Текст книги "Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны"

Данные разработки, основанные на идее одного главного удара, скорее всего, не докладывались Гитлеру.

На совещании 31 июля 1940 г., на котором присутствовали В. фон Браухич, Ф. Гальдер, В. фон Кейтель и А. Йодль, Гитлером были сформулированы основные элементы оперативно-стратегического замысла:

1) удар на Киев с выходом к Днепру;

2) удар через Прибалтику и Белоруссию на Москву;

3) последующий охватывающий удар с севера и юга с целью захвата европейской части СССР;

4) проведение отдельной, вспомогательной операции по овладению нефтеносными районами Баку.

Вопрос о направлении главного удара вермахта – на Москву или Киев – оставался открытым[190]190
  Кульков Е. Н. Актуальные проблемы Второй мировой войны. Подготовка Германии и ее союзников к нападению на СССР // Вестник МГИМО-Университета. 2009. № 5. С. 8; Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 4. 1983. S. 216.


[Закрыть]. Как видно из этих соображений, Гитлер прибегнул к классической схеме стратегического наступления, которой традиционно придерживался германский Генштаб, в том числе и накануне Первой мировой войны: нанесение глубоких ударов, охватывающих главные силы противника с целью их окружения и последующего уничтожения.

Решающее значение придавалось фактору времени, военную кампанию предполагалось осуществить в виде «молниеносной войны», где в ходе генерального сражения (включающего ряд операций) должны были быть разгромлены основные силы русских. Нападение на СССР предполагалось осуществить не позднее мая 1941 г., на «уничтожение жизненной силы России» отводилось 5 месяцев, до наступления осенней распутицы. Гитлер ориентировал участников совещания на разгром Красной армии в ходе «одного стремительного удара», вновь повторив, что «если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия…».[191]191
  Там же.


[Закрыть] Расчеты Гитлера исходили из возможности капитуляции советского правительства или его свержения. В противном случае, Красную армию предполагалось преследовать вплоть до Уральского хребта[192]192
  АйххольцД. Цели Германии в войне против СССР. Об ответственности германских элит за агрессивную политику и преступления нацизма // Новая и новейшая история. 2002. № 6. С. 76.


[Закрыть].

По оценке генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса, «Генеральный штаб сухопутных войск воспринял агрессивные намерения Гитлера с двойственными чувствами. Он видел в походе против России опасный факт открытия второго фронта, а также считал возможным и вероятным вступление в войну Соединенных Штатов против Германии. Он полагал, что такой группировке сил Германия сможет противостоять только в том случае, если она успеет быстро разгромить Россию. Однако сила России представляла собой большую неизвестную величину…»[193]193
  Безыменский Л. А. Особая папка «Барбаросса». М., АПН, 1972. С. 195.


[Закрыть]

Проблема для военных планировщиков заключалась также в том, что им предстояло найти способы решения двух сложных задач: организации фронтального прорыва (в отличие от обходного маневра по «плану Шлиффена»), затем трансформации прорыва в глубокие охватывающие удары, которые должны были замкнуться вокруг основных сил Красной армии. Главный вопрос заключался в следующем: где и какими силами прорывать советский фронт? Первоначальные предложения о прорыве фронта на одном направлении были признаны не соответствующими масштабности задачи. С тем, чтобы разнообразить подходы к решению этой проблемы, к процессу планирования был привлечен генерал Г. фон Зоденштерн, в то время начальник штаба группы армий «А» (позднее – «Юг»).

Руководствуясь принципиальными установками Гитлера, генерал Э. Маркс разработал «Оперативный проект Восток (Ост)», представленный Гальдеру 5 августа 1940 г. В проекте предусматривались действия уже двух ударных групп: одной на южном, другой – на центральном, главном, направлении. Задачей первой группы являлось взятие Киева, второй, после достижения рубежа Рогачев – Витебск, предстояло нанести удар на Москву, после чего ей предстояло повернуть фронт на юг и во взаимодействии с южной группой немецких войск занять Украину.

Выбор главного удара обосновывался особым значением Москвы в качестве «экономического, политического и духовного центра» Советского Союза, соответственно, делался вывод о том, что овладение ею «разрушит целостность русской державы». Конечный рубеж наступления немецких войск устанавливался по линии Дон – Волга – Северная Двина. Выход на этот рубеж, по мнению Э. Маркса, поставил бы советское руководство в безвыходное положение, заставив капитулировать[194]194
  Кульков Е. Н. Актуальные проблемы Второй мировой войны. Подготовка Германии и ее союзников к нападению на СССР // Вестник МГИМО-Университета. 2009. № 5. С. 8.


[Закрыть]. Для прикрытия северного фланга группы армий «Центр», Э. Маркс предлагал создать отдельную группу войск, которая должна была вести наступление в направлении нижнего течения Западной Двины, Пскова и Ленинграда.

Концептуально план Э. Маркса исходил из предположения о неспособности Красной армии выдержать первый мощный концентрированный удар вермахта и полной бесперспективности попыток СССР оказать сопротивление Германии после утраты промышленных центров в европейской части страны. Что касается промышленной базы на востоке Советского Союза, то она не обладала «достаточно высокой производительностью», чтобы компенсировать понесенные потери. Возможность эвакуации советской промышленности из западных районов в восточные не рассматривалась.

Оперативный проект Г. фон Зоденштерна в большей степени учитывал высказанные Гитлером указания на совещании от 31 июля. Он предлагал разместить две ударные группы на флангах: северная группа должна прорываться к Москве, южная – к Харькову, в то время как войска центральной группы (у Бреста) должны были вести сковывающие действия против сил Красной армии. Проект Г. фон Зоденштерна во многом воспроизводил принципиальную схему стратегического решения, содержащегося в плане Шлиффена.

Предложенные проекты подверглись обсуждению в ходе оперативных совещаний с участием Гитлера, Браухича, Гальдера и других генералов. Вступившему 3 сентября 1940 г. в должность первого обер-квартирмейстера Генерального штаба (начальника оперативного управления) генералу Ф. Паулюсу предстояло обобщить предыдущие разработки и представить на их основе уточненный план вторжения.

Тем временем в рамках ОКБ, под руководством А. Йодля, подполковником Б. Лоссбергом был разработан свой оперативный проект (так называемый этюд Лоссберга), датированный 15 сентября 1940 г. «Целью кампании против России, говорилось в варианте Б. Лоссберга, является: стремительными действиями уничтожить расположенную в западной России массу сухопутных войск, воспрепятствовать отводу боеспособных сил в глубину русского пространства, а затем, отрезав западную часть России от морей, прорваться до такого рубежа, который, с одной стороны, закрепил бы за нами важнейшие районы России, а с другой, мог бы послужить удобным заслоном от ее азиатской части»[195]195
  Ямпольский В. Н. «…Уничтожить Россию весной 1941 г.»: (А. Гитлер, 31 июля 1940 года): Документы спецслужб СССР и Германии. 1937–1945 гг. М., 2008. С. 591.


[Закрыть].

В варианте Б. Лоссберга, по сравнению с другими проектами, содержались существенные новации. В частности, предусматривалось создание, помимо двух мощных группировок на московском и киевском направлениях, третьей группировки на ленинградском направлении. Для сосредоточения и развертывания немецких войск у границ СССР предлагалось использовать не только территорию Восточной Пруссии и оккупированной Польши, но и Румынии и Финляндии, к этому времени давших согласие на участие в агрессии против Советского Союза. Потеряв свои европейские территории и выходы к морям, СССР, по мнению Б. Лоссберга, не сможет продолжать войну, даже сохранив военную промышленность Урала[196]196
  Кульков Е. Н. Актуальные проблемы Второй мировой войны. Подготовка Германии и ее союзников к нападению на СССР // Вестник МГИМО-Университета. 2009. № 5. С. 9.


[Закрыть].

Проект Б. Лоссберга исходил из высокой вероятности разгрома основных сил Красной армии в ходе первых приграничных сражений и развала СССР после того, как тот лишится большей части своей европейской территории. Для достижения этой цели предлагалось нанесение мощных рассекающих ударов с последующим расчленением, окружением и уничтожением в гигантских котлах советских войск с последующим выходом на рубеж ниже течения Дона и Волги (от Сталинграда до Горького), далее Северная Двина (до Архангельска). При этом допускалась возможность организованного отхода советских войск с западных оборонительных рубежей в глубь страны и нанесение контрударов по растянувшимся в ходе наступления немецким группировкам. В качестве наиболее благоприятной ситуация рассматривалась та, при которой советские войска основными своими силами оказали бы упорное сопротивление в приграничной зоне. В этом случае вермахт за счет своего превосходства в силах и средствах, а также маневренности, нанес бы поражение советским войскам в приграничных районах, что позволило бы решить поставленные задачи в кратчайшие сроки.

Соображения Б. Лоссберга в значительной степени повлияли на выбор северного направления для наступления вермахта в качестве главного. Позже это предложение было поддержано и в проекте Генерального штаба сухопутных войск от 26 ноября 1940 г.[197]197
  Безыменский Л. А. Особая папка «Барбаросса». М., АПН, 1972. С. 206.


[Закрыть] Когда речь зашла о постановке конкретных целей для групп армий, В. фон Браухич предложил ближайшей целью для группы армий «Север» назначить Псков и Ленинград, для группы армий «Центр» – Смоленск и Москва, а для группы армий «Юг» – Киев. Однако Гитлер, проявив осторожность, настоял на проведении операции в два этапа: сначала предполагалось разгромить противника в Прибалтике, создав тем самым надежную базу для последующего флангового удара на Москву. К числу первоочередных целей было отнесено взятие Ленинграда.

Необходимо отметить, что сам Ф. Гальдер был сторонником главного удара, предпринятого «из района сосредоточения в Восточной Пруссии и северной части Польши в общем направлении на Москву…». Преимущество этого стратегического замысла Ф. Гальдер видел в том, что кроме прямой угрозы, создаваемой Москве, наступление с этих направлений ставит в невыгодное положение советские войска на Украине, принуждая их вести оборонительные сражения фронтом, повернутым на север[198]198
  История Второй мировой войны в 12 т. Т. 3. Начало войны. Подготовка агрессии против СССР. М.: Воениздат, 1974. С. 231.


[Закрыть]. Кроме того, захват советской столицы, по его мнению, имел особое значение, поскольку после этого события сопротивление Красной армии (как это произошло во Франции после падения Парижа) должно было принять неорганизованный спорадический характер и постепенно сойти на нет. Однако его предложение поддержано не было.

Принципиальное значение имело решение А. Гитлера (поддержанное А. Йодлем, Б. Лоссбергом и др.) о нецелесообразности эшелонирования войск, все три группы армий должны были развернуть наступление по всему фронту одновременно, что должно было оказать ошеломляющее воздействие на противника, не позволить ему передислоцировать войска на какое-либо из угрожаемых направлений[199]199
  Безыменский Л. А. Особая папка «Барбаросса». М., 1972. С. 207.


[Закрыть].

Идеи, изложенные в проектах Э. Маркса и Б. Лоссберга, послужили основой для завершающего планирования войны против СССР. Эта работа Ф. Паулюсом в основном была завершена в ноябре[200]200
  Кульков Е. Н. Актуальные проблемы Второй мировой войны. Подготовка Германии и ее союзников к нападению на СССР // Вестник МГИМО-Университета. 2009. № 5. С. 10.


[Закрыть]. Последний вариант плана предусматривал, как и в варианте Б. Лоссберга, создание трех групп армий – «Север», «Центр» и «Юг», которые должны были наступать соответственно на Ленинград, Москву и Киев. К восточной кампании планировалось привлечь 130–140 дивизий[201]201
  Deutschland im Zweiten Weltkrieg. В., 1974. Bd. 1. S. 370.


[Закрыть]. 5 декабря проект (с условным названием «Отто») был представлен В. фон Браухичем А. Гитлеру. На основе одобренного плана Б. Лоссберга под руководством А. Йодля подготовил директиву № 21 («план «Барбаросса»), подписанную Гитлером 18 декабря 1940 г.

Необходимо отметить, что представленные проекты плана войны против СССР, несмотря на существенные отличия, содержали немало схожего. Во-первых, они основывались на том, что Германии не придется вести полномасштабную войну на два фронта, за исключением сдерживающих морских и воздушных операций на Западе. Британия оценивалась как не способная в тот момент к серьезным инициативным действиям военного характера. Соответственно, речь шла необходимости ведения войны не на два, а на «полтора» фронта. «Тотальная» война, как полная и всеобщая мобилизация материальных и духовных сил нации (в духе Людендорфа-Секта), обусловленная возможностью длительной войны, не рассматривалась в качестве актуальной. 17 августа 1940 г. на совещании в штабе Верховного главнокомандования В. фон Кейтель, в частности, назвал «преступлением попытку создания в настоящее время таких производственных мощностей, которые дадут эффект лишь после 1941 г. Вкладывать средства можно только в такие предприятия, которые необходимы для достижения поставленной цели и дадут соответствующий эффект»[202]202
  Самсонов А. Как разрабатывали план «Барбаросса» // Военное обозрение. 2011.11 апр.


[Закрыть].

Во-вторых, так же как и накануне Первой мировой войны, оперативные проекты основывались на осуществлении глубоких охватывающих ударов, которые должны были охватить гигантскими клещами основные силы Красной армии, привести к их окружению и разгрому в приграничных сражениях.

В-третьих, планирование жестко увязывало политико-идеологические, военно-стратегические и экономические цели войны. Ликвидация советской государственности предполагала последующую колонизацию страны с целью максимального использования ее ресурсного потенциала. На территории Советского Союза экономический штаб ОКБ, в частности, рассчитывал захватить около 75 % советской промышленности, а также необходимые сырье и продовольствие для дальнейшего ведения войны[203]203
  Auf antisowjetischem Kriegskurs. Studien zur militarischen Vorbereitung des deutschen Imperialismus auf die Aggression gegen die UdSSR (1933–1941). B., 1970. S. 271.


[Закрыть].

В-четвертых, независимо от того, кто занимался планированием, военно-стратегические соображения основывались на существенной недооценке военного и экономического потенциала Советского Союза, которая так и осталась для германских генштабистов «большой неизвестной величиной». Так, 21 июля 1940 г. на совещании у Гитлера главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал В. фон Браухич в своем докладе заявил, что в Красной армии насчитывается всего 50–70 «хороших дивизий», поэтому для ее разгрома потребуется не более 80-100 немецких дивизий, на сосредоточение и развертывание которых у советской границы уйдет не более 4–6 недель. Соответственно, он предложил начать наступление вермахта против СССР уже осенью 1940 г.[204]204
  Ibid. S. 104.


[Закрыть]

В немалой степени такой недооценке сил противника способствовали недостоверные данные немецкой разведки. В частности, начальник разведотдела «Иностранные армии – Восток» полковник Э. Кинцель утверждал, что Красная армия будет разбита уже в приграничных районах, поскольку ее «парализует страх перед немецкой армией, и она будет лишена способности принять какое-либо решение»[205]205
  Кульков Е. Н. Актуальные проблемы Второй мировой войны. Подготовка Германии и ее союзников к нападению на СССР // Вестник МГИМО-Университета. 2009 № 5. С. 9; Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 4. Stuttgart, 1983. P. 228.


[Закрыть].

Генерал А. Йодль был более осторожен в своих оценках, исходя из того, что для разгрома Красной армии потребуется не менее 120 дивизий, сосредоточение и развертывание которых на Восточном фронте займет не менее четырех месяцев. Соответственно, наступление осенней распутицы и зимних холодов обусловливает необходимость отсрочки начала военных действий против Советского Союза. Эти аргументы повлияли на решение Гитлера о переносе начала войны против СССР на следующий 1941 г.[206]206
  Проэктор Д. M. Агрессия и катастрофа. M., 1968. С. 142.


[Закрыть]

Намерение высшего политического и военного руководства Германии нанести решающее поражение Красной армии в первом же ударе привело к решению о максимальном наращивании наступательных группировок вермахта в ущерб, как и накануне Первой мировой войны, сохранению стратегических резервов. Если в проекте Э. Маркса в состав предназначенных к наступлению групп армий предусматривалось выделить 103 дивизии, оставив в резерве 44 дивизии, то в плане «Барбаросса» это соотношение составляло уже 125 дивизий против 28[207]207
  Кульков Е. Н. Актуальные проблемы Второй мировой войны. Подготовка Германии и ее союзников к нападению на СССР // Вестник МГИМО-Университета. 2009. № 5.


[Закрыть].

Возможность того, что «война на Востоке» может принять затяжной характер, не рассматривалась в качестве заслуживающей внимания альтернативы. Гитлер в кругу близких генералов 9 января 1941 г. заявил: «Русские вооруженные силы являются глиняным колоссом без головы… Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена»[208]208
  Kriegstagebuch des Oberkommando der Wehrmacht (Wehrmacht Fiihrungsstab), 1940–1945. Frankfurt a.M., 1965. Bd. 1. S. 258.


[Закрыть].

По контрасту, закаленный, приобретший в предыдущих войнах огромный опыт вермахт, руководимый профессиональным командным составом, представлял на тот момент мощную военную машину.

Возможность превентивного удара со стороны Красной армии в Берлине не предусматривалась, о чем свидетельствует немало первоисточников. В частности, 7 мая 1941 г. Й. Геббельс записал в дневнике: «Русские еще ничего, кажется, не подозревают. Свои войска они развертывают таким образом, что их положение отвечает нашим интересам, лучшего мы не можем и желать». В свою очередь, Ф. Гальдер 22 мая 1941 г. в своем дневнике отметил оборонительный характер всей конфигурации группировки Красной армии в западных приграничных округах и отсутствие признаков подготовки к наступлению[209]209
  Северный А. Собирался ли СССР напасть на Германию. Военное обозрение. 28 января 2015. Режим доступа: <http://www.stoletie.ru/ww2/sobiralsa_li_sssr_napast_na_germaniju_919. htm>, дата обращения 22.06.2015.


[Закрыть]. Безусловно, военные планировщики, по долгу своей службы были обязаны рассмотреть все возможные, даже маловероятные, сценарии развития событий. В частности, в проекте Б. Лоссберга анализировались возможные варианты действий СССР, в том числе и такой, при котором «русские захотят нас упредить и с этой целью нанесут превентивный удар по начинающим сосредоточиваться у границы немецким войскам». Однако было признано «невероятным, что русские решатся на наступление крупных масштабов, например на вторжение в Восточную Пруссию и северную часть генерал-губернаторства… Видимо, на это не будут способны ни командование, ни войска»[210]210
  Там же.


[Закрыть]. Подобная оценка содержалась и в разведывательных сводках, поступавших в Берлин. В частности, в сводке № 5 от 13 июня 1941 г. Генштаба сухопутных войск Германии отмечалось, что «со стороны русских, как и прежде, ожидаются оборонительные действия»[211]211
  Там же.


[Закрыть]. Таким образом, инициатива в развязывании войны и ее ведении целиком принадлежала Третьему рейху.

Таким образом, военно-стратегическое планирование кайзеровской и нацистской Германии в стремлении реализовать амбициозные политические проекты было вынуждено решать схожие задачи, главная из которых заключалась в создании условий для поочередного, последовательного разгрома своих основных противников, вследствие неспособности страны к ведению затяжной войны. Это обусловило то, что в качестве основного способа ведения военных действий в обоих случаях была избрана концепция «молниеносной войны», которая должна бы привести к разгрому одного из оппонентов еще до того, как успеет отмобилизовать и развернуть свои силы другой оппонент. В условиях нацистской Германии одной из главных задач «молниеносной войны» являлось быстрейшее овладение ресурсами побежденной страны для продолжения «перманентной» борьбы Германии за мировое господство, в роли конечного противника в которой выступали англосаксонские державы. Немецкий историк Р.-Д. Мюллер, в частности, подчеркивал, что, «Гитлер вкладывал в понятие блицкрига такую целеустремленную военную стратегию, которая имела своей целью получение необходимых средств для ведения длительной войны»[212]212
  Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 4. Stuttgart, 1983. S. 143.


[Закрыть], то есть непрерывно разворачивавшейся во времени и пространстве борьбы за доминирование на европейском континенте, а затем и в мире.

Нацистское руководство пыталось учесть неблагоприятный для Германии опыт Первой мировой войны, одной из главных причин поражения в которой рассматривались противоречия между военными и гражданскими политиками. Не допустить повторения этого должен был политический режим во главе с «полководцем-вождем», сосредоточившим у себя все рычаги управления обществом и армией.

Если накануне Первой мировой войны свой стратегический план Германия разрабатывала исходя из неизбежности военных действий на два фронта, то нацистское руководство, учитывая печальный опыт Первой мировой войны, до последнего рассчитывало избежать этой роковой необходимости, прежде всего за счет политико-дипломатического маневра, игры на противоречиях между основными оппонентами с тем, чтобы не допустить формирования антигитлеровской коалиции. Первоначальный успех на этом направлении позволил Берлину добиться значительных успехов в завоевательной политике на европейском континенте.

Отличие военного планирования кайзеровской и нацистской Германии заключалось в том, что у последней не было цельного ведения войны. Принципиальные стратегические установки А. Гитлера (среди которых приоритетное место занимало завоевание ресурсной базы на территории Советского Союза) оформлялись в соответствующие военные планы, исходя из особенностей складывающейся международно-политической обстановки, что придавало военно-стратегическому планированию в определенной степени импровизационный характер. В условиях, когда решение приходилось принимать в сжатые сроки, часто на основе недостоверной информации, это не могло не привести к серьезным ошибкам. В этой связи в дальнейшем изучении нуждается процесс принятия военно-стратегического решения как в кайзеровской, так и в нацистской Германии, в том числе с привлечением возможностей политической и национальной психологии.

Особый интерес, по-прежнему, вызывает ответ на вопрос, почему Гитлер решился на инициативное открытие второго фронта против Советского Союза, что, несмотря на огромный массив разнородной развединформации, оказалось неожиданностью для Москвы. В частности, Г. К. Жуков по этому поводу вспоминал: «Я хорошо помню слова Сталина, когда ему докладывали о подозрительных действиях германских войск: «Гитлер и его генералитет не такие дураки, чтобы воевать одновременно на два фронта, на чем сломали себе шею в Первую мировую войну», и далее «…у Гитлера не хватит сил, чтобы воевать на два фронта, а на авантюру Гитлер не пойдет»[213]213
  Цит. по: Великая Отечественная война в 12 т. Т. 2. М., 2012. С. 638–639.


[Закрыть].

Объяснить это лишь эйфорией от предыдущих успехов вермахта, сумевшего в считаные недели разгромить, в том числе и сильную французскую армию (что явилось недостижимой задачей для кайзеровской армии), а также склонностью к авантюризму А. Гитлера, вряд ли достаточно. Очевидно, что, как и над руководством кайзеровской Германии, над ним довлел фактор «упущенного» шанса, уходящего времени, после которого благоприятная международная обстановка для осуществления агрессии может и не сложиться. При этом А. Гитлер в определенной степени осознавал опасность задуманного предприятия. Об этом говорит тщательность, с которой осуществлялось планирование войны, а также предпринятые масштабные меры по подготовке вермахта к войне на Восточном театре. Однако, рассчитывая на быстрый успех, Гитлер не стал в этот период прибегать к «тотальной» войне в традиции Секта-Людендорфа, предполагавшей мобилизацию всех материальных и духовных сил нации для достижения победы. В отношении Советского Союза применялся другой аспект «тотальной» войны: ее ведение всеми доступными средствами (военными, политико-дипломатическими, экономическими, психологическими) не только против вооруженных сил, но и гражданского населения.

Несмотря на существенные различия в плане войны кайзеровской Германии и военных планах Третьего рейха, они основывались на схожих стратегических принципах, важнейшим из которых являлось осуществление гигантских охватывающих действий, которые должны были привести к окружению и перемалыванию основных сил противника. При этом относительно Советского Союза задача, стоявшая перед Германией, была значительно сложнее: прежде чем осуществить охватывающие действия, вермахту предстояло взломать многосоткилометровый советско-германский фронт сразу на нескольких стратегических направлениях.

В обоих случаях ставка на превосходящую военную силу оказалась недостаточной, а само военно-стратегическое планирование страдало существенным просчетами, связанными, в том числе, с недооценкой «переменчивого» характера войны, военных и военно-экономических возможностей противников, возможной динамикой международно-политических отношений, включая позицию своих союзников. «План Шлиффена – Мольтке», в частности, исходил из предпосылки, что малочисленная армия Бельгии предпочтет капитулировать перед лицом мощной германской армии, однако последней неожиданно пришлось столкнуться с организованным и упорным сопротивлением бельгийцев, что нарушило «график» продвижения германской армии к решающему сражению, где каждый день имел особое значение. В случае с Советским Союзом, Берлин, имея относительно достоверные данные о дислокации и силе советских войск в приграничных округах, не представлял в полной мере мобилизационных возможностей Советского Союза, потенциала его военной экономики (в случае эвакуации большей части оборонных объектов из угрожаемых районов в восточные), стойкости Красной армии, ее способности в относительно короткие сроки в крайне неблагоприятных условиях овладеть искусством ведения современной войны. Главный просчет германского плана войны в обоих случаях состоял в том, что он не отражал реального соотношения сил между Германией и ее противниками.

При этом, в то время как нацистская Германия продолжала основывать свое планирование на концепте «молниеносной войны», ее основные оппоненты, учитывая опыт Первой мировой войны, уже разрабатывали теории войны на истощение, исходящие из того, что победа в будущей войне будет принадлежать тому, что выдержит огромное напряжение (экономическое, моральное и собственно военное) длительной коалиционной войны. Предполагалось, что судьба войны решится на ее завершающей стадии в результате экономического и морального истощения противника под сокрушительными ударами набравших полную силу армий британо-франко-американской коалиции[214]214
  Начальный период войны (По опыту первых кампаний и операций Второй мировой войны) / Под общ. ред. генерала армии С. П. Иванова. М., 1974. С. 55.


[Закрыть].

Серьезные просчеты были допущены и в отношении возможного поведения союзников – в частности, Италии, объявившей с началом Первой мировой войны нейтралитет, и Японии, уклонившейся от открытия второго фронта против Советского Союза после того, как вермахт стал терпеть здесь неудачи. Не оправдались надежды Берлина и на пассивно-выжидательную позицию Англии.

Расчет на сокрушающую мощь первого удара привел к тому, что в обоих случаях накоплению стратегических резервов уделялось остаточное внимание. В обоих случаях это потребовало перевода в годы войны всей экономики страны на военные рельсы, что явилось запоздалой мерой.

Анализируя причины поражения Третьего рейха, бывший начальник Генерального штаба Ф. Гальдер констатировал, что Германия не могла решить «удовлетворительно» своих задач «военными средствами». «Их должен был и мог решить политик, пойдя с Западом против Востока или с Востоком против Запада»[215]215
  Дагиичев В. И. Проблема борьбы на два фронта в стратегии германского милитаризма // Германский империализм и милитаризм. Сб. статей. М., 1965. С. 157.


[Закрыть]. История не терпит сослагательного наклонения, однако данная проблема является небезынтересным предметом в рамках альтернативной истории с учетом того, как развивалась политика Германии в послевоенный период.