Текст книги "Жены полярников"

Почему Джейн Франклин оказалась вовлечена в сложную и суровую мужскую игру по поискам Франклина? Почему она проявила такое рвение, не отступала и все свои силы бросала на то, чтобы найти мужа? Откуда в этой довольно хрупкой женщине взялись такая сила духа, такая воля, такая настойчивость и упорство? Ведь ни один друг или родственник остальных членов экспедиции не потратил столько сил на поиски своих родных.

Называли разные причины. Одной из них могло быть (мы не знаем точно) чувство вины, которое леди Джейн испытывала по отношению к мужу: будто бы именно она настояла на том, чтобы далеко не молодой Джон Франклин возглавил эту гибельную экспедицию. Слухи не имеют подтверждения, так как в ее многочисленных бумагах ни разу не говорилось об этом. Наверное, для людей середины XIX века такая яростная женская активность была непривычна, это всем было в диковинку. Нам же представляется, что одним из возможных и довольно тривиальных ответов на этот вопрос является любовь!

Да-да, именно любовь, которая сподвигла леди Джейн Франклин на такой, не побоимся сказать, подвиг.

В начале их отношений вопрос любви был для Джейн, как нам представляется, не самым актуальным: лет ей было 36, и замужество за известным человеком было для нее важнее, чем влюбленность и сердечные муки. Но с течением времени, после 17 лет супружества, Джейн, как говорится, «прикипела» к своему Джону, тем более, по словам современников, человек он был очень доброжелательный, внимательный, мягкий и неконфликтный. Джон искренне любил свою супругу, о чем очень откровенно говорится в его письмах. И мы уверены, что Джейн тоже любила своего Джона, она любила его настолько сильно, что делала все возможное и невозможное, чтобы отыскать его.

Она считала себя одним неделимым целым с Джоном Франклином, и, если придать этому понятию некий экзистенционализм, можно думать, что, разыскивая его, она разыскивала себя. Все время, пока они были вместе, и потом, когда он исчез, леди Джейн занималась тем, что защищала своего Джона. Она защищала его личность и его репутацию. Будучи женой губернатора на Земле Ван-Димена, леди Джейн все время стояла за своим мужем, действовала не напрямую, а из-за его спины, чтобы упрочить его положение, его имя и его работу. Она никогда не пыталась сломать патриархальные устои и выйти на первый план, но она всегда была рядом, всегда сопереживала, и все, что она делала, было для него.

Все время леди Джейн продолжала писать письма своему мужу, письма, которые никуда не посылала. В одном из них она говорила: «Я знаю, вы всегда были уверены, что я никогда не успокоюсь, пока мы не узнаем о вас больше. Это моя земная миссия, и она поддерживает меня в живых, это единственная мысль моего сердца, единственный объект моего желания и энергии. Мой дорогой муж, я живу для вас…»

Весь опыт, приобретенный ею в далекой Тасмании, она использовала в Лондоне, для того чтобы имя Джона Франклина осталось незапятнанным. Когда поползли слухи, что, возможно, в экспедиции Джона Франклина были случаи каннибализма, для Джейн это стало ударом. Она уже не надеялась спасти мужа, но старалась сохранить хотя бы его репутацию.

В 1854 году Джон Рэй, изучавший побережье Северной Америки, сделал доклад, основанный на полученной от инуитов информации. В нем говорилось, что несколько лет тому назад видели группу примерно из 40 худых белых мужчин, путешествующих по побережью острова Кинг-Уильям и тянущих лодку на санях. Далее инуиты сообщали, что они нашли на берегу тела 30 моряков и еще 5 тел – на острове. Тела были так изуродованы, что не оставалось сомнений: в поисках пищи оставшиеся в живых прибегали к людоедству!

Некоторые люди скептически отнеслись к докладу Джона Рэя, основанному на рассказах инуитов, но факты были слишком убедительными, и общество наконец признало, что экспедиция Франклина погибла.

Доклад Рэя удручающе подействовал на Джейн Франклин. Она не могла смириться с тем, что Джон не только оказался неудачником, который ничего не смог открыть и потерял всех своих людей, но и, возможно, стал людоедом. Общество полагало, что поиски можно заканчивать, тем более что началась Крымская война и все внимание было устремлено в новом направлении. Но Джейн не собиралась сдаваться: теперь она была полна решимости добиться того, чтобы ее мужа воспринимали как героя и первооткрывателя Северо-Западного прохода. Джейн доказывала, что именно Франклин первым прошел из Атлантики в Тихий океан, и призывала Адмиралтейство послать новую экспедицию, которая подтвердила или опровергла бы доклад Рэя. Но Адмиралтейству было не до Джона Франклина: шла война.

Парламент объявил первопроходцем Северо-Западного прохода Роберта Мак-Клура, его возвели в рыцарское звание и выдали премию в 10 тысяч фунтов стерлингов. Джон Рэй тоже получил награду, за то что смог прояснить судьбу Джона Франклина.

Джейн стала собирать средства на новую экспедицию. Пожертвований было мало, она продала землю в Австралии и в 1857 году купила небольшой корабль «Фокс». Необходимое снаряжение подарило Адмиралтейство, а команду удалось собрать из волонтеров. Командиром стал ветеран Арктики, капитан Леопольд Мак-Клинток, офицер ВМС Великобритании. Он участвовал в трех предыдущих экспедициях для поисков Франклина, начатых еще Джеймсом Кларком Россом в 1848–1849 годах.

1 июля 1857 года яхта «Фокс» отправилась в путь из шотландского Абердина в Канадскую Арктику. В связи с неблагоприятной обстановкой первую зимовку «Фокс» провел в скованном льдами Баффиновом заливе. К августу 1858 года «Фокс» дошел до острова Бичи – места первой зимовки Франклина. Там Мак-Клинток установил памятник от имени леди Джейн Франклин.

К концу сентября экспедиция вышла к западному входу в пролив Белло, где зазимовала. В начале апреля 1859 года Мак-Клинток с небольшим отрядом двинулся в поход на остров Кинг-Уильям. Там они разделились на две группы: Гобсон по приказу Мак-Клинтока изучал западный берег острова, а сам Мак-Клинток пошел к его восточному берегу, к устью реки Бака. 20 апреля Мак-Клинток встретил инуитов, у которых оказались кое-какие артефакты экспедиции Франклина. Они рассказали Мак-Клинтоку про судьбу кораблей – один затонул в глубокой воде, второй разбился о береговые торосы.

Самый важный артефакт в поисках Франклина обнаружили 5 мая на мысе Виктория-Пойнт. Там была найдена пирамида из камней, в которой были две записки. Первая говорила об успехах экспедиции до мая 1847 года и заканчивалась припиской: «Все в порядке». Во второй записке, написанной 25 апреля 1848 года, сообщалось, что 11 июня 1847 года Джон Франклин умер, а общие потери на эту дату составили 9 офицеров и 15 матросов. В ней также говорилось, что выжившие 105 человек покидают корабль и под командованием Фрэнсиса Крозье будут идти на юг, в сторону реки Бакс-Фиш-Ривер.

Мак-Клинток так описывет место, где нашли сообщение: «Вокруг пирамиды валялось большое количество одежды и разного сорта припасов, как будто именно здесь выбрасывались вещи, без которых можно было обойтись, такие как кирки, лопаты, лодки, камбузная плита, скобяные изделия, веревки, колодки, холсты, инструменты, весла и ящик с медикаментами».

…Позже Гобсон обнаружил яркое доказательство трагедии – лодку экспедиции Франклина с двумя скелетами и множеством предметов внутри. Наконец-то были найдены матросы из команды Франклина, к которым помощь пришла с опозданием на 10 лет.

* * *

Поиски завершились. Экспедиция Мак-Клинтока была 39-й по счету из состоявшихся в течение 12 лет.

Успешное плавание принесло заслуженную славу Мак-Клинтоку и Гобсону, а также утешение леди Джейн. Теперь она знала точную дату смерти своего мужа и то, что он умер на борту своего корабля задолго до финальных, страшных событий на острове Кинг-Уильям, что спасло его репутацию. Он умер на последних шагах к своей цели – открытию Северо-Западного прохода. И, по мнению его супруги, леди Джейн Франклин, у сэра Джона было моральное право считаться первооткрывателем.

* * *

Уже намного позже некий Чарльз Фрэнсис Холл, предприниматель из Цинциннати, интересующийся Арктикой, начнет свое собственное расследование и организует несколько экспедиций. В мае 1869 года он наконец достигнет южного берега острова Кинг-Уильям. Там Холлу удастся записать свидетельства инуитов о каннибализме среди голодных матросов команды Франклина. Он возмущался, когда узнал от местных жителей, что они отказались поделиться тюленьим жиром с офицером, которым, по всей вероятности, был Крозье, и его командой. Инуиты бросили голодающих людей, не обратив внимания на их просьбы о помощи. Холл с горечью писал: «Эти четыре семьи могли спасти жизнь Крозье и его спутников, если бы захотели…»

Но они не захотели и не остановились даже на день, чтобы поймать для них тюленя, и рано утром, по их словам, они покинули большую голодающую группу белых.

Инуиты также рассказали, что видели корабль недалеко от острова О’Рейли, за полуостровом Аделейд. Холл счел это доказательством того, что «Эребус» и «Террор» завершили Великий Северо-Западный проход.

Гибель экспедиции до сих пор остается тайной. Есть мнение, что консервы, которые входили в рацион членов команды, были некачественными и свинцовое отравление стало причиной смерти большинства участников. Эти выводы сделали после того, как на пустынных островах Канадского архипелага обнаружили останки некоторых членов пропавшей экспедиции и провели соответствующий анализ их тел. Нашли большое содержание свинца в волосах, что вроде бы доказывает теорию о непригодном провианте. Эта гипотеза частично снимает ответственность с участников экспедиции и перекладывает вину на поставщиков продуктов. С другой стороны, у данной теории есть оппоненты, которые говорят, что такая концентрация свинца была нормальной для британцев того времени с учетом его широкого использования в быту.

2 сентября 2014 года команда учреждения «Парки Канады», агентства при правительстве Канады, обнаружила останки корабля, который предположительно является «Эребусом». А 12 сентября 2016 года группа из канадского исследовательского фонда Арктики объявила, что на южном побережье острова Кинг-Уильям, в заливе Террор, был обнаружен затонувший корабль, по описаниям и характеристикам похожий на «Террор». Со временем оба корабля будут исследованы, и надо надеяться, что на вопросы, связанные с самой масштабной трагедией в истории исследования Арктики, будут даны ответы.

А может быть, тайна так и останется нераскрытой.

* * *

Леди Джейн Франклин умерла 18 июля 1875 года. Последние годы жизни она провела в путешествиях вместе со своей верной Софи Кракфорт. Куда бы она ни приезжала, ее встречали с уважением и почетом, потому что для многих она стала символом верности, надежности и неукротимости, женщиной, дающей утешение всем мужчинам, покинувшим дом в поисках счастья.

На шотландском острове Юнст местные лодочники рассказывали про вдову, которая поднялась на крошечный скалистый островок в самой северной точке Британии. Она долго стояла на краешке скалы, смотрела на холодное море и на крыльях молитвы посылала любовь своему мужу, сэру Джону Франклину.

Рыбаки говорили, что леди Джейн молчаливо пребывала на мрачной скале, слезы текли из ее голубых глаз, а ее руки тянулись к северу, который сломал ей жизнь и отнял самого дорогого человека, ее Джона.

Давид Каландия

Ева Нансен
(7 декабря 1858 – 9 декабря 1907)

Ева и Фритьоф Нансен. Фото: Национальная библиотека Норвегии

Фритьоф Нансен
(10 октября 1861 – 13 мая 1930)

Будущий полярный исследователь родился в поместье Стурё-Фрён недалеко от столицы Норвегии Христиании[7]7
  С 1924 года – Осло.


[Закрыть] в семье юриста Бальдура Нансена и баронессы Аделаиды Ведель-Ялберг. Впервые встав на лыжи в двухлетнем возрасте, он серьезно увлекся спортом и начал проявлять блестящие способности: в 16 лет установил мировой рекорд в беге на коньках на расстояние в 1 милю, в 17 стал чемпионом Норвегии по лыжным гонкам, а затем и чемпионом мира по бегу на коньках. Фритьоф не захотел идти по стопам отца – в школе он получал высшие баллы по естественным наукам и черчению – и поступил в Христианийский университет[8]8
  Университет Осло – старейший и крупнейший университет Норвегии.


[Закрыть] на зоологический факультет.

С детства он мечтал покорить Север и уже в 1888 году совершил свое первое путешествие к берегам Гренландии, впервые пересек на лыжах ледовый щит острова. Через два года выдвинул идею достижения Северного полюса на судне, дрейфующем вместе со льдами. План Нансена, несмотря на его смелость и революционный подход, был встречен с энтузиазмом. В октябре 1893 года на корабле «Фрам» он начал дрейф к северо-западу от Новосибирских островов. Северный полюс не был достигнут, но научные исследования, проведенные во время дрейфа, принесли участникам плавания национальную славу. Последующие экспедиции Нансена также внесли огромный вклад в процесс освоения Арктики.

После окончания Первой мировой войны Фритьоф Нансен занялся правозащитной и дипломатической деятельностью, был избран верховным комиссаром Лиги Наций по делам военнопленных. Участвовал в оказании помощи голодающим Поволжья и репатриации военнопленных. Создал «нансеновский паспорт» – документ, позволяющий беженцам жить в безопасных странах, не имея гражданства. В 1922 году за свою гуманитарную деятельность получил Нобелевскую премию. Его именем названы остров и мыс в архипелаге Земля Франца-Иосифа, гора на полуострове Таймыр, пролив между Землёй Гранта и островом Свердрупа в Канадском Арктическом архипелаге, котловина в Арктическом бассейне.

Две звезды

Никогда не бывало на свете женщины такой гордой и щедрой, такой верной, далекой от всякой подлости, с таким светлым умом, который снисходительно взирал на людское тщеславие и не замечал его. Она не позволяла посторонним распоряжаться ее жизнью. Чего стоят все великие имена и все великие деяния в мире рядом с благородно прожитой жизнью, которая так возвышенна, что не стремится оставить после себя какой-то след? Что значит все это рядом с трепетной душой, исполненной глубоких, возвышенных чувств, несовместимых с мелкими мыслями, рядом с душой, само существование которой было единым воплощением красоты[9]9
  Из дневника Ф. Нансена от 19 января 1908 года.


[Закрыть].

Ева стала 14-м ребенком в семье священника и зоолога Микаэля Сарса и Марен Вельхавен. Всего за время замужества Марен была беременна 20 раз. Появление на свет Евы не было запланировано, и впервые в жизни Марен заплакала, узнав, что беременна. Но вскоре она смирилась и решила отдать всю свою любовь малышке. Последняя сразу стала всеобщей любимицей, о ней заботились и ограждали от всех невзгод. Ева росла в окружении интеллектуальной и творческой элиты: гостями литературного салона ее матери были самые известные люди своего времени.

Как и у большинства детей в семье Сарс, у Евы рано проявилась тяга к искусству – музыке и живописи. С девочкой стали заниматься известные педагоги: первые уроки пения ей давал знаменитый в то время певец Торвальд Ламмерс – муж ее старшей сестры Малли, также она недолгое время посещала художественную школу Эйлифа Петерссена[10]10
  Ялмар Эйлиф Эммануэл Петерссен (1852–1928) – известный норвежский художник, один из крупнейших знатоков европейского искусства и истории искусства.


[Закрыть]. Голос Евы был необыкновенно чист, ее выступления никого не могли оставить равнодушными. В конце концов любовь к музыке победила, и девушка решила стать профессиональной певицей, оставив занятия живописью.

В 1881 году Ева дебютировала в качестве оперной певицы в Музыкальном обществе Христиании, а затем продолжила совершенствовать мастерство у знаменитой Дезире Арто[11]11
  Маргарита Жозефина Монтанье (1835–1907) – известная французская оперная певица бельгийского происхождения, ученица Полины Виардо.


[Закрыть] в Берлине. Ее карьера развивалась стремительно. Эдвард Григ написал для молодой исполнительницы цикл песен «Дева с гор», в ее оперном репертуаре были партии Эльзы из «Лоэнгрина» Вагнера и Гретхен из «Сцен из «Фауста» Гёте» Шумана. Она быстро стала знаменитостью европейского масштаба, выступала перед самыми влиятельными людьми своего времени и монаршими особами.

Наравне с искусством Ева увлекалась спортом, она была превосходной лыжницей. В то время такое увлечение рассматривалось как не самое подходящее занятие для молодой девушки из хорошей семьи. Многие ее сверстницы были вынуждены подчиняться этому негласному правилу. Но Ева всегда отличалась независимостью и уверенностью в себе, она продолжала заниматься любимым делом, и в 1893 году в самой популярной норвежской газете «Верденс Ганг» вышла ее статья, где пропагандировалось право женщин ходить на лыжах. Молодая госпожа Сарс даже сама разработала женский лыжный комбинезон. Она принимала решения, не заботясь о мнении общества.

В феврале 1888 года на одной из лыжных прогулок Ева познакомилась со своим будущим мужем – Фритьофом Нансеном. Эту встречу впоследствии опишет их старшая дочь Лив в своей книге. «Самая первая их встреча произошла у Фрогнерсетерена задолго до гренландской экспедиции. Однажды Фритьоф возвращался с лыжной прогулки в Нурмарке и вдруг заметил пару лыж и белый от снега зад, торчащий из сугроба. Из любопытства он остановился. Из сугроба показалась вся залепленная снегом голова, и на него глянули большие черные глаза. Это была Ева. Они представились друг другу, немного посмеялись и разошлись – каждый своей дорогой. Вот и вся встреча»[12]12
  Нансен-Хейер Л. Книга об отце. Л.: Гидрометеоиздат, 1986.


[Закрыть].

Ева Нансен в концертном платье. Фото: Национальная библиотека Норвегии

Ева Нансен в лыжном костюме.

Фото: Национальная библиотека Норвегии

Фритьоф знал, что Ева была знаменитой певицей, дочерью выдающегося ученого-зоолога Микаэля Сарса, также ему были известны имена ее братьев – профессоров Оссиана и Эрнста. Нансен не был знаком лично ни с кем из Сарсов, хотя давно уже собирался побывать у профессора Оссиана, который тоже был зоологом. Романтического чувства к Еве сразу после знакомства у него не возникло: в то время он был страстно увлечен одной светской львицей – красавицей Дагмар Энгельхарт. Вторая их встреча произошла в кафе в Христиании перед его отъездом в Гренландию – так же совершенно случайно, как и на прогулке у Фрогнерсетерена. Покидая Норвегию, он написал пять прощальных писем дамам, и Евы в этом списке не было. Но он не забыл о ней и отправил ей сувенир из Шотландии вместе с запиской.

«Эдинбург, 9.5.88 Собираясь покинуть цивилизованный мир, я прошу разрешения послать Вам то, что обещал, и сказать последнее прости. Через два часа мы отплываем на Север.

Надеюсь на встречу в добром здравии через шесть месяцев.

С приветом, Ваш Фритьоф Нансен».

После возвращения из экспедиции Фритьоф сразу же встретил Еву на одной из улиц Христиании. Казалось бы, сама судьба решила свести этих молодых людей! Ева шла по тротуару с подругой, а Фритьоф проезжал мимо в коляске. Когда он увидел ее, то немедленно выскочил на полном ходу, подбежал к ней, схватил за руку и прокричал: «Двойняшки!», а затем сразу же запрыгнул обратно и поехал дальше. Девушки были шокированы таким поступком (речь идет о популярной норвежской игре: кто расколет орех, и он будет сдвоенный, тот и загадывает желание. А другие участники игры желание выполняют. Это и называется «Двойняшки»).

С того самого момента Нансен начал осаждать дом Сарсов. Он был уверен, что понравился Еве в первые минуты знакомства и что она была страстно влюблена в него к моменту возвращения из Гренландии. Об этом свидетельствует письмо, которое он написал своему другу Бьёрнстьерне Бьёрнсону[13]13
  Бьёрнстьерне Мартиниус Бьёрнсон (1832–1910) – выдающийся норвежский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1903 года.


[Закрыть] в августе 1889 года.

«Дорогой Бьёрнсон! Примите сердечную благодарность, мою и Евы, за Вашу телеграмму. Ева спрашивает, помните ли Вы еще слова, которыми утешали ее, когда я был в Гренландии: «Вот увидите, Вы получите своего Нансена».

Так оно и вышло, и, я думаю, Вы согласитесь со мной, что лучшей награды я не мог бы придумать себе. Я чуть было не процитировал Ваши слова из стихотворения «Моя свита», но не стану»[14]14
  Нансен-Хейер Л. Книга об отце. Л.: Гидрометеоиздат, 1986.


[Закрыть].

Вполне вероятно, что Нансен переоценивал свои успехи: Ева Сарс была известной певицей, привыкшей к вниманию мужчин. Она была полной противоположностью светской красавице, владевшей его сердцем, – обладала острым умом, жизнерадостностью и целеустремленностью, при этом оставаясь невероятно женственной, любила природу и лыжи.

Только о ней он теперь и думал, не зная покоя ни днем ни ночью. Если нельзя было увидеться, он писал ей.

«Ева, что ты сделала со мной? Я и сам не пойму. Все, что раньше привлекало меня – красота природы, море, работа, книги, – все теперь стало неинтересным. Я смотрю на это как бессмысленное существо, а мысли все кружат вокруг одной-единственной – вокруг тебя». «…Ты была для меня словно свежий ветер из Мира, мне еще не известного, вдруг вошедшего в мое серое существование…Подумай, разве это не дивный подарок судьбы, что мы тогда встретились! …И потом, я вспоминаю первую нашу лыжную прогулку и возвращение из леса. В тот день я обедал с Харальдом Петерсеном у его зятя, и мне очень хотелось пойти к вам, но я боялся показаться навязчивым и не пошел. Как я был глуп, но теперь, пожалуй, не стоит жалеть…»[15]15
  Там же.


[Закрыть]

11 августа 1889 года Фритьоф и Ева объявили о помолвке. Когда-то брак родителей Евы был многими воспринят как мезальянс (Микаэль Сарс был сыном простого шкипера, в то время как Марен происходила из знатной семьи), Ева же и Фритьоф были абсолютной ровней не только по происхождению и социальному статусу, но и по убеждениям. Они оба презирали условности, были открыты для всего нового и мечтали изменить мир.

К моменту женитьбы Нансен порвал с лютеранской церковью и не видел смысла в венчании, что во многом было обусловлено его характером: как настоящий исследователь, он ничего не принимал на веру, а сам хотел понять суть вещей. Привыкший с детства к самостоятельности, он во всем полагался на себя, в том числе и стремился разрешать собственные сомнения. Религия ограничивала его и шла вразрез с наукой – в итоге он стал атеистом. Отец Евы был священником, в их доме уважали и чтили религиозные обычаи, поэтому Фритьоф не стал идти против воли ее семьи, и пара обвенчалась 6 сентября 1889 года. На следующий день молодожены отправились в свадебное путешествие: Нансен выступил с докладом о своей экспедиции в Гренландию на географическом съезде в Ньюкасле, а после они провели три недели в Лондоне и неделю в Париже. Ева разделила не только славу Нансена, но и его аскетичный образ жизни: они ели простую и невкусную пищу, первый год после свадьбы жили в холодном продуваемом деревянном домике в Люсакере. «Мы никогда не были так здоровы, как в ту зиму», – утверждал Фритьоф, считавший, что сквозняк и холод – самое полезное для здоровья[16]16
  Нансен-Хейер Л. Книга об отце. Л.: Гидрометеоиздат, 1986.


[Закрыть]. В это время он заканчивал работу над своими книгами «На лыжах через Гренландию» и «Жизнь эскимосов».

Достаточно оригинальным способом они решили провести первый совместный Новый год – совершив лыжный переход через гору Нурефьель. Несмотря на огромный опыт, оба достаточно легкомысленно отнеслись к этому предприятию и даже не позаботились о том, чтобы взять с собой что-то из еды, кроме нескольких кусков пеммикана[17]17
  Мясной пищевой концентрат.


[Закрыть]. Ева и Фритьоф отправились в путь слишком поздно, и солнце село, когда они только успели добраться до вершины. Прекрасный вид сменился кромешной темнотой, дорогу вниз они уже могли разглядеть с трудом, а самый сложной участок пути был еще впереди. Ветер хлестал в лицо, они постоянно теряли друг друг из виду… Ева быстро выбилась из сил, но останавливаться было нельзя. Молодоженам удалось найти заброшенную хижину и немного передохнуть, чтобы опять двинуться в путь. Через несколько часов молодые люди смогли добраться до жилого дома, где добродушный хозяин разрешил им остаться на ночь и накормил ужином.

Первые совместные годы Нансенов были очень счастливыми: они были не только супругами, но и лучшими друзьями. Ева даже мечтала отправиться с мужем на Северный полюс, о чем неоднократно просила его и даже говорила, что не переживет длительной разлуки. Однако вскоре об этом пришлось забыть – она ждала ребенка. Фритьоф был постоянно занят работой и подготовкой к экспедиции. Это дитя, казалось, было послано ей небесами, чтобы легче пережить расставание с любимым. На третьем месяце случился выкидыш. Ева очень тяжело перенесла несчастье, но не пала духом. Она была молода, полна сил и вскоре опять забеременела, но второй ребенок родился раньше положенного срока и прожил всего несколько часов. На этот раз Ева была убита горем. Она скорбела не только о ребенке, но и о том, что останется совсем одна, когда Фритьоф отправится на «Фраме» к Северному полюсу. Она не могла оставаться дома, пока ее муж рисковал жизнью во льдах Арктики, эта мысль сводила ее с ума. Но Нансен был непреклонен – ни при каких условиях он не соглашался брать в экспедицию Еву. Им руководил здравый смысл, но Ева не хотела уступать. Это служило главной причиной их ссор и охлаждения в отношениях. В это время Фритьоф возобновил общение со своей давней любовницей Дагмар Энгельхарт.

Фритьоф и Ева Нансен, 1889

Фото: Национальная библиотека Норвегии

Подготовка к экспедиции отнимала практически все время Фритьофа, она требовала огромных расходов, как и обустройство нового дома. Также он не забывал о том, что необходимо обеспечить Еву материально на время его отсутствия. Нансен планировал прочитать в Англии цикл лекций о своей экспедиции по Гренландии и об эскимосах. К этому моменту Ева еще не оправилась после смерти ребенка и планировала переехать в дом родителей. Такой вариант позволял супругам сэкономить большую сумму денег, и Еве было бы легче пережить расставание с любимым в кругу семьи. Но уже в поезде на пути в Англию Нансен писал Еве письмо, в котором умолял ее приехать.

Сарсы были очень рады возможности провести все это время с Евой. Дочь и мать могли часами говорить о Нансене, вспоминать счастливые дни, проведенные с ним после свадьбы. «Мама и Биен нянчатся со мной, а Эрнст весь день напевает мелодии, которые я играю, петь-то, ты понимаешь, я не могу», – писала Ева мужу. За эти дни она похудела и подурнела, ничто не радовало ее, кроме писем от любимого. В них он всегда называл ее «Евой-лягушкой». Когда она немного окрепла, то сразу возобновила занятия музыкой и стала давать уроки детям. «У меня тоже денег – куры не клюют, – писала она с гордостью. – И я чувствую, что действительно могу чему-то научить»[18]18
  Нансен-Хейер Л. Книга об отце. Л.: Гидрометеоиздат, 1986.


[Закрыть].

Тем временем Нансен читал лекции в Британии. Они имели ошеломительный успех, газеты посвящали ему целые полосы и рассказывали о предстоящей экспедиции. Влиятельные люди мечтали познакомиться с бесстрашным путешественником и профинансировать его предприятие. Приближалось время его возвращения в Норвегию. «Я чувствую себя так легко, так радостно, что прямо не могу спокойно усидеть, – писал Фритьоф. – Теперь до нашей встречи остается всего лишь неделя. Представить себе невозможно, правда же?.. Кажется, будто нам с тобой еще год не видаться. Теперь мы снова как молодожены, да, пожалуй, так оно и было все время»[19]19
  Нансен-Хейер Л. Книга об отце. Л.: Гидрометеоиздат, 1986.


[Закрыть].

Фритьоф и Ева Нансен на лыжной прогулке. Фото: Национальная библиотека Норвегии

Они встретились на Восточном вокзале в Христиании и сразу же отправились в свое поместье Готхоб в Люсакере. Последующие месяцы пролетели как одно мгновение: Фритьоф усиленно готовился к экспедиции, а Ева продолжала давать уроки пения. Она по-прежнему мечтала отправиться с ним на полюс, но Фритьоф даже слышать об об этом не хотел. Наконец случилось то, что смогло ее отвлечь от этой идеи: она была беременна!

26 октября 1892 года на воду был спущен корабль, на котором экспедиция Нансена должна была отправиться к полюсу. Судно получило название «Фрам», что в переводе с норвежского означает «вперед». Нансен полагал, что для достижения полюса нужно построить корабль, способный выдержать давление арктических льдов, для чего придать его обводам яйцевидную форму. Судно должно было попасть в ледовый плен и дрейфовать к Северному полюсу. Определить направление течения Нансену помогло изучение плавника, из которого гренландские эскимосы строят свои каноэ. Как удалось выяснить, этот плавник приплывает из Сибири. Большинство полярных исследователей и океанографов не разделяло энтузиазма Нансена. Несмотря на это, он продолжал искать научное обоснование плану своей экспедиции и снова должен был отправиться в Англию, чтобы прочитать доклад в Королевском географическом обществе и уладить некоторые дела.

В этот раз Ева решила принять все меры предосторожности, чтобы несчастье не повторилось, и не поехала с Фритьофом в Лондон.

«Я ношусь по Лондону с утра до ночи, чтобы поскорее вернуться к тебе, – писал он Еве. – Как жаль, что за день так мало успеваешь сделать». И в другом письме: «Я ужасно стосковался по тебе, по дому! Ночью никак не могу уснуть и все думаю о тебе, а утром, как проснусь, опять начинаю думать. У тебя-то все в порядке? Здорова, спокойна? Не объедайся и двигайся побольше. Ты знаешь, что ходить полезно, только не слишком увлекайся. Ты ведь понимаешь, мне не совсем спокойно вдали от моей Евы-лягушечки, особенно теперь. Скорей бы покончить с делами в этом городе, а там скорей на поезд и на всех парах домой, к тебе, да присмотреть за тобой…Надеюсь, ты наконец побывала у доктора. Если нет, пойди немедленно»[20]20
  Нансен-Хейер Л. Книга об отце. Л.: Гидрометеоиздат, 1986.


[Закрыть].

Опасения были напрасными: Ева чувствовала себя прекрасно, и 8 января 1893 года родилась их первая дочь – Лив, что в переводе с норвежского означает «жизнь». Фритьоф узнал о радостном событии из письма своего друга Бьёрнстьерне Бьёрнсона.

Нансена ждали дома счастливая жена и новорожденная дочка – теперь он мог спокойно отправляться к полюсу. Когда наступил холодный и пасмурный день отплытия, он спустился к морю, в последний раз окинул взгядом их с Евой дом и сел в катер, который должен был доставить его на «Фрам». С Евой и Лив он попрощался в спальне. Уже на борту «Фрама», отдаляющегося от Готхоба, Фритьоф разглядел в бинокль Еву: она сидела на скамейке и держала Лив на руках. Впоследствии Нансен напишет в своем дневнике, что это был самый тяжелый миг путешествия.

После отъезда мужа Ева не пала духом, она по-прежнему благодарила судьбу за то, что та свела ее с Нансеном, она верила в его гений, верила, что он завершит начатое и вернется живой и невредимый. Она прекрасно осознавала, что впереди были годы ожидания и неизвестности, но ни минуты не сомневалась, что Фритьоф однажды постучится в дверь их дома. По прошествии нескольких недель в Готхоб приехал ее импресарио Фогт-Фишер. Он умолял Еву вернуться на сцену! Поначалу предложение показалось ей абсурдным, но спустя некоторое время она и сама захотела дать пару концертов. Музыка должна была помочь заполнить пустоту и отвлечь ее от тревожных мыслей. И Фритьоф перед отъездом уговаривал ее выступить с концертом.

Ева Сарс была любима публикой, но Ева Нансен смогла затмить ее успех – в ее голосе появилось столько глубины и чувства, что это не могло остаться незамеченным. Ее возвращение на сцену было триумфальным, а среди слушателей были члены королевской фамилии! Король Оскар II обожал музыку, и если выступления Евы совпадали с его визитами в Христианию, он вместе с семьей обязательно был в числе слушателей. Но главным поклонником ее творчества был принц Евгений[21]21
  Евгений Наполеон Николай (1865–1947) – герцог Нерке, сын шведского короля Оскара II. Один из крупнейших шведских пейзажистов конца XIX – начала XX века, мастер монументальной живописи, собиратель произведений искусства и меценат. Работы принца Евгения выставлены в ведущих художественных собраниях Швеции.


[Закрыть], под его покровительством и прошел ее концерт в Стокгольме в ноябре 1895 года. Впоследствии он рассказывал о нем Лив, с которой также был знаком.