Текст книги "Текст. Теоретические основания и принципы анализа"

Понятие стилистической целостности текста очень четко проявляется в официально-деловых и научных текстах. Их отличает, с одной стороны, наличие одного повествователя, с другой – соответствие достаточно жестким жанровым моделям. Именно в сферах официально-делового и научного общения возможно активное обучение нормам речевой деятельности в рамках культуры речи, отступление от которых сразу воспринимается как нечто чужеродное (примерно с такими же трудностями сталкиваются студенты, пишущие первую курсовую работу, при отсутствии у них навыков владения научной речью). Что касается публицистических и художественных текстов, то в этом случае понятие стилистической целостности усложняется. Здесь возможно включение в текст нескольких субъектов повествования, речь которых стилистически неоднородна. Например, это качество является конституирующим в интервью. Стилистическая целостность, ложно понимаемая как однородность, иногда приводит или к «подлаживанию» журналиста, или к утрате естественности речи интервьюируемого.

Стилистическая целостность публицистических и художественных текстов создается на более высоком уровне, чем конкретные высказывания включенных в повествование субъектов речи. Видимо, она задается общим стилистическим обликом текста, его включенностью в соответствующий дискурс. При введении в активное использование этого понятия и термина Ю. С. Степанов писал: «Термин дискурс… начал широко употребляться в начале 1970-х гг., первоначально в значении близком к тому, в каком в русской лингвистике бытовал термин “функциональный стиль”… Причина того, что при живом термине “функциональный стиль” потребовался другой – “дискурс”, заключалась в особенностях национальных лингвистических школ, а не в предмете» (Степанов 1995: 36). Несмотря на отмеченную близость понятий, дискурс «существует прежде всего и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, – в конечном счете – особый мир. В мире всякого дискурса действуют свои правила синонимичных замен, свои правила истинности, свой этикет… Каждый дискурс – это один из “возможных миров”. Само явление дискурса, его возможность, и есть доказательства тезиса “Язык – дом духа” и, в известной мере, тезиса “Язык – дом бытия”» (там же: 45).

Действительно, мы свободно пользуемся выражениями научный дискурс, деловой и т. д., но, очевидно, при этом расширяем понятие стиля, имея в виду и процесс создания такого текста, и все то, что входит в этот процесс в соответствующей ситуации общения, расширяя текстовое семантическое поле.

«Под дискурсом следует иметь в виду именно когнитивный процесс, связанный с реальным речепроизводством, созданием речевого произведения, текст же является конечным результатом процесса речевой деятельности, выливающимся в определенную законченную (и зафиксированную) форму» (Ку-брякова 2004).

Речь идет о том, что тексты того или иного стиля (принадлежащие к более дробным жанровым формам, а также к узким сферам употребления) включаются в контекст соответствующих текстов. Основанием для этого оказываются реализация типовых тем, структурированное представление стоящих за ними жизненных или ментальных ситуаций, типовые пресуппозиции, область актуализированных интертекстуальных феноменов. В результате одни и те же языковые средства «обрабатываются» в текстах разной дискурсивной принадлежности по-разному. Элементарный пример: парцелляция в художественном тексте используется как способ стилизации устной речи персонажа, а в публицистическом – как средство выделения важного компонента информации, средство экспрессии (см.: Рогова 1975).

Приемы обработки определяются «конструктивным принципом» стиля (М. Н. Кожина), задаются «стилевым вектором» (В. Г. Костомаров), подчиняются некоторой доминанте, которую определяют как «фокусирующий компонент художественного произведения, она управляет, определяет и трасформирует отдельные компоненты. Доминанта обеспечивает интегративность структуры [курсив наш. – К. Р.]. Доминанта специфицирует художественное произведение» (Якобсон 1976: 59).

Так, разностильные элементы, характеризующие авторское повествование, индивидуальную речь персонажей, представляющие письменные документы, могут формировать единый стиль текста, проявляя его смысловую целостность. Приведем пример.

Текст 11

Василий Белов

ПРИВЫЧНОЕ ДЕЛО

Припекало взаправду, первый раз по-весеннему голубело небо, и золоченные солнышком сосны тихо грелись на горушке, над родничком. В этом месте, недалеко от Сосновки, Катерина да и сам Иван Африканович всегда приворачивали, пили родничковую воду даже зимой. Отдыхали и просто останавливались посидеть с минуту <…>

Катерина и Иван Африканович, не сговариваясь, остановились у родника, присели на санки. Помолчали. Вдруг Катерина улыбчиво обернулась на мужа:

– Ты, Иванушко, чего? Расстроился, вижу, наплюнь, ладно. Эк, подумаешь, самовары, и не думай ничего.

– Да ведь как, девка, пятьдесят рублей, шутка ли… Родничок был не велик и не боек, он пробивался из нутра сосновой горушки совсем не нахально. Летом он весь обрастал травой, песчаный, тихо струил воду на большую дорогу. Зимой здесь ветром сметало в сторону снег, лишь слегка прикрывало, будто для тепла, и он не замерзал. Вода была так прозрачна, что казалось, что ее нет вовсе, этой воды.

Иван Африканович хотел закурить и вместе с кисетом вытащил из кармана бумажку, что вручили ему в сельсовете. Написана она была карандашом под копирку.

«АКТ

Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт. В том, что с одной стороны контора сельпо в лице продавца с другой возчик Дрынов Иван Африканович, при трех свидетелях. Акт составлен на предмет показанья и для выясненья товара. Сего числа текущего года возчик Дрынов Иван Африканович вез товар со склада сельпо и лошадь пришла без него, а где был вышеозначенный т. Дрынов И. Аф. это не известно, а по накладной весь товар оказался в наличности. Только лошадь с товаром по причине ночного время зашла в конюшню и дровни перевернула, а т. Дрынов спал в сосновской бане и два самовара из дровней упали вниз. Данные самовары на сумму 54 рб. 84 коп. получили дефект, а именно: отломились ихние краны и на одном сильно измятый бок. Другой самовар повреждений, кроме крана, не получил.

Весь остальной товар принят по накладной в сохранности, только т. Дрынов на сдачу не явился, в чем и составлен настоящий акт».

Данный текст – это отрывок из повести В. Белова, который рассказывает о возвращении главного героя Ивана Африкановича и его жены Катерины домой с новорожденным сыном. Предыдущий эпизод: поздним вечером Иван Африканович, отвозивший товар в местный магазин, остановился в чужой деревне, так что лошадь с товаром одна вернулась домой. Анализ позволяет выделить в тексте по крайней мере три стилистически различающихся компонента: авторское повествование, формирующее фон собственно главной ситуации, представленной диалогом, который раскрывает характер отношений между Иваном Африкановичем и Катериной, легко прощающей мужу его проступок, и документ – акт, составленный в магазине (сельпо).

Диалог стилизован в соответствии с нормами северной диалектной речи (Иванушко, наплюнь, эк подумаешь; Да ведь как, девка, пятьдесят рублей, шутка ли), авторский текст, хотя в нем и присутствует отголосок устного поэтизированного повествования, изложен на русском литературном языке, наконец, акт, претендующий на статус документа (Мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий акт), содержит такие отклонения от модели этого типа текста, которые выдают уровень грамотности его составителей и сообщают повествованию комический характер.

14. Можно ли утверждать, что все это разнообразие сливается в некоторую стилистическую целостность? Выскажите свое мнение. Аргументируйте свой ответ. Определите, как заглавие повести соотносится с вашим заключением.

2.7. Целостность креолизованных текстов

Сегодня большое распространение получают так называемые креолизованные тексты – тексты, «фактура которых состоит из двух негомогенных частей: языковой (вербальной/речевой) и невербальной (принадлежащей к другим знаковым системам, нежели естественный язык)» (Сорокин, Тарасов 1990: 180). Прежде всего, это тексты, сопровождаемые рисунками или фотографиями, которые активно включаются в формирование смысла текста. Среди них особый интерес представляют работы, выполненные одним автором – художником или фотографом и создателем словесного текста.

Для рассмотрения категории целостности в креолизованных текстах обратимся к фотосерии «Люди, какими их увидел и описал Юрий Рост», известный журналист и фотохудожник. Летом 2009 года в Москве и Петербурге прошли его выставки под названием «Групповой портрет на фоне века». На этих выставках представлен собирательный портрет: персонажи явились в интерьере своего времени, их можно было увидеть «в деле», бросить вместе с ними ретроспективный взгляд на прошедшую жизнь, вспомнить о таком значимом событии века, как Отечественная война, и, наконец, «увидеть» их размышления о самой жизни человека.

Прокомментируем текст под названием «Рядовой Богданов» (Рост 2008: 39–40). Это портрет, не абстрагированный от жизненного фона, а представляющий человека в его социально-практическом существовании, бывшего солдата Богданова в его родном Каргополе, деревянном русском городе. Фон за его спиной – невысокие дома и купола церкви – одновременно высвечивает и фигуру пресонажа, образующую с этим фоном непрерывную гармоничную линию (найти которую, по словам самого автора, было для него чрезвычайно важно). Зрительный образ солдата получает словесный комментарий: и шел он по этой войне пешком в сапогах – тридцать девятый, в гимнастерке сорок шесть (рост второй), не оставляя сомнений в том, что именно этот невидный русский человек, если к нему приглядеться на портрете, спокойно, надежно прошел всю войну: Выращенный на безответной любви к полководцам, не видел Алексей Богданов особенного подвига в том, что, уйдя на фронт в возрасте сорока одного года (в самый сенокос сорок первого), он воевал, словно пахал, до самого последнего дня. Когда надо было стрелять – стрелял, когда на проволоку лезть – лез, когда брести по грудь в ледяной воде – брел. И под снегом лежал, и гранаты бросал, и из окружения выходил, и из лазарета в бой шел.

И еще одна деталь на портрете, не менее значимая, – цветы: Ходили мы с Богдановым по деревянным тротуарам. И тут подъехал мальчишка на велосипеде и, протянув букет, сорванный в чужом палисаднике, сказал: «Так лучше будет!». Это были первые цветы, которые Богданову подарили в жизни.

Как видно, фотопортрет задает текст, отмечающий предметные детали изображения, они включаются в обрисовку облика человека, позволяя выйти в широкую временную перспективу, в данном случае войны и ее солдат, хранящуюся в памяти ныне живущих поколений. Контраст с официозом (выращенный на безответной любви к полководцам) делает изображенного человека понятным и близким читателю.

15. Соотнесите свой анализ с заглавием очерка.

16. Обратитесь к газетным креолизованным текстам и, отобрав наиболее интересный с вашей точки зрения, прокомментируйте его. Отметьте, как автор актуализирует детали описания в словесном тексте, создавая композицию восприятия изображения.

Итак, целостность как категория текстуальности имеет достаточно стабильные структурные и языковые средства представления, что позволяет рассматривать эту категорию в аспекте лингвистики.

Текст как некая знаковая система располагает содержанием и смыслом: содержание формируется на базе значений входящих в его состав языковых единиц, смысл характеризует текст как целое, которому присуща внутренняя организация. Она проявляет себя в целом ряде приемов, наблюдение хотя бы над частью которых позволяет переходить от уровня содержания на уровень смысла. При анализе текста с целью оценить его смысловую целостность следует выполнить следующие действия:

• выявить общую тему текста, которая находит выражение в заголовке, при этом имея в виду возможность наличия нескольких тем, представляющих как действительный мир, так и отношение автора к нему (смысловую и модальную целостность); при иерархии тем текста выделение главной определяет выбор заголовка;

• определить сильные позиции текста – его начало и конец (структурную целостность);

• выделить коммуникативные программы, составляющие структурное единство в организации текста, что находит выражение в смысловой организации компонентов текста и связях между ними (коммуникативная целостность);

• проследить формирование стилистической целостности текста при допустимой вариативности стилистического облика составляющих его компонентов.

Еще более убедительно обнаруживает себя язык в том, как на базе смысловой цельности связываются его структурные составляющие, что будет предметом рассмотрения следующей главы.

Литература

Анисимова Е. Е. Лингвистика текста и межкультурная коммуникация (на материале креолизованных текстов): Учеб. пос. для студ. фак. иностр. яз. вузов. М., 2003.

Борисова И. Н. Русский разговорный диалог: структура и динамика. Екатеринбург, 2001.

Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 2004.

Гаспаров Б. М. Язык. Память. Образ. М., 1996.

Жолковский А. К., Щеглов Ю. К. К понятиям «тема» и «поэтический мир» // Труды по знаковым системам. Т. VII. Тарту, 1975. С. 143–167.

Золотова Г. А., Онипенко Н. К., Сидорова М. Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.

Ильин И. А. Основы художества. О совершенном в искусстве // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. М., 1996. Т. 6. С. 65–68.

Иссерс О. С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. М., 2001.

Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М., 2003.

Кожевникова К. Об аспектах связности в тексте как целом // Синтаксис текста / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1979. С. 49–67.

Кожина М. Н. К основаниям функциональной стилистики. Пермь, 1968.

Костомаров В. Г. Наш язык в действии. М., 2004.

Кубрякова Е. С. Об установках когнитивной науки // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 2004. Т. 63. № 3. С. 3–12.

Ларин Б. А. Эстетика слова и язык писателя. Избранные статьи. Л., 1974.

Лебедева Л. В. Конец – обращение к началу: завершение опыта // Логический анализ языка. Семантика начала и конца: Сб. ст. / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М., 2002. С. 436–443.

Леонтьев А. А. Высказывание как предмет лингвистики, психолингвистики и теории коммуникации // Синтаксис текста / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1979. С. 18–36.

Лотман Ю. М. Семиосфера. Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. СПб., 2000.

Лотман Ю. М. Семиотика культуры и понятие текста // Русская словесность. От теории словестности к структуре текста: Антология / Под ред. В. П. Неродняка. М., 1997. С. 202–212.

Лотман Ю. М. Текст и полиглотизм культуры // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Таллин, 1992. Т. 1: Статьи по семиотике и типологии культуры. С. 142–147.

Мурзин Л. Н., Штерн А. С. Текст и его восприятие. Свердловск, 1991.

Николаева Т. М. Структурно-композиционные особенности начальных и конечных абзацев // Лингвистика текста: Материалы науч. конф. М., 1974. Т. 1. С. 206–209.

Пеше М. Контент-анализ и теория дискурса. М., 2002.

Рогова К. А. Синтаксические особенности публицистической речи. Л., 1975.

Рождественский Ю. В. Проблематика современной теории текста в книге В. В. Виноградова «О художественной прозе» // Синтаксис текста / Отв. ред. Г. А. Золотова. М., 1979. С. 5–17.

Сидоров Е. В. Проблемы речевой системности. М., 1987.

Сорокин Ю. А., Тарасов Е. Ф. Креолизованные тексты и их коммуникативная функция // Оптимизация речевого воздействия / Отв. ред. Р. Г. Котов. М., 1990. С. 180–196.

Степанов Ю. С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип причинности // Язык и наука конца 20 века / Под ред. Ю. С. Степанова. М., 1995. С. 35–73.

Тынянов Ю. Н. Проблема стихотворного языка. М., 1993.

Успенский Б. А. Ego Loquens. Язык и коммуникативное пространство. М., 2007.

Фатеева Н. Синтез целого: На пути к новой поэтике. М., 2010.

Шмелева Т. В. Текст как объект грамматического анализа: Учеб. – ме-тод. пос. Красноярск, 2006.

Якобсон Р. О. Доминанта // Хрестоматия по теоретическому литературоведению: В 5 вып. Тарту, 1976. Вып. 1. С. 56–63.

Источники:

Страницы творчества. Юрий Бондарев: Книга для чтения с комментарием на англ. яз. М., 1984.

Дедков И. Наше живое время // Новый мир. 1985. № 3. С. 217–241.

Шоломицкая А. Улица летчика // Российская газета. 2009. 10 дек.

Непомнящий В. Homo liber (Юрий Домбровский) // Новый мир. 1991. № 5. С. 234–240.

Чуковская Л. Счастливая духовная встреча // Новый мир. 2008. № 9. С. 70–138.

Астафьев В. Нет, правильно! // Астафьев В. Затеси. Красноярск, 2003.

Алигер М. Соловьиная песня // Новый мир. 1985. № 3. С. 13–39.

Абаринов В. Дело о пеликане // Совершенно секретно. 2010. № 7. С. 26–28.

Астафьев В. Жизнь прожить // Новый мир. 1985. № 9. С. 58–85.

Боков Н. На улице в Париже // Боков Н. Зона ответа. Кн. 1–2. Н. Новгород, 2008. Кн. 1.

Белов В. И. Привычное дело // Белов В. И. Рассказы и повести. М., 1987. С. 294–438.

Глава 3
Связность

Для того чтобы понять специфику категории связности, обратимся к двум примерам.

1. Прочитайте фрагменты, определите, какой из них можно назвать текстом, а какой – нет. Аргументируйте свое мнение.

1. Я иду в музей. Музеи – это хранилища исторических и культурных знаний и традиций, а ведь без традиций нет народа. Народ – это общность людей, связанных единой территорией и языком и культурой… Культура – это условие сосуществования людей, основа, на которой строятся отношения…

2. Я иду в музей. Музей – это то место, где я могу пропадать часами. Именно там я понимаю связь времен и поколений, понимаю, что стоит за словом «история». Это не сказка, это не тоскливый школьный предмет с датами и именами, а это я, мои родители, мои деды и прадеды, мой родной город, улица, по которой я каждый день хожу…

Как можно заметить, и в первом, и во втором фрагментах очевидно наличие связи между высказываниями, но сравнение содержания показывает, что в первом фрагменте, несмотря на эксплицитно выраженную связность, отсутствует речевая целеустановка, из-за чего речевое произведение превращается в последовательный набор разрозненных дефиниций. Такой «текст», в котором путем коммуникативного динамизма «нанизываются» все новые и новые понятия, может быть продолжен до бесконечности, в то время как во втором фрагменте внешней связности сопутствует то, что как раз не наблюдается в первом, – тематическое единство речевого высказывания, его коммуникативная установка (интенция – см. главу 1), информативная сфокусированность, что позволяет говорить о цельнооформленности фрагмента, о его текстовой природе. Таким образом, пример сравнения фрагментов доказывает, что сама по себе связность, даже выраженная формально, еще не является достаточным фактором и гарантией текстуальности. Для того чтобы продукт речетворчества был назван текстом, он должен обладать, как было сказано выше, набором текстообразующих категорий. Но это и не означает, что в ряду других категорий текстуальности связность занимает второстепенную позицию. Достаточно проанализировать дефиниции текста, чтобы убедиться в той роли, которая отводится в них категории связности.

2. Прочитайте данные ниже определения текста. Обратите внимание на единообразие определений, в которых авторами выделяются две основные характеристики текста – связность и цельность.

Текст – это «объединенная смысловой связью последовательность знаковых единиц, основными свойствами которой являются связность [здесь и далее выделено нами. – Н. Ш.] и цельность» (Николаева 1990: 507).

Текст – «осмысленная последовательность словесных знаков, обладающая свойствами связности и цельности» (Васильева, Виноградов, Шахнарович 1995: 127).

Похожее толкование дается и в «Стилистическом энциклопедическом словаре русского языка» (2003). Соответствуют этим дефинициям и мнения авторитетных лингвистов о том, что текст в окончательно сложившемся виде создает особую материальную протяженность, последовательность связанных между собой предложений и сверхфразовых единиц, образующих семиотическое пространство. Иначе говоря, понятие связности рассматривается как основополагающий признак текста, в котором, исходя из этимологии слова текст, «что-то должно связываться, сплетаться и формировать ткань повествования» (Кубрякова 2004: 514).

Оценка роли связности в процессе текстообразования совпадает по времени (70-е гг. XX в.) с признанием принципа композицион-ности, то есть соединение знаков с определенной семантикой и в определенном порядке. При интерпретации целого это предполагало возможность исходить из его составляющих, что и позволило включить в компетенцию истинной семантики единицы более крупные, чем элементарное предложение (Демьянков 1995: 288). Такими единицами по отношению к тексту тогда уже были признаны сложные синтаксические целые, поэтому проблема связности текста решалась путем выявления средств и способов, обеспечивающих связность как внутри ССЦ, так и между ними.

В отечественной теории текста связность рассматривается как «категория, соотносимая с системой разноуровневых языковых единиц, объединенных функцией выражать как расчленение (отграничение), так и связь текстовых единиц – самостоятельных предложений, сверхфразовых единств, абзацев и др.» (Котюрова 2003: 377). Как видно из приведенного определения, связность рассматривается как текстовая категория, объединяющая в себе две функции – расчленять и объединять. Что касается первой, то это обязательное условие существования любого текста, подчиняющегося общим прагматическим закономерностям организации. Членимость текста – функция общего композиционного плана произведения, а размер части рассчитан на возможности читателя воспринимать объем информации «без потерь» (Гальперин 2004: 51). Так, если представить себе собрание сочинений Л. Н. Толстого, в котором нет нумерации томов, страниц, выделения глав, параграфов, абзацев, прописных букв и т. п., то даже при наличии осмысленных слов и правильно построенных фраз в этом нагромождении языковых фрагментов невозможно ориентироваться, невозможно понять что-либо; именно так выглядели в оригинале древние тексты, которые сегодня являются почти исключительно продуктом деятельности переводчиков и комментаторов. Лишенный форматирования текст будет как раз той самой борхесовской бесконечной библиотекой, или «книгой песка», в которой теряются не только мысли, но и люди (Касавин 2008: 151). Итак, любой текст не просто может члениться, но чаще всего нуждается в членении, или, как говорит тот же автор, «текст отождествляется с наличием форматирования», так как представляет собой «упорядоченную иерархию объектов содержания» (там же: 150). И, напротив, если отсутствует такая «упорядоченная иерархия», то нужно рассматривать это либо как стилистический ход, либо как нарушение необходимой нормы существования текста.

Членение, выполненное в соответствии с логикой развития содержания, ни в коей мере не разрушает целостность текста, так как связность и сегментация являются двумя сторонами одного и того же явления. До какой-то степени любая сегментация (на уровне текста – по предложениям, абзацам, главам и т. п.) есть нарушение связности, однако связность не может быть безграничной; членение текста хотя и является субъективным, так как писатель наделяет относительной самостоятельностью факты содержания по своему усмотрению – ведь он сам создает их! – но одновременно в той или иной степени опирается и на общепринятый, а следовательно, и объективный для него способ членения текста (Кожевникова 1976: 307–308).

Так как в дефинициях текста связность и целостность, как правило, стоят рядом, наблюдаются случаи их функционального неразличения. Для предотвращения подобных случаев нужно учитывать мнение большинства лингвистов (И. Р. Гальперина, А. Н. Леонтьева, Г. В. Колшанского и др.): связность является категорией логического, а целостность – категорией семантико-психологического плана, опирающейся на формальные показатели (см. главу 2). Кроме того, целостность, представляющая собой сущность «самой природы художественного мышления, которое стремится охватить мир как целое, не дробя живую действительность на части» (Степанов 1976: 147), шире связности и предполагает прежде всего не формально-грамматические связи в тексте, а тематическое и смысловое единство (Макаров 2003: 195).

3. Прочитав главу о целостности текста, приведите дополнительные доводы в пользу разделения категорий связности и цельности при анализе текста.

Идея локальной и глобальной связности проявляется нагляднее всего на примерах ССЦ и их взаиморасположения в тексте. Для этого обратимся к рассмотрению именно этих единиц.