Текст книги "Пастырское богословие"

Готовясь к Литургии, священник совершает то же молитвенное правило, что и миряне. Иногда к нему добавляется напечатанная в некоторых требниках молитва святителя Амвросия Медиоланского, хотя ее чтение не является обязательным.

Молитвенное правило священника в дни, когда он не служит Литургию, нигде строго не оговорено, однако митрополит Вениамин (Федченков) в своих лекциях по пастырскому богословию предлагает придерживаться в этом отношении, как минимум, общего иноческого правила, включающего в себя три канона (Спасителю, Богородице и Ангелу Хранителю), главу из Евангелия, 2 главы из Апостола и кафизму из Псалтыри. При ускорившемся ритме современной жизни этот «минимум» может нам сегодня представиться, правда, невместимым «максимумом», однако нельзя не признать его духовной пользы для всякого пастыря.

Так, если готовность к служению Литургии должна быть существенной чертой пастырского устроения, то чтение канонов, входящих в том числе в подготовку к Причастию, само напоминает ему об этом. Впрочем, при исполнении важных пастырских обязанностей правило может быть сокращено или заменено чтением определенного количества Иисусовых молитв (сказанное не касается Последования ко Святому Причащению, которое пастырь должен прочесть неукоснительно). Кроме того, священник должен помнить о духовной закономерности, очень точно подмеченной все тем же владыкой Антонием (Храповицким): чем более нерадивый пастырь будет сокращать правило, оправдываясь его чрезмерной продолжительностью, тем более тяжким станет для него совершение и оставшихся кратких молитв.

Здесь же необходимо еще раз подчеркнуть необходимость пастырю (и как проповеднику, и как духовнику) ежедневно упражняться в чтении Писания. По словам преподобного Серафима Саровского, ум пастыря должен «плавать в Священном Писании», иными словами, мыслить категориями слова Божия, для чего необходимо постоянное чтение Писания, – только так со временем может быть достигнут, по мысли святого, дар духовного рассуждения (о его необходимости см. выше). Особую пользу пастырю способно принести чтение Псалтири. Из ее отдельных стихов он может составить сам для себя или порекомендовать прихожанам ту или иную краткую молитву по всякому необходимому поводу.

Священник немало приобретет для своего духовного устроения, если найдет время и возможность в те дни, когда его нет в храме, совершать келейно уставные службы суточного круга – хотя бы вечерню и утреню. Это не только поможет ему не «выпадать» из суточного ритма церковной жизни, но и позволит близко познакомиться с сокровищами православной гимнографии, в которой он обязательно найдет и слово утешения для себя, и, как уже говорилось, слово наставления для паствы (Вспомним снова святого Иоанна Кронштадтского, любившего читать каноны на утрени). Для этого – как и вообще для чтения молитвенного правила – священнику хорошо иметь дома хотя бы совсем небольшую по размерам, но уединенную комнату или отгороженную часть ее, где помимо икон у него будет полка со всеми необходимыми богослужебными книгами.

Каковы бы ни были размеры совершаемого пастырем ежедневно домашнего молитвенного правила, – принцип «всегда молитесь» должен быть идеалом, к которому он сознательно стремится. Немаловажно отметить при этом, что, по мысли святителя Феофана Затворника, осуществление указанного идеала не означает обязательно постоянное мысленное произнесение той или иной молитвы, но прежде всего – постоянную память о Боге, т. е. память о том, что мы всегда живем на глазах Божиих и с этим должны сообразовывать и наши поступки, и наши слова, и наши мысли, и наши чувства. Придя к этому выводу, мы без труда сможем согласовать его с уже не раз высказанной мыслью: всегда молиться означает всегда быть пастырем.

Вопросы к параграфу:

1. Что должен делать священник, если из-за приходских дел не успел полностью прочесть правило к Литургии?

2. Что означает, что ум пастыря должен «плавать в Священном Писании»?

3. Что значит «всегда молиться»?

Глава 8. Семейная и частная жизнь священника

Вступление в клир меняет жизнь человека качественным образом. Эта перемена затрагивает семейную и частную жизнь священника не в меньшей мере, чем собственно церковную, что в полной мере ощущается уже при принятии диаконского сана. В свою очередь принятие священнического сана и связанных с ним пастырских обязанностей только усиливает эти отличия и делает их более явными и заметными для окружающих. Апостол Павел не предлагает Тимофею никакого иного выбора, кроме как быть образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим. 4:12). В этих словах апостола Павла выражено основное правило, которым должна определяться вся жизнь священника.

Если врач или музыкант, имеющие несчастную семейную жизнь, какие-то нравственные недостатки или просто активно стремящиеся к благополучию и материальному достатку, могут быть при этом прекрасными профессионалами, то для священника это невозможно. Верующие ожидают, что все, чему учит священник, в первую очередь он соблюдает сам. Все, что не получается в духовной жизни верующих людей и в их семейной жизни, они ожидают увидеть преодоленным и сбывшимся в жизни священника и его семьи. Требование соблюдения абсолютной нормы в отношении семей духовных лиц является свидетельством того, что Церковь остается верной евангельскому учению о браке[281]281
  Например, о. Иоанн Мейендорф этим объясняет требование абсолютной моногамии для священника: «Твердая позиция Православной Церкви по этому чрезвычайно важному вопросу является самым ярким свидетельством того, что она остается верной учению о браке, заключенному в Новом Завете, хотя ее „икономия“ допускает второй и третий браки для мирян». (Мейендорф И., прот. Брак в православии. Клин, 2004. С. 51.).


[Закрыть].

Кроме того, священник за пределами церкви находится под постоянным подозрением в неискренности своих намерений. Обсуждение в СМИ и соцсетях различного рода материальной или иной недобросовестности священников, является ярким тому подтверждением. При этом люди, враждебно настроенные к Церкви, критикуя ее за несоответствие священников идеалам бескорыстия и нравственной чистоты, тем самым свидетельствуют, что образ настоящего священника по-прежнему живет в массовом сознании и этот образ очень высок. Именно поэтому жизнь священника всегда вызывает пристальный интерес, далеко не всегда доброжелательный. Священник не только обязан быть образцом христианской жизни, но и не должен быть поводом для искушения и соблазна. Как ни странно, эти две задачи не всегда совпадают. Можно пытаться жить высокой христианской жизнью и быть постоянным соблазном для окружающих. Можно иметь крайне благочестивый вид и никого не соблазнять, но вообще не иметь опыта духовной жизни[282]282
  См.: Иоанн Златоуст, свт. Шесть слов о священстве. С. 565.


[Закрыть]. К священникам в полной мере относятся слова Христа: Не может укрыться город, стоящий на верху горы (Мф. 5:14). Священник всегда оказывается на виду, его жизнь, а точнее, жизнь его и его семьи, – «открытая книга», и она не должна быть поводом для соблазнов.

Правило, состоящее в том, чтобы быть образцом для верных, проявляется по-разному в тех или иных сферах жизни. Священник должен вести себя так, чтобы общение с ним возвышало. Он никогда не может снижать тон и уровень этого общения и не должен позволять снижать его другим. Это правило также предполагает, что священник имеет «доброе свидетельство от внешних», т. е. соответствует некоторому общепринятому, традиционному стандарту поведения, конечно, только в тех его внешних проявлениях, которые нравственно нейтральны. Священник не может и не должен стремиться к внешней экстравагантности, вызывающей восторг у меньшей части общества и осуждение и неприятие у большей.

Очевидно, что конкретизация этого общего правила зависит не только от времени, в котором мы живем, но и от страны и города и даже от той паствы, к которой священник послан на служение. Исполнение этого правила в каждой конкретной пастырской ситуации требует большого такта и осторожности.

Вопросы к параграфу:

1. Почему священство нельзя назвать профессией?

2. Как можно сформулировать общее правило поведения священника?

3. Почему не существует раз и навсегда закрепленного набора конкретных требований к внешнему виду и манере поведения священника?

В существующих пособиях по пастырскому богословию семейной жизни священника уделяется недостаточно внимания. Некоторые пособия останавливаются на проблеме выбора будущей супруги, но во всех отсутствует какое-либо обсуждение вопроса о воспитании детей. Это легко объясняется тем, что, в основном, пособия по пастырскому богословию обращены к студентам, для которых именно выбор супруги является актуальной проблемой, а воспитание детей – задача будущего. Кроме того, традиции семейной жизни и воспитания детей до начала XX в. передавалась через сами священнические семьи и их дополнительное описание в учебных курсах того времени было излишним. Напротив, в наше время, в ситуации кризиса семьи в целом, эта тема становится принципиально важной.

В рамках учебника невозможно дать полное представление о семейной жизни и воспитании детей. Кроме того, здесь нет готовых рецептов, и, более того, любые правила семейной жизни становятся плодотворными только тогда, когда семья сама проживает их и принимает как свои. До тех пор любые самые замечательные правила будут выглядеть как внешние, искусственно навязанные и далекие от реальной жизни. Поэтому ниже предлагается только описание некоторых принципиальных особенностей семейной жизни священника, отличающих ее от жизни любой христианской семьи.

Семейная жизнь пастыря, как и всякого человека, не является только уступкой человеческой немощи по слову апостола Павла: если не могут воздержаться, пусть вступают в брак; ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться (1 Кор. 7:9). Семья – один из центральных образов Священного Писания, а образ отцовства один из главных образов пастырства. Христианскую семью называют «малой церковью» (Ср.: Еф. 5:25) и в семье пастырь находит источник не только душевного и физического успокоения и отдыха, но и источник духовного укрепления в своем служении Церкви. В этом отношении семья священника сама несет некоторое церковное служение, о чем говорят и особые требования, налагаемые не только на самого пастыря и его супругу[283]283
  Помимо очень строгого отношения к каноническим требованиям о девстве будущего священника и его жены о. Иоанн (Крестьянкин) называет служение матушки «особой должностью». На просьбу благословить на священство он отвечает: «Ваш вопрос не может решаться единолично, но когда в вашем сердце состоится выбор, его должна одобрить и принять и ваша супруга. Ведь она должна будет разделить с вами тяготы предстоящей жизни, став матушкой. И это тоже должность особая, у нее должно быть к ней расположение и понимание». (Иоанн (Крестьянкин), арх. Рассуждение с советом. Собрание писем. М.: Правило веры, 2014. С. 182).


[Закрыть], но и на детей, которым каноны не дозволяют вступать в брак с нехристианами[284]284
  Лаодикийский Собор, правило 10, Карфагенский Собор, правило 30.


[Закрыть]. Одновременно, если, согласно тем же канонам, овдовевший священник не может вступать в брак повторно, то, по неписанному правилу, и матушка, овдовев, не должна вторично выходить замуж, продолжая тем самым свидетельствовать о полноте семейной жизни священника и после смерти мужа.

В известном смысле семья может быть названа орудием пастырского служения священника.

Во-первых, семья дает священнику переживание физического и духовного отцовства по отношению к своим детям. Опыт отцовства очень важен в становлении пастыря, так как пастырство требует постоянной открытости к отцовству. По слову апостола Павла у пастыря должно быть не тесно в сердце (2 Кор. 6:12), и в том числе именно по этой причине в семье священника недопустимо уклонение от деторождения. Если священник закрыт к отцовству физическому, то как он будет открыт к отцовству духовному? Будет ли оно полным и искренним?[285]285
  В последнее время в православных СМИ и соцсетях постоянно обсуждается тема допустимости отказа от деторождения по причине тех или иных трудностей психологического, физического или материального характера. Предлагается соразмерить свои силы с родительским подвигом и ограничивать его этой мерой. Однако нетрудно понять, что родительство как подвиг любви всегда превосходит меру естественных сил и такой подход может привести к полному отказу от отцовства. К счастью, пока никто не ставит под сомнение, что подвиг родительства, как бы он ни был труден, остается предпочтительным.


[Закрыть]

Будущему священнику совместно с его супругой нужно заранее решить для себя, что они принимают только такой способ жизни – открытый к деторождению[286]286
  В современных исследованиях семьи было показано, что именно позиция отца в конечном итоге определяет вопрос об отношении к деторождению в семье, поэтому настрой и позиция будущего священника в этом вопросе имеют чрезвычайную значимость (см.: Забаев И.В., Емельянов, Н.Н., прот., Павленко Е.С., Павлюткин И.В. Семья и деторождение в России: Категории родительского сознания. М.: ПСТГУ, 2012. Глава 6 «Отцовство и деторождение»).


[Закрыть]. Если они не считают себя способными к нему или предполагают, что смогут от него в будущем отказаться, то лучше не принимать на себя священнического служения – никто не осудит их за это. Господь воздвигнет на служение Себе других – тех, кто в этом вопросе доверится Богу, ведь именно эта составляющая семейной жизни делает ее подвигом, соотносимым с путем монашеского самоотречения. Другой путь для священника абсолютно недопустим.

Сказанное ни в коем случае не означает, что физическое отцовство является основой для духовного, – напротив, от Отца Небесного именуется всякое отечество на небесах и на земле (Еф. 3:15). Речь идет именно об открытости к рождению детей. Если ее нет даже в отношении временного и несовершенного земного отцовства, то как оно будет возможно в отношении отцовства духовного?

Во-вторых, жена священника призвана играть специальную охранительную и сопутствующую роль в пастырском служении, о чем будет подробнее сказано ниже.

В-третьих, семья священника, особенно большая, но в любом случае обязательно открытая к рождению новых детей, позволяет священнику, с одной стороны, оставаться бескорыстным, ничего не требовать для себя; с другой стороны, подразумевает необходимость помощи его семье со стороны прихожан, делая эту помощь радостной и благодатной, потому что Господь всегда воздает за нее самим помогающим. Такая семья, стремящаяся к полноте христианской жизни, делает оправданным принятие этой помощи священником. Конечно, священник питается от алтаря, т. е. на пожертвования прихожан, не потому, что у него многодетная семья, а потому, что он священник. Но принимать этот дар он может только как слуга Божий и для того, чтобы это служение осуществлялось. Если его семья в этом служении, в том числе и в подвиге открытости к рождению детей, не участвует, то и принятие священником дара на свою семейную и частную жизнь становится не вполне обоснованным.

Наконец, именно семья священника должна являть собой «малую церковь», в которой священник всегда сможет черпать силы для своего служения Церкви Христовой. В пастырском служении может наступить момент, когда волк расхищает овец, и разгоняет их (Ин. 10:12). В этот момент семья становится для священника тем прибежищем, где он может почувствовать, что Пастырь Добрый рядом и говорит ему и его семье: Не бойся, малое стадо! (Лк. 12:32).

Для этого не только священник, но и вся его семья должна быть образцом в любви. Она должна быть счастливой, уметь жить радостной, красивой и наполненной церковной жизнью. Если верующие видят такой пример в семье священника, то этот пример сам по себе обладает огромной силой. Часто вокруг таких священнических семей, в не меньшей мере, чем вокруг самого пастыря, формируются большие приходы и общины[287]287
  О значении семейного быта для дореволюционного священства см. Хондзинский П., прот. Приходское духовенство конца XIX – начала ХХ века в русской духовной традиции // ПСТБИ. Режим доступа: http://pstbi.ru/news/show/132-doklad_prot_Pavel_Khondsinskiy, (дата обращения: 15.11.2017).


[Закрыть].

Вопросы к параграфу:

1. Почему в учебниках по пастырскому богословию XIX – нач. XX в. тема семейной жизни практически не затрагивается?

2. Какие свидетельства церковного Предания говорят об особом статусе семьи священника?

3. Каковы особенные функции семьи в пастырском служении священника?

Понятие супружеской верности далеко превосходит понятие верности физической. Физическая измена супругу обозначает собой крайнюю точку, противоположную понятию верности. Настоящую же верность следует соотносить с целомудрием, которое предполагает некую цельность, отсутствие раздробленности, раздвоенности в человеке. Это качество очень редкое и ценное. Обычно во все времена и всегда разговор о любой добродетели начинают с того, что именно в наше время она стала особенно труднореализуемой. Вряд ли это так, но несомненно, что наше время имеет свои особенные сложности. Легче всего это продемонстрировать на примере современного восприятия информации. Современному человеку очень трудно прочитать большую книгу, зато он может просидеть целый день, просматривая ролики длительностью от 1 до 5 минут на самые разные темы: новости, отрывочные сведения из разных областей знания, рецепты, анекдоты и многое другое. Восприятие современного человека очень раздроблено. Эта раздробленность и внутренняя рассредоточенность и является первой ступенью и самым очевидным проявлением нецеломудрия.

В чем же проявляется супружеская верность и целомудрие?

Во-первых, это верность друг другу в своих духовных устремлениях, т. е. верность Христу. Эта верность предполагает, что каждый из супругов не только сам стремится жить по заповедям Божиим, но и помогает в этом другому. Эта максима одинакова для всех христиан, но в жизни священника она приобретает дополнительную остроту. Нецерковная матушка рано или поздно начнет жить отдельной от своего супруга, а значит не целостной с ним, нецеломудренной внутренней жизнью. Священник, отдыхающий в отпуске от воскресных и праздничных богослужений, обязательно сформирует у своих детей фарисейское отношение к вере и Церкви. Семейная жизнь потеряет внутреннюю цельность, начнет разрушаться.

Во-вторых, необходимы верность и целомудрие на душевном уровне. Супруги не должны скрывать друг от друга свои эмоции и переживания: о них надо уметь говорить и делиться ими не только между собой, но и с детьми. Эта очевидная необходимость часто недооценивается современными супругами и родителями.

Способность делиться своими переживаниями требует труда, бережности и большого доверия. Нежелание совершать этот труд оправдывается усталостью, отсутствием ценных переживаний и впечатлений или наоборот – греховными движениями и переживаниями, которыми, конечно, делиться не следует.

В семье священника эта проблема многократно усиливается. Священник находится в очень глубоком доверительном общении с большим количеством прихожан. Он неизбежно эмоционально устает. Его переживания часто связаны с тайной исповеди и не могут быть предметом семейного обсуждения. Тем не менее он может делиться своими переживаниями. Его жена может знать, с кем он общается: личность человека, пришедшего на исповедь, в большинстве случаев не является тайной – все в храме могут наблюдать, как происходит общение священника с прихожанами. Он может просить свою матушку помолиться за кого-то из своих прихожан или рассказать о ком-то, у кого происходят важные события в жизни, которые не являются тайной. Рождения детей, помолвки и свадьбы, смерти и тяжелые болезни, все это в большинстве случаев, хотя и не всегда, ни от кого не скрывается. Священник может рассказывать о совершенных им требах и общении с людьми вне исповеди, о пастырских посещениях и деловых встречах. При этом всегда нужно помнить, что любая доверительная беседа со священником обладает тем же статусом «тайны исповеди», что и само Таинство. Это касается не только грехов, о которых священник может узнать в процессе такой беседы, но и просто сведений частного характера, личной информации, касающейся не только частной, но и деловой или публичной деятельности человека, доверившегося священнику.

«Апостольские постановления» требуют, чтобы общение диаконов и епископов с женщинами совершалась при свидетелях – диакониссах[288]288
  «…Никакая женщина да не приходит к диакону или епископу без диакониссы» (Апостольские постановления, II:26). Другое свидетельство церковной истории о том, что беседы с женщинами должны происходить при свидетелях, можно найти в обвинениях свт. Иоанна Златоуста. Печально известный Собор «при Дубе» (403), деяния которого сохранились в «Библиотеке» свт. Фотия Константинопольского, сформулировал 29 обвинений. Одно из них гласило: «Он принимает женщин наедине, удаляя всех вон» (PG 103, 105–113). Не подвергая сомнению пастырскую практику самого святителя и ни в коем случае не присоединяясь к его обвинителям, можно констатировать факт, что подобная практика считалась опасной и исключительной. Более того, 22 канон VII Вселенского Собора гласит, что «священническое житие избравшим, не совсем позволительно ясти наедине с женами, а разве купно с некоторыми богобоязненными и благоговейными мужами и женами, дабы и сие общение трапезы вело к назиданию духовному».


[Закрыть]. Не будет большой натяжкой перенести это правило на священника, в том числе на его разговоры по телефону с молодыми женщинами и девушками. Матушка может знать, кто звонит священнику, и является ли беседа пастырской, или исключительно деловой, или дружеской. Речь ни в коем случае не идет о каком-то контроле и, тем более, вмешательстве в пастырские обязанности супруга[289]289
  Тем не менее архимандрит Киприан возлагает на матушку обязанность «ликвидировать… нездоровую обстановку», которая может возникать, когда вокруг священника появляется окружение в лице «разных почитательниц» и «экзальтированных женщин» (Киприан (Керн), архим. Православное пастырское служение. С. 57).


[Закрыть]. Напротив, жене священника требуется совершенно особое смирение и полное доверие в том, что относится к пастырскому служению ее мужа. Важно только, чтобы та часть его трудов, которая тайной исповеди не связана, могла бы быть разделена и пережита супругами вместе. Иногда это может выражаться даже в простом общении матушки с прихожанами. Оно ни в коем случае не должно иметь претензий на какое-либо духовное наставничество, но может давать ответы на некоторые вопросы[290]290
  «Быть супругой священника – это подвиг, ведь матушке надо стать не просто женой и матерью семье своей, но и помощницей батюшке и по делам душепопечительным. Я знаю семью, где матушка принимает приходящих, предваряя прием батюшкой. И часто, очень часто, поговорив с матушкой, посетительница уходит удовлетворенная и без батюшки» (Иоанн (Крестьянкин), арх. Рассуждение с советом. Собрание писем. М.: Правило веры, 2014. С. 522).


[Закрыть].

Наконец, сохранение целомудрия и верности своей супруге подразумевает также, что священник постоянно заботится и о хранении своих взглядов и мыслей. Последнее требует особой строгости к себе в контексте современной культуры поведения, общения в социальных сетях, литературы, кино, информации, воспринимаемой через СМИ и интернет, всякого рода рекламы и т. п. Священник не должен позволять себе появляться среди людей в нескромной (например, в пляжной) одежде, не может воспринимать как норму то, что становится сегодня фактической нормой жизни, и в первую очередь – нечувствительность к любого рода непристойности. При этом никакая экстравагантность, будь то полное неприятие Интернета или подчеркнутое противопоставление себя окружающему сообществу в поведении или во внешнем виде в большинстве случаев не помогут в пастырском окормлении прихожан.

Для священника вопрос о физической верности и физическом общении с женой приобретает дополнительную сложность. Прежде всего она связана с обязательным воздержанием от супружеского общения накануне служения Литургии. Совершающий Евхаристию священник может принадлежать только Богу, он уже не принадлежит никому в этом мире, даже своей жене. Это ощущение отделенности может даже вызывать своего рода ревность матушки к служению своего мужа, потому что она всегда оказывается для него на втором месте, что проявляется не только в телесном общении.

Можно посмотреть на вопрос и с другой стороны. Христос обличал фарисеев и книжников, которые, желая избегнуть обязанности содержать своих родителей, объявляли часть своего имения корваном, т. е. «даром Богу» (Мф. 15:5, Мк 7:11): эти деньги по обычаю уже не могли быть использованы в мирских целях. В некотором смысле, священник всегда оказывается в положении, когда не только те деньги, которыми он может воспользоваться, но и просто его собственные силы и время являются такого рода «корваном». Они пожертвованы Богу, и он не может свободно отдавать их семье. В этой ситуации для священника кроется двоякий риск: с одной стороны, употребить «корван» на обустраивание собственной жизни, с другой, – пренебречь своей семьей, с легкостью оправдывая себя тем, что обязан служить Богу.

Таким образом, если в любой семье может возникнуть ситуация нецеломудрия, нецелостности, когда семейная жизнь начинает распадаться, развиваться в параллельных плоскостях, отдельно друг от друга, когда жена выстраивает свою жизнь, а муж – свою, – то в семье священника эта опасность гораздо выше, так как специфика пастырского служения по определению «закрывает» от жены весьма существенную сторону жизни ее супруга. Жена всегда может сказать себе, что ей нельзя вмешиваться в дела мужа и она должна справляться со своей жизнью сама, чтобы он целиком мог отдаться своему служению. В таких случаях требуется совет опытного духовника и совместная духовная работа над собой, чтобы найти царский путь: не предать своего служения и сохранить в целомудрии свою семью.

Данное выше описание специфических проблем семейной жизни священника может создать ложное впечатление, что семьи духовенства изначально находятся в каком-то особенно тяжелом положении. Это не так. Семья священника обладает рядом преимуществ. Священнику не приходится мучительно решать для себя вопросы отношения к постам, деторождению и другим требованиям христианской жизни, трудным для современного человека. Он и его жена с самого начала совместной жизни знают, что другого пути у них нет и они могут идти только по нему. Для создания счастливой семьи эта простота и ясность значат очень много. В священнической семье всегда сильно ощущение тайны, святыни, постоянного чуда, и это ощущение не дает превратиться семейной жизни в рутину, обыденность. Наконец, семья священника, живущая самоотверженно и дружно, всегда становится объектом постоянной заботы и любви прихожан, окружающих священника, и очевидного действия благодатной помощи Божией[291]291
  Существует литература автобиографического характера, убедительно свидетельствующая о примерах совершенно не беспроблемной, но одновременно абсолютно счастливой жизни в священнических семьях. См., например: Соколова Н.Н. Под покровом Всевышнего // Азбука православной веры. Режим доступа: https://azbyka.ru/fiction/pod-krovom-vsevyshnego/, дата обращения 15.11.2017; Четверухин И.Н. [Воспоминания] / запись Е.Л. Четверухиной // Четверухин Серафим. И. Толмачи: Воспоминания об отце / доп. и ред. Сергея Четверухина. М., 1992; Самуилова С, Самуйлова Н. Отцовский крест. Жизнь священника и его семьи в воспоминаниях дочерей. 1908-1931. М., 2014; Лученко К. Матушки. Жены священников о жизни и о себе. М., 2014.


[Закрыть].

Вопросы к параграфу:

1. В чем проявляется супружеская верность и целомудрие?

2. Каковы особенные трудности в сохранении целомудрия именно в священнической семье?