Текст книги "Литературное приложение «Знание-сила: Фантастика. №01/2017"

Иные реальности

Александр Уразов
Иллюзия понимания
повесть

– Что есть правда, Клавдия? Ты слышишь ее? Узнаешь, когда ее произносят?

– Я узнаю. А ты?

Фильм «Страсти Христовы»

Режиссер Мэл Гибсон

Это было мучительно. Я сидел перед ноутбуком за столом у себя в кабинете и пытался сконцентрироваться на новом рассказе, но ничего не получалось – по комнате постоянно ходили какие-то люди, разговаривали, шумели, что-то роняли, ворочали. «Эй, хватит уже!» – хотел было сказать я, но мою грудь тяжело сдавливала рубашка и не позволяла набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы произнести хоть слово.

«Наверное, надо расстегнуть пару пуговиц. Ну, надо же, как жмет!» Я потянулся рукой к груди, и пальцы неожиданно наткнулись на что-то плотное. Я опустил голову вниз и с удивлением понял, что сижу в бронежилете – тугом, неудобном и тяжелом.

«Что за дела!»

Раздался стук. «Мало вам – еще и стучать теперь будете!» Стук повторился – громкий и настойчивый. Шум шагов и голоса начали искажаться и превратились, наконец, в то, чем и являлись на самом деле – в шторм, бушевавший за окном недорогой гостиницы, где я остановился на несколько дней. Я открыл глаза и понял, что лежу на кровати лицом вверх с запрокинутой головой и мучительно пытаюсь сделать вдох – судя по всему, дыхательные пути были перекрыты запавшим под собственным весом языком. Подушка каким-то образом оказалась в стороне, из-за чего голова и оказалась в неудобном положении.

«Так и задохнуться, наверное, можно. Просто и тупо – во сне», – пронеслась мысль.

И вновь стук – еще громче и настойчивей.

– Сэр! Полиция! Откройте, пожалуйста!

«…! Этого только не хватало!»

Я с трудом перевернулся на бок и крикнул, еще не восстановив дыхание, и потому каким-то испуганным, срывающимся голосом:

– Минуту!

– Сэр, прошу вас, откройте! – быстро отреагировали за дверью.

Я понемногу приходил в себя. Что могло случиться? Я – просто турист, приехал в маленький американский городок, затерянный в поросших лесом невысоких горах, куда, в общем-то, конечно, русские любители заграничного отдыха вряд ли заезжали когда-нибудь. Это только у меня хватает фантазии забираться в такие места – где ни отелей многоэтажных, ни моря, ни пляжа, ни других туристов.

«Ну, что за дешевые понты – лишь бы выделиться как-нибудь! Мог бы сейчас с толпой соотечественников валяться на песке где-нибудь в Турции «и в ус не дуть». А тут – один, в Богом забытом городке. Что здесь может со мной произойти? И если произойдет – кто узнает? Кто спохватится и поднимет тревогу, будет искать меня?»

– Сэр!

– Иду-иду! – я встал с кровати, протопал босыми ногами к двери и открыл.

– Прошу прощения, – на пороге стоял местный шериф – высокий, массивный мужчина лет сорока пяти, – Понимаю, что не вовремя, и если бы не срочное дело, то меня бы здесь не было…

Он замолчал. Я тоже безмолвствовал – просто в голову ничего не приходило. Несколько секунд мы так и стояли, рассматривая друг друга. Потом я сообразил, что он, наверное, ждет от меня каких-то слов, о чем и спросил его напрямую:

– Я что-то должен ответить?

Шериф мотнул головой, словно отгоняя какие-то навязчивые мысли, и я предположил, что он просто «завис на полуслове».

– Сэр, оденьтесь, пожалуйста, – я стоял перед ним в одних трусах, – Прошу вас проехать со мной.

– Хорошо, – растерянно ответил я, а затем решился спросить (вообще-то, я побаиваюсь стражей порядка – были у меня с ними неприятные ситуации, оставившие в памяти неизгладимые следы), – Но можно узнать, куда и зачем?

– Я расскажу вам по дороге. Одевайтесь, пожалуйста, – повторил он, – Я подожду за дверью.

– Я арестован?

– Нет-нет, не арестованы.

– Тогда все же прошу вас как-то… – я подбирал нужное слово по-английски – с ним у меня не очень-то хорошо, а грубить полицейскому не хотелось, – … объяснить.

– Нет времени. Но… – он немного помедлил, а потом сказал с некоторым трудом, – Нам нужна ваша помощь.

Видимо, признаться в этом было ему нелегко. Понятное дело: русский – это балалайка, водка и медведи. Особенно в этих краях. Правда, я совсем не пью, и уже один этот факт как-то сбивал местных жителей с толку. Но как бы то ни было, отношение было осторожным и, как мне казалось, несколько насмешливым, и если бы кто-то обратился ко мне за помощью, то я бы очень удивился. А уж если просит шериф…

Я насторожился. Все это было достаточно подозрительно. Но что еще можно было сделать в данной ситуации? Забаррикадироваться в номере и позвонить в полицию?

Я закрыл перед полицейским дверь и начал одеваться, ощущая не только сознанием, но и всем телом сильную тревогу. На улице бушевала буря.

Неиствующий ветер срывал с деревьев листья, ломал ветви и сильными струями дождя хлестал по стенам и стеклам дома.

Часы показывали полтретьего ночи.

«Как я вообще смог уснуть в такую погоду?»

Я надел джинсы, ботинки, свитер и куртку, взял бумажник и вышел из комнаты. Шериф стоял в двух шагах от двери. Увидев меня, он произнес:

– Следуйте за мной! – и, развернувшись, пошел по коридору к лестнице, ведущей со второго этажа, где располагался мой номер, вниз – на первый. Когда-то давно, еще в школе, я узнал, что первый этаж должен у них называться «граунд фло», а второй – «фёст фло», то есть «первый». Но здесь нумерация этажей была обыкновенной. Первый этаж – это первый, а второй –… Ну, да, соответственно.

Я подчинился и двинулся за полицейским.

Мне было крайне не по себе. Да, он сказал, что ему нужна моя помощь, но что он задумал на самом деле – кто знает?

«Я просто мнительный, просто мнительный. Сам себя пугаю тем, чего еще нет», – применил я испытанную формулу. Немного отлегло.

Мы прошли на первый этаж, мимо ресепшена, где на меня с нескрываемым любопытством и настороженностью посмотрел хозяин отеля, и, миновав вестибюль, вышли из гостиницы.

Плотные злые струи дождя обрушились на меня не столько сверху, сколько спереди – прямо в лицо и грудь, пытаясь свалить с ног, ослепить и даже заткнуть рот в том случае, если бы я решился его открыть, чтобы сказать что-нибудь. Шериф пригнулся, пряча лицо от водяной атаки с неба, и побежал к своему внедорожнику, припаркованному неподалеку от крыльца. Я в таком же положении и также бегом последовал за ним. Мы одновременно запрыгнули на сиденья и захлопнули двери.

– Шериф! – чтобы перекрыть шум дождя, приходилось напрягать голосовые связки – Может быть, расскажете, в чем дело?

Тот вместо ответа завел мотор и тронулся с места. В молчании мы выехали со стоянки перед гостиницей, и только тогда он начал говорить – медленно, стараясь подбирать слова попроще (видимо, зная о том, что я не очень хорошо разговариваю по-английски) и тщательно их выговаривая:

– У нас произошло… происшествие. Инцидент.

– Что случилось?

– Пожалуйста, не перебивайте. Мне трудно говорить в такой манере… Итак. У нас произошел инцидент. Нам нужна ваша помощь.

Он замолчал. Я ждал продолжения. Но шериф ничего не говорил, только смотрел на дорогу и крутил руль. Машина пробивалась сквозь ночную бурю. Ливень заливал стекло так, что видимость была минимальной – в нескольких метрах впереди все уже скрывалось за сплошной пеленой дождя.

– Могу я узнать, что именно произошло?

Продолжительная пауза. А затем:

– Я могу рассказать вам, но боюсь, что… вы не сможете понять…

– Почему? «Непростые» слова?

– Да, верно. «Непростые» слова.

– Как же тогда я…

– У нас в городе есть эмигрантка из России. Её зовут Наташа.

«Ну, да, правильно. Всех русских девушек за границей зовут Наташа. Даже если она на самом деле Ксюша или Женя, например».

– Она сможет перевести. Она уже хорошо знает английский. Когда только приехала – уже тогда знала.

Последнюю фразу я почему-то воспринял как намек, что в отличие от меня «приличные люди» перед поездкой учат язык тех мест, куда они собираются.

«Может, я и правда чересчур мнительный?»

– Хорошо, – ответил я, и мы вновь погрузились в молчание.

Наша скорость едва ли превышала тридцать километров в час. Сквозь ливень не было видно почти совсем ничего, кроме капота машины и, как уже было сказано, нескольких метров впереди. Путь был безрадостным и совсем не увлекательным.

«Что-то я не пойму – для чего меня-то тащить куда-то? Почему было не привезти эту самую Наташу ко мне в гостиницу?»

– Простите, шериф. Почему вы решили заехать за мной, вместо того, чтобы приехать с девушкой?

– Потому что… вы нужны нам там.

– Где «там»? – внезапно мне стало еще тревожней.

– На месте происшествия.

– Вы хотите, чтобы я посмотрел на что-то?

Шериф, не глядя в мою сторону, кивнул. Но мне этого было мало, и я все же продолжил расспрашивать:

– Просто посмотреть? И всё? Этого будет достаточно?

– Вы все узнаете на месте, мистер Борисов, – впервые он обратился ко мне по имени, при этом исказив его в американской манере, – Пожалуйста, не отвлекайте меня от дороги. Я стараюсь приехать быстрее.

Я подчинился. Примерно через полчаса мы подъехали к какому-то дому, по-видимому, двухэтажному: сквозь ливень виднелись три освещенных окна на первом этаже и два на втором. Внедорожник, останавливаясь, проехал еще несколько метров, и я увидел впереди огни другого – такого же крупногабаритного – автомобиля. Шериф посигналил и включил в салоне свет. Через несколько секунд в машину на заднее сиденье заскочили двое: среднего роста мужчина лет пятидесяти, немного полноватый, как мне показалось, и невысокая светловолосая девушка лет двадцати семи, фигуру которой скрывал под собой бесформенный плащ.

– Несколько секунд под таким дождем, и мокрая до нитки! – посетовала девушка, но сразу же осеклась. И как-то вдруг стало понятно, что причина, собравшая всех нас в машине шерифа, является чем-то куда более важным, чем даже если бы мы все были «хоть выжимай».

– Мистер Борисов, это мистер Родс.

– Можете звать меня Тед, – сказал мужчина.

– Хорошо, в таком случае, я – Андрей.

– Окей.

– Андрей, это Наташа.

– Очень приятно, – сказал я по-английски, повернув к ней голову – она села позади водителя, и увидеть ее мне было проще, чем Родса.

Длинные светлые волосы, голубые глаза. В целом, довольно симпатичное, привлекательное лицо.

– И мне, – ответила она по-русски, и это как-то сразу словно переключило меня – как будто появился союзник. Друг, который был мне ближе, чем все эти американцы, ни слова не понимающие на моем родном языке, кроме, может быть, все тех же «балалайка», «Путин» и «водка». Тот, с кем я могу поговорить, и мы поймем друг друга, а они – нет.

– Что случилось? – спросил я по-русски.

– Пока не знаю, – ответила Наташа (она что – и правда Наташа?) – Шериф сейчас расскажет, а я буду переводить. Я здесь уже довольно давно живу, поэтому, думаю, смогу справиться со всеми тонкостями. Мистер Коулмэн?

Шериф, услышав свое имя, вздохнул, собираясь с мыслями, и начал говорить. Половину я понимал и без девушки, но все же старался не перебивать, когда она переводила, чтобы не мешать ее работе. Это достаточно непросто – сначала думать по-английски, а затем переключаться и делать это на русском. Дело шло небыстро, осложняясь дополнительно еще тем обстоятельством, что барабанящие по стеклу капли заставляли разговаривать очень громко и периодически переспрашивать друг друга.

– Лучше было бы поговорить в другом месте, например, в участке, но у нас слишком мало времени, чтобы тратить его на дорогу до управления. В такой шторм это будет слишком долго. Поэтому разговаривать придется здесь, – пауза, Наташа переводит, затем Коулмэн продолжает. – Вот эти огни, которые вы видите, Андрей – это дом Теда. В нем произошел некоторый инцидент… – он остановился, и в этот же момент дождь словно решил сделать короткую паузу. Шум на пару секунд чуть снизился и внезапно в эту «брешь» в плотном звуковом полотне дождя я услышал, что мужчина, сидевший позади меня, плачет.

Я почувствовал, как градус напряжения внутри меня совершил дикий скачок в сторону усиления. Тем временем небеса перевели дух и обрушились на землю с новой, еще более яростной, энергией. Хранить молчание было просто невыносимо:

– Что за инцидент?

– Это и правда непросто объяснить… И дело не только в «сложных словах» – для того чтобы справляться с ними, мы пригласили Наташу. Дело в другом…

– В чем именно?

– В том, что произошло, – с нажимом на слово «что» сказал шериф, и его пальцы начали нервно сжимать и разжимать руль. Затем он глубоко вдохнул и с шумом выдохнул, – Послушайте, Андрей, очень важно, чтобы вы отнеслись ко всему тому, что сейчас услышите, очень серьезно.

– Можете поверить, шериф, что так и будет, – пообещал я.

– Хорошо. Начну с того, что я наводил о вас справки – я всегда стараюсь что-то выяснить о приезжих. Наш город небольшой, и я стремлюсь поддерживать здесь установившиеся правила и порядки. И поэтому обращаю пристальное внимание на гостей нашего города. Тем более, что у нас далеко не туристическое место. Помогло то, что в разговоре с Мэттом – хозяином гостиницы – вы сообщили, что пишите книги. Я попросил Наташу поискать информацию в интернете, и мы кое-что узнали о вас.

Он сделал паузу, словно приглашая меня задать вопрос или как-то прокомментировать сказанное. Но я не реагировал и ждал, что будет дальше.

– Мы нашли ваш сайт, – продолжил он, – а также отзывы критиков о книгах и даже – как это ни странно – сами тексты, выложенные на различных ресурсах. Неужели у вас это не преследуется по закону? Хотя, ладно – это же Россия!

Я криво усмехнулся.

– Как я понял, вы пишете о довольно необычных вещах… Наташа объяснила, что вы описываете явления в жизни, опираясь на психологию, философию, медицину и точные науки, верно?

– В общих чертах, так. Психология, физиология, философия, физика, эзотерика…

– Да-да-да, эзотерика – магия, верно?

– Ну, не совсем… Хотя… Наверно, можно отчасти и так сказать.

– Интересно, как я должна переводить эту фразу на английский, – усмехнулась Наташа, но как-то перевела.

– Шериф! – подал голос Родс, и в его словах отчетливо прозвучало отчаяние, – Прошу вас, скорее! Мы теряем время!

– Да, правильно, Тед. Итак, Андрей, перехожу к сути дела. И еще раз прошу отнестись к моим словам со всей серьезностью, так как положение дел совершенно невеселое. Сегодня в доме Теда произошло очень странное и абсолютно из ряда вон выходящее происшествие. Его сын Стивен решил воспользоваться тем обстоятельством, что Тед должен был задержаться допоздна на работе, и позвал друзей на… «магическую вечеринку».

– На магическую вечеринку? Что это значит? – я понял, что пора вникать в суть дела, и имеет смысл задавать вопросы, чтобы выяснить все детали.

– Кто их знает – этих современных подростков. Он позвал еще двух парнишек его же возраста – 12 лет – и они должны были… – на секунду полицейский замялся, а потом все же выдавил, – вызывать какого-то духа. По крайней мере, так говорит старшая сестра одного из парнишек.

Внезапно шерифа словно прорвало. Его голос наполнился силой и возбуждением. До этой минуты он явно подбирал слова и старался соблюсти определенные формальности, приличия и устав. Теперь же, очевидно, он стал говорить то, что думал на самом деле. Что думал и как думал.

– Мистер Борисов, я не сумасшедший! Хотя бы потому, что шерифу нельзя быть сумасшедшим – я несу ответственность за этот город. Понимаете?

Я кивнул.

– Но есть какие-то вещи, которые нельзя объяснить. То, над чем жители больших городов смеются и во что не верят. Но когда вы живете близко к природе, ко всему вот этому, – он повел рукой, как бы приглашая обратить внимание на то, что происходило снаружи, – вы не можете игнорировать некоторые факты, которые происходят независимо от того, верите вы в них или нет. Понимаете?

– Что вы имеете в виду? Чуть конкретней можете пояснить?

– Я воевал. И мне доводилось видеть, как люди совершенно безбашенно бросаются в самое пекло и выбираются невредимыми из таких заварушек, что просто не хочется даже вспоминать. А есть те, кто исхитряются получить пулю в абсолютно безопасном месте – при таких условиях, что, казалось бы, это абсолютно невозможно! Например, при элементарной чистке оружия!.. Я говорю про войну, но сейчас мы перейдем и к нынешним обстоятельствам. Я тогда уже начал задумываться о подобных странных случаях. Их можно было бы списать на случайное совпадение событий, но слишком уж их много набралось, чтобы просто отмахнуться и забыть. Нельзя назвать совпадением, когда человек раз за разом идет туда, где не должен выжить, и возвращается невредимым. Бывало, что на солдате вся одежда иссечена осколками – а на нем самом ни царапины. Повторюсь, это касается войны. А когда вы живете рядом с природой, когда находитесь к ней слишком близко – к этим лесам и горам – то также начинаете чувствовать и понимать вещи, о которых не говорят, но которые все знают. Приходит понимание того, что можно делать и чего нельзя. Сколько я видел искалеченных несчастными случаями людей, которые не слушали свой внутренний голос! Если ты чувствуешь, что не нужно валить лес именно здесь, значит, не нужно этого делать! Если ты чувствуешь, что не нужно сегодня ехать в соседний город, то не нужно ехать! И лавина, которая сходит и уносит с собой жизнь пренебрегшего своим внутренним голосом, подтверждает это. Также как и дерево, которое непонятно по каким причинам валится совсем не туда, куда должно было. Ружья, которые не стреляют в самый нужный момент – и дикий зверь рвет охотника. И, наоборот, встречи с голодными волками, когда невооруженный человек остается целым, так как его не трогают. Всего этого я насмотрелся за свою жизнь, можете уж поверить! Я говорю сумбурно – валю все в одну кучу. Но главное – хочу, чтобы вы поняли…

Я кивнул, поймав на себе тяжелый взгляд шерифа.

– Чтобы вы поняли, что я знаю и понимаю наличие в этом мире чего-то такого, что пока не может быть объяснено наукой! Может быть, это духи, которых оставили нам индейцы – я не знаю. Но я вижу то, что вижу! И слышу то, что слышу!

Он перевел дыхание, дожидаясь, пока Наташа закончит, а затем – уже гораздо сдержанней – сказал:

– В доме находятся три паренька. Я не знаю, что именно они там делали, но на данный момент мы имеем крайне серьезную ситуацию, которая – сомневаться не приходиться – создана ими.

Тед застонал с заднего сиденья.

– Так что же именно случилось, шериф? – спросил я, испытывая крайнее беспокойство от всего происходящего.

– Около полутора часов назад Тед подъехал к своему дому и попытался зайти внутрь. Однако это у него не получилось…

– Именно так! – ворвался в наш разговор Тед, – Я подъехал к дому и увидел, что дорожка и крыльцо не освещены. Это удивило меня. Я вышел из машины и пошел к крыльцу, но, не доходя до него пару десятков футов, остановился.

– Почему? – для того чтобы видеть его, мне пришлось повернуться всем корпусом.

– Дело в том… Дело в том, что меня охватил дикий ужас, мистер Борисов! – воскликнул он, забыв о нашей договоренности называть друг друга по именам, и глаза его при этих словах были раскрыты настолько, что сверху и снизу радужки виднелись полоски белка. – Я не мог даже пошевелиться! Сквозь окно я видел, что в холле сидят на диване мой сын и два его друга. Так, словно смотрят телевизор – но тот был выключен. Я всем сердцем почувствовал, что случилась какая-то беда. Я, наконец, нашел в себе силы отступить на шаг назад. Ужас ослаб, но на смену ему пришла сильная тревога за сына. Я крикнул ему: «Стив! Выходите оттуда!» Но никто из них не отреагировал!

– И в этот миг в течение буквально нескольких секунд разразился сильный дождь, который позже перешел в то, что вы видите теперь, – закончил за Родса шериф.

– Что было потом? – моя тревога увеличивалась с каждой услышанной фразой.

– Потом Тед сел в свою машину и позвонил нам в офис. Звонок принял мой помощник – Дуглас. Судя по всему, тот решил, что Тед тронулся умом, но все же приехал, чтобы разобраться в ситуации… – внезапно у шерифа перехватило дыхание, и он судорожно сглотнул, однако через несколько секунд справился с собой и закончил фразу. – В настоящее время Даг лежит вон там…

Коулмэн показал пальцем в сторону огней.

– Как… Как это произошло?

– Даг подъехал где-то через 10 минут после моего звонка, – снова перехватил инициативу Тед, – и сел ко мне в машину. Я вкратце описал ситуацию. Он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но все же пошел к дому, чтобы проверить мои слова.

– И что произошло?

– Помощник дошел до того же места, что и я, и остановился, как вкопанный. Затем начал медленно пятиться и отодвинулся где-то фута на три. Какое-то время он стоял неподвижно – наверное, раздумывал, как быть…

– А как вы все это разглядели?

– В тот момент дождь еще не превратился в настолько сильный ливень, который идет сейчас. Я видел, как Даг начал обходить дом по периметру. И каждый раз, когда он пытался приблизиться к строению, было видно, что происходит, очевидно, все та же самая вещь – он останавливался или отшатывался и продолжал движение вдоль стен.

– Похоже, что он искал слабое место в этой странной защите.

– Судя по всему, так оно и было. Через какое-то время он обошел дом и вернулся туда, откуда начал. Я вышел из машины и окликнул его. Я был настолько испуган тем, что произошло со мной на дорожке, ведущей к дому, что боялся подойти ближе. Даг повернулся и крикнул мне оставаться в машине. Я подчинился и продолжил наблюдать за происходящим из салона автомобиля. Помощник приблизился к тому месту, где у меня случился приступ ужаса. Не доходя совсем немного – около двух футов – он замер на несколько секунд, а затем решительно сделал два больших шага вперед и оказался почти рядом с крыльцом. И… И…

Нервы Теда сдали – он закрыл лицо ладонями и его тело начало сотрясаться от рыданий. Мне стало уже совсем не по себе.

– Мистер Коулмэн, – обратился я к шерифу, – Может быть, нужно что-то сделать с Тедом – он явно нуждается в помощи.

– Нет-нет, не нужно! – поднял залитое слезами лицо хозяин дома, – Я принял еще одну таблетку успокоительного. Просто она пока не начала действовать. Что-то случилось со мной там – на дорожке, ведущей к крыльцу. Я чувствую себя абсолютно разбитым и обессиленным. Но все-таки не настолько, чтобы меня надо было везти в больницу.

Я посмотрел на шерифа. Тот молча кивнул, как бы подтверждая версию Родса о его удовлетворительном состоянии.

– Даг сделал пару шагов и – по словам Теда – рухнул на колени. А затем, заливаясь слезами и весь трясясь от рыданий – прямо как Тед сейчас – достал табельное оружие и пустил себе пулю в висок.

Последние слова шериф произнес практически бесстрастно – судя по всему, он подавил в себе все эмоции, чтобы они не мешали делу.

– А вы сами пробовали подойти к дому?

– После самоубийства Дага Тед позвонил мне. Я подъехал и первым делом под дулом пистолета попросил Теда выйти из машины. Положил его на землю, надел наручники, а потом поднял и расспросил. Услышав ответы, решил, что тот спятил, посадил его в свою машину – чтобы не убежал, а сам пошел со снятым с предохранителя пистолетом в руке – на тот случай, если бы был кто-то еще замешанный в смерти моего помощника… Чтобы всадить в него пулю!

– И на том же самом месте произошло именно то, что рассказывал Тед?

– Верно. Все так и было, – подтвердил шериф, – Сильный страх, граничащий с ужасом, словно опоясывает дом по периметру. Точнее, не только дом, но и ближайшие двадцать футов. Я сам еще тоже не могу пока окончательно оправиться от оказанного на меня воздействия. А что касается Теда – сами видите, каково ему. Плюс еще его сын находится в доме и, вероятно, в самом эпицентре этой непонятной… – Коулмэн пошевелил пальцами, подбирая верные слова, но, в конце концов, только плюнул с досады и чертыхнулся.

– Почему вы не позвоните…

– Куда? – грубо оборвал меня полицейский, – Моему руководству? Спасателям?

– Не знаю. Кто-то же должен…

– Кто-то должен! И этот человек – я! – жестко сказал шериф, – И я не буду звонить начальству или кому-то еще и рассказывать о том, что произошло. Хотя бы потому, что в такой шторм никто к нам не доберется. А интуиция подсказывает, что парнишки в доме вряд ли протянут до утра при сложившемся положении дел. На самом деле, логических оснований для такого вывода нет, но я привык доверять своему чутью. Да и кроме того, – он криво усмехнулся, – кто мне поверит?

– Боюсь спросить, что я-то здесь делаю, – тяжело сказал я.

– Знаете, Андрей, как уже было сказано, я немало пожил и немало повидал. И на войне, и здесь – будучи шерифом. И совершенно точно не верю, что два события – ваш приезд в наше захолустье и данный инцидент – никак не связаны между собой.

У меня начался озноб – я внезапно понял, чего хочет Коулмэн.

– Хотите сказать, я как-то замешан в этой истории? – стиснув зубы, спросил я, стараясь унять тремор.

– Если бы я решил, что вы имеете какое-то прямое отношение к происшедшему, то, поверьте, сейчас наша беседа носила бы совсем другой характер! Вы бы в полной мере почувствовали, что такое допрос с пристрастием! У меня есть в этом опыт – можете не сомневаться. В конце концов – я сейчас буду с вами совершенно откровенен – вы могли бы просто пропасть без вести, и никто никогда не нашел бы никаких следов! Хотя бы потому, что и искать бы не стали – у нас периодически происходят несчастные случаи. В условиях близости дикой природы это в порядке вещей. Понимаете?

– Ценю вашу откровенность, шериф, – мрачно сказал я, – Но тогда что вы хотите от меня? Чтобы я сделал то, чего не смогли ни вы, ни Тед, ни ваш помощник?

– Еще раз скажу, что я не верю в то, что ваш приезд и сегодняшнее ЧП – просто совпадение. Вы пишете о различных магических штуках, анализируете их, систематизируете… Что-то еще, наверное, делаете. Приезжаете к нам и – бац! – Стив с двумя друзьями находится в зоне действия непонятной враждебной силы, Даг мертв… Что дальше, мистер Борисов? Вы же специалист по таким вещам! Чего нам ждать? Тарелку с марсианами, которые жгут всех землян из своих плазменных пушек?

Шериф разошелся не на шутку. Мне стало совсем тоскливо. Я боялся распалить полицейского еще больше и просто промолчал. Тот несколько секунд шумно сопел, а затем вновь заговорил:

– Ситуация такова, Эндрю, – похоже, он решил больше не мучить себя, правильно выговаривая мое имя, – Ты заварил – тебе и расхлебывать! Как ты это сделаешь – не знаю. Мы окажем тебе ту помощь, которую сможем. Но тебе придется пойти туда прямо сейчас! И других вариантов нет.

Он посмотрел мне в глаза, и в них не было ни тени сомнения в том, что я соглашусь. Потому что, если бы я только попытался возразить, он мгновенно заткнул бы мне рот своим кулачищем – я читал это намерение в его глазах, в выражении лица, во всем его теле.

Мне стало очень страшно. Всего в нескольких шагах от нас начиналась территория зла. Это зло взяло под свой контроль трех подростков, до состояния паники напугала одного человека и убила другого. И сейчас мне предстояло идти к нему. Сердце билось с такой силой, что, казалось, его удары заглушали шум дождя, яростно молотившего по машине.

Очевидно, шериф понимал мое состояние и вытеснял страх внутри меня перед той, неведомой, угрозой другим страхом – вполне реальной и осязаемой опасностью, которую представлял для меня он сам.

Я кинул взгляд на Наташу, которая испуганно переводила взгляд то на Коулмэна, то на меня.

– Она ничем не поможет тебе, Эндрю, – сказал полицейский. Наташа, видимо, забывшись от страха и растерянности, не перевела, но я смог понять эту фразу самостоятельно. – Повторяю, у тебя нет другого выхода. Чем дольше ты будешь сидеть на месте, тем меньше решительности у тебя останется. Уверен, что знаешь это не хуже меня. Поверь, я сам не рад вынуждать тебя таким образом – все-таки я не садист по своей природе, но не надейся на пощаду, если откажешься. В этих местах закон – это я! Я несу ответственность за этот город и за этих людей, и я буду абсолютно безжалостен, охраняя их! А теперь – иди!

С этими словами он перегнулся через меня и открыл дверь. А затем той же рукой, не особо церемонясь, вытолкал наружу.

Я вылез из машины. Сзади раздался звук захлопнувшейся двери. Ливень обрушился на меня словно водопад. Я даже не думал, что с неба может лить столько воды.

«Так и весь город смыть может…»

Я стоял лицом к светящимся окнам и находился словно в оцепенении, которое не мог нарушить даже льющий как из ведра дождь.

«Господи! Я даже не попытался возразить! Что со мной? Гр-р-ребаный полицейский умеет давить! Что будет, если я откажусь? Решится ли он убить меня при двух свидетелях?»

Если дождь не был способен вывести меня из ступора, то в отличие от него сигнал машины шерифа обладал таким потенциалом. Я вздрогнул от резкого звука, вспомнил слова Коулмэна, его габариты, кулаки с побелевшими костяшками, сжимающие руль, и сделал маленький шаг вперед.

Второй. Третий…

К пятому я оставил весь свой старый привычный мир позади. Мне доводилось попадать в переделки, и из них я раз и навсегда усвоил, что в такие моменты чего точно нельзя делать – так это думать о посторонних вещах.

Сейчас самое главное – настоящий момент. Нет больше теплого уютного дома, нет друзей, не существует никого и ничего, кроме вот этой мокрой травы, по которой я переставляю ноги, кроме дождя, скрывающего в своей пелене все на расстоянии нескольких метров, кроме жуткого непонятного зловещего дома, войти в который я должен. И кроме меня, превратившегося сейчас в самое опасное существо на планете – человека, который загнан в угол и который хочет выжить любой ценой.

Я пригнулся так, что спина стала почти параллельной земле и на полусогнутых ногах начал красться вперед, продвигаясь как можно плавней и осторожней. У меня не было никакой специальной подготовки – диверсионной, спасательной, разведывательной. Я просто очень хотел выжить. Я не мог позволить себе умереть, запечатлев в памяти в качестве последнего виденного мной лица морду Коулмэна.

Я понял, что накручиваю себя. Да, и это было правильно. Пусть злость вытеснит страх, точнее, пусть этот жуткий испуг превратится в ярость!

«Да, б..! Я сделаю то, что не смогли они! А потом вернусь и зубами перегрызу шерифу глотку!!»

Я чувствовал, что мышцы и нервы напряжены до предела. Глаза впивались в стену дождя, проникали взглядом вперед настолько, насколько это только было возможно, пытаясь высмотреть хоть что-то впереди. Хотя это было крайне непросто – пространство впереди освещалось лишь окнами дома, как уже было сказано, слабо различимыми сквозь ливень.

«Странно, почему в доме горит свет? Если вызывали духов, то должны были, наверное, выключить».

Через несколько шагов я сошел с травы на асфальтированную дорожку и двинулся по ней. Стали различимы очертания дома. Впереди на дорожке обозначилось какое-то темное пятно.