Текст книги "Правовая система Российской Федерации"

Религиозная доктрина также является источником права и определяет нормы поведения. В соответствии с ней изменяются или толкуются обычаи.

В период, предшествовавший британской колонизации, классическое индусское право не основывалось ни на формальных нормативах, ни на судебных решениях. В период колониальной зависимости оно претерпело существенные изменения; так, в сфере права собственности и обязательственного права традиционные нормы были заменены нормами «общего права». К середине XVIII в. судебных прецедентов накопилось достаточно, однако они слабо вписывались в традиции индусского права. Многие его институты и нормы подверглись модификации и даже были заменены новыми, но полного вытеснения индусского права англосаксонским не произошло. Сложилось нечто вроде англо-индусского права, т. е. индусское право сохранило свое регулирующее значение, но с определенными ограничениями.

Конституция Индии 1950 г. отвергла систему каст и запретила дискриминацию по мотивам кастовой принадлежности. В индусском праве произошла своего рода революция, однако верность традициям прослеживается сквозь все трансформации, вековые корни, связанные с религией, дают о себе знать и сегодня.

Иудейское право. Иудейское право – одна из древнейших религиозных правовых систем, возникла более 3000 лет назад на территории Ханаана (Земля Израиля). В общем, иудейское право состоит из норм иудаизма, имеющих юридическое значение.

Несмотря на тысячелетние контакты с другими правовыми системами, иудейское право остается глубоко специфическим и сохраняет ряд уникальных черт и институтов. К таким чертам относятся, в частности:

1) развитие иудейского права тесно связано с тысячелетней историей еврейского народа, с учетом изменений и дополнений, практики применения и толкования норм иудейского права и является одним из самых продолжительных непрерывных процессов такого рода, хотя и не лишенное как внутренних, так и внешних противоречий;

2) в иудейском праве нормы являются преимущественно императивными и, как правило, представляют собой строгий запрет, обязательства или ограничения, накладывают на лицо значительный объем обязанностей, а соблюдение или несоблюдение их связано с поощрениями или санкциями религиозного характера.

Система иудейского права состоит из двух частей – Писаной и Устной Торы (Талмуда). В узком смысле под Писаной Торой понимается пять книг Торы, а в широком смысле – книги Торы, Пророков и Писания в целом. Следует отметить, что Тора в иудейском праве имеет конституционный характер и является Основным законом в отношении любых других его источников. В свою очередь, задача Устной Торы (Талмуда) заключается в том, чтобы максимально детализировать, объяснить и сделать способными для применения на практике всех 613 фундаментальных принципов и норм, изложенных в Письменной Торе. Таким образом, обе части иудейского права могут существовать исключительно во взаимосвязи друг с другом.

Основным источником Устной Торы является Мишна, которая передавалась от учителя к ученику в течение многих веков, пока в 220 г. н. э. она не была окончательно кодифицирована и записана как базовая интегральная часть Талмуда большим раввином Иегуда Га-Наси. Мишна представляет собой совокупность юридических дефиниций и сентенций, которые кодифицированы выдающимися раввинами по предмету правового регулирования.

Следующим первичным источником иудейского права является Галахический мидраш – компиляция цитат из разных частей Торы, относящиеся к определенному предмету правового регулирования. Таким образом, Галахический мидраш обращается непосредственно к тексту Торы, выбирая из него только те принципы и нормы, которые имеют юридическое значение в ситуации, которая рассматривается на конкретном листе Талмуда, в то время как Мишна является совокупностью кратко сформулированных наиболее авторитетных раввинов древности сентенций или обобщений юридических норм, берет за основу тексты Торы и / или опирается на нее.

Стоит также отметить, что Талмуд состоит не только из Мишны и Галахических мидрашей, но и с Гемар – законспектированных споров и дискуссий на различные юридические темы семи поколений самых влиятельных раввинов Израиля и Вавилона, а также ряда комментариев к ним, сделанных позже.

Иными словами, Талмуд является центральным источником иудейского права, где пересекаются конституционные принципы и нормы Торы, с одной стороны, с юридическими нормами и обычаями, сформулированными раввинами с фундаментальных норм Торы, с другой стороны, где одновременно содержатся критические дискуссии и комментарии по всем вышеуказанным правовым источникам.

Следующим источником иудейского права является обычай, как воспринятая иудейским народом и укорененная в практике форма правового поведения. Здесь стоит отметить, что обычай может стать источником иудейского права только в том случае, если он соответствует основным принципам и нормам, закрепленным в Торе. Однако, в отличие от законодательных норм, созданных мудрецами (раввинами), которые могут быть изменены другими, обычай, получивший статус источника иудейского права, не может быть изменен или отменен одним решением мудрецов (раввинов), или любым другим способом.

Все вышеперечисленные источники права стали предметом кодификации.

Дополнительным источником иудейского права является его доктрина, содержащаяся в трудах многих авторитетных раввинов прошлого и настоящего.

Со времени провозглашения государством Израиль своей независимости 14.05.1948 некоторые элементы иудейского права были включены в израильское право, например: вопросы брака и развода среди евреев, установление личного статуса, национальной и религиозной принадлежности граждан Израиля, частично наследственное право и др.

Вообще, правовая система Израиля является уникальным правовым явлением, в пределах которого органично переплетаются и сочетаются черты романо-германского и англосаксонского права, а также присутствуют, хотя и значительно ограничено, элементы традиционного иудейского права. В стране действуют сразу две системы религиозного права – иудейская и мусульманская, применяемые к представителям соответствующих конфессий.

Семейное право базируется преимущественно на религиозных нормах, а гражданского брака как такового в стране не существует. Соответственно, дела, связанные с решением вопросов личного статуса граждан – брак, развод, рождение, смерть, – регистрируются и рассматриваются соответствующими судебными органами религиозных общин, к которым относятся эти лица; например, в отношении евреев этим занимаются суды раввината.

В общем, можно сказать, что, как и в большинстве других стран с наличием религиозного права, иудейское право регулирует в современном Израиле, прежде всего, вопросы личного статуса лица. Вместе с тем следует учитывать, что, несмотря на преобладание правотворчества со стороны государства, религиозное иудейское право в значительной мере продолжает влиять на формирование и функционирование правовой системы Израиля. Так, отсутствие единой писаной конституции нередко объясняется борьбой между сторонниками светской и теократической концепций в вопросе о роли религии в государстве и правовой системе (последние отрицают необходимость какой-то другой конституции кроме Торы).

Таким образом, особенностью религиозных правовых систем является то, что они: базируются на правопонимании, согласно которому «субъектом правотворчества» выступает воля божества, а право теократично; религиозные нормы являются основным социальным регулятором; религиозное право имеет персональный, а не территориальный характер, т. е. его предписания распространяются только на представителей данной религиозной общины; отдают приоритет обязанностям, а не правам человека; носят преимущественно частноправовой характер.

1.5. Социалистическая правовая семья

В течение почти всего XX столетия наряду с другими правовыми семьями развивалась еще одна правовая семья – социалистический тип права. Как отмечает А.Х. Саидов, критическая оценка многих принципов и положений социалистического типа права или признание некоторого его сходства (по структуре, понятиям) с романо-германской правовой семьей не помешали видным компаративистам признавать данную систему как реальность, подлежащую сравнительному изучению.

Исследователи отмечают, что фактически многие нормы социалистического права были признаны в России, странах СНГ и сохраняют силу до сей поры при соответствии их Конституции. В ряде стран – Куба, Китай, Северная Корея – действуют социалистические конституции и законы.

В советской юридической науке социалистический тип права рассматривался как исторически наивысшая и последняя ступень в развитии права.

Идейную основу социалистических правовых систем составлял марксизм-ленинизм. К. Маркс, Ф. Энгельс и В.И. Ленин сформулировали основные характеристики социалистического права: его обусловленность социально-экономическим строем общества; классовость права как возведенной в закон воли экономически господствующего класса, орудия его политической власти; способность права оказывать значительное обратное воздействие на развитие социально-экономических и политических отношений. Они обосновали экономические, политические и идеологические предпосылки необходимости права в социалистическом обществе. Остро критикуя буржуазное право и доказывая необходимость его революционной отмены, они не выступали за ликвидацию в ходе пролетарской революции всякого права вообще.

Переворот в правовой жизни общества выступал не как простое отрицание старого права, а как переход к высшему историческому типу права, включающий в себя некоторые старые правовые формы, которые использовались в интересах социалистического строительства. Слом старого права являлся составной частью, результатом и следствием слома эксплуататорской государственной машины. Слом политических учреждений предшествовал и, в значительной мере предопределял, слом правовых учреждений.

Руководящая и направляющая роль марксистско-ленинской партии являлась главным условием становления социалистической правовой системы.

На становление зарубежных социалистических правовых систем существенное влияние оказала первая социалистическая правовая система – советская. Советская правовая система предложила конкретные образцы юридических норм и институтов, которые были восприняты полностью или послужили образцом для создания сходных норм и институтов в других социалистических странах.

Зарубежные правовые системы являлись разновидностями социалистического типа права, отражающими различные формы реализации общих принципов социалистического права. Они наряду с общими чертами обладали конкретными, своеобразными, национальными свойствами, отличающими их друг от друга.

Победа социалистических революций в ряде стран Европы, Азии и Латинской Америки привела к созданию мировой системы социализма. Его развитие сопровождалось совершенствованием правового регулирования отношений между социалистическими государствами. Социалистическое право регулировало отношения не только внутри одного социалистического общества, но и между социалистическими странами. Оно превращалось в международное явление.

Становление советской правовой системы начинается после победы вооруженного восстания в Петрограде в феврале 1917 г. и завершается во второй половине 30-х годов, когда государственная собственность безраздельно возобладала в экономике, а большевистская идеология столь же неоспоримо стала господствовать в духовной жизни общества, включая его правосознание.

Правовые системы большинства стран, входивших в социалистический лагерь, ранее относились к романо-германской правовой семье, поэтому они сохранили с ней внешнее сходство. Так, в обеих правовых семьях – и в романо-германской, и в социалистической – норма права всегда понималась как общее правило поведения. В них сохранялись также прежняя юридическая терминология и старое, досоциалистическое деление права на отрасли. И тем не менее особенности социалистической правовой системы оказались настолько значительными, что она выделилась из романо-германской правовой семьи и образовала самостоятельную правовую семью – сначала в СССР, затем в странах Восточной Европы (1945–1950 гг.) и на Кубе (60-е годы).

После Второй мировой войны возникла восточноазиатская группа социалистической правовой семьи – право КНР, Северной Кореи и Вьетнама, – развивавшаяся на основе средневекового китайского права, что обусловило ее своеобразие и особое положение по отношению к европейско-американской группе социалистического права.

В советской юридической науке утверждалось, что в СССР реализуется принцип верховенства закона в системе источников права. На самом деле иерархия юридических актов выглядела иначе.

В вершине пирамиды системы правовых норм СССР находились правила, исходившие от Центрального Комитета ВКП(б) – КПСС либо от их подразделений – Политбюро (Президиума), Оргбюро, Секретариата, отделов. В силу сложившегося политического обычая эти нормы имели приоритет перед любыми другими правовыми актами.

Партийные комитеты, начиная с Центрального, издавали постановления, адресованные «непосредственно государственным» (советской ветви) учреждениям, тогда как с точки зрения формальной юриспруденции они могли обращаться только к членам своей партии в этих учреждениях.

Выпячивание командной роли парткомов противоречило пропаганде преимуществ социалистического строя. Поэтому с середины 30-х годов получила широкое распространение практика издания совместных постановлений ЦК ВКП(б) – КПСС и Совета Министров (СНК) СССР. Она стала формой легализации государственного нормотворчества партийных комитетов. С партийной точки зрения любое такое совместное постановление играло роль директивы для парткомов и для рядовых коммунистов. А участие правительства в его утверждении придавало акту общеобязательный юридический характер. На практике совместные партийно-государственные решения нередко рассматривались правоприменительными органами как надзаконные, что приводило к подрыву принципа верховенства законов.

Значительную конкуренцию законам составляло ведомственное правотворчество. Чтобы замаскировать вопиющие факты попрания авторитета закона, понятие «законодательство» стали толковать расширительно. Многочисленные предписания подавляли количеством, противоречили друг другу и законам. В научной литературе отмечается, что руководители ведомств явочным порядком присвоили себе своеобразное право вето на законодательные акты: установился порядок, когда даже законы СССР действовали в системе данного ведомства только после издания министром соответствующего приказа.

Таким образом, собственно законы в реальных правоотношениях оказались вытесненными с верхнего яруса в пирамиде источников права. За полвека, прошедшие от опубликования Конституции 1936 г. до преобразования советского парламента в 1988 г., Верховный Совет СССР принял всего 81 закон (без учета законодательных актов об утверждении народнохозяйственных планов, о бюджете страны, об утверждении указов Президиума Верховного Совета СССР). Таким образом, малочисленность законов открывала широкий путь для ведомственного и партийного правотворчества, необходимого в создавшихся условиях. Поэтому качество многих законов и указов оставалось очень низким.

Граждане СССР не могли воспользоваться важнейшими конституционными правами, поскольку долгие годы не издавались законы, в которых были бы регламентированы порядок реализации свободы слова, печати, права на проведение митинга или шествия и др. Почти 12 лет (1977–1989 гг.) не принимались законы о судебном обжаловании незаконных действий должностных лиц и о всенародном голосовании (референдуме). Поэтому многие конституционные декларации оставались на бумаге.

Кодификации советского права 1918–1919 гг., 1922–1930 гг., 1958–1970 гг., издание десятитомного Свода законов СССР, которое завершилось в 1985 г., так и не привели к полной кодификация советского права – даже в части официального законодательства, без учета партийных и ведомственных норм, игравших фактически роль законов.

Исследователи отмечают, что в системе источников советского права судебная практика и обычаи стояли особняком. Следуя традициям романо-германской правовой семьи, советские юристы допускали существование обычного и судейского нормотворчества только в порядке исключения и при обязательном сохранении формального верховенства закона. Так, применение обычаев допускалось в морском праве (обычаи порта при морских перевозках) и в земельном (местные правила решения земельных дел). Гораздо шире – хотя и явочным порядком – применялось прецедентное право: Верховные Суды Союза ССР и союзных республик анализировали судебную практику и на ее основе, а также при рассмотрении конкретных дел издавали постановления, которые имели обязательную силу для нижестоящих судов и подчас весьма существенно корректировали нормы законодательства. К примеру, именно судебным толкованием была уточнена статья Кодекса законов о труде, позволявшая администрации уволить работника за прогул, т. е. трехчасовое отсутствие на рабочем месте без уважительной причины. Суд разъяснил, что указанное законом время прогула может быть исчислено и суммарно, если работник – вследствие опоздания, произвольных отлучек, самовольного ухода с рабочего места – в совокупности отсутствовал на работе в течение дня не менее трех часов.

Роль Верховного Суда и прокуратуры в осуществлении конституционного контроля была весьма существенной. Именно на их плечи возлагалась текущая работа по пересмотру огромного количества нормативных актов союзных и республиканских органов, выявлению нарушений конституционности, подготовке заключений по спорным вопросам применения Конституции.

Суды, как и вся система юстиции, составляли важный элемент командной системы партийного руководства страной. Органы правосудия не могли быть гарантами прав человека, особенно когда речь шла о необходимости защитить его от могущественной государственной машины. Разделение властей – законодательной, исполнительной и судебной – отрицалось и в теории, и на практике.

Суды, находясь в центре системы уголовной юстиции, выступали как органы расправы, репрессии, а не как органы правосудия, так как законодатель ставил перед всеми органами уголовной юстиции общую задачу борьбы с преступностью. Суды, подчиняясь данной свыше установке об усилении борьбы с правонарушениями, почти отказались от оправдательных приговоров. Суды и все другие правоохранительные органы находились в фактической зависимости от местных властей. Они зависели от исполкома местного Совета в материальном плане: «слишком» независимые судьи долго могли ждать получения жилья, испытывали трудности с отоплением, продуктовым снабжением, устройством детей в детский сад и т. п. Кроме того, ретивые администраторы были в силах организовать отзыв судьи с его поста или забаллотировать кандидатуру непослушного слуги Фемиды на ближайших выборах судей. Таким путем складывалось печально знаменитое «телефонное право». Судьи состояли – практически поголовно – членами «правящей партии». Институт партийной ответственности стал еще одним орудием подрыва конституционной нормы о независимости суда.

Саидов А.Х. пишет, что на протяжении всех лет советской власти суд так и не занял подобающего ему места в правовой системе общества, что связано как с традициями правового нигилизма, так и со стремлением партийной элиты заменять правосудие своим индивидуальным усмотрением. А ведь юстиция была и остается несущей конструкцией в любой правовой системе. Пренебрежительное отношение к правосудию прокладывает дорогу произволу, подрывает устои права и самого общества.

К 1980-м годам советская правовая система оказалась в состоянии хронического кризиса, который был вызван неоправданной централизацией правотворчества, препятствовавшей принятию на местах наиболее рациональных управленческих решений; несостыковкой юридических норм и новых потребностей хозяйственного развития страны и отдельных предприятий; разрывом между законодательными постановлениями и их реализацией на практике.

Синхронное воздействие этих негативных факторов можно было преодолеть только с помощью всеобъемлющей и комплексной правовой реформы. Однако руководители СССР не сумели ее провести, а в конце 1980-х – начале 1990-х гг. пошли по пути десоветизации права, демонтажа социалистической правовой системы. Впрочем, умения не хватило и на это. Процесс преобразований вырвался из-под контроля, и в ходе революционных событий 1991 г. советская правовая система распалась на разрозненные элементы, сохраняющиеся в законодательстве бывших республик Советского Союза и в правосознании их граждан.

В европейских социалистических странах до социалистической революции в массах существовали сильные юридические традиции, основанные на длительном господстве в общественном мнении взглядов на право как на первооснову человеческого общежития. Эти традиции, с одной стороны, служили каналом распространения настроений, затрудняющих правовое воспитание в духе марксистско-ленинской правовой идеологии, а с другой – имели позитивный смысл, ибо наличие у масс определенных элементов правовой культуры облегчало развитие нового права. В азиатских странах партикуляризм, свойственный докапиталистическим структурам, превращал традиционализм, включая юридический, в устойчивый идейно-психологический фактор.

В реальной истории юридическая традиция всегда выступает в двояком виде: в первом она наследует и передает будущему общекультурные ценности в праве, доносит до новых времен идеалы, усвоенные правом или правосудием прошлых эпох; во втором – препятствует становлению новых правоотношений и новых правовых институтов или вынуждает государственную власть к разного рода компромиссам.

Ученые-юристы утверждают, что правовые системы европейских социалистических государств до социалистической революции относились к романо-германской правовой семье. Это широко распространенное утверждение, как отмечает А.Х. Саидов, не совсем точно. Право Венгрии, Польши, Чехословакии, Хорватии, Словении – развивалось почти так же, как в Германии, Австрии и во Франции. В этих странах существовала сильно укоренившаяся юридическая традиция: право рассматривалось как одно из фундаментальных устоев общества, лица с юридической профессией были наиболее уважаемыми его членами. Право Албании, Болгарии, Румынии, Сербии исторически развивалось иначе. Как и Россия, эти страны долгое время испытывали на себе влияние Византии, а не Западной Европы. В Балканских странах турецкая оккупация на протяжении веков парализовала эволюцию права. В конце XIX – начале XX в. после завоевания независимости Балканские страны использовали опыт Центральной и Западной Европы.

После социалистической революции сложившиеся демократические юридические традиции были поставлены на службу нового строя. Создавалась система социалистического права. Принимались новые законы об аграрной реформе, национализации промышленности, транспорта, роспуске политических партий, о борьбе с контрреволюцией, о строительстве новых органов государства и т. п.

В Болгарии действие прежнего законодательства сразу полностью было отменено. В других странах старое законодательство использовалось, но лишь в той мере, в какой оно соответствовало новым задачам. Так, в Румынии продолжало действовать большинство нормативных актов довоенного времени, важнейшими из которых являлся Гражданский кодекс 1864 г., Торговый кодекс 1887 г., Кооперативный закон 1924 г., Водный закон 1924 г., Патентный закон 1906 г. Было отменено фашистское законодательство.

В ГДР по тем вопросам, по которым не были изданы новые законы, до 1975 г. применялись нормы Германского гражданского уложения (1896) и Германского торгового уложения (1897) при условии, что они не противоречили интересам социалистического правопорядка республики. В некоторых странах временно применялись не только отдельные нормы прежнего частного права, связанные с товарным производством, но и другие старые нормы, например нормы уголовного и административного права.

Необходимо подчеркнуть и то, что отмена норм старого права чаще всего проводилась не законодательным путем, а в процессе правоохранительной деятельности органов государства (с помощью решений по конкретным делам, например решений Верховного суда в Венгрии, которые имели принципиальное значение). На начальной стадии становления социалистического права в европейских странах нормотворческая деятельность судебных органов была весьма активной.

В отличие от СССР в европейских социалистических странах сохранилась преемственность и в области судебной практики. Польская судебная практика вплоть до 90-х годов продолжала ссылаться на довоенную судебную практику.

Таким образом, в европейских социалистических странах на начальном этапе становления правовой системы весьма длительное время существовало своеобразное «двоевластие» в области права. Такое положение было необходимо по двум причинам: во-первых, чтобы во время зарождения новой правовой системы не образовался большой юридический вакуум; во-вторых, чтобы социалистическое право могло использовать демократические элементы имевшихся богатых юридических традиций.

В европейских социалистических странах переход от капитализма к социализму произошел в относительно мирных условиях, без гражданской войны, что в значительной мере повлияло на формирование социалистических правовых систем. Во время относительно мирного перехода пересмотр старых законов не представлялся настоятельной необходимостью и фактически осуществлялся достаточно медленно.

Европейские социалистические правовые системы характеризовались единством их составных частей. При делении права на отрасли образцом для всех зарубежных социалистических правовых систем служило советское право. Тем не менее существовали некоторые различия в построении системы права в разных социалистических государствах, особенно в делении права на отрасли.

Гражданские кодексы существовали не во всех социалистических странах. В Румынии положения ГК 1864 г. применялись не полностью – за исключением частей, касающихся семейных и личных отношений, которые были урегулированы новыми законами.

Гражданско-правовые отношения в Албании также регулировались лишь отдельными законами, такими как Закон о собственности 1955 г., Закон о государственных предприятиях 1954 г. Единственным албанским кодексом был Кодекс законов о семье 1965 г.

А в Чехословакии было принято три кодекса: Гражданский кодекс 1964 г., регулирующий отношения социалистических организаций с гражданами в сфере услуг и имущественные отношения между гражданами; Хозяйственный кодекс 1964 г., регулирующий имущественные отношения между социалистическими организациями, а также некоторые вопросы хозяйственного управления; Кодекс международной торговли 1963 г., регулирующий договоры в области внешней торговли.

ЧССР – одно из первых в мире государств, принявших Закон о международном частном праве, регулирующий отношение национального права к правопорядкам иностранных государств. В 1948 году был принят Закон о международном и межобластном частном праве и о правовом положении иностранцев в сфере частного права. В 1963 году этот Закон был заменен новым законом о международном частном и процессуальном праве.

Все социалистические страны Европы осуществляли социалистические преобразования в сельском хозяйстве через кооперативное производство. Следовательно, для всех стран характерно было выделение сельскохозяйственного кооперативного права в самостоятельную отрасль права.

Между правовыми системами социалистических государств Азии и европейских социалистических государств существовали определенные различия, имеющие важное значение. Эти различия проистекали из своеобразия того исторического пути развития, который прошли азиатские страны, прежде чем стать государствами социалистического типа.

В развитии этих государств можно выделить три периода: период возникновения и становления права (вплоть до XIX в.); колониальный период; период становления, формирования и развития социалистических правовых систем стран Азии.

Рассматриваемые страны представляют собой особую историко-этнографическую область. Их народы связаны между собой близостью происхождения и общими историческими судьбами. Они испытали влияние двух древнейших великих культур – китайской и индийской.

В первый доколониальный период в этих странах среди источников права центральное место занимало обычное право. Государство со своей стороны также воздействовало на обычаи, санкционируя те из них, которые ему были выгодны. Господство обычаев и обычного права обусловило особый характер государственно-правового строя азиатских стран. Существование обычаев создавало партикуляризм в праве. Например, характерная черта правовой жизни Вьетнама состояла в том, что многие общественные отношения, особенно те, которые непосредственно не затрагивали интересы централизованного государства, находились вне сферы правового регулирования.

В результате многовекового влияния конфуцианства, а затем господства колонизаторов в азиатских странах, в сознании различных слоев их населения укоренилось в целом негативистское отношение к праву, которое в отличие от Запада не рассматривалось как опора социального строя, а выступало в основном как орудие устрашения.

В Европе все имущественные отношения связывались с правом собственности, и быстро развивалось частное право, основу которого и составляют имущественные отношения. В Азии право получило преимущественно публично-правовое развитие и сводилось в первую очередь к административной регламентации с жестко фиксированными обязанностями, строгой уголовной ответственностью.

По конфуцианской модели мораль, а не право является первоосновой общественной жизни, а управлять должны люди, а не законы. Право в этой модели – лишь репрессивное орудие, а следовательно, нежелательное зло.

В отличие от конфуцианства легизм отводил закону первостепенное значение. Закон был объявлен важнейшим орудием государственного управления, но имелся в виду уголовный, репрессивный закон. Таким образом, под влиянием и конфуцианства, и легизма в жизни азиатских обществ прочно укоренился «юридический негативизм».

В азиатских социалистических странах в отличие от европейских старое законодательство было отменено сразу. Например, в КНР в результате победы социалистической революции отменялись все дореволюционные законы. В КНДР отмена действия старого права была ускорена тем обстоятельством, что в Корее, как японской колонии, ранее действовало японское право.