Текст книги "Адмирал идет ко дну"

Глава 7

Преподобная Виктория Уайтчерч припарковала старый «Эскорт» у дверей своего дома и проворно шмыгнула внутрь. Весь день с моря дул сырой ветер, к тому же посещение больницы затянулось. Если поспешить, она еще успеет выпить чашку чая перед вечерними молитвами.

Проходя по коридору, Виктория на секунду задержалась, бросив флисовую куртку на балясину перил; в следующее мгновение она уже включала чайник на кухне. Погрев ледяные руки о батарею, открыла банку кошачьих консервов, вывалила содержимое на блюдечко и поставила на пол.

– Мэгги! – позвала она.

Прибежала Мэгги – сокращенное от Магнификат[4]4
  По первому слову стиха «Magnificat anima mea Dominum» – славословие Девы Марии из Евангелия от Луки (Лк. 1:46-55).


[Закрыть] – и принялась изящно есть, не обращая внимания на хозяйку.

Было время – несколько лет назад, в последнем приходе, – когда Виктория Уайтчерч внешне походила на типичный собирательный телеобраз женщины-викария: темные волосы, округлое тело. С тех пор она сбросила лишний вес и стала пепельной блондинкой. Иногда, глядя в зеркало, Виктория с трудом узнавала себя; мысль о том, что и другие люди из прошлого вряд ли ее узнают, приятно грела.

Закипел чайник. Виктория кинула пакетик в любимую чашку, налила кипятка, немного поболтала пакетик и выбросила его в ведро. Порция молока из холодильника остудит чай, и можно будет выпить быстро. Сделав первый обжигающий глоток, она прошлась по кухне, задергивая занавески – сквозь плохо пригнанные рамы зверски дуло. Пасмурный свет мартовского дня продержится еще час, но важнее сохранить хотя бы толику тепла в комнате.

В последнем приходе дом священника был специально выстроен в дальнем конце сада и оснащен всеми современными удобствами. Отсутствие нужной атмосферы с лихвой окупалось комфортным проживанием. Увы – старое неиспользуемое здание в георгианском стиле выкупила амбициозная пара из Лондона. Здесь же атмосферу можно лопатами грести, и комнат столько, что не знаешь, куда девать – или как обогреть. К несчастью, продать дом – не вариант: епархия совершенно забросила церковь, и она буквально разваливалась на глазах от сырого морского воздуха, а состоятельные лондонцы не спешили выстраиваться в очередь на переезд в Крэбуэлл. Может, конечно, посмотрят документальный фильм и соберутся…

Бросив взгляд на автоответчик, Виктория заметила мигающее сообщение. Вздохнув, она поставила кружку на стол и потянулась к телефону.

«Здравствуйте, это Эми Уолпол. Из «Адмирала Бинга». Пауза. «Мне очень нужно с вами повидаться – чем скорее, тем лучше. Не могли бы вы позвонить, когда вернетесь?»

Виктория схватила карандаш и записала номер.

В церкви было еще темнее и холоднее. Протискиваясь через тяжелую дубовую дверь, Виктория поежилась от сырого сквозняка. Включив свет, она прошла к алтарю и преклонила колени на заплесневелой подушке.

– Господи, отпусти мне грехи мои… – прошептала она, потянувшись за потрепанным молитвенником. Хотя скамьи были пусты – как всегда, – Виктория не пропускала ни одной службы.

Трудно объяснить, почему она так любила именно эту церковь. Остальные две, находящиеся на ее попечении, куда интереснее: в Саттон-Магна – изумительные витражи, в Вест-Андервелл – одна из красивейших средневековых купелей в Восточной Англии. А церковь Святой Марии в Крэбуэлле была маленькой и почти ничем не примечательной: тесные викторианские скамьи, протекающая крыша… Главное сокровище – средневековая крестная перегородка, изрядно пострадавшая при Реформации. Видимо, фигуры святых на панелях сильно задели чувства реформаторов: им выдолбили глаза и расцарапали лица. Наверное, особое отношение к этой перегородке возникло именно благодаря – точнее, вопреки – ее «обезличенности».

А теперь нависла опасность вообще потерять перегородку – или церковь, или даже все, вместе взятое.

Плохие новости нагрянули на прошлой неделе с официальным визитом архидьякона.

– Церковь просто нежизнеспособна, – объявил он. – Ни в материальном отношении, ни в финансовом.

Протекающую крышу уже не починить: потребуется настилка новой кровли. Свинец сперли несколько лет назад – отсюда и протечки, одна только замена обойдется в целое состояние. Паства всегда была немногочисленной, в прошлом году им даже не удалось собрать приходской взнос.

Виктория понимала, что дела плохи, но никак не ожидала смертного приговора.

Церковь Святой Марии следует упразднить – такова рекомендация архидьякона. В ней можно будет устроить молодежный клуб или переоборудовать в жилой коттедж на две квартиры. Ну и, разумеется, дом викария тоже пойдет с молотка.

А сама Виктория?

Она собралась с духом и задала вопрос:

– А как же я?

О, в двух остальных церквях полно дел! В Саттон-Магна дом викария продали, когда три прихода объединили в один бенефиций, зато в Вест-Андервелле еще остался; правда, маленький и требует приложения рук, но ей там будет вполне удобно.

Продолжение мысли повисло в воздухе: одинокая женщина. Не семейный человек, не пара – просто одинокая женщина с кошкой. Ничего, справится.

– Неужели нет другого выхода? – в отчаянии спросила Виктория.

Архидьякон помедлил секунду, словно не желая давать ей хоть каплю надежды.

– Ну можно продать крестную перегородку, – неохотно предложил он. – Ею заинтересовался музей Виктории и Альберта, на вырученные средства протянете еще год или два.

Церковь Святой Марии потеряет своих безликих святых? Немыслимо. И все же, если это единственный выход…

Виктория беспомощно уставилась на него, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

Архидьякон ухмылялся.

Впервые в жизни Виктория Уайтчерч возненавидела человека до такой степени, что пожелала ему смерти.

Бог слышит наши молитвы, хотя ответ может прийти с неожиданной стороны.

В данном случае ответ на ее молитвы явился в виде ничем не примечательного молодого человека в дешевом костюме без галстука, он возник на пороге церкви на следующий день после визита архидьякона.

Юноша бросил быстрый взгляд на ее пасторский воротничок.

– Вы – викарий?

– Да, – ответила Виктория, внутренне вздыхая.

Что поделать, такова неприятная сторона ее призвания: нельзя просто взять и захлопнуть дверь перед человеком, если он тебе не понравился. Странствующие торговцы, религиозные фанатики, мошенники, бедняки, просящие горсть монет или чашку кофе, – каждого нужно выслушать, по возможности помочь, и несть им числа…

– Я хотел бы с вами поговорить.

Сколько раз она слышала эти слова! Однако последовавший разговор ее удивил.

Юноша объяснил, что представляет известную компанию сотовой связи: они ищут способы улучшить покрытие в таких отдаленных районах, как Крэбуэлл. В соседних деревнях им удалось решить эту проблему, установив антенну на крышу церкви, и церковь Святой Марии, насколько он может судить, идеально подходит для этой цели. Антенна совсем не будет бросаться в глаза, уверял он, ее можно спрятать внутри башни или замаскировать под флагшток.

И вот тут-то грянул гром с небес: ежегодный чек в десять тысяч фунтов минимум, а то и больше.

Десять тысяч… Этого хватит, чтобы выплатить приходской взнос, и даже еще останется.

– Я заметил, что у вас крыша слегка… кхм, требует внимания, – добавил юноша тактично. – После установки мачты мы готовы покрыть все необходимые расходы по ремонту в качестве компенсации за неудобство.

Виктория почувствовала, как глаза снова наполняются слезами, на этот раз – благодарности.

Она повторяла третий коллект[5]5
  Краткая молитва, которая произносится перед чтением апостольских посланий.


[Закрыть], когда западная дверь церкви широко распахнулась. Отвлекшись лишь на секунду, Виктория дочитала службу до конца, закрыла молитвенник и обернулась навстречу посетителю.

Женщина притворила дверь и теперь стояла к ней спиной, засунув руки в карманы стеганой куртки. В высоком силуэте Виктория распознала Эми Уолпол, барменшу из «Адмирала Бинга».

– Простите, не хотела мешать, – нарушила молчание та.

– Ничего страшного.

– Я получила ваше сообщение и подумала – вдруг вы вернулись пораньше. В окнах горел свет, вот я и решила заглянуть…

Нервничает, отметила Виктория.

– Ничего страшного, – повторила она. – Давайте пройдем на кухню. Я поставлю чайник, выпьем по чашечке.

Эми покачала головой.

– Мне нужно вернуться к шести – сегодня полиция разрешила открыть паб. Я только хотела задать вам пару вопросов, это недолго.

Виктория была заинтригована. Конечно, она знала Эми Уолпол – все-таки деревня маленькая, да и «Адмирал» в самом центре. Тем не менее барменша ни разу не зашла в церковь и вообще не делала ни малейших попыток сблизиться. В свою очередь, Виктория не считала нужным тащить людей к себе на аркане. Если захотят поговорить – пожалуйста, она всегда рада выделить время для своих прихожан, но лишь по доброй воле.

– Присаживайтесь, – предложила она, ироническим жестом указывая на скамью и изображая приветливую улыбку.

– Спасибо.

Эми слегка расслабилась и запихнула свое длинное тело в узкий проход, Виктория села перед ней.

– Чем могу помочь?

Та отвела взгляд.

– Я насчет Адмирала.

– В смысле, паба? – озадаченно переспросила Виктория.

– Нет, я про Фитца.

Виктория невольно поморщилась; хорошо, что Эми не заметила.

– И?..

Эми подняла голову.

– С его смертью что-то… нечисто.

– Так он же покончил с собой?

– Это официальная версия, – лицо Эми на секунду омрачилось. Ей ужасно хотелось раскрыть причину своих подозрений – и снова она решила умолчать о записке. – Но я в нее не верю. Не могу!

– Вы просто не хотите в это верить.

Эми яростно тряхнула головой, рыжие волосы взметнулись буйным облаком.

– Я знала его! Я работала с ним больше трех лет, черт возьми! – спохватившись, Эми добавила: – Простите.

– Но я слышала… То есть полиция считает…

– Он на такое просто не способен. Вы должны мне поверить! – Эми сложила руки на груди и вызывающе уставилась на Викторию.

Виктория сделала глубокий вдох, надеясь, что ее волнение осталось незамеченным.

– Предположим, вы правы. Так о чем вы хотели меня спросить?

Та помедлила немного, подбирая слова:

– В тот день вы с ним виделись – в день его… смерти. Вы приходили в паб, поднимались на Мостик. Я хотела спросить: зачем? О чем шел разговор?

Виктория распахнула глаза и застыла, стараясь не выдать волнения. Откуда Эми узнала о встрече с Фитцем? Наверное, увидела, хотя сама она была слишком расстроена, чтобы замечать окружающих.

Виктория провела пальцем по краю скамьи, пытаясь выиграть время.

«Не лги», – прозвучал внутренний голос.

Ей нечего скрывать. Она расскажет правду.

– Это он мне позвонил и попросил прийти.

– Зачем?

– Обсудить… дела.

Эми скептически прищурилась.

– Разве Фитц ходил в церковь?

– Он был церковным старостой.

У Эми вытянулось лицо; она задохнулась, словно рыба, выброшенная на берег, и не нашлась, что сказать.

– А я и не знала… Он ни разу не упоминал.

– Наверное, не видел смысла. – «Не хотел портить репутацию, – подумала Виктория, – предпочитал имидж черствого старого алкоголика, а не религиозной опоры общества». – Он приходил сюда почти каждое воскресенье и к своим обязанностям относился добросовестно.

– Ничего себе! – Эми пыталась переварить информацию, хмурясь и качая головой. Фитц – и вдруг верующий! Нелепость… С другой стороны, она никогда не интересовалась, как он проводил воскресное утро: слишком ценила драгоценное валяние в постели до двенадцати. Но церковный староста… И опять Эми поняла, как мало, в сущности, знала своего босса.

В наступившей тишине Виктория услышала шум дождя. Вода ручьем лилась по стеклу, скоро начнет капать с крыши.

– Ладно, значит, он ходил в церковь, – резюмировала Эми с ноткой сомнения в голосе. – Так о чем же он хотел с вами поговорить в тот день?

Виктория вздохнула.

– А вы сами посмотрите. – Она развела руки в стороны. – Здание далеко не в лучшем виде. Мы все – я, старосты, конгрегация – из кожи вон лезли, чтобы его сохранить.

Словно по заказу, в ее раскрытую ладонь упала дождевая капля. Эми отпрянула.

– Видите? Крыша на последнем издыхании, и если в ближайшее время что-то не предпринять, церковь тоже долго не протянет. Тут столько всего…

Эми посмотрела на часы.

Виктория поняла, что та не слушает, в нетерпении дожидаясь ответа на свой вопрос.

– Короче, на прошлой неделе мы практически получили смертный приговор, и тут буквально из ниоткуда мелькнул лучик надежды. – Как можно более сжато она обрисовала пророчество архидьякона и последующий визит молодого человека из мобильной компании. – После этого я обсудила ситуацию с обоими старостами. Я была так рада: наконец-то у нас появился шанс! Господь услышал мои молитвы!

Эми недоверчиво нахмурилась.

– Ну, по крайней мере, мне так показалось, – уточнила Виктория. – И Грета Нокс со мной согласилась – наша вторая староста. Мы даже открыли бутылку вина, чтобы отпраздновать…

– И что же случилось потом? – напомнила Эми. – Что сказал Фитц?

Это была самая неприятная часть или как минимум ее начало. Виктория снова вздохнула и перевела взгляд на потоки дождя за окном. Смеркалось.

– Фитц… не согласился. Я сказала ему: «Господь послал нам шанс спасти церковь», а он ответил, что все это… чушь собачья.

– Ка-ак? – Теперь Эми вся обратилась в слух.

– Он был таким… старомодным, знаете.

– Да-да, знаю, – нетерпеливо нахмурилась Эми.

– Заявил, что это сделка с дьяволом; что мы не знаем наверняка, безопасны ли такие штуки – вдруг мы подвергаем себя и своих детей воздействию вредных излучений и в итоге умрем от рака.

– Ну это уж чересчур! Хотя похоже на него, да. Фитц люто ненавидел всякие технические новшества.

– Я ему объяснила, что у нас нет выбора: если не установить антенну, то церковь почти наверняка закроют, но и это не помогло.

– Когда состоялся разговор? В тот день?

– Нет, в прошлое воскресенье, после службы. Я попросила его задержаться на пару минут.

Вновь нахлынули воспоминания о пережитом шоке: она-то была уверена, что Фитц тоже обрадуется… А он уперся, как баран!

И вдруг в воскресенье вечером раздался телефонный звонок: «Приходите ко мне завтра после обеда. На Мостик. В полтретьего».

Когда настало время рассказывать о встрече, Виктория засомневалась. Собственно, какое дело барменше до всего этого?

– Я знаю, он был тяжелым человеком, – сказала Эми в пространство неожиданно мягким голосом, словно почуяв ее сомнения. – Мог вести себя как последняя скотина, что есть, то есть. И все же я к нему привязалась… Он не заслуживает такой смерти.

– Не заслуживает… – Виктория наконец решилась. – В общем, он позвонил и попросил прийти в понедельник. У него был такой веселый голос по телефону – я надеялась, что он передумал насчет антенны и дьявола…

– Но он не передумал?

– Нет. – Виктория закрыла глаза, вспоминая. – Еще больше укрепился в своем мнении. Заявил, что выяснил всю подноготную и теперь знает, как меня остановить, если я вдруг пойду против его воли.

Она действительно пыталась прикинуть, как обойти неожиданное препятствие. Разговор с архидьяконом? Письмо от епископа?

Тут-то Фитц и бросил свою «бомбу»: как церковный староста он откажется подписать необходимое соглашение, а в случае неповиновения подаст официальную жалобу и направит дело в епископский суд, где, вне всякого сомнения, и победит.

Все это Виктория подробно объяснила Эми, глаза которой уже начали стекленеть от обилия церковных терминов.

– Так значит, – прервала она викария, – Фитц позвал вас на Мостик, чтобы наложить вето?

– Если вкратце – да, именно так. – Виктория разжала руки и повернула их ладонями вверх.

– Ничего себе… И все?!

Викторию задел ее пренебрежительный тон. Может, для Эми Уолпол это и ерунда, а у нее на кону вся карьера…

– Ясно. Спасибо, что уделили мне время. – Эми выкарабкалась из-за скамьи, глянула на часы и заторопилась к двери.

Взявшись за железное кольцо, она вдруг обернулась и посмотрела на Викторию. Да, у викария явно имеются мотивы убрать Адмирала с пути, но не у нее одной…

– Да, еще один момент. Как по-вашему, кто мог точить зуб на Фитца? Может, он поскандалил с кем-то? Никогда не упоминал при вас?

Этого Виктория не ожидала, слова вырвались сами собой, необдуманно:

– Боб Кристи, редактор. Фитц его терпеть не мог. Кажется, из-за прошлогодней статьи, точно не знаю.

– Ясно, спасибо.

– Надеюсь, я смогла…

Однако Эми уже и след простыл.

Запереть церковь, выключить свет и возвращаться домой, к ужину и кошке… И все же оставалось еще одно незаконченное дело.

Виктория прошла к алтарю и снова преклонила колени на заплесневелой подушке.

– Господи, прости меня, грешную, – прошептала она.

Да, Эми услышала всю правду. Почти.

В общем-то Виктория не произнесла ни слова лжи, но была ли это вся правда?

Нет. Она не призналась, что чувствовала, узнав о смерти Джеффри Горацио Фитцсиммонса.

Она испытала… облегчение.

Даже радость.

Теперь он не сможет помешать ей спасти церковь Святой Марии.

И как бы усердно она ни молилась, как бы ни старалась покаяться, Виктория все равно была счастлива.

Она подняла глаза к резной деревянной фигуре на кресте:

– Прости меня…

Глава 8

Вернувшись из церкви, Эми обнаружила совершенно пустой паб. Судя по всему, новости об открытии еще не облетели деревню. Зато возле барной стойки ошивался Бен с самодовольной улыбочкой – явно дожидается ее, чтобы поделиться хорошими новостями.

– Я его вспомнил! Ну того, в полосочку!

– А… – отозвалась Эми, прикидываясь равнодушной.

– Как-то само щелкнуло! Он мне сразу показался знакомым, еще в тот вечер, но я был занят съемкой… Короче, я помнил, что он как-то связан с политикой, и точно! Это член парламента Вилли Сэйерс. Я как-то собирал о нем материал для передачи, которую так и не сняли. Крэбуэлл входит в его избирательный округ, более того, он здесь вырос и ходил в начальную школу. Скользкий тип, как и все они там. Я позвонил ему и назначил встречу.

– Молодец, – отметила Эми, решив, что его можно слегка похвалить.

– И-и-и-и… – Бен просто лопался от гордости. – Я выяснил про того, в темном костюме с похоронной рожей; ну который поднялся на Мостик в десять минут пятого.

– Как же вам это удалось?

– А показал видео кое-кому из тех, что ошивались тут в обед.

– Продвинутые современные технологии, – съязвила Эми.

– Не издевайтесь, – парировал Бен с еще более раздражающей ухмылкой. – Вы даже не представляете, насколько эффективными могут быть простейшие методы.

– Спасибо, буду знать. Так кто он?

– Местный адвокат по имени Гриффитс Бентли. В Крэбуэлле его хорошо знают. Правда, в паб не захаживает; видимо, трезвенник.

– Так вот почему он заказал минералку! Значит, к Фитцу приходил по делу?

– Браво, Ватсон! Я пришел к такому же заключению.

– Итак, двоих опознали, остался еще один, Крысеныш.

Бен нахмурил брови.

– С ним пока ничего не вышло – слишком уж закутался в пуховик, словно нарочно, чтоб не узнали.

– Возможно.

– Как бы нам разведать его фамилию… – Бен устремил на нее карие глаза. – Есть идеи?

– Только одна.

– А именно?

– Надо заглянуть в ежедневник Фитца и поискать, нет ли там встреч, назначенных на понедельник. Если, конечно, попадем на Мостик.

– А что нам помешает?

– Один из полицейских, сержант Честертон – ну такой здоровенный – сказал, что они сами расположатся на Мостике и устроят там кабинет для расследований.

– Вряд ли успели.

Не успели: путь в офис Адмирала оказался свободен – ни запрещающих табличек, ни полосатых лент.

Эми направилась прямо к столу, достала ежедневник и раскрыла на странице с закладкой.

– «Понедельник, два тридцать», – прочла она.

– Как раз когда явился Крысеныш.

– Ага.

– Фамилия там есть?

– Разумеется, – пропела Эми, нарочно оттягивая время, чтобы его подразнить.

– Так какая же? – последовал раздраженный вопрос.

– Грег Джепсон.

Бен немедленно выудил из кармана смартфон и принялся искать. Подняв голову, он неохотно буркнул:

– Молодец.

– Удивительно, насколько эффективными могут быть простейшие методы, – съязвила Эми.

Соловьев на Беркли-сквер, конечно, не услышишь даже утром, лишь какой-то замерзший голубь клевал пустую обертку от сэндвича. Бен замахнулся на него ногой и поднял голову: перед ним высился безликий бизнес-центр, где-то внутри пряталась фирма «Мамба-кэпитал».

Выяснилось, что Грегори Джепсон – большая шишка в Сити. Дальнейшее расследование показало, что его фирма находится не в Сити, а скорее в Мэйфере – средоточии лондонских хеджевых фондов[6]6
  Инвестиционный фонд спекулятивного характера, занимающийся высокорискованными операциями.


[Закрыть].

Бен мало что смыслил в хеджевых фондах. Ясно одно – их руководители до неприличия богаты. Поверхностный поиск в Интернете показал, что к Грегори Джепсону это относится в первую очередь. В тридцать четыре года его состояние насчитывало восемьдесят два миллиона фунтов. Восемьдесят два миллиона!..

А вот найти фотографию Джепсона так и не удалось. Бену приходилось слышать, что хеджевые фонды соблюдают повышенную секретность, но не настолько же! Может, Грег всегда был застенчивым и сторонился камер, как тогда, в «Адмирале»?

«Мамба-кэпитал» располагалась на пятом этаже. Секретарша поражала воображение: блондинка около тридцати в серой шелковой блузке, обтягивающей соблазнительные изгибы в нужных местах, от ее улыбки у Бена даже пульс участился. А когда она встала, продемонстрировав великолепную фигуру, он понял – надо действовать. Такие ноги в сочетании с такой грудью – большая редкость, да еще улыбка… Бен знал, что многие женщины находят его привлекательным плюс засветка на ТВ – попытаться стоит.

– Скоро обеденный перерыв. Позвольте вас чем-нибудь угостить? – промурлыкал он, чуть приподняв уголок губ, и устремил на нее взгляд опасного мачо.

Секретарша скользнула взглядом по его джинсам и рубашке, ее улыбка исчезла.

– К сожалению, у меня много работы с документами.

– Ну раз много важной работы… – Бен не смог сдержать раздражения: он не терпел отказов.

– Да нет, не особенно.

Сквозь стеклянные двери она провела его в общий зал, где полдюжины мужчин и женщин напряженно пялились в мониторы. В маленьком угловом кабинете с потрясающим видом на площадь с одной стороны и торговый зал с другой его ожидал коротышка с прилизанными темными волосами в дорогущем костюме. Рядом, за большим черным столом, какой-то невзрачный «ботаник» сосредоточенно уставился в экран монитора, периодически щелкая мышкой.

Бен попытался представить мужчину в костюме сбегающим по лестнице в пуховике – похож. Он протянул руку.

– Мистер Джепсон? Меня зовут Бен Милн. Спасибо, что согласились встретиться.

Тот пожал ему руку.

– Я – Стивен Торрингтон из «Девоншир комьюникейшнс», а это мистер Джепсон.

Бен покосился на «ботаника»: низкорослый, мышиные кудряшки, ненатурально белые зубы, не больше двадцати пяти.

Сперва он решил, что его разыгрывают, но пиарщик сохранял серьезную мину.

– А, извините. Мистер Джепсон?

Джепсон – если это был он – не обратил на него ни малейшего внимания. Бен вопросительно глянул на Торрингтона; тот едва заметно кивнул, намекая, что придется подождать. Через минуту Джепсон резко дернул мышкой, дважды щелкнул по клавише и довольно откинулся на спинку стула.

Только теперь он соизволил повернуться к Бену и принялся сверлить его темными, почти черными глазами. На нем были потертые джинсы и мятая оранжевая футболка с логотипом «Ральф Лорен» на груди, судя по качеству – фальшивка. Неужели он и вправду стоит восемьдесят миллионов?

С другой стороны, нервный язык тела напоминает того анонимного посетителя, проворно взбегавшего на Мостик. Да, это определенно он, Крысеныш.

– Ну? – нарушил молчание Джепсон, поджав губы в кислую гримаску.

Хотя его не приглашали, Бен смело уселся на стул. Торрингтон присел по другую сторону.

– Рад познакомиться, Грег, – начал он, решив взять приятельскую нотку. – Спасибо, что уделили мне время.

– Я очень серьезно отношусь к неприкосновенности своего частного пространства, – заявил Джепсон, что объясняло отсутствие фотографий в Сети. – Если вы собираетесь выставить меня на всеобщее обозрение, забудьте об этом. И даже не пытайтесь здесь снимать…

– Я бы хотел обсудить кое-какие вопросы наедине.

– А я хочу, чтобы Стивен присутствовал.

Бену присутствие пиарщика совсем не улыбалось.

– Речь пойдет об «Адмирале Бинге».

Джепсон уставился на Бена. Тот выдержал его взгляд.

– Стивен, вы не могли бы нас оставить? – попросил Джепсон.

Пиарщик скорчил недовольное лицо, но все же вышел в зал и, подойдя к окну, уставился на улицу.

– А какое отношение вы имеете к «Адмиралу Бингу»? – спросил Джепсон.

– Вы слышали, что Джеффри Фитцсиммонс умер?

– Суицид, насколько мне известно. – Джепсон покосился на экран.

– Может быть, – уклончиво ответил Бен. – Я так понимаю, в тот день вы с ним виделись?

Джепсон снова повернулся к монитору, игнорируя вопрос, и тихо выругался.

– У Гастона кишка тонка!

Он принялся яростно набирать сообщение несчастному Гастону. Куда рванет торпеда – в Париж или в Женеву?

– А с какой стати я должен вам докладывать, с кем я виделся?

– Моя компания выпускает реалити-шоу; мы снимали в пабе как раз в тот день, когда умер Адмирал. Естественно, нас заинтересовала его смерть.

Джепсон снова покосился на экран.

– Это понятно, но с чего вы решили, что я буду с вами откровенничать?

К этому Бен подготовился заранее.

– Мы успели вас снять на лестнице. Состоятельный учредитель хеджевого фонда посещает жертву убийства в день смерти – наши рейтинги взлетят до небес.

– Не такой уж я состоятельный, – возразил Джепсон.

– С активами стоимостью в восемьдесят два миллиона фунтов?

Впервые за все время Джепсон улыбнулся: поджатые губы едва заметно шевельнулись.

– Сейчас уже немного больше, – уточнил он.

– Даже не сомневаюсь, – равнодушно отозвался Бен.

– А если я вам скажу, зачем приходил, вы меня вырежете?

– Конечно, – сказал Бен, думая про себя: «Ага, как же!» Наверняка можно найти какое-нибудь оправдание типа «в интересах общества».

Джепсон злобно сверкнул глазами. Хоть и мелкий с виду, он напомнил Бену пьяного футбольного фаната, ищущего, с кем бы подраться.

– Вы знаете, почему мой фонд называется «Мамба-кэпитал»?

– Песня понравилась?

– Да не «мамбо», а «мамба» – одна из самых ядовитых и быстрых змей в мире. Я предпочитаю нападать молниеносно, таков мой стиль – вот почему мне удалось сколотить состояние.

– Вы это к чему?

– А к тому, что, если вы покажете меня в своей передаче, я вас уничтожу – профессионально. Никто больше не захочет иметь с вами дело.

Бен смерил взглядом «ботаника» в фальшивой дизайнерской футболке. Как можно бояться такого лузера? С другой стороны, если у лузера столько денег и он не поленится пустить их в ход…

Джепсон снова отвернулся к экрану, выругался и застучал по клавишам. Интересно, спит ли он с той красоткой? Да ну, не может быть: у нее слишком хороший вкус, даже если учитывать его миллионы. Нет, исключено.

Однако воображение не унималось…

Бен попытался снова перехватить инициативу.

– Ладно, давайте не будем… Наверняка вы пришли в паб по совершенно безобидному поводу. Откуда вы знали Адмирала?

Джепсон помолчал немного, затем повернулся к Бену.

– Я вырос в Крэбуэлле, у меня там мама живет. Родители дружили с Адмиралом, я его с детства знал. Он всегда интересовался моей карьерой. Я гостил у мамы, вот и решил забежать и поздороваться.

– Понятно. И что же вы с ним обсуждали?

– Я сказал «привет». – Джепсон снова поджал губы.

– И все?

– И все.

– Он не показался вам взволнованным или возбужденным?

– Да не особенно.

– Он планировал напиться, говорил, что это его «Последнее ура». Вы не знаете, о чем речь?

Джепсон покачал головой.

И тут дверь распахнулась, в комнату влетел молодой человек лет тридцати. Как и Джепсон, он был одет неформально; тем не менее сразу бросалось в глаза, что на внешний вид потрачена уйма денег: элитные часы, аккуратно подстриженная бородка, стильная прическа, итальянские туфли.

– Грег, цены все еще повышаются! Мы на двадцать миллионов ниже ватерлинии. Надо снижать позиции! – Он говорил с сильным французским акцентом.

– Гастон, ты продал те четыре миллиона акций?

– Конечно нет! Надо покрыть позицию, и как можно скорее!

– Успокойся. Возьми себя в руки, иди и продай еще четыре миллиона акций, как я велел.

– Это перечеркнет целый год работы!

– Теоретически могло бы, но не сейчас, – сказал Джепсон. Его уверенность произвела впечатление даже на Бена. – Стоимость акций слишком завышена, она скоро спадет. Надо всего лишь набраться терпения. И продать еще четыре миллиона.

Француз уставился на босса, тяжело дыша. В его взгляде читалось дикое напряжение, даже страх.

– Вы уверены?

– Я когда-нибудь ошибался?

– Иногда, – уточнил француз.

– Но не в этот раз.

Тот пожал плечами.

– Ладно, продам еще четыре миллиона. – И вышел из кабинета.

Джепсон покосился на Бена.

– Вы ничего не слышали, – предупредил он.

– Разумеется, – отозвался тот, прикидывая, какой урон мог бы нанести финансовым рынкам сотней фунтов, снятой утром в банкомате. – Как вы думаете, у Адмирала были причины покончить с собой?

Губы снова поджались.

– А может, у кого-то имелись причины желать ему смерти?

– Шутите! – фыркнул Джепсон. – В Крэбуэлле! Там уж сто лет никаких преступлений не совершали, не считая кражи коровы в двухтысячном. Если хотите знать, кто за этим стоял, тут я могу помочь.

Очень смешно!

– В Крэбуэлле никогда ничего не случается, – продолжил Джепсон. – Именно поэтому я свалил оттуда, как только смог, и крайне редко возвращаюсь.

– За исключением понедельника?

– За исключением понедельника.

– Что-то я не понимаю… Почему занятой человек, да еще в рабочий день, внезапно возвращается в ненавистную деревню, чтобы поздороваться со старым алкоголиком, другом семьи?

И снова надутые губы, небрежное пожатие плечами.

– Смутно подозреваю, что в этой жизни вы многого не понимаете.

Бен решил пустить в ход последний козырь.

– В тот день к Адмиралу приходила куча народу. У нас есть фамилии некоторых, но не всех. Вы, случайно, никого не узнали?

Немного подумав, Джепсон решил бросить ему кость.

– Уже перед отъездом я сидел в машине, читал биржевые сводки, и тут мимо прошел Гриффитс Бентли с портфелем.

– Гриффитс Бентли? – переспросил Бен, делая вид, что впервые слышит фамилию.

– Юрисконсульт моих родителей. Ну то есть теперь уже только матери.

– Спасибо, – улыбнулся Бен. – А может, он и Адмирала консультировал?

– Без понятия.

Джепсон повернулся к экрану, прищурился и набрал очередное сообщение.

Бен подождал, пока он закончит, стараясь выбросить из головы мысли о Джепсоне и секретарше. Ну вот откуда у такого лузера столько денег? Жизнь несправедлива…

– Вы еще здесь? – спросил Джепсон, не отрывая глаз от экрана.

Грег Джепсон выждал пару минут, пока ублюдок с телевидения не убрался подальше из офиса. Гастон продал два миллиона акций фармацевтической компании и теперь работал с оставшимися двумя. Хотя цена еще росла, Джепсон не сомневался в своем решении: подсказывал, что все будет как надо.

Слегка напрягала угроза Бена вставить его визит в свой фильм. Стивен (пиарщик) предупреждал, что парень может быть опасен. Наверняка найдется способ запугать его, хоть и непонятно как. Пожалуй, надо переговорить со Стивеном.