Текст книги "Литературное приложение «Знание-сила: Фантастика. №01/2017"

Контакт

Александр Филичкин
Ресторан «По ту сторону»

Ты слышал? В городе открылся новый ресторан. – Вера оторвалась от мытья посуды, оставшейся после ужи на, и внимательно посмотрела на меня.

Я неопределенно пожал плечами и подумал: «Мало ли в городе ресторанов? Одним больше, одним меньше, мне-то какая разница? Я закоренелый домосед и не тусуюсь по ночным клубам и кабакам. Мне вполне достаточно домашнего ужина в кругу семьи». Говорить об этом жене я не собирался, она и сама все прекрасно знала. Поэтому я держал истинно мхатовскую паузу и молча складывал чистую посуду на полку.

Так и не дождавшись моей реакции, Вера, как ни в чем небывало, продолжила:

– Сегодня я зашла на их сайт. Ты представляешь, как мне повезло? – жена сделала круглые глаза. – Они раздавали приглашения со скидкой в шестьдесят процентов.

Догадавшись, что последует за этим я пробурчал:

– Наверняка там такие высокие цены, что и при огромной скидке, они не останутся в накладе.

Глянув на мою суровую физиономию, на которой не появилось ожидаемого энтузиазма, жена нахмурилась. Немного подумала и привела свой самый убойный аргумент:

– Сегодня утром мне позвонила Света. Вчера она была там со своим ухажером, так она в полном восторге. Все очень красиво, вкусно и совсем недорого. А называется ресторан, – супруга задержала дыхание и заговорщицким тоном закончила. – «По ту сторону».

Не уловив в названии никакого смысла, я уставился на жену и попробовал пошутить:

– По ту сторону чего? Фронта? Или по ту сторону добра и зла?

Не скрывая своего неудовольствия, жена отрезала:

– По ту сторону от плиты! – и подвела итог препирательствам. – Короче говоря, я выбрала из меню блюда для ужина и перевела на счет ресторана половину их стоимости. Так что завтра нам останется заплатить всего лишь десять процентов от суммы. Вино ты выберешь сам. За него придется заплатить отдельно.

Я непроизвольно фыркнул.

– Теперь понятно, на чем они зарабатывают! Они подают дешевое пойло как элитные напитки и дерут за них баснословные деньги.

– Крохобор! – скривилась Вера. – Лишнюю тысячу для жены пожалел. – Сказано это было таким вызывающим тоном, что я благоразумно прекратил спор.

Немного подумав, я сказал себе: «В конце концов, мы уже давно никуда не выбирались. Нужно уважить супругу. Пусть немного развеется».

После короткого молчания я сделал вид, что сдался, и примирительно пробормотал:

– Хорошо, завтра идем в ресторан. – А про себя добавил: «Тем более, что ты уже практически все оплатила».

Вера счастливо засмеялась и, обхватив меня за шею мокрыми руками, чмокнула в щеку.

Машина такси привезла нас к высотному жилому дому, занимавшему целый городской квартал. К моему удивлению, перед недавно открытым заведением почему-то не было припаркованных автомобилей. Очереди из желающих отведать кухню этой харчевни тоже не наблюдалось.

Чинной парой мы вошли в неприметную дверь, над которой висела скромная вывеска со странным названием «По ту сторону». Прошли через сияющий лампами вестибюль и оказались в обеденном зале.

Я ожидал увидеть уютный, полутемный погребок, а оказался в совершенно пустом ресторане давних советских времен. Плотно приставленные друг к другу, шестиместные столы заполняли несуразно длинное помещение. Они уходили куда-то вдаль тремя нескончаемыми рядами и терялись в лучах нестерпимо ярких потолочных светильников. Похоже, что мы с женой оказались единственными посетителями этого злачного места.

Видимо, на моем несдержанном лице отразилось неудовольствие, охватившее меня. Вера подошла вплотную, ударила меня локтем в бок и что-то прошипела на ухо. Уточнять смысл ее слов я не стал, а вместо этого попытался мило улыбнуться. Достал из кармана пригласительные билеты и принялся оглядываться в поисках официанта. Дверь в стене открылась, и к нам поспешил какой-то человек. Скорее всего, раньше его назвали бы половой или холуй, не знаю, как правильно? Одним словом, это оказался лакей в черном фраке и белом галстуке.

– Вижу, что вам здесь не очень нравиться, – проворковал метрдотель. – Мы открылись совсем недавно и еще не успели переоборудовать это помещение. Пойдемте, я провожу вас во второй зал. – Он повернулся на пятках и устремился к двери, откуда только что вышел.

Я осуждающе взглянул на Веру, пропустил её вперед и двинулся следом. Мы гуськом прошли по полутемному коридору и оказались в небольшом холле, одну стену которого закрывал тёмный витраж от пола до потолка. На другой стороне разместились двери с эмблемами «М» и «Ж». Метрдотель пересек вестибюль и встал у высоких дубовых створок. Над ними висела казенная табличка «Зал № 2».

Оглядевшись, Вера в первую очередь повернулась к зеркалам. Заметила какой-то недостаток в своем макияже и решила его немедленно исправить. Открыв сумочку, бросила мне:

– Я на минутку. – И скрылась в женской туалетной комнате.

Широко улыбаясь, метрдотель распахнул тяжелую дверь и сделал приглашающий жест. К моему изумлению, это помещение оказалось еще больше, чем предыдущее. Своей шириной, длинной и огромной высотой оно говорило, что раньше здесь размещался спортивный или актовый зал. Правда, пол устилал светлый паркет, а рядов кресел уже не было и в помине. Больше всего это место походило на огромный танцевальный класс, не хватало только деревянных поручней, висящих вдоль стен.

Слева от входа расположились два шестиместных стола, видимо, принесенных из соседней столовой. Стулья почему-то стояли только в один ряд, со стороны стены, лицом к залу. Мне показалось, что совсем недавно здесь закончились отборочные соревнования по танго или вальсу. Все участники и судьи куда-то ушли, а запах пота и разогретой канифоли, которой танцоры натирают подошвы, остался.

Самое удивительное было в том, что широкие столешницы украшала белоснежная скатерть. К тому же, дорогая посуда намекала на то, что все готово к званному ужину. А то, что залы неуютные, так и ладно. Чай не бояре. Ну, не успели ребята привести свой кабак в порядок, а за аренду платить надо. Вот и заманивают лохов огромными скидками. Тут уж не до прибыли, удержаться бы на плаву. Собственно говоря, я и подозревал нечто в этом роде. Вопрос лишь в том, как могла подруга моей жены, утонченная сибаритка Света, хорошо отозваться об этой забегаловке. Или Вера просто придумала ее звонок?

Метрдотель подвел меня к столу. Услужливо пододвинул тяжелый стул и помог сесть. Я удобно устроился, откинулся на высокую спинку и посмотрел вперед. В моей памяти возникло видение из моей юности. Ряды темно-зеленых теннисных столов и десятки разгоряченных ребят, играющих в пинг-понг.

– Сейчас подадут ваш заказ. – доложил провожатый. Учтиво поклонился и вальяжной походкой удалился из зала.

Я решил не говорить Вере о ее очевидной промашке. В подобные истории мы с ней попадаем далеко не в первый раз, да и наверняка, не в последний. Поэтому я попытался успокоиться и принялся рассматривать сервировку. Посуда выглядела на удивление дорого и красиво. Скатерть блистала чистотой и новизной. А если и еда будет вкусной, то это окажется просто замечательно. На все остальное можно и не обращать внимания. Посидим, поедим и отправимся домой, к телевизору. Зато разговоров с женой теперь хватит на несколько недель вперед.

Мой взгляд прошелся по сверкающей сервировке и наткнулся на открытый блокнот, лежащий на краю стола. Рядом находился черный карандаш с толстым грифелем. «Видимо официант забыл, – решил я и вспомнил, что метрдотель не спросил ни нашей фамилии, ни номера пригласительных. – Похоже, что мы пока единственные посетители. Значит, приготовят еду на совесть, да и нам никто не будет мешать».

От нечего делать я взял автоматический карандаш, который выглядел достаточно дорогим. К моему удивлению, он оказался поразительно тяжелым, словно граненая рубашка была отлита не из пластика, а из свинца. К тому же мои пальцы неожиданно почувствовали сильное тепло. Исходящий от карандаша жар был так силен, что я едва сдержался, чтобы не бросить его на скатерть.

Повертев в руках странную писчую принадлежность, я уже собрался вернуть ее на место, но тут что-то произошло. Внезапно я ощутил состояние, которое, на мой взгляд, иногда посещает талантливых писателей, поэтов и композиторов. Перед моим мысленным взором вдруг открылись многочисленные каналы, ведущие неизвестно куда. Каждый из них обещал неимоверно много и звал к чему-то запредельно чудесному. Мне мерещились невероятные здания, перед глазами мелькали прекрасные картины, бежал текст нескольких увлекательных романов сразу и слышалась чудесная музыка.

Волна ярчайших впечатлений накрыла меня с головой. Перегруженный мозг захлебывался в потоке обрушившейся на него информацией. В глубине сознания я прекрасно понимал: Нужно выбрать что-то! Запомнить все сразу не удастся! Тем более, не получится воплотить все это в жизнь! Но я никак не мог сделать выбор. Все пути, о которых я когда-то мечтал, вдруг открылись передо мной, и отказаться от чего-либо оказалось выше моих сил. Я оказался в том же положении, что и пресловутый Буриданов осел, и впал некий транс.

Моя левая рука слепо пошарила по столу и наткнулась на открытый блокнот. Совершенно непроизвольно я подтянул его к себе и, не глядя на чистую страницу, прикоснулся к ней грифелем. Карандаш резко задергался в моих пальцах, а на бумагу обрушились десятки быстрых касаний. Причём, я абсолютно не знал, что сейчас рождается под моей рукой. Единственное в чем я был уверен, это какой-то рисунок.

С огромным усилием, я опустил взгляд на бумагу и был поражен увиденным. Рука двигалась помимо моей воли. Ее судорожные движения напоминали работу старинных принтеров, когда пишущая головка шныряла по всему листу, отставляя черточку в одном месте, точку в другом, и дугу в третьем. Самое поразительное, что из этих хаотических метаний уже начал складываться какой-то образ. Следующее, что меня потрясло, выходило за рамки моих представлений. Абсолютно черный грифель оставлял на бумаге кроваво-красные штрихи, словно это был не графит, а яркая артериальная кровь. Правда, она очень быстро темнела и резко меняла свой цвет. Однако, почему-то становилась не коричневой, как это положено, а выглядела блекло-синей, словно старая наколка на коже.

Этого я выдержать уже не смог. С огромным трудом разжал пальцы и выпустил из руки писчую принадлежность, раскалившуюся почти докрасна. Она упала на столешницу и покатилась по скатерти. Мне показалось, что хлопковая ткань тоже начала менять цвет. Тонкие нити темнели там, где их касалась оболочка пластиковой рубашки странного карандаша. В воздухе запахло паленым. Я испуганно взглянул на руку. Пальцы слегка жгло, но кроме небольших покраснений на коже ничего не оказалось. Только тут я понял, что все каналы, ведущие к чудесным творениям, уже закрылись. В моей памяти осталась лишь странная мешанина обрывочных воспоминаний и образов.

Оторвав взгляд от остывающего карандаша, я посмотрел на блокнот. За то время, что я находился в трансе, на листе возник чудесный легкий рисунок. На нем оказались изображены две прекрасные девушки, стоявшие в профиль. Судя по одежде, красавицы явились прямо из тургеневских времен. Они стояли лицом друг к другу и о чем-то беседовали. Слегка вздернутые носики, ямочки на щеках и длинные густые локоны, этих прелестниц просто завораживали. Длинные платья, раскрытые кружевные зонтики и кокетливые шляпки – все было прописано чрезвычайно легко и, в тоже время, очень тщательно. Особенно умиляли летние турнюры, приспособления в виде подушечки, располагавшиеся чуть ниже талии на задней части юбки. Это формировало характерный женский силуэт с нарочито выпуклой нижней частью тела.

«Не ужели я все это нарисовал? – умилился я и тотчас себя одернул. – Нет, я просто был чьим-то орудием. Вопрос, чьим?» – размышляя над этим, я продолжал рассматривать рисунок. Скоро я понял, что он выполнен с нечеловеческой тщательностью. Но чем дольше я в него всматривался, тем меньше он мне нравился. Возникло какое-то странное двойственное впечатление. Это была та степень совершенства, которая начинает вызывать болезненные чувства зависти и еще каких-то сильных, отрицательных эмоций.

Дверь за спиной хлопнула, и этот звук вырвал меня из странного оцепенения. Я оглянулся и увидел, что в зал вошла Вера. Я вскочил с места. Помог жене сесть, но сам решил немного пройтись. Тем более, что огромный зал этому вполне способствовал. Пересек танцкласс и посмотрел в окно. На улице было еще достаточно светло. Стоял теплый летний вечер, а мы сидели в этом неуютном месте и ждали неизвестно чего.

Я вернулся к столу и увидел, что жена сидит совершенно неподвижно и остановившимся взглядом смотрит вглубь себя. К своему ужасу, я понял, что в ее руке зажат черный автоматический карандаш. Кисть Веры порхала над листом точно так же, как это было у меня пару минут назад. Я подошел к столу и взял ее за плечо. Жена вздрогнула и безвольно разжала пальцы. Таинственный стилограф покатился по белоснежной скатерти и упал на пол.

Поднимать жуткое устройство я не стал. Я взял блокнот и посмотрел на лист. На нем оказался эскиз прекрасной девичьей головки, повернутой к зрителю в профиль. Несмотря, на то, что он не был завершен, все здесь оказалось так же прекрасно, как и в моем наброске. Мне показалось, что даже манера рисунка одна и та же.

– Не знал, что ты умеешь так хорошо рисовать, – осторожно сказал я.

Жена недоуменно захлопала ресницами, бросила на меня подозрительный взгляд и спросила:

– Ты о чем?

Я показал ей рисунок. Вера отрицательно покачала головой и твердым голосом сообщила:

– Никогда его не видела. Какое неприятное лицо.

«Ничего не помнит, – подумал я с облегчением. – Оно и к лучшему. При ее чрезмерной эмоциональности такие чудеса могут сильно травмировать психику. А может, все это мне просто привиделось? Сильная жара. Напряженный рабочий день. Этот дурацкий недостроенный кабак. Запах краски и канифоли», – мелькнула у меня успокоительная мысль.

В полной уверенности, что все именно так, как только что себе расписал, я перевернул страницу блокнота. На предыдущем листе находился мой рисунок двух тургеневских девушек. Вот только стояли они уже в три четверти оборота к зрителю и искоса смотрели на меня. Их прищуренные глаза оказались наполнены такой злобой, что я слегка опешил и перевел взгляд чуть ниже.

То, что я принимал за складки, лежащие на подолах их длинных платьев, вдруг превратились во что-то ужасное. Теперь это были длинные ладони со скрюченными пальцами и огромными когтями. На месте милых турнюров виднелось нечто совершенно иное. Это оказались отвратительные звериные морды каких-то потусторонних существ, злобно выглядывающих из-за девушек.

Озадаченный увиденным, я захлопнул блокнот. Повертел в руках и бросил на соседний стол. Повернулся к Вере и наткнулся на ее непонимающий взгляд.

– Сейчас вернусь, – неуверенно пробормотал я и направился к двери.

Выйдя в холл, я столкнулся с метрдотелем.

– Если вы в туалет, то этот, – он указал на дверь с буквой «М», – пока не работает. Пойдемте, я провожу вас в соседний. – Он двинулся к коридору.

Хотя у меня не было нужды посещать это заведение, я решил воспользоваться приглашением, так сказать, про запас. Заодно немного побродить по ресторану, успокоится, а там и наш заказ принесут. Уловив краем глаза какое-то движение слева, я повернул голову. Тёмные витражи, расположенные на стене холла, вдруг почернели. Из непроглядной тьмы вынырнула жуткая сгорбленная фигура и начала бесноваться с той стороны. Выглядела она невероятно отвратительно. Путаница всклокоченных длинных волос неопрятной копной обрамляла голову. Зеленовато-синее лицо, покрывали глубокие морщины и страшные багровые рубцы. Длинные, почти до колен, узловатые руки торчали в стороны. Широкие ладони украшали корявые пальцы со звериными когтями. Кривые короткие ноги заканчивались тяжелыми коровьими копытами. Наряженная в жуткие лохмотья, тварь бешено скакала. Жутко гримасничала. Лупила кулаками по стеклу и скалила огромные острые зубы.

Заметив, что я остановился, метрдотель обернулся и спокойно произнес:

– Не обращайте внимания. Это наши техники случайно включили программу, подготовленную к Хэллоуину, празднику Всех святых.

Крайняя секция витража вдруг открылась, и из зазеркалья вышел парень в синей рабочей спецовке. Он вежливо поздоровался с нами и юркнул в дверь мужского туалета. Из помещения раздался легкий стук и звяканье металла.

– Наконец-то сантехник пришел, – облегченно вздохнул мой проводник и шагнул в коридор. С трудом оторвав взгляд от твари, беснующейся за стеклом, я торопливо зашагал за своим поводырем. Мы прошли мимо кухни, кладовых и еще каких-то подсобных помещений. Метрдотель остановился и указал мне на неприметную дверь. Я вежливо поблагодарил его, распахнул створку, сделал шаг и оказался на улице. Вернее сказать, на заднем дворе ресторана.

Повертев головой, я так и не смог найти нужное мне заведение с буквой «М». В этом каменном мешке вообще не было ни одной двери. Вокруг себя я видел лишь облупившиеся стены и осыпавшуюся штукатурку. В дальнем углу пустой площадки находилась узкая подворотня, ведущая на улицу. Все вокруг выглядело донельзя пыльным, запущенным и каким-то блеклым, как на старых фотографиях. Краски словно бы выцвели, контуры предметов слегка расплылись. Пораженный непонятным демаршем официанта, который предлагал помочиться на асфальт, я повернулся, протянул руку и остолбенел.

За моей спиной не было проема, через который я только что вышел! Передо мной оказалась сплошная обшарпанная стена без какого-либо намека на дверь. Не поверив своим глазам, я протянул дрожащие руки вперед.

Мои пальцы наткнулись на холодную поверхность и ощупали пыльную кирпичную кладку. Я закрыл глаза и потрясенно помотал головой. Осторожно приподнял веки, но с горечью убедился, что вход так и не появился.

«Придется обойти здание и войти в этот гребаный кабак с центрального крыльца», – разъярился я и решительно двинулся к подворотне. Шагая по замусоренному асфальту, я на ходу придумывал гневную тираду, с которой обрушусь на хозяина этого мерзкого гадюшника. Мало того, что в кабаке вовсю идет ремонт, так еще их холуй с посетителями шутки шутит. Выскочив на улицу, я пережил очередное потрясение.

Вокруг стояли те же многоэтажные дома, которые я запомнил, когда подъезжал к ресторану. Вот только выглядели они теперь так, словно город был покинут лет десять назад. Везде виднелись выломанные двери подъездов и разбитые стекла в окнах. В кое-где стены домов оказались покрыты толстым слоем гари. Видимо, в некоторых квартирах когда-то случился пожар. Пламя вырвалось на улицу и покрыло штукатурку жирной копотью.

Справа раздался какой-то неясный шум. Я вздрогнул и повернул голову на звук. Прямо посреди внутриквартального проезда горел небольшой костер. Вокруг него на каких-то обломках сидела группа людей. Ошеломленный видом окружающих домов, я застыл на месте. В голове вертелась тысяча вопросов: «Куда я попал? Что здесь произошло? Как вернуться обратно?»

Ответы можно было получить только у аборигенов, и я безрассудно направился к греющейся компании. Когда я подошел поближе, то разглядел, что это явные бомжи. Все люди выглядели сильно изможденными, чрезвычайно грязными и оказались одеты в невероятные лохмотья. Посреди их тесного кружка стоял котелок, наполненный каким-то неаппетитным варевом.

Люди по очереди черпали ложками грязно-серую субстанцию. Подносили ко рту и, обжигаясь, торопливо глотали еду. Спиной ко мне сидел человек, на синей куртке которого я прочитал едва различимую надпись «Сантехсервис». Точно такую я видел на спецовке парня, появившегося из-за тёмного витража.

Услышав мои шаги, он обернулся и внимательно посмотрел мне в глаза. Это был именно тот ремонтник, который гремел ключами в ресторанном туалете. От нахлынувшей на меня радости сердце чуть не выскочило из груди. Меня не смутило, что теперь он выглядит намного старше, чем в то время, когда я видел его в последний раз. Я даже не подумал о том, что могло пройти много времени, и он вряд ли теперь вспомнит человека, виденного мельком когда-то. Однако парень меня сразу узнал. Облизал ложку и сунул ее в нагрудный карман спецовки. Встал на ноги и, сильно хромая, направился ко мне. Не доходя до костра несколько метров, я остановился. Не известно, как воспримут голодные люди появление еще одного претендента на их еду. Вдруг кинуться драться или, что еще хуже, решат съесть меня на ужин.

Парень подошел вплотную. Протянул руку, и я с радостью пожал донельзя грязную ладонь.

– Пойдем, я тебя провожу. – повторил сантехник памятные слова официанта. – Покажу выход, а уж сможешь ли ты им воспользоваться или нет, не знаю. – Он повернулся и двинулся в ту сторону, где, как мне казалось, и должен находиться вход в ресторан.

– Будешь? – парень протянул мне небольшую ресторанную булочку. На фоне всей этой блеклости окружающей обстановки она выглядела на удивление яркой и аппетитной. Румяная хрустящая корочка, дурманящий запах свежей выпечки, все это сразу вызвало у меня жуткий голод. Я вспомнил, что утром едва позавтракал, а в обед у меня не оказалось времени даже на легкий перекус. Вся надежда оставалась на ужин в этом кабаке, но и здесь тоже почему-то ничего не складывалось.

Вспомнив грязные руки парня и его голодных товарищей, я решительно отказался от заманчивого предложения. В глубине моей души теплилась слабая надежда: «Может быть, мне еще удастся вернуться в свой мир? – Следом за этим в голове появились другие вопросы. – Ведь он же при мне вышел из-за витража. Или после этого он тоже оказался в той же ловушке, что и я? Этот официант притащил меня к той проклятой двери… Как он оказался здесь раньше меня? Когда успел наладить отношения с аборигенами? Почему он выглядит намного старше? Или я тоже сильно постарел?»

Вдруг на меня нахлынуло полное отчаяние: «Зря я наделся у них что-то узнать. Ничего они мне не скажут. Наверняка сами не знают». Вопросов от общения со странным аборигеном лишь прибавилось, и с каждой минутой их становилось все больше: «Не обидел ли я парня своим отказом преломить с ним хлеб? Кстати откуда он у него, такой свежий? Куда он меня ведет? Сейчас тюкнет по голове кирпичом и будет у них еда еще на неделю».

Мы вошли в длинную подворотню, когда-то служившую проходом в нескончаемом многоэтажном доме. Парень шагнул к стене и толкнул едва заметную дверь. Ржавые петли тихо скрипнули, и мой «Вергилий» исчез в темном проеме. Стараясь не отстать, я ринулся следом. Ориентируясь по слуху, я двигался за проводником и молился о том, чтобы не потеряться в густом мраке. Впереди забрезжило слабое мерцание, и я наткнулся руками на черное холодное стекло. По каким-то неясным признакам я вдруг понял, где нахожусь. Наверняка я оказался за тем самым витражом, что находится в холле перед вторым залом. С той стороны вдруг начал пробиваться свет, и стекло стремительно обрело прозрачность. В следующий миг я увидел самого себя, идущего рядом с метрдотелем. «Он же ведет меня к той проклятой двери!» – мелькнула невероятная мысль. Я отчаянно запрыгал на месте и замахал руками, надеясь привлечь внимание самого себя.

И тут вспомнил, что когда я шел за официантом, то видел беснующуюся обезьяну, скачущую за этим стеклом. Ужасная догадка сразила меня наповал: «Значит, я видел самого себя? Выходит, я теперь выгляжу именно так?» Смириться с этим я никак не мог. Посмотрел на свои руки, увидел, что они не изменились, и сходу придумал подходящее объяснение: «Просто у этого портала такое свойство, искажать облик существ, находящихся по разные стороны от барьера. Поэтому, нам и мерещатся всякие монстры».

Справа послышался легкий шорох. Мой проводник открыл неприметную дверь и шагнул в холл. Появление сантехника на освещенной стороне комнаты полностью преобразило парня. Теперь он выглядел гораздо моложе, чище и опрятней. Он вежливо поздоровался с метрдотелем и устремился к своему рабочему месту. Я бросился к медленно закрывающейся створке.

Я успел с самый последний момент. Сунул носок ботинка в щель между косяком и дверью, и не дал ей захлопнуться. Выходить из-за витража, пока «прежний я» находился в холле, мне не хотелось. Кто его знает, что произойдет, если «теперешний я» встретится с собой из прошедшего времени? Фантасты по-разному описывали эту ситуацию, но лучше не рисковать. Пусть официант уведет «меня» подальше от этого места, тогда я и выберусь. Если портал не закроется». От этой мысли меня словно кипятком ошпарило.

Едва за мной «прежним» закрылась дверь, ведущая в коридор, я выскочил в холл. Замер на месте и услышал, как за спиной тихо щелкнул замок. Трясясь от страха, я медленно обернулся. Ожидая увидеть мерзкого монстра, я крепко зажмурился и некоторое время стоял с закрытыми глазам. Наконец, набрался смелости. Поднял трепещущие от ужаса веки и посмотрел на свое отражение в стекле. К моему огромному облегчению, я увидел себя таким, каким был до того, как вышел из второго зала. Только от пережитого волнения мое лицо оказалось очень бледным и буквально мокрым от пота.

Вытерев ладонью влажный лоб, я открыл дверь и вошел в «Зал № 2». В глазах помутилось так, словно на них опустилась черная шторка, которая отгородила меня от действительности. Так же неожиданно сознание вернулось. В следующий миг я понял, что по-прежнему сижу на стуле, любезно подставленном мне услужливым официантом. Как я здесь оказался, я вспомнить не смог. Миг назад я открыл дверь, шагнул через порог, и вот я уже за столом.

Жены рядом не было. Я вскочил, в панике обежал помещение, но не обнаружил других дверей и вернулся к столу. На краю столешницы лежал черный карандаш и блокнот с абсолютно чистым первым листом. Хотя, я прекрасно помнил, что проклятый стилограф упал на пол, а две первые страницы уже были украшены мерзкими рисунками.

«Надеюсь, я вернулся в тот миг, когда в первый раз сидел один в зале, – успокоил я себя. – То есть попал во временную петлю? – уточнил ехидный внутренний голос. – Значит, нужно что-то кардинально изменить, – приказал я себе. – Тогда эта цепочка событий прервется, и мне удастся выбраться из ловушки». – Я внимательно осмотрел стол. Взял в руку бокал на высокой витой ножке.

Насколько я помнил, стекло не является проводником: «Из него делают даже изоляторы для линий электропередач, – успокоил я себя. – Здесь замешено не электричество, но вдруг поможет?»

Я подошел к краю столешницы и осторожно прикоснулся хрусталём к черному карандашу. На мое счастье, ничего не случилось. Ни послышалось треска, ни возникло искр, ни запахло озоном. Да и подключения к информационным каналам тоже не произошло. Я облегченно вздохнул и сбросил жуткий инструмент на пол. Он покатился по паркету и пропал под длинной скатертью второго стола. На всякий случай я взял блокнот и отправил его следом. В этот момент в памяти всплыли лица тех голодранцев, что я встретил в зазеркалье. Некоторые из них мне сильно напомнили тех людей, которых с недавних пор разыскивало местное телевидение. Их портреты постоянно мелькали в передачах под рубрикой «Помогите найти человека». В голове вдруг появилась чья-то мыслишка: «Дай этот карандаш Вере. Пусть, она впадет в транс и рисует тут до посинения, а ты тем временем…»

Отмахнувшись от подленьких фантазий, я вспомнил слова сантехника: «Покажу выход, а уж сможешь ли ты им воспользоваться или нет, не знаю». Я вновь задумался: «Получается, что здесь работают два проводника. Метрдотель ведет туда, а парень обратно. Только, видимо, не все могут попасть в это невероятное зазеркалье и еще меньше – вернуться. А вот кто такие эти проводники и зачем это делают, это большой вопрос? Может быть, это, как говорили раньше, козни лукавого? Или происки пришельцев. А все то, что произошло со мной, просто тест на сообразительность? Тогда полиция здесь вряд ли поможет. Тут нужны богословы. Или серьезные ученые. Да только вряд ли они поверят моим путаным бредням».

Дверь за спиной резко хлопнула, и этот звук вырвал меня из тягостных размышлений. Я оглянулся и увидел, что в зал вошла любимая жена. Я бросился ей навстречу. Развернул на ходу и, не говоря ни слова, поволок к выходу. Вера испуганно посмотрела на меня. По суровому выражению моего лица она что-то поняла и не стала спорить. Мы проскочили неосвещенный холл, протрусили по темному коридору и вбежали в огромный обеденный зал. Лампы здесь не горели. Все столы оказались накрыты пыльными простынями, свешивающимися до замусоренного пола. Плотные шторы задернуты.

Голова к голове, мы влетели в сумрачный вестибюль и заметили слабый блеск уличных фонарей, который едва пробивался сквозь грязное стекло двери. Нога в ногу мы помчались на свет. Здесь я немного отстал и начал оглядывался по сторонам, в поисках какого-нибудь тяжелого предмета: «Если не удастся выбить дверь, вылезем через окно зала, – размышлял я на бегу. – Решеток там вроде бы нет».

Вера первая оказалась возле выхода и резко откинула засов. Створка распахнулась неожиданно легко. Один за другим, мы вывалились на улицу. Я вскинул голову и в страхе осмотрелся по сторонам. На первый взгляд, город остался точно таким, каким был до нашего посещения странного ресторана. За спиной громко лязгнул язычок замка. Я испуганно обернулся. Вход выглядел так, словно не открывался уже лет тридцать, с давних советских времен. И вывески над ним не было никакой!

В следующий миг в моей голове прозвучал чей-то механический голос:

– Псевдоразумное существо прошло данное испытание.

Об авторе

Родился 1955 году в Баку. В 1967 г. вместе с семьей переехал в Россию и с тех пор проживает в г. Куйбышеве, ныне г. Самара. Окончил инженерно-строительный институт. Трудился в проектных организациях города. В настоящее время работает ведущим архитектором в одном из старейших институтов г. Самары «Промзернопроект». Занимается комплексным проектированием зданий и сооружений. Уверенно владеет компьютерной графикой и трёхмерным моделированием. При его непосредственном участии разработаны многочисленные объекты, построенные в населённых пунктах области и страны. Сочинял стихи и писал прозу. В 2014 году занялся сочинительством более серьёзно. Публикации: военный роман «Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной» ЭКСМО 2015 г., рассказы «Старик» и «Кисет» 2015 г., рассказ «Эвакуация» 2014 г. (интернетжурнал), рассказы «Успокоительное средство» и «Партнёр» 2014 г., рассказы о животных «Пальма», «Матильда», «Пират» 2015 г., «Ремонт», «Воспитание», «Пёс Виктор» 2014 г., юмористические рассказы «Сахар» и «Мясо» 2014 г. (интернетжурнал). Сценарий детского фильма «Кладоисктели с Дирибасовской» вошёл в шорт-лист «Корнейчуковской премии» за 2015 г. В № 2 за 2015 год литературного приложения «Знание-сила: Фантастика» вышел рассказ «Конфеты “Полет”», а в № 2 за 2016-й – рассказ «Ярко-жёлтая машина судьбы».