Текст книги "Россия в меняющемся миропорядке"

Общие выводы из анализа общемирового правопорядка

1. Классическая теория общемирового, парамаунтно-верховенствующего, иерархического монизма (по Г. Кельзену) на сегодня практически не оправдала себя и уступает место монизму, квалифицируемому нами в качестве «локального», «парцеллярного». Это выражается в распространенной практике отдельных государств, в том числе и России, включения в свои правовые системы международного права с определением его включаемого состава и правового значения в этих системах.

2. Международно-правовая часть в рамках локально-монистической национальной правовой системы неизбежно сохраняет свою автономность (самостоятельность), что столь же неизбежно предопределяет и сохранение локального дуализма во взаимоотношениях внутринациональной и международно-правовой частей общей национальной системы, включая и возможные правовые коллизии между этими частями.

3. По существу, образование локальной монистической системы в рамках правовой системы отдельного государства не отменяет и не изменяет традиционного правоприменения международного права. Но выдвижение такой систематики имеет принципиальное политическое и идеологическое значение демонстрации отношения государства к потенциальному построению прогнозировавшейся единой, глобальной, монистической правовой системы.

4. В концептуальном плане повсеместная практика локального «мультимонизма», по пути которого, однако, пошли пока еще отнюдь не все государства, означала бы полный крах концепции общемирового «классического» монизма. 5. Актуальное состояние общемирового правового пространства, т. е. множественность и многообразие суверенных национальных правовых систем, есть все основания квалифицировать как правовой полиморфизм.

1.3. Формирование основ толкования договорного права

«Правдивость больше всего приличествует истории: риторике присуща сила выражения, поэзии – мифотворчество, истории же – истина»

Всё ли мы знаем о договорах Х века киевских князей с греками?

В научной литературе нашей страны нет недостатка в публикациях о договорах, заключенных в Х веке киевскими князьями Олегом и Игорем с Византией или Греками, как принято их называть. Их текст до нас дошел на страницах памятника русской литературы ХII века «Повести временных лет». Поэтому большинство публикаций посвящено литературным достоинствам самой летописи, анализу составивших ее источников, красоте и образности повествования, языковым особенностям текста, и над всем этим – «величавое и логическое изложение русской истории» (Д.С. Лихачев). В контексте такого патриотического подхода к отечественной истории только на периферии этих исследований можно встретить фрагментарные сведения о договорах, причем, обычно в восторженной подаче того или иного автора. Работ с юридическим анализом договоров нет, хотя со времени заключения каждого минуло более тысячи лет. Основная причин, конечно, в отсутствии их подлинников, а сохранившиеся до наших дней тексты можно увидеть только на страницах «Повести временных лет», а она – источник, который юристы, вряд ли читают.

Мы вообще никогда и ничего не знали бы о договорах, если бы в ХVIII веке в одном из наших монастырей не была случайно обнаружена написанная на пергаменте летопись «Повесть временных лет» (далее – ПВЛ), на страницах которой в контексте исторических событий – «что есть и пошло на Руси», оказались и тексты договоров. В дальнейшем в хранилищах еще ряда монастырей были обнаружены сходные тексты «Повести». Начавшимися исследованиями удалось установить, что летопись была написана в начале ХII века (1117 г.) монахом Киево-Печерской лавры Нестором, но и этот первоисточник давно утрачен. Обнаруживаемые в хранилищах ряда монастырей тексты – результат её переписывания с имевшегося текста, так же когда-то скопированного, с последующими вставками, дополнениями, а так же с неизбежными ошибками и другими погрешностями, допущенными переписчиками-монахами. Безусловно, отразилось это и в точности текстов договоров, в частности, Договора 911 г., и даже в появлении вымышленного «договора 907 г.» (об этом см. ниже). Поэтому ни один из сохранившихся текстов летописи нельзя назвать копией с оригинала: это «списки». Самый старый из них (древний) т. н. Лаврентьевская рукопись, датированная 1377 годом. Этот вариант, по отзывам исследователей, считается самым полным по физической сохранности и читаемости текста.

Большой интерес к «Повести временных лет» сразу же проявили все, кто занимался изучением «исторических древностей» и русской словесности. Представителей науки юридической среди них не было, как не было еще в стране и самой этой науки. Поэтому в первых известиях о «Повести временных лет» в ученых трудах России договоры не упоминались вовсе или только назывались. Да и сами публикации были редки, что и тогда объяснялось ограниченностью доступа к текстам «Летописи», местом хранения которых был тот или иной монастырь, сложностью работы с пергаментными ее носителями, да и самими древними текстами. Поэтому первыми авторами публикаций были те, кто преодолевал эти трудности, а чаще, кому удавалось приобрести ее в собственность, и не спеша, работать с ней дома.

Список таких первых можно начать с Н.М. Карамзина (1766–1826 г.) хорошо известного к этому времени и уважаемого писателя и публициста, вторую часть своей жизни посвятившего изучению прошлого страны. Его главной заслугой стала 12-томная «История государства Российского» (далее – «История»). При написании первых ее томов он пользовался летописью «Повесть временных лет, откуда и заимствовал тексты Договоров4040
  Карамзин Н.М. История государства Российского в 12-ти томах. Т. 1. СПб – 1818; Совр. издание: Под. ред А.Н. Сахарова. М.: Наука. 1989. С. 106–108.


[Закрыть].

Как и сама летопись, их тексты в ней, были написаны на языке, на котором в ту эпоху делали свои первые шаги грамотность и просвещение на Руси – церковнославянском, пока еще только формировавшимся как письменный литературный язык на основе переводов с греческого церковных книг и богослужений. Этот язык, лишь в них и сохранившийся к ХIХ веку, требовал перевода на современный русский язык. Н.М. Карамзин привел текст договоров в собственном переводе и толковании (интерпретации).

Правоведы знают, что, «переводить закон – дело непростое. Закон не литературное произведение, где тот или иной сюжет, образ можно изложить разными словами; в законе каждое слово имеет специальный смысл. Перевод нередко искажает его, навязывает читателю одну трактовку текста, между тем как при анализе текстов законов часто возникают споры по их толкованию»4141
  Российское законодательство Х – ХХ веков. В девяти томах. Т. 1. Законодательство Древней Руси. М., 1984. С. 8.


[Закрыть]. В этом можно убедиться, например, рассмотрев ст. 14 Договора 911 г., смысл которой из-за неправильного ее толкования Н.М. Карамзиным до сего дня является предметом длящегося два века заблуждения.

Ниже ее текст приводится в 3-х вариантах: по ПВЛ (А), в интерпретации Н. Карамзина (В) и в переводе академика Д.С. Лихачева (С).

Вариант А: «О различных ходящих в греки и удолжающих…. Аще злодей (не)4242
  Отрицание «не» было утрачено при неоднократном переписывании в прошлом текста Повести. Поэтому здесь оно было вставлено при ее окончательном переводе и подготовке к академическому изданию – прим. К.Р.


[Закрыть] възратиться в Русь, да жалують Русь хрестьаньску царству, и ять будеть таковый, и възвращен будеть, не хотя, в Русь. Си же вся да створять Русь греком, идеже аще ключиться таково».

Архаичный язык Договора непонятен не только читателю наших дней, он и в ХIХ веке требовал перевода на современный русский язык, а в данном случае еще и чуткого толкования статей с учетом состояния правовых воззрений сторон в эпоху заключения договора. К тому же, за прошедшие века русская речь неузнаваемо изменилась: иным стало ее построение, стиль изложения, изменился словарный запас, многие слова были безвозвратно забыты. О языке договоров киевских князей с греками известный специалист по Византии Ф.И. Успенский, к трудам которого мы будем обращаться, писал, что при их чтении в подлиннике «нельзя не испытывать больших трудностей и недоразумений, происходящих от особенностей языка, путаницы в расположении мыслей и часто странных выражений, требующих комментария». По его мнению, более других это относилось к Договору 911 г., перевод которого с греческого оригинала, «не точно сделанный изначально, а затем еще испорченный переписчиками и толкователями, пытавшимися объяснить древнюю летопись для себя»4343
  Успенский Ф.И. История Византийской империи. Период македонской династии (867–1057). М.: Мысль, 1997. С. 269.


[Закрыть].

Академик С.П. Обнорский, проделавший в 30-е годы ХХ века глубокий историко-лингвистический и текстологический анализ всех трех договоров Киева с Византией (911, 945 и 971 гг.), пришел к выводу, что в оригинале каждый был переводом с греческого языка, но не на тот «старорусский», а на …. болгарский язык, и потому «насквозь пропитан болгаризмами и пестрит грецизмами всякого вида». Договор неполный, первоначальный его текст был сокращен летописцем за счет изъятия ряда статей и их включения «в повествование под 907 г.» (об этом см. ниже), от некоторых статей есть только заглавие «о взимающих куплю Руси», без самого ее текста, есть и другие испорченные места». По заключению С.П. Обнорского, этот текст «позднее был выправлен русским справщиком», но «так и остался неискусный, очень близок к оригиналу, обилен нарушениями требований русского синтаксиса, хотя в результате и приобрел некоторые следы русских особенностей». Иными словами, после двух переводов Договора сначала с греческого языка на болгарский, затем с болгарского на русский того времени в нем остался «силен элемент болгарский при незначительном русском слое»4444
  Обнорский С.П. Язык договоров русских с греками // Язык и мышление. VI–VII. Изд. Академии наук СССР. М. – Л., 1938. С. 97.


[Закрыть]. С учетом сохранности и исправности текста Договора 911 г. С.П. Обнорский оценил его, как «наихудший из всех дошедших договоров»4545
  Там же. С. 81, 100–101.


[Закрыть].

Причина перевода договора на болгарский язык объяснялась просто: в начале Х века на Руси еще не было письменности, а у болгар была, поэтому текст договора византийские юристы перевели на язык, который считали родственным языку подданных Олега. В результате «наихудший» по языку текст договора требовал разностороннего подхода при его переводе и умелого толкования при интерпретации.

Об «испорченности дошедшей до нас редакции договора 911 г.» говорил и В. Сергеевич. Он писал, что «некоторые из его статей (например, 7 и 14) до такой степени повреждены, что настоящий их смысл и восстановлен быть не может, несмотря на все усилия наших толкователей», он так и остался «совершенно непонятен». Автор отказался от ее анализа в своей книге, подробно рассмотрев в то же время все остальные статьи этого договора.

В отличие от В. Сергеевича, Н. Карамзин сделал это, хотя не был профессионалом в деле перевода и не имел достаточных юридических знаний. К тому же, по отзывам современников, он страдал желанием приукрашать особо важные события из прошлого Руси, придавать им легендарный, былинный характер: он искал их черты во всех событиях и нередко, не найдя, искажал, отбрасывая, как ненужные, факты, способные негативно осветить отдельные страницы русской истории. Что подсказала ему его творческая фантазия при толковании ст. 14 Договора 911 г. можно увидеть ниже:

Вариант В: «Ежели между купцами и другими людьми Русскими в Греции будут виновные, и ежели потребуют их в отечество для наказания, то Царь Христианский должен отправить сих преступников в Русь, хотя бы они и не хотели туда возвратиться»4646
  Карамзин Н.М. Там же. С. 108.


[Закрыть].

Сообщил Карамзин современникам и как «между купцами и другими людьми русскими в Греции» могли оказаться виновные, здесь же на месте превращенные им в «преступников»: их привезли туда купцы Русские, которые «торговали невольниками: пленными, взятыми на войне, рабами, купленными у «народов соседственных», или собственными преступниками, законным образом лишенными свободы»4747
  Карамзин Н.М. Там же. С. 109.


[Закрыть]. (к слову сказать, такого наказания тогда на Руси не существовало. – К.Р.).

Таким образом, у Н. Карамзина речь идет о купцах и других русских, отправившихся в Грецию, и среди них уже был «виновный» (или виновные) в каком-то злодеянии. Его-то по требованию русских Царь христианский и должен отправить» как преступника в отечество для наказания. Включив в описание процедуры выделенные нами слова, а их не было в первоисточнике, Н. Карамзин придал ей смысл процедуры, которую читатели без подсказки узнавали как выдачу преступника. В книге этого термина не было. Но «в народ» ушла такая версия, а народ у нас догадливый. Откуда им было знать, что этих слов в первоисточнике не было, что их появление – результат толкования Н. Карамзиным соответствующей статьи, чтобы придать ей именно этот смысл.

Подобное толкование статьи с трудом можно связать с ее оригиналом. Налицо надуманность версии о выдаче преступников. И все это для того, чтобы убедить читателя в том, что еще во времена «вещего Олега» Русь боролась со злом, стремясь найти и наказать каждого злодея. Так Договор 911 г. обрел норму» о выдаче преступников, а это доказывает, что Русь еще в Х веке вела борьбу с преступностью в отличие от других стран!

У Н. Карамзина появилось много последователей, которые повторяли его толкование этой статьи или снабжали свои труды собственным ее переводом, приводить которые здесь нет смысла (М.Ф. Владимирский-Буданов, С.М. Соловьев, А.А. Шахматов, И.Ф.Г. Эверс и др.)4848
  Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып. 1 Ярославль. 1871. С. 12; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 1. М., 1874. С. 117; Шахматов А.А. Несколько замечаний о договорах с Греками Олега и Игоря. (См. Записки Неофилологического общества. Вып. VIII. 1914. С. 19; Эверс И.Ф.Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. Пер. с нем. СПб., 1835. С. 190.


[Закрыть]

Это заблуждение длится с момента выхода в свет первого тома «Истории» Н. Карамзина в 1816 и 1818 годы. За 200 лет так и не было предпринято научного обсуждения его версии перевода ст. 14 Договора, подтвердившего или оспорившего ее правоту. Даже авторы появившихся в конце ХIХ века первых и фундаментальных монографий о выдаче преступников – А. Штиглиц (1882 г.), Е.А. Шостак (1882 г.), Д.П. Никольский (1884 г.), Э. Симсон (1892 г.) и уделившие внимание первым ее шагам в России, обошли этот договор молчанием, как будто его, а значит, и такой нормы не было4949
  Штиглиц А. Исследование о выдаче преступников. СПб., 1882.


[Закрыть]. Эту позицию разделяли и такие рассчитанные на массового читателя издания, как Энциклопедический словарь Русского библиографического института (Гранат) и не менее знаменитый Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона. В первом автор статьи о выдаче преступников В. Уляницкий, а во втором – Вл. Грабарь Договор 911 г. не упомянули5050
  См. Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. 13-е изд. Т. 12. С. 1–8; Новый энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауз и И.А. Ефрон. СПб., Т. 12. С. 5–11.


[Закрыть].

Таким образом, обойдя в своих публикациях о выдаче преступников Договор 911 г., все названные авторитеты в этой области исследования показали тем самым, что он не только не был носителем первой на Руси нормы о выдаче, но и вообще не имел отношения к этой проблеме.

Подобное умолчание специалистов само по себе не может не вызвать вопросов, так как в ХIХ веке (как, впрочем, и в ХХ) версия о Договоре 911 г., как носителе первой нормы о выдаче преступников в истории нашей страны, была не только известна в ученом мире, но и считалась в его кругах предметом «гордости за отечество», достижением его международно-правовой практики той эпохи. Она была широко признана. Ее отрицание или замалчивание специалистами – это выраженное ими её непризнание.

Не заметить этого было нельзя. Названные авторы были пионерами исследуемой проблемы и хорошо знали версию Н. Карамзина. Они не сомневались в ее надуманности и понимали, что само упоминание каждым из них в своей работе Договора 911 г. могло предполагать лишь отрицание в нем такой нормы, а значит, и критический разбор версии. А они этого не хотели. Ее автор оставался для них талантливейшим и непревзойденным исследователем, внесшим заметный вклад в русскую литературу и историческую науку. Знали они и то, что сказал о нём А.С. Пушкин, что «его не критиковали», так как никто не в состоянии исследовать, оценить огромное создание Карамзина – «Историю Государства Российского, «его обширную ученость», которая есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека»5151
  Пушкин А.С. Собр. соч. в шести томах. Т. VI. Критика и публицистика. М., 1949. С. 39.


[Закрыть].

Основная масса наших читателей, в том числе и ученая ее часть, узнавала о Договоре 911 г. и принимала его содержание по «Истории» Н. Карамзина.

Только в 1950 г. в рамках Академии наук СССР было завершено комплексное исследование текста «Повести временных лет». Специалисты по истории русского языка провели ее историко-лингвистический анализ и сделали перевод с языка оригинала на современный русский язык5252
  Повесть временных лет. Подготовка текста Д.С. Лихачева. Перевод Д.С. Лихачева и Б.А. Романова / Под редакцией В.П. Адриановой-Перетц. М.-Л., 1950.


[Закрыть]. Перевод был выполнен Д.С. Лихачевым и Б.А. Романовым. Лихачев также подготовил к изданию исходный текст и перевод ПВЛ, статьи и комментарии к ним.

Проделанная работа отметает всякие сомнения в языковой и смысловой близости перевода Договора 911 г. (как и договоров 945 и 971 гг.) к первоисточнику. Ниже текст статьи 14 приводится в оригинале (вариант А) и ее перевод в редакции Д. Лихачева (вариант Б). Как и другие статьи договора, эта так же имеет название:

А) О различных ходящих во Греки и удолжающих. Аще злодей не възвратиться в Русь, да жалують Русь хрестьаньску царству, и ять будеть таковый, и възвращен будеть, не хотя, в Русь. Си же вся да створять Русь греком, идеже аще ключиться таково.

Б) О различных людях, ходящих в Греческую землю и остающихся в долгу. Если злодей не возвратится на Русь, то пусть жалуются русские греческому царству, и будет он схвачен и возвращен насильно на Русь. То же самое пусть сделают и русские грекам, если случится такое же.

Анализ текста статьи (А) позволяет сделать следующий вывод: её титул, порядок слов в нем и в основном ее тексте, а также временные (ударение на последнем слоге! – К.Р.) формы глаголов и глагольных причастий не оставляют сомнений в том, что в ней идет речь о лицах, отправившихся «в Греческую землю» не должниками. Только там, «в Греках» кто-то из них мог задолжать своему же русскому или греку. По версии же Н. Карамзина этот кто-то отправился в Грецию, будучи удолжающим, более того – даже «виновным», как он его назвал далее, с целью избежать ответственности. И его теперь, как «преступника, Царь Христианский должен отправить на Русь».

В оригинале он значится «злодеем», а в старину на Руси так называли и злостного должника, что не превращало его в преступника5353
  Этого слова вообще не могло быть в Договоре, заключенном в 911 г., так как термин «преступник» в русском языке появился только в период царствовании Петра I. – прим. автора.


[Закрыть].

К тысячелетию Договора 911 г. в Московском археологическом институте был подготовлен словарь к договорам киевских князей с Византией, где был и глагол, от которого происходит причастие «удолжающий» – удолжати, т. е. остаться в долгу»5454
  См. Приложение № 9 в Договоры русских с греками и предшествовавшие заключению их походы русских на Византию. К тысячелетию Договора Олега 911 года. Часть вторая. М., 1912. С. 144.


[Закрыть]. Он есть только в ст. 14 Договора 911 г.: значит, речь в ней шла о долге в его привычном понимании, что исключало его толкование.

Комментарий событий и фактов, упомянутых в ПВЛ, дан во второй его части (книге). Его составитель Д.С. Лихачев писал: «комментарии служат не только целям разъяснения текста, но и целям его восполнения. Разъяснения не даются только в тех случаях, когда происхождение того или иного известия и его историческая значимость не ясны»5555
  Повесть временных лет. Часть вторая. Статьи и комментарии Д.С. Лихачева. С. 150.


[Закрыть]. Автор отметил значимость Договора 911 г., как «первого в истории России международного соглашения, заключенного в письменной форме», дал комментарий его статьям, но последнюю истолковал лишь в той части, которая в малой степени раскрывала ее смысл. В сущности, комментария, как такового нет. Возникает впечатление, что Д.С. Лихачев не счел нужным дать толкование своему переводу этой статьи, и тем более, что-то в нем «восполнить». Он просто ушел от этого вопроса, перейдя к другому.

А другим была «Сравнительная таблица статей договора Олега 911 г. и Игоря 945 г.», составленная в конце ХIХ века М.В. Владимирским-Будановым. В ней тот указал на преемственность норм этих договоров и на то, что практически все нормы первого повторяются во втором, все, кроме статьи 14 Договора 911 г., которую составитель назвал «выдача преступников»5656
  См. Повесть временных лет. Часть вторая. Приложения. Статьи и комментарии Д.С. Лихачева. Издательство Академии наук СССР. М. – Л., 1950. С. 273.


[Закрыть]. В Договоре 945 г. такой нормы нет. Но Д.С. Лихачев и эту таблицу оставил без комментария. При отсутствии с его стороны комментария того и другого фактов остается лишь предположить, что он согласен с М.Ф. Владимирским-Будановым в квалификации статьи 14 Договора 911 г. как нормы о выдаче преступника, что и этот уважаемый автор оказался под влиянием Н. Карамзина.

В итоге выход академического издания ПВЛ не мог изменить устоявшееся мнение о Договоре 911 г., как носителе нормы о выдаче преступников.

Прямых попыток развеять эту версию не было. Без сомнения, все названные выше первопроходцы по проблеме выдачи преступников были уверены в ее надуманности. Поэтому в их случае само упоминание ими Договора 911 г. в своих трудах о выдаче предполагало ее критику, чего они не хотели делать. Ее автор оставался для них талантливым писателем и непревзойденным исследователем, внесшим заметный вклад в русскую литературу и историческую науку. О нем, как писателе А.С. Пушкин когда-то (1822 г.) на вопрос о том, «чья проза лучше в нашей стране, ответил – Карамзина (выделено в оригинале)5757
  Пушкин А.С. О прозе. Собр. соч. в шести томах. Т. VI. Критика и публицистика. М., 1949. С. 18.


[Закрыть].

Он же сказал о нем, что «его не критиковали, так как никто не в состоянии исследовать, оценить его обширную ученость и огромное его создание – «Историю Государства Российского», которая «есть не только создание великого писателя, но и подвиг честного человека»5858
  Там же.


[Закрыть]. Эти слова А.С. Пушкина для каждого из них значили много больше, чем сам Н. Карамзин: ведь и для них был «наше все!»

Никто из них и не стал критиковать Н. Карамзина. Сократ сказал когда-то: «Платон мне друг, но истина дороже». Поэтому отрицание версии Н. Карамзина каждый из названных нами специалистов выразил тем, что обошел молчанием своей книге о выдаче преступников Договор 911 г., показав тем самым, что последний никак не связан с этой проблемой. Остается лишь сожалеть, что форма, в какой это было сделано, так и осталась не понятой в ученых кругах.

Не стал комментировать эту версию и их современник В.И. Сергеевич, хотя им был проделан смелый и глубокий анализ обоих договоров и всех их статей, кроме статьи 14, от рассмотрения которой он отказался, сославшись на невозможность восстановить ее текст и понять ее смысл5959
  Сергеевич В.И. Лекции и исследования по истории русского права. С. 108.


[Закрыть]. Причина была явно надуманной, но, скорее всего, и он почитал авторитет Н. Карамзина.

Началом пересмотра версии Н. Карамзина мог бы стать перевод ст. 14 этого договора, выполненный Д.С. Лихачевым. Его авторитет в работе с древними текстами давал такую возможность, но он отказался от ее комментария, дав понять, что ее смысл раскрыт в сделанном им её переводе.

В 1962 г. и Д.Б. Левин высказал мысль о том, что в Договоре 911 г. речь шла не о выдаче,6060
  Левин Д. Б. История международного права. М., 1962. С. 18.


[Закрыть] но дальше этого заявления он не пошел. Поэтому в контексте содержания его книги эта мысль осталась незамеченной.

Странной по отношении к этой статье Договора 911 г. осталась и позиция известных советских авторов-международников Ю. Баскина и Д. Фельдмана. В небольшой по объему совместной монографии «История международного права» (1990 г.), они коснулись каждой из его статей, а вот последнюю – 14-ю, о которой здесь идет речь, они не назвали, как будто там ее нет6161
  Баскин Ю.Я., Фельдман Д.И. История международного права. М.: Междунар. отношения, 1990. С. 69–70.


[Закрыть]. Поиски ответа на вопрос, почему они так поступили, показали, что при анализе Договора 911 г. они работали не с ПВЛ, а с другим источником, где был его текст – «Памятники права Киевского государства Х – ХII вв.», учебным пособием, подготовленным А.А. Зиминым, и изданным в 1952 г. под редакцией профессора С.В. Юшкова. А.А. Зимин в этом пособии позиционировал себя переводчиком и редактором приводимого текста Договора 911 г., и комментатором его статей. В примечании к переводу он указал, что при его составлении им были лишь «частично использованы материалы Д.С. Лихачева»6262
  Там же. С. 10. Примечание 1.


[Закрыть] (в академическом издания ПВЛ, к тому времени уже 2 года, как опубликованном (1950 г.).

При сопоставлении текстов обоих переводов – в ПВЛ и в «Памятниках» по содержанию совпали статьи с 1-й по 13-ю, текст последней 14-й в пособии А. Зимина был иным. Он отказался не только от использования перевода этой статьи в редакции академического издания ПВЛ, но раз и навсегда решил положить конец всяким недомолвкам по поводу ее смысла. Без колебаний он прямо выразил это в её названии: «Выдача уголовных преступников, бежавших из Руси». Этим он поставил как бы окончательную точку в дискуссии по этому вопросу в юридической литературе страны.

Свой перевод статьи он сопроводил оговоркой, что ее «смысл может быть восстановлен лишь приблизительно» и в своем приближенном ее видении настолько преуспел, что теперь нам вообще не надо напрягаться, чтобы угадывать смысл заключенной в ней нормы. Вот полный ее текст: «злодей (преступник) совершил преступление на Руси, затем бежал в Византию. Там его по требованию русских властей схватывают и насильно возвращают на Русь, где его, очевидно, ждет наказание»6363
  Там же. С. 24.


[Закрыть]. Сочиняя эту редакцию статьи 14-й, автор не думал о трудностях и опасностях, которые дважды должен преодолеть каждый кредитор, чтобы «насильно возвратить на Русь преступника»: сначала отправиться самостоятельно за две тысячи вёрст в Царьград, разыскать его там, задержать и суметь затем насильно своими силами доставить обратно на Русь, преодолеть те же трудные и опасные две тысячи верст опасаясь при этом, что он может сбежать, предварительно расправившись со своим кредитором.

Византийский император Константин Багрянородный со слов приходящих в Царьград руссов по торговым дела записал подробный их рассказ о всех испытаниях, которые им приходилось преодолевать на этом долгом (5–6 недель) «многострадальном, страшном, трудном и тяжелом пути», где их поджидали не только днепровские пороги, когда приходилось и большие лодки-однодеревки и находившиеся в них грузы выносить на берег и то и другое нести на себе мимо каждого порога, а затем снова ставить лодки на воду, класть в них грузы и плыть до следующего порога, а там повторить все это еще восемь раз, так как порогов 9, и только потом плыть дальше. Но так бывало, только если у порогов, а иногда у каждого, их не ожидали печенеги, с которыми приходилось вести отчаянные сражения, так как целью их нападения всегда были товары, а так же пленные и рабы, которых русы везли на продажу. Печенеги устраивали засады на торговые караваны руссов не только у днепровских порогов, зона которых тянулась более, чем на 70 километров, но и на всем пути до устья Дуная. Только после этого русы могли спокойно продолжить путь до Царьграда6464
  Константин Багрянородный. «Об управлении государством». – См. в «Повесть временных лет». Часть вторая. Приложения. М.-Л., 1950. С. 215–217.


[Закрыть]. Но и тогда он не убыстрялся, так как кроме лодочного каравана по берегу его сопровождал конный обоз, сопровождавший шедших в кандалах пеших пленных и рабов, которые были основным «товаром», пользовавшимся большим спросом на рынке Царьграда. Их охраняли младшие княжеские дружинники, так как этот товар всегда принадлежал князю и дружинникам его ближнего круга. Такие торговые караваны организовывали приближенные к князю дружинники. По данным В.О. Ключевского возникло выражение «дружинники-купцы», многие из них любили заниматься торговлей наравне с военным делом, поэтому предпочитали не только военную добычу в виде пленных, но и продавать их. Поэтому их всегда было много в таких торговых караванах. Из-за возможных стычек с печенегами все дружинники были всегда полностью вооружены, вследствие чего византийцы называли эти караваны «военными нашествиями», о чем нас еще не раз придется вспомнить в настоящем исследовании.

Столь пространное отступление от основной темы было необходимо, чтобы понять и критически осмыслить содержание той «внешней торговли», на которой якобы держались отношения Руси и Византии.

Титул, форма и содержание ст. 14 в подаче А. Зимина не оставляли никакого сомнения в том, что это норма о выдаче преступников. Такой она была представлена в учебном пособии, которым около трех десятков лет рекомендовалось пользоваться студентам юридических вузов страны, к тому же изданном под общей редакцией профессора С.В. Юшкова. Как знаток этого периода истории русского права, он хорошо знал, что розыск преступника, его «схватывание», доставление «на Русь» в суд было делом самой пострадавшей стороны, что изначально исключало разумность такого толкования А.А. Зиминым, да и другими авторами ст. 14 Договора 911 г.

Думаю, Ю.Я. Баскин и Д.И. Фельдман не были согласны с версией А. Зимина этой статьи Договора 911 г., поэтому и не включили её в свою книгу.

Тем не менее, в целом можно констатировать, что с конца ХIХ века в юридической науке России отмечено несколько фактов отказа признать версию Н.М. Карамзина, отказа проявленного в скрытой завуалированной форме. Несмотря на необычность формы, пройти мимо этих фактов, нельзя, так как сделаны они были авторитетными учеными страны – признанными специалистами в спорной проблеме. Три обстоятельства не позволили объединить их в коллективное мнение (общую позицию). Первое: оппоненты оспариваемой версии вышли «на сцену», когда ученый мир юристов уже давно принял и «раз и навсегда» поверил в версию Н. Карамзина. Второе: оппонентов было немного, и они были разобщены и творили порознь, что в такой ситуации изначально не обещало успеха. Третье: они были служителями науки, типичными представителями русской интеллигенции, отказавшимися открыто отстаивать правоту своих суждений, путем низвержения версии уважаемого умершего авторитета. Этим объясняется их молчание, а что не сказано, не может быть услышано (или прочитано).

В итоге в юридической науке страны до сего дня сохраняется версия Н.М. Карамзина и на нее продолжаются ссылки в работах по теме. Поэтому радуют первые сомнения в ней, выраженные А.И. Бойцовым в монографии о выдаче преступников6565
  Бойцов А.И. Выдача преступников. – СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004.


[Закрыть]. Отметив давнюю традицию связывать с ней начало выдачи преступников в России, он отметил и появление в науке иной интерпретации этих норм6666
  Там же. С. 22–23.


[Закрыть]. Жаль только, что при этом автор остался верен все той же версии.

В своей содержательной монографии, вслед за рядом российских авторов, к соглашениям, где якобы есть норма о выдаче преступников, кроме Договора 911 г, он причислил и договоры Византии с преемниками Олега – Игорем (договор 945 г.) и его сыном Святославом (договор 971 г.)6767
  Волеводз А.Г.Международный розыск, арест и конфискация полученных преступным путем денежных средств и имущества.(Правовые основы и методика).М.: «Юрлитинформ», 2000. С. 9.


[Закрыть].

Так, в одной монографии по международному уголовному праву мы читаем, что «в договорах князей Игоря (945 г.) и Святослава (971 г.) с Византией, предусматривались вопросы выдачи преступников за деяния, совершенные в соседнем государстве»6868
  Иногамова-Хегай Л.В., Международное уголовное право. – СПб. Издательство «Юридический центр Пресс», 2003. С. 11.


[Закрыть]. Остается лишь гадать, где автору этих строк удалось увидеть подобные обязательства.

Если Договор 911 г. дал когда-то не имевшему юридических знаний талантливому писателю и историку Н. Карамзину повод толковать одну из его статей как норму о выдаче преступников, то в договоре 945 года подобной ей статьи не было вовсе, так как, по мнению его составителей, в ней не было надобности, а в договоре 971 г. ее и не могло быть. Лишь неосведомленность о содержании этих договоров могла породить вымыслы о наличии в них таких положений.

Подобное заблуждение – следствие слепой веры в договоры Киева с Византией как бессрочные, так как стороны скрепляли их клятвами никогда не нарушать6969
  Из заключительной части Договора 911 г. См. Повесть временных лет. Часть первая. С. 225.


[Закрыть] или более витиеватыми обещаниями, как в Договоре 945 г., «хранить дружбу и любовь эту правую до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит в нынешние времена и во все будущие»7070
  Из заключительной части Договора 945 г. Там же. С.236.


[Закрыть]. Обещания давал и клялся только сам князь, и когда он уходил в мир иной, с ним вместе уходили и его обещания. А преемник устанавливал собственные контакты с Византией «с чистого листа» – военного похода на Царьград за мнимой «данью».