Текст книги "Воспоминания о Николае Шмелеве"

Памяти уникального человека, излучавшего мудрость и добро

Моральных авторитетов нации всегда мало. Но, к счастью, они все-таки есть. Именно таким авторитетом и был Николай Петрович Шмелёв, который одним из первых ярко и доходчиво обнажил язвы бюрократического социализма и открыто заявил, что русские люди своей трагической историей заслуживают лучшей участи.

Когда жена выдающегося ученого-экономиста, замечательного русского писателя и моего большого друга Николая Петровича Шмелёва – Наташа – сообщила мне о его внезапной кончине, я воспринял эту весть как большое личное горе.

Это был уникальный человек. Уникальный своим талантом, своей эрудицией, своим трудолюбием. Его литературное творчество поражало глубиной, яркой образностью, простотой языка, приближающейся к чеховской прозе. Да и сам Николай Петрович всегда мне казался похожим на Чехова. Нет, не внешностью, а сочетанием присущих истинным русским интеллигентам качеств, таких как скромность, доброта, бескорыстие, самоирония, абсолютное неприятие фальши и лжи, готовность прийти на помощь, заслонить от беды и зла…

В общем, он не демонстрировал, а излучал благородство, и это чувствовали все, кому посчастливилось его знать. Вот и я считаю себя очень счастливым человеком и без всякого преувеличения могу утверждать (и он знал об этом), что свою жизнь делю на две части – до знакомства со Шмелёвым и после.

Помню, молодыми людьми мы зачитывались, еще в рукописях, его «Пашковым домом» – задолго до того, как эта повесть была издана, его замечательными рассказами.

Как литератор, Николай Петрович переживал, что четверть века вынужденного молчания отодвинули его от читателя. Пришли иные времена, и он «остался вплоть до сегодняшнего дня для нашей профессиональной литературной среды в некотором роде все-таки “чужаком”»[18]18
   Шмелёв Н. П. Curriculum vitae // Шмелёв Н. В пути я занемог. М.; СПб., 2006. С. 454.


[Закрыть]. Впрочем, относился к этому спокойно, поскольку считал для себя единственно важной наградой – «за повышенный читательский интерес». «Должен сказать, – писал Н. Шмелёв, – что я давно исповедаю в своем отношении к литературе один-единственный принцип: скучно или не скучно… Не скучно – значит, имеет полное право на жизнь!»[19]19
   Там же. С. 456.


[Закрыть]

Нет, не скучно миллионам читателей во всей нашей огромной стране, да и за рубежом, наслаждаться прозой жизни, захватывающей то в «Пашковом доме», то в «Деянии апостолов» и других исторических повестях, посвященных переломным моментам как российской истории и культуры, так и выдающимся деятелям культуры других стран. А как не вспомнить «Ночные голоса» – жемчужину в череде по-чеховски простых, но бесконечно мудрых рассказов, где и драма, и трагедия, и водевиль. Мне особенно близка автобиографическая проза Николая Петровича, поскольку многие ее персонажи знакомы, они выписаны пером мастера полностью узнаваемо и характерно. Настоящие, на мой взгляд, шедевры – его повести о великом голландском художнике Питере Брейгеле и грузинском мастере наивной живописи Нико Пиросмани. Кабинет Николая Петровича в Институте Европы был украшен копиями с картин Брейгеля. Его любимой картиной была картина «Притча о слепых» (слепой ведет незрячих) со слепым поводырем, стоящим на краю пропасти. Это была понятная метафора и для него, и для его друзей, убежденных критиков Системы.

Как ученый-экономист и незаурядный публицист, Николай Петрович особенно много сделал в годы перестройки. В 1987 г. журнал «Новый мир» опубликовал его ставшую сразу же знаменитой статью «Авансы и долги». Это была одна из самых первых и ярких публикаций, ознаменовавших начало гласности в СССР. В этой статье Николай Петрович сумел аргументированно доказать, что рыночная экономика не только не страшна, но и объективно необходима для цивилизованного развития нашей страны. При этом он выступал за регулируемую рыночную экономику, то есть за баланс свободы и справедливости. Свободы, которую обеспечивает рынок. И справедливости, которую должно гарантировать государство.

Он предчувствовал тяжелые последствия для народа от готовящейся шокотерапии и вышел из президентского совета в конце 1991 г., когда Ельцин и его команда приняли решение о радикальных рыночных реформах. И позже он написал немало статей о том, как по-другому, более продуманно, щадяще для населения можно было бы провести рыночные реформы.

По книгам Николая Петровича Шмелёва изучали отечественную и мировую экономику тысячи студентов и аспирантов. При этом он всегда помогал молодым ученым, всем, в ком видел искру таланта.

Будучи членом Международного совета журнала «Мир перемен», Шмелёв активно способствовал его становлению и развитию. Его статьи и интервью по внутренним и международным делам всегда привлекали особое внимание читателей, которые буквально жаждали его оценок тех или иных событий и тенденций.

Николаю Петровичу довелось трудиться не в одном научном коллективе, но, пожалуй, наиболее трепетно он относился к Институту экономики мировой социалистической системы АН СССР (впоследствии ИМЭПИ РАН и ОМЭПИ Института экономики РАН), в котором проработал немало лет, и высоко оценивал профессиональные качества своих коллег, особенно тех, кого впоследствии, как и его, назвали «прорабами перестройки». Делясь воспоминаниями в канун 50-летия института, он особо подчеркивал: «Наряду со своими теоретиками, ИЭМСС имел по каждой стране крепкие группы высококвалифицированных специалистов-страноведов. Даже сегодня (или, вернее, особенно сегодня) я лично не знаю в России ни одного административного или исследовательского учреждения, где имелись бы специалисты-страноведы такого класса, которых имел в свое время ИЭМСС.

Негромко, без лишнего шума, но ИЭМСС всегда был занят разработкой самых актуальных, самых животрепещущих проблем современности. Мы не были ни “белыми”, ни “красными” – мы старались всегда быть просто объективными, стоять на почве реальности, а не каких-то завиральных умозрительных идей, тем более если они имели ощутимый привкус пропагандистской трескотни, столь широко распространенной тогда…»

Тактично, поскольку это было не его «хозяйство», а главное, точно и заинтересованно Николай Петрович высказался о задачах уже объединенного Института экономики РАН, когда в середине нулевых годов ИМЭПИ влился в Институт экономики. «…Перед Институтом экономики РАН стоит сегодня (не знаю, формулировалась ли она кем-нибудь официально) задача разработать долгосрочную альтернативу нынешнему инерционному курсу развития экономики, включая избавление от засилья монополий, укрепление экономической роли государства, спасение жизнеспособной части экономического потенциала, доставшегося нам в наследие от прежних времён, простор для малого и среднего бизнеса, гармоничное сочетание экономических стимулов и социальной солидарности общества и т. д. Думается, знания международной проблематики, накопленные в филиале Института, будут только полезны для выработки общих контуров развития нашей страны»[20]20
   Шмелёв Н. П. ИЭМСС: полный круг // «Это было недавно, это было давно…» М., 2010. С. 53–54.


[Закрыть].

В этом он весь – настоящий патриот, глубоко переживавший катаклизмы последних десятилетий, обрушившиеся на Россию, ее государство и общество. «Может быть, – писал он в нашем журнале почти за год до смерти, – все-таки можно учуять, отгадать что-то важное, что надвигается уже сегодня? И если это важное опасно для мира, для страны, для людей, то попытаться уже сейчас подсказать или даже предпринять какие-то меры, которые могли бы если не отвести, то хотя бы минимизировать надвигающиеся опасности?»[21]21
   Шмелёв Н. П. Здравый смысл и будущее России: да или нет? // Мир перемен. 2012. № 4. С. 9.


[Закрыть]

«Все это, – продолжал академик, – очевидно, отнюдь не умозрительные вопросы. Тот сокрушительный удар, который был нанесен по стране в предшествующие два десятилетия бездумными (если не сказать безумными) псевдореформами, продолжает ощущаться вплоть до сегодняшнего дня. Ликвидировать последствия этого удара лишь косметическими поправками не получится – слишком он был силен. И я продолжаю утверждать, что для построения нормального, человеческого, социально ориентированного общества нам не нужно никаких особых теорий, никаких супернациональных (а еще хуже – мессианских) тупиковых идей. Нужно другое: обыкновенный здравый смысл, плюс четыре правила арифметики, плюс немного сочувствия к людям»[22]22
   Там же. С. 11.


[Закрыть]. Вот такую простую и такую великую формулу человеколюбия вывел и исповедовал Николай Петрович Шмелёв, всегда отстаивавший истинные интересы страны и ее народа.

Он был одним из немногих шестидесятников, не изменивших своим идеалам, и поэтому пользовался безграничным доверием людей. Словом, страна потеряла не только большого ученого и большого писателя, но главное – настоящего Человека. Его нам всем будет очень не хватать…

Р. С. Гринберг

В Кейптауне

Август 1994-го. Николай Петрович выступает в Кейптаунском университете. Доклад – «Экономическая политика правительства России». Его слушают преподаватели не только этого, но и других университетов – они приехали в Кейптаун на конференцию, где выступал Шмелёв. Слушали и несколько министров правительства ЮАР. И несколько депутатов Государственной думы России.

Почему они все собрались тогда? В Кейптаунском университете провозглашалось создание Центра российских исследований. Торжественная церемония 16 августа открылась речью Нельсона Манделы, посвященной созданию Центра. Мандела только что стал президентом Южно-Африканской Республики, и его речь тут уже сама по себе была событием. Сенсацией стали и его высказывания о России, о перспективах отношений с нашей страной. Упомянул даже ряд событий о давних связях между нашими странами. С глубоким уважением сказал о российских ученых: что они со знанием дела анализируют исторический путь его страны.

На следующий день после торжественной церемонии началась научная конференция. И одним из первых выступил Николай Петрович.

Его доклад привлек всеобщее внимание. В проводившихся тогда в нашей стране политических и экономических преобразованиях, в перестройке и гласности южноафриканцы старались найти уроки для себя. Появилось даже слово «преториястройка».

Так что доклад Николая Петровича вызвал множество вопросов, оживленную дискуссию.

А он живо заинтересовался событиями в ЮАР. Они ведь по времени совпали с российскими: конец восьмидесятых и начало девяностых.

Николай Петрович повидал Кейптаун. Побродил по его центру с особняками старо-голландской архитектуры и кварталами викторианской эпохи. Осмотрел достопримечательности: Столовую гору – символ города, ботанический сад Кирстенбош – где сохраняются уникальная флора и фауна, любовался знаменитым мысом Доброй Надежды – самой крайней юго-западной точкой Африки, близ которой сливаются два океана: Атлантический и Индийский.

Познакомился с учеными и политиками ЮАР. А с приехавшими из России оживленно обсуждал происходившее не только в ЮАР, а и у нас. Обсуждать было с кем: приехали и выступали интересные люди. Кого-то из них Николай Петрович знал уже давно, с кем-то встретился впервые. Особенное его внимание привлек Игорь Семенович Кон, крупнейший социолог, историк Александр Александрович Фурсенко, депутат Государственной думы Виктор Леонидович Шейнис.

В их разговорах речь шла не только о науке и общественно-политических проблемах. Фурсенко первым заговорил о своем восхищении Шмелёвым как писателем. И сразу оказалось, что все знали не только его научные труды, но и его литературное творчество. И тут – не только повести, но и небольшие рассказы. Все помнили даже маленький рассказ «Ночные голоса».

Какие-то из этих разговоров услышали и наши соотечественники – те эмигранты из России, кто давно, или совсем недавно, переселились в Кейптаун. Они тоже участвовали в церемонии создания Российского центра и приходили послушать доклады на конференции. О повестях и рассказах Николая Петровича они услышали впервые – и расспрашивали, где и как их разыскать.

…Сколько можно написать о Коле – я его знал и любил много лет! Но его знали и любили очень-очень многие. Уже пишут о нем – и еще напишут. Вот я и вспомнил эпизод, о котором, пожалуй, могу написать только я. Я был директором Центра российских исследований, пригласил тогда Колю в Кейптаун и знакомил его с теми, кто, как мне казалось, мог быть для него интересен. И был свидетелем его популярности на той конференции у далекого мыса Доброй Надежды.

А. Д. Давидсон

Академик РАН

Руководитель Центра африканских исследований

Института всеобщей истории РАН

Профессор НИУ-Высшая школа экономики

Шмелёв Николай Петрович, А еще раньше – Коля

Не так давно, в октябре 2013 г., на экономическом факультете МГУ была проведена Международная конференция, посвященная 80-летию со дня рождения академика Александра Ивановича Анчишкина. Инициаторами выступили Поль Савченко и мы – сокурсники Саши: Майя Ковынева, Лев Овсяников и я.

Первое, что я сделала – позвонила Коле Шмелёву, с которым мы были хорошо знакомы со студенческих времен. Попросила его стать членом нашей инициативной группы. Он с готовностью принял это предложение. Договорились, что он обеспечит необходимые контакты с руководством отделения экономики РАН, подготовит статью в сборник воспоминаний, выступит на конференции с докладом о научном творчестве А. И. Анчишкина. Все это он сделал превосходно, с удивительно тонким пониманием значения такой личности, как Анчишкин, в нашей экономической науке.

Вот только два отрывка из его воспоминаний об Анчишкине: ученом и человеке.

«Наиболее характерной чертой Александра Ивановича была, по моему убеждению, фундаментальность. Сосредоточенность, стремление во всем дойти до самой глубины, до корней, до самой последней исходной причины – одним словом, фундаментальность истинного исследователя, истинного ученого, признающего, конечно, все превходящие условия и обстоятельства, но в то же время полностью отдающего себе отчет в том, что они зачастую лишь маскируют, затеняют действительную природу нашей системы или того или иного текущего события».

«Нет, не описать мне… этого выдающегося, незауряднейшего человека, одного из самых близких мне за мою жизнь людей. Боец? Да, боец, но какой-то особый боец: постоянное ощущение мягкости, человечности, сочувствия к людям только от одного его присутствия. Никогда и никого не мог он преднамеренно, сознательно обидеть, и даже прямая, недвусмысленная критика им чужих поступков или убеждений всегда была сглажена какой-то особой терпимостью, признанием прав своих оппонентов на полную самостоятельность и независимость от него самого… Он невероятно много знал из литературы, музыки, искусства, и не просто знал, а нутром понимал и всегда безошибочно отличал, чему и дальше жить, а что со временем потускнеет и исчезнет само собой».

Перечитывая эти строки, я почувствовала удивительное совпадение в некоторых чертах характеров Александра и Николая. Особенно деликатность в отношениях, исследовательский талант, знание поэзии и музыки.

В период подготовки конференции мы не раз говорили с Колей, обсуждая разные аспекты предстоящего события. Но иногда воспоминания переносили нас во вторую половину 1950-х гг. – в пору нашего студенчества.

Наш курс был на два года старше того курса, на котором учились будущие академики Николай Шмелёв и Станислав Шаталин. Благодаря колхозу «Борец» Можайского района мы за два сезона совместных полевых работ сдружились. Старшие делились с младшими методами познания экономических законов социализма.

Незабываемы были вечера у костра с песнями, анекдотами. Очень любили импровизации, розыгрыши. Вспоминается концерт, который мы подготовили для колхозников. До сих пор помню «арию» экзаменатора – преподавателя по экономике сельского хозяйства: «Ты ответь мне на вопрос, что такое сенокос? И какая из пород от Сметанки (это кобыла – ред.) род ведет? Где у нас разводят лен? В чем Лысенко не силен? Сколько в МТС бригад? Что такое агрегат? Если не ответишь ты, сгинут все твои мечты. Ответь скорей, воды не лей, ответь скорей». Успех превзошел наши ожидания.

В студенческие времена Коля в отличие от Стаса Шаталина не выглядел лидером. Он, скорее, был «размышленцем», много читал, ненавязчиво делился своими мыслями, оценками, любил поэзию…

В одной из наших бесед Коля спросил меня: «Эля, а ты не жалеешь, что связала свою профессиональную жизнь с сельским хозяйством?» Я ответила: «Нет, не жалею. Скорее, благодарю судьбу, что три года после окончания МГУ работала на опорном пункте колхоза “Рассвет” в Могилевской области, узнала его председателя – легендарного человека Кирилла Прокопьевича Орловского».

Во время той памятной для меня встречи с Колей я тоже задала ему вопрос об отношении к его профессиональному пути. Он задумался… Но мне показалось, что озабочен он чем-то иным.

В это время раздался телефонный звонок, Николай извинился, что вынужден прервать наш разговор. Я решила, что лучше всего покинуть его кабинет. Мы обменялись «понимающими» улыбками. К сожалению, я так и не узнала о его отношении к его собственной профессиональной деятельности. Впрочем, общественное признание ее результатов важнее, чем самооценка.

Между Институтом Европы РАН и Российско-немецкой высшей школой управления (РНВШУ) Академии НХ с начала нового столетия установились деловые творческие отношения, которые развиваются до сих пор. Декан РНВШУ профессор Фальцман Владимир Константинович приглашал ученых Института Европы читать курсы лекций, выступать на научных конференциях и семинарах. В 2003 г. на торжествах по поводу десятилетия РНВШУ прекрасно выступал Николай Петрович. Председателем экзаменационной комиссии уже несколько лет является замдиректора института член-корр. РАН Валентин Петрович Федоров. Нас приглашают участвовать в коллективных монографиях института, в журнале «Современная Европа», в работе диссертационного совета.

Летом 2013 г. Николай Петрович предложил мне сформировать временный творческий коллектив для подготовки коллективной монографии «Аграрная Европа». Этому предшествовало печальное событие: скоропостижно скончался академик Россельхозакадемии Назаренко Виктор Иванович, который вел всю аграрную проблематику в Институте Европы. Он, несомненно, мог бы один написать такую монографию. Но судьба распорядилась иначе. Состав нашего коллектива и концепция монографии были одобрены, и мы приступили к работе.

Траектория движения в подготовке этой монографии была выстроена нами с учетом исследований Института Европы, работ Н. П. Шмелёва, В. П. Федорова, В. И. Назаренко и других ученых. Особое значение придавалось методологическим подходам, которые были представлены в монографии «Большая Европа».

Особенно значимы были идеи Николая Петровича, которые он изложил во Введении к монографии «Большая Европа». Приведу несколько таких идей о проблемах интеграции, об инновационном развитии, которые стали стержневыми и для монографии «Аграрная Европа».

«Будучи по своему духу европейской державой, Россия остается в то же время самостоятельной и, в определенном смысле, самодостаточной цивилизацией – у нее все (буквально все) есть, чтобы при разумной, правильной стратегии не только сохранить, но и укрепить свое особое место в мире».

«Экономические закономерности настоятельно требуют от интегрирующегося организма все большего внутреннего сплочения. Вместе с тем такое сплочение может порождать, а нередко и порождает, дополнительные трудности в отношениях с жизненно важными соседями-партнерами».

«В перспективе всесторонняя интеграция Большой Европы, надо думать, поднимет ее удельный вес в мировой политике, на порядок увеличит шансы избежать потерь в периоды обострения межгосударственного и межрегионального (конкурентного) противоборства на сложном и длительном пути к более справедливому мировому порядку».

«После распада СССР Евросоюз, действуя в кооперации с НАТО, не избежал искушения, не считаясь с интересами России, прибегнуть к стратегии экономического, политического и военного проталкивания своего влияния в восточном направлении. Вне зависимости от целей, которыми обосновывалась новая версия “похода на восток”, такая политика не могла не породить недоразумений, а то и напряженности в отношениях между Россией и Евросоюзом».

«…Речь следует вести о выработке единой линии, в которой сходились бы решающие интересы, ценности, приоритеты и цели сторон, в том числе, и прежде всего, созревшие для институциализации. Движение в эту сторону – пусть даже осторожное и неспешное – может стать дорогой к реальной Большой Европе. Авторский коллектив надеется, что проведенное им исследование ознаменует собой еще один скромный шаг на этом пути».

Глубина этих мыслей, их неординарность и конструктивность играли и будут играть большую роль в нашей дальнейшей деятельности.

Э. Н. Крылатых

Профессор