Текст книги "Текст. Теоретические основания и принципы анализа"

Р.-А. де Богранд и В. Дресслер отвели информативности пятое место после категорий интенциональности, цельности, связности, воспринимаемости. На их фоне информативность понимается как «степень ожидаемости/неожиданности или известности/неизвестности/неузнанности представленных элементов текста» (Beaugrande, Dressler 1981: 10–11; см. также: Филиппов 2003; Чернявская 2009). При определении темы и намерения автора читатель – тем более современный, искушенный – вправе ждать новизны. Если она не обнаруживается, текст вызывает порой даже раздражение и скуку.

2. Дайте примеры банальных ответов на экзамене, которые могут вызвать раздражение экзаменатора и стать для студента роковыми.

Положения, важные для понимания категории информативности, имеющие непосредственное отношение к ее анализу, содержит монография Р.-А. де Богранда и В. Дресслера (Beaugrande, Dressler 1981). Связывая содержание высказывания с некоторой жизненной ситуацией, они предлагают учитывать степень сложности ситуации и характер ее представления автором, что определяет выбор средств выражения. С учетом этих факторов выделяются ступени информативности, к которым можно отнести разные типы текстов, опирающиеся на типовую (прототипическую) ситуацию. Эти ступени обнаружили общность с моделями коммуникации, о которых говорилось выше (напомним: кодовая модель, в которой информация отражает положение дел; инференционная, нацеленная на передачу интенций автора; интеракционная, требующая интерпретации).

Р.-А. де Богранд и В. Дресслер строят свою классификацию не горизонтально (1, 2…), а вертикально, выделяя ступени информативности, благодаря чему она приобретает динамический характер, предполагая взаимодействия и взаимопереходы между группами.

В качестве текстов первой ступени информативности, занимающей место на высшей точке шкалы, выделяют такие, содержание которых полностью соответствует передаваемой информации (ситуационным основаниям). В этом случае не может быть различных прочтений текста. Они могут быть включены в первую модель коммуникации.

Например, на приведенной ниже фотографии отмечена информативность первой ступени, она доступна всем. Главная цель этого текста – сообщить о ремонте дороги.

Текст 2

Текст остается в рамках кодовой модели. Код представлен как вербальными, так и невербальными средствами, а понимание этого текста одинаково и у адресата, и адресанта. Иных прочтений быть не может. В противном случае произойдет авария. Важную роль при анализе этого текста играет ситуативный контекст. Представьте себе, что этот знак будет находиться в чьей-то квартире – потеряется информация о «положении дел». В этом случае возможен переносный смысл. Например, сын-подросток не хочет, чтобы родители беспокоили его по пустякам, поэтому он повесил этот знак на дверях своей комнаты и т. д.

3. Попробуйте описать эту фотографию только вербальными средствами и сопоставьте полученные вами результаты.

Вы увидите, что при передаче одной и той же информации каждый из вас использует разные языковые средства. Например: Ведутся ремонтные работы. Проезд запрещен. Объезд слева по указателю, или Внимание! В связи с ремонтными работами проезд запрещен, или Проезд запрещен по причине того, что проводятся ремонтные работы и т. д.). Количество информации при использовании разных языковых средств может несколько меняться, но ее качество, необходимое для понимания этого текста, останется неизменным.

Вторая ступень информативности связана с текстами более сложного состава компонентов ситуации и детального представления их в языковой форме. Носителями информации выступают не только сами составляющие описываемой ситуации, но и отношения между ними. Поэтому особую роль играют служебные (в терминологии Р.-А. де Богранда и В. Дресслера – функциональные) слова. Тексты такого типа авторы предложили размещать ниже высшей отметки на шкале информативности и относить их ко второй ступени информативности. Рассмотрим примеры.

4. Прочитайте текст. Обратим внимание на средства связи в предложении и его общую структуру, чтобы выяснить, как связано построение этого текста с распределением в нем информации. Отметим значимость прецедентных имен, расширяющих информацию, содержащуюся в тексте. Определим, какие отношения устанавливаются между значимыми частями текста: его началом и концом.

Текст 3

Алексей Макушинский

ТРИ ДНЯ В ЕЛЬЦЕ

Гимназия, где учился когда-то Бунин, где преподавал одно время, с 1887 года по 1891-й, то есть целых четыре года как-никак, Розанов, преподавал, между прочим, «историю с географией», как шутили наши бабушки, бывшие гимназистки, то есть именно так, историю и географию, два предмета, где, наконец, четвероклассник Михаил Пришвин так разозлил своего учителя Розанова, что с ним самим, Пришвиным, приключилась пре-неприятнейшая «история с географией», выгнали его, скажем просто, из этой гимназии, в которой, кстати, и Бунин недоучился, в отличие, между прочим, от Сергея Булгакова, родившегося в недалеких отсюда Ливнах – примечательнейшая гимназия эта ничего особенно примечательного не являет собою.

Для понимания этого текста важны две особенности. С одной стороны, этот фрагмент «перегружен» средствами связи между частями предложения – использованы не только союзы, но и целый ряд приемов текстовой связности: а) наличие повторов (история с географией); б) включение авторизованных элементов (то есть, как-никак, скажем просто, как шутили наши бабушки, между прочим, то есть, именно так, кстати); в) особое использование имен собственных, личных местоимений: с ним самим, Пришвиным, выгнали его; г) а также указательное местоимение эта (из этой гимназии, гимназия эта). Все они несут важную информационную нагрузку, требуя определенных усилий для интеграции смысла.

С другой стороны, упоминание известных имен – И. А. Бунина, М. М. Пришвина и др. – настраивает адресата на получение интересной информации о знаменитых людях, имевших отношение к елецкой гимназии. Эта гимназия в действительности существует в Ельце (факт) и связана с определенным событием в жизни знаменитостей. Информация о событии представляет собой только одно предложение, но оно состоит из пяти предикативных частей, которые взяты в рамку главного предложения: Гимназия – примечательнейшая гимназия эта ничего особенно примечательного не являет собою.

Итак, сообщение о рядовой провинциальной гимназии в Ельце сопровождается информацией о знаменитостях, учившихся и преподававших там. Предлагая читателю соотнести с этим фактом свои личные знания и размышления, автор по-своему расширяет общий информативный фон текста. Подобное явление усложнения информативной стороны сообщения можно наблюдать и без увеличения роли связующих языковых средств, благодаря включению деталей описываемой ситуации, смене субъектов повествования – введению разных повествователей и нек. др.

5. Проанализируем отрывок из художественного произведения, в котором описывается ситуация вечернего чаепития в доме учительницы, куда пришли школьники для репетиции спектакля в школе.

Текст 4

Елена Чижова

КРОШКИ ЦАХЕС

В воскресенье к десяти мы едем к Ф. домой, потому что у нас мало времени до марта, когда мы покажем Ричарда… Мы рано. Без двенадцати. Стоим у окна. Она открывает. Заходим робко. Ее духи. Как она улыбается! Нежно, по-домашнему. Снимаем обувь. Садимся пить чай с мороза. Печенье, орехи, изюм, курага – угощение светится. Холодно? Жаль, у меня вчера был коньяк, я налила бы тебе чайную ложечку – в чай. Но приходил мой ученик, из Первой школы. Мы с ним выпили. Кстати, она смотрит на меня внимательно, он играл Ричарда. Теперь – химик, заканчивает Техноложку. Она рассказывает о той, прошлой постановке.

Элементы описания складываются в единую картину, которая дополняется включением речи самой хозяйки в несобственно-прямой форме. Соединение двух типов повествования – речи повествователя и речи персонажа – порождает дополнительную информацию, характеризующую восторженную героиню-рассказчицу, ее отношение к своей учительнице.

Третья ступень на шкале информативности базируется на несоответствии описываемой ситуации знаниям читателя, который вынужден искать особый способ решения проблемы, выяснять, почему представленная в текстах модель не совпадает с его знаниями и ожиданиями. В этом случае включается прием сопоставления и контрастивной оценки описываемого события. Приведем пример.

6. Прочитайте заметку, где повествователь описывает событие, связанное с пребыванием в Женеве в гостях у своего друга. Проследите за составляющими это событие (микро)ситуациями и отметьте высказывания, содержащие попутные замечания рассказчика.

Текст 5

Андрей Колесников

В ЖЕНЕВЕ ВСЕ СПОКОЙНО

Поздним вечером мы припарковали арендованную моим товарищем Славой специально для нас в фирме Hertz машину. <…> Мы зашли в ресторан, заказали решти и никуда не торопились, чудесно разговаривали. Кто же знал, что надо было поторопиться? Когда мы вернулись к машине, было уже темно. Под ногами у меня что-то хрустнуло. Я все сразу понял. Стекло машины было разбито.

Я сделал несколько шагов вперед и увидел еще одно разбитое окно – в другой машине. Потом еще. В недлинном ряду машин, припаркованных <…> в центре города, были одновременно выбиты окна у четырех авто. В нашей неспокойной Москве я с трудом представил бы такое.

Слава начал звонить в свой любимый Hertz. Товарищ мой был бодр и весел. Он сказал, что беспокоиться не о чем вообще…

И он им все объяснил. Его внимательно выслушали, проверили его документы на машину и сказали, что проблема все-таки у него. Он не оформил страховку с полным покрытием ущерба.

Слава разволновался. Он заявил, что ему этого и не предложили, так что это не его вина. Он говорил сразу на трех языках – английском, немецком и французском, чтобы быть как можно более убедительным, но его окончательно перестали понимать.

На следующий день выяснилось, что он должен 300 франков. И он отдал.

Был ли испорчен праздник? Нисколько. Особенно для меня. Хорошо, когда торжествуют справедливость и здравый смысл.

А теперь давайте зададимся вопросом: чем же отличаются друг от друга тексты второй и третьей ступени информативности? Последний из рассмотренных текстов может быть воспринят как сообщение об элементарном происшествии с русским туристом, то есть без тех коннотаций, которые связаны с традиционными представлениями русских о Швейцарии. В то время как текст о елецкой гимназии может породить эффект обманутого ожидания: для русских с их отношением к своим писателям уже сам факт пребывания в гимназии Бунина или Розанова становится экстраординарным. Анализируя текст, актуализируя мотивы и связи описываемых событий или пренебрегая ими, читатель может «перемещать» текст по шкале информативности, тем самым повышая/понижая ценность информации при перемещении с третьей ступени на более низкую вторую ступень и даже на первую ступень. Таким образом, ценность текста, отнесение его к той или иной ступени информативности в значительной степени зависят от восприятия читателем сообщаемой в тексте ситуации. Именно содержательная ситуация становится базой прототипического текста. Она прямо связана с восприятием адресата и его ожиданиями.

Тексты, соответствующие первой ступени информативности, в наибольшей степени приближены к тексту-прототипу. При их восприятии у адресата не может быть иных прочтений. Тексты второй и третьей ступени информативности базируются на текстах первой ступени, но с восприятием таких текстов дело обстоит сложнее, так как читатель (его восприятие) может оставаться на второй ступени информативности, а может достигать и третьей ступени. «Процесс декодирования значения сообщений и затем понимание общего смысла текста всецело связан с речемыслительной деятельностью читателя, в этом процессе именно он оказывается главным звеном в триаде “автор – текст – читатель”» (Валгина 2003: 247).

Р.-А. де Богранд и В. Дресслер отмечают, что ожидания, вернее их источники, можно классифицировать: реальный мир, факты и ситуации; используемый язык и его специфика; структура, элементы и группы элементов в их расположении в соответствии с выражением содержания информации (интонацией, понижением, повышением тона, эллипсисом и т. д.); тип текста (в российской филологической традиции, следуя идеям М. М. Бахтина, – речевой жанр); пятый и последний источник – непосредственный контекст, в котором проявляется и реализуется текст. Этот пункт связан также с понятием стиля (Beaugrande, Dressler 1981: 153–157).

Итак, Р.-А. де Богранд и В. Дресслер дали толчок к дальнейшему перспективному рассмотрению текста (см.: Sandig 2006: 309 ff.) и задали «масштаб описания очевидных характеристик прото-типических текстов» (Adamzik 2004: 53; Fix 2008).

Важным фактором при восприятии текста читателем становится такое понятие, как избыточность/экономность информации. Экспериментально доказано, что читатель способен извлечь из текста только часть информации (Грудева 2001). Согласно гипотезе В. Ингве, объем кратковременной памяти составляет число 7 + 2, то есть читатель текста способен воспринять не более 9 единиц текстовой информации (Ингве 1960).

Термин «избыточная информация» принадлежит К. Шеннону (1963). «Современная структурная лингвистика утверждает, что все тексты обладают избыточностью, которая достигает порой 75 %. Практически только 25 % объема текста несут основной смысл для конкретного читателя» (Андреев 1999: 11). Различная степень избыточности может проявляться при наличии разных читателей. Специалист будет стремиться извлечь из текста максимум информации. Читателю-неспециалисту, читающему «по диагонали» и ищущему только главную информацию, будет достаточно минимума. В приведенном выше тексте о гимназии в Ельце вам, конечно, встретилась как известная, так и новая информация.

7. Перескажите этот текст по памяти, а затем обменяйтесь с другими учащимися информацией о людях, о которых упоминается в тексте, и сопоставьте ее.

При сопоставлении вы увидите, что в зависимости от тех сведений, которые хранятся в памяти каждого конкретного человека, информация будет различной. При пересказе текста мы обращались к кратковременной памяти, позволяющей вспомнить информацию, присутствующую в тексте вербально, эксплицитно.

При интерпретации этого фрагмента потребуется информация, которая имплицирована и связана с долговременной памятью. И кратковременная, и долговременная память важна для понимания и интерпретации текста: «Вариативность понимания текста зависит от сведений, почерпнутых реципиентом из памяти и используемых для понимания воспринимаемого текста» (Залевская 2005: 273).

Как уже отмечалось выше, информативность имеет прямое отношение к проявлению в тексте степени/меры ожидаемости/не-ожидаемости, известности/неизвестности информации. К этим оппозициям следует добавить степень предсказуемости /непредсказуемости (К. Шеннон писал о предсказании печатного текста). В данном случае речь идет о конкретных компонентах текста, языковых конструкциях, лексике, о текстовой норме, которая легко предсказывается читателем и совпадает с «предсказаниями» писателя. Предсказуемые элементы заложены в некоем прототипиче-ском тексте. Обращение к мере/степени информации имеет смысл лишь в том случае, когда речь идет об анализе текста.

Отметим, что ожидаемость и предсказуемость в нашем понимании не являются тождественными. Предсказуемые элементы – это те компоненты текста, которые совпадают и у читателя, и у писателя. Ожидаемые элементы могут быть различны у продуцента и реципиента текста (см. текст 3, где показан эффект обманутого ожидания). Несовпадение ожиданий у читателя и писателя может быть авторским приемом, с помощью которого писатель строит свой текст. При приближенности текста к тексту-прототипу ожидаемость и предсказуемость совпадают.

8. Восстановите текст. Трудно ли вам было выявить интенцию автора?

Текст 6

Заведующему кафедрой русского языка,

д. ф.н., профессору Сергееву Н. П.

(от) доцента кафедры Петровой Анны Ивановны

__________________ до Вашего сведения, что 15.10.2010 я опоздала на лекцию по дисциплине «Межкультурная коммуникация» _____________________, что маршрутное такси, на котором я ехала на работу, попало в аварию.

__________________________________________ и обязуюсь прочитать эту лекцию в любое время, удобное для студентов первого курса.

___________                      ___________

Жанр объяснительной записки ориентирован на жесткую текстовую норму со строгим расположением реквизитов на странице текста, с обязательным обозначением самого названия жанра. Этот речевой жанр в наибольшей степени предсказуем, связан с текстом-прототипом. В нем варьируется только причина, дата, автор. Реципиент текста подсознательно ожидает встретить определенную информацию: обращение к вышестоящему начальнику, сообщение о нестандартной ситуации, причину ее возникновения, извинение и т. д. При отсутствии этих компонентов, представленных в соответствии с текстовой нормой, текст не будет восприниматься как официальный документ.

В текстах с высокой степенью предсказуемости читатель легко распознает авторскую интенцию. Информация этого текста будет для него предельно ясна и эксплицирована в словарной структуре текста. В диалоге, несмотря на нежесткость представления темы, также предсказуемы определенные элементы, направленные на фатиче-ское общение. Диалогическое общение в большей степени связано с категорией ситуативности, с системой координат коммуникативной ситуации «я-ты-здесь-сейчас». Компоненты коммуникативной ситуации мы ожидаем найти в любом диалоге. Если использовать терминологию В. Г. Костомарова (2005), в диалоге в большей степени будет предсказуема не «сфера», а «среда» (подробнее см. в главе 6).

Если речь идет о научном тексте, то в нем предсказуемы конструкции дефиниции, квалификации, классификации, субстантивные конструкции и др. Следовательно, информация о стиле– и жанрообразующих компонентах, о метатексте, композиционных структурах и ожидаема, и предсказуема. Важно отметить, что в научном тексте читатель ожидает встретить и научные термины: «Специальный и терминологический словарь стиля научной прозы всегда представляет собой величину известную. Предсказуемость его велика» (Гальперин 1965: 69).

Предсказуемые компоненты текста влияют на объем ожидаемой информации и на структуру текста. На основании проведенных исследователем И. Фонаги экспериментов (Fonagy 1961) Ю. М. Лотман отмечает, что «по мере восприятия слушателем нехудожественного текста предсказуемость его возрастает так, что в конце предложения значительная часть структурных средств делается избыточной. В художественном тексте этого не наблюдается: степень неожиданности в следовании элементов или приблизительно одинакова, или даже возрастает к концу (опять-таки в неэпигонских текстах). Все это – следствие единой структурной особенности художественного текста» (Лотман 1998: 81). См. ниже текст 7.

Исследователи также полагают, что информация в художественном тексте не может быть ни избыточной, ни предсказуемой. В противном случае теряется элемент художественности (Валгина 2003: 233). Именно при восприятии художественного текста в большей степени наблюдаются трудности обнаружения авторской интенции, то есть кодирование текста писателем и декодирование его читателем не всегда совпадают, что связано с особой концентрацией информации в художественном тексте (она может быть выражена и вербально, и невербально).

9. Продолжите фразу, с которой начинается рассказ:

Мое детство было нерадостным. Оно омрачалось…

Текст 7

Виктор Голявкин

АРФА И БОКС

Мое детство было нерадостным. Оно омрачалось… …музыкой. Наш славный город сходил с ума, он имел армиюмузыкантов. Все играли на чем-нибудь. Кто не играл ни на чем, был невежда. Представьте: со всех сторон звуки, весь воздух насыщен ими, на улицах дети дудят в дуду, бьют в такт по заборам и хором поют. Моя мать играла и пела. Отец не пел, но играл.

Представим себе, что читатель задержался после первой фразы (что предопределено многоточием). В его сознании могли мелькнуть такие варианты продолжения, как войной, голодом, болезнью, отсутствием денег, воспитанием и т. д. От выбора варианта будет зависеть его прогноз содержания текста, его ожидания. Если остановиться на слове голод, то можно говорить о мальчике из неблагополучной семьи, о недоедании и пр. Вы увидите, что даже при выборе одинаковых существительных вы сможете дать абсолютно противоположные прогнозы.

Итак, начальная фраза этого рассказа предполагает иное логическое продолжение: нерадостное детство омрачено не войной, голодом, отсутствием семьи и пр., а музыкой. Если мы выбрали существительное воспитание, то мы в большей степени приблизились к интенции автора. Далее, если обратиться к сильной позиции текста – заглавию рассказа «Арфа и бокс», альтернативные возможности восприятия текста расширяются: становится понятным, что автор намеренно нарушает ожидания читателя, тем самым обращая его внимание на отношение героя к музыке.

Таким образом, можно говорить о том, что при восприятии текстовой информации и наличии у читателя альтернативных возможностей, связанных с попыткой распознать авторскую интенцию, не только возрастает информативность текста, но и увеличивается количество вариантов его интерпретаций. На этот факт указывал Ю. М. Лотман (1998: 281–282). В связи с наличием вариантов интерпретаций особую роль играют типы текстовой информации, которые позволяют постичь содержание/смысл текста и авторскую интенцию.