Текст книги "От Версаля до «Барбароссы». Великое противостояние держав. 1920-е – начало 1940-х гг."

Можно предположить, что еще при подписании Договора о ненападении с Германией Сталин не мог не понимать моральной уязвимости советской позиции: не случайно ведь он вычеркнул из преамбулы проекта договора тезис о дружбе с фашистским государством. Поэтому, по нашему мнению, все его последующие действия представляли собой лавирование с тем, чтобы выиграть время и как можно дольше оставаться нейтральным. Так, еще до начала военных действий в Польше он сделал попытку по дипломатическим каналам вновь пробудить у правительств Великобритании и Франции интерес к прерванным в двадцатых числах августа военным переговорам, даже предложил дату их возобновления – 30 августа. Зондаж, однако, оказался безрезультатным.

Параллельно советское руководство предприняло шаги, которые должны были продемонстрировать готовность Советского Союза оказать помощь Польше в ее противостоянии Германии. 27 августа Ворошилов выступил с интервью в газете «Известия», в котором дал понять, что СССР не исключает возможности поставок Польше «сырья и военных материалов» без заключения с последней пакта о взаимопомощи. Логическим продолжением этой линии стал визит советского полпреда в Польше Н. И. Шаронова к польскому министру иностранных дел Ю. Беку 2 сентября, во время которого он задал вопрос: почему Польша не обращается к СССР за помощью поставками оружия?[603]603
  Documents on Polish-Soviet Relations 1939–1946. London, 1961. Vol. I. P. 42.


[Закрыть] Правда, дальнейшее развитие событий сняло этот вопрос, сделав ненужным и сам ответ. Вариант, предполагавший эффективное сопротивление Польши фашистской агрессии, с одновременным активным участием в войне Англии и Франции, и переход военных действий в русло затяжной войны, что открыло бы возможность для дальнейших политических маневров, очень скоро отпал.

Объявив войну Германии, западные союзники особой активности не проявляли. Поэтому польскому народу и его армии пришлось вести неравное противоборство с захватчиками. К тому же развернувшиеся боевые действия выявили трагическую правду – полную неподготовленность Польши к войне. Из-за опоздания с частичной и общей мобилизациями завершить формирование многих соединений не удалось. Силы сторон в начале боевых действий на польско-германском фронте были слишком неравны и далеко не соответствовали планам польского генерального штаба (см. табл. 3).

Таблица 3. Состав вооруженных сил Германии и Польши в германо-польской войне[604]604
  История Второй мировой войны. Т. 3. С. 20.


[Закрыть]

Как видно из таблицы, Германия имела общее превосходство в силах и средствах. Моторизованных, танковых и легких дивизий в польской армии не было. На стороне германской армии было более чем двойное превосходство в тяжелой артиллерии, превосходство в легкой артиллерии в полтора раза и в противотанковой – почти в восемь раз. Германская авиация количественно превосходила польскую авиацию почти в пять раз. На направлениях главных ударов это превосходство было подавляющим: в танках – восьмикратное, полевой артиллерии – четырехкратное, противотанковой артиллерии – семикратное. Вермахт имел более высокий уровень технической оснащенности и боевой подготовки войск, чем польская армия.

До начала военных действий, в июле, германским командованием были проведены большие учения высших штабов со средствами связи на местности, что послужило хорошей практической школой и сыграло немаловажную роль в организации управления и связи во время войны с Польшей.

Германия закончила мобилизацию вооруженных сил значительно раньше Польши и опередила ее в создании стратегических группировок войск и занятии исходных районов. К 1 сентября германское командование развернуло 95 % соединений, предназначенных для вторжения в Польшу[605]605
  Там же. С. 452.


[Закрыть]. Одновременно с мобилизацией и развертыванием сухопутной армии шло развертывание военно-воздушных сил, военно-морского флота и пополнение частей вермахта личным составом до штата военного времени. Это обеспечивало решительное превосходство над противником в вооружении и численности войск, захват стратегической инициативы и достижение крупных результатов уже в начале войны.

Начало военных действий со стороны Германии не было неожиданным для Польши. Внезапность заключалась в самой форме наступательных действий германских вооруженных сил.

Наиболее внезапными были действия германской авиации. Пользуясь численным превосходством и действуя по ранее разработанному плану, германская авиация в течение первых четырех часов с начала военных действий уничтожила не менее одной трети польской авиации на ее аэродромах. С другой стороны, в первые же часы войны германская авиация, предназначенная для участия в боевых операциях, с целью укрытия ее от возможных атак польской авиации была переведена со своих основных аэродромов на временные. Польская авиация оставалась на своих базах.

Танки и авиация использовались вермахтом массированно. Например, 10-й армии (из группы армий «Юг»), наносившей главный удар, были переданы один танковый и один моторизованный корпуса. Общее число танков и бронеавтомобилей в этой армии превышало 1100 единиц[606]606
  Там же. 456.


[Закрыть].

Уже к концу первой недели войны группировки вермахта не только сломили оборону польской армии на рубежах вдоль границы, но и осуществили глубокие обходные маневры.

К исходу 2 сентября германские войска занимали следующее положение: 3-я армия своим левым флангом, развивая успешное наступление в южном направлении, продвинулась глубоко на польскую территорию и подошла к подступам Млава, Маков. Группа войск, находившаяся на правом фланге 3-й армии, через Мариенвердер наступала в юго-западном направлении и достигла крепости Грауденц. 6 сентября войска 3-й армии захватили плацдарм на р. Нарев, поставив под угрозу окружения польские войска в районе Варшавы.

4-я армия наступала на юго-восток на фронте Быдгощ, Грауденц. 1 сентября ее части достигли р. Браа; 2 сентября, форсировав Браа, ее головные части подошли к р. Висла, юго-западнее Грауденца и начали развивать наступление вдоль Вислы на Варшаву.

На фронте 8-й армии, в районе Ченстохова, польская армия оказала сопротивление германским войскам. Группа Кутшебы нанесла контрудар на р. Бзура по левому флангу 8-й немецкой армии. Несмотря на плохую обеспеченность артиллерией, отсутствие авиационной поддержки, польские войска нанесли поражение 30-й пехотной дивизии вермахта, взяли более 1,5 тыс. пленных и задержали на несколько дней продвижение 8-й немецкой армии к Варшаве. Бои приняли упорный характер, и только к вечеру 2 сентября германским войскам при помощи танков удалось сломить сопротивление поляков и захватить Ченстохов.

Механизированный корпус генерала Гота, действовавший на правом фланге 10-й армии, не встретив сопротивления польских войск на направлении своего наступления, вырвался вперед и 8–9 сентября подошел к предместьям Варшавы, захватив переправы на Висле к востоку от Радома, чем ускорил капитуляцию польских войск в этом районе 11 сентября.

В ходе войны в Польше германским командованием был полностью осуществлен принцип охватывающих ударов подвижными соединениями. Сравнительно легко была вынуждена к отступлению польская познанская армия охватывающим движением из Померании и Верхней Силезии. Первый глубокий охват был произведен германскими войсками на участке между р. Висла и ее притоком Бзура и закончился окружением польских войск у Кутно. Наступление 4-й армии Клюге одновременно изолировало польскую армию в Данцигском коридоре и вынудило ее после небольшого сопротивления к капитуляции. Второй, более глубокий, охват был осуществлен 10-й армией, наступавшей из Верхней Силезии, и 3-й армией, наступавшей из Восточной Пруссии. Он был сомкнут у Влодавы, 60 км южнее Брест-Литовска.

Большую роль продолжала играть германская авиация, которая активно использовалась для действий по политическим, стратегическим и промышленным центрам и путям сообщения Польши, начиная с того момента, когда германские войска только еще вступили на ее территорию.

Авиация взаимодействовала с пехотой и танками, часто выполняла задачи тяжелой артиллерии, использовалась для преследования отходящих польских войск. Своими действиями по коммуникациям она наносила большой урон польской армии, превращая отступление в беспорядочное бегство.

Польша не была достаточно подготовлена к воздушным атакам германских ВВС. Аэродромы ее не располагали рабочей силой, которая могла бы немедленно после бомбардировки приводить их в порядок. Важнейшие мосты не были обеспечены запасными частями, а большие железнодорожные станции – рельсами. ПВО большинства важных объектов, как правило, отсутствовала.

Широко развитая еще до войны в Польше германская агентурная сеть была использована немцами уже с самого начала военных действий для получения сведений о передвижении польских войск и организации диверсий в их тылу (разрушение путей, мостов, складов военного имущества и т. д.). Немцы практиковали сбрасывание мелких диверсионных групп в тылу польских войск.

Управление и связь в германской армии стояли на должной высоте. Хорошо налаженные в начале операций управление и связь армейских групп с армиями и в самих армиях с корпусами не нарушались до конца военных действий.

Напротив, польское главное командование с первых же дней войны потеряло возможность управления разрозненными частями своей армии. Этому способствовало отсутствие штабов корпусов, которые должны были быть организованы еще в мирное время.

Польское командование на период военных действий создало так называемые оперативные группы в составе нескольких пехотных дивизий и кавалерийских бригад. Оперативные группы были усилены танковыми частями и тяжелой артиллерией. Однако такая организация была слишком громоздкой, штабы оперативных групп не были хорошо сколочены и оказались неспособными обеспечить работу командования по руководству войсками в сложных условиях современного боя. Кроме того, руководство войсками затруднялось недостаточной насыщенностью польской армии средствами связи: на пехотную дивизию приходилась, например, одна рота связи.

В течение десяти последних дней военных действий части польской армии, оторванные одна от другой, не знали, где находятся их штабы, штабы групп и соседние войска.

Главное командование польской армии в начале кампании имело в своем резерве армию «Прусы» в составе примерно восьми дивизий. Расположена она была на направлении главного удара немецкой группы армий «Юг» в районе Кельце. Но из-за быстрого отхода войск первого стратегического эшелона и неполной готовности дивизий резервной армии (к 1 сентября выгрузились в назначенных пунктах только три дивизии) она не смогла остановить противника[607]607
  Там же. 458.


[Закрыть].

Уязвимым местом в обороне оказались пограничные рубежи. Порой они играли роль своеобразной ловушки: противник обходил укрепления в пограничной полосе, и, когда отвод обороняющихся соединений вовремя не осуществлялся, это приводило в конечном счете к их окружению. Неудачный исход сражения в пограничной зоне не позволил польским войскам оторваться от немецких дивизий и занять рубеж обороны по рекам Нарев и Висла.

Недостаточно налаженные связь и взаимодействие в польской армии приводили к тому, что даже частичные оперативные успехи вели к стратегическому поражению. Так, уже упоминавшийся контрудар группы Кутшебы по левому флангу 8-й немецкой армии, хотя и нанес поражение 30-й пехотной дивизии вермахта, но был не согласован с другими армиями, недостаточно подготовлен и плохо управляем, поэтому дал незначительные оперативные результаты. Более того, он привел к задержке отхода боеспособных войск к Варшаве, а затем к окружению и пленению остатков нескольких польских дивизий, которые могли стать серьезным подкреплением защитникам столицы[608]608
  Там же. С. 459.


[Закрыть].

На стороне германской армии был громадный перевес в техническом оснащении. Германская армия была в достаточной степени оснащена всеми современными видами вооружения. Решающую роль в разгроме польской армии сыграли мотомеханизированные германские соединения и авиация, взаимодействие с пехотой. Пяти германским танковым дивизиям, четырем легким дивизиям и шести моторизованным дивизиям Польша могла противопоставить только одну мотомехбригаду и отдельные танковые батальоны. При этом польское командование использовало имеющиеся танки преимущественно для ведения разведки, поскольку рассматривало кавалерию в качестве основной маневренной силы как в наступлении, так и в обороне.

Польша не имела в достаточном количестве противотанковой артиллерии для эффективной борьбы с танками. Польская пехотная дивизия располагала 36 противотанковыми орудиями, германская пехотная дивизия имела их 72.

Перевес в полевой артиллерии и особенно в тяжелой был тоже на германской стороне. Помимо дивизионов тяжелой артиллерии, имевшихся по одному в каждой пехотной дивизии, германская армия располагала корпусными полками тяжелой артиллерии и полками АРГК, чего не было в польской армии.

Правительство Польши еще 6 сентября покинуло столицу и переехало в Люблин. На следующий день главком Войска Польского перевел свой штаб в Брест-Литовск в надежде восстановить связь с войсками и создать новый рубеж стратегической обороны. В сложившейся к тому времени почти безнадежной обстановке польское командование все же предпринимало попытки организовать контрудары по врагу на различных участках фронта. Но переломить ход событий в свою пользу без помощи извне польская армия не могла. Кроме того, установив средствами воздушной разведки местонахождение польского руководства, командование вермахта поставило войскам новую задачу – окружить польские соединения, отступившие за Вислу. Одновременно люфтваффе должно было интенсивными ударами сорвать любые попытки поляков наладить организованное сопротивление[609]609
  Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 2. Stuttgart, 1979. S. 118–126; Vorman N. Der Feldzug 1939 in Polen. Die Operazionen des Heeres. Weissenburg, 1958. S. 104.


[Закрыть]. Эти цели были достигнуты. Преследуемое непрерывными бомбежками, польское руководство к 15 сентября окончательно утратило контроль над ситуацией. Так обстояло дело, когда, получив согласие Франции на предоставление политического убежища, правительство и командование Польши начали пробиваться к границе с Румынией.

Тем не менее польские войска оказали упорное сопротивление соединениям вермахта. Мужественно оборонялся гарнизон Вестерплятте, насчитывавший всего около 200 человек. В течение недели он отражал атаки превосходящих сил противника, поддерживаемых авиацией и корабельной артиллерией. Только 13 сентября немецкие войска ворвались в Гдыню, но окончательно сломить сопротивление немногочисленных защитников военно-морской базы они смогли лишь 19 сентября[610]610
  Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 2. S. 120–121.


[Закрыть]. Мужество и воинское мастерство проявили моряки, особенно экипажи двух подводных лодок, которые сумели прорвать вражескую блокаду и уйти в Англию. Поляки сорвали немецкий план захвата важных мостов через Вислу в Тчеве (Диршау), своевременно взорвав их. Из-за этого надолго нарушилось железнодорожное сообщение между Восточной Пруссией и остальной территорией рейха[611]611
  Ibid. S. 113.


[Закрыть]. Вынужденные отступать под напором превосходящих сил противника или под угрозой окружения, польские войска вели упорные арьергардные бои, но часто предпринимали и контратаки. Стойкость польской армии «Модлин», противостоявшей 3-й немецкой армии, которая наступала из Восточной Пруссии, не дала возможности командованию вермахта осуществить стремительный прорыв на Пултуск и Варшаву. В историю вошла двадцатидневная героическая оборона Варшавы, мужественное сопротивление небольшого гарнизона на полуострове Хель. Уже с 5 сентября на многих направлениях захватчики начали нести ощутимый урон от действий польских партизан[612]612
  В основном это были части регулярной польской армии, не желавшие разоружаться и сдаваться в плен, на свой страх и риск боровшиеся с врагом. Например, знаменитый отряд «Хубаля» майора X. Добжаньского, который вместе со своим полком продолжал сражаться до своей гибели в апреле 1940 года.


[Закрыть]. Упорное сопротивление пришлось преодолевать 14-й немецкой армии на юге, в Западных Татрах и районе Нового Тарга[613]613
  Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 2. S. 114–117.


[Закрыть].

Позднее историки подсчитают потери и зафиксируют итоги войны. Польская кампания вермахта, продолжавшаяся 36 дней, завершилась победой Германии. В ходе ее польская армия потеряла все вооружение, 66,3 тыс. человек убитыми, 133,7 тыс. ранеными и около 420 тыс. пленными[614]614
  История второй мировой войны 1939–1945. Т. 3. С. 31.


[Закрыть]. ВМС потеряли эсминец, а также все малые и вспомогательные корабли. Потери немецкой армии составили 11 тыс. убитыми, 30 тыс. ранеными, 3,4 тыс. пропавшими без вести, а также 560 боевых самолетов, 300 танков, 5 тыс. автомашин и много другой техники[615]615
  Das Deutsche Reich und der Zweite Welkrieg. Bd. 2. S. 133.


[Закрыть].

В то время как советское руководство было заинтересовано в затяжном характере войны, Гитлер торопил события: ему было выгодно, чтобы реализация так называемого раздела Польши с участием советских войск была осуществлена как можно быстрее. По расчетам Берлина, следствием этого шага являлось бы неминуемое объявление западными державами войны Советскому Союзу. В этом случае СССР разделил бы вину Германии за развязывание мирового конфликта. Но самое главное было то, что советскому руководству, зажатому в тиски, в условиях ограниченного выбора политических вариантов пришлось пойти в фарватере германской политики. Попытки втянуть СССР в войну начались с первого дня, когда командование вермахта обратилось к правительству СССР с просьбой использовать как радиомаяк для люфтваффе Минскую радиостанцию. Советское руководство хотя и не дало согласия, тем не менее сообщило, что в своих передачах эта радиостанция будет как можно чаще повторять слово «Минск»[616]616
  Bethel N. The War Hitler Won: September 1939. London, 1972. P. 303.


[Закрыть]. 3 сентября Риббентроп запросил Москву о предполагаемых сроках вступления советских войск на территорию Польши. Молотов, всячески затягивая время, ответил только 5-го, подчеркнув, что это «будет сделано в соответствующее время»[617]617
  DGFP. Serie D. Vol. VIII. Wash., 1954. P. 4.


[Закрыть]. Через три дня последовал новый запрос. Молотов пообещал: советские войска выступят через несколько дней[618]618
  Ibid. P. 33–34.


[Закрыть]. Подталкивая СССР к вступлению в войну против Польши, Германия неоднократно передавала его руководству данные о ходе военных действий и оперативной обстановке в восточных районах Польши. Так, 14 сентября 1939 года посол Шуленбург сообщил советскому правительству, что «по направлению к советской границе могут быть отправлены только сильно ослабленные части четырех-пяти польских дивизий»[619]619
  РГВА. Ф. 33987. Oп. 3. Д. 1219. Л. 1.


[Закрыть]. Но советское руководство продолжало медлить, ожидая прояснения обстановки.

Испытывая все более нараставшие трудности, Варшава одну за другой направляла своим союзникам отчаянные просьбы, пытаясь побудить их к немедленным отвлекающим действиям. Однако в те критические для Польши дни западные державы, не прекращая уверять ее в своих намерениях выполнить данные обязательства, на деле не оказали ей решительно никакой помощи. В то время, когда союзная Франции Польша истекала кровью, более 80 французских дивизий стояли неподвижно против трех десятков немецких дивизий. Румыния ответила отказом в помощи, а Словакия вообще 4 сентября объявила Польше войну.

7 сентября, чтобы успокоить общественное мнение, французское командование решило предпринять наступление силами 4-й армии северо-восточного фронта (командующий генерал А. Жорж) в районе Саарбрюккена. Ночью французский авангард перешел границу и начал продвигаться к линии Зигфрида. 9 сентября в наступление перешли главные силы – десять дивизий этой армии. Глубина продвижения составила 3–8 км. Были взорваны два моста, занято около 20 деревень, захвачено 14 пленных. Французские части понесли незначительные потери на минных полях. Немецкие отряды прикрытия отошли на главные позиции линии Зигфрида. 12 сентября наступление было прекращено. Через месяц, 16 октября, французы под усилившимся давлением немецких войск отошли на свои прежние позиции. Потери вермахта в этих боях составили 196 человек убитыми, 114 пропавшими без вести и 356 ранеными[620]620
  Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Пер. с нем. М., 1956. С. 32.


[Закрыть]. На этом все и закончилось.

Примечательно, что и в Англии, и во Франции все единодушно признавали, что спасти Польшу от поражения может только мощное давление на Германию с запада[621]621
  Батлер Дж. Большая стратегия: Сентябрь 1939 – июнь 1941. Сокр. пер. с англ. М., 1959. С. 33–34.


[Закрыть]. Тем не менее руководство обеих стран решило на первом этапе войны ограничиться только экономической блокадой рейха[622]622
  Parkinson R. Peace for our Time: Munich to Dunkirk – the Inside Story. London, 1971. P. 130.


[Закрыть]. «Судьба Польши будет определяться общими результатами войны, – говорилось в обосновании этого решения, – а последние будут зависеть в свою очередь от способности западных держав одержать в конечном счете победу над Германией, а не от того, смогут ли они в самом начале ослабить давление Германии на Польшу»[623]623
  PRO. Cab. 66. W.P. (39)1. P. 8.


[Закрыть]. Более того, и в Лондоне, и в Париже были уверены, что поскольку положение Польши с первых дней войны стало безнадежным, то и действия на западе ничего не изменят[624]624
  Ibid. P. 164.


[Закрыть]. На том же основании, по мнению союзников, «явно не имело смысла» посылать полякам военное снаряжение, о котором те отчаянно просили[625]625
  Цит. по: Батлер Дж. Большая стратегия: Сентябрь 1939 – июнь 1941. С. 74.


[Закрыть]. Свой отказ нанести воздушные удары по войскам и территории Германии с целью отвлечения части ее сил с польского театра военных действий, о чем неоднократно просил главнокомандующий польской армией маршал Э. Рыдз-Смиглы, знавший, что союзники имеют значительное превосходство в авиации, Париж мотивировал опасением навлечь «на западные державы ответные удары немцев» прежде, чем союзные армии завершат сосредоточение, а Лондон – стремлением «не распылять силы бомбардировочного командования для нанесения ударов по второстепенным объектам»[626]626
  Там же.


[Закрыть].

Обладая на Западном фронте подавляющим превосходством над Германией, союзники имели в начале сентября полную возможность начать решительное наступление, чтобы совместно с Польшей зажать Германию в тиски войны на два фронта и нанести ей поражение. Немецкие генералы (А. Йодль, Б. Мюллер-Гиллебранд, Н. Форман, З. Вестфаль) позднее признавали, что такое наступление союзников стало бы роковым для Германии и означало бы ее поражение и прекращение войны[627]627
  Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. С. 105–106.


[Закрыть].

Сталин и Молотов с обостренным вниманием следили за развитием событий на западе. Надежды на затяжную войну с каждым часом таяли. Над Польшей нависла угроза быстрого поражения. Пассивное ожидание развития событий с советской стороны исключалось. И не только потому, что германо-польская война развернулась в непосредственной близости от советских границ. К необходимости недвусмысленно высказать свое отношение к войне советское руководство подталкивали и обязательства все по тому же пакту от 23 августа. И такое отношение было Сталиным высказано: война квалифицировалась как империалистическая с обеих сторон, причем главным виновником объявлялось польское правительство.

Это было вполне объяснимо с позиций того времени. Советское руководство, с одной стороны, в условиях враждебного капиталистического окружения видело в каждом государстве иной политической системы потенциального врага, а с другой стороны, на его позиции сказались два десятилетия враждебности между СССР и Польшей, при этом несомненное влияние оказала подчеркнутая враждебность правящих кругов Польши к Советскому Союзу.

Немалую отрицательную роль сыграли также и сближение Польши с Германией в середине 1930-х годов, захват Польшей в октябре 1938 года Тешинской Силезии, до этого принадлежавшей Чехословакии, отказ польского правительства от политического и военного сотрудничества с СССР в мае и августе 1939 года и другие факторы, которые в условиях быстрого разгрома польской армии приобрели особую убедительность.

Между тем развитие событий в Польше оставляло советскому руководству все меньше времени на раздумье. Дивизии вермахта приближались к границам СССР. Необходимо было срочно принимать решительные меры, чтобы обеспечить интересы своей страны в условиях трудно предсказуемых поворотов в международной обстановке. И такие меры были приняты. Еще 4 сентября приказом наркома обороны было задержано увольнение из армии лиц, отслуживших полный срок. 6 сентября в СССР началась «скрытая мобилизация» военнообязанных для «ведения большой войны» под кодовым названием «большие учебные сборы». В боевую готовность были приведены все войсковые части и учреждения семи военных округов (ЛВО, КалВО, БОВО, КОВО, МВО, ХВО, ОрВО)[628]628
  РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 162. Л. 3–4; Д. 187. Л. 86.


[Закрыть]. Усиливались комендантская служба, оборона укрепленных районов западных границ, охрана важных военных объектов. Были сформированы и развернуты полевые управления Украинского и Белорусского фронтов.

Исторические факты и документы свидетельствуют, что советское руководство в рассматриваемый период в своих планах и действиях исходило не столько из комплекса договоренностей, связанных с пактом от 23 августа 1939 года, сколько из реального развития событий. Важнейшими факторами, оказавшими влияние на принимавшиеся советским руководством в этот период решения, были: молниеносный разгром вермахтом польской армии, ошеломивший Европу, а также так называемая странная война на Западе вопреки ожиданиям активного развертывания военных действий Англией и Францией. Западные союзники Польши, объявив войну Германии, бездействовали на главном сухопутном театре. Это, по сути, развязало руки германским правителям на востоке и привело к быстрому разгрому Польши.

Германия начала активно подталкивать СССР к соучастию в военных действиях против Польши, стремясь тем самым втянуть СССР в войну на своей стороне[629]629
  СССР – Германия 1939. Т. 1. С. 92–93.


[Закрыть].

Решение о вводе войск на территорию Западной Украины и Белоруссии было не из легких для советского правительства. С одной стороны, оккупация Восточной Польши с военно-стратегической точки зрения была желанной целью (иметь предполье, выдвинутое на Запад, на случай немецкой агрессии). Кроме того, существовало опасение, что, если эту территорию не займет Красная армия, туда придут немцы. Обстановка требовала неотложного принятия решения о вводе войск на территорию Польши. В противном случае СССР рисковал уже через несколько дней оказаться перед фактом выхода немецко-фашистских войск к его западным границам. С другой стороны, существовала опасность того, что Англия и Франция объявят СССР войну, если Красная армия перейдет границу Польши, их союзника. Советское руководство опасалось попасть и в ловушку нового Мюнхена, так как, объявив войну Германии, западные державы помощи Польше не оказали. Это наводило на мысль о возможности сделки за счет СССР.

Только после того, как поражение Польши стало очевидным, советское правительство приняло решение о вводе войск на территорию Восточной Польши. В то же время сроки начала ввода войск диктовались и ситуацией на Дальнем Востоке, где после поражения японских войск на р. Халхин-Гол не прекращались вооруженные стычки. 16 сентября, после достижения соглашения о прекращении огня на р. Халхин-Гол, Сталин отдал приказ о начале выдвижения частей Красной армии в Западную Белоруссию и Западную Украину.

В ноте Наркомата иностранных дел от 17 сентября 1939 года указывалось, что советское правительство не может безразлично относиться к дальнейшей судьбе единокровных украинцев и белорусов и поэтому отдало распоряжение военному командованию «взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии»[630]630
  Документы и материалы советско-польских отношений. Т. 7. М., 1978. С. 178.


[Закрыть].

В первый день наступления части польских погранвойск, расположенные вдоль границы, оказали разрозненное сопротивление. Но в целом, судя по шифровкам, поступавшим из войск, соединения, «не встречая сопротивления, перешли границу»[631]631
  ЦА МО РФ. Ф. 5. Оп. 176704. Д. 80. Л. 25.


[Закрыть].

Вступление советских войск на польскую территорию вызвало негативную, а порой даже враждебную реакцию; этот шаг на первых порах был воспринят поляками с болью, как незаслуженный удар. Военно-политическое положение страны в результате заставшего врасплох польские власти вступления советских войск еще более ухудшилось. Однако действия советских войск постепенно рассеяли предубежденность и страхи поляков. Как писал начальник польского генерального штаба В. Стахевич, солдаты были «дезориентированы поведением большевиков, потому что они в основном избегают открывать огонь, а их командиры утверждают, что они приходят на помощь Польше против немцев». Далее он указывал: «В массе своей советские солдаты не стреляют, к нашим относятся с демонстративной симпатией, угощают папиросами и т. д., всюду повторяя, что идут на помощь Польше»[632]632
  Козловский Е. Военные аспекты мероприятий советского правительства в сентябре 1939 г. С. 8–9.


[Закрыть]. Верховный командующий польской армией маршал Э. Рыдз-Смиглы своим приказом предписывал польским войскам «с Советами в бои не вступать, оказывать сопротивление только в случае попыток с их стороны разоружения наших частей, которые вошли в соприкосновение с советскими войсками. С немцами продолжить борьбу. Окруженные города должны сражаться. В случае если подойдут советские войска, вести с ними переговоры с целью добиться вывода наших гарнизонов в Румынию и Венгрию»[633]633
  Midzynarodowe to agressji Rzeszy Niemieckiej na Polskе w 1939 r. Warszawa, 1987. S. 193.


[Закрыть]. Это, конечно, не означало, что в каких-то местах не вспыхивали бои, вызванные неразберихой и недоразумениями. Случались и серьезные стычки, главным образом с подразделениями жандармерии.

Большинство частей регулярной польской армии не оказывало сопротивления быстро продвигавшимся частям Красной армии. Гарнизон Львова под командованием генерала Лангера, окруженный немцами, оказывал упорное сопротивление захватчикам. На предложение немцев капитулировать поляки ответили отказом, заявив, что они сдадутся только войскам Красной армии. Как раз в это время в этом районе произошли вооруженные столкновения советских и германских войск[634]634
  РГВА. Ф. 37987. Оп. 1. Д. 193. Л. 99–100.


[Закрыть].

Обеспокоенное сложившейся обстановкой немецкое командование обратилось к советскому командованию с предложением взять Львов в ходе совместного наступления. Командование советских войск отклонило предложение и потребовало от немцев немедленного отвода своих частей и соединений от города. В 11 часов 40 минут 20 сентября Гитлер отдал приказ о немедленном отводе немецких войск на 10 км западнее Львова и передаче его русским. Через два дня польское командование сдало Львов с 15-тысячным гарнизоном Красной армии[635]635
  Там же. Д. 187. Д. 100–101.


[Закрыть].

Следует отметить, что если в польском обществе в целом вступление Красной армии было встречено с болью, даже вызывало враждебную реакцию отдельных групп населения, то в восточных областях значительная часть жителей доброжелательно восприняла приход советских войск, видя в них защитников от немецких фашистов. Непреложным является факт массовых митингов местных жителей, которые приветствовали советские войска и требовали воссоединения Западной Украины и Западной Белоруссии с советскими республиками. Во многих местах частям Красной армии был оказан восторженный прием[636]636
  РГВА. Ф. 9. Оп. 29. Д. 432. Л. 113; История войн, военного искусства и военной науки. С. 537.


[Закрыть].

В донесении от 17 сентября советский вице-консул во Львове Синицын сообщал: «В беседах с населением Львова в дни немецких бомбардировок стали заметны большие симпатии к СССР. Спрашивают, почему Советы не выступают, чтобы освободить оставшуюся часть территории Западной Украины вплоть до Львова. В беседе с вице-старостой г. Львова Дембовским последний заявил: „Почему же Советы не занимают остальную территорию, ведь мы – славяне и всегда можем договориться друг с другом. Славяне не привыкли убивать друг друга, а Гитлер – это другое дело: он несет опустошение всей Польше, и его надо бить сообща“. Из беседы с рабочими и мелкими торговцами ясно видно, что единственное избавление от немцев и вообще от тяжелого положения, по мнению местного населения, могут принести только Советы»[637]637
  РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1213. Л. 158–159.


[Закрыть].