Текст книги "Латышские стрелки в борьбе за советскую власть"

Несмотря на неожиданные атаки противника и его численное превосходство, наши потери были невелики[31]31
  Утверждение командира Фридрихсона, будто потери Тукумского полка были невелики, противоречит сообщению А. Кронькална о том, что полк понес довольно большие потери. – Сост.


[Закрыть]. В то же время противник благодаря хорошему руководству наших командиров и героизму стрелков, стрелявших до последней возможности, пока пулеметы не отказали, потерпел огромный урон. Нам удалось перехватить телефонный разговор, из которого мы узнали, что противник не смог использовать свое превосходство только вследствие больших потерь как в командном, так и в рядовом составе.

Один из наших самоотверженных героев, командир полка Карл Герцберг, выполняя свой долг, остался на поле боя.

Командир 6-го Тукумского латышского стрелкового полка,

Фридрихсон

Бой в районе Поворино и Алексиково
Я.С. Адамсон,
бывш. командир роты Латышского стрелкового полка особого назначения, в 1919 году – заместитель командира 3-го полка на Латгальском фронте

Латышский стрелковой полк особого назначения, в котором я командовал 1-й ротой, был сформирован весной 1918 года в Саратове. В октябре 1918 года полк пополнили специальными частями и перевели на станцию Поворино в распоряжение начальника 2-й Курской дивизии Ролько.

Утром 17 октября мы заняли позиции несколько восточнее железнодорожной станции Поворино. В тот же день мы перешли в наступление на станицу Дуплятскую и через несколько дней заняли ее.

Начальником участка Южного фронта был сначала назначен командир полка особого назначения Матисон, а позднее, с 25 октября, – командир 8-го латышского полка Штейн.

25 ноября мы стремительной атакой заняли станицу Орловскую, несмотря на то что белые сопротивлялись упорно. Успехи в боях под Дуплятской и Орловской поднимали наше настроение.

Вскоре наш полк получил приказ освободить узловую станцию Алексиково. Это ответственное задание добровольно вызвался выполнить я с 1-й ротой.

26 ноября в десять часов вечера мы отправились выполнять боевое задание. Противник долго молчал. От высланных разведчиков также не поступало конкретных сведений. Тогда, взяв с собой нескольких стрелков, я сам решил разведать расположение противника. Мы обнаружили его пулеметные гнезда и окопы.

Около полуночи мы в непродолжительной, но жаркой схватке разбили врага и прогнали его со станции Алексиково. Занять всю станицу мы не были в состоянии, так как штыков в роте насчитывалось немного, станица же была довольно большой, с двумя параллельными улицами.

На железнодорожных рельсах мы устроили различные заграждения, чтобы бронепоезд противника не мог подъехать к нам и обстрелять нас. Мы организовали круговую оборону – и не напрасно: в ночь на 27 ноября неоднократно пришлось отбивать контратаки противника.

Позднее нам говорили, что эта ночная атака в районе Алексиково была одной из первых подобного рода атак, проведенных Красной армией. Ночной бой – сложный вид боя, и для достижения успеха в нем нужны хорошие, революционно настроенные войска. С такими небольшими силами, какие имелись в нашем распоряжении, в дневное время мы не смогли бы выполнить задание.

Утром следующего дня прибыли остальные две роты нашего полка – 2-я и 3-я, а также 8-й и 9-й латышские стрелковые полки. Однако наш полк особого назначения (всего один батальон), а также остальные два полка были весьма малочисленными.

Днем белые несколько раз пытались вернуть Алексиково, но безуспешно.

В этих местах белоказаки во главе с полковником Сытниковым не раз проникали в тыл частей Красной армии. Так случилось и вечером 27 ноября: кавалерия белоказаков пробралась через участок 125-го стрелкового полка и заняла Дуплятскую, находившуюся в тылу нашей 3-й латышской бригады, командиру которой подчинялся полк особого назначения.

Вечером командиры рот были вызваны к командиру полка Матисону. Не успели они приступить к докладам, как явился представитель бригады и заявил нервным тоном, что противник прорвался в наши тылы. Он обещал, что завтра утром прибудут подкрепления – два батальона 120-го стрелкового полка, находившегося в Борисоглебске.

В связи с создавшимся сложным положением Матисон создал военный совет, на котором было решено на следующий день с боем отойти.

В целях обеспечения ближайшего тыла нашей группы 8-й латышский стрелковой полк из Алексиково был направлен в Орловскую. Обещанные два батальона утром не прибыли.

Однако, хотя в наш тыл прорвалась неприятельская конница и справа и слева от нас не было ни одной нашей части, если не считать 125-й стрелковый полк, который не оказывал противнику сопротивления, начальник 2-й Курской дивизии Ролько (ему подчинялась 3-я латышская бригада) приказал продолжать наступление в направлении города Урюпинска. За отдачу этого ошибочного приказа Ролько был предан суду военно-революционного трибунала.

Утром 28 ноября в нашем тылу у Орловской завязался горячий бой. На 8-й латышский стрелковый полк двинулись вражеские колонны. Вначале 8-й полк принял их за свежие батальоны, которые должны были прийти нам на помощь, но когда эти войска подошли ближе, стало ясно, что это колонна казаков. Разгорелась жестокая схватка.

В распоряжении 8-го латышского стрелкового полка была морская пушка системы Маклена, снаряды которой, так же как и патроны у «максима», находились в лентах. Этими снарядами мы отлично обработали боевые цепи белоказаков.

Противник одновременно начал наступление еще с двух сторон: по Царицынской железной дороге на нас двигался бронепоезд, а с юга Алексиково атаковала вражеская конница.

На помощь 8-му полку был послан 9-й латышский стрелковый полк, а также 2-я и 3-я роты нашего полка. В Алексиково осталась лишь одна моя 1-я рота. Мы сражались как могли. Один взвод направил свой огонь против бронепоезда и цепей белой пехоты, наступавшей со стороны Царицына, а два остальных отражали натиск вражеских кавалеристов, стремившихся ворваться в Алексиково с юга. Большую поддержку оказывал нам своими двумя орудиями артиллерийский взвод, оставленный при роте.

У Орловской между тем продолжался бой. Связи с находившимися там войсками у нас не было, и никаких подробностей боя мы не знали.

Вдруг я заметил, что мои артиллеристы больше не стреляют. Я отправился к ним и увидел, что артиллерийский взвод, оставив позиции, уходит. Командир полка Матисон, не сказав ни слова, тоже ускакал в направлении Орловской.

Я приказал взводу, сражавшемуся с южной стороны, занять позиции между Алексиково и Орловской и прикрывать отступление остальных наших взводов. Мы отошли до Орловской. Там выяснилось, что 8-й и затем 9-й латышские стрелковые полки вырвались из окружения.

Две роты нашего полка, посланные на помощь 9-му полку, продолжали бой с противником. У 2-й роты был выведен из строя пулемет, а перед 3-й ротой казаки уже размахивали шашками, ожидая, когда рота поднимется, чтобы пустить их в ход.

Видя это, моя 1-я рота дала по казакам несколько залпов и отогнала их. Мы подобрали раненых и отошли в Орловскую, которую вскоре также пришлось оставить.

Наша 1-я батарея, которая пыталась одна вырваться из окружения, сделать этого не сумела. Командир батареи Сакенфелд попросил помощи. Я послал полуроту стрелков, которая помогла батарее отразить противника и присоединиться к полку. Вместе с батареей нам было значительно «веселее». Батарея стреляла хорошо. Мчавшиеся во весь опор казачьи кони, испуганные разрывами снарядов, становились на дыбы и валились наземь вместе с всадниками. Благодаря поддержке артиллерии, сознательной железной дисциплине стрелков и их точным залпам все атаки врага были отбиты.

Большой бой разгорелся также у станицы Дуплятской, где концентрировались резервы противника. И здесь атаки врага были отбиты. Наш полк, выйдя из окружения последним, все же прорвал кольцо смерти, нанеся врагу тяжелый урон.

Вечером 28 ноября мы подошли к станции Поворино. Проходя наши прежние окопы, мы увидели прибывшие только что два батальона, которые мы ждали утром.

Я построил роты в колонну. Несмотря на тяжелые бои и потери (в последние дни в небольшом нашем трехротном коллективе было 23 убитых, 39 раненых и 21 пропавший без вести), полк был боеспособен, настроение было приподнятым. С пением латышских и русских революционных песен полк отправился на отдых.

После непродолжительного отдыха наш особый полк получил распоряжение главнокомандующего армией Вациетиса направиться на Латвийский фронт. Полк встретил этот приказ с воодушевлением и восторгом. Наш путь в Латвию лежал через Москву.

В ночь на 1 января 1919 года мы выехали из Москвы, готовые к боям за освобождение родной Латвии.

5-й особый (бывш. 5-й Земгальский) латышский стрелковый полк в боях 1917–1918 гг
В.Ю. Павар,
бывш. начальник пулеметной команды, позднее – помощник командира 5-го особого латышского полка

После кровопролитных боев в декабре 1916 и январе 1917 года на Рижском фронте 5-й Земгальский латышский стрелковый полк занимал оборонительные позиции в районе Пулеметной горки. Боев не было. Происходили только перестрелка и стычки разведчиков. Каждый день регулярно, почти в одно и то же время, немецкая артиллерия обстреливала наши окопы и ближние тылы. Наша артиллерия вела ответный огонь, хотя и слабее немецкого, так как снарядов у немцев было больше. В некоторых местах наши окопы подходили очень близко к немецким. Наши и немецкие сторожевые посты разделяло всего около 100 метров или даже меньше. Часовые хорошо видели друг друга, но не стреляли.

На Рижском фронте у немцев было мало сил, так как часть войск была переброшена против французов под Верден, где шли ожесточенные бои. Наши войска в декабрьских и январских боях понесли тяжелые потери и были морально подавлены боевыми неудачами и затянувшейся войной.

Во внутренней жизни государства свершились крупные перемены: царь был свергнут – произошла Февральская революция.

Солдаты больше не хотели воевать, организовывали митинги, братались с немецкими солдатами. Латышские стрелки были революционно настроены, находились в боевой готовности, но отказывались идти в наступление, требуя покончить с надоевшей всем затянувшейся войной. На фронте и в тылу росло недовольство Временным правительством. Контрреволюционный штаб XII армии, поддержанный меньшевиками и эсерами, пытался расформировать революционные латышские и сибирские полки, однако этому помешали протесты солдатских комитетов на фронте и отношение рабочих в тылу. В июле в Петрограде состоялась демонстрация рабочих и солдат, требовавшая передать всю власть Советам. Приближалась Октябрьская революция. Контрреволюция мобилизовала все свои силы, для того чтобы удушить революцию.

Используя обстоятельства, сложившиеся в тылу, и ослабление фронта, немцы решили захватить Ригу и двинуться на Петроград. Этот стратегический план немцев, создававший возможность задушить центр революции, отвечал также замыслам русских контрреволюционеров. Штаб XII армии знал о намерениях немцев, но не препятствовал их осуществлению, скорее даже помогая врагу. В июле по «стратегическим» соображениям наши войска оставили плацдарм «Навессала» («Остров смерти») у Икшкиле, удерживавшийся в течение почти двух лет и обильно политый кровью наших солдат. С занятием этой важной укрепленной позиции немцы получили удобную переправу через Даугаву у Икшкиле. С этого участка наше командование сняло значительную часть тяжелой и легкой артиллерии, а также несколько пехотных полков.

Ранним утром 19 августа 1917 года немцы, перегруппировав свои силы, открыли ураганный артиллерийский огонь по линиям русских окопов у переправы через Даугаву под Икшкиле. Русская артиллерия, ослабленная незадолго до этого, была не в состоянии отразить артиллерийскую атаку немцев. Уничтожив артиллерийским огнем русские окопы и их защитников, немцы к полудню почти без потерь переправились через Даугаву у Икшкиле и развили свое наступление через лес в направлении Псковского шоссе и Юглы на Ригу.

Командование XII армии, решив отдать Ригу, приказало войскам отступить с Рижского взморья и Рижского плацдарма к Югласкому мосту. Полкам 2-й латышской бригады, стоявшей в резерве у Юглы, было приказано занять оборонительные позиции у реки Малая Югла и задержать наступление немецких войск, чтобы обеспечить отступление из Риги войск XII армии, которым угрожало окружение. 1-я латышская бригада занимала позиции у Олайне и вела упорные бои с немцами. Отступив от Олайне и заняв позиции у Малой Юглы, 1-я бригада отражала атаки немцев, а позднее заняла оборонительные позиции у Инчукална, прикрывая отступление транспортных средств и артиллерии XII армии.

5-й Земгальский латышский стрелковый полк находился в центре 2-й бригады на самом ответственном участке обороны у Скрипты и в течение 19–20 августа при незначительной поддержке артиллерии (а позднее – и вовсе без нее, так как кончились снаряды) отражал непрерывные яростные атаки немцев. Полк понес огромные потери, но полученное задание – спасти войска XII армии от окружения – выполнил. Полком командовал полковник И.И. Вациетис, позднее, в 1918 и 1919 гг., – Верховный главнокомандующий всеми вооруженными силами РСФСР.

Латышские стрелки дрались самоотверженно, пренебрегая опасностью, не жалея своей жизни. Атаки немцев они отбивали гранатами, штыками и прикладами. Перед окопами полка росла груда немецких трупов.

Выполнив свое задание и потеряв в боях ранеными и убитыми большую часть солдат и офицеров, 5-й Земгальский латышский стрелковый полк под вечер 20 августа отступил в направлении реки Большая Югла – Аллажи. Немецкая армия вошла в Ригу 21 августа. Латышские полки заняли оборонительные позиции на линии Лигатне – Айнажи, для того чтобы закрыть немецкой армии дорогу на Петроград.

5-й Земгальский латышский стрелковый полк, как наиболее пострадавший в боях, перевели в Нитауре в резерв. За бои 19–20 августа в полку было награждено Георгиевскими крестами более 600 солдат и 20 офицеров, в том числе и я как офицер пулеметной команды. Это было неслыханное количество награждений одновременно в одном полку.

После сдачи Риги немцам командование штаба XII армии и Искосол, где большинство составляли эсеры и меньшевики, полностью утратили доверие и авторитет в солдатских массах, в то время как авторитет низших войсковых комитетов возрос. В латышских полках фактически распоряжался руководимый большевиками Исколастрел, который завоевал доверие стрелков и призывал их на борьбу с контрреволюцией, за советскую власть.

В Красной гвардии

Известие о победе Октябрьской революции, аресте Временного правительства и создании рабоче-крестьянского Советского правительства во главе с В.И. Лениным было восторженно воспринято в латышских полках. Высшие офицеры удрали, но основная масса солдат и офицеров выразила доверие и поддержку Советскому правительству.

После отказа Троцкого подписать мирный договор в Брест-Литовске Германия нарушила перемирие и германская армия перешла в наступление. Развалившаяся старая царская армия была не в состоянии сопротивляться наступлению германской армии. Латышские стрелки вместе с русскими солдатами в феврале 1918 года с боями отступили в Советскую Россию, чтобы продолжать там борьбу за советскую власть. Латышские стрелки отлично сознавали, что без Советской России не может быть Советской Латвии.

После того как Латвия была оккупирована немцами, латышские полки были размещены в разных городах Советской России. В это время происходила демобилизация частей старой русской армии; на добровольных началах они реорганизовывались в соединения Красной армии.

В феврале 1918 года после отступления из Латвии (Валки) на Псков – Новгород – Великие Луки 5-й Земгальский латышский стрелковый полк был переброшен в город Бологое для демобилизации и реорганизации в войсковую часть Красной армии. Вместе с полком ушел и я, избранный после Октябрьской революции начальником пулеметной команды «кольтов».

В Бологом параллельно с демобилизацией старого 5-го Земгальского латышского стрелкового полка из добровольцев организовывался новый 5-й Земгальский латышский коммунистический отряд Красной гвардии.

В отряд добровольно вступили почти все стрелки 5-го Земгальского латышского стрелкового полка и революционно настроенные младшие офицеры. Кадровых офицеров в полку уже почти не было. После Октябрьской революции они покинули полк и перешли на сторону белых. Я был назначен начальником пулеметной команды отряда. Командиром отряда был Александр Ремер, командир 1-го батальона 5-го Земгальского латышского стрелкового полка.

В это время во многих городах вспыхнули различные контрреволюционные мятежи и вооруженные восстания белогвардейцев, а в деревнях и селах – кулацкие восстания. Неспокойно было и в Бологом, представлявшем собой значительный железнодорожный узел, где организовывался и комплектовался наш красногвардейский отряд. Нам часто приходилось с оружием в руках восстанавливать революционный порядок то в самом городе, то в его окрестностях.

Красногвардейцы нашего отряда патрулировали в городе и охраняли советские учреждения. Весной 1918 года в Осташкове произошло спровоцированное и организованное эсерами и белогвардейцами вооруженное восстание. Для ликвидации мятежа был послан специальный отряд под командованием Ремера. Отряд состоял из нескольких рот красногвардейцев и пулеметной команды.

Белогвардейцы были хорошо вооружены и яростно сопротивлялись нашему отряду. Перестрелка продолжалась несколько дней, однако наш отряд окружил и уничтожил всю банду, вожаки которой понесли заслуженное наказание. Восстановив революционный порядок в Осташкове, наш отряд вернулся снова в Бологое.

1 апреля 1918 года 5-й Земгальский латышский коммунистический отряд Красной гвардии был переименован в 5-й Земгальский латышский стрелковый советский полк Красной армии. Командиром полка назначили бывшего капитана, командира батальона Яниса Бриедиса. Меня назначили начальником пулеметной команды полка. 13 апреля 1918 года была сформирована Латышская стрелковая советская дивизия. Начальником дивизии был назначен Иоаким Вациетис, бывший командир 5-го Земгальского латышского полка, пользовавшийся среди стрелков большим авторитетом.

В середине июля 1918 года 5-й Земгальский латышский стрелковый советский полк был переименован в 5-й латышский стрелковый советский полк.

Против белочехословаков

В середине июля 1918 года 5-й латышский стрелковый советский полк направили из Бологого на Восточный фронт против бывших чехословацких военнопленных и белогвардейцев, восставших против советской власти. Командующим Восточным фронтом был назначен Иоаким Вациетис.

Штаб Восточного фронта находился в Казани, куда 20 июля прибыл и 5-й латышский стрелковый советский полк. Полк вошел в город стройными рядами с оркестром, под звуки боевого марша. Он был хорошо вооружен и обмундирован, все командиры и бойцы были ветеранами многих сражений. Его сплоченность основывалась на боевых традициях и сознательной революционной дисциплине. Трудящиеся города встретили приход полка с радостью и восторгом, среди буржуев и белогвардейцев его появление породило удивление и страх.

В городе было полно белогвардейских офицеров, юнкеров и кадетов. Красных войск в городе было мало. Поспешно созданные отряды из коммунистов и рабочих были плохо вооружены.

В полку имелись две пулеметные команды – «максимов» и «кольтов». Командующий Восточным фронтом И.И. Вациетис хорошо знал личный состав и боеспособность полка. Он оставил полк непосредственно в своем распоряжении, приказав оборонять город. Наступление белочехословаков на Казань ожидалось со стороны Волги, с кораблей. 5-й латышский полк расположился в городе, занял пароходную пристань у Волги и подступы к городу, организовал охрану штаба Восточного фронта, Государственного банка и государственных учреждений. Атмосфера в городе была очень напряженной. Улицы были безлюдны. Часто имели место различные провокационные выходки: белогвардейцы стреляли из подвалов и особняков, происходили грабежи, поджоги и т. п. Командование спешно создавало и обучало новые отряды из коммунистов и рабочих. Не хватало оружия и боеприпасов. Ждали подкрепления, однако на молодую Советскую Россию враги наседали со всех сторон, а войск было мало и на помощь нам послать было некого.

Вечером 5 августа хорошо вооруженные части чехословаков и белогвардейцев на судах по Волге подплыли к Казани и пытались высадить десант, но контратакой 5-го латышского полка десант был отброшен и потерял много убитыми, ранеными и пленными. Остальные, погрузившись на пароходы, бежали, обстреливаемые нашей флотилией.

Рано утром 6 августа флотилии белых удалось высадить десант на обоих берегах Волги у Нижнего Услона. Около десяти часов утра была занята пароходная пристань, а высаженный десант начал наступление на город в направлении вокзала. Приблизительно в полдень белые заняли возвышенность Верхний Услон и стали артиллерией обстреливать центр города и штаб командующего Восточным фронтом И.И. Вациетиса в гостинице Щетинкина.

В казанском кремле размещался Интернациональный батальон, сформированный из пленных сербов. Белогвардейцам удалось распропагандировать и спровоцировать их. Неожиданно для нас сербы перешли «а сторону белых и предательски открыли из кремля огонь по нашим войскам, причинив нам большой ущерб. Латышские стрелки дрались с необыкновенным мужеством и выдержкой, но силы были слишком неравными. Нам не хватало поддержки артиллерии. В начале боя с нашей стороны участвовало несколько пушек, но, исчерпав боеприпасы, и они замолкли. У белочехов артиллерии было много.

Командование Восточным фронтом отдало приказ эвакуировать Государственный банк, советские учреждения, склады и штаб фронта…

5-му латышскому полку доверили эвакуацию Государственного банка, где были сконцентрированы большие запасы золота. Эвакуация банка производилась буквально под огнем белогвардейцев, и мы успели спасти лишь небольшую часть золота.

Стрелки под командованием командира пулеметного взвода Яниса Берзиня, отражая огнем натиск белогвардейцев, погрузили в две пароконные повозки кожаные мешки с золотом и другими ценностями, а также государственные денежные знаки и, отстреливаясь, доставили их к Волге на пароходную пристань. Охраняемый вооруженным отрядом под командованием Яниса Берзиня, пароход доставил по Волге ценный груз в надежное место. Успешно выполнив задание, Янис Берзинь со своим отрядом вернулся в полк, где его ждала заслуженная благодарность командования.

После двухдневных кровопролитных боев 5 и 6 августа нам пришлось с боями отступить из Казани. 6 августа к 5 часам вечера город покинули все войсковые части Красной армии, за исключением штаба командующего Восточным фронтом Вациетиса и 5-го латышского полка. Отдельные группы этого полка вместе с командующим с наступлением темноты прорвались из окружения и под сильным артиллерийским и пулеметным огнем противника переправились по мосту, а также на плотах и лодках через реку Казанку и в ночь с 6 на 7 августа отступили из Казани.

Помню, что в эту ночь была буря и сильный ливень. Гремел гром. Молнии освещали улицы и окна домов, откуда белогвардейцы стреляли по нам из винтовок и револьверов. Хозяйственная команда полка, а также группа бойцов и штабных работников вместе с командиром полка Янисом Бриедисом не вышли из окружения и были взяты в плен. В результате упорных боев дальнейшее продвижение белочехословаков и белогвардейцев было задержано. Враг понес большие потери, время было выиграно. Войска красных получили подкрепление, и вскоре белых изгнали из Казани.

В штабе Верховного главнокомандования

За бои под Казанью ВЦИК наградил 5-й латышский стрелковый советский полк первым в Красной армии Революционным почетным красным знаменем; многие командиры и бойцы получили ценные подарки.

Штаб Восточного фронта в конце августа переместился в город Арзамас, а вместе с ним для охраны города и поддержания в нем революционного порядка туда отправился 5-й латышский полк, который должен был там переформироваться и доукомплектоваться после понесенных тяжелых потерь. Полк укомплектовался в основном из добровольцев, а командный состав – из солдат и унтер-офицеров бывшего 5-го Земгальского полка. Командиром полка вместо сдавшегося в плен Яниса Бриедиса был назначен бывший командир батальона Янис Грегор, а комиссаром – Янис Лундер. Полк был переименован в 5-й латышский особый полк.

В Арзамасе полк получил технику и вооружение. Были сформированы полковая батарея и взвод конной разведки, организована музыкантская команда, укреплены транспортное хозяйство и полковые мастерские. Все подразделения были пополнены опытными командирами, в короткий срок обучены молодые бойцы.

В сентябре 1918 года командующий Восточным фронтом И.И. Вациетис был назначен Верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами РСФСР. В штабе Восточного фронта в Арзамасе сформировался полевой штаб Верховного главнокомандующего, который затем переместился в город Серпухов. В октябре 1918 года за штабом в Серпухов последовал и 5-й латышский особый полк для охраны штаба главкома и несения гарнизонной службы в городе и его окрестностях. Из рядов 5-го латышского особого полка был выделен целиком весь командный состав (начиная от командира полка до командиров взводов включительно – всего около 40 человек) для формируемого нового 5-го полка, который непосредственно вошел в состав Латышской стрелковой советской дивизии вместо нашего 5-го латышского особого полка (бывшего 5-го Земгальского). Немало командиров из 5-го латышского особого полка было взято и в полевой штаб Верховного главнокомандующего в городе Серпухове.

Весной 1919 года полевой штаб Верховного главнокомандующего переместился в Москву, а за ним вскоре последовал и 5-й латышский особый полк. В Москве он охранял Кремль и правительственные учреждения, а также Реввоенсовет Республики.