Текст книги "Три главные темы человечества"

Мне кажется или все это на самом деле? Кажется, я подумаю об этом завтра.

Сон

– Доброе утро.

– Привет.

Все кажется таким нормальным. Теперь все кажется.

– Будете кофе?

– Пива не осталось?

– Вы вчера все выпили.

– Это печаль, давай кофе.

Не кажется, это не кажется, все нормально, все как прежде, убеждай себя, убеждай.

– Что у нас на сегодня, Лидия?

– Вы не поверите!

– Что случилось?

– Мне опять приснилось продолжение сна!

– Это очень странно, Лидия. Я никогда не слышал о таком прежде, – я должен проявить к ней искренний интерес.

– Это потрясающе! Вам интересно, что было дальше? Рассказать вам?

– Конечно, – я не буду изображать великую деятельность, и не буду гладить сраных рыб, я закурю, буду пить пиво и внимательно слушать мою девочку. Я буду пить кофе, ведь все пиво я выпил вчера.

– В общем, я приоткрыла дверь того парня, и почувствовала нехороший воздух внутри каюты. Он был такой тяжелый, теплый, затхлый. Мои щенки начали рычать, а я хотела разглядеть что-нибудь внутри, но там была абсолютная темнота, а потом она вдруг стала надвигаться на меня, я отскочила от двери, и темнота начала сиять сквозь приоткрытую дверь. Собаки стали рычать и шипеть, лаять туда, внутрь, словно пытаясь загнать обратно. Этот запах из каюты стал невыносимо тяжелым, щенки лают, я прячусь за ними, я боюсь за них, я не хочу, чтобы они шли туда, я так боюсь потерять их и остаться одной, но страх парализует меня, я не в состоянии сделать хоть что-нибудь, я только стою и держу на вытянутых руках вилку и нож. Вдруг я почувствовала, что запах разряжается, теряет густоту и плотность, водянится. Сияние стало ослабевать, словно мои щеночки смогли запугать это страшное и злое, они загнали это обратно в каюту, и тогда я вышла из оцепенения, рванулась вперед и захлопнула дверь. Щенки сразу же успокоились.

– Что это было, Лидия?

– Я не знаю, просто какая-то темнота. Отвратительная и злая. Она хотела навредить нам, она хотела навредить мне и моим щенкам, но они запугали ее загнали внутрь.

– На этом сон закончился?

– Нет, я решила, что если творится что-то неладное, мне стоит зайти к себе, и надеть что-то поудобнее платья и туфель. Я вспомнила, что у меня был в чемодане перочинный нож. Мы пошли с щенками дальше по коридору, и когда я вошла, внутри горел свет. Я не помню, оставался ли он, когда я уходила на обед, но теперь он горел, и мне стало немного легче. Щенки оставались в коридоре, я предлагала им войти, и пыталась заманить, но они только смотрели на меня, игрались друг с другом, но не заходили в каюту. Я подумала, что если бы они вышли, и я бы закрыла дверь, то уже вряд ли нашла бы в себе силы снова выйти туда.

– Они остались, чтобы прикрыть твой тыл?

– Я думаю, да. Они оберегали меня, еще совсем малыши, но такие бесстрашные. Я нашла в чемодане спортивные брюки, теннисные туфли и рубашку, начала снимать с себя платье, но поняла, что не могу раздеться при щенках, и тогда я прижалась к стене, переоделась и стала искать перочинный нож. Вдруг мне вновь стало тревожно, а щенки стали беспокойными. Мне казалось, они ждут когда же я поскорее выйду. Наконец-то я нашла нож, и задумалась, стоит ли его раскрыть. Решила, что все-таки стоит, и только раскрыв, вышла из каюты. Я закрыла дверь, чтобы плохое не проникло внутрь. А потом я сказала моим малышам, что нам нужно убираться отсюда поскорее, и они поспешили вслед за мной. Я пошла по темному коридору вперед, к выходу, сквозь островки света от настенных ламп. Тогда я проснулась.

– Сегодня оборвалось не так резко.

– Я проснулась с ощущением того, что я во всеоружии, что я готова ко всему, что я со всем справлюсь, потому что у меня есть нож и мои собачки, которые защитят меня от этого злого и нехорошего, что прячется по темным углам. Она защитят меня, а я буду защищать их.

– Хороший сон.

– Скорее, хорошая серия, а сон-то ведь тревожный.

– Если так пойдет дальше, ты там всех победишь, ведь у тебя есть щенки и самый настоящий нож, – подбодрил я.

– Так-то оно так, – вздохнула Лидия, – Только меня не покидает ощущение, что впереди мне ничего не светит, кроме ужасных испытаний. Когда я думаю об этом, то не хочу ложиться спать. Мне страшно.

Неожиданно для себя, я встал, подошел к ней и прижал рукой к себе, она уткнулась лицом в мой живот.

– Что бы там ни было, это всего лишь сон. Просто сон, и ничего больше. Настанет утро, и все пройдет.

– Да? – она оторвалась от моего живота и посмотрела наверх, прямо в мои глаза – своими, полными надежды.

– Конечно, какие могут быть варианты?

– Может, это закончится? Что, если я начну пить успокоительные?

– Если чувствуешь тревогу, то это не самое плохое решение.

– Я чувствую ужасную тревогу.

Я хотел отпустить ее, но она она схватилась пальцами за мой ремень.

– Лидия…

– Что мне делать, Детектив?

Я мягко убрал ее руки, и отошел.

– Во-первых, возьми себя в руки, и вспомни это чувство, что тебе все по силам. У тебя есть нож, у тебя есть щенки, и в коридоре все еще горит свет. Все будет хорошо, – вдруг я начал злиться, – И вообще, перестань морочить мне голову всякой ерундой, ты уже не маленькая, барабашки под кроватью больше не живут. Найди себе парня, напейся и займись в кой-то веки сексом. Еще можешь попробовать легких наркотиков, сделать каре и записаться в книжный клуб. Все лучше, чем помереть как дура на каком-то сраном корабле. Сделай мне кофе!

– Вы только что пили, – обиделась она.

– А я еще хочу! – сказал я, как отрезал. Как пристрелил. И сел. И сразу встал, накинул плащ и вышел прочь.

На самом деле не так уж и прочь я вышел. «Прочь» – это когда уходят неведомо куда, в закат, а я решил прогуляться до квартиры Дохлого протухлячка. Меньше всего мне хотелось погрязнуть в делах и сделать свою жизнь еще хуже. Я даже думать не буду о деле Жалкого ублюдка, гори оно огнем, а что делать с конвертом я решу позже. Уже через пару дней я раскрою дело Больного ублюдка, и стрясу с Доктора Лава свой процент. Дела шли в целом неплохо, оставалось лишь разобраться с вонючим мертвым стариком.

По адресу его проживания меня встретила новая крепкая дверь. Не похоже было, что пьяные соседи во время драки смогли бы снести ее. По пути сюда мне пришлось пройти несколько кварталов с однотипными частными домами, и на веранде одного из них я увидел девушку, которая грустно смотрела в окно. Кажется, она даже обратила на меня внимание, проводила взглядом. В пригороде я чужак, и ее взгляд был лишним напоминанием этому.

На табличке с адресом значилось: ул. Кленовая, 26. Найти проще простого – единственная многоэтажная постройка в округе.

Я постучался в дверь.

– Кто там?

– Послушайте, я детектив, занимаюсь делом протухшего деда.

– Уходите, мы вам не рады!

– Я понимаю, и благодарю за честность, но мне хотелось бы попасть внутрь.

– У нас нет протухших дедов, мы сами по себе, теперь это наша квартира!

– Знаете ли вы, как мучается этот человек?

– Мертвечина – не человек.

– Тем не менее, мучается как настоящий.

– Мы безразличны к его беде.

– Это заметно.

– Ну так уходите.

– Я ухожу, так и быть.

– Вы не уходите.

– Ухожу-ухожу.

– Вы стоите и даже не двигаетесь.

– Хотите, я и дышать перестану? – говорю.

– Спасибо, но мы больше не хотим мертвецов.

– Так ведь я даже не внутри!

– И никогда не будете. Уходите, пожалуйста.

– Я должен выяснить, когда умер жалкий старик.

– Мы сделали ремонт, и выкинули все его вещи.

– Вы напрасно так сделали.

– Нам эта квартира досталась по замечательной цене.

– Я догадываюсь, – говорю.

– Забирайте ваши догадки и уходите.

– Быть может, у вас осталась какая-нибудь коробочка с его вещами?

– Осталась, но мы вам не отдадим.

– Почему?

– Тут какие-то медальки, их можно продать.

– Много ли вас там?

– А вас?

– Я один.

– А нас много. Уходите, Детектив.

– Можно мне хотя бы взглянуть на медальки дохлого старика?

– Мы уже пообещали самим себе, что не откроем вас, Детектив.

– Не надо открывать меня, откройте дверь.

– Мы оговорились.

– Вы один и у вас шизофрения?

– Нас много!

– И все шизофреники?

– Мы просим вас уйти.

– Я должен выяснить, когда умер старик.

– Выясняйте.

– Мне нужно попасть внутрь.

– Мы не откроем.

– Как же мне тогда узнать дату его смерти?

– Он умер пятого марта.

– Откуда вы знаете?

– Детектив, вы хотели узнать – вы узнали. Уходите.

– Вы просто говорите мне то, что я хочу услышать?

– А вы правда хотели услышать про пятое марта?

– Нет.

– А что тогда?

– Я хотел бы услышать, что меня кто-то любит и не видит жизни без меня.

– Мы любим вас, Детектив, и жизни без вас не видим. Уходите.

– Так что насчет пятого марта?

– Это чистая правда.

– Мне нужны доказательства.

– У вас есть дата, придумайте доказательства сами.

– Но он точно умер пятого марта?

– Вне всякого сомнения, Детектив. Уходите.

– Есть ли у меня шанс, что если я наберусь терпения, то вы все же впустите меня.

– У вас нет шансов, детектив. Уходите.

– Я обещал вонючему старику.

– Он окочурился пятого марта. Уходите.

– Вы мне врете?

– Скорее нет, чем да.

– Вы мне врете, я чувствую.

– Уходите, Детектив.

– А если я буду караулить вас у двери?

– Мы никуда не выходим, Детектив.

– Вам же нужно хотя бы покупать еду.

– У нас есть сайра и другие вкусные консервы. Уходите.

– Есть мнение, что вы мне не рады.

– Это так, Детектив. Уходите.

– Вы меня почти убедили.

– Так вы уходите?

– Еще пока нет.

– Уходите, Детектив.

– Я очень скоро пойду. Откуда вы знаете про пятое марта?

– Уходите, Детектив.

– Вас там заело, что ли?

– Уходите, Детектив.

– Вы правда дразнитесь?

– Уходите, Детектив.

– Мне уйти?

– Уходите, Детектив.

– Мне уходить?

– Уходите, Детектив.

– Я уйду, но очень скоро вернусь, и вышибу эту чертову дверь.

– Уходите, Детектив.

– Так и знайте!

– Уходите, Детектив.

– Я прижучу вас по полной, слышите?

– Уходите, Детектив.

– Я требую, чтобы последнее слово осталось за мной.

– Уходите, Детектив.

– Очень вас прошу.

– Уходите, Детектив.

– У вас нет сердца.

– Уходите, Детектив.

Я расплакался и ушел, а они остались. Пятое марта. Отличный результат, оставалось только натянуть сову на глобус. Жаль, что это придумал не я.

Я вернулся в офис. На улице лило как из ведра, и я промок до последней нитки. Лидия уже ушла, оставив пиво на столе. Оно было теплым, именно поэтому я решил купить холодильник.

Шекспир

– Доброе утро.

– Привет.

– Кофе?

– А пива нет?

– А вы вчера все выпили.

– Тогда кофе.

– Вам рассказать?

– Сперва подшей, пожалуйста, новые данные в Дело Дохлого протухлячка.

– У вас появились зацепки? – в ее глазах блеснул азарт.

– Старик поставил лыжи в угол пятого марта.

– Как вы это узнали? – Лидия была в полном восхищении.

– Мне об этом рассказал шизофреник, который занял его квартиру. Он притворяется цыганским табором.

– Но как он узнал?

– Нагадал, наверное. Неважно, подшей это. Подшей, а потом…

Я не успел договорить, в дверь постучали.

– Войдите, – говорю.

В дверь постучали снова.

– Войдите, говорю! – говорю.

Вошел какой-то тип.

– Здравствуйте, это вы детектив?

– О, да, – говорю.

– Очень рад, а я писатель. Вы должны мне помочь.

– Уж прямо так и должен? – подмигнул я Лидии.

– Я обещаю вам шикарные роялти.

– Я предпочитаю наличные.

– Вы не поняли, это отчисления.

– Я предпочитаю начисления, господин Писатель.

– Я Фантомный Писатель!

– Вы какой-то призрак или что?

– Нет, я пишу, а издают другие. Можете называть меня Шекспиром.

– Вы пишете так же дерьмово, как изъясняетесь? Ведь почти наверняка, а?

– Я сделаю вас очень обеспеченным человеком, Детектив, – пообещал этот хрен.

– Смогу ли я позволить себе что-нибудь действительно дорогое?

– Приведите пример.

– Например, увести жену у официанта с круизного лайнера?

– Почти наверняка.

– Вы его недооцениваете, он очень, очень, ОЧЕНЬ обеспеченный тип.

– Я думаю, что когда вы разбогатеете благодаря мне, вам не понадобится такая дешевка, как его жена.

– Она – это лучшее, что я видел в жизни.

– Потому что вы нищий, Детектив. Вы нищий и несчастный, что вообще вы могли видеть в своей жизни, кроме этой конуры? Это ли ваша секретарша?

– Я помощница, вообще-то, – обиделась Лидия.

– Оно и немудрено, что вы после работы на всякую хрень заглядываетесь, Детектив. Вы сможете позволить себе действительно дорогие игрушки.

– Смогу ли я купить за деньги чувство собственного достоинства?

– Вне всякого сомнения, Детектив.

– Я бы хотел купить три: для себя, для нее и для того официанта.

– Вы очень щедрый человек, Детектив, очень щедрый и великодушный, но несчастный и немного тупой.

– Откуда вы столько обо мне знаете, Шекспир?

– Я Писатель, я знаток душ, я мастер слова и психологических штучек-дрючек.

– Что вы пишете?

– Я пишу потрясающие неоконченные пьесы, романы и иногда – повести.

– Тоже неоконченные?

– А то как же.

– Потому что вы никчемный ублюдок?

– Нет, это потому что у меня такой стиль, Детектив.

– Я подумал, что это потому, что вы просто не в состоянии взяться за что-нибудь, и довести дело до конца. Обычно так поступают обычные типы вроде вас.

– Я выкуплю ваше чувство собственного достоинства, Детектив, и заставлю вас целовать мои колени за то, что сделал вас богачом.

– Если вы сделаете меня богачом, Шекспир, то я отрежу ваши колени, сделаю из них две костлявые сиськи и буду целовать каждый день перед сном.

– Вы затейник, Детектив.

– А вы интриган. Излагайте, что у вас там.

– Нет-нет, что вы. «Излагайте!» – передразнил Писатель, – Я вам что, актер? Артист разговорного жанра? Наконец, я вам что, какая-нибудь, что ли, телефонистка? Изучайте!

Говнюк швырнул мне на стол стопку белоснежных листов, исписанных рукой самого Писателя.

– Это чего? – говорю.

– Это суть моего дела… – он помедлил, – Прошу прощения, это РУКОПИСЬ с сутью моего дела.

– Это все писатели так решают вопросы?

– Нет, – говорит, – Это я их так решаю, – а сам напоминает кого-то.

– Что же мне делать, когда я ознакомлюсь с вашей рукописью?

– Вам нужно будет отправить мне рецензию письмом. Адрес будет в рукописи. Я вам отвечу, и так у нас с вами получится переписка с детективным сюжетом.

– Вы совсем обленились, Писатель.

– Я вас уверяю, они это скушают и попросят добавки с деепричастными оборотами.

– Мне кажется, настоящий писатель никогда бы не сказал «скушают».

– Вам кажется, Детектив. Кажется, вам и самому кажется, что вам постоянно все кажется?

– Как вы узнали?

– Не мешайте, я работаю над персонажем. Детектив, которому постоянно все кажется, он что-то подозревает, он постоянно все подозревает. Нет! Он постоянно ВСЕХ подозревает. А может быть, ему это лишь кажется. Черт, это гениально!

– Послушайте, – говорю.

– Я ушел, – говорит.

И ушел, а рукопись осталась.

Я спросил Лидию, что нам теперь делать с этим говном.

– Детектив, у меня есть потрясающая идея! Давайте мы подошьем рукопись в папку, и у нас получится самое настоящее Дело.

– Хорошая идея, Лидия. Нужно хорошее красивое название.

– Дело Фантомного писателя, как вам?

– Давай напишем так: «Дело Фантомного Писателя. Он пишет, а издают другие…»

– Прямо так, с многоточием?

– Да, чтобы загадочно.

– Класс! – просияла Лидия и принялась за дело.

– Мне пора караулить Больного ублюдка в очереди за пивом, – напомнила мне она, пока я задумался над всеми этими делами и в задумчивости слишком увлекся глажкой сраных рыб.

– Да, иди.

– Но я не рассказала вам новую серию.

– Будет лучше, если завтра расскажешь сразу две.

– Вам уже надоело?

– Да почти нет, – неумело соврал я.

– После того, как мы двинулись со щенками дальше по коридору, начали происходить дикие вещи!

– Иди за пивом, Лидия.

– Я потеряла руки!

– Лидия, твою мать!

– Может быть, я расскажу, когда принесу пиво?

– Я буду занят Делом Фантомного Писателя. Он пишет, а издают другие…

– Я подшила вообще все наши дела. Правда, мы так и не придумали название делу того жалкого ублюдка.

– Убери его в архив, детка.

– Но как же название?

– Обойдется, – сказал я, разозлился, и плюнул рыбам в глаз.

– Ну, я пойду? – говорит, а сама стоит близко-близко.

– Уходи, я не стану к тебе поворачиваться, чтобы между нами не возникло каких-нибудь сцен платонических чувств, на тонкой грани того, что называется любовью и потрахушками на работе.

– Я любила вас раньше, Детектив. Это прошло.

– И что осталось взамен?

– Это вы узнаете в следующей серии…

Я резко обернулся, но в кабинете уже никого не было.

Дело Фантомного Писателя. Он пишет, а издают другие…

Я помню день, когда это началось.

Покончив с обедом, покурив, выпив кофе и стакан воды, я вышел на прогулку, чтобы перейдя через дорогу, и разойдясь на переходе со множеством самых различных людей, не испытывая и тени сомнения, подняться по величественной гранитной лестнице Центральной библиотеки, что находилась в самом сердце города, и безусловно, являла собой не только величавый памятник архитектуры старого стиля, но и самую что ни на есть истинную достопримечательность, хранившую, хранящую и сохранившую в себе все то, за что не только я, но и многие другие поколения людей, которые были здесь до меня, любили в этом городе, и в частности, в этом его великолепном уединенном уголке.

Войдя в огромный, просторный, светлый, уставленный столами, и покрываемый с тылов надежными белоснежными колоннами, под узорчатым сводом потолка, который не был преградой для Солнца, зал, я, по своему обыкновению, направился легкой походкой к искусно убранной резьбой деревянной стойке, за которой стояла, эдак подбоченившись, смуглая пожилая седая женщина в очках, чей внешний вид, безусловно, хоть и выдавал в ней потомственную интеллектуалку, но тем не менее не сулил ровным счетом ничего хорошего для тех, кто соизволит нарушить негласные правила этого прекрасного здания, служившего веками домом для многих тысяч книг, научных трудов, романов, энциклопедий, сказок, пособий для самоучек, детективов, пьес, поэм, сонетов, очерков, статей, вырезок, заметок, былин, журналов, газет, подшивок и нескольких неоконченных, впрочем, сценариев каких-то неудавшихся мастеров родного слова и языка.

– Доброго дня! Вы сегодня прекрасно выглядите, – я поприветствовал даму первым.

– Здравствуйте, – поспешила ответить она, – Что изволите почитать сегодня?

– А знаете, – простецки начал я, словно мы уже давно были с ней добрыми друзьями, – Я вот подумал, а не перечитать ли мне Достоевского? Что вы на это думаете?

– Молодой человек, это прекрасный, прекрасный выбор! Я очень рада, что в нашей скромной библиотеке появился такой изысканный и тонкий, настолько остро ощущающий весь этот мир вокруг читатель, – поспешила она ответить мне в своей подчеркнуто интеллигентной манере.

– Дело в том, – продолжал я, – Что я ищу идею для своей новой книги. Где же еще черпать вдохновение, чтобы творить изысканнейш

– Вот пиво, Детектив, – Лидия выложила на стол все добро, прервав тем самым самым невероятно беспардонным, таким неожиданным, и нисколько неприятным, и слегка быть может даже вздорным, или, если сказать точнее, даже вздорным чересчур образом.

– Лидия, ты ведь уходишь домой?

– Да, уже поздно. Я устала.

– Бедняжка.

– Хотите попросить меня задержаться и рассказать мой сон?

– Нет, Лидия. Я тебя очень прошу взять Дело Фантомного Писателя. Он пишет, а издают другие… на дом. Ознакомься, пожалуйста.

– А как же вы?

– Я не беру дела на дом, Лидия.

– А как же я?

– Ты одинокая, и по всей видимости, девственница, тебе все равно нечем заняться дома. Ознакомься, пожалуйста, с Делом Фантомного Писателя. Он пишет, а издают другие…

– А вы уже ознакомились?

– Лидия, я больше не могу читать это говно! – я расплакался.

Она обошла стол, и обняла меня сзади.

– Я больше не могу, Лидия. Он не писатель, он сеятель говна, и он хочет, чтобы мы все кушали это, Господи, Лидия!

Я развернулся в кресле, обхватил руками талию и уткнулся ей в лицо, продолжая плакать.

– Тише-тише, я рядом, я с вами.

– Я больше не могу, Лидия.

– Давайте я возьму Дело Фантомного Писателя. Он пишет, а издают другие… домой, я ознакомлюсь с ним, и утром предоставлю вам сухую выжимку?

– Да, Лидия, я умоляю тебя! – я продолжал заливать слезами ее живот.

– Вы должны быть сильным, Детектив. Я прошу вас, будьте сильным, иначе мы пропадем.

– Да, да, да, – бесцельно повторял я.

– Вам еще нужно поработать с пивами.

– Я постараюсь, Лидия.

– Обещайте мне.

– Я обещаю тебе, Лидия.

– Все будет хорошо.

– Спасибо тебе, Лидия, – я наконец смог отлипнуть от ее блузки, на которой осталось мокрое пятно.

– Я вижу, вам нужно побыть одному.

– Никто не понимает меня так, как ты, Лидия.

– Ну, я пойду? – улыбнулась она.

– Иди, – сказал я, с тяжестью отпуская ее.

– Вы же не станете целовать меня на прощанье?

– Лидия, прошу тебя…

Стоило мне протереть глаза от слез, как кабинет уж был пуст. Не было Лидии, не было Дела Фантомного Писателя. Он пишет, а издают другие… Остались только сраные рыбы и пиво. Я хищно сощурился. Идеально.

Привет

– Доброе утро.

– Привет.

– Кофе?

– А пива нет?

– Вы вчера уработали его до конца.

– Я пойду, по своему обыкновению, эдак подбоченившись, поглажу сраных рыб, пока ты наливаешь кофе.

– А их нет.

– Кого нет?

– Нет сраных рыб.

– Я не понял, Лидия, – не понял я, глядя на пустой аквариум, – А почему нет сраных рыб?

– Кто-то их съел с пивом, Детектив, – грустно заключила Лидия.

– Кто мог возжелать наших сраных мокрых рыб, Лидия?

– Я не знаю, Детектив. Хотите, мы расследуем это дело? Я заведу папку с Делом Сраных Рыб.

– Нет никаких «мы», детка. Ты живешь в самом жестоком городе самого жестокого мира на свете. Дерьмо случается, детка, на каждом шагу. Мы не можем распаляться на сраных рыб, когда столько людей ждут нашей помощи. Есть улики?

– В мусорном ведре лежат их сраные кости.

– Обведи их мелом, Лидия. Сраные рыбы уже в прошлом, детка. Мы должны двигаться дальше. Расскажи мне, что мы будем делать сегодня, Лидия?

– У вас сегодня довольно насыщенный день, Детектив.

– А почему это у меня одного?

– Потому что никаких «нас» нет, Детектив.

– Лидия, – говорю.

– Что такое?

– Я не чувствую чувства собственного достоинства. Чертова стерва обобрала меня! Как я хочу сейчас отблагодарить ее ноги за это тысячей поцелуев среди лепестков диких орхидей,

– Что с вами, Детектив? – забеспокоилась Лидия и привстала с моего кресла.

– Лидия, почему ты сидишь на моем кресле? – ужаснулся я.

– Потому что оно мое, Детектив.

– Как ты можешь так обращаться со мной, ведь у тебя самой нет чувства собственного достоинства? Мы же одинаково ничтожественны!

– Вы путаете, Детектив. По пути к вам я прошла столько дерьма, сколько вы до конца жизни не увидите. Мое чувство собственного достоинства незыблемо, а вот у вас – большие проблемы.

– Я знаю, великолепная стерва стащила его у меня. Господи, пустите меня, жениться на ней буду! Я буду жениться на ней каждый день, буду брать ее в жены, буду брать ее в постели, я буду хорошим мужем!

– Вы деградируете на глазах, Детектив.

– Слезь с моего кресла, пока не поздно. Я прошу тебя, я умоляю, Лидия.

– Это мое кресло, Детектив.

– Ах ты, стерва! Я убью тебя!

– Доброе утро.

– Привет.

– Кофе?

– А пива нет?

– Пива нет, и больше не будет!

– Почему, Лидия?

– Потому что у вас вчера была белая горячка, вы алкоголик и дегенерат, я не собираюсь участвовать в этом. Мне пришлось купить новых сраных рыб, потому что вы съели наших старых сраных рыб. Вы знаете, какая это редкая порода? Да я весь город обегала!

– Подожди, детка!

– Приведите себя в порядок, и займитесь Делом Больного Ублюдка, у нас достаточно статистики, мы знаем, когда, где, у кого, сколько, во сколько и какого пива он покупает. Прекратите выдумывать глупые отговорки, и займитесь, наконец, делом, иначе вы сдохнете от голода.

– А ты?

– А я просто найду себе другую работу!

– Я это не предусмотрел.

– Потому что вы превратились в старого пивного алкоголика, у вас повис живот и давно не стоит даже на шлюх под мостом.

– Лидия! Ты говоришь ужасные вещи!

– Вы мне надоели, Детектив.

– Подожди, детка, у меня опять белая горячка?

– Немаловероятно, Детектив.

– Это подряд или с перерывами?

– Вы только посмотрите на него!

– Сколько же это еще будет продолжаться?

– Пока вы не перестанете пить и пожирать наших сраных рыб.

– Я съел их всего один раз.

– Вы съели уже четыре комплекта!

– Господи, я не помню этого!

В кабинет вошла Маргарита со своими новыми друзьями – толстым и низким и необычайно обычным. Оба в птичьих масках.

– Я буду ждать вас в клубе «Эсхил, Софокл и Еврипид», Детектив.

Она сразу же развернулась, чтобы уйти.

– Я их знаю! – кричу я им вслед, – Это древнегреческие комедиографы или типа того, – говорю, а язык заплетается.

– Да нет, – небрежно бросает она мне, даже не оборачиваясь, – Просто клуб содержат три старых педераста из Афин.

– Лидия! Лидия, что происходит? – говорю, а в кабинете никого нет.

– Доброе утро.

– Привет.

– Кофе?

– А пива нет?

– Пива давно нет.

– А сраных рыб?

– Я перестала их подкупать две недели назад.

– Что же мне делать, Лидия. Это какой-то дурдом.

– Это не дурдом, Детектив. Это запой.

– Как мне перестать запивать, Лидия?

– Проклятая стерва подарила вам отравленный алкоголь.

– Все эти великолепные бутылочки отравлены?

– Каждая.

– Но она тоже пила! Я сам наливал ей!

– Что ей будет с собственного яда?

– Ты думаешь, она змея, да? Такая изящная, да? Такая гибкая, хладнокровная сука с длинным-длинным языком, такая…

– Прекратите фонтанировать фантазиями, Детектив. Застегнитесь.

– Лидия, ты должна мне помочь! Лидия!

– Как-нибудь в другой раз, Детектив. Мне пора на собеседование! Чао!

– Доброе утро.

– Привет.

– Кофе нет.

– Я его съел?

– К вам возвращается память?

– Нет, это я дедуктически вычислил.

– Это блестяще, Детектив. С понедельника вас выселяют за неуплату.

– Куда же мы пойдем, Лидия?

– Я пойду на новую работу.

– Я тебя подловил! Ты должна была сказать, что никаких «мы» нет, а ты не сказала!

– Вам нужно быть готовым к тому, что с моим уходом я не буду делать очень многих вещей.

– Например?

– Желать вам доброго утра, наливать кофе, шить дела, кормить и покупать сраных рыб с пивом, ну и наконец, я больше не буду вас любить, в вас нуждаться, от вас зависеть и радовать вас по утрам двумя яркими солнцами своих зеленых глаз!

– Откуда ты знаешь?!

– Вычислила дедуктически, бля!

– Ты издеваешься надо мной, Лидия. Ты должна помочь мне!

– Прекратите пить из сраных бутылок проклятой стервы!

– Ты должна прийти ко мне и все их выкинуть, Лидия.

– С вашим мусором разбирайтесь сами, Детектив.

– Я умоляю тебя, Лидия!

– Нет.

– Тогда я убью тебя!

– Доброе утро.

– Привет.

– На сколько вас еще хватит, Детектив?

– Там осталась еще одна бутылка, детка, всего одна. Туго идет.

– Сегодня мой последний день. Ваш, кстати, тоже. Утром вам будет некуда прийти.

– Куда ты уходишь, Лидия?

– Я не хочу, чтобы вы знали.

– Я не смогу без тебя, Лидия.

– Я рада, что вы знаете.

– Я убью себя.

– Я обведу вас мелом, и буду жить дальше, Детектив.

Привет.

Под мостом

Прием-прием, Золотой на связи! Чувак, я полностью согласен с тобой! Люди – это полный мрак. Ты думаешь тебе что, хуже всех, когда внутри тебя поселилась толпа идиотов? Я вообще мост, чувак! Они построили мост, и назвали его Золотым, они прикалываются, что ли? Мало того, что во мне ни грамма золота, так вы хоть покрасили бы меня желтым. Я полностью, от и до серый, чувак!

Они построили мост с высоченными опорами, и установили сверху лампы, чтобы меня видели эти тупорылые пилоты. Это в городе, где туман 24/7. Они построили серый мост на фоне серого моря в городе, где 24/7 туман, и назвали его Золотым. Ты чего от них ждешь? Мной занимались архитекторы, инженеры – это, между прочим, считается, что не самые конченные из людей, чего ты ждешь от престарелой домохозяйки и ее никчемной дочурки, которая строчит бумажные письма!

Они поставили лампы, но сэкономили бюджет, поэтому в туман этих ламп не видно. Почему маяк в тумане видно, а меня нет? Они тупые, чувак, они все тупые. Я не видал ни одного хоть сколько-нибудь нормального за все время, а это во мне даже никто не живет!

Я тебе больше скажу, чувак. Они построили огромный мост, по которому нельзя ходить! По мне могут ездить огромные грузовики, которые портят асфальт, но люди сами себе запретили по мне ходить! Ты думаешь, они боятся, что я их не выдержу? Или их тупых разговоров? Нет! Они боятся, что долбаные кретины будут прыгать с меня вниз, чтобы убить себя к чертям.

Иной раз подходит турист, думает: «Дай-ка я пройдусь вон на тот симпатичный остров вдали!» Хрен там был, чувак! Он подходит, видит табличку, что пешеходным сюда нельзя, и расстраивается. Он расстраивается, что сам себе запретил по мне ходить. Он мегатупой, чувак, и они все такие.

Чувак, они тут столько всего понаделали, чтобы не было аварий, чтобы даже самый конченный кретин, который впервые сел за руль, не смог бы погибнуть в автокатастрофе. И что ты думаешь? Бинго! Они все равно умудряются разбиться насмерть. Знаешь, как это называется? Это называется «защита от дурака». Можно ли назвать умником того, кто неосознанно нашел способ это обойти?

Окей, вот тебе еще пример, чувак. Во мне никто не живет, но подо мной находится шлюший рай. Я не знаю, чем уж я это заслужил, но факт остается фактом – во мне никто не живет, но подо мной роятся и ползают проститутки. Ты знал, почему они работают здесь? Короче, такая тема, что люди любят шпарить сами себя, ну это уже понятно. Люди любят шпарить сами себя и платить за это деньги. Люди любят шпарить самих себя, платить за это деньги и получать за это деньги. Все люди это любят и все люди это знают. Паси фишку, чувак! При всем при этом люди считают, что шпарить себя и обмениваться деньгами – это незаконно. Они сами это решили.

Вдумайся: они решили, что шпарить друг друга и обмениваться деньгами это нормально, если по отдельности, и противозаконно, если это происходит одновременно. Ты можешь понять, в чем проблема шпариться и обмениваться деньгами одновременно, если это можно по отдельности? Это не я им запретил, это не ты им запретил, они сами себе запретили то, что сами же любят, и чем занимаются с завидной регулярностью.

Ты думаешь, это все?

Короче, из-за того, что это типа незаконно, они не могут шпариться и обмениваться деньгами где попало, и поэтому типа скрываются тут под мостом. Все бы ничего, но есть люди, которых люди типа назначили следить за незаконными делишками, но эти, которых назначили, они сами любят шпариться и обмениваться деньгами. Все знают, что здесь тусуются шлюхи, и если бы те, которых назначили следить за незаконными делишками, не знали об этом, я бы просто сказал, что они тупые, но они – внимание! – делают вид, что не знают этого, то есть как бы только притворяются тупыми, чтобы что? Чтобы шпариться и обмениваться деньгами! Что сами же считают незаконным. Как тебе такое, чувак?