Текст книги "Шихабутдин Марджани. Сборник статей, посвящённый 100-летию Ш. Марджани, изданный в Казани в 1915 г."

Жертвенное животное

Один из современников Марджани издал фетву, разрешающую есть жертвенное животное, зарезанное русскими, и никах мусульманина с русской женщиной, не принявшей ислам. Марджани изучил этот вопрос и посвятил ему большую книгу «Тазкират ал-муниб». В этой книге, основываясь на аятах и хадисах, а также на преданиях по фикху, Марджани высказался за то, что всё это не дозволяется.

Вот стихи Марджани, написанные на эту тему:

 
У нас попросили дать две фетвы
Про русский народ:
Каков твой приказ относительно них:
Они ахл ал-Китаб или же не из них,
Каково твоё решение относительно них:
Можно ли есть заколотое ими животное и жениться на их женщи-нах?
Мы спросили об этом у народа
И решили, что они принадлежат ко второй категории.
И вынесли фетву, отвечающую запретом
На оба поставленных вопроса.
Всё знание от Аллаха, и это лишь мнение Марджани.
 

Нарекание красивым именем

В книге «ал-Барк ал-вамид» Марджани пишет: «Каждое из имён Аллаха должно использоваться в том виде, в котором оно приведено в Коране и хадисах. Аллах сказал: «Есть красивые имена Аллаха, называйте Его ими. Уходите от тех, кто отрицает эти имена». Из этого аята видно, что имена Аллаха таковы, как Он Сам Себя назвал, и те, кто называют Его другими именами, выходят из религии. В хадисе, переданном Байхаки, Пророк сказал: «О Аллах, я прошу тебя всеми именами, которыми Ты нарёк Себя Сам, которые ниспосланы в Коране, сообщены всем твоим творениям, и с которыми Ты являешься Владыкой в понимании скрытного».

В Коране и хадисе не разрешено называть Аллаха именами, которыми Он Сам Себя не назвал. Многие алимы придерживаются этого мнения. Поэтому мы не должны называть Аллаха Субхан, Эфенди, Тенгре, Худай и т. п. Лишь когда возникает необходимость при объяснении людям, не понимающим арабского языка, не будет вреда от употребления слов «Господь» и «Тенгре». В этом случае эти слова будут служить переводом их арабских эквивалентов.

Сунной в исламе и правом детей перед родителями является наречение красивыми именами. В хадисе, переданном Абу Давудом, Пророк говорит: «Нарекайте детей красивыми именами».

Пророк сам любил такие имена, как ‘Абд Аллах и ‘Абд ар-Рахман, содержащие слово «‘абд» – «раб». А имена, значение которых было неподобающим, Пророк изменял. Имя ‘Аси поменял на ‘Абд Аллаха, а Биррат – на Зайнаб. ‘Абд ал-ка‘ба назвал ‘Абд Аллахом, а ‘Абд аш-шамса – ‘Абд ар-Рахманом. Запретил такие имена, как Афлах (успешный), Нафи‘ (полезный), Барка (благодать). Про другие имена было передано много хадисов.

При наречении ребёнка именем следует выбирать имена, не запрещённые Пророком, использованные древними учёными, а также имена сахабов, табиинов и великих учёных. Например, такие имена, как Мухаммад, Ахмад, Махмуд, Хамид, Хаммад. Сравнив с именами, запрещёнными хадисами или изменёнными, возникает необходимость в смене имён Халил Аллах, Хабиб Аллах, Хайр Аллах, Вали Аллах, Наби Аллах, Гали Аллах. Хотя ими и не нарекались, передают об именах Халил и Хабиб.

Фахр ад-дин, Садр ад-дин, ‘Ала ад-дин, ‘Имад ад-дин, Хисам ад-дин и подобное в этом роде – это не имена, а всего лишь почётные звания (лакаб), которые давали великим учёным. Ис-пользование этих званий в качестве имён – это из того же рода, что стремление невежественных казахов называть своих детей титулами высокопоставленных особ Российской империи.

В последнее время распространилось такое нововведение (бид‘ат), как соединение двух имён в одном. Например, Мухаммад Йусуф, Мухаммад Йакуб, Мухаммад Салих, Мухаммад ‘Али, Мухаммад Касим, Мухаммад Шакир, Мухаммад Жан.

Такие имена начали появляться лишь спустя тысячу лет после хиджры. В Азербайджане, Хорасане, Мавераннахре, Индии пропускают слово «ибн» (сын), употребляющееся среди двух имён, и такие имена, как ‘Умар ибн ал-Хаттаб, ‘Абд Аллах ибн ал-Мубарак, ‘Аммар ибн Йасир, используют в виде ‘Умар Хаттаб, ‘Абд Аллах ал-Мубарак, ‘Аммар Йасир. Невежественные люди, увидев это, подумали, что оба имени принадлежат одному человеку, и начали называть людей двойными именами.

Такие имена, как Мухаммад Йусуф, не соответствуют правилам арабского языка, потому что прилагательное не может быть одновременно и существительным, и словом в родительном падеже, и определением в родительном падеже. Может быть такое имя, как Багълабек, составленные путём объединения двух слов в одно понятие. В таком случае в именах Мухаммад и Йусуф по отдельности не остаётся необходимости. Как слова, не достойные внимания, они исчезают. А так как и Мухаммад, и Йусуф по отдельности перестают быть именами, на основе хадиса «Нарекайте детей красивыми именами» получается, что они выходят из практики. Такие беды приходят из-за отсутствия исламской культуры либо из-за того, что люди чрезмерно легкомысленно относятся к делам религии».

Описанными принципами Марджани руководствовался и на практике. Когда ему приходилось давать детям имена, он остерегался использовать распространённые в краях Уфы и Перми такие бессмысленные и неподобающие, как Мухтасар, ‘Айн ал-‘илм, Мулла Джалал, Викайа, Ибн Хаджиб, Фатх Аллах, Хикмат Аллах, Сун‘ат Аллах, Сибгат Аллах, Кашф ал-асрар, Кашф аз-зунун, Мулла Джами‘, Саид Шариф, Шараф Аллах, ‘Инд Аллах, Шараф ад-дин, Хайр ад-дин, Хайр Аллах, Салсал, Газали, ‘Айн ал-ислам, Шайх ад-дин, Шайх ал-ислам, Мирзаджан, Хусн ал-‘ата, а также такие как Ахмаджан, Мухаммаджан, Мухаммад Фатих, Мухаммад Шакир, Шакирджан, образованные путём соединения двух имён. Тем, на кого он имел влияние, Марджани менял неподобающие имена. Когда ему приходилось писать такие имена, как Ахмаджан, Мухаммаджан, Шакирджан, он пропускал второй компонент имени «зян» и писал их как Ахмад, Мухаммад, Шакир. Когда же ему в руки попадали рукописи с первым вариантом имён, он делал изменения и вычёркивал лишние слова. Однажды один из уважаемых людей соседнего прихода позвал Марджани на праздник нарекания имени своему ребёнку и попросил Марджани назвать сына Султан ‘Абд ал-‘Азизом (Габдельгазизом). Либо из-за того, что этот человек был не из тех, кому можно что-либо объяснить, либо из-за того, что Марджани не хотел его обидеть, но он с хитростью осуществил свой план. Сказав, что назвал ребёнка Султан ‘Абд ал-‘Азизом, назвал мальчика ‘Абд ал-‘Азизом.

Марджани всегда старался выполнять и возрождать обычаи, переданные от Пророка или его сахабов, а также практиковавшиеся у алимов прошлого. По мере своих возможностей старался избегать нововведений. В конце своей книги «ал-Барк ал-вамид» и в других произведениях он широко объяснял значение сунны и нововведений, показывал, что из практики современных ему мусульман соответствует сунне Пророка, а что противоречит ей.

Определение киблы

Одной из самых больших заслуг Марджани в области исламского права можно считать определение киблы в мечетях. Эта его работа, во-первых, показывает степень его богобоязненности, а во-вторых, знания математики. Использовав такие инструменты, как астролябия, ар-руб‘ ал-муджаййаб и ар-руб‘ ал-мункатарат, он очень точно определил долготу и широту городов, а также направление киблы в мечетях. Найдя ошибки в направлении некоторых старых мечетей, исправил их. Одна из таких мечетей – это мечеть первого прихода Казани, в которой он был имамом. Он установил, что направление на Каабу в этой мечети отклонено немного на запад, и передвинул киблу восточнее. Уделив этому вопросу большое внимание, в книге «Мустафад ал-ахбар» он перечислил, направление киблы в каких мечетях верно, а в каких в этом вопросе допущены ошибки.

Верность своему мазхабу

Судя по его произведениям и мнению учёных, друживших с ним, Марджани считал, что уровень Абу Ханифы и его учеников выше остальных учёных. Если находились доказательства шариата, совпадающие с мнением Абу Ханифы и его учеников, он руководствовался ими. А к словам других учёных обращался лишь в случае отсутствия таких доказательств, либо когда они противоречили ясным доказательствам шариата.

Если в спорных вопросах имелась возможность на деле объединить мнения алимов, Марджани поступал так, действуя согласно мазхабу каждого. Если же при помощи одобрения или отрицания невозможно было свести к общему знаменателю спорные моменты, выбирал тот мазхаб, аргументы которого были сильнее. А когда невозможно было сделать вывод о превосходстве одного доказательства над другим, он опирался на слова Абу Ханифы и его учеников.

Вообще, за словами кого бы он ни следовал, он всегда действовал, исследовав весь вопрос полностью и найдя все доказательства, имеющиеся в шариате. Во внешних деяниях он следовал за муджтахидами, а в душе и в действительности – за Кораном и сунной. Вкратце описав свои принципы и свой мазхаб, в одном из своих дневников он написал: «В религиозных вопросах мой мазхаб – это Коран и сунна, в вопросах, связанных с разумом, мой мазхаб – это доказательства». Да будет Аллах милостив к нему и да упокоит в мире его душу!

Г. Газиз
Взгляды Марджани на знания, науку и искусство

Раньше татары находились в слабой тени влияния восточной культуры.

Великая культура Запада, проникшая и на Восток, ещё не добралась до татар. Интеллигенция того времени – алимы и муллы – привели народ к такому этапу, что он пробуждается ото сна, но сами они придерживаются культуры, пришедшей из Средней Азии, время которой давно прошло, и не продвигаются ни назад, ни вперёд.

Помимо этих интеллигентов из мулл был ещё один класс, ведущий свой род в какой-то степени от мурз и находящийся под внешним влиянием западной культуры. Но западная культура к ним проникла в очень малой степени, и проявлялась больше во внешнем виде, чем изменила их внутренне. Действительно, они отделились от народа, и либо вовсе не участвовали в его жизни, либо участвовали в качестве квартального (надзирателя) или другого чиновника, помещика. В Казани и её округе их влияния почти не ощущалось.

Хотя и среди этих людей были светлые личности, двойственность, царящая в их сердцах, душе, т. е. признание двух истин, совершенно сломала их. Если с точки зрения земного мира, науки, для мурз всё обстояло в одном свете, то посмотрев на это же с точки зрения религии, они верили, что всё обстоит совсем иначе. Такая двоякая истина никак не мешала им. Они не старались объединить западную истину – научную – и религиозную (конечно, имеется в виду понимание религии в те времена)…

Почему-то к татарам не проникали движения, наука, философские и социальные течения, в середине XIX в. появившиеся в России под сильным влиянием Запада. Алимы избегали их, не стараясь понять, не находили это нужным. Мурзы из-за своей неосведомлённости, возникшей из-за царившей в их душах двойственности, и не старались распространить эти течения среди татар.

Вот в это время, когда русские стали просыпаться, стремиться к обновлению, когда стал проявляться научный прогресс, появился человек, получивший воспитание под воздействием культуры Востока, застывшей, словно лёд. Это был Шихаб ал-Марджани.

Этот человек, не обращая внимания на реакцию среды, одним из первых объединил две эти истины – восточную и западную.

В изданных произведениях Марджани видно, что он старался с точки зрения Востока и, стоя на весьма умеренных позициях, привести западную культуру в соответствующий мусульманской культуре вид, старался соединить это в татарской культуре. Но в его наследии есть и места, в которых он ясно и без страха показывает себя «западником». Они не изданы и сохранились лишь на отдельных бумагах и рукописных заметках в сборниках.

В этих записях Марджани предстаёт не только как настоящий западный человек, но не простой, а как восточный учёный. В этих заметках он касается политической ситуация того времени, научных достижений, интересных случаев, мнения русских учёных в разных вопросах, особенно в связанных с астрономией и историей. Всё это написано в духе, живо напоминающем стиль европейского человека.

* * *

Мы хотим приступить к исследованию того, какого мнения придерживался о знании и науке такой наш учёный, как Марджани.

Науки, существующие в мире, Марджани делил на два вида: накли [передаваемые знания, в том числе религиозные] и ‘акли [рациональные].

Знания, путь к получению которых человек определяет своей сущностью и разумом, знания о природных явлениях и темах, доказательства для которых человек находит своими органами чувств и разумом, Марджани относит к рациональным наукам[152]152
  Мукаддимат вафиййат ал-аслаф. – С. 210.


[Закрыть]. А знания, основанные на полученных сообщениях, определяет как знания накли.

Как видно из определений, при таком разделении Марджани берёт за основу путь получений знаний, с помощью которого люди узнают, как возникло всё на свете.

Такое деление не ново, ещё Ибн Халдун, один из известных учёных и историков XIV в., в предисловии своей книги приводит такое же деление. Даже определения одинаковы. Действительно, если мы сравним главу о знаниях и его видах, приведённую на стр. 210 «Вафиййат ал-аслаф», и главу «Аснаф ал-‘улум ал-ваки‘а фи ал-‘умран» (классификация наук) вводной части Ибн Халдуна, мы увидим довольно много сходств, даже те же фразы, что у Ибн Халдуна.

У нас нет никакой нужды критиковать это деление знаний. И всё же мы считаем, что будет лучше, если знания этого мира делить на «светские» (дунйави) и «шариатские» (шар’и). Иначе связь этих знаний друг с другом показывается очень слабо. Как бы там ни было, Марджани первым заговорил о делении знаний, пока об этом не высказались Хади Максуди в книге «Мизан ал-афкар» («Весы мыслей») и Юсуф Акчура в «Тарих ва ‘улум» («История и наука»). Татарская философская литература, которой ещё предстояло родиться, всегда будет обязана Марджани за то, что он первым поднял такой важный вопрос, как деление знаний.

* * *

Несколько вопросов о науках и изящных искусствах Марджани поднимает в книге «Вафиййат ал-аслаф». Таким образом, мы сможем сказать пару слов об отношении Марджани к изящным искусствам. Но оставив этот вопрос, мы сначала обратимся к вопросу отношения Марджани к рациональным наукам.

По мнению Марджани, позитивные науки и философия – все они являются рациональными науками. Логика и диспуты, математика (арифметика, алгебра), естественные науки (медицина, анатомия, хирургия, фармацевтика и др.), география, астрономия древняя и современная, музыка, политика; такие полуреальные, полуфантастические науки, как физиогномика, рияфат [один из видов предсказаний], семантика, гадание, гадание по песку и полёту птиц, графомания, колдовство, магия, алхимия[153]153
  Эту науку, упомянутую Марджани, я включил в разряд полуфантастических, потому что химия Марджани больше соответствовала алхимии Средних веков, нежели нынешней химии. Создание золота, создание животных из различных материалов – всё это относится к этой науке.


[Закрыть], механика (он назвал это лишь промышленностью) – всё это, по мнению Марджани, является разновидностями рациональных наук.

Подражание Ибн Халдуну стало причиной того, что Марджани обратил внимание на эти полуфантастические науки и даже относился к ним достаточно серьёзно. Если мы вспомним эпоху Марджани, степень образования читателей того времени, источник его знаний, то критиковать Марджани, а следовательно, и нападать на него, кажется неуместным. Вдобавок к этому, Марджани подвергает критике некоторые из этих наук.

Взгляд Марджани на науку, в особенности на рациональные знания, намного шире, чем у прежних исламских учёных. Он говорит о темах, которыми занимаются такие новые науки, как новая астрономия, география, механика, показывает их пользу для земной жизни и для религии. В этом вопросе очевидно желание Марджани внедрить вышеупомянутую культуру Запада среди мусульман.

Если прочитать вступление к «Вафиййат ал-аслаф», ту часть, где Марджани пишет о новых науках, начинаешь верить, что произведение написано не в эпоху Марджани и не его пером, а где-то в 905 г. Марджани защищает эти новые предметы в точности как приверженец нового метода при помощи доказательств, основанных как на логике, так и на шариате. А в конце, перейдя в нападение, говорит, что отсутствие у нас этих наук является препятствием для прогресса.

Если посмотреть с точки зрения современности, высказывания Марджани о рациональных науках и их частях кажутся лишёнными какого-либо порядка.

Отрасли науки, её методы и способы, сегодня являющиеся составляющей одной науки, Марджани определил как отдельные науки, последовав за древними арабскими учёными. Например, «илм ат-тавали» сегодня является методом математики или её частью: раздел, изучающий числа в соответствии с их образованием.

Хотя науки «джабр» и «мукабаля» (алгебра) Марджани рассматривает как отдельные предметы, они являются одной наукой. Это два разных метода нынешней алгебры. Но всё же Марджани не даёт им отдельные определения, а объединив, называет «наукой, вычисляющей неизвестное число из другого известного числа». Но мусульманские учёные, например, Махмуд ибн Муса ал-Хорезми, воспринимали эти методы как отдельные науки и каждому давали отдельное название. Упомянутый учёный «джабром» называл способ и правила нахождения одного неизвестного члена пропорции путём перемещения его на другую сторону пропорции. А мукабаля, по его мнению, это перемещение в одну сторону подобных членов длиной пропорции, нахождение неизвестных или, наоборот, их сокращение. Что касается «‘илм ал-хатаин», мы видим, что это всего лишь метод. Это часть нынешней алгебры, показывающая способы нахождения правильного явления из двух ошибочных.

При делении естественных наук Марджани также опирается на прежние методы. Отрасли одной науки он упоминает как самостоятельные науки и наоборот.

Но как бы там ни было, в книге «Мукаддима» Марджани перечисляет рациональные науки, описывает их части и значение.

Марджани не ограничивается перечислением рациональных наук. Он касается и их истории. Упоминает, как, начиная с эпохи Древней Греции, арабские и персидские учёные продвинули рациональные науки вперёд. И радуется тому, что в одной из мусульманских стран того времени – в Османской империи – стали оживляться науки[154]154
  Мукаддимат вафиййат ал-аслаф. – С. 214.


[Закрыть].

Иногда, заглянув ещё дальше в историю наук, Марджани повествует о прогрессе у немусульман, пробуждает желание у читателей взять пример с этих народов. Он также рассказывает о стараниях учёных Европы, о том, что они продвигают науку не только у себя, но и переводят произведения мусульман на европейские языки.

Марджани, как и джадидисты, считает, что греки были основоположниками рациональных наук, они же их развивали. Мусульман же он называет истинными наследниками греков. Даже приводит весьма правдивый исторический случай: «…Когда Греция распалась, появились правители (кайсар) и было принято христианство, эти мудрые науки были забыты. Они сохранились в письменном виде в библиотеках. В составе этого государства были и страны Шама, арабские страны и Ирак. Книги, в которых были описаны эти науки, распространились и сохранились в этих странах»[155]155
  Там же. – С. 299.


[Закрыть]. После этого Марджани рассказывает о прогрессе науки в исламских странах.

Что интересно, Марджани любил спорить относительно рациональных знаний. По его мнению, человек, отрицающий «мудрость», противоречит разуму, поэтому он остаётся неосведомлённым об истинной науке. Нельзя противоречить науке, какая бы она ни была, потому что она является «атрибутом Аллаха – Обладателя истины»[156]156
  Там же. – С. 301.


[Закрыть]. Можно изучать даже такие ненужные знания, как колдовство и волшебство, если не использовать их в плохих целях.

В вопросе рациональных знаний Марджани чувствовал себя как рыба в воде, потому что в этой области он был настоящим знатоком.

Все шариатские науки, сунна, история, этнография, наука изложения (та’бир), по мнению Марджани, являются накли предметами. Так как есть отдельная статья, посвящённая вопросу шариатских наук, сейчас мы переходим к вопросу отношения Марджани к изящным искусствам.

* * *

В произведениях Марджани мы видим три вида изящных искусств: поэзия, музыка, скульптура. Прежде всего нужно отметить, что под поэзией Марджани имеет в виду арабские и персидские стихи. Поэтому, по его мнению, между поэзией и музыкой большого различия нет. Это естественно, потому что арабы, да и все древние народы, не рассказывали стихи сами по себе. Они их напевали, часто при помощи какого-либо музыкального инструмента создавая аккомпанемент для своих стихов.

Относительно определений поэзии и музыки в словах Марджани мы не можем найти ничего нового. Он не выражает своего мнения. Цель его упоминания искусств – это изложение их истории у мусульман и греков, исследование поэзии и музыки с точки зрения шариата, описание теории музыки и поэзии, насколько она наличествует в арабских книгах.

Вот что интересно: говоря и о музыке, и о поэзии, он находит их необходимыми с точки зрения разума и шариата. Тем самым Марджани поднимается на несколько ступеней выше своей среды. Он находит доказательства из шариата для самой красивой части искусства, приводя такие прекрасные аяты и хадисы, что, на наш взгляд, даже нынешние учёные, являющиеся приверженцами прогресса, ещё не смогли найти столь изящные комбинации.

Кроме этого доказательства необходимости поэзии и музыки Марджани подкрепляет мнениями таких известных философов и учёных ислама, как Фараби и Газали.

Кроме названных Марджани упоминает и такой вид искусства, как тамасил гариба ва хаякил надира (создание поразительных и редких памятников). Самое интересное вот в чём: как объединить скульптуру и взгляды учёных и до Марджани, и его времени, являвшихся противниками создания изображений? Марджани не был таким фанатиком: в своих путевых заметках он упоминает, что очень удивился, когда, направляясь в хадж, в Стамбуле в доме министра образования того времени увидел очень дорогую женскую статую (должно быть, это была древнегреческая статуя, оценка «очень дорогая» говорит об этом). При этом он не проявляет признаков фанатизма.

Если углубиться в этот вопрос и изучить характер Марджани, то станет известно, что он любил смотреть на всё с исторической точки зрения. Он знал о статуях, созданных мусульманскими персидскими и арабскими ваятелями, таких как статуи львов возле фонтана во «Дворце львов», оставшиеся в Кордове в Испании со времён, когда ислам здесь процветал, а учёных было во множестве. Поэтому он не видел особых обоснований для их запрета.

Таким образом, взгляды Марджани совпадали с взглядами древних алимов: он не был фанатиком, верил в святость каждой отрасли знания, был благосклонно настроен по отношению ко всякой красоте и её детям – изящным искусствам.

Говоря нынешним языком, Марджани был настоящим романтиком исламского мира, обладавшего древней силой и великого в деяниях[157]157
  Здесь имеется в виду то, что он старался вернуть исламу былую мощь. В истории литературы определений романтизма много, поэтому мы не сочли нужным приводить их здесь.


[Закрыть]. Он любил и старался воскресить его. Среди прочих вопросов, древний ислам Марджани описывает так: «То, что открывали исламские учёные – это общедоступные школы. Если мусульмане завоёвывали какой-нибудь город или основывали деревню, первым делом они строили там мечеть и рядом школу. По необходимости прикладывали усилия для увеличения их числа. В этих медресе они назначали учителей для преподавания различных предметов. В Египте было большое известное медресе, в котором училось множество людей. В одной Александрии школ было около 20, и с разных концов света туда стекались шакирды для получения образования по разным предметам»[158]158
  Мукаддимат вафиййат ал-аслаф. – С. 330.


[Закрыть]. Вдобавок к этому, в мусульманских государствах также были «Дома знаний» (Дар ал-‘улум), по-персидски – «анджаман даныш», а по-гречески – «академии». Марджани очень красочно описывал большие библиотеки и обсерватории в мусульманских государствах.

Он с большим сожалением пишет и о том, что такая мощь, такое искусство ушли из рук мусульман.

Одним словом, Марджани был истинным другом науки и искусства. Он не верил, что без них татары и мусульмане России смогут жить как один народ. Поэтому все причины деградации исламского мира он видел в необразованности[159]159
  Здесь следует обратить внимание на нашу статью, посвящённую историческим работам Марджани об этом вопросе.


[Закрыть].

После смерти Марджани его истинные наследники поняли это, и по прямому пути, проложенному им, уже сделали несколько успешных шагов в области образования.