не сделали бы ничего подобного!»

В ушах у него застучала кровь. После стольких испытаний его нервная система ослабела, стала напоминать старую, растянутую резинку.

– Хотите кусочек рафинада с мятой, мсье Жасси? Вы так побледнели.

– Нет, спасибо. Когда они заходили?

– В первый раз я столкнулся с ними на лестнице, когда выводил Бобби. Я вернулся через полчаса, открыл окно, чтобы полить герань, и увидел, как они уходят. У мужчины в руках был чемодан. У вас ничего не украли?

– Что значит – в первый раз?

– Потом они пришли снова. По телевизору как раз закончились новости, и тут я услышал, как у вас в квартире кто-то ходит. Сначала я решил, что это вернулись вы, но потом подумал, что вы выбрали странное время для уборки.

– Уборки?

– Я слышал странные звуки – как будто что-то таскали по полу или вытаскивали вещи из шкафов, не знаю. В конце концов я пришел к выводу, что это опять они.

Лемюэль хрюкнул, приоткрыл глаза, повернул голову и попытался приподняться.

– Видите, он просыпается, – отметил Блез де Разлап. – Погоди, дружок, ты еще не протрезвел, полежи еще, вот так.

– Он дрожит! – воскликнул Миро. – Наверное, ему холодно?

– Это нормальная реакция. Уложите его в теплом, темном помещении, пусть поспит до утра. Он проспится и будет свеж, как огурчик! Я такое видел много раз, не переживайте.

Блез де Разлап говорил спокойно и уверенно.

– Как вы думаете, нам нужно сходить к ветеринару?

– Да, пусть ему посмотрят зубы. Но только не в клинике, тамошние эскулапы уморили мою Туки, маму Бобби. И, если позволите, мсье Жасси, советую вам не пить и не впускать в дом невесть кого. Вы знаете, что китайцы едят собак?

– У меня нет знакомых китайцев, к тому же я пью только воду. Спасибо вам огромное, мсье де Разлап, доброй ночи.

Миро осторожно уложил Лемюэля на одеяло, провел рукой по его спине и произнес краткую, но пылкую молитву, обращенную то ли к Богу, то ли к духам предков, то ли к заступникам всего собачьего рода:

– Прошу вас, умоляю, пусть он проснется здоровым!

Затем он отправился оценивать нанесенный ему ущерб.

Его драгоценные виниловые пластинки шаткой горой лежали на трех стульях, пирамидой поставленных на стол. Книги были рассыпаны по ковру, скомканная одежда образовывала ровные груды в разных углах комнаты. Венчало картину разгрома выпустившее внутренности одеяло Коринны Левассёр.

Миро охватила жуткая ярость. Дело было вовсе не в том, что его квартиру разграбили, а в том, что какая-то сволочь так обошлась с его собакой.

Зачем это сделали? Что у него украли?

Пара принадлежащих ему редких книг стояла на своем обычном месте, на книжной полке.

Миро не мог вспомнить, была ли заперта входная дверь, когда он вернулся. Он проверил замок: никаких следов взлома. Может быть, Селим, уходя, забыл закрыть за собой дверь?

Обескураженный Миро взял из холодильника банку пива и повалился на диван. Он в полудреме разглядывал хаос, в который превратилось его жилище, размышляя о том, что зря потратил столько времени на уборку. Он глотнул пива. И в тот же момент его внимание привлек темный предмет на одной из книжных полок. Миро не сразу сообразил, что это керамический бюст, который вылепила Нелли, и что голова скульптуры упрятана в пластиковый пакет.

Он с трудом сглотнул: холодное пиво обожгло ему желудок. Неверными шагами он отправился в спальню, уже понимая, что там увидит.

Из висящего на стене напротив кровати рисунка углем торчал кухонный нож.